Текст книги "Гобелен княгини Воротынской. Часть первая"

ГЛАВА 40 Макар Клещ ищет встречи с татями

Макар Клещ был не рад данному ему заданию. Воротившись домой в Медынь, он и так, и сяк прикидывал, как бы ему устроить встречу с кистенёвцами? Как поговорить, и на нож не напороться? Ведь тати же! От них чего угодно можно ожидать.

К вечеру решился: была-не была! Двум смертям не бывать, а одной не миновать! Оделся победнее: вместо дорогого кафтана надёл холщёвую рубаху, натянул на уши шапку из старой холстины с дырой, перебросил через плечо тканевую суму. В неё положил несколько карасей из свежего отлова. Расстался с любимыми сафьяновыми сапогами с вышивкой, ноги обмотал онучами, и натянул поверх лапти (нарочно попросил у местного крестьянина стоптанные и расхлябанные).

И в таком виде, опираясь на посох, вышел из города и побрёл по медынской дороге. К полуночи добрался до хлипкого бревенчатого моста через речушку с названием Шаня. Остановился оглядеться. Счёл, что место для ночлега подходящее и расположился недалеко от сухого поваленного молнией дерева. Наломал с него веток, разжёг костёр. Из сумы вынул рыбьи тушки, и занялся тем, что стал поджаривать их, нанизав на веточки.

То ли огонёк его костра призывно маячил издали. То ли соблазнительный запах жареных карасей так далеко распространился по округе. Но, так или иначе, спустя какое-то время, из лесной темноты возникли три серые ссутулившиеся фигуры. И уверенной хищной поступью направились прямиком к нему.

– Здрав будь, дядя!

Клещ в ответ приветливо им раскланялся:

– Поклон вам, люди добрые.

Разбойники зашлись озорным смехом:

– Вот ты шутник!! «Люди добрые»…А-ха-ха! Откуда такой взялся?

– А и сам не знаю, – отвечал он. – Где родился? Когда? Не ведаю.

– Смешной ты! Куда путь держишь, спрашиваем?

– Иду себе, да иду… Куда глаза глядят.

– Не здешний!! – догадались тати.

– Ага.

– И, видать, бесстрашный! – глумились они, подмигивая друг другу. – Или бессмертный?!

– Почему? – изображал недоумение Клещ.

– Почему, почему… Костерок вон запалил! Рыбой своей на всю округу развонялся! – наседали они на него. – Или не слышал про то, что здесь на дорогах разбойники промышляют?!

– Как не слышать-то? Слышал! – кивнул им Макар.

– Чего ж не прячешься?

– А куда ж тут спрячешься, в поле? – наивно спросил он.

– Значит, не боишься?

– Чего мне бояться? – Клещ уныло развёл руками. – Взять с меня, всё равно, нечего.

– Ошибаешься, дядя! У каждого найдётся, что взять!

И они окружили его плотным кольцом, сурово сжимая кулаки и угрожающе посмеиваясь.

– Если жизнь мою хотите забрать, так она у меня некудышная, – вздыхая, рассудил Клещ. – И самому не в радость, а в тягость! Шатаюсь по свету, никому не нужный. Пырнёте меня ножом – никто по мне плакать не станет.

– Жизнь нам твоя без надобности! – сообщил разбойник, у которого вместо одного глаза был уродливый шрам. – Манатки сюда давай!!

– А вы чего желаете? – угодливо поинтересовался Макар. – Может, шапку? Извольте. Только она с дырой.

Тати швырнули ему его шапку обратно.

– Рубаха вот единственная. В заплатах вся. Стыдно вам такую предлагать…

– Оставь себе эту рванину! У нас правило: не снимать с прохожего последнюю рубаху!

– Лапти тоже прохудились, – сокрушался Клещ, рассматривая дыры на обувке. – Но, коли нравятся – забирайте!

– Сдались нам твои лапти!! В сумке что?

Клещ послушно протянул им пустую суму:

– Глядите сами.

Те, пошарились в ней, но ничего, кроме рыбьей чешуи, не обнаружили. И в разочаровании, запустили ею в Макара. Тот смиренно подобрал суму. И продолжал вести разговор, как ни в чём, ни бывало:

– Вот, разве что, могу рыбой вас угостить! Коли не побрезгуете, так угощайтесь.

