Текст книги "Гобелен княгини Воротынской. Часть первая"

ГЛАВА 12 Предположения Гурко и Калины по странному случаю в селе Вежки

– Надо же. И тут какой-то странный случай, – покачал головой Гурко, прогуливаясь по перекопанному берегу Гостижи.

– Н-да, – согласился Калина. – Нескучная, как я погляжу, жизнь в имениях князей Воротынских! Одних обокрали! Другим берег перекопали!

Друзья подошли к реке, умылись прохладной водой, скинули обувку и разлеглись на траве под солнышком. Андрей сорвал травинку и принялся задумчиво её кусать:

– Знаешь, я, когда эти вывороченные пласты земли увидел, то вспомнил одну историю из детства.

– Какую? – заинтересовался Богдан.

– Случилось это ещё в ту бытность, когда я был мальчишкой, – начал рассказ Гурко, – Жил я тогда с бабкою в деревне под Боровском. Однажды остановился у нас в деревне на ночлег татарин один, посыльный; ехал он в Москву из Орды. Сам знаешь, в ту пору гонцов ордынских надлежало принимать, как дорогих гостей, чтоб не рассердить их хана, и не накликать беду.

– Это верно, – вздохнул Калина, припоминая то время.

Ещё слишком свежи были их воспоминания. Лишь четыре года прошло после событий великого стояния на реке Угре.

– Так вот, – продолжал Андрей. – Весь вечер до глубокой ночи мы всей деревней этого татарина кормили, поили. Медовухи он нашей напился в избытке, с непривычки. А на утро, когда пробудился, случился с ним казус!

– Так, так, – Богдан уже был в предчувствии забавы.

– Оказывается, он из предосторожности, тайком от всех ночью отлучился и закопал где-то на лугу за домом всё, что вёз с собой ценного – ханскую грамоту и кошель с монетами!!

– Зачем?

– Побоялся, собака, что, когда он напьётся и уснёт, мы можем его обокрасть! А грамоту – прочитать!

– Вот умник-то!! – рассмеялся от души Калина.

– Да, да. А наутро выяснилось, что этот балбес не может вспомнить, где именно он спьяну, да в темноте, схоронил свои «сокровища»!! Луг-то огромный!

– А-ха-ха!! – заливался Богдан.

– Ох, и поднял он крик!! – покачал головой Гурко. – Ногайкой щёлкал!! Саблей размахивал! Грозился всех нас в деревне поубивать!! Будто мы в чём перед ним виноваты? Так, знаешь, что этот супостат тогда учудил?

– Ну?

– Он заставил всех взять лопаты и, в поисках своей потери, перекопать весь луг за домом – пядь за пядью!!

– Вот злыдень!! – рубанул ладонью воздух Калина. – И, что? Отыскалась пропажа?

– Отыскалась! Но луг после этого выглядел в точности так же, как этот берег.

Богдан почесал затылок:

– Так может, веришь-нет, и тут тоже кто-то что-то искал?

– Возможно, – согласился Гурко и поманил его пальцем поближе. – Я тайком от управляющего поговорил тут с одним из караульных.

– И, что?

– Так вот. Этой ночью не только Лукич спал, «как никогда славно». Весь караул тоже спал! Как убитый!!

– Ну??

– Никто ничего не помнит. Только они боятся Лукичу признаться.

– Вот так да!! – изумился Калина, – Видать и вправду, кто-то их опоил? Думаешь, это сваты всё устроили?

– Кроме них, чужих здесь не было. Караульный припомнил, что именно сваты привезли с собой медовуху. Однако пили её вместе со всеми.

– А сами-то они что же?

– Уехали в Медынь вчера, ещё засветло.

– Ага! Это значит, они будто бы уехали. А сами потом вернулись и перекопали берег?! Да? – догадался Калина.

– Не знаю. Я поэтому и велел Лукичу поговорить со сватами. Узнать, тоже они этой ночью спали, как убитые? Или нет?

– Если они всё сделали нарочно, то ведь нипочём не признаются!!

– Тоже верно.

– Интересно бы узнать, что искали-то? Нашли? Или нет? – Калина потянулся и заглянул под один вывороченный пласт земли, будто надеялся отыскать ответ на свой вопрос. Отряхнул руки от налипшей земли и обернулся к приятелю. – Как думаешь?

