Текст книги "Неоконченный романс"

Глава 5

Баня оказалась что надо! Свежий смолистый запах от обитых сосновой дощечкой стен, аромат распаренных молодых березовых листьев, густой пар, через который еле-еле пробивался свет электрической лампочки, – все создавало ощущение нереальности происходящего. В приятном расслаблении, лежа на нижней ступеньке полка, через полузакрытые веки Лена наблюдала, как Верка, забравшись на самый верх, яростно хлещет себя веником.

– Ой, мамочки! Ой, лишенько мое! – Она наконец спустила с полка длинные, с круглыми коленками ноги, пристроилась рядом с подругой. – А что, может, еще парку поддадим? – Она развела руки и сладко потянулась. – Нет, пожалуй, хватит, а то сваримся мы тут с тобой вкрутую!

Она внезапно подхватила Лену под мышки и потащила ее в предбанник.

– Хватит лежать, пора охладиться! – Верка толкнула ее в огромную ванну с ледяной водой и тут же, визжа от восторга и ужаса, последовала за подругой.

Как ужаленные, девушки выскочили из ванны, выплеснув половину воды на пол.

Верка бросила Лене большое полотенце:

– Оботрись пока! – А сама подошла к двери, высунула голову наружу, крикнула:

– Саша, принеси чего-нибудь попить! – Протянув голую руку, она взвизгнула от щипка мужа и приняла божественный дар – две запотевшие баночки пива.

Закутавшись в пушистые банные полотенца, вытянув ноги, подруги устроились на деревянных лавках предбанника. Спинки их изображали обнаженных мужчину и женщину, искусно вырезанных из кедровых досок школьным столяром.

– Смотри-ка, а Захарыч у нас стыдливый, все самое интересное листиками прикрыл. – Верка провела рукой по резьбе, касаясь сокровенных мест мужского тела. – Этого бы мужичка да к нам сюда под пивко, как ты думаешь?

– Ох, Верка! Только одно у тебя на уме!

– А неужели ты, подруга, за все это время ни разу о мужике в своей постели не подумала? Да ни за что не поверю! Сашка на неделю за товаром уедет, а я каждую ночь вижу, как он мне ноги раздвигает. Проснусь вся в поту, будто наяву все происходит. А ты столько времени живешь одна. Неужели тебе не хочется? Не хворая, справная, да на тебе воду возить можно, а мужика и подавно! – Верка отхлебнула пива и зажмурилась от удовольствия, но интересную ей тему не оставила: – Ты только глазом поведи – полпоселка сбежится. Не хочешь замуж – не надо, заведи себе любовника, а лучше двух, чтобы было, с кем сравнивать. Я вот думаю, – она глубокомысленно уставилась на спинку диванчика, – у мужиков это дело одинаковое или все-таки различается по размеру? Санек-то у меня здоровенький, так и все остальное под стать, до печенок достанет, а вот Киселев сморщенный весь, росточком метр с кепкой, так и мужские дела, наверное, со стручок, а может, наоборот, кто их знает?

– Ну, подруга, по-моему, хороший тебе кнут нужен или такой вот стручок на каждую ночь, – засмеялась Лена и шлепнула вскочившую с лавки Верку по голым ягодицам. – Ишь, ненасытная, и откуда у тебя такие мысли берутся?

– А что? Мне моего хватает. – Верка приоткрыла дверь в парилку и потянула Лену за руку. – Пошли, что ли?

– Пошли!

Еще пару раз хорошенько пройдясь веником по молодым спинам и бедрам, девушки ополоснулись прохладной водой и опять разлеглись на нижних ступеньках полка.

– Конечно, мне моего Санька вполне хватает, – продолжала как ни в чем не бывало Верка. – Я ведь и с тобой могу поделиться, если хочешь…

У Лены неприятно екнуло в груди.

– Ты что, перепарилась или от пива крыша поехала? – Она резко села.

