Текст книги "Остров невиновных"

– Разве не очевидно, что Эверет запер нас тут?

– Даже слишком очевидно. Эверет – пешка. Но чья?

Пешка. Марти невольно усмехнулась.

Пожалуй, самая большая ошибка всех, кто ввязался в эту игру, в том, что они недооценивают пешек.

От дальнейших размышлений отвлек шорох со стороны камеры, которую она считала пустой, и послышавшийся затем шепот:

– Тина…

Глава 25

Фаулер слушал не перебивая. Рассказчик, а вернее, рассказчица сама останавливалась несколько раз и смотрела на него, ожидая вопросов или удивленных возгласов, но Кен молчал. Вопросы – потом, а удивление… Он ведь в цветочных фей обещал поверить, не то что в меняющихся телами близнецов, кузена-императора и лордов-заговорщиков. Тем более о близнецах что-то подобное когда-то слышал, а об остальном так кстати узнал сегодня от Руби.

Только догадки Уоллеса относительно Томаса Стайна оказались неверными. Человеком он, как получалось, был совсем неплохим, но с родственниками парню не повезло безумно.

Кен усмехнулся сложившейся в голове мрачной шутке, и Аманда – не звать же ее по-прежнему Адамом? – умолкла и вздернула бровь.

– Что-то не так, лейтенант?

– Да. Шантаж. Деда шантажировали, он сам вам признался. И мать, как вы с братом решили, тоже?

– А на что еще это похоже?

– На что? Она слала на остров деньги, получала отсюда какие-то посылки, а затем ее сын ни с того ни с сего отправил за решетку любимую женщину, чтобы превратиться в тень за спиной матушки. Добавь сюда Беллу и подумай, на что это похоже?

Адам и раньше изображал недотепу, но сейчас его сестричка состроила совсем уж глупую физиономию.

– Белла, – терпеливо повторил Фаулер. – Вы же разнюхали тут все и обо всех, нет? Тогда должны знать, что Белла Паркс – сильнейшая из местных ведьм, когда дело касается приготовления зелий.

– Слушай, Мэнди, – подала голос Валери, – а ведь пушистик дело говорит. Мартину Аллен обвинили на основании экспертизы, подтвердившей воздействие на Стайна. Только направленность воздействия при обычных пробах определить трудно: мог быть приворот, а мог быть и отворот.

Вот и еще одно подтверждение. Но Аманда не торопилась соглашаться.

– Мы с Адамом предполагали, что Томаса вынудили аннулировать брак с Мартиной. Не исключено, что тоже шантажом или же через мать. А помутнение рассудка – следствие нарушения клятвы лорда…

– Если бы лордам было так сложно нарушать клятвы, Ликардия осталась бы курортом, – перебил Кен.

– Я говорю о клятве, данной искренне, от всего сердца, которая закрепляется на уровне родовой магии.

– Точно, – кивнул пес. – Я вспомнил. Читал о таком однажды. В сборнике древних мифов. А Мартину вы в лечебницу зазывали, чтобы она исцелила Стайна поцелуем истинной любви, да?

– Послушайте, лейтенант…

– Это ты меня послушай, мальчик-девочка, – выговорил он веско. – Я вижу факты. А когда есть факты, хрена с два я стану забивать себе мозги мифологией.

Иногда самый очевидный ответ и будет правильным, как написала Мартина Аллен.

– Вашим мозгам не хватает гибкости, – заявила Аманда. – Вот и отметаете заранее все, что кажется вам невозможным. Потому и не нашли своего убийцу, даже след не распознали, потому что он не похож на отпечатки стандартных заклинаний и отсутствует в вашей базе. А Вэл только вчера сделала замеры, по остаточному фону, между прочим, и…

– Менталист.

Маскирующаяся под парня девица застыла с приоткрытым ртом.