Гурко пожал плечами:

– Не нравится мне всё это.

ГЛАВА 13 Возвращение Лукича и новые странные истории в поместьях князей Воротынских

Только поздно к вечеру воротился Лукич, весь взбудораженный, шапка набекрень. И сразу заспешил в дом, переговорить с московитами. Но прежде остановился в сенцах, схватил медный ковш, зачерпнул из ведра колодезной воды и осушил его залпом.

– Ох, ребята! – выдохнул он, едва переводя дух. – Чует моё сердце, что-то страшное затевается!!

– Что стряслось-то?? – переполошились друзья.

– Еду это я уже от сватов из Медыни, а навстречу мне Фома, помощник управляющего из Городёнки. И такого мне порассказал!! Просто жуть!

Гурко с Калиной переглянулись, предчувствуя уже, о чём пойдёт речь.

– Пятого дня в ночь их ограбили!! – выпалил Лукич. – Из княжеского дома вещи украли. И четверых людей насмерть положили! А опосля и самого Бутрыма убили!!

Гурко опешил:

– Погоди, как же так? Я ведь совсем недавно был у них.

– И про твой приезд мне тоже Фома поведал, – махнул рукой тот. – Говорит, ты аккурат после той самой ночи к ним и пожаловал, когда их обокрали!

– Это верно. И Михей Бутрым был жив и здоров! Когда же это с ним случилось?

– Третьего дня в реке его нашли. Голова пробита! И, главное, не понятно, как он там оказался?! С вечеру был дома. А поутру его хватились – нет нигде! Искали, искали – не нашли! Опосля уже бабы пошли на реку бельё полоскать. Там его и увидели! Вот ведь ужасти-то какие!!

– Н-да… Жаль Бутрыма, – вздохнул Богдан. – Давно я его знал. Хороший был мужик.

– Странное дело, – покачал головою Андрей. – А в Городёнке-то что по этому поводу говорят? Кто мог Бутрыма убить?

– Да что они говорят, – махнул рукой Лаврентий Лукич. – Известное дело, на вас, на московитов грешат!!

– Вот тебе раз! – присвистнул Калина. – Мы-то чем виноваты??

– Ну, не вы сами! А, наверняка, кто-нибудь с московской стороны!! Это уж как пить-дать!!

– Это почему??

– Ну, не свои же!!! – резонно сделал вывод Лукич.

– Так это смотря кого ты «своими» считаешь, – поддел его Калина.

Гостеприимная обстановка внезапно приобретала угрожающее положение, грозящее перейти в конфликт.

– А, главное знаете, что?? – страшным голосом спросил Лаврентий, выпучив глаза.

– Что?

– А то, что позапрошлой ночью у них в Городёнке весь берег реки перекопали!! В точности, как и у нас!!

Андрей с Богданом оторопели от такой неожиданной новости.

– Не может быть…, – поразился Гурко.

– Ну? Что скажете?? – угрожающе навис над ними Лукич.

Друзья посмотрели друг на друга, затем на разъярённого Лукича и в недоумении пожали плечами.

– Что мы можем сказать?

– Конечно!! Сказать вам нечего! – внезапно ополчился он на них. – А разве ж это не совпадение, что с вашим приходом в наших селениях чёрт-те что твориться стало?? От вас, от московитов, все наши беды!! Опять затеваете что-то! Всё никак не угомонитесь? Эх, татар на вас нынче нету!!

– Ты что такое несёшь??? – побагровел Калина, сжимая кулаки.

Управляющий вдруг прыжком оказался у входной двери, одним ударом кулака распахнул её, да как заголосит:

– Эй! Ребята-а-а!! Ко мне!

– Ох, Лаврентий, что ж ты делаешь-то? – осуждающе покачал головой Гурко, медленно вынимая из ножен меч.

Калина тут же обнажил свой меч, и они оба встали в оборонительную позу.

На крик управляющего сбежалось всё село! Мужики, у кого при себе были мечи или сабли, ворвались в избу, нацелив остриё на московитов. Остальные, вооружившись вилами и топорами, встали возле окон, и заняли крыльцо.

– Что случилось, Лукич? – спросил один из воинов.

– А, ну, ребятушки, взять их под стражу!! – скомандовал он, тыча в московитов.

– Стойте!! – крикнул Гурко.

