Текст книги "Дистанционный смотритель. 50 текстов о российском телевидении"

Научимся ли мы когда-нибудь смотреть кино просто как зрители?

Мы думали – это весна, а это «Оттепель». Именно так – с прописной буквы и в кавычках, как и положено писать названия фильмов. Словосочетание «Оттепель» на Первом» звучало, конечно, многообещающе. Но никто при этом не обещал ни счастья всему человечеству, ни даже счастья всей многомиллионной отечественной аудитории. Стильные анонсы просто сулили хорошее кино на Первом канале, а песня («Я думала – это весна, а это оттепель»), кажется, еще до премьеры сделалась хитом. Чего ж вам боле?

Две серии нового фильма Валерия Тодоровского, показанные в кинотеатре «Пионер» в рамках презентации проекта, обнадежили даже суровых профессиональных критиков: таких сериалов на нашем ТВ, пожалуй, еще не бывало. Даже жанр толком определить невозможно: тут тебе и мелодрама, и производственная драма, и элементы детектива…

В программе Бориса Бермана и Ильдара Жандарева «На ночь глядя» незадолго до премьеры Тодоровский сказал: «У меня было огромное желание снять свой личный авторский сериал. Я вырос среди таких людей, как кинематографисты. Я решил сделать фильм о том, что я помню, чувствую, и объясниться им в любви, в том числе и своему папе».

В той же программе режиссер уточнил: «Я не снимал двенадцать серий про политическое явление. Мне было интересно снимать про людей, про их ощущения. У меня была мысль поменять название, чтобы не смущать людей, не путать их…»

Не поменял. Смутил. Запутал. И не массового зрителя, который таки пришел на «Оттепель», проигнорировав «Бомбу», заложенную под конкурента на канале «Россия», а зрителя-интеллектуала, который повелся прежде всего на название и не простил Тодоровскому такой возмутительной, с его точки зрения, подмены понятий. Назвался «Оттепелью» – изволь точно соответствовать известному историческому периоду! Иначе ты не художник, а презренный лакировщик, создающий очередную сладкую песенку о главном.

Страсти, которые разгорелись в «Фейсбуке» буквально с первых минут показа сериала, не снились никому из творцов бесконечного сериального «мыла». Среди молодых людей, рожденных гораздо позже самого Валерия Тодоровского, обнаружилось превеликое множество знатоков ТОГО времени, ТОЙ атмосферы, ТЕХ примет и деталей быта, которые каждый из критиков «Оттепели» считал и считает единственно верными, словно речь идет не о художественном, а о документальном произведении и словно эти несоответствия лично оскорбляют их чувства.

«У меня как у главного редактора только один вопрос: кому было смешно?» – строго вопрошает членов худсовета суровая партийная тетя в одном из эпизодов «Оттепели».

Точно с такой же безапелляционной интонацией суровые критики «Оттепели» вопрошают своих френдов в «Фейсбуке»: кто верит, что обычные девушки (не манекенщицы, не валютные проститутки и пр.) носили такие шикарные платья? И разве в то время девушки прыгали в постель к мужику сразу после знакомства? Моя мама, бабушка, двоюродная тетя утверждают, что девушки 60-х были исключительно целомудренными и ни боже мой не отдавали поцелуя без любви. А кто-нибудь помнит таких плотных, как герой Евгения Цыганова, мужчин-шестидесятников? Да они все были худые и вечно голодные, стало быть, НЕ ВЕРИМ!!! А жилища и интерьеры! Вы только подумайте! В то время, когда народ ютится в коммуналках, главный герой в одиночестве жирует в шикарной отдельной квартире! И у него в квартире чисто, тогда как холостяцкие жилища всегда напоминали грязную нору с раскиданными всюду носками, горами грязной посуды и переполненными пепельницами! Подвесных полок не было!!! Двухцветных машин – тем более! И выражения лиц тогда такие не «носили» – люди, опаленные войной и сталинскими репрессиями, просто по определению не могли быть сытыми и довольными жизнью. А этих совсем не волнуют судьбы Родины, они вообще о политике не говорят и даже радостные события в жизни страны не замечают, а ведь это 1961 год! Только что слетал в космос Гагарин!