– Менталист, – повторил Кен. – Ты же к этому так долго вела? Как со сцены, блин… Вас в разведшколе готовили или в театральном училище? И расширенная картотека региональным управлениям, кстати, не положена, так что вся база у меня тут, – он постучал пальцем по виску, – в моих негибких мозгах. И отпечатков ментальных чар там нет, да. Но я умею работать с фактами. А факты говорят, что у нас тут ведьма-зельевар – раз, одурманенный лорд – два, его жена – три, убийца-менталист, который вытягивает из жертв силу, – четыре, и он перестал таиться именно в то время, как Мартина вышла из тюрьмы, – четыре с половиной… Хотя первый труп нашли почти сразу после того, как объявили о приближении магического шторма…

– Четыре и три четверти? – подсказала Валери.

Аманда недовольно цокнула языком, но, кажется, признала подход Фаулера верным.

– Считайте дальше, – сказала, направившись к дверям. – Вэл, я принесу твой чемодан, и выдвигаемся. В лечебницу. Факты говорят, – слово «факты» она жирно подчеркнула желчью, – что поиск нужно начинать оттуда.

Вышла она так быстро, что Кен не успел ничего ни сказать, ни спросить.

И считать дальше не стал. Вслух. Про себя перебирал известные ему события, но стройной картинки все еще не получалось.

– Ты бы не рычал на Мэнди, пушистик, – вторгся в мысли голос Валери. – Ее иногда заносит, и подход к делу слишком, хм, творческий… Но и ты почти угадал, не было никакой разведшколы. А вот театральный кружок был, тоже, знаешь ли, пригодилось. У Мэнди так вообще талант… Но сейчас она не в лучшей форме.

– Угу, заметно. – Фаулер непроизвольно помассировал запястье.

– Это серьезно, – хмуро продолжила женщина. – Она не чувствует Адама. Впервые на моей памяти. И если не сможет добраться до него в ближайшие двадцать часов… или даже меньше…

– Останется навсегда в его теле?

– Не останется. В том и проблема. Время обмена ограниченно. Первые тридцать часов – самые легкие. Потом приходится прилагать усилия, чтобы контролировать чужое тело, и чем дальше, тем сложнее это дается. Чтобы вернуться в себя, им нужен физический контакт, а без этого сознание просто вытолкнет в никуда… Наверное. Мы не доводили такие эксперименты до конца. Причины, думаю, понятны. Так что сейчас Мэнди проявляет чудеса выдержки, когда пытается что-то с тобой обсуждать. Я на ее месте уже мчалась бы в лечебницу.

– Просто она понимает, что Адама там, скорее всего, уже нет. Им ведь охранка лечебницы раньше не мешала?

– Нет.

– Может, из-за шторма?

– Думаешь, это первый наш шторм? Мы проверяли их связь в лаборатории, специально выставляли заслоны, врубали магические излучатели на полную мощность… Единственный барьер, с которым они столкнулись, – ваша башня. Магия, использованная при ее постройке, слишком древняя, и кровь императоров ее не пересиливает, но даже при этом башня только создавала помехи, а не обрывала связь полностью. Так что у меня никаких догадок, пушистик. Но можешь задействовать свои выдающиеся мозги.

– Они у меня негибкие, а не выдающиеся, – поправил Кен. Выдающиеся у Джо, но она, как и Адам, сейчас неизвестно где. – И мне не нравится, когда меня называют пушистиком.

– Ты просто не привык.

– И не собираюсь, – буркнул он.

Развернул в который уже раз письмо Мартины, пробежался глазами по строчкам. После заглянул – тоже не впервые – в сумочку Джо. Из интересного тут был лишь пузырек с кровью. Кен даже не подумал спросить, что Джо сделала с ней после неудавшегося поиска, но можно было догадаться, что не выбросила.