Селяне рыпнулись было выполнять приказ управляющего, но остановились, Уж больно грозный вид был у Гурко с нацеленным против них мечом.

– Послушай, Лукич! – обратился к нему Андрей. – Нехорошо получается. Мы к тебе с миром пришли, с уважением. А ты чего творишь??

– Это ещё неизвестно, с миром ли вы пришли? Вот, сейчас и узнаем!!

– Чего ты узнаешь? – укоризненно покачал головою Гурко. – Имей в виду, мы – дворяне Великого московского князя. Мы людям твоим взять себя под стражу не дадим! Драться будем!!

– Ну, драться, так драться! – раздухарился тот.

– Только, чур, потом не обижайся! – предупредил Калина, покрепче ухватив меч. —Я ведь, веришь-нет, один всех твоих ребят положу!!

– Погоди, Богдан, не горячись! – осадил его Андрей. – И ты, Лукич, не спеши драку затевать! Давай рассудим здраво. Взгляни! Твоих ребят здесь всего дюжина. Для нас это не преграда! Мы с Богданом, и вправду, положим их в два счёта, это я тебе без всякого бахвальства говорю. И не жалко тебе их? За что, спрашивается, парни погибнут??… За какие, такие обиды?

Управляющий вопросительным взглядом обвёл своих воинов. Те, засомневавшись, уставились на него, не понимая, что им делать. Лукич умолк, гневно раздувая ноздри.

– Лаврентий, голубчик, – вежливо попросил его Андрей. – Ты, давай, не молчи. Скажи-ка, лучше своим людям, разве мы тебе чем угрожали?

– Не угрожали, – нехотя, подтвердил тот.

– А я ещё раз всем напомню, что прибыли мы к вам с самыми мирными намерениями! И с грамотой Великого московского князя, чтобы предотвратить враждебные распри между московитами и литовцами, – громко объявил Гурко. – Подтверди, Лукич. Ты грамоту видел?

Тот ещё больше насупился:

– Ну,… видел.

– Так чего ж ты тогда бучу поднимаешь?? – с укором заявил ему Андрей. – То, что у вас тут какие-то странности происходят, мы и сами видим. И рады даже помочь в этом разобраться. Ты вспомни, Лукич! Мы ведь должны были ещё в полдень уехать. Но нарочно остались потому, как сам ты нас уговорил. Отвечай! Уговорил?

– Уговорил.

– Ну, вот, – уже спокойным рассудительным тоном произнёс Гурко. – Хотел в Медынь съездить, со сватами поговорить. Да письмо князю Семёну Фёдоровичу отписать, чтоб мы ему передали. Так ведь дело было?

– Так…, – вздохнул Лукич.

– Ты до Медыни-то хоть доехал? – мягко, по-житейски осведомился Гурко.

– Доехал.

– Со сватами говорил?

– Говорил.

– И что?

– Да… сложно там всё!! – досадливо махнул тот рукой.

– Так, может быть, мы сейчас уберём все орудия в ножны, – предложил Гурко, обводя внимательным взглядом воинов. – Успокоимся. Вернёмся к незаконченному нашему разговору. Сядем с тобой, Лаврентий, за стол, да поговорим ладом? А? Чего понапрасну кровь-то проливать?!

Сельские вояки напряжённо смотрели на управляющего и ждали, что тот скажет. Тот потушевался немного, и дал отмашку:

– Ладно, согласен! – и строго указал Андрею с Богданом. – Только вы первые клинки свои прячьте!

Они не стали перечить, медленно убрали мечи в ножны. Селяне тут же с облегчением выдохнули, и в ответ опустили свои орудия. Лукич сделал им приказной жест:

– Ступайте по домам.

Изба постепенно опустела. Мужики пошумели ещё немного во дворе, но потом разошлись, вернулись к своим делам.

Лукич присел на лавку, всем своим видом показывая, что он, хоть и признаёт неправоту своих действий, но при этом обижен на московитов. Они немного помолчали. Калина решил разрядить обстановку:

– Может, кваску холодненького? А?

Управляющий встрепенулся, перестал дуться и крикнул жене:

– Лукерья!! Неси квасу! ….Да поживее! Жарко невмочь! Взапрели все!!

Спустя некоторое время, они уже сидели за столом, пили квас, вприкуску с блинами, закусывали свежей малиной и разговаривали как приятели.