По ходу действия некоторые претензии особо въедливых зрителей отпадают сами собой, но тогда появляются другие: а чего это они так много курят и пьют? Девушки в то время вообще курили мало – опять-таки моя мама, бабушка и двоюродная тетя с полным знанием дела это утверждают. И вот уже собирательная Мизулина обвиняет создателей сериала в пропаганде курения, алкоголизма и свободных отношений…

«Да ладно б только это, – возражают им более вдумчивые зрители. – Главная беда фильма в том, что в нем нет ощущения счастья! А оно было, мы же это помним, да и аутентичные фильмы того времени („Я шагаю по Москве“, „Застава Ильича“, „Июльский дождь“) это ощущение зафиксировали и передали, в отличие от Тодоровского-младшего, который снял „Оттепель“ как будто о нынешнем пригламуренном времени, не считаясь ни с нашей памятью, ни с нашими личными ощущениями».

А Валерий Тодоровский между тем снял отличное и глубоко личное кино, в котором передал, как помнил, атмосферу того времени, взаимоотношения людей того времени, конфликты и проблемы того времени. И в этом кино, если смотреть его внимательно и без изначальной предубежденности, есть все: и война в анамнезе большинства героев, и политика, и драма художника, вынужденного идти или не идти на компромисс с самим собой и с системой, и любовь, и счастье. Есть отличные актерские работы – да они все там отличные, даже если лица некоторых героев и их исполнителей и не вполне похожи на лица шестидесятников, как рисует их себе воображение молодых и рьяных сегодняшних зрителей.

«Оттепель» на этой неделе перевалила за половину, и впереди еще четыре серии, которые, возможно, все-таки несколько остудят горячие головы самых ее непримиримых оппонентов. Но уже понятно, что главная причина этой необъяснимой порой непримиримости не в самом фильме и даже не в Валерии Тодоровском, в мастерстве и таланте которого мало кто сомневается, а в сформированных годами недоверии и ненависти части аудитории к самому телевидению (от которого, как считают многие, хорошего не жди, а жди обмана, политического заказа и лакировки истории). То, что с восторгом приняли в «Оттепели» обычные зрители – и в первую очередь искренность художника, – так называемая «продвинутая» публика принимает за фальшь и стремление прогибаться под изменчивый мир. «Научимся ли мы когда-нибудь смотреть кино просто как зрители?» – написала одна из зрительниц, пораженная количеством и качеством претензий фейсбучной публики к «Оттепели». Не знаю. И когда весна придет – не знаю. Пока же пришла «Оттепель». В кавычках. С прописной буквы. Не больше, но и не меньше.

6 декабря 2013 года

«Майдан захлебывается». В эфире российского ТВ
Благодарные украинцы несут российским телевизионщикам награды. Российские телевизионщики продолжают нести околесицу

Это случилось в прямом эфире программы «Вести 24». Ведущая спросила корреспондента: «Что сейчас происходит на Майдане?» Он, стоя перед камерой, уже начал было отвечать, но тут прямо перед его лицом заколыхались желто-синие знамена. Людей-то не было видно – съемочные группы федеральных каналов научились выбирать такие ракурсы, чтобы зрители, не дай господь, не смогли понять, сколько протестующих находится на площади Независимости. Но флаги колыхались и словно ненароком задевали корреспондента, мешали ему говорить. И пока он пытался как-то их отодвинуть, в кадре появился человек со статуэткой, напоминающей американского «Оскара», и попросил передать ее Дмитрию Киселеву как награду от Майдана «за ложь и ахинею».