– Ну не сердись. – Верка невинно улыбнулась. – Сейчас везде пишут про секс втроем или даже вчетвером, кто как сможет. А почему бы и нам не попробовать? Представляешь, сейчас я зову Сашку, он входит, видит нас голеньких. – Она сладострастно изогнулась. – Как ты думаешь, на кого он на первую ляжет? Тебя, наверное, выберет, ты же свеженькая, а я уже ему приелась!

– Прекрати, дуреха, начиталась всякой ерунды и молотишь языком почем зря! – Подхватив таз с холодной водой, Лена опрокинула его на Верку. – Очнись, подруга, да пойдем одеваться, а то ужин давно уже остыл.

Верка, взвизгнув, соскочила с полка, ухватив Лену за руку, остановила ее:

– Ты погоди, конечно, про Сашку я зря сболтнула. Ни с кем, даже с тобой, я делиться не собираюсь. А кто попытается к нему сунуться, того быстро к общему знаменателю приведу. Ты присядь, я серьезно говорю, пора кончать с твоей холостяцкой жизнью. С тебя же картины писать можно. Я ведь вижу, как у мужиков носы бледнеют, когда ты одетая по поселку идешь, а представляешь, если тебя кто вот в таком виде увидит? Знаешь, я тебе иногда завидую. Каждое утро бегаешь, холодной водой обливаешься, а мне лень. А грудь сравни: моя и твоя! Мои словно дыни. – Она подняла, будто проверяя на вес, пышные груди с небольшими розовыми сосками. – Тебе лифчик носить не надо, они у тебя вон как вверх торчат! А ноги, талия, бедра? Ленка, я без смеха заявляю: ищи мужика, а то я поисками займусь, и не будет тебе никакой пощады!

– Господи, Вера, ну какие тут у нас мужики. Если и есть стоящие, то давно такими, как ты, расхватаны, – рассмеялась Лена. – А кого попало мне не надо.

– Ну а молодой рентгенолог чем не жених? Пусть в общежитии живет, но зато при мотоцикле, а у тебя с жильем все в порядке.

– Он же лет на пять меня моложе.

– И тебе никто больше двадцати трех не дает.

– На вид – это одно, а по паспорту – совсем другое, – снова засмеялась Лена.

– В постели он у тебя паспорт спрашивать не станет, а когда влюбится, уже поздно будет, поезд ушел. Или вот директор. Я заметила, как он на тебя посматривает.

– Все они посматривают, – устало отмахнулась Лена, но почувствовала, как приятное тепло разлилось по телу. – Да за ним уже наверняка полпоселка охотится. У нас в школе полно молодых и свободных девиц, и в больнице, и в самой конторе. Одна Зинка-бухгалтерша чего стоит! Она хотя и старше нас, но как бюстом поведет, мини-юбку натянет – и окажется наш директор за высоким Зинкиным забором на цепи пожизненно.

– Ты, смотрю, уже все варианты просчитала, – усмехнулась Верка. – Ох, запал он тебе в душу, вижу, запал!.. Ну что ж, мужик он видный, голова вроде неплохо работает, и руки золотые. Что касается жены, не думаю, что он ее по степени удойности подбирать будет. По-моему, у него совсем другие критерии отбора. – Задумчиво посмотрев на подругу, Вера обмотала влажные волосы полотенцем. – Я-то думала тебя с Германом познакомить. Но пока он в наших краях объявится, чувствую, многое может измениться.

Когда подруги наконец вышли из бани, на улице уже стемнело. На Привольный опустился поздний вечер. Внизу перемигивался огнями поселок, блики лунного света серебрились на перекатах Казыгаша. Горы черными громадами еще больше сдвинулись к поселку, еще плотнее подступила тайга. Темную бездну сплошь усыпали звезды, необычайно крупные и яркие, в городе такое зрелище доступно только в планетарии. На далеких мрачных вершинах лежал слабый отблеск вечерней зари. Солнце не до конца сдало свои позиции, но огромный оранжевый серп луны уже взошел над лесом, показывая, что ночь вступила в свои права. Где-то внизу плескался перекат, коротко взгогатывали гуси, изредка доносились далекие голоса. Прохладный ветерок проник под халатики, разметал легкие полы, и, зябко поежившись, девушки поспешили в дом. Там уже вовсю пыхтел самовар, горкой возвышался на блюде салат, и исходила ароматным запахом кастрюлька с горячими пельменями. Саша, повязав себя Лениным ситцевым фартуком и косынкой, хлопотал у плиты. Стол был выдвинут на середину кухни и сервирован на четверых.