– Хм…

– Сегодня с божьей помощью в реке наловил. Славные караси. Присаживайтесь! – радушно предложил он. – Отужинаем вместе. За компанию-то веселее будет!

– Забавный ты мужичок! – удивились они. – Мы тебя грабим, а ты нас рыбой угощаешь??

Переглянулись между собой и уселись вокруг костра, охотно разобрали жареных карасей.

– Жирные какие!

– Ух, вкусно!!

– Ешьте. Ешьте, ребятушки.

Макар, и себе взял рыбёшку, принялся с аппетитом жевать.

Перекусив, тати немного оттаяли, отбросили грозный тон, и заговорили с Клещом более доброжелательно.

– А ты, дядя, странствуешь, значит? – спросил его разбойник со шрамом на лице. Клещ про себя окрестил его «Кривым».

– Ага.

– Схимник что ли? – уточнил второй, рыжеволосый.

– Нет. Я – сам по себе.

Третий разбойник был самый старший из троих. Высокий и широкоплечий. Он больше молчал, вид у него был угрюмый. Он то и дело, с недоверием поглядывал на Макара. И от его взгляда у того всякий раз пробегал по спине холодок. Клещ назвал его про себя «Угрюмым».

– Эх, карасики были что надо!

– Славно поужинали! – Рыжий смачно обсосал пальцы. – Не каждую ночь нас так вкусно потчуют!

– Наздоровье, ребятушки, – ласково отозвался Клещ.

– Нет, вы слышали? Он нам ещё здоровья желает?! – расхохотался Кривой. – Ты не забыл, кто мы такие?! Мы – тати!

– Так ведь и тати – тоже люди, – робко заметил им Макар.

Они развеселились, загалдели наперебой:

– Ха-ха! Вот сказанул!! Давно нас людьми никто не называл!!

– Отчего же?

– Оттого, что мы, таких, как ты, каждую ночь грабим и убиваем!! – рявкнул Угрюмый.

– И в грехах не каемся! Понял?! – подхватил Рыжий.

Макар осторожно взглянул им в лица:

– Но ведь, не от хорошей жизни вы таким делом занимаетесь? Не родились же вы такими.

– Чего? Чего?! – не поняли они.

– Наверняка, была у вас когда-то и другая жизнь, – вкрадчиво намекнул он.

– Какая, такая, «другая»?!

– Когда у вас был дом и семья…

Они внезапно поутихли. Опешили.

– Ишь, ты, – хмыкнул Рыжий. – Семья. Дом. Скажешь тоже!!

– У меня не было! – сухо отрезал Угрюмый.

– Чудной ты, дядька! – поразился Кривой. – Блаженный что ли?

– Погоди, – нахмурился Рыжий, – Чего-то ты к нам больно жалостливый. А ты, часом, с кем-то из татей не знаешься?

– Знаю.

– Кого знаешь? – насторожились они.

– Племянник у меня есть, – признался Клещ. – Вашего поля ягода. На рынке в Медыне подворовывает. Вы, небось, его тоже знаете?

– Кто таков?

– Нечаем кличут, – пояснил Клещ, и обнадёживающе уставился на них.

Они все трое разом будто онемели.

– Молодой парнишка, – продолжал подсказывать им Макар. – Русоволосый. Голубоглазый. Шустрый такой! Щупленький. Весёлый! Может, встречали?

– Так, ведь…, – начал было Кривой внезапно осевшим голосом.

Но Угрюмый вдруг резко саданул ему локтем под дых, и перебил:

– Не знаем такого!!

– Не знаете? – растерялся Макар.

– Нет!! Мы с медынскими ворами не водимся!!

– Жаль, – огорчился Клещ. – А я вот нынче нарочно в Медынь наведался – повидать его хотел. Не довелось…

И он тяжело вздохнул. Разбойники натужно молчали, все, как один. Макар, не теряя надежды их разжалобить, продолжал:

– Спрашивал про него на рынке. Тоже никто ничего не знает, – он развёл руками. – Такая вот оказия.

– Когда ты его сам видел-то последний раз, племяша своего? – не удержался и спросил Рыжий, глядя на него исподлобья.

– Давненько уж.

– Может он давно слинял из Медыни в другое какое место, – буркнул Угрюмый.

– Может, и так, – закивал огорчительно Макар. И начал «давить на жалость». – Родни-то у меня больше нет никакой, окромя племянника. Ежедневно в молитвах своих поминаю его за здравие. А сам и не ведаю – жив ли Нечайка, или преставился уже?