Корреспондент было воспротивился, но «вручант» не унимался. Журналисту ничего не оставалось, кроме как взять-таки статуэтку в руки и продолжить прямое включение гневным спичем про оппозиционеров, которые «устроили безобразную цензуру здесь, на Майдане, и требуют, чтобы журналисты произносили только то, что им нравится…».

Вообще-то, если бы директором (руководителем федеральных телеканалов) была я, я бы, пожалуй, ввела для своих журналистов, работающих в Киеве, спецодежду, позволяющую максимально закрывать лицо. Что-то типа шапок-балаклавок с прорезями для глаз и рта – чтобы не было мучительно больно… падать в грязь лицом (как в прямом, так и в переносном смысле). Их начальникам в комфортных кабинетах и ведущим программ в теплых, далеких от горячей точки студиях терять уже нечего, а вот молодых жалко. Им еще жить да жить. Не исключаю, что по ночам они мучаются и проклинают тот миг, когда выбрали нелегкую журналистскую судьбу. Но скорее всего, они чувствуют себя солдатами, просто выполняющими приказ, а с солдата какой спрос? Ать-два, так точно, разрешите выполнять?

Есть теперь такая профессия – чужую Родину поносить. Корреспондент «Вестей» Евгений Попов обнаружил в Киеве «поднимающего голову зверя – нацизм. Нацизм – это желание уничтожить инакомыслящих, инакодействующих… Нацизм – это когда страшно говорить, страшно выходить на улицу».

При этом Евгений Попов и говорит, и ходит по улицам украинской столицы, правда, с черным микрофоном, лишенным опознавательных знаков телекомпании, которую он представляет. И всюду находит того самого «зверя» – провокаторов, бандитов и националистов, в любой момент готовых штурмовать правительственные здания и даже убивать. Некто, как раз в шапке-балаклавке, откровенничает на камеру: «Мы заранее приготовили булыжники – орудие пролетариата. Нас много, и мы хотим перебросить на Киев еще несколько националистических подразделений». Потом он с готовностью демонстрирует корреспонденту российского ТВ огромный нож, который, по его словам, есть практически у каждого на Майдане. Евгений Попов добавляет: у этого человека есть и пистолет, из которого он еще не стрелял, и утверждает: «На Майдане базируется порядка тысячи националистических организаций, и сколько их среди сотен, стоящих на площади, готово к боевым действиям, не знает никто». Странная арифметика (тысяча среди сотен) его не смущает.

«Евроинтеграция у каждого своя, – продолжает он, – но и под знаменами Европы не скрыть привычек из ненавистного прошлого». В кадре люди что-то пьют из пластиковых стаканчиков, но у зрителей не должно остаться сомнений: это, конечно, водка, подогревающая протестные настроения на Майдане. Немудрено, что «в Киеве началось мародерство, растет число квартирных краж и грабежей. Майдан захлебывается, люди замерзли и не понимают, зачем они там стоят».

Зато гости Аркадия Мамонтова и программы «Специальный корреспондент» все отлично понимают. По мнению эрудита Вассермана, «мы имеем дело с попыткой изготовления из украинцев отдельной нации. Украина – такая же часть России, как и Белоруссия. Это один народ, одна страна, и это наше общее дело».

«Но почему европейцы поддерживают нацизм? – заходится в возмущении Мамонтов. – Почему у европейцев и американцев нет брезгливости к нацизму?» «Да у них министр иностранных дел Германии, приехавший на Майдан, открытый гомосексуалист, – выводит врагов на чистую воду украинский журналист по фамилии Бузина. – Это их европейские ценности, как и нацизм. Вы думаете, среди европейцев мало скрытых нацистов?»

Ту же тему – так называемых европейских ценностей, которые Запад хочет навязать НАШЕЙ Украине, активно развивал и Дмитрий Киселев, получивший украинского «Оскара» от «благодарных зрителей» Майдана. «Для состоящего в однополом браке министра иностранных дел Германии Гидо Вестервелле встреча на Майдане с братьями Кличко стала ярким событием, – сообщил Киселев. – Согретый, а может, перегретый телами тяжеловесов министр в Киеве заявил: „Украина должна быть на борту Европы, потому что нас объединяет общая история, общая культура и общие ценности“. Ценности ЛГБТ в Евросоюзе – это любимое».

