Текст книги "Остров невиновных"

Глава 11

«Будильник все-таки нужен», – подумала Марти, поняв, что опять проспала. За окном светило солнце, часы показывали почти девять, а то, что с вечера они с Джо опять засиделись в «Рыбке» и, кажется, немного перебрали с вином, – не оправдание. Хорошо, что сегодня выходной, ведь могла бы и до полудня проспать, если бы не голоса с балкона.

Ночью ей стало душно, и она приоткрыла дверь. Теперь за ней слышалась какая-то возня и негромкие пока еще пререкания.

Дети.

Откуда тут дети?

С другой стороны, почему бы им тут не быть?

Но не под ее же дверью!

Она ворчала про себя, но встать с мягкой кровати и шугануть нарушителей спокойствия было выше ее сил, и она продолжала лежать, невольно прислушиваясь к происходившему на балконе.

Сначала две девочки – судя по голосам, обе были не старше двенадцати лет – спорили из-за какой-то книги. Одна уверяла, что «тетя обязательно заметит» и им влетит, «как тогда», а еще, что «это вообще нельзя читать». Вторая хорохорилась: мол, ничегошеньки им не будет и в книге нет «ничего такого».

– Я ее сто раз уже читала!

– Вот и врешь!

– Не вру! Хочешь, по памяти расскажу?

– Все-все? Замаешься говорить!

– Это ты слушать замаешься!

«Я уже замаялась», – мысленно вздохнула Марти и почти решилась встать, но начавшийся пересказ свел ее решимость на нет.

– Магия – это энергия, – вещал звонкий голосок. – Энергия преобразования… Она везде. В земле, в воздухе. В растениях и животных. Но лучшим проводником для магической энергии является вода. Именно по воде проходят самые мощные линии силы. Людей, способных использовать магическую энергию, называют магами…

– Или ведьмами, – подсказала вторая девочка.

– Нет, ведьмы – это другое. Они – природницы. То есть связаны с природой. И могут использовать только энергию жизни. Поэтому они накапливают ее в себе, делают как бы частью себя, а потом расходуют вместе с собственными силами. Это бывает опасно для здоровья. Поэтому ведьмы предпочитают действовать опо… опосредованно, вот. Через заранее приготовленные зелья или отсроченные наговоры. А маги берут энергию из окружающего пространства и ее же преобразуют. Сильные маги – сразу. Те, что послабее, собирают ее в себе… Не как ведьмы, а будто в отдельный карман… Но если у них не хватает магической силы на заклинание, они тоже могут вложить в него свою собственную, но для них это еще опаснее, чем для ведьм. Поэтому маги создают накопители и разные устройства, куда собирают магическую энергию. Их называют артефактами… Ну что, убедилась?

– Не-а, – послышалось в ответ хитрое. – Дальше давай. Классификацию магов.

Похоже, книга была прочитана «сто раз» не одной, а обеими девочками. И Марти догадывалась, что это за книга.

– Классификацию? Ладно… Все маги делятся на стихийников и структурников. Стихийников больше, каждый из них может взаимодействовать с одной из стихий: огнем, водой, землей или воздухом. Реже – сразу с несколькими. Это определяет их способности. Структурники круче. Им не нужно искать элементы конкретной стихии для преобразований, они сами что хочешь во что угодно преобразуют. Вот водник, к примеру, если захочет пить, может выбрать воду из воздуха, маленькие-маленькие капельки, которые там есть в виде пара. А структурник просто переделает формулу воздуха или даже камня, разберет на молекулы и атомы и сложит так, как ему надо. Но для такого нужно хорошо учиться, знать химию, физику, биологию, алгебру… много всего… Ведьмам и ведунам проще.

– Ага. Потому что они – интуиты. Не знаю, как это… Но знаешь, кто по-настоящему крут? Круче всех стихийников, структурников, ведьм и заклинателей духов? Лорды истинной крови. Те, что живут на Священном Архипелаге.

Жили на Архипелаге, поправила про себя Марти. «А потом перебрались на материк и создали империю. Объединили разрозненные королевства и мелкие феоды под своей властью, и самый могущественный на тот момент лорд стал императором. Только сила лордов навсегда привязана к Архипелагу, и империя непобедима, пока существуют острова…»

Это тоже из книги. Из учебника истории. И лучше бы девочки с той же увлеченностью изучали его, а не «Введение в теорию магии», которое раздают для самоподготовки обнаружившим магические способности детям. Во-первых, тем, у кого способностей нет, эта книга ни к чему. Во-вторых, знания она дает далеко не полные. Потому что не существует никакой четкой классификации. Все куда сложнее. И с магами-стихийниками, которые рискуют стать рабами стихий или выгореть дотла. И со структурниками, порой сходящими с ума из-за того, что мозг их неспособен уже остановиться в стремлении преобразовать и упорядочить все вокруг. И с ведьмами, чей природный дар превращается в черное проклятие, когда вместо энергии собственной жизни они начинают использовать чужие. И с лордами… С лордами все очень и очень непросто.

