Текст книги "Фасад Страстей"

Руки он вымыл, надел пиджак на окровавленную рубашку и вышел в грохот музыки, которая заглушила выстрел.

Все происшествие по какому-то невероятному стечению обстоятельств осталось незамеченным. Никому из мужчин не понадобилось в туалет в тот промежуток времени, когда там происходили роковые события. Гости продолжали отплясывать, пить, хохотать и орать песни. На Колю никто не обратил внимания, он сел рядом с матерью и сжал ее руку.

– Коленька, что с тобой, на тебе лица нет, – забеспокоилась Вероника Степановна. Она не была бы матерью Николая, если бы не заметила, что с сыном творится что-то неладное.

Коля облокотился о стол, пола пиджака отошла, и Вероника Степановна увидела кровавые следы на его рубашке.

– Мам, нам надо уйти, немедленно, дома все объясню. Скажи Владе, что ты устала, плохо себя чувствуешь. Только поторопись, через минуту может быть поздно.

И опять Коле повезло: мать не стала кудахтать и задавать лишних вопросов, как делают обычно недалекие женщины, она без разговоров подошла к дочери, объяснила причину ухода, сославшись на больную печень и ряд других застарелых недугов, после чего они с Колей надели пальто в гардеробной и вышли в зимнюю стужу. Одновременно ресторан покинуло еще несколько утомившихся гостей.

Коле удалось сразу поймать такси. Позже, вспоминая последовательность событий, он глубоко уверовал, что судьба хранила его в тот вечер и что все совершенное им было не случайно и оправдано какими-то высшими силами.

Дома он сказал матери, что вынужден был защищаться от извращенца Баклана и убил его ударом ножа, но в рассказе о гибели Альберта утаил часть правды – выходило, что зять случайно схватил пулю.

Всю одежду, что была на Коле, вместе с ботинками Вероника Степановна свернула в тугой узел, увязала в пакет и вышла на улицу. Снова поймала такси, проехала несколько кварталов; не отпуская такси, зашла в один из дворов и затолкала пакет в переполненный мусорный бак.

– Теперь я твоя сообщница, – сказала она дома сыну. – Я всегда подозревала, что Альберт руководит преступной шайкой. Так им и надо, лихоимцам. Одевайся сию секунду в такую же голубую рубашку и черный костюм. Хорошо, что у тебя есть еще один. Вдруг за тобой придут. Надо все предусмотреть. Пойди прогуляйся перед сном, хорошо, если вспотеешь. Иди, иди, Коленька, и оденься потеплее.

Позвонила Эльвира:

– Ой, мамочка, что здесь творится! Нас не выпускают из ресторана. Полно милиции. Ты только не пугайся. Со мной и Владой все в порядке. Мам, Альберта убили!

– Боже мой, – сказала мама. – Влада, наверное, сильно переживает.

– Да, плачет. Следователь выяснял, кто еще был на вечеринке. Мы с Владой соврали, что вы ушли час назад, чтобы вас не таскали по милициям.

– Умницы! А что, собственно, произошло? Подробности известны?

– Никто ничего не видел. Альберта и начальника его охраны нашли на полу в туалете. Охранник был еще жив, но без сознания, уже известно, что он умер по дороге в больницу. Короче, кошмар! Не знаю, когда нас выпустят. Влада в шоке. Она твердит, что всегда этого боялась, у Альберта было много врагов. Так не забудь, мы сказали, что вы ушли в девять.

Коля вышел на улицу, пошел дворами – без цели и без мыслей, – ноги сами вынесли его к дому, где раньше жил Стас. Он постоял, глядя на освещенные окна, на миг там появился чей-то силуэт. Коля ловил снежинки ртом и представлял, что в квартире Стаса все по-прежнему – Тамара Петровна хлопочет на разогретой кухне, Яна сидит за книгой; девочка много читала и, должно быть, оттого была хрупкой и мечтательной, непохожей на своих задорных подружек. А Стас, скорее всего, возится со своим магнитофоном. На новый денег нет, а этот все время ломается, и Стас его чинит, чтобы слушать любимые рок-группы. За кассетами Коля и Стас вместе ездили на Горбушку.