А корреспонденты Первого канала разоблачили антипатриотизм Майдана. Когда на одном из экранов, установленных на плошади, транслировали футбольный матч, протестующие выдали себя, болея не за родной донецкий «Шахтер», а за английский «Манчестер Юнайтед»! И подобных перлов, наводнивших федеральный эфир, пруд пруди. Порой даже кажется, что журналисты абсурдностью своих репортажей словно дают понимающей публике знак: «Внимание, пропаганда!» Но это, разумеется, только кажется.

И лишь корреспондент программы «Неделя» на РЕН ТВ Роман Супер захотел и увидел жизнь киевских бунтарей изнутри, побывав в здании киевской мэрии. Сюда приходят и приезжают обычные люди со всей Украины. Здесь никто не прячет лиц и не демонстрирует булыжники и прочие «орудия пролетариата». Здесь на белом концертном рояле, стоящем посреди матрасов, пледов и одеял, играет молодой пианист. Вот пожилая женщина по собственной воле собирает и раздает теплые вещи. Вот киевский парикмахер, взяв на работе отгулы, бесплатно стрижет всех желающих. Сюда же киевляне несут пакеты с едой, а волонтеры готовят для стоящих на площади замерзающих «бунтарей» горячую пищу. Узнав, что перед ним российские журналисты, 60-летний донецкий инженер просит передать россиянам: украинцы здесь стоят не за грош, а за верховенство права.

Отличный репортаж получился у Романа Супера, но и он, и трансляции с Майдана телеканала «Дождь» – капля в море грубой пропаганды, заполонившей федеральное ТВ. Кто-то из коллег точно подметил: если Украина и братья-украинцы и отвернутся от России, то во многом благодаря российскому ТВ, которое они смотрят, содрогаясь от омерзения. Ну, а награды незамедлительно находят своих героев. Лучший из пропагандистов уже получил не только «Оскара» от «бунтарей с Майдана», но и ответственный пост в новом государственном агентстве «Россия сегодня».

13 декабря 2013 года

Теплится голубой огонек
Общественное телевидение потихоньку оживает

Общественное телевидение России начало вещание полгода назад, 19 мая, в День пионерии, то ли подчеркивая тем самым, что оно – первопроходец, то ли намекая, что пионер – всем ребятам пример. Заинтересованная и заранее проинформированная публика, с трудом отыскав новый канал (кто в собственном телевизоре, кто в интернете), прильнула было к экранам, ожидая прорыва и счастья прикосновения к настоящему, общественно полезному и свободному от государственного диктата ТВ.

Предвкушение, однако, быстро сменилось недоумением – словно машина времени перенесла зрителей на десятилетия назад. Нет, в новом «продукте» не было идеологической зашоренности советского агитпропа, но каким же невыносимо пресным оказалось это «пионерское» ТВ! (Впрочем, повторяться не стану, просто отошлю читателей к своей статье от 24.05 с ее лейтмотивом: «Скучно, господа!»)

И вот прошло полгода – время подводить предварительные итоги. В декабре Фонд Общественное мнение (ФОМ) провел социологический опрос, выясняя, смотрят ли россияне ОТР. По данным этого опроса, 65% россиян НИКОГДА не слышали о запуске вещания ОТР, 19% – что-то слышали, и лишь 12% об этом точно знают. А стало быть, Общественное ТВ в природе теперь есть, но для абсолютного большинства отечественных зрителей его как бы и нет.