На этих словах Клещ сделал вид, что пускает скупую слезу.

Сам же исподволь следил за татями, проверял – действуют на них его скорбные речи или нет? Рыжий разбойник совсем притих, и даже головы не поднимал. Угрюмый нахмурился ещё больше – так, что, кажется, сейчас пар из ноздрей повалит.

А вот Кривой, кажется, проникся. Макару показалось, что он был бы не прочь кое-что сказать, однако не смеет в присутствии Угрюмого. Эх, надо бы ещё добавить жалостности! И Клещ продолжил причитания:

– Жаль мне парнишку. С малых лет Нечай сиротой остался. Оттого и воровать пошёл, – продолжал он, изо всех сил стараясь размягчить заскорузлые разбойничьи души, полагая, что, наверняка, у каждого из них есть своя печальная история, приведшая их на преступную стезю.

Он заготовил для достоверности ещё слезливую историю про несчастную мать Нечайки, которую собирался выставить своей родной сестрой. Но поведать об её горькой участи ему так и не удалось.

Перебивая его горестные сказания, Угрюмый внезапно поднялся:

– Будет лясы точить! Пора нам! – и кивнул двум другим татям. – Пошли!!

Повинуясь ему безропотно, Рыжий с Кривым живо поднялись.

– Уже уходите? – огорчился Клещ. – Жаль. Хорошо сидели.

– Прощай, дядя!

– И вы прощайте.

Он растерянным взглядом проводил их, сетуя в душе и сожалея о неудаче. А ведь уже почти получилось! Эх, где-то он сплоховал! Спугнул разбойничков. Жаль. Второго такого случая уже не представится.

Когда тати исчезли в темноте, Клещ немного ещё посокрушался про себя о проваленном задании. А затем вытер ладонью пот со лба, с облегчением сознавая, что, как бы там ни было, а он – молодец. Молодец оттого, что остался невредим – немногим этакая удача выпадала после встречи с кистенёвцами на ночной дороге! «Вот только…», -подумал он, – «князь Друцкий вряд ли оценит это. Скорей, опять упрекнёт в нерадивости. Что ж теперь делать-то?»

И, пока Макар мучительно размышлял над тем, какими словами он будет оправдываться перед Стефаном за промашку, как вдруг… бесшумно из ночной тишины снова возникла чья-то тень, и начала стремительно приближаться. Макар оробел, так как разглядел ближе, что это вернулся один из разбойников – тот, что был кривой на один глаз.

Клещ насмерть перепугался! Он решил, что Угрюмый велел Кривому воротиться, и прирезать его – так, на всякий случай, чтоб не болтал более никому про Нечая.

Макар от страха упал на землю, и закрыл руками голову, приготовившись к смерти. Запричитал:

– Не убивай меня… Прошу. Не надо!!

Но вдруг услышал прямо у себя над ухом:

– Тихо ты, дядя!! Цыц! Не трону я тебя… Слушай, чего скажу! Племяша своего отныне поминай за упокой. Понял?

– Чего? – не понял тот, сам не свой со страху.

– Говорю, Нечайка твой преставился!! Царствие ему небесное!

Клещ вдруг осознал, что разбойник вернулся не для того, чтоб его убить, а, чтоб рассказать ему про Нечая. Сперва не поверил! Потом обрадовался несказанно! Вцепился Кривому обеими руками в рукав, повис на нём:

– Спасибо тебе, мил человек!! Так что про Нечайку?… Ты его знал?!

– Тсс!! Тихо ты! – зашипел тот, приложил палец к губам, и заговорил быстро-быстро. – Слушай сюда! Нечай у нас в банде был. С прошлой весны прибился. А этим летом пропал. Сбежал с дочкой атамана.

– Ну?! – поразился Клещ.

– Дочка-то опосля воротилась.

– Ага…, – мотал на ус Макар, трепеща от радости.

– А Нечай с тех пор, как в воду канул!

– Как это? – Клещ припомнил, что утопил тело мальчишки во рву, и похолодел от такого точного сравнения, что привёл разбойник.

Кривой опасливо оглянулся, не слышит ли их кто? И наклонился ближе:

– Наши все уверены, что его атаман порешил!

– Атаман?! – у Макара будто гора с плеч свалилась. – А за что?