Николай достал нож, которым убил Баклана, раскрыл его и метнул в сугроб на газоне у подъезда. Нож исчез в сугробе до весны. Он больше не нужен был Коле. И Стасу больше незачем скрываться. Может быть, он когда-нибудь вернется… может быть… когда-нибудь…

Глава 17

– Не представляю, как ему удалось уйти незамеченным, – развел руками врач. – Утром медсестра заходила к нему, измерила температуру, сделала инъекцию. После этого он исчез. Просто оделся и ушел, не сказав никому ни слова. Советую вам обратиться в полицию. Его состояние внушает мне опасения: ваш родственник находится в крайне подавленном состоянии. Сам факт ухода говорит о нездоровой мотивации его поступков и не сулит ничего хорошего, таково мое мнение как специалиста.

Диана, Эльвира и Станислав вышли из клиники в растерянности. Было десять часов утра, Барселона уже кипела своей насыщенной жизнью, улицы полнились транспортом, людьми, среди которых затерялся Николай.

Диана предположила, что Николай мог нанять такси и поехать в Льорет-де-Мар. Эльвира достала из сумочки телефон, намереваясь позвонить Владе, которую на сей раз оставили из предосторожности дома. Станислав, однако, беспокоить Владу не позволил и счел более благоразумным набрать номер Кристины.

Та пообещала, что немедленно перезвонит, если Николай появится дома. Тем не менее уезжать из Барселоны не следовало до тех пор, пока ситуация не прояснится, так посоветовал Станислав, и женщины с ним согласились. Он предложил отвезти их на гору Монтжуик, с которой открывается великолепный вид на Барселону.

В ожидании вестей, они побродили по Пуэбло Эспаньол (Испанскому городку) – своеобразному синтезу архитектурных памятников Испании; осмотрели крепость Кастель-де-Монтжуик, хотя всем троим экскурсия не доставляла удовольствия: Диана явно скучала в музеях, Эльвира ничего не воспринимала из-за снедавшего ее беспокойства, Велехов, видевший экспонаты не впервые, тоже был погружен в свои мысли. Все трое просто тянули время.

– Кристина не звонит, – уныло заметила Эльвира.

– Я сам позвоню через полчаса.

– Ты уверен, что Кристина не проговорится Владе? Она ее не слишком жалует, точнее – открыто проявляет враждебность. Как бы нарочно не насолила.

– Нет, Крис не сделает мне во вред. Девочка, конечно, взбалмошная, но я ей вчера объяснил кое-что, поэтому спокоен. В серьезных ситуациях она надежный человечек.

– Я слышала, что ты ее отбил у бандитов, это правда?

– Не отбил, а выкупил. Девушка попала в тяжелую ситуацию, а у меня была возможность ей помочь.

Лицо его приняло отстраненное выражение, которое ясно давало понять, что расспросы продолжать не следует.

Станислав и Эльвира остановились на вершине горы у скульптурной группы «Сардана», изображающей танцоров-исполнителей каталонского народного танца. Эльвира загляделась на город, лежащий в легкой дымке в окружении холмов. Грациозные готические башни Саграда Фамилия казались королевской короной, венчающей город.

Станислав мысленно восстанавливал подробности той первой встречи с Кристиной.

Все произошло случайно. Пять лет тому назад он снял ее на Ленинградском шоссе. Проезжал ночью и увидел, как она приплясывает на двадцатиградусном морозе – высокая, тоненькая. Очередная кандидатка на статус неопознанного тела в морге. Он остановился и заговорил с ней. У нее от холода стучали зубы – видно, порядочно настоялась. Она стала себя расхваливать, назвала цену, тут же спустила, как будто он с ней торговался.

Он посадил девушку в машину и повез в отель, в котором остановился, так как приехал в Москву по делам на несколько дней.

Поначалу она вела себя назойливо, пыталась честно отработать плату, которую он для ее спокойствия выдал за всю ночь вперед. Станислав объяснил, что ему от нее ничего не нужно, она может отдохнуть, выспаться или делать все, что ей заблагорассудится.

– Ой, прямо как в фильме «Красотка»! – насмешливо определила девушка. – А ты как Ричард Гир!