Больше того, об ОТР практически не пишут даже люди, по долгу службы обязанные смотреть и «обозревать» все, что происходит в телевизионном пространстве страны. Тут, видимо, сыграло свою роль и разочарование от первых дней и недель вещания, и исходное предубеждение – мало кто верил, что на тотально закатанной в асфальт территории ТВ может вдруг появиться росток свободы. Мало кто предполагал, что государство, накинувшее намордник на все прочие каналы, ни с того ни с сего отпустит на волю еще один государственный по сути канал, лукаво поименованный «общественным».

И все-таки спустя полгода после своего первого неудачного зрительского опыта я решила преодолеть скептицизм и посмотреть, что же теперь представляет из себя продукция, которую Общественное ТВ России предлагает обществу, и чем она отличается от той типовой, которая в изобилии представлена на других каналах страны.

Главное и удивительное открытие: на этом телевидении не обнаружилось признаков… пропаганды, уши которой сегодня вылезают практически повсеместно.

Зато здесь же обнаружилось по-настоящему дискуссионное ток-шоу «Прав? Да!», которое с недавних пор ведет Павел Шеремет. В то время как на всех крупных федеральных каналах штатные телепропагандисты, не жалея живота своего, бились с восставшим Майданом, Шеремет провел умный, спокойный и честный разговор, сам предварительно побывав в Киеве и пригласив в студию российских журналистов, освещавших украинские события в своих СМИ. В отличие от «коллег» с больших каналов, Шеремет и его гости внятно описали подоплеку и хронологию событий, сочувственно – атмосферу на Майдане и, в конце концов, охарактеризовали происходящее как «образцовый гражданский протест». Мнения ведущего и участников программы подкреплялись сюжетами с Майдана и включением в разговор очевидцев в Киеве. «Прав? Да!» оказалась лучшей, пожалуй, и самой профессиональной программой о событиях на Украине, начисто лишенной передергиваний и патриотических визгов, присущих фирменному стилю заливистых «кремлевских соловьев».

Еще один выпуск ток-шоу «Прав? Да!» Шеремет на минувшей неделе провел в формате встречи с интересным человеком. «Интересным человеком» стал Владимир Войнович – редкий для нынешнего ТВ гость. В студию также пригласили журналистов – литературного обозревателя Николая Александрова, главного редактора газеты «Совершенно секретно» Людмилу Телень и главреда «Новых известий» Валерия Якова. Беседа не ограничилась только литературой – судьба главного героя, его откровенные мысли о прошлом, настоящем и будущем России составили содержание этого полуторачасового выпуска, в котором, казалось, не было ни привычных фигур умолчания, ни тем более – намека на цензурные ножницы.

А программа «Социальная сеть», ориентированная на молодую сетевую публику, обсуждала грядущую амнистию и пыталась вместе с фигурантами самых громких политических процессов спрогнозировать, кто под эту амнистию попадет. После серии коротких интервью с находящимся под домашним арестом фигурантом «болотного дела» Николаем Кавказским, с мужем Надеждой Толоконниковой Петром Верзиловым, фотографом-гринписовцем Денисом Синяковым и Петром Офицеровым, «подельником» Алексея Навального, в студии о неправосудных приговорах и условиях содержания заключенных рассказал недавно вышедший на свободу бизнесмен Алексей Козлов. Ничего себе набор героев, не правда ли? Во второй части программы тоже обратились к последним событиям на Украине и показали обращение Джорджа Клуни в поддержку протестующих. И был еще в программе любопытный сюжет, снятый в Новосибирске, – об иске ассоциации сибирских отцов к учителям, которые сорвали детей с уроков и вытащили на мороз ради встречи гастролирующего по стране олимпийского огня. При этом ничего особенно радикального в этих сюжетах не было – просто создатели программы ориентировались на повестку дня, которую формирует сеть и которая, увы, все больше расходится с повесткой дня, формируемой и отражаемой федеральными телеканалами.