– Как «за что»? За побег, да за дочку! Он у нас ох, как суров! В ежовых рукавицах всех держит, – подтвердил Кривой. – Кто ему поперёк чего скажет или сделает – не пощадит!! А за дочь свою глотку перегрызёт любому!! Он ею больше жизни дорожит!

И, проговорив всё это, разбойник заторопился уходить:

– Вот такие дела, дядя. Ну, бывай!

– Прощай, добрый человек. Спасибо тебе! – растрогался Клещ, едва не пустив слезу, теперь уже по-настоящему, от облегчения. И в порыве благодарности даже перекрестил разбойника по православному.

Тот искренне рассмеялся:

– Ох, дядя! Чудак ты, эй богу!! – и скрылся.

ГЛАВА 41 Макар Клещ получает новое задание, которому он совсем не рад

На следующий же день Клещ снова примчался верхом на берег Угры к постоялому двору. Ему не терпелось обо всём рассказать Друцкому. Завидев хозяина, он уже по-приятельски кивнул ему, шепнув:

– Здравствуй, Якоб. Я – к Стефану.

Тот проводил Клеща под лестницу. Предусмотрительно уведомил Стефана о том, что явился гость. И, лишь дождавшись от него позволения, пропустил в комнату Макара. Сам тут же удалился.

Друцкий встретил приятеля радушно:

– Здравствуй, дружище! Рад тебя видеть живого и в добром здравии!! По твоему радостному лицу заключаю, что прибыл ты в этот раз с хорошими вестями.

– Это верно, – улыбнулся Макар.

– Неужели встреча с татями состоялась?

– Да, – выдохнул тот.

– Ай, молодца!! – просиял лицом князь.

– Но это мне стоило седых волос!! – бахвально заявил Клещ.

Друцкий, шутливо изловчившись, стянул с его головы платок, который купец имел привычку повязывать узлом назад, и расхохотался:

– Не ври! Шельма! В твоей шевелюре седых волос ещё в помине не бывало!!

Макар поддержал его смех. Вернул себе платок и вытер им пот со лба:

– Ух, жарко-то сегодня как…

– Проходи в комнаты, – гостеприимно взял его под локоть Стефан. – Сейчас напою тебя холодной колодезной водой. Или квасу хочешь?

– Лучше воды.

– Хорошо. Присаживайся за стол, дружище! Вот, тебе кувшин с водой. Пей. И рассказывай! – заторопил его Друцкий. – Я в нетерпении!!

Клещ сел за стол, опустошил залпом весь кувшин, отёр тыльной стороной ладони рот, и начал свой сказ. Не упустил возможности сперва поведать Друцкому в подробностях обо всех хитростях, что он придумал для встречи с кистенёвцами.

– Ну, хитрец! – похвалил его Стефан, озорно грозя пальцем. – А ведь я говорил, что ты обведёшь вокруг пальца кого угодно!!

– Да, – Клещ гордо выпятил грудь, – Я такой.

– Ну, не томи! Говори главное – выведал что-нибудь про Нечая?

– А то!

– Так рассказывай! – велел князь.

Макар предварительно кашлянул в кулак, будто прочищал глотку. И начал сказ:

– Итак, разбойникам известно, что в начале лета Нечай пропал из банды. Но не один! А вместе с дочерью атамана Гришки Кистеня!

– Та-а-ак, – радостно потирая руки, Стефан весь вытянулся, будто охотничья собака, почуявшая след дичи.

– Дочь атамана потом воротилась. А Нечай – нет. И с тех пор пропал.

– Ну, вот!! – радостно воскликнул князь Друцкий. – Вот мы и узнали, кто эта таинственная подельница покойного Нечая! Молодец, Макар!!

Тот, польщённый его похвалой, наконец, позволил себе немного расслабиться. Расстегнул ворот рубашки и уселся на скамье, развалившись. Стефан, наблюдая за ним, поинтересовался:

– А что говорят в банде по поводу исчезновения их приятеля?

– Тати уверены, что Нечая порешил Кистень.

– Вот как?!

– Да! – радостно подтвердил Клещ, продолжая время от времени вытирать со лба пот платком.

– Это нам на руку!! – согласился князь Друцкий.

– Они все его боятся, как огня! Говорят, Кистень жесток и беспощаден. Нечай же дерзнул сбежать с его дочерью. А за неё Гришка любому глотку перегрызёт!! Вот! – с удовольствием пересказывал Макар слова кривого разбойника.