– Неужели? Да, помню. Милая голливудская сказка…

Красотка с Ленинградки, правда, пыталась тихо улизнуть: деньги получила и смекнула, что может за одну ночь заработать вдвойне. Пришлось призвать ее к порядку и повиновению на оплаченных основаниях.

Девушка, пойманная при попытке к бегству, ничуть не смутилась, ознакомилась с содержимым холодильника, достала пиво, орешки, удобно уселась в кресле, закурила и принялась болтать с хозяином, как с давним знакомым.

– А знаешь, ты клевый, – авторитетно заявила она.

– Да ну! Я польщен.

– Мне, собственно, глубоко параллельно, почему ты строишь из себя девственника, у каждого свои фантазии. Я уже привыкла к вашему брату, видел бы ты, какие извращенцы попадаются – сплошная помойка в башке… К тебе это не относится, котик, если только не прикидываешься. А? – Она внезапно встревожилась. – Может, это у тебя прелюдия такая?

– Не бойся меня, как я сказал, так и будет. Лучше о себе расскажи, откуда ты родом, говор у тебя не московский.

– Ага, о жизни рассказать, – согласно кивнула она. – Мужиков почему-то тянет покопаться в биографии такой девушки, как я. – Она мигом состроила жалостливую гримаску и затянула голосом попрошайки в метро: – Сама я не местная, родителей нет, круглая сиротка, выросла в детдоме. Приехала в столицу счастья искать, а плохие дяденьки меня повязали и заставили на них вкалывать. И теперь мне одна дорожка – во сыру землю да во цвете лет. Вот такая я бедная, разнесчастная. – Девушка откинулась в кресле и захохотала. – Ты рассчитывал услышать что-то другое?

– Не хочешь, не рассказывай, – пожал плечами Станислав. – Да и поздно уже. Я спать хочу. И ты ложись, отсыпайся, а утром я тебя выпущу, можешь считать это моей фантазией. Ловчить опять не вздумай или, того хуже, проверять содержимое моего бумажника.

– Гонишь, прокурор, я не воровка, – весело откликнулась Кристина.

– Отлично, утешила. Ну все, спокойной ночи.

Девушка уснула мгновенно. Станислав подошел к кровати и смотрел на нее при свете ночника. Нет, на Яну она не похожа, разве что волосы – длинные, очень светлые от природы, видно, что и Кристина не пользовалась краской. Все, что было общего у девушек, – это растоптанная юность. Одной уже не было в живых, другая продолжала идти по опасной стезе, возможно, добровольно, не так, как Яна, которую украли и замучили подонки.

Зря он расчувствовался, девушка его сестре не чета, сколько таких «красоток» со школы мечтают пойти в проститутки. Разве сравнить эту развязную девицу с его чистой трепетной Яной?

Он почувствовал, что щеки у него мокрые, и удивился сам себе. Последний раз он плакал, когда лежал избитый в подмосковном лесу, читая записку, утерянную Альбертом. Тогда он был молод и мог еще плакать, но со временем научился трезво оценивать реальность, хотя долгие годы продолжал жить в каком-то жестком трансе. Даже смерть мамы, а потом Яны не вырвала его из каменного панциря, которым слой за слоем обрастала его душа с момента первого несчастья. Он думал, что давно закалился, огрубел, и даже считал себя циником, потому что взял себе за правило жить без оглядки, по принципу «хорошо то, что хорошо для меня». И вот сейчас вдруг прослезился, глядя на это падшее юное создание.

– Поздравляю, – сказал он себе. – Начинается кризис среднего возраста и все, что с ним связано.

Утром он провожал Кристину до двери молча: ночное приключение казалось ему досадной блажью, он был рад поскорее закрыть за девушкой дверь.

– Прощай, чудик, – сказала она, уже стоя в коридоре, и погладила его по щеке. – Наверное, ты приличный чел, такие редко встречаются. А то, что бабки на ветер пустил, не горюй. Мне и вправду было так хорошо, как давно не было, значит, ты сделал доброе дело. Знаешь, что самое смешное? Скажу тебе одному по секрету: все, что я вчера про себя наплела, – чистая правда! Представляешь? Бывает же такое! Ну пока, не поминай лихом.

Она пошла по длинному гостиничному коридору к лифту, а он смотрел ей вслед с видом человека, которого неожиданно огрели из-за угла мешком по голове.