– Ну? Так, что там со сватами? – напомнил ему Андрей.

– Вот ведь какое дело…, – Лукич пригладил бороду, чтоб та не лезла в блюдце. – Только это я на порог к Пустовому, а он всей семьёй на меня как ополчится! «А-а! кричат, явился, отравитель?! Каяться пришёл? Али проведать, все ли мы передохли?..». Ну, сами понимаете, покалякать по душам сразу не получилось. Сперва повздорили малость… Даже чуть до кулаков дело не дошло… Но опосля успокоились. Рассказали друг другу что, да как…

– Я так понимаю, сваты тоже уснули? – догадался Гурко.

– Верно! По дороге домой их всех до одного сон сморил!! Даже тех, кто лошадьми правил! Одно спасло, что лошади дорогу к дому помнили. Так, не спеша, и приволокли к городским воротам все их четыре телеги и встали там. На воротах в Медыни охрана всполошилась!! Они ведь подумали, что мертвяки в телегах-то!! Выбежали за ворота. Глядь, а… они все спят! Давай их будить!! Трясли, щипали, по щекам охаживали – всё напрасно! Не просыпаются!!

– Ишь-ты… – удивился Калина. – Крепкое, видать, было зелье!

– И не говори! Потом горожане решили, что это они всем семейством на радостях со сватовства шибко пьяные воротились. И отстали от них. А телеги к домам отогнали. Там они и простояли до самого утра, потому как пробудились все только под утро… И все, как один, ничего не помнят! Вся Медынь над ними потешается! А они в толк взять не могут – что произошло??… А, когда им всё рассказали, как было, они и закусились против нас, потому как решили, что мы во всём виноваты!! Будто бы мы их извести удумали…

– Ну, потом разобрались?

– С горем пополам, – вздохнул Лукич, махнув рукой. – Я им давай рассказывать про то, что у нас после их отъезда случилось. А они не верят! Думали, я шуткую с ними!! Но опосля всё же смирились. Поверили… Сели мы уже дружно за стол, и давай кумекать: кто же это над нами так позабавился? И, главное, зачем?

– Ну? И что? – нетерпеливо спросил Калина.

– Да ничего…, – вздохнул тот. – Так ни до чего мы и не додумались! Какая-то непонятная история, – он встрепенулся. – Но вот подозрение одно есть!

– Так, – насторожился Гурко, – Говори.

– Когда всё семейство Климки Пустового ехало из Медыни к нам в Вежки, по пути им встретился какой-то скиталец.

– Кто?

– Паломник ли он, монах или странник – кто ж его разберёт?… Видит, народ весёлый, нарядный с песнями, да с подарками на четырёх телегах едет. Стал их расспрашивать, куда путь держат, да кто такие? Узнал, что свататься едут, взялся поздравлять. Пустовой-старший велел раскупорить бутыль медовухи, угостил этого скитальца на радостях. Тот попросился его подвезти. Они не отказали.

– И, что?

– Так вот Климка-то опосля припомнил, что странник этот сел именно в ту телегу, где бутыль медовухи лежала…

– Ага. И куда потом делся этот странник?

– А бес его знает!! Не помнит никто! До Вежек доехали. Он с телеги слез, поблагодарил и был таков. Да и им уж не до него было, сами понимаете!! Тут сватовство пошло…

– Н-да. Странный случай, – призадумался Гурко. – Послушай, Лукич! А давно ты в Вежках живёшь?

– С самого рождения! И отец с матерью тут жили.

– Не припомнишь, может, кто из прежних хозяев что-то ценное мог закопать здесь на берегу? Или может, какие предания у вас тут имеются про клад, что тут схоронен?

– Клад?? – изумился управляющий.

– Ну, да. Ведь очевидно же, что перекопали весь берег Гостижи не случайно, будто искали чего.

– Господь с вами, ребята! Откудова у нас тут кладу взяться?! – рассмеялся он от души. – По правде сказать, из князей-то здесь никогда никто не жил!! Да и чего им тут делать-то? Село маленькое. И доход с него небольшой.

– Тогда не знаю, что и предположить, – развёл руками Андрей.

– Ладно, – поднялся Лукич. – Будет уже нам с вами головы ломать!! Пущай князь Семён Фёдорович ломает голову – его ведь теперь имение! Может, ему и про Городёнку написать?

– Пиши, чего уж там, – позволил Гурко.