– Понятно! И кого же, если не секрет, ты в гости пригласил, пока хозяйка в бане мылась? – недовольно спросила Лена.

– Извини, Лена, что без твоего согласия, но я позвал на ужин Алексея Михайловича. У нас за целый день ничего, кроме пива, во рту не было. Костя и Андрей уже уехали, в поселковую столовую он опоздал, а в холодильнике у него пусто.

– Ладно, чего уж там, накормим и напоим его, от нас не убудет, правда, Лена? – поспешила поддержать мужа Верка.

– Хорошо. Я не против. Позови его, Саша, – согласилась поставленная перед фактом хозяйка.

– Да я уже вроде тут, на пороге. – Синие глаза смотрели на Лену, как ей показалось, со слегка виноватой улыбкой. – Простите меня за некоторое нахальство, незваный гость, говорят, хуже татарина, но я сам напросился на пельмени. Очень уж они завлекательно пахнут!

– Не переживайте, господин директор, у нас тут запросто: смокинги не требуются, вечерние платья отменяются! – Верка усадила Алексея рядом с собой.

Сашка поставил свой стул поближе к Лене и, заметив, что она тут же отодвинулась, помрачнел, нахмурился. Лене пришлось по праву хозяйки раскладывать по тарелкам пельмени. За знакомство выпили по стопочке водки, затем по другой. Украдкой наблюдая за своим визави, Лена отметила, что аппетит у него отменный, а манеры весьма обходительные.

Поглощая обильно приправленные специями пельмени, Алексей успевал ухаживать за Верой, подкладывал ей салат, подавал то солонку, то горчицу, умело вел светский разговор, и в довершение всего нахалка все-таки выпила с ним на брудершафт.

Забыв о присутствующих, они весело болтали, причем захмелевшая Верка положила руку на плечо Алексея и забыла оттуда ее убрать. Лена почувствовала, как Саша пододвинулся к ней вплотную. Горячая рука скользнула ей на колено, нырнула под халатик и поползла по внутренней стороне бедра…

Лена успела перехватить под столом его руку и растерянно посмотрела на соседа. Такого неприкрытого, почти животного вожделения ей еще не приходилось наблюдать. Борьба рук под столом закончилась Сашиной победой, и он с силой попробовал раздвинуть ей бедра. Лена резко вскочила на ноги. Уставившись на нее слегка пьяными глазами, муж подруги дерзко усмехнулся, и только присутствие Веры и Алексея удержало Лену от приведения приговора в исполнение: очень сильно у нее чесались ладони на пару хороших пощечин по самоуверенной, розовой физиономии.

Алексей тоже поднялся из-за стола:

– Саша, по-моему, вашей жене пора в постель.

Изрядно захмелевшая Верка настолько низко склонилась над столом, что роскошная грудь почти вывалилась наружу из выреза футболки.

– Да, да, – засуетился муж. – Лена, где ты нам место отведешь, в гостиной или в спальне, а то я машину отогнал в гараж, пока вы в бане парились.

Лена онемела от его наглости. Ни о каком ночлеге в ее доме и речи не шло. Но тут зазвонил телефон, Лена подняла и сразу передала трубку Вере.

Звонила Любовь Степановна. Верка, вмиг протрезвев, вскочила со стула.

– Санька, со скоростью звука мчимся домой. – И она подмигнула Лене. – Вот и Герман, легок на помине!

– И как мы сейчас по такой темноте поедем? – Сашка разочарованно посмотрел на супругу. – У тебя ноги заплетаются, да и я не лучше.