– Стой! – закричал он и бросился за ней. – Подожди, девочка, что ты сказала?

– Почему ты замолчал? – спросила Эля.

– А о чем мы говорили?

– О Кристине.

– А-а… впрочем, нечего особенно рассказывать. Я выяснил, что девушка попала в рабство к бандитам, и выкупил ее у них. Избрал самый легкий способ вырвать ее из рук отморозков с помощью денег. А поскольку родных у нее не было, оформил на себя опекунство. Я рад, что Крис увлеклась Антоном. Впервые за эти пять лет она обратила внимание на мужчину. Поэтому я не собираюсь им препятствовать.

Они стояли рядом и смотрели на город. Диана поодаль разговорилась с русскими туристами.

Станислав снова позвонил Кристине и выяснил, что Николай не появлялся.

– Не понимаю, что с ним творится, – уныло заключила Эльвира. – Неужели ему безразлично собственное здоровье? На нем нет даже кепки, а день все разгорается. Поплатился за свою нелюбовь к кепкам: стоял перед собором с непокрытой головой, даже не чувствовал, что перегревается, он и сегодня запросто спечется. Что делать, Стас? Где его искать в таком большом городе?

Взгляд Станислава снова устремился к храму Святого семейства.

– Подождите меня здесь. Надо проверить кое-что, – произнес он после минутного раздумья. – Только никуда не уходите, чтобы мне не пришлось вас искать. Я скоро вернусь.

Николай стоял на том же месте, где в прошлый раз поразил его недуг. Велехов увидел его с улицы, прошел за ограду. Глаза Николая были прикованы к фасаду храма, сам он не двигался. Станислав приблизился к нему и встал рядом. Николай не шелохнулся, выражение его глаз не изменилось, он даже не моргнул; похоже, не обратил на Велехова внимания.

Однако, как вскоре выяснилось, это было не так.

– Ты все знаешь о храме? – неожиданно спросил он, не поворачивая к Станиславу головы.

– Все, вероятно, не знает никто. Архитектор оставил немало загадок. Но многое я специально изучал.

– Что означает квадрат за группой «Поцелуй Иуды»? Я вижу там какие-то цифры.

– Это магический квадрат, криптограмма, сумма комбинаций цифр всегда составляет тридцать три – возраст Христа. Работа скульптора Субиракса – он, как истинный последователь Гауди, не удержался от загадок. До сих пор имеются расхождения в толковании смысла криптограммы.

– Понятно, – сказал Николай и надолго замолчал.

– Тебя ищут родные, пойдем к машине, я отвезу вас всех домой, – решил действовать Станислав.

– Ты крещеный? – спросил Николай, оставаясь в прежней позе.

– Нет. Хотел как-то креститься, да не посмел. Я убил четверых.

– Я тоже некрещеный. И я убил четверых.

– Слушай, пошли в машину, по дороге расскажешь, я обещал Владе, что ты выздоровеешь, а потому, если надо будет, уведу тебя силой.

– Не веришь мне, да? – Николай перевел мутные глаза на Стаса и усмехнулся. – Думаешь, я с катушек слетел… Что ж, посчитай сам: двоих я убил косвенно своим предательством, ты знаешь, о ком я говорю, третий – Баклан, четвертый – Альберт.

– Так, все, или ты идешь сам, или я волоку тебя, как бомжа, на глазах у публики!

– Баклана я зарезал ножом, вот так, – Николай сымитировал удар, – а с Альбертом хитро повернулось: вышло, будто его застрелил Баклан, ха-ха! – Николай зашелся хриплым смехом. – Только на спуск я нажал пальцем Баклана. Здорово?! Даже ты бы так не смог. А я смог! Я смог, понимаешь?! – Он схватил Станислава за плечи и стал трясти, повторяя: – Я смог! Убил их обоих! Отправил прямиком к чертям на закуску! Ты меня слышишь или нет?.. Что молчишь? – Он выпустил Стаса и отвернулся. – Знаю, ты злишься на меня из-за того, что сам хотел убить его. Но ты бы не успел, они уже были настороже, искали тебя и расправились бы в два счета.

Стас смотрел в землю и молчал. Люди обходили стороной двоих странных мужчин, стоящих в неподвижных, но полных драматической выразительности позах среди беззаботной толпы туристов, как две застывшие скульптуры работы искусного мастера.