И совсем ничего не сказано в этой книге о том, как жить, когда магия, за годы занявшая огромное место внутри тебя и снаружи, вдруг становится недоступна. Что делать с оставшейся вместо нее пустотой?

Марти встала, накинула на плечи покрывало и хотела прикрыть балконную дверь, когда услышала новый голос, вернее – сердитый шепот:

– Ах вы, мелкие разбойницы! Снова рылись в моих шкафах?

– Тетя Белла, мы ничего не брали! – запищали девочки. – Совсем ничего! Ни порошки, ни флакончики! Только книгу…

– Я вам сколько раз говорила!..

Порошки и флакончики – неплохая подсказка после недавнего напоминания о том, что ведьмы предпочитают действовать опосредованно. Но проверить догадку Марти все равно не могла – только у Джо спросить (жаль, вчера забыла). Или у самой Беллы.

– Доброе утро, – поздоровалась Марти с хозяйкой, выглянув на балкон.

Девочки – одна рыженькая, в тетю, вторая – темноволосая – взвизгнули, словно увидели призрак, и бегом кинулись к лестнице. Вряд ли на самом деле испугались, скорее сбежали таким образом от заслуженного нагоняя.

– Доброе-доброе, – улыбнулась Белла. – Они вас потревожили? Облюбовали тут место для игр, а я забыла им сказать, что в номере рядом теперь живут. Простите.

– Ничего страшного. – Марти шагнула вперед и коснулась переплета оставленной на столике у перил книги. – Ваша?

– Моя, – кивнула хозяйка. – Храню как память. В семье никому больше не пригодилась. Ни моим сыновьям, ни дочкам братьев. Но… может, и к лучшему.

– Может. – Марти развернула руку запястьем вверх. Бледная кисть и золотистый рисунок печати поверх голубоватых дорожек вен неплохо смотрелись на фоне темного переплета. – Вы – природница?

– Ведьма. На Карго-Верде на это слово не обижаются. – Белла на ее руку не смотрела, но не сходившая с веснушчатого лица улыбка напиталась горечью. – Завтракать будете? У нас ресторана нет, но могу яичницу пожарить, или вот еще хлопья есть…

– Хлопья. – Марти зажмурилась. – Медовые? Сто лет не ела… Адам уже встал, вы не видели?

Она собиралась заглянуть к нему вечером, но вернулась в гостиницу слишком поздно для визитов.

– Уже, – ответила хозяйка. – Уже и уехал. К сестре, наверное. Машину у Реми взял… Тут у нас гараж недалеко, можно в прокат взять, если вам понадобится.

– Я не умею водить. Да и ездить мне некуда в отличие от Адама. Он нормально выглядел? Не жаловался на самочувствие?

– Не жаловался. А нормально ли… – Белла пожала плечами. – Странноватый он. Но я, честно сказать, таких раньше не видела. Может, для них это и нормально.

– Таких?

– Ну… – Женщина замялась, подбирая слова. – Таких, которые не по девочкам.

– С чего вы взяли? – Марти недоверчиво сморщила нос. Судя по взглядам, которые Адам порой бросал на Джо, он точно был не по девочкам, отдавая предпочтение женщинам постарше, но Белла определенно имела в виду не это.

– Думаешь, ошибаюсь? – Хозяйка легко перепрыгнула с отстраненного «вы» на приятельское «ты». – Возможно… Но был один случай… Нет-нет, ничего такого. Племяшки мои, они часто у нас гостят, стащили у моего старшего журнальчик. Тренировки всякие, бицепсы-трицепсы. Парни там красивые, мускулистые в разных позах… Ну и бросили они этот журнальчик тут, вот как книжку сегодня. А Адам нашел. Я поднялась, чтобы прибраться, а он его рассматривает. И знаешь, я спортивный интерес от похоти всяко отличу… Хлопья, значит?

– Хлопья, – подтвердила Марти, порадовавшись перемене темы, и выразительно поправила прикрывающее плечи покрывало. – Спущусь через пять минут.

После завтрака она прогулялась к башне, где Джо нервно расхаживала по внезапно ставшему единственным первым этажу. Помочь ей Марти ничем не могла, но осталась.

Впервые за несколько лет у нее появился шанс провести целый день в одиночестве, однако выяснилось, что ей уже не так сильно этого хотелось. Совсем не хотелось, если честно. И Джо нужна была компания. И… глупость, наверное, но казалось, башня просила не уходить…

С утра ничто не предвещало неприятностей. В смысле – новых.