Лена вдруг поняла, что и водка на столе, и быстро захмелевшая Верка, с которой Саша обычно глаз не спускал, – все это пункты одного плана, и ночлег задуман не спонтанно: Верин муж сдавать позиции не собирался.

Быстро взглянув на хозяйку, Алексей словно почувствовал ее смятение и предложил отвезти Шнайдеров домой на своей машине. С очевидной неохотой Саша повел жену на улицу…

– Вы не будете против, если я на обратном пути заеду чай свой допить? – Насмешливый огонек в глазах Алексея подтвердил худшие Ленины опасения: сосед в довершение всего оказался обжорой, и такое положительное свойство характера, как стеснительность, напрочь у него отсутствует.

Природная деликатность и воспитание не позволили ей отказать, и, досадуя на свою мягкотелость, она принялась убирать со стола и мыть посуду. Гости уехали, и стены дома будто сдвинулись, обхватив ее тисками одиночества. Темные окна напротив, тоскливые крики ночной птицы, глухой шум, проникший через раскрытую дверь из рощи, заставили ее сердце сжаться, а горло свело от невыплаканных слез. Глухо скрипнула половица, Лена испуганно оглянулась. Рогдай, шельмец, тихонечко пробрался в дом, обнюхал, прижался к ее коленям.

Лена присела на стул, притянула к себе большую черную голову пса:

– Дружище ты мой дорогой! Проголодался, наверное, а ведь я про тебя совсем забыла.

Она вытащила из холодильника кастрюлю с собачьим варевом. Вспомнив о Флинте, разлила еду на две миски: если хозяин голоден, как пес, то и пес голоден, как хозяин. Вынесла на веранду одну из них – под шумок Рогдай и не столько мог съесть, а Семен Яковлевич строго-настрого приказал ей собаку не перекармливать.

Рогдаю шел третий год. Несмотря на свой сравнительно молодой возраст, был он собакой крупной и сильной. Грудь у него была пошире и помощнее, чем у других лаек, да и в холке он был повыше. Многие охотники в поселке предлагали Лене за него большие деньги: Рогдай слыл отличной зверовой собакой.

Прошлым летом его попытались увезти заезжие геологи, за что поплатились в клочья изодранной палаткой, которой они по глупости своей решили его поймать. Охотничий талант достался Рогдаю от матери, а медвежатника из него сделал Веркин отец, знающий в этом деле толк. В прошлом году они с Рогдаем избавили соседнюю деревушку от набегов дерзкого шатуна. Как оказалось, злобный и коварный медведище не только успел проломить крышу деревенского свинарника, задрать двух свиней и десяток покалечить, но, предварительно убив, сожрал своего сонного собрата прямо в берлоге. Рассказы о том, с какой страстью искал и преследовал зверя Рогдай, со временем стали больше походить на легенду, чем на обычные охотничьи байки.

В поразительных способностях своей собаки Лена убедилась в марте, когда ушли в тайгу и не вернулись три второклассника. Позже выяснилось, что они налегке решили сбегать до пещеры с древними наскальными рисунками, о которой слышали, но никогда не видели. Захватив по куску хлеба с салом, они отправились в экспедицию, естественно, забыв предупредить родителей. Родители тоже не обеспокоились, когда дети не пришли ночевать. В поселке, где все друг друга знают и на каждом углу по родственнику, в порядке вещей оставлять ночевать приятелей детей, если те слишком припозднились. Только утром, когда одной из мам позвонила встревоженная учительница: сын не явился на важную контрольную, семьи всполошились. Поднятые по тревоге поселковая милиция, пожарные, охотники обшарили всю близлежащую тайгу, но даже следов исчезнувших ребят не обнаружили.

Тогда на лыжи встали все, кто более или менее мог на них передвигаться. Обезумевшие от горя матери держались только на уколах, со дня пропажи детей пошли третьи сутки, а мороз в эти мартовские ночи достигал двадцати с лишним градусов.