А поиск… Действительно ли ему помешал шторм? Или Джо не смогла пробиться к Джессике по тем же причинам, по которым Аманда не может пробиться к брату? Если так, то, возможно, и девочку и Адама удерживают в одном месте – в месте, неподвластном ведьмовским чарам, структурной магии и лордам императорской крови…

Вскоре Аманда (Аманда в теле Адама, но Кен подумал, что, если близнецы не станут притворяться кем-то третьим, он без труда различит их и так) принесла обещанный чемодан. Вспомнилось, как пришлось попыхтеть Раннеру, помогая миз Мэлоун поднять багаж в номер: чемодан был большим и тяжелым. И неудивительно, учитывая, что лежало там отнюдь не дамское белье.

– Собирались захватить остров? – поинтересовался лейтенант.

Багаж Валери тянул на тюремное заключение сроком до пяти лет и солидный денежный штраф. Первое – за хранение и перевозку оружия (если только у красавицы нет на это разрешения), второе – за использование нелицензированных артефактов.

– Это – прототипы, – с невинной улыбкой сообщила мастер. – Лицензия в процессе оформления. Но испытания пройдены успешно, – радушно обвела рукой распахнутый чемодан и предложила: – Угощайся, пушистик.

Отказываться Кен не стал. Взял автоматический пистолет на семнадцать патронов и две запасные обоймы. Хватить должно было с лихвой, так как на перестрелку Фаулер даже не надеялся: слишком просто вышло бы, решись все оружием и грубой силой.

Из замагиченных побрякушек прихватил пару тонких, но крепких цепочек, удлиняющихся по мере растягивания до пяти ярдов. Остальные игрушки ему скорее помешали бы, ведь делали их для магов или вообще не обладающих даром людей, а не для оборотней.

– Валери сказала, башня создавала помехи вашей с братом связи, – заговорил он с Амандой. – Когда сегодня ты перестала его чувствовать, это случилось резко, внезапно или поначалу были такие же помехи?

Она ответила не сразу. Сначала сунула в подмышечную кобуру пистолет и застегнула на запястье браслет-иглострел.

– Помехи? – переспросила задумчиво. – Да, было что-то. А такие же или нет?.. Мне не с чем сравнивать, кроме башни. Возможно, экранирование ощущается одинаково, независимо от источника.

– То есть помехи ощущались так же, словно Адам вошел в башню?

– Но мы-то знаем, что он не входил в башню. Вы же не думаете?..

Он-то как раз думал. За всю жизнь так усиленно и напряженно не думал, как в эти несколько минут. Развернул снова письмо Мартины.

– «Девочку собирались отвезти в какой-то дом», – зачитал вслух. – Что, если «дом» – это не просто дом, а дом? В смысле дом, построенный лордом? Это могло отрезать тебя от брата?

– На острове есть дома помимо башни?

– Был один. Мы с Джо решили, что он давно разрушен, но…

– Книга? – догадалась Аманда. – Та самая, которую вытащила со скрытых этажей Мартина? Это и правда была книга рода? Там написано о доме?

– Стоп! – Кен выставил вперед ладонь, пресекая поток вопросов. – Сначала ответь, если Адам в том доме, это помешает тебе его чувствовать?

– Это помешает всему, – мрачно ответила она после недолгих раздумий. – Башней пользовались долгие годы. Даже века. Вложенная в нее сила лорда растрачивалась на открытие переходов и сохранение документов, на освещение, на охрану… А сила дома, если он хотя бы частично уцелел, была законсервирована. Маги не успели подстроить ее под себя и сделать универсальной, это по-прежнему сила лорда. Если Адама заперли там, сам он не выберется. Тем более в моем теле.

– Значит, нужно его вытаскивать, – решил Фаулер.

– Книга еще в башне? Там есть карта?

– Есть. Но без Джо мы в башню не попадем.

– Но…

– Нам и не нужно, – успокоил пес. – Карта есть и у меня. Тут.

Он коснулся лба, и Валери, как раз закончившая рассовывать по карманам какие-то магические приспособления, присвистнула восхищенно-насмешливо:

– И база там, и карта! Береги голову, пушистик.