– Пойду, напишу ему всё, как есть. А вы, ребятушки, ложитесь спать. С утра выспитесь, и поедете. Вы теперь куда метите?

– В Залидов.

– Ага. Вам тогда лучше до реки Угры добраться. Там нынче постоялый двор выстроен, «Анна-Христина» называется. В нём переночуете, чтоб в дороге татям на нож не напороться.

– Спасибо, – поблагодарили они его.

– Ну, спокойной ночи.

Друзья услышали, как управляющий, выйдя в соседнюю комнату, крикнул жене:

– Лукерья! А ну, зови Микитку! Пусть бумагу возьмёт и перо. Буду ему письмо для князя диктовать!!

ГЛАВА 14 Неприятные новости в лагере татей у Гришки Кистеня

В избушке татей одноглазый вор Потаня вытряхнул перед Гришкой Кистенём мешок. Оттуда вывалилась кипа грязного тряпья: рогожа, холстина. Следом упали стоптанные сапоги и шапка с дырой.

Кистень вытаращил глаза:

– Что за рванина?!

– Что ребята наворовали, то и принёс! – доложил тот.

Кистень озлобленно ухватил вора за отворот кафтана, так, что ткань по шву затрещала:

– Ты смеёшься надо мной что ли, Потаня?!

– Какие могут быть шутки, Григорий Силыч? – оправданно забормотал тот.

– Вы что, позабыли наши основные правила?? – рявкнул Кистень так, что Потаня съёжился в страхе отхватить тумаков. – Чему я учу вас, балбесов всю жизнь?! А? Всегда заглядывать в короб, который хочешь украсть! И не снимать с прохожего последнюю рубаху!

– Да, да… Всё так, – Потаня зажмурил единственный глаз, выставив вперёд ладони.

– А, если так, то почему, вместо денег и доброй одёжы, я вижу весь этот хлам??

– Да потому что брать с людишек стало нечего.

– Как это??

– А так! Нет нам более удачи, Григорий Силыч!!

– Это отчего же??

– Да ведь на десятки вёрст в округе все про нас знают!

– Ну?!

– Как огня боятся!!

– И??

– И по ночам ездить перестали!

– Чего это? – удивился Григорий.

– А того! Купцы да дворяне по постоялым дворам, да по корчмам сидят, хвост поджавши. Бродят одни блаженные, да калики перехожие – что с них взять-то?!

Кистень разжал пальцы. Потаня отскочил на безопасное расстояние и с сожалением поглядел на оторванный отворот своего кафтана. Григорий же нахмурил лоб и брезгливо поворошил носком сапога тряпки, разбросанные по полу:

– Н-да…, – и тяжело опустился на лавку.

– Отец, – влезла в их разговор Илва, которая тоже находилась в избе и, сидя на лавке, щёлкала семечки. – Давно хотела тебя спросить. А почему у нас такие правила? Почему нельзя снимать с прохожего последнюю рубаху?

– Потому, что мы хоть и тати, но тоже люди. Нам это рванье даром не нужно, а для того, у кого это отобрали, это было всё, что он имел, – Григорий обернулся к дочери. – Нельзя отнимать у человека последнее!!

– Как это добродетельно звучит, – улыбнулась Илва, подвинулась и обняла отца за шею.

– Григорий Силыч, ты у нас строг, но справедлив. Недаром все в банде тебя уважают, – подтвердил верный Потаня.

Кистень, смягчившись от объятий дочери, ласково потрепал её по макушке:

– Правила эти я вынес из собственной жизни. Однажды по молодости я сам был ограблен татями на дороге! И, хоть с меня в ту пору и нечего было взять, эти мерзавцы, не оставили мне даже последней рубашки!! Поэтому, когда я сам стал заниматься разбоем, я поклялся никогда не лишать человека последнего, что у него есть!!

– Как интересно…, – задумалась Илва. – Никогда прежде ты не упоминал о том, что когда-то у тебя была другая жизнь.

– У нас у всех когда-то была другая жизнь, – вздохнул Потаня.

– Но мы не любим об этом вспоминать! – строго пресёк тут же эту тему Кистень.

– А почему нужно всегда заглядывать в короб, который хочешь украсть? – не унималась Илва.

– Чтобы не нажить себе неприятностей! Никогда не знаешь, что люди везут с собой! Это могут быть не только ценные вещи.