Итоговый воскресный выпуск новостей ОТР целиком и полностью посвятило Международному дню прав человека. И зрители смогли увидеть и понять, как самые обычные люди в разных городах страны самоорганизуются для защиты своих прав, во многом опровергая прозвучавшую в качестве эпиграфа к теме реплику президента Путина о том, что государство и правозащитники занимаются одним делом.

Но не только политикой и защитой прав человека живет ОТР. В программе «Культурный обмен» увидела хорошее интервью Сергея Николаевича с главным режиссером ТЮЗа Генриеттой Яновской. И напоследок порадовалась богатому воскресному кинопоказу. «Долгое прощание» Сергея Урсуляка, «Простые вещи» Алексея Попогребского и фильм «О любви» Михаила Богина – такой репертуар в течение одного дня вряд ли позволит себе даже канал «Культура».

Конечно, сетка вещания ОТР пока изобилует повторами. Разумеется, многое в «меню» ОТР далеко от совершенства и выглядит глубоко архаичным, но в лучших своих программах этот канал, кажется, постепенно нащупывает и свою интонацию, и повороты тем, и главное, пытается найти своего героя и своего зрителя – думающего, деятельного, неравнодушного, благодаря которому в стране мало-помалу формируется то самое гражданское общество. Которому, собственно, и должно быть адресовано Общественное ТВ России.

19 декабря 2013

Блокадой за блокаду

«Правда почему-то потом торжествует – Людям она почему-то нужна»

Телеканал «Дождь» учат Родину любить. Учат все, кому не лень: министры и их замы, депутаты всех мастей, коллеги с больших федеральных каналов, операторы кабельных сетей… Оставшийся вне зоны прямого действия власти «один маленький недобитый» (по меткому выражению Владимира Соловьева) телеканал, видимо, решено добить прямо сейчас. Не вполне корректный вопрос («Надо ли было сдать Ленинград, чтобы избежать сотен тысяч жертв?»), заданный в эфире программы «Дилетант», так оскорбил наше чувствительное общество (значительная часть коего и не подозревала до того о существовании «Дождя»), что оно буквально задохнулось от возмущения и теперь готово собственными руками задушить «кощунников», посягнувших на святое.

«Кощунники» уже тысячу раз извинились и поклялись, что любят Родину не меньше патентованных патриотов. Но нет им веры. И вот уже возмутителю общественного спокойствия прямо посреди эфира отрубают телефонную связь, а вскоре и вовсе веерно отключают от кабельных сетей, невзирая на контракты с ними и зрителями – потребителями их продукции. В социальных сетях звучит слово «блокада» – и не только в связи со злополучным вопросом, приуроченным к 70-летию полного снятия блокады Ленинграда, но и в связи с происходящим сегодня блокированием «Дождя».

Меж тем в день, когда в самом городе, пережившем одну из самых страшных гуманитарных катастроф в истории человечества, шли торжественные мероприятия, посвященные памятной дате, именно «Дождь», а не патриотичные федералы, транслировал выступление в бундестаге писателя-фронтовика Даниила Гранина. 95-летний автор «Блокадной книги» целый час, стоя, рассказывал представителям немецкого истеблишмента ужасную правду о жизни людей в осажденном городе, о войне, и потомки тех, кто ее развязал, слушали его, затаив дыхание. В конце же, после потрясенной паузы, устроили ему настоящую овацию, демонстрируя, как они уважают победителей и как важно им знать историю и своей страны из первых, что называется, уст. Хотя нетрудно предположить, что и там, и тем более – здесь ТАКАЯ история тоже может оскорбить чьи-то нежные чувства, как оскорбила в свое время чувства советских партруководителей «Блокадная книга», подвергнутая ими жестокой цензуре, а в самом Ленинграде и вовсе запрещенная к изданию и распространению.

«Трубя о нашем мужестве, они скрывают от народа правду о нас, – писала блокадница Ольга Берггольц. – Мы выступаем в ролях „героев“ фильма „Светлый путь“… Для слова – правдивого слова о Ленинграде – еще, видимо, не пришло время… Придет ли оно вообще?»