– Значит, про тебя никто ничего не знает?

– Нет.

– Что ж, это очень, очень хорошо!! – сделал вывод Стефан. – Всё складывается удачно.

– Да. Да, – улыбался Макар, невероятно довольный собой.

– Удачно для того, чтоб закончить это дело. И избавиться от девчонки.

Улыбка моментально слетела с лица Клеща:

– Что?

– Макар. Ты ведь помнишь, что я говорил тебе в начале? Девчонку надо убить.

– Я помню… Но ведь она…

– Да. Оказалась разбойницей, – развёл руками князь Друцкий. – Но ничего. Ты справишься. Тебе лишь надо будет внедриться в банду к Кистеню.

– Что?! Нет-нет! Стефан! Помилуй!! – испугался тот, шарахаясь от приятеля.

– Что такое? Чего ты так встревожился?

Клещ подскочил с лавки:

– Шутишь?! Броситься к дьяволу в пекло – по-твоему, это не повод тревожиться?!

– Тише, тише, дорогой друг, – ласково урезонил его князь Друцкий. – Не шуми! Ведь тебе уже нечего бояться.

– Почему это, «нечего»??

– Потому, что кистенёвцы тебе поверили, признали, что ты – родной дядька пропавшему Нечаю. Полдела уже сделано!

– Легко тебе говорить.

– Ну, же, Макар. Не упрямься.

– Она не простая разбойница! Она – дочь атамана!! – кипятился Клещ.

– Да ведь и ты у нас не лыком шит, – парировал Друцкий.

– Тати говорят, что Гришка Кистень любому глотку перегрызёт за дочь! Прирежет лично – у него рука не дрогнет!!

– Значит, вы с ним стоите друг друга, – не отступал князь Друцкий. – У тебя тоже рука не дрогнула отправить на тот свет ни в чём не повинную княжну Мосальскую.

Клещ прижал ладони к вискам:

– Прошу! Не напоминай!

– И рад бы не напоминать, но сей грех тебе во век не замолить, – безжалостно давил на него князь. – Имей в виду, Макар, расправиться с дочкой атамана – это твой шанс исправить свою же ошибку.

Клещ был не прочь замолить грех, но боялся Гришки Кистеня до судорог:

– Послушай, Стефан… Может, бог с ней, с этой разбойницей? – взмолился он. – Столько времени прошло. Мальчишка Нечай без следа сгинул в монастырском рве. А с ним канула и вся эта история про кражу ковра. Ведь всё итак шито-крыто!!

Лицо князя Друцкого вдруг приобрело сурово-серый оттенок:

– Ты не прав, Макар. Исчезновение Нечая в этой истории – пустой звук. Как те пузыри, что на мгновенье всплыли на поверхность монастырского рва, где этот плут упокоился.

– … Я не понял, – растерянно признался Клещ, тараща на него глаза.

– Нечая следовало убить за то, что он знал тебя в лицо, – уточнил Стефан. – Но он не крал гобелена.

– Как это, не крал?! – изумился Клещ.

– А так. Пожалуй, он и в Городёнке-то не был.

– … Что?

– Нет никаких сомнений! Гобелен стащила она! Девчонка! – уверенно и строго заявил Друцкий

– Почему?!

– Потому, что она – главное лицо в этой истории!!

– С чего ты взял?

– Сам посуди, Макар. Если она – дочь Гришки Кистеня, то уж всяко лучше недотёпы Нечая разбирается в воровском деле.

– И что?

– А то! Придумать историю с переодеванием, убедить управляющего Бутрыма в том, что она настоящая княжна Мосальская – это тебе не монеты на рынке у купцов тырить! – многозначительно заметил князь Друцкий.

Макару, нехотя, пришлось признать его правоту:

– Согласен. Идея могла быть её.

– Макар! Ты веришь россказням Нечая о том, будто он, переодетый в девицу, явился в Городёнку?! Что-то я сомневаюсь, чтобы Михей Бутрым пленился обаянием переодетого мальчишки! – скептически прищурил глаз князь Друцкий. – Или тот был так красив, что глаз не отвести?

Клещ припомнил внешность Нечая, и хмуро пробурчал в ответ:

– Не уродлив. Но и не красавец.