– Сберегу. Я не привык ее терять.

Лгал. Терял, и не раз, когда дело касалось Джо. Но сейчас сама Джо потерялась, так что голову нужно было сохранить. Работающей.

Пока вроде бы получалось. Причем получалось настолько легко, что Кен заподозрил неладное. Как говорил один знакомый бухгалтер, если баланс не сходится, в нем ошибка, а если сходится сразу же – то две. У Фаулера сошлось все так лихо, что он боялся представить, сколько раз мог ошибиться, но выдавать сомнения не стал: других идей и другого плана все равно не было, а в жизни, случается, просто везет. Отчего бы не ему и не сейчас?

– Тина…

– Да! – Марти вскочила так резко, что в голове взорвался фейерверк и разноцветные сполохи замелькали перед глазами, но все равно нашла силы подойти к разделявшей их решетке. Вцепилась в шершавые от ржавчины прутья, чтобы не упасть. – Я здесь. А ты…

– И я здесь. – Он дотронулся до ее пальцев и тут же отдернул руку. – Прости, что не отозвался. Мне нужно было понять… Понять, что происходит…

– Ты слушал? – Слово «подслушивал» даже не пришло на ум. Подслушивать – это что-то постыдное, а в желании Томми разобраться, во что превратили его жизнь, ничего постыдного нет.

– Да, прости. За все прости.

– Во всем ты не виноват, – проговорила она, стараясь уверить в этом то ли его, то ли себя: все же обида слишком долго жила в ее сердце и успела пустить корни.

– Виноват. Я обещал заботиться о тебе.

А еще – смешить ее не меньше трех раз в день, покупать мороженое только в вафельном рожке и никогда – в картонном стаканчике, не пытаться отращивать усы, готовить ей завтрак в выходные. Любить ее всегда и умереть с ней в один день.

Последнее обещание может исполниться и без желания Томми. Но Марти предпочла бы мороженое.

– Ты вспомнил… что-нибудь?

– Все, – ответил он с горечью.

– Приятно это слышать, лорд Стайн, – вклинился в разговор Адам. Его голос – голос Аманды – звучал воодушевленно. Слишком.

– А мне – нет, – хрипло отозвался Томми. – Неприятно.

– Я о том, что вы сможете объяснить, кто стоит за всем этим, и мы поймем, чего нам ждать и как действовать дальше.

Томми приблизился к решетке. Вплотную. Теперь Марти могла рассмотреть его исхудавшее лицо, могла коснуться колючей щеки… И продолжала держаться за прутья.

– Адам, да? – спросил он, вглядываясь в темноту за ее спиной. – Я помню вашу сестру. И вас, возможно. Возможно, видел, но не знал, как и многие, что вы – брат леди Аманды… У меня для вас плохая новость, Адам. Я понятия не имею, кто за этим стоит. Даже больше: понятия не имею, что такое «это», о котором вы говорите.

– Но то, что с вами случилось…

– Я могу только догадываться, что со мной случилось. Знаешь… – Он посмотрел на Марти. – Мне как будто снился сон, в котором я делал что-то, что-то говорил… не то, что хотелось самому… Словно наблюдал за собой со стороны и не мог ничего изменить. Несколько раз казалось, что вот-вот проснусь, но я лишь засыпал еще крепче. А в последний раз уснул слишком крепко. Вспоминал тебя перед этим, по-настоящему вспоминал, а после…

Он замолчал, и Марти пришлось закончить за него:

– Забыл совсем.

Томми – мысленно она снова звала его Томми, хоть он мало напоминал себя прежнего, – медленно кивнул.

– Совсем. Даже не представлял, как много ты для меня значила.

Его слова неприятно царапнули. Не представлял? Когда носил ей цветы, говорил, что любит, когда просидел два дня у ее кровати, – не представлял?