Удивительные парадоксы нашего времени: в те же самые дни, когда за попытку (пусть неловкую, но явно искреннюю) подобного «слова о Ленинграде» уничтожали «Дождь», на Первом канале звучали пронзительные голоса тех, кто пережил блокаду, а также тех, кто ее не пережил, но оставил свидетельства о ней в дневниках и письмах. Двухсерийный фильм Катерины Гордеевой и Сергея Нурмамеда «Голоса», хоть и показанный в ночи, канал, вопреки обыкновению, даже не стал прерывать рекламой – так дико смотрелась бы она на фоне этого рвущего душу и сердце повествования, таким чудовищным диссонансом выглядели бы ролики о сытой и здоровой жизни в сочетании с рассказами обо всех кругах ада, которые довелось пройти людям.

Детская и подростковая память сохранила и истории невероятной высоты человеческого духа, и примеры фантастической людской низости, и подробности блокадного быта, и общее ощущение охватившей умирающий от голода город безысходности. Но не только это потрясает в фильме «Голоса»: поражает, как после всего пережитого всем этим людям удалось сохранить в себе свет, который исходит буквально от каждого из них, а еще – как, в сущности, по-прежнему равнодушно государство к тем, кто выжил и прожил потом долгую достойную жизнь.

Катерине Гордеевой, по ее собственному признанию, непросто было разговорить своих героев. «Мы долгие годы стеснялись себя», – признаются они, а власть всячески принижала значение их беспримерного подвига, утверждая, что «только врагам может понадобиться миф о героях, чтобы принизить величие Сталина». Один из блокадников – героев фильма – 70 лет посвятит тому, чтобы в местах массового захоронения ленинградцев (где сегодня скверы и парки) были установлены хотя бы памятные знаки, но так ничего и не добьется.

А на канале «Культура» в эти же дни герои фильма Александра Сокурова, дети и внуки блокадников, читали «Блокадную книгу» Гранина и Адамовича, и некоторые из них, ошеломленные прочитанным и осмысленным, практически на наших глазах переживали мгновения подлинного катарсиса.

Наверняка и фильм «Голоса», и фильм «Читаем «Блокадную книгу» тоже оскорбили чувства немалого числа ура-патриотов, не желающих слышать ничего, кроме официальной – официозной – истории, и отвергающих даже саму мысль о существовании «альтернативной истины». Впрочем, до протестов в адрес авторов этих фильмов, а также каналов, осмелившихся их показать, к счастью, не дошло. Весь удар принял на себя маленький «недобитый» «Дождь», перешедший, по словам Дмитрия Пескова, «все грани допустимого», но так по-настоящему и не раскаявшийся. Фильм Елены Якович «Василий Гроссман. Я понял, что я умер», показанный на канале «Культура» в день разгрома «Дождя», как-то необычайно актуализировался в связи с происходящим сегодня и сейчас. «Создается впечатление, что его идейно-художественная катастрофа не вызвала в нем раскаяния», – писали докладные записки «куда надо» руководители Союза писателей, наблюдавшие за поведением писателя, у которого арестовали рукопись романа «Жизнь и судьба». Впрочем, эпоха уже была вегетарианская – впервые рукопись арестовали без автора. «Задача была убить рукопись Гроссмана и заткнуть ему глотку», – говорит поэт Наум Коржавин. Что и было сделано, но, как замечает автор фильма Елена Якович, шумихи не случилось. Рукопись забрали, а самого писателя просто выкинули из жизни. В финале фильма работник архива КГБ, бережно перебирая страницы с авторской правкой, передает рукопись представителям ЦГАЛИ. Справедливость восторжествовала – совсем по Александру Володину:

Правда почему-то потом торжествует.

Почему-то торжествует.

Почему-то потом.

Почему-то торжествует правда.

Правда, потом.

Но обязательно торжествует.

Людям она почему-то нужна…

31 января 2014 года