– Вот-вот. А Бутрым с ним долго беседовал, и, проникшись доверием, позволил ночевать в спальных покоях Марии Корбутовны! – тут же припомнил Друцкий. – Тут, друг мой, требуется особое мастерство! А наш базарный воришка, небось, и умной фразы построить не мог? Не то, что приятные беседы по нескольку часов вести.

Клещ тяжело вздохнул:

– И тут я с тобой согласен…

Стефан приятельским жестом положил ладонь на плечо Клещу:

– Вот видишь! Все сомнения отпали! В Городёнке была ОНА! И запросить с тебя двойную цену, наверняка, тоже её идея.

– Почему?

– Потому что дочь атамана на мякине не проведёшь! Она наши с тобой планы раскусила в два счёта!

– Думаешь?! – метнул в него испуганный взгляд Макар.

– Вспомни! Нечай был рад без ума от предложенных ему ста ефимков. Так?

– Так.

– Ещё бы! Для простого карманника – это же невиданный куш!! Он за них готов был для тебя украсть хоть луну с небес! – настойчиво внушал ему Стефан. – А, когда гобелен оказался у него на руках, вдруг, почему-то, передумал. Теперь смекаешь, почему?

Клещ озадаченно почесал чёрный кудрявый чуб:

– Может, ты и прав.

Князь Друцкий хмыкнул и повёл плечами:

– Конечно, я прав! Макар, девицу надо убрать!!

Тот ещё раз тяжело вздохнул, обречённо кивая:

– Понимаю.

– Либо внедряйся в банду, – строго велел ему князь, – Либо придумай, как выманить её из бандитского логова.

Клещ сидел удручённый и поникший, теребя в руках платок:

– Прошу. Дай мне время на размышление, – попросил он.

– Хорошо, – добродушно улыбнулся Стефан. – Даю тебе на это два дня!

ГЛАВА 42 Волнения в Тивунском Братстве

Граф Бенедек Эберхарт забавлялся с ручной обезьянкой. Этого диковинного зверька год назад доставил ему в подарок один из братьев, вернувшийся из путешествия по южным странам. Обезьянка быстро освоилась в замке и начала озорничать, доставляя немало хлопот прислуге, поэтому её приходилось временами запирать в клетке. Однако граф в ней души не чаял, баловал разными вкусностями и игрушками. Сегодня он с удовольствием наблюдал, как она играет с тряпичным мячиком, и от души хохотал над её ужимками и забавными кувырками через голову.

В разгар этого веселья Эберхарта побеспокоил слуга:

– Господин, прибыл Золтан фон Сеппэль.

Эберхарт нахмурился. Золтан явился без приглашения, а это не предвещало ничего хорошего. Бенедек спешно велел слуге убрать обезьянку. Зверюшку пришлось загнать в клетку, чем та была недовольна, и даже попыталась укусить слугу за палец. Эберхарт тем временем натянул поверх рубашки чёрную мантию с крестом (символ их братства), переместился в кресло за стол, и взял в руки перо, делая вид, что погружён в дела. Лишь после всех этих приготовлений он велел слуге впустить Золтана.

Фон Сеппэль, войдя в комнату, сообразно установленному обряду, снял шляпу, склонившись в неизменном поклоне:

– Господин.

– Рад видеть тебя, брат, – приветствовал его граф, и тут же заметил его встревоженный вид. – Хоть совсем не ожидал твоего визита.

– Извини, что пришёл без предупреждения. Но я обеспокоен!

– Что случилось?

– Прошло более двух недель с тех пор, как я отправил тивуна к седьмому хранителю, и вот уже семь дней, как он не подаёт о себе никаких вестей.

– Вот как? – Эберхарт отложил перо в сторону, и предложил Золтану присесть в его любимое кресло возле камина. – Это плохие новости, брат. Расскажи-ка мне всё подробно!!

– Ты же знаешь, что для связи с моими казначеями-тивунами я использую голубиную почту, – начал он, теребя в руках шляпу. – Любой из них, отправляясь к хранителю, берёт с собой трёх голубей. Первого он выпускает, когда достигнет места назначения. Второго, когда выдвигается в обратный путь, чтобы я направил братьев для охраны казны. Третий голубь всегда берётся про запас на непредвиденный случай.

– Да, да, – кивнул граф. – Конечно, я помню, Золтан! Мы же вместе придумывали с тобой эту схему связи! Для этой цели ты нарочно держишь в доме голубятню.