Или все из-за того, что он сказал «значила». В прошлом значила…

– Дело не во мне, – выговорила Марти, сглотнув вставшую комом в горле обиду. – Ты помнил ранение, но забыл, что тебя вылечили. Потому и… Я просто вернула все.

Но рад ли он этому? Быть может, предпочел бы и дальше спать.

– Но почему вы забыли? – снова вмешался Адам. – Вы сказали, что догадываетесь.

Томми ответил не ему – Марти.

– Моей матери следовало уехать тогда, – сказал, глядя ей в глаза. – Сразу. Я должен был сказать ей это, но мне казалось, что у меня получится изменить ее мнение, что она поймет. Не нужно было… Встречаться с ней, объяснять что-то, есть еду, которую она заказывала, пить чай… У него был странный вкус. Но у дорогих чаев с экзотическими добавками нередко бывает странный вкус, и чем страннее, тем они дороже…

– Ты думаешь, она что-то…

– Возможно, ее заставили, – не дал закончить Адам.

Томми усмехнулся. Если бы он действительно был мертвецом и восстал сейчас из могилы, усмехался бы точно так же: зловеще и холодно.

– Все еще верите, что случившееся со мной – продолжение истории заговора, в котором отметились мои родственники? – спросил он Адама.

– Вы же слышали, что я рассказывал Мартине. Мы с сестрой изучили факты, и все говорит о том, что так и есть.

– Это вы говорите. Только вы.

– Но…

– Кролик или утка?

– Что? – с недоумением переспросил Адам.

– Кролик или утка? – повторил Томми. Улыбка мертвеца так и застыла на его губах. – Это было в каком-то журнале. Простенький рисунок: голова утки. Шея, глаза, клюв. Но стоит взглянуть иначе, и клюв превратится в длинные кроличьи уши. Кажется, ерунда. Детская забава. Но знаете, в чем проблема? Тому, кто сразу увидел утку, сложно потом разглядеть кролика.

– Хотите сказать, мы с Амандой ошиблись?

– Вы слишком долго вели утиную охоту и теперь не замечаете торчащих отовсюду кроличьих ушей. Не все в нашей жизни связано с политикой, войнами и заговорами.

– Но зачем такое вашей матери? И как бы ей это удалось? Вы же лорд!

– Зачем? Чтобы я женился на вашей сестре. Или на другой леди, в них, как оказалось, нет недостатка, но я оценил то, что вы не стали рассказывать моей вдове, сколько предложений взаимовыгодного брака получал лорд Стайн от отцов, братьев и самих прекрасных леди.

Марти весть о предложениях не взволновала. А вот то, что Томми назвал ее свой вдовой…

– А как ей удалось… – продолжал он. – Легко. И не без помощи вашего кузена-императора… Любопытно, если бы я женился на леди Аманде, тоже мог бы звать его Алексом?

– На что вы намекаете?! – вспылил Адам.

– Полагаете, мне не разрешили бы? Что ж, я избавился от остатков сожалений по поводу невозможности этого брака. Право обращаться к его величеству по имени было для меня единственным плюсом данного союза, но раз нет…

Марти поморщилась. Томми и прежде нередко шутил, но его шутки не были злыми.

– Объяснитесь, Стайн! – потребовал Адам. Женский голос прозвучал пискляво и неубедительно.

Томми улыбался.

– Он имел в виду неосознанную помощь, – ответила вместо него Марти. – Думаю, после того как нескольких Стайнов уличили в причастности к заговору, император оборвал или ослабил связь всех членов рода с их островом. Поэтому зелье, которое леди Амалия дала Том… Томасу, подействовало сразу и, возможно, эффект был сильнее ожидаемого… Это же было зелье? Твоя мать – не маг, она не могла сама…

Улыбка Томми из злой превратилась в задумчивую.

– Я не буду спрашивать, откуда ты это знаешь, – проговорил он размеренно, точно взвешивал каждое слово. – Не о зелье – о силе императора.

– Я расскажу, – сказала ему Марти. – Потом. Если захочешь.