Лена и Рогдай попали в одну из групп, в которую входили наиболее подготовленные и опытные лыжники. Они прочесывали самые опасные, грозящие лавинами и камнепадами склоны гор. Прихватив Рогдая за поводок, Лена бежала по покрытому вечерними тенями лесу. Вдруг, сильно потянув, Рогдай повел ее в сторону от маршрута. Лена перевесила карабин с плеча на грудь, в сумерках в лесу можно ждать любого сюрприза. Спустившись в ложок, пес вывел ее к едва заметной тропе, но утренний снежок прикрыл все следы, если они там и были когда-либо. Но Рогдай не отступал. Нетерпеливо повизгивая, он прижал уши к голове: просил отпустить его. И Лена отстегнула поводок от ошейника. Дальнейший путь вспоминался потом как кошмарный сон. Рогдай шел по тайге каким-то немыслимым зигзагом. Как потом объяснил Семен Яковлевич, лайка с хорошим чутьем улавливает запах зверя или человека спустя двое, а порой и трое суток, тем более в тайге, где запах остается не только на земле, но и на ветках, на листьях, на коре деревьев, к которым случайно прикасаются люди или животные.

Лена молила бога: только бы не сломались лыжи в невообразимом хаосе валежника, камней и глубокого, по пояс, снега. Но всевышний хранил не только ее, но и заблудившихся детей. Через час изнурительного бега она неожиданно оказалась на большой поляне, уставленной зародами сена. Рогдай с лаем бросился к одной из копен, и, к ее великой радости, из нее высунулись три взлохмаченные, обсыпанные сенной трухой головенки. Сено, да еще запас хлеба и сала позволили ребятишкам осмотрительно отсидеться в стоге, когда они, окончательно заблудившись, набрели на спасительную поляну.

Выстрелив из ракетницы зеленой ракетой, означающей: ребята найдены и живы, Лена принялась отпаивать мальчишек горячим чаем из термоса. Жадно прихлебывая настоянный на меде и травах чай, мальчишки наперебой рассказывали, как прошлой ночью к стогу приходили маралы и объедали сено, а потом недалеко выли волки, и вот тогда было немножко страшно. Рогдай с чувством выполненного долга свернулся клубком у их ног и только изредка поднимал голову, напрягал уши, прислушивался к глухому шуму готовящейся к ночи тайги. Тогда и спасителей, и спасенных подобрал лесхозовский вертолет. Но сколько бы после этого ни приходилось Лене бывать с Рогдаем в тайге, он всегда выводил ее к тому месту, откуда они начинали свой путь. И как бы далеко они ни заходили, пес ни разу не сбился с пути, оставаясь верным своей привычке возвращаться обратным, или, как говорят охотники, «пятным», следом.

Послышался шум мотора, хлопнула дверца…

Лена подняла голову, Алексей вошел в дом, удивленно посмотрел на нее.

– Вы всю ночь двери не запираете? А, понимаю, – он увидел Рогдая, – ваш телохранитель, как всегда, на посту.

Лена выпроводила пса на улицу, покормила Флинта. Алексей посмотрел на жадно лакающего похлебку пса.

– Кажется, ему здесь нравится не меньше, чем мне!

– Давайте я посмотрю вашу руку. – Лена коснулась повязки. – Бинты надо поменять, слишком грязные.

– Да уж, сегодня им досталось, дел в доме невпроворот.

– Что же вы в директорском доме не поселились? Там ничего не надо доделывать и переделывать.

– В этом мавзолее? – Он передернул плечами. – Зачем мне такие хоромы? Решили отдать его музыкальной школе, мне и этот великоват, но просто выбора не было. В гостинице сами знаете: ни помыться как следует, ни побриться. А вас не смущают размеры вашего дома, не боитесь заблудиться?

– Надеюсь, что я не всегда буду одна.

– И много кандидатов, желающих скрасить ваше одиночество?

Лена промолчала, но Алексей заметил, что ей не понравился вопрос, и решил опасную тему оставить в покое. Девушка тем временем очистила рану перекисью водорода, наложила тампон с мазью и крепко перебинтовала руку.

– Все-таки есть небольшое воспаление, – сказала она. – Вы так и не послушались моего совета, не обратились в больницу.

– Ничего, успею, – сказал Алексей, осматривая повязку, затем перевел взгляд на Лену. – Не знай я, что вы учитель, подумал бы – сестра милосердия. Ну как? До утра не отвалится? – Он провел рукой по повязке.

– Из своего опыта могу сказать: ночь продержитесь, а утром не поленитесь обратиться к врачу.

– Утром в пять часов я уже буду по дороге на биостанцию.

– Тем лучше, покажитесь там фельдшеру. – Лена выбросила грязные бинты, вымыла руки. – Чайник включите, если будете чай пить, остыл совсем.

Сокрушенно почесав в затылке, отчего волосы встали по-детски трогательным ежиком, Алексей неожиданно виновато спросил:

– Елена Максимовна, а пельменей у вас не осталось? Что-то я опять проголодался.

Лена заглянула в кастрюлю, засмеялась:

– Тут вам еще и на завтрак будет.

Усевшись за стол, он радостно потер руки.

– Я так понимаю, вы меня и на завтрак приглашаете?

– А вы определенно нахал, – улыбнулась ему хозяйка.

– Что вы, я наглею только на голодный желудок.

Алексей взглянул на Лену и почувствовал, как у него пересохло в горле. В простеньком домашнем халатике, раскрасневшаяся, с милыми ямочками на щеках, она была так хороша, что у него защемило в груди. Удивительно грациозным движением она потянулась за вскипевшим чайником. При этом полы халата резко разлетелись в стороны, на мгновение открыв стройные колени.

Алексей судорожно сглотнул. Лена, не заметив, какой неожиданный эффект произвели на гостя ее несложные маневры, принялась разливать чай.

– Вам с молоком или с вареньем? – Она недоуменно посмотрела на соседа. – Что-то случилось? Вы так странно на меня смотрите.

– Лена, – голос его звучал чуть хрипловато, а взгляд был столь пристальным, что она испуганно присела рядом. – Лена, – повторил он, одновременно боясь отвести взгляд и в то же время пугаясь завораживающей зеленой глубины ее глаз, в которую он погружался все больше и больше.

– Вам плохо? – прошептала девушка и прикоснулась кончиками пальцев к его руке, сжимавшей чайную ложку.

Алексей вздрогнул, как от удара током, обхватил ее руку своей и, потянув, усадил девушку к себе на колени. Охнув, Лена попыталась освободиться, но он, словно жаждущий в пустыне путник, приник к ней, раздвинул языком горячие губы. Как два давно не видевших людей странника, они устремились навстречу друг другу и слились в поцелуе яростном, страстном, сметающем все преграды. Лена обхватила руками голову Алексея, запуталась в его волосах, которые на ощупь были такие мягкие и шелковистые. Она чувствовала, как его руки нашли застежку халата и тут же спустились к груди и захватили ее в плен. Непередаваемое, не испытываемое ранее даже в самые счастливые минуты жизни чувство восторга охватило ее. Тело перестало подчиняться сознанию, и она прекратила сопротивляться своим желаниям. Напряжение в ней росло, и она застонала от нетерпения, когда Алексей, прекратив ласки, легко поднял ее на руки и понес в гостиную. Она обхватила его за шею, прижалась обнаженной грудью к его пылающему от возбуждения телу.

Моля об одном, чтобы хватило терпения не взять ее прямо у порога, на ковре, он донес Лену до дивана. Осторожно опустил ее на подушки, встал перед ней на колени, до конца расстегнул халат и умело снял его с плеч. Лена осталась лишь в одних маленьких кружевных трусиках. Алексей отвел ее руки, стыдливо прикрывающие грудь.

– Не бойся меня, покажи, какая ты красивая!..

Лена окончательно потеряла ощущение времени и реальности происходящего. Тело требовало все большего наслаждения, все более смелых ласк. Тупая сладостная боль билась в ней, искала выхода, спускаясь вслед за пальцами мужчины, и, когда он снял с нее последнюю преграду, она выгнулась ему навстречу, застонав, раздвинула ноги. Подняв затуманившиеся от желания глаза, Алексей, словно спросил ее согласия, коснувшись самого сокровенного места. Сладостные судороги пронзили тело, она закричала от неописуемого восторга и откинулась головой на спинку дивана, приглашая Алексея овладеть ею. Лихорадочно сбросив одежду, он опустился коленями на край дивана и резко вошел в нее. Лена вскрикнула, подалась всем телом навстречу Алексею, обняла его руками за талию. Каждый мощный толчок ввергал ее в пучину неимоверного блаженства, которое все нарастало, нарастало…

– Алеша, еще, не останавливайся! – умоляла она, а он, подхватив ее под ягодицы, шептал что-то очень нежное и в неистовой вечной схватке двух начал вел ее к вершинам счастья. Окружающий мир вспыхнул и распался на тысячи частей. Они издали одновременно то ли вскрик, то ли всхлип и упали в объятия друг друга. И в этот момент телефон взорвался звонками. Уставшая, в сладостном томлении, Лена протянула руку и услышала голос подруги:

– Ты еще не спишь? Завтра везем Германа в Белогорье на лыжах кататься. Будь готова к шести утра. Мы за тобой заедем.

Этот звонок окончательно привел ее в чувство.

Она словно со стороны увидела до крайности неприличную сцену: переплетенные руки и ноги едва знакомых мужчины и женщины, его ищущие губы у ее груди. Она резко оттолкнула голову Алексея.

– Господи, что же я наделала! – Сев на диване, Лена быстро натянула на себя халат.

Алексей тоже сел, пригладил рукой волосы.

– Лена, что-то не так? – встревоженно спросил он.

– Все не так! – Лена застегнула последнюю пуговицу, швырнула ему джинсы и рубашку и, не решаясь посмотреть прямо в глаза, приказала:

– Убирайся, да поживее!

И этот крепкий, красивый, такой уверенный в себе мужчина растерялся. Он привык доставлять женщинам удовольствие и принимать от них как должное проявление ответного восторга, но с такой неприкрытой агрессивностью, завершившей их умопомрачительное соединение, столкнулся впервые. В душе он признавал, что ни от себя, ни от нее не ожидал такого взрыва эмоций. Они были едва знакомы, а он любил ее с неожиданным, небывалым для него восторгом и догадывался, что и Лена не притворялась, она испытала то же самое.

Алексею нестерпимо захотелось вновь сжать ее в объятиях. Но Лена отошла к окну, и, отвернувшись от него, нервно теребила в руках край шторы. Дождавшись, когда он более-менее приведет себя в порядок, она повернулась и, не глядя ему в глаза, зло отчеканила:

– Вы здесь были в последний раз, и надеюсь в дальнейшем с вами нигде и ни при каких обстоятельствах не встречаться.

Ошеломленно глядя на Лену, Алексей попробовал подойти к ней и, обняв, попытаться что-то объяснить, успокоить, но она, вырвавшись, закричала с гневом и слезами в голосе:

– Воспользовался, негодяй, что я здесь одна. Убирайся, я тебе сказала, пока Рогдая не позвала!

– Простите, синьорина. – Напоминание о Рогдае окончательно отрезвило Алексея. – По-моему, вы хотели этого ничуть не меньше, чем я!

Звонкая пощечина не дала ему договорить до конца, и, криво усмехнувшись, Алексей покачал головой и вышел на улицу.

До прихода «уазика» с биостанции он так ни разу и не прилег. Нервно ходил по комнате, много курил и, чертыхнувшись, вновь и вновь бросал взгляд в сторону дома соседки.

Там, за темными окнами, тоже не спали. Сбив простыни в комок, скинув ночную рубашку, Лена металась в постели в каком-то странном полусне-полуяви, в котором невообразимо синие глаза, приблизившись вплотную, смотрели на нее с немым укором, будто спрашивали: «Что же ты наделала, Лена?»