– Так вот. Брат-тивун, которого я направил к седьмому хранителю, прислал лишь одного голубя. В сообщении, доставленном им, он написал, что хранителя в условленном месте не застал, и далее направляется в Воротынск для встречи с ним. И с тех пор прошло шесть дней, за которые от него не было ни слуху, ни духу. А сегодня остальные два голубя вернулись пустыми.

– Это значит, что с казначеем что-то случилось.

– Да, Господин.

– Понимаю твоё беспокойство, – задумался Бенедек. – Теперь и я встревожен! Но, скажи мне, как могло статься, что хранителя не оказалось на месте?

– Я не знаю.

– Скверно, брат Золтан!! А, что ты скажешь про этого седьмого хранителя? Кто он такой? Давно в Братстве?

– Недавно.

– Отчего?

– Прежний седьмой хранитель три года назад покинул нас, отправившись в мир иной. Теперь это новый человек.

– И ты уверен в нём? В этом новом хранителе??

– Я лично ездил принимать у него клятву!

– Надеюсь, ты выбираешь только истинно преданных нашему Братству людей?

Золтан, оскорбившись, чуть не подпрыгнул с кресла:

– Господин!

– Спокойно, брат, – осадил его тот. – Я лишь хочу уточнить. Верно ли, что ты ничуть не сомневаешься в преданности этого самого седьмого хранителя?

– Как и всех остальных, Господин!!

– Тогда ответь, что могло произойти?? – насупился Эберхард. – Почему хранитель, вместо условленного места, вдруг перебрался в Воротынск, не предупредив тебя??

Золтан изо всех сил старался выгородить хранителя, дабы не уронить доверия в глазах Господина:

– Я затрудняюсь с ответом. Но, наверняка, тому были важные причины.

Однако Эберхард смотрел на него сурово:

– Хочется верить, что это так.

– Ручаюсь, Господин! Я всё это выясню. И доложу сразу!

– Ладно. Давай прикинем. Сколько времени должен был занять путь казначея от условленного места до Воротынска?

– Два… три, – неуверенно произнёс тот и добавил. – Самое большее четыре дня.

– А прошло семь? – граф рассудительно прикинул что-то в уме. – Что ж, семь дней, не такой уж большой срок…

– И. что, по-твоему, могло с ним случиться?

– Видишь ли, Господин, я наслышан о том, что Верхнее Поочье славится дорожным разбоем. И последнее время их местные тати совсем распоясались!

– Если бы хранитель был на месте, нашему тивуну не пришлось бы колесить по опасным дорогам в его поисках!! – рассердился Эберхарт.

– Да. Я понимаю…

– Что мне твоё понимание!! Разберись с этим, брат Золтан!

– Непременно.

– Этот седьмой хранитель должен понести строгое наказание на нарушение обязательств, данных Братству! – кипятился граф.

– Да, Господин, – покорно соглашался тот.

– А, что касается пропавшего брата… Незамедлительно отправляй кого-то на поиски!! – приказал Бенедек. – Время дорого!!

– Хорошо.

– Да выбери в этот раз кого посмышлёней! И порасторопнее!!

– Обязательно.

Граф нацелил в фон Сеппэля угрожающий жест:

– Учти, Золтан! Мы ни в коем случае не должны лишиться этих денег!! На них уже есть заказчик!

– … Кто?

– Московский князь Иван.

– Вот как! – у того на лице возникла робкая восторженная улыбка. – Значит, московский князь Иван уже готовит войну с Казимиром? Быстро! Не успел ты это предположить, как всё, так и вышло.

– Да, как видишь, – слегка заносчиво подтвердил Эберхарт.

– Я повторюсь, Господин, сказав, что неустанно восхищаюсь твоей проницательностью!! – льстиво пропел Золтан, стараясь, таким образом, смягчить гнев графа.

Его лесть подействовала. Эберхарт, довольный собой, взглянул на Главного казначея горделиво и снисходительно:

– Поэтому всю казну из седьмого тайника следует после изъятия сразу же направить по назначению, – велел он.

– Я понял, – предано кивнул Золтан. – Сегодня же другой тивун будет направлен мною в Воротынск.

– И дай ему строгие наставления! Разыскать седьмого хранителя хоть из-под земли! И доставить казну в целости и сохранности! Скажи, что отвечает за всё головой!!

– Да, Господин.

– И впредь обо всём, что будет там происходить, Золтан, сообщай мне безотлагательно!!

– Разумеется.