– Ты веришь, что будет «потом»?

Плохой вопрос. Страшный. Но Марти не пришлось на него отвечать.

– Я не знал, – глухо произнес за ее спиной Адам. – Не знал, что всех Стайнов… И вообще… Императоры давно уже не использовали свою власть над Архипелагом таким образом, и многие лорды забыли о ней. Если бы помнили, то и заговора никакого не было бы. И войны, возможно… Но вы уверены, Томас?

– Я перестал чувствовать Стайн за несколько дней до того, как мать сообщила о смерти дяди и кузенов. Решил, что это из-за перераспределения родовой силы. Только сегодня, услышав ваш рассказ, догадался, что это было, и все встало на свои места.

– А после? Когда вы переехали в столицу, император ведь благоволил вам. Разве связь с островом не восстановилась?

– Спустя некоторое время… Да, кажется.

«Но было уже поздно», – закончила Марти про себя. Томми терял связь с родовым островом дважды: в первый раз по воле императора, во второй – когда из-за зелий, которыми опаивала его мать, перестал контролировать дар, забыл, как им пользоваться, так же как потом забыл Марти.

Неужели леди Амалия действительно думала, что осчастливит сына, украв у него часть жизни?

– Она не думала о его счастье, – прозвучало прямо над ухом, и Марти вздрогнула от неожиданности, но хорошо хоть не вскрикнула. Даже оборачиваться не стала, и без того зная, кого увидит: мужчину с волосами цвета меди, укутанного в длинный багровый плащ. И увидит его только она… – Счастье леди Амалию заботило лишь собственное, – продолжал он. – Всегда. Она четко знала, чего хочет. Сначала выйти за лорда. Без зелий там, к слову, тоже не обошлось. Приворожить истиннокровного непросто, но будущая леди Стайн нашла сильную ведьму, тогда еще молодую, но весьма одаренную. Та организовала и пылкие чувства, и скорую беременность на случай, если чувства все же развеются. Так что твой Томми для матери – лишь пункт в продуманном плане. А поскольку брак не дал ей желаемого положения в обществе и не принес несметных богатств, Амалия решила получить их через сына и, когда он не оправдал надежд, взяла все в свои руки. Обратилась к уже проверенной ведьме, которая за годы стала еще сильнее и набралась опыта.

Томми еще что-то говорил, но, должно быть, это было не важно, иначе Марти дали бы послушать его. Но нет, ей рассказывали о леди Амалии и какой-то ведьме…

«Как ты можешь об этом знать? – мысленно спросила Марти, не сомневаясь, что будет услышана. – Это ведь происходило не… не на острове…»

Скажи она «не на тебе», это прозвучало бы странно.

– Что-то – как раз на острове. Об остальном немало говорилось. Тоже на острове.

Адам сказал, что леди Амалия переводила сюда деньги, а взамен получала какие-то посылки. Но это был не шантаж. Значит, ведьма живет здесь…

– Да, ведьма здесь. И тюрьма здесь. И лечебница. Кое для кого все сложилось наилучшим образом. Как ему кажется.

– Кому?

Забывшись, она задала вопрос вслух. Томми подался вперед, к решетке, и вжался в нее щекой.

– Кому – что? – спросил, пристально вглядываясь в лицо Марти.

– Кому все это нужно? Я думала об этом…

Он поверил. Но ведь и она не солгала: действительно думала.

– А кто запер нас тут? – вопросом на вопрос ответил Томми.

– Иногда самый очевидный ответ и есть правильный, – вторил ему другой голос. – Я ведь говорил тебе.

Говорил, но ей казалось, эти слова предназначались Фаулеру.

– Случается, один ответ подходит ко многим вопросам. А вы, люди, любите все усложнять и ищете скрытые смыслы там, где их нет.

– Значит, Эверет? – проговорила Марти задумчиво. – И убийства – тоже его рук дело? Убийства, сбор силы, как перед Ликардией, – пояснила она для Томми. – Но ведь один человек не устроит подобного? Выходит, у него другие цели. И для этого ему нужен… лорд?

Очевидно? Да. Но все еще слишком сложно. Больше трех лет прошло с суда, после которого ее отправили на Карго-Верде, Томми появился тут минувшей зимой, а к решительным действиям Эверет перешел совсем недавно.

– У него был план, – сказал остров. – Но его пришлось несколько раз менять. Из-за внезапного интереса императора к твоему мужу, из-за своеволия леди Амалии… В последний раз – из-за шторма. Он думает, что шторм ему поможет.

«Поможет в чем?» – вернулась к мысленному общению Марти.

– Ты поймешь.

«Твою ж!.. – Она раздраженно цыкнула, не закончив ругательство. Все равно не знала, есть ли у островов матери. – Тебе не кажется, что мне давно уже пора понять?!»

– Ты поймешь, – повторил он.

– Ты права, – негромко сказал Томми. – Ему нужен лорд. Но не ты. Поэтому, если получится, если появится хоть малейшая возможность, беги отсюда. Я постараюсь помочь.

– Но…

– Беги, Тина, – все так же тихо, но резко приказал он. Его пальцы сомкнулись на ее запястье с одной лишь целью – нащупать выпуклый контур печати и надавить почти до боли. – Ты ничего не сможешь, понимаешь? Только сбежать, если повезет.

– А ты?

– Не важно. Тебя не должно это беспокоить.

Она хохотнула нервно и коротко: не должно? Просто сбежать и забыть о нем? Видимо, он до сих пор плохо ее помнит, если считает, что такое возможно.

– Не нужно, Тина. – Томми отпустил ее руку и отступил от решетки, снова спрятавшись в темноте. – Я уже не тот человек, которого ты любила. Даже если думать, что я действительно спал все это время, поверь: сны тоже меняют людей. Особенно – кошмары.

Она не собиралась с этим спорить, однако и молчать не стала бы, но откуда-то донеслись звуки приближающихся шагов и неразборчивые пока голоса.

Кто-то шел сюда, и, если это Эверет, он был не один.

Марти затаилась. Томми и Адам в своих камерах – тоже.

Гости (или правильнее сказать – хозяева?) не торопились, разговор их стих, лишь гул шагов нарастал. Создавалось впечатление, что там огромная толпа, человек двадцать, не меньше. Однако, когда внезапно, очевидно подчиняясь вложенному в них заклинанию, зажглись под потолком старинные масляные лампы и осветили примыкавший к камерам полукруглый зал, Марти увидела всего троих: незнакомого мужчину лет сорока в форменном костюме медработника, доктора Эверета, по-прежнему пребывавшего в образе элегантного и доброжелательного джентльмена, и Беллу.

Хозяйке гостиницы Марти почти не удивилась, быстро сопоставив в уме ее присутствие и наличие во всей этой истории ведьмы, а вот появление еще одной женщины, вошедшей в зал спустя несколько секунд, стало сюрпризом. Неприятным. Увидеть ее в компании убийцы Марти никак не ожидала. Разве что в роли пленницы, быть может, но пленницей она однозначно не являлась. Белла, казалось, чувствовала себя не в своей тарелке в этом мрачном месте, а та, другая, явно была тут не впервые. Она обогнула остановившегося в центре зала Эверета и подошла к камерам. На Адама-Вивиен даже не взглянула. На Томми – мельком, видимо решив оставить его на потом. А Марти уделила внимание.

– Дурочка, – усмехнулась косо и обидно. – Мы ведь уже решили, что обойдемся без тебя, но нет, нужно было именно сегодня приехать в лечебницу. Что же ты такая невезучая, Марти?

– Только друзья зовут меня Марти.

– На этом острове у тебя нет друзей… леди Стайн.

Марти могла поверить в это. Могла бы. Но не тогда, когда сам остров стоит за ее спиной.