– А что, например?

– Разные бывали случаи…, – насупился Григорий, явно не желая поддерживать этот разговор.

Но дочь пристала:

– Что за случаи? Расскажи!! Отец! Ну, расскажи!!

Он вздохнул и, подумав, произнёс:

– К примеру, я знал одного татя, который украл… сундук у проезжего факира. Думал, что там полно одежды. А он оказался полон змей!! И бедолага умер от их ядовитых укусов!

– Брр! Какой ужас! – сморщилась Илва.

– Ну, всё! Хватит пустой болтовни! – пресёк эти разговоры Кистень – У нас есть дела поважнее! Удача нам изменяет. Надо решать, как дальше быть?!

Он перевёл взгляд на Потаню:

– Что думаешь?

– Загостились мы тут, вот что, Григорий Силыч, – ответил тот.

– И что делать?

– Съезжать надо!

– Куда?

– Да хоть куда. В другое место. Подальше отсюда.

– Потаня! Ты что говоришь? – возмутилась Илва. – Отец, не слушай его! Никуда мы переезжать не будем!!

– Погоди, дочка, – остановил он её, жестом ладони приказывая молчать. – Потаня прав…

– Нет-нет! Я отсюда никуда не поеду!! – капризно заявила она.

– Это ещё почему? – удивился Кистень.

Илва развела руками:

– Ну, сам посуди! Где ещё мы найдём такое место, как здесь? Где ещё будет всё так надёжно устроено?! И болота кругом, и броды у нас тайные. И караулы надёжные. Живём, как у Христа за пазухой! Уж сколько лет мы тут, и до сих пор никто не нашёл нашего лагеря! Как можно его бросить?!

Григорий задумался, провёл широкой ладонью по лицу, пригладил чёрную круглую бороду:

– Это верно. Место тут самое, что ни на есть хорошее. Я сам тут всё обустраивал. И броды. И систему караула. Избу вот эту сам сложил…

– Вот. Я про то и говорю!

– Но, к сожалению, дочка, татям не пристало привязываться к месту. Родной дом для нас – это густой лес, да степной вольный ветер.

Но дочь была не согласна:

– А как же мамина могилка?? На кого мы её оставим?! – Илва поднялась с лавки, отряхнула руки и оправила примявшиеся полы кафтанчика. – Кстати! Давно я там не была. Пойду, цветов нарву.

И лёгкой походкой она выпорхнула из избушки. Дверь за нею затворилась.

Кистень озадаченно посмотрел ей вслед, вздохнул:

– Н-да… Вот незадача-то. Не думал я, что девчонка так привяжется к этой могиле.

Потаня оживился:

– Зачем же ты велел мне её сделать?

– Зачем, зачем?? – передразнил его Кистень. – А то не помнишь? Чуть Илва подросла, и сразу началось: «Где мама? Что с ней стало?» Я уж и не знал, как выкрутиться!! Ладно, вот, сподобился придумать, могилку в лесу соорудить. И всё вмиг успокоилось! Девчонка вон уже пятнадцать лет с почтением туда ходит, траву рвёт, цветочки носит. И всем хорошо!

Потаня неуверенно потёр ладони и шёпотом обратился к атаману:

– Григорий Силыч, давно хочу у тебя спросить… А что на самом деле стало с матерью Илвы?

– Ничего!! – рявкнул тот, багровея лицом. Бедного Потаню аж отбросило к стене со страху. – Я тебя предупреждал, чтоб язык за зубами держал?!

– Что ты! Я – никому!! – задрожал вор. – Ты же меня знаешь. Мы, почитай, половину жизни с тобой вместе.

– Запомни, Потаня! Если узнаю, что кому-то проболтался, я не посмотрю, что мы половину жизни с тобой вместе! Сам тебя в ту самую могилу закопаю! Живьём! Понял??

– Понял, Григорий Силыч. Всё понял!

– Ты, вот что! Думай, что нам делать? Как дальше воровать? – велел ему Кистень. – Если и впредь так дела пойдут, мы скоро сами по миру с клюкой отправимся!!

– Это верно…

– И всем татям скажи! Пусть тоже думают!!

– Хорошо, Григорий Силыч.

– И ещё скажи, что того, кто придумает лучший способ, я щедро награжу!!

– Обязательно скажу, Григорий Силыч!