Фаулер строил планы на выходные, и первым пунктом у него значился плотный и вкусный завтрак: омлет, колбаски, жареные помидоры и сырные тосты. Однако звонок шефа заставил существенно пересмотреть и меню, и собственно планы. Рядом с отдаленной фермой объявилась «мутная свистящая фиговина», из-за которой полночи выли собаки, а наутро взбесились флюгеры и радио стало принимать сигнал с перебоями. Последнего хозяин стерпеть не мог, ибо вечером ожидалась трансляция финального матча, и вызвонил Раннера, а тот уже – Кена.

Телефонная связь – зло. Еще двадцать лет назад, когда телефоны были только в мэрии и на переговорном пункте, этому фермеру пришлось бы приехать в город, чтобы заявить о своей фиговине, и Фаулер успел бы нормально позавтракать.

Он и сейчас успел бы, тем более по описанию проблема была не такой уж проблемой и больше всего напоминала выходки разрядившегося запорного устройства – вечно эти фермеры скупают замагиченную ерунду, а потом не знают, что с ней делать! – но Раннер умел испортить аппетит. Лейтенант соорудил себе гигантский бутерброд и, жуя на ходу, направился туда, где с вечера бросил машину.

Два часа провел в дороге. Затем почти час бродил вокруг злополучной фермы, пытаясь обнаружить источник аномалии.

Хозяин – скандальный дед, от которого давно сбежали все домочадцы, а животные не последовали их примеру лишь потому, что были заперты в хлеву или посажены на цепь, – клялся морскими богами, что не устанавливал на участке никаких магических приспособлений и вообще ни магов, ни ведьм терпеть не может. А по факту Фаулер нашел четыре незарегистрированные охранки, подключенные явно дилетантом и в один день, судя по тому, как они одновременно вышли из строя. Устройства были замаскированы так хорошо, что пришлось совершить частичный оборот, чтобы их найти. Дед удивленно пучил глаза, визжал, что в первый раз видит эту колдовскую пакость, и требовал убрать ее немедленно. Или хотя бы до начала трансляции.

Безумно хотелось сесть в машину и вернуться в город, но Фаулер этого не сделал. Не потому, что он вспомнил о клятве хранить закон и порядок, а потому, что понимал: если не отключить «свистящую фиговину», старик вынесет мозг Раннеру, а кому в ответ вынесет мозг Раннер, и гадать не нужно. Поэтому в машину он сел, но поехал не домой, а на соседнюю ферму за понятыми.

Хозяин, еще не понимая, что к чему, в присутствии двух недовольных мужиков повторил свои жалобы и подтвердил, что устройства были обнаружены лейтенантом Фаулером в его присутствии. А означенный лейтенант тщательно все запротоколировал, включая места обнаружения охранок и их описание, и заручился подписями всех присутствующих. О том, что деду предстоит выплатить солидный штраф, умолчал. Это ведь не ему решать, а судье.

Отвез мужиков на их ферму и занялся находкой.

На отключение охранок ушло почти три часа. Тот, кто их устанавливал, так переплел потоки, что Джо, увидь она это, наверняка послала бы в адрес умельца парочку проклятий, хоть и говорит, что не занимается подобным. Но Джо и с отключением справилась бы быстрее. Структуру плетения подправила бы, и все. А Кену пришлось повозиться. Охранные артефакты – штуки опасные, особенно нелицензированные, попробуешь вывести из строя каким-нибудь неделикатным способом, камнем там или лопатой, как мешавшийся под рукой дед предлагал, – могут рвануть не хуже мины. А везти их в рабочем состоянии отважился бы только потенциальный самоубийца, которым Фаулер не был и становиться не собирался.

Вот убийцей – да. Даже с некоторым удовольствием. Он и жертву приметил, и с десяток способов придумал, позволивших представить все как несчастный случай. Дед же старый уже: шел, упал, ударился головой о лопату… Попытался подняться и снова упал…

К счастью, закончил с охранками Фаулер раньше, чем старческий бубнеж над ухом окончательно вывел его из себя.

Вернувшись в город, сдал проклятые фиговины в управление, оформил все документы и решил, что дома первым делом отключит телефон.

Об этом желании он забыл еще до того, как поднялся по лестнице в свою квартиру. Только вошел в холл, сделал не вдох даже, а полвдоха и тут же развернулся и без стука вломился к домовладелице. Благо двери старушка не запирала, а то выбил бы.

– Миз Кук! Что за… что за вонь?!

Почтенная дама как ни в чем не бывало сидела в гостиной и читала книгу, нацепив на нос сразу две пары очков. Вторжение жильца ничуть ее не напугало.

– О, Кенни, ты вернулся… Хочешь печенья?

– Что. За. Вонь? – раздельно повторил Фаулер, зажав нос.

– Вонь? – Глаза за стеклами выглядели неестественно огромными и столь же неестественно невинными. