Текст книги "Неоконченный романс"

– Ладно. – Лена оглядела его поникшую фигуру. – Проводите меня с Ильей до дома. Пообедаем, поговорим.

– Вы нас к себе приглашаете? – недоверчиво переспросил Ильюшка. Это было неслыханно. Его молодая учительница не только решилась пройти с ними через все село, но даже не побоялась пригласить в гости. Не то что соседи – знают их семью испокон веков, а шарахаются при виде Фильки, будто он змеюка какая. Да и ворота, и ставни стали на ночь запирать как никогда тщательно. Нет, молодец все-таки классная!

Он влюбленно посмотрел на Елену Максимовну. Плевать ей на разговоры, она всегда поступает так, как считает нужным. Вон она какая, гордая и неприступная! Три года, почитай, в поселке, а жениха до сих пор себе не подыскала. А чем Филька не жених? Ильюшка перехватил тяжелый портфель в другую руку, а букет пристроил под мышкой. Сам-то он обходился без портфеля и всего одной тетрадкой. Ее, правда, приходилось иногда разглаживать на колене – такой непрезентабельный вид она принимала, путешествуя в кармане куртки. Но портфель учительнице он помогал нести впервые и чувствовал от этого непомерную гордость.

Филипп и Елена Максимовна шли, о чем-то переговариваясь. Мальчик, привыкший к косым взглядам с детства, не замечал неодобрения односельчан: надо же, учительница, а с жиганом по улице разгуливает.

Ильюшка размечтался. Он представил брата слегка раздобревшим, в модном пиджаке. Он подъезжает к школе на роскошном лимузине, и Елена Максимовна, еще более красивая и нарядная, подает ему руку.

Они садятся в машину и, сделав широкий разворот, покидают школьный двор. Вот Зоя-математичка рот бы разинула от удивления! Мальчик удовлетворенно хихикнул.

Так за разговорами и мечтами они миновали центр поселка и, перейдя по мосту через Казыгаш, стали подниматься в гору.

Алексей, незаметно наблюдавший за парочкой из окна машины, слегка прибавил скорость, чтобы одолеть подъем.

Лену он заметил еще у конторы, и все это время медленно следовал за ними.

День, как и все предыдущие, был изнурительно трудным и не лишен неприятностей. В маральем питомнике ветром повалило участок подгнившего ограждения, и стадо из десяти стельных ланок с годовалыми телятами ушло в тайгу. Каким-то чудом удалось удержать несколько быков, почувствовавших вольный ветер и едва не растоптавших смотрителей. А сборщики черемши и папоротника опять видели посторонних людей у Мраморного озера. Осторожность, с какой те передвигались по тайге, расчехленные карабины говорили однозначно об их целях. Эх, новый бы вертолет!

Старый годился лишь для перевозки грузов к зимовьям охотников да для небольших перелетов между лесными кордонами. Головокружительные погони не для этой машины: того гляди, развалится в воздухе. Приходится ограничиваться строгим инструктажем егерей да персонала биостанции. Вызывать милицию в каждом случае незаконного отстрела животных было слишком накладно, да и не их это дело, им со своими проблемами бы справиться. А егерей не хватает, у многих уже предельный возраст, молодежь не идет на работу, кому хочется дни и ночи напролет пропадать в тайге вдали от благ цивилизации.

Заинтересовавшая его троица продолжала тем временем медленно подниматься в гору. Было заметно, что они настолько увлечены разговором, что окружающее их совершенно перестало волновать.

Алексею даже понравилось медленно передвигаться следом и исподтишка наблюдать за своей строптивой соседкой. Увлекшись, Алексей не подумал, насколько странно вся процессия выглядит со стороны. Но больше всего на свете его сейчас интересовала высокая худенькая женщина, а не удивленные взгляды привольчан.

«Определенно, в ней что-то есть», – подумал Ковалев. Двигалась и держалась Елена Гангут по-королевски. Длинная гибкая шея, царственный поворот головы, взмах руки – во всем чувствовалась порода, отточенная отличным воспитанием и образованием.

Но в то же время каждая линия ее тела дышала такой неприкрытой чувственностью, от которой при взгляде на девушку у него пересыхало во рту, а брюки словно уменьшались на пару размеров. Он вспомнил, как сверкали зеленые глазищи, когда она взъярилась на него после… Брюки определенно стали еще теснее, и Алексей переключил скорость. Джип обогнал Лену и ее попутчиков, затормозив немного впереди. Выйдя из машины, Алексей приоткрыл дверцу:

– Вас подвезти, Елена Максимовна?

Ковалев любил женщин. Он верил, что быть красивой – это особый дар, данный свыше, и если женщина наделена этим даром, то должна быть достойна его. Но эта девушка ему казалась непостижимой. Ей было наплевать на свою привлекательность и на то впечатление, которое она производит на окружающих. Вот и сейчас она не удосужилась хотя бы сердито посмотреть на него. Просто слегка повела бровями и равнодушно прошествовала мимо. Пахнуло ароматом хороших духов. Алексей ощутил, как внутри натянулась тугая струна и внезапно лопнула, пронзив сердце ноющей болью. Роль фонарного столба на обочине поселковой улицы он исполнил впервые. О него намеренно вытерли ноги и переступили, как через ненужную вещь. А ведь он только хотел объясниться с этой несносной гордячкой. Но девица, похоже, удовлетворила свою похоть, и ей наплевать, что для него все происшедшее оказалось более значительным событием. И со вкусом у нее, очевидно, не все в порядке, подумал он со злорадством, если очередной кавалер словно попугай в китайских одежках!

Немилосердно себя ругая, Алексей сел за руль, и джип резко рванул с места. Он не обиделся на ее пощечину после слишком неожиданной для обоих близости: женщины выпускают пар и не такими способами, но настолько вызывающее пренебрежение по отношению к его лучшим намерениям встретилось ему впервые. Ну что ж! Он тоже умеет стоять на своем и добьется, что эта упрямая идиотка будет ползать перед ним на коленях, умоляя о любви. У него сдавило горло. Крутых мер для укрощения строптивых он никогда не применял, но эта красавица определенно на них напрашивалась.

Остановив машину у ворот, Алексей решил все-таки дождаться появления соседки в окружении сомнительных поклонников. Они не заставили себя ждать.

Из своего укрытия Ковалев увидел, что мальчишка, оставив на крыльце портфель, наперегонки с Рогдаем понесся к лесу. Лена с Филиппом вошли в дом.

А раздосадованный директор лесхоза мрачно поплелся переодеваться. Сегодня ему пришлось уйти с работы пораньше. До темноты предстояло съездить в район. Вечерним автобусом приезжала мать.

Лена между тем оставила Филиппа в гостиной перед телевизором, попросив немного подождать. Поднявшись в спальню, она подошла к окну. Сверху хорошо просматривались попытки Алексея свернуть шею входному замку. Открыв дверь, он с силой захлопнул ее за собой. Значит, она не ошиблась, он действительно наблюдал за ними из машины, и мысленно себя поздравила. Холодность ей удалось изобразить не хуже профессиональной актрисы. Честно говоря, коленки у нее подкосились и слегка дрожали, когда она увидела его выходящим навстречу из сверкающего, как юбилейный рубль, автомобиля.

Строгий серый костюм, голубая рубашка и более темный по цвету галстук изменили его до неузнаваемости. Развязный плейбой в самодельных шортах уступил место самоуверенному, с циничной ухмылкой мужчине. Даже цвет его глаз, казалось, утратил синеву. Вспомнив стальной блеск во взгляде и сузившиеся зрачки, Лена подумала, что, наверное, несколько переборщила в борьбе за моральное превосходство и сама же себя наказала. Ей захотелось плакать. Ну что за несносный характер! Ведь не убыло бы от нее, если бы доехала с ним до дома и сделала вид, что все случившееся с ними всего лишь непростительный порыв, о котором надо забыть. И добрососедские отношения вмиг бы наладились.

Повторения она не допустит, а жить им придется на одной улице. Что из того, если она постоянно будет встречать его в штыки? Просто даст повод для пересудов в поселке, и ничего больше!

Спохватившись, что заставила гостя ждать, Лена быстро сполоснула лицо и руки в ванной, переоделась в сатиновый костюмчик с длинной, почти до щиколоток, юбкой и затянула волосы в конский хвост.

Спустившись вниз, она застала Филиппа и появившегося Илью у телевизора. Тут же сидел и пройдоха Рогдай. Виновато поглядывая на хозяйку, он слегка повиливал хвостом. Следы грязных лап на полу свидетельствовали: ближайшие лужи в лесу были исследованы с особой тщательностью.

– Илья, возьми-ка тряпку на крыльце, протри за этим паршивцем пол. А вы, Филипп, помогите мне на кухне.

Она достала холодную жареную курицу из холодильника, поставила ее в микроволновую печь, заставила Филиппа чистить лук и картошку. Сама занялась приготовлением салата. Илья, подтерев грязные собачьи следы, выскочил опять с собакой на поляну и затеял с ней веселую возню. Тем временем курица достигла нужной кондиции, салат был готов, и, дожидаясь, когда сварится картошка, Лена пригласила Филиппа в гостиную. Парень смущенно прятал глаза, старался не смотреть в ее сторону. При разговоре он тщательно подбирал слова, пытаясь избегать блатных и бранных выражений. Но многолетний уголовный опыт давал о себе знать. Он практически забыл нормальный человеческий язык, поэтому ограничивался простыми, односложными фразами.

– Что вы намерены теперь делать, Филипп? Работы в поселке хватает, думаю, с этим у вас не будет проблем?

Филипп скептически хмыкнул:

– Да на что я здесь сгожусь, Елена Максимовна? В ГПТУ учился на сварщика, потом срок схлопотал, и пошло-поехало. – Он досадливо махнул рукой. – У меня же образование, сами понимаете, коридорное, а университеты я проходил в тюряге. Но там дипломов не выдают, а если бы и выдавали, то с ним только на новый срок можно залететь. И нутром понимаю, что завязывать надо, вон братан шалопаем растет. На мотоцикле гоняет целый день, а старикам до него и дела нет. Того и гляди, по моим стопам пойдет…

– Да, Илье нужна крепкая рука. Вы в курсе, что он тут уже успел натворить?

– Чего уж там, я все понимаю, – Филипп поднялся, подошел к окну. – Парень он башковитый, но Зою, математичку вашу, терпеть не может. И думаю, из-за меня. Считает ее виноватой, что я дошел до жизни такой, в этом вся закавыка. – Он прислонился к подоконнику. – А вы знаете, за что меня в спецшколу в двенадцать лет отправили? – Филипп вытащил из кармана пачку сигарет, но попросить разрешения закурить не посмел и принялся немилосердно мять ее в руках. – Конечно, я оторва был еще та, но воровать позже научился, а так просто хулиганил здорово. Бывало, вся школа на ушах стояла от моих художеств. Мать затаскали по всяческим комиссиям, и ругали, и штрафовали… Отец избивал меня нещадно. А я, только синяки чуть-чуть сойдут, опять за свое. Сам себе не рад был порой, но словно какая-то чертовщина в меня вселялась… И вот иду однажды мимо нашей больницы. А там как раз ремонт шел. Гляжу, лежит старый унитаз. И что вы думаете? Я потом об этом не раз вспоминал, будто бес меня попутал. Схватил я его, завернул в куртку и припер в школу. Поставил за последнюю парту, сижу, жду перемену: у Зои второй урок был. Только звонок прозвенел, я шасть к столу. У нас тогда кабинетов не было, все уроки в одном классе проходили. Учительский стул в сторону, а вместо него этот грязный, поколотый унитаз. Зоя со звонком вошла, она молоденькая тогда, красивенькая была, тоненькая, но вредная до ужаса. Как увидела, какой ее стульчак ожидает, книжки-тетрадки прямо у дверей бросила – и стрелой из класса. Я это безобразие сразу за окно выбросил – и в бега. Два дня в лесу отсиживался, нашли. Отец даже лупцевать не стал. В школе быстро документы сварганили, и покатил я в спецуху на казенные харчи. – Филипп криво усмехнулся. – Распустил я перед вами слюни, Елена Максимовна, извините, не нужно вам про это знать. Вы настоящей человеческой грязи еще не видели? Так вот, Филька Страдымов к вашим услугам.

– Не фиглярничайте, Филипп! Теперь только от вас зависит, как ваши с братом судьбы повернутся. Сломать все легко, а вот выстроить заново гораздо сложнее. – Лена поднялась с кресла, успокаивающе погладила его по плечу. – Зовите брата, думаю, все готово, будем обедать.

Ильюшку, привыкшего к сухой картошке, кислой капусте да изредка, как к деликатесу, китайской лапше быстрого приготовления, стол поразил изобилием. Он всегда считал классную руководительницу человеком из другого, недоступного ему мира. Она занимательно вела уроки, ходила с ними в походы, работала в трудовом лагере, где они высаживали саженцы кедра и сосны, ругала его при случае, но после работы уходила в свой красивый дом, где мебель, картины – все было другим, непохожим на то, что он видел в домах одноклассников и соседей. Ему очень понравилось, что она не переоделась в застиранный фланелевый халат, как его мамка, а потчевала их разными вкусными вещами в ярком, красивом костюмчике.

Все это только упрочило его представление о классной руководительнице как о существе почти неземном и в то же время таком простом и веселом.

Мальчик видел, что брат чувствует себя неуютно и держится скованно. Он его, конечно, предупредил, пока Елены не было, чтобы не слишком приглядывался к дому учительницы. Хороших вещей у нее навалом. Ильюшка быстро углядел два японских телевизора – на кухне и в гостиной, DVD и музыкальный центр. Поживиться при случае здесь можно прилично, но он бы предпочел отрубить себе руку за одно желание ограбить учительницу. Об этом Илья и сказал Филиппу, за что старший брат отвесил ему оплеуху и выругался сквозь зубы.

Парни допивали уже по второй чашке чая. От вафельного торта остались одни крошки, и Лена разворачивала еще одну упаковку, когда раздался стук в калитку. Лена выглянула в окно и увидела насупившегося Алексея.

Узкие голубые джинсы плотно обтягивали стройные мускулистые бедра, рубашка наполовину расстегнута, приоткрывает загорелую грудь. Он держал руки в задних карманах джинсов, отчего они еще больше натянулись, рельефно обозначив его сильное, красивое тело. Раскачиваясь с носка на пятку, он ждал ответа.

Лена почувствовала, как жар прилил к щекам и прокатился по всему телу.

– Выйди, Илья, спроси, что ему надо?

Ильюшка с готовностью выскочил на крыльцо.

Через несколько секунд дипломатических переговоров он появился на кухне и юркнул в угол. Алексей остался на пороге, но Лена заметила его внимательный взгляд, которым он обвел их теплую компанию.

Он не ошибся в своих предположениях. Парень постарше был примерно одного с ним возраста, но отмотал, как определил Ковалев с первого взгляда, не один срок. Густо татуированные руки, желтые фиксы и нагловатый взгляд выдавали в нем тертого уголовника. Интересные друзья, оказывается, у этой утонченной и интеллигентной Елены Максимовны Гангут! Но, впрочем, ему-то какое дело, с кем водится его милая соседка.

– Извините, Елена Максимовна, мне телефон только завтра установят, поэтому я попросил у вашего юного кавалера разрешения позвонить. Вы не возражаете?

Соседка, которая только что весело улыбалась своему подозрительному гостю, гордо задрала нос, презрительно сощурила глаза и проплыла мимо него в гостиную. Молча указала на телефон и не менее достойно удалилась. На пороге споткнувшись, шепотом чертыхнулась, но так и не оглянулась. Алексей был уверен, она почувствовала его взгляд, но даже спина у нее излучала такое пренебрежение к незваному визитеру, что он озадаченно хмыкнул. Что-то уж слишком сильно она демонстрирует свое презрение. Не переигрываешь ли, милая? Решив, что об этом стоит подумать, он набрал номер заместителя, узнал, как обстоят дела на биостанции, пообещал перезвонить попозже, после возвращения того из района.

Сегодня он уже побывал в хозяйстве Терентьева. Посмотрел, как ремонтируют порушенную ограду. Вместе с Натальей и пожилым ветврачом они осматривали стельных маралух и недавно родившихся телят. Он вспомнил, как то и дело ловил на себе взгляд голубых кукольных глаз, заметил остренький кончик языка, которым девушка поминутно облизывала верхнюю губу. На обратном пути ветеринар предпочел обходную, более легкую дорогу, а они пошли напрямик, через поросшую кедровником невысокую гору.

Тропа была хорошо утоптана. За шестьдесят лет существования биостанции по ней прошло немало ног.

На более крутых участках Наталья беспомощно хватала его за руку, норовила прижаться бедром или грудью. Алексей еле сдерживался, чтобы не расхохотаться. Откровенные заигрывания сопливой еще девчонки были шиты белыми нитками и ничего, кроме усмешки, не вызывали.

На вершине лес поредел, и, хотя дул легкий ветерок, солнце припекало нещадно. Решительно закусив губу, Наталья расстегнула рубашку и, взглянув на начальника, стянула ее с плеч. Алексей продолжал демонстративно не замечать ее прелестей. Но самоуверенная девица не хотела сдаваться. Повела плечом так, что лямочка узенького лифчика соскользнула, потянула за собой кружевной край, почти полностью обнажила грудь. Алексей, широко расставив ноги, вглядывался вниз. Прямо под горой еле различимые фигурки копошились у ремонтируемого загона. Три или четыре ланки с маленькими телятами устроились в тени огромного валуна у подножия снежника, спасаясь от гнуса. Почувствовав дыхание девушки, Ковалев оглянулся. Она стояла почти вплотную к нему. Одна грудь с крупным розовым соском полностью явилась свету во всем великолепии своей упругости и красоты. Наталья с притворной стыдливостью пыталась прикрыть ее растопыренными пальцами. Оглядев девушку с головы до ног, Алексей молча натянул ей лямку бюстгальтера на плечо. Потом, опять же молча, взял у нее из рук рубашку, накинул ей на плечи.

– Все, достаточно, девочка! – Он покачал головой и усмехнулся. – Эти игры мне известны и, поверь, добром не кончаются. Найди себе мальчика, которому это все в новинку, и развлекай его в меру своих способностей. – Он перехватил руку, занесенную для пощечины. – Осторожно, красавица, это тоже оставь для своих молодых поклонников.

Наталья резвой кобылицей рванула через кусты, а Алексей в одиночестве спустился вниз…

Учтиво поблагодарив Лену за услугу, Ковалев вышел и, уже стоя у своих ворот, увидел, что соседка прощается с гостями. Сделав вид, что его очень интересует лужайка перед домом, и до глубины души презирая себя за это, Алексей стал наблюдать за развитием событий. Но ничего особенного не произошло. Старший парень, не оборачиваясь, пошел по улице вниз. Младший несколько отстал, прощаясь с Рогдаем. Он долго чесал ему за ушами, затем, присев на корточки, позволил себя облизать и, напоследок потрепав пса за загривок, помчался со всех ног догонять старшего брата. Лена, вспомнив про письмо, окликнула стремглав убегавшего мальчишку:

– Илья, подожди секунду. – Она вышла к дороге. – Скажи, из моего портфеля ничего не выпало, когда ты его нашел?

– Нет, Елена Максимовна. Я вокруг все оглядел, если бы что лежало, я бы заметил. Он шибко грязный был, но я побоялся его мыть, отнес Вере Семеновне.

– А почему не ко мне?

– Я не знал, вы на старой или на новой квартире живете, да и к ним мне ближе.

– Ты у нас известный лентяй, – засмеялась Лена. – Хорошо, спасибо тебе и за это.

– Елена Максимовна, – Ильюшка, набычившись, смотрел в землю, – а где вас так классно драться научили?

– Драться не драться, а защищаться я умею. И научил меня один офицер спецназа. Только прошу, ради бога, забудь про это. Договорились?

– Договорились. – Ильюшка на прощание махнул рукой и скрылся за косогором.

Алексей прослушал весь разговор слово в слово.

Что-то здесь интересное произошло еще до их знакомства. И подруга ее намекала, и мальчишка интересовался. По всей видимости, Елене свет Максимовне действительно палец в рот не клади. Паренек, вне всяких сомнений, без ума от своей учительницы. Ну что ж, еще одна грань ее характера нечаянно приоткрылась перед ним.

«Интересно, кому это она рога обломала?» – подумал он и тут вспомнил угрюмое лицо недавнего гостя соседки и хорошо заметные украшения под его глазами.

Решив разобраться во всех тайнах мадридского двора в самое ближайшее время, Алексей завел машину. Уже отъезжая, разглядел, как худенькая высокая фигурка женщины в сопровождении черного, с белой манишкой пса скрылась в доме.

Глава 9

Итак, письма Ильюшка не видел. Лена набрала Веркин номер телефона. Трубку поднял Герман. Он явно обрадовался ее звонку. Весело поприветствовав ее, поинтересовался, чем она сегодня занимается, и предложил заехать за ней. Оказывается, всем семейством они решили навестить Абсолюта и посумерничать под шашлыки и хорошее вино. Лена, сославшись на усталость, отказалась, и тут же в трубку затрещала Верка:

– С чего ты вдруг устала? Мы же не землю едем копать, а развеяться немного. Герман весь день по району мотался, мы тоже не баклуши били. Можно подумать, у тебя там семеро по лавкам. Собирайся сей момент.

– Вера, помолчи секунду, а то я опять забуду, зачем тебе звонила.

– Молчу, молчу, говори давай!

– Видишь ли, в моем портфеле, который Ильюшка нашел, должно было быть письмо от отца. Я все просмотрела, но его не нашла.

– Велика беда, новое напишет. Нет, я в портфель не заглядывала, только сверху его отмыла. Да и зачем мне твое письмо?

– Я так и думала, но не могло оно случайно где-то выпасть?

– Вряд ли, мы же его на машине привезли. Да не огорчайся ты, скоро новое пришлют. Все новости и узнаешь.

– Ладно, спасибо тебе за все. Не сердись, но с вами я поехать не могу. Хочу помокнуть в ванне, да и по дому работы невпроворот.

– Ну это ты зря. Герман от нетерпения копытом землю роет. Скажи мне по секрету, – Верка перешла на шепот, – он тебе хоть чуточку понравился?

– Понравился. Прекрасный человек.

Верка сердито фыркнула в трубку:

– Как человек он тебе понравился или как мужик? Выражайся яснее.

– Вера, это моя проблема, кто и как мне нравится. Отстань от меня, пожалуйста!

– И отстану. Но напоследок тебе, подруга, скажу: через пару годиков начнешь себе локти кусать, да поздно будет! – И Верка в сердцах бросила трубку.

Прошло более трех часов, пока Лена полностью навела порядок в гостиной, спальне и мансарде. Остальные четыре комнаты стояли еще пустые. В них она сложила неразобранные коробки и ящики с вещами не первой необходимости.

Понежившись в горячей ароматной воде, она приняла затем прохладный душ и взглянула на часы. Через пятнадцать минут, закутавшись в длинный пушистый халат, с ногами забралась в кресло и устроилась перед телевизором. На низком столике перед ней стоял высокий стакан с соком, лежало несколько крупных зеленых яблок.

Дожидаясь, пока кончится надоедливая реклама, она надкусила одно из них и тут же вспомнила, как Сергей привез откуда-то картонную коробку, полную точно таких же яблок. Ночью, обнаженные, разгоряченные любовью, они грызли их, стараясь не хрустеть и громко не хохотать. Сережа, опрокинув ее на постель, вновь принялся целовать, и губы его были сладкими от яблочного сока. Он долго не мог оторваться от нее, а потом вдруг прошептал: «Ленка, а ты ведь яблоком пахнешь!»

Передача тем временем началась, и Лена решительно отогнала воспоминания. На экране отец с еще более поседевшей шевелюрой, в демократичном клетчатом пиджаке допрашивал вице-спикера Госдумы на предмет его горячей любви к народу. Шла очередная передача ток-шоу «Максимум». Каверзные и остроумные вопросы Максима Максимовича Гангута то и дело ставили в тупик его собеседника. Но тот тоже был не лыком шит. Наученный за многие годы гладко говорить обо всем и ни о чем, он отвечал на вопросы довольно складно и быстро. Наблюдая за словесной схваткой, Лена от души забавлялась над попытками отца раскрутить и заставить говорить нормальным русским языком человека, закодированного еще прежней системой. Но досмотреть, чем же закончится поединок, она так и не смогла. Под окном послышался шум мотора. Лена выглянула на улицу и ахнула.

Прямо у ворот стоял Максим Максимович Гангут, ее дорогой папенька собственной персоной. Он помогал выйти из машины миниатюрной пожилой даме в белых брюках и тонком розовом свитере. Рогдай, прижав уши, настороженно взирал, как его молодая хозяйка с распущенными, еще влажными волосами, путаясь в длинном халате, босиком выскочила из дома и бросилась навстречу высокому незнакомому мужчине.

– Папка, откуда ты взялся?? – Лена обняла отца за шею. – Как я рада, что ты ко мне выбрался. Но почему не сообщил, что приезжаешь.

– Как? – Максим Максимович отступил на шаг. – Ты что, до сих пор моего письма не получила?

– Боюсь, папа, – Лена, как Чук и Гек в похожей ситуации, виновато опустила глаза, – я письмо твое потеряла, не успев его прочитать.

– Узнаю свою дочь. – Отец довольно усмехнулся, оглядывая ее со всех сторон, и шутливо зацепил за ключицу пальцем. – И костей у тебя не убавилось. Видно, деревенский воздух тебе тоже не впрок.

– Так это и есть ваша дочь, Максим Максимович? – Попутчица отца дружелюбно улыбнулась Лене.

– Знакомься, Лена. Это Эльвира Андреевна Ковалева. Мы с ней летели от самой Москвы и потом добирались вместе на автобусе до вашего райцентра. И к тому же оказалось – ее сын твой сосед. Конечно, мне несказанно повезло в этой поездке с попутчицей, – он галантно поклонился Эльвире Андреевне, – а тут еще с шиком довезли до самого места назначения. Алексей Михайлович, – отец подошел к машине, – надеюсь, вы-то с моей дочерью хорошо знакомы и обходитесь без особых церемоний?

Алексей, достававший из багажника сумки, широко улыбнулся:

– Разумеется, Максим Максимыч, какие тут у нас в тайге особые церемонии. Вот все ваши вещи. – Он хлопнул ладонью по кожаному кофру. – Это что у вас, видеокамера?

– Да, решил совместить приятное с полезным: отдохнуть немного и поработать заодно. Вы, как директор лесхоза, разрешите мне кое-что поснимать, с людьми поговорить?

– Ради бога! Секретных объектов в поселке нет. Иногда, правда, кое-что с неба падает, но не у нас. – Он махнул рукой в сторону охватывавших поселок с юга горных вершин. – Там, километрах в двухстах, за хребтом, много ракетного металлолома валяется. Но туда я вам не советую забираться, радиационный фон неважный.

– Мужчины! – Эльвира Андреевна энергично замахала руками. – О делах потом, успеете еще поговорить. Алексей, подвози-ка мои вещи к дому, а то мы так до вечера не разойдемся. Вон Леночка босиком выскочила, земля, наверно, не прогрелась еще?

Обувшись и переодевшись в спортивный костюм, Лена помогла отцу перенести вещи в дом. У соседей процедура заняла гораздо больше времени: Эльвира Андреевна своей суетливостью больше мешала сыну, чем помогала. Пока отец отмокал от дорожной пыли и запахов в ванне, Лена приготовила на скорую руку ужин, достала из подвала бутылку шампанского. Отец, порозовевший, в полосатом махровом халате, вошел на кухню, сел у раскрытого окна.

– Папка, тебя не продует? – Лена вытащила из микроволновой печи приготовленное с овощами мясо, подошла к окну, чтобы прикрыть его.

Отец остановил ее.

– Не надо, дочка, я покурю, если ты позволишь, – и он засмеялся, – чтобы хоть немного мужским духом запахло. – Он глубоко затянулся, задумчиво посмотрел на дочь. – Как я понял из писем, у тебя в этом направлении глухо?

– Папка, – дочь сердито сжала губы, – ты меня допрашивать приехал или, того хуже, сватать?

Выложив из кастрюли в глубокое блюдо сваренную целиком картошку, она обильно полила ее топленым маслом, посыпала укропом и петрушкой.

– Я, конечно, свинья, что письмо потеряла, но как это ты вдруг в нашу Тмутаракань решил выбраться?

– Все чисто случайно получилось. Набралось у меня недельки на две отгулов, вот я и вынудил начальство меня отпустить. Ох, чует мое сердце: есть тут, где разгуляться на воле… – Максим Максимыч воровато покосился на Лену и схватил двумя пальцами с блюда горячую картофелину. – «Ах, картошка, объеденье, пионеров идеал, – пропел он и, откусив, продолжил с полным ртом: – Тот не знает наслажденья, кто картошки не едал».

– Папка, ты как маленький! – Лена отодвинула от него блюдо. – Сейчас ужинать будем.

– А что, дочка, – отец задумчиво оглядел стол, – разве мы одни с тобой все это съедим? Давай-ка соседей приглашу, и они вдвоем скучать не будут, и нам веселее. Ты не возражаешь?

Не дожидаясь ее согласия, Максим Максимыч побежал переодеваться. Через несколько минут, подтянутый, в новеньких джинсах и белой футболке, с аккуратно причесанным седым чубом, он уже стучался в соседние ворота. Застыв у окна, Лена молила бога, чтобы Ковалевы не согласились. Но нет, Эльвира Андреевна в голубом брючном костюме, подхватив под руку отца, торжественно прошествовала к ее крыльцу.

Алексей в тех же джинсах, правда, сменив рубашку на темную футболку, нес в руках какой-то пакет и две бутылки вина с яркими этикетками. Опередив гостей, Лена птицей взлетела на второй этаж, выхватила из шкафа первое попавшееся летнее платье, простенькое, из легкого батиста – о, она и не собиралась ни перед кем в этом доме особенно выряжаться. Гости уже обосновались в гостиной. Эльвира Андреевна предложила помощь на кухне.

– Что вы, у меня почти все готово, и потом, вы и так устали с дороги, – отказалась Лена.

Она прошла на кухню. Решила добавить еще ветчины и на всякий случай сварить пельмени. Все-таки за столом двое мужиков.

За спиной приоткрылась дверь. Алексей нерешительно смотрел на нее. Он так и держал пакет на весу.

– Елена Максимовна, меня сегодня соленым хариусом угостили, а с него прямо капает… – Он беспомощно посмотрел на девушку.

– Давайте его сюда. – Она подставила под пакет эмалированный тазик. – Вино с пола уберите, на столе есть место. – Развернув пакет, она осмотрела рыбу. – Это все, чем вы собирались кормить Эльвиру Андреевну?

– Конечно, у меня таких друзей нет, которые бы набивали холодильники деликатесами… – Алексей холодно посмотрел на нее. – И нет годовых запасов пельменей, но будьте уверены, все же найдется, чем накормить мать.

Лена почувствовала неловкость.

– Извините. – Она старалась не смотреть на своего негодного соседа. – Разделать рыбу вы сможете?

– Обижаете. – Алексей снял с вешалки еще один фартук, по-пиратски повязал косынку. В глазах его заплясали веселые чертики.

Лена облегченно вздохнула: кажется, развивать конфликт он не собирался. Шустро расправившись с рыбой, он выложил ее на блюдо, отходы завернул в газету и выбросил в мусорное ведро. Исподтишка наблюдая за ним, Лена обратила внимание на его руки: ровные длинные пальцы, аккуратно подстриженные ногти. Закончив работу, тщательно вымыл их под краном, насухо вытер полотенцем. Во всем чувствовалась обстоятельность, привычка делать все добротно и быстро.

В гостиной Лена накрыла низкий круглый стол скатертью, разложила салфетки, поставила бокалы для шампанского и вина. Под смех и шутки легко управились с шампанским, а потом вошли во вкус и прикончили вино, которое принес Алексей. Отец с аппетитом налегал на рыбу, весьма сожалея, что нет пива.