– Я должен сказать тебе «спасибо»? – наконец проговорил Станислав.

– Не за что, я думал только о себе. Хотел убить в себе труса. Ты будешь смеяться, но на короткое время мне это удалось. Но только на короткое время. Природа человека всегда возьмет свое. Наверное, мною в жизни двигала одна трусость, как основное качество моей неудавшейся натуры… Ладно, пошли. Я столько лет жил с этим, авось и дальше проживу.

– Сестры знают?

– Никто не знает. Я рассказывал только маме, но она унесла эту тайну с собой в могилу.

Эля и Диана уже поджидали машину Велехова на автомобильной стоянке.

– Коленька, как ты нас напугал! – воскликнула Эля, целуя брата. – Разве можно так поступать? Надо немедленно вернуться в больницу и долечиться.

– В больницу не пойду, – мрачно отозвался Николай. – Я хочу домой, в Москву, у нас завтра самолет, если мне не изменяет память.

– Вспомнил! – насмешливо откликнулась Диана. Она залезла в машину и заняла место рядом с Николаем. – Ты бы еще побегал по Барселоне, размялся, переночевал под мостом по закону жанра. Просто счастье, что Слава тебя нашел.

– А если бы и не нашел, тебе что за печаль? – с несвойственной ему грубостью спросил Николай.

– То есть как это? Я в некотором роде твоя жена.

– Была! В некотором роде! А теперь пошла отсюда вон! Во-о-он! – завопил он вдруг с диким видом. – Не смей ко мне приближаться, блудница, вон пошла!

Пораженная женщина не успела открыть дверцу, чтобы выйти из машины, как разъяренный муж вцепился ей в горло и принялся душить. Станислав, который уже сидел за рулем и собирался запустить мотор, вынужден был кинуться на озверевшего супруга через спинку кресла, иначе тот привел бы свое намерение в исполнение. В салоне завязалась ожесточенная борьба, какая-то каша из тел. Эля визжала, Николай рычал, Диана хрипела, Стас ругал насильника последними словами, кузов машины ходил ходуном. В ходе потасовки Диане все-таки удалось выкатиться на тротуар изрядно потрепанной, с синяками на шее, в полузадушенном состоянии. Станислав изловчился из неудобного положения крепко засадить кулаком под дых разбушевавшемуся Федотову и таким способом отвлечь его от неверной супруги.

После того как Диану водворили на переднее сиденье и захлопнули дверцы, внедорожник тронулся со стоянки. Николай тихо, на одной ноте выл в углу, держась за живот, – приступ бешенства сменился у него полным упадком сил и духа.

– Опять любимую рубашку порвал! – чертыхнулся Станислав. – С вами шмоток не напасешься.

Глава 18

Детишки столпились у самой воды вокруг большой синей медузы с толстыми щупальцами. Какой-то мужчина наткнулся на нее в прибрежной волне и выбросил на берег. Должно быть, она была мертва, раз ее прибило к берегу, так он сказал.

Влада вошла в воду и поплыла, наслаждаясь прохладой морской воды. Доплыла до одного из буйков, уцепилась за него, чтобы покачаться на волнах. Как раз промчался глиссер.

Прямо перед Владой из глубины вынырнул Антон. Она вскрикнула от неожиданности.

– Антон! К чему эти трюки?! Ты меня напугал.

– Что-то в последнее время ты меня пугаешься. Впечатлительная стала.

– Ты все время выскакиваешь, как черт из табакерки. Я не люблю внезапностей, ты же знаешь.

– Ладно, плывем к берегу. Почему ты так далеко заплываешь? Это безалаберно в твоем положении.

Они поплыли рядом.

– Странно, что ты вспомнил о моем положении.

– Ты не устала? Хочешь, держись за мое плечо, я домчу тебя до берега как ручной дельфин. Или как дрессированный сенбернар. Нет, сенбернары, кажется, спасают из-под снега. Ну просто как ученый пес, симпатичная водоплавающая дворняга, идет?

– Антон, нельзя ли без иронии?

– А что я такого сказал? Я ведь для тебя никто – безродный, приблудный кобелек, но с подходящей внешностью, весьма подходящей, прямо как по заказу.

– Отлично, хочешь поговорить, сделаем это на берегу, потерпи две минуты.

Они выбрались из воды и пошли по изрытому множеством ног горячему песку к синему зонтику, покосившемуся от ветра.

– У меня здесь стоял один лежак, – отметила Влада.

– Я обнаружил твои вещи и поставил еще один лежак для себя. Теперь их стало два. Простая арифметика.

– Логично! Придется тебе еще осилить вычитание.

– Ты твердо решила от меня уйти? – Антон разложил на лежаке банное полотенце и лег сверху.

Влада достала из сумки солнцезащитный крем и стала наносить его на грудь и плечи.

– Да, нам придется расстаться, – спокойно ответила она.

– Будешь жить с ним?

– Не знаю. А тебе какое дело? Мне казалось, что твой роман с Кристиной в самом разгаре.

– Вообрази, мне тоже надо подумать. Все слишком скоропалительно. Я предлагаю вернуться в Москву, переждать какое-то время, чтобы разобраться в наших чувствах.

– Переставь, пожалуйста, зонтик, на меня солнце падает. – Влада вытянулась на лежаке.

Антон встал коленями на песок рядом с Владой и положил голову ей на грудь:

– Я истосковался по тебе, перебирайся обратно в нашу спальню.

Она по привычке ласкала его густые каштановые волосы. Взяла в ладони его лицо, несколько секунд смотрела в прекрасные глаза, затем легко поцеловала в губы:

– Какой же ты красивый. Наш малыш будет таким же красивым и добрым, как ты. Я счастлива, что ты его отец. Нам ни к чему жить вместе, но с сыном ты сможешь видеться, когда захочешь.

– Прелестная идиллия! – раздался язвительный голос. Станислав, уже успевший сменить городской наряд на свободную одежду, навис над беспечной парой. – Мальчуган соскучился, самое время его приласкать.

Антон вскочил и с воинственным видом придвинулся к сопернику.

Влада поспешно вклинилась между ними:

– Даже не мечтайте снова распускать кулаки. У обоих физиономии еще не зажили. Стыдись, Стас! Ты же взрослый мужчина. Твое поведение возмутительно! Зачем ты заводишь парня?

– Кто, я? Ничего подобного, он сам заводится. Хотя начинает меня изрядно раздражать. Ты бы определился с женщинами, братан, а то мечешься, как заяц, от одной к другой.

– Уйди, Антон! Слышишь? Я тебе уже все сказала. Нечего больше выяснять и качать права. Уходи, прошу тебя.

Влада подталкивала Антона в грудь к выходу с пляжа; молодой человек противился, его мускулы были напряжены, глаза прикованы к Велехову.

– Ладно, ради тебя уйду, – проговорил он с вызовом. – А с ним потом поговорю, пусть не думает, что я его боюсь. Ха-ха! Страшилка!

Станислав, к счастью, не повелся на провокацию и дал Антону беспрепятственно уйти, тем не менее напоминал своим видом быка на арене, узревшего тореро.

– Фу-у, – выдохнула Влада, опускаясь на лежак. – Все мужчины такие забияки? Сущее наказание! Вам только повод дай, чтобы сшибиться.

– Нормально! Мужчины испокон веков бились за женщину.

– Ну, знаешь ли, кроманьонцев вы заметно переросли.

– А что изменилось? Не вижу разницы. Разве что технический прогресс шагнул вперед, а человек, по сути, остался прежним, ты не согласна? – Он сел вплотную к Владе, близко глядя ей в лицо. – Зачем ты целовалась с юношей? Ты же его не любишь.

– Кто сказал? Люблю, еще как! Ты, часом, не метишь на его место?

– Угадала, но не совсем. Я всего лишь намерен вернуть свое, а дерзкого мальчишку прогнать.

– И будешь растить его ребенка?

– С радостью, ведь это твой ребенок.

– Ах-ах! Добренький, да?

– Ага, разве не похож?

– Руки прибери. Обниматься будешь с Кристиной. Говорят, у тебя в каждом городе по две любовницы.

– Злостный наговор. И Кристина никогда моей любовницей не была. Она мне как младшая сестра.

– Врешь! Ты научился виртуозно врать за эти годы.

– Ей-ей! Спроси у нее, раз мне не веришь… Не отворачивай личико, от Антона ты не отворачивалась, несмотря на его измену.

– Все вы, мужики, заливать горазды, ни одному доверять нельзя…

Но было уже поздно рассуждать, руки их сплелись, губы слились, мир перестал существовать – зачем кругом двигались и смеялись люди, что за птицы кричали на лету, о чем невнятно шептали волны – все стало не важно, отодвинулось за магический круг, в котором воцарилась тишина, там жили только собственные чувства, ощущения, жар прикосновений…

Порыв ветра опрокинул зонт и вынудил влюбленных оторваться друг от друга.

– Вернемся в дом, – сказал Станислав. Глаза его потемнели, стали цвета моря на линии горизонта. Влада всегда знала, отчего у него темнеют глаза. Сердце у нее перестало работать как положено, трепыхалось неизвестно где.

– Сейчас, помоги мне собрать вещи. Клади все в сумку… Ай! Зонтик улетел!.. Стой, дай отдышаться… Пошли, пошли скорей…

– Стас, что это было? – спросила Влада.

– Счастье, – произнес он с улыбкой блаженной усталости. – Тсс… Не говори громко. Счастье приходит редко и ненадолго, будь осторожнее, не спугни.

Они лежали на диване в полном изнеможении, тесно прижавшись друг к другу. Теплый сквозняк из раскрытого окна пробегал по коже, обостряя ощущение неги после любовных наслаждений. Владе собственная нагота и его, крепкая мужская, казались возбуждающе прекрасными. Тело ее отдыхало, но тихо плавилось изнутри, а снаружи было тугим и прохладным; так у нее бывало только со Стасом, когда каждая клеточка словно поет и хранит ласки любовника.

Под окном кабинета располагался бассейн. Блики с его поверхности лежали на стене, оттого вся стена дрожала светом, по ней струились вниз сияющие волны. Свет дрожал на гладком плече Стаса – Влада пыталась поймать пляшущих зайчиков губами.

Час назад они заперлись в кабинете, не успели даже разложить диван, но успели опрокинуть фигурную подставку и разбить ценную статуэтку.

Рука Стаса медленно двигалась от ее округлого колена вдоль точеного бедра в изгиб талии и, добравшись до нежной полноты груди, задерживалась на миг и пускалась в обратное путешествие.

– Я был достаточно осторожен?

– Я люблю тебя.

– Что?

– Я люблю тебя.

– Это правда?

– Ты все-таки сумасшедший.

– А ты? Зачем ты меня укусила?

– Я укусила?

– Вот здесь, посмотри. Куда это годится? Мало того что дорогие гости поочередно бьют меня по лицу, рвут на мне рубашки, теперь еще и кусаются. Как я предстану перед сотрудниками с разукрашенной мордой и следами зубов на шее?

– Легко! Объясни, что отдыхал в Испании с большой компанией русо туристо и занимался любовью с вампиршей. Пусть обзавидуются.

– До чего ты хороша! Непозволительно красива!

– Скоро меня разнесет, и я стану прятаться от тебя.

– Какое заблуждение! В тебе столько природной грации, просто поразительно, она никогда не иссякнет. Я боготворю тебя. Бросишь меня снова – умру! Больше не выдержу. Выходи за меня замуж, немедленно!

Произнося слова, он поминутно целовал ее щеки, шею, губы, она в ответ лишь томно улыбалась, чуть обнажая блестящие кончики зубов, сладострастно изгибалась в его руках и льнула к нему телом и лицом.

Они спустились на веранду. Было время обеда. Расторопный Альфредо выпархивал из кухни с подносом и выставлял на стол жареные миндальные орешки, зеленые оливки, бутылочки с томатным и чесночным соусом, квадратные ломтики поджаренного на решетке хлеба и хрустящие булочки.

Вслед за тем на столе появились бутылки с вином, жареные рыбные шарики, обвалянные в сухарях, мидии, ракушки, запеченные на гриле, искусно нарезанный хамон и сыр.

Не дожидаясь, пока подойдут остальные участники трапезы, Влада накинулась на еду с аппетитом женщины, имеющей вескую причину ни в чем себе не отказывать за обеденным столом. Станислав сидел напротив и завороженно следил, как она вонзает зубки в срез круглого хлебца, намазанного маслом и холодной зернистой икрой. Из напитков она позволила себе немного белого вина чакколи, Станислав предпочел красную риоху к мясной нарезке.

– Не верю своим глазам, ты ешь икру? Даже как-то боязно стало.

– Отчего же? – Влада взялась за второй бутерброд.

– Внезапная смена вкусов не сулит ничего хорошего.

– Боишься, что мне начнут нравиться мужчины не твоего типа? Например, плюгавенькие, субтильные, или нет – толстые, лысые, с отвислыми боками. Бррр!.. Странно, что ты еще не облысел.

Станислав поперхнулся.

– Ладно, не комплексуй. Сорок лет – самый цвет для мужчины. Просто вы с Колей ровесники, а у него давно макушка сверкает… Ой!.. – Она перестала есть и воззрилась на Стаса. – Я совершенно забыла о Коле. Вот так отключка! А ты почему молчишь? Как он? Вы видели его?

– Мы привезли его с собой. Он маялся, просился домой, поэтому девочки решили забрать его из клиники.

– Стас!

– Ну что я мог сделать, малыш? Он стал буянить, чуть нас всех не побил, пришлось выполнить его желание.

– А что сказал врач? Какие прогнозы, рекомендации?

Станислав замялся:

– Спроси у Эли. Она лучше знает.

Пришла Кристина и с недовольной миной уселась за стол. Спустя минуту с лестницы сбежал Антон. Альфредо внес дымящуюся супницу.

– Пахнет обворожительно, – встрепенулась Влада.

– Просил приготовить специально для тебя, – сказал Станислав. – Там только мясо и много овощей. Не предполагал, что твоя неприязнь к морепродуктам пошла на убыль.

– Да что вы?! Неужели? – ядовито поддел Антон. – Удивительный дом способствует повальному перерождению.

Однако хозяин злокозненного дома и его вновь обретенная пассия снова выпали из общения с внешним миром и были заняты исключительно друг другом. Они обменивались взглядами, улыбками, каждая из которых имела потаенный смысл, чувственный намек, то волнительно-сладостное для обоих, что приходится скрывать при посторонних.

Кончилось тем, что Антон в раздражении опрокинул бокал с красным вином и испортил весь антураж, с вдохновением созданный Альфредо.

– Что, корячит тебя, Антоша? – с убийственной насмешкой пропела Кристина. – А ты не стесняйся, пойди поплачь в сторонке. Либо другой вариант: можешь утопиться в знак протеста. Море рядом.

Антон мгновенно сконфузился.

Он порывисто схватил руки Кристины и прижал к губам:

– Крис, прости, это не то, что ты думаешь. Я тебе все объясню. Нам надо поговорить наедине, я совершенно запутался.

– Ты чертовски прав, парень! – одобрил Станислав. – Пойдите погуляйте. На-ка держи, Крис. – Он положил на стол пачку евро. – Развлекайтесь на всю катушку.

– Видишь, он все время хочет меня оскорбить, – снова взъелся Антон.

– Глупости! – возразил Станислав. – У меня сегодня приступ щедрости. Да и деньги я даю Кристине, а она распорядится ими по своему усмотрению. Верно, заяц?

– Заметано! Мы их немедленно прокутим! – Кристина поцеловала Станислава в щеку, сунула деньги в карман коротеньких штанишек. – Вставай, поедим в другом месте, – дернула она Антона за руку. – Закатимся в какой-нибудь шикарный кабак с фламенко и гитарами, потом оторвемся на танцполе. Да перестань ты кукситься! Славочка все делает от души.

Когда молодые люди скрылись из вида, Станислав сказал:

– Бедный малый, все пытается самоутвердиться. Признайся честно, юноша предлагал восстановить отношения?

Он пересел на соседний стул, обхватил Владу за талию и притянул к себе.

– Раз ты такой проницательный, то нечего и спрашивать.

– Надеюсь, ты отдаешь себе отчет?..

– Что, восстановив поруганную честь, он тут же сбежит к Кристине? Стас, я не дурочка, к тому же потеряла к нему всякий интерес. Тебя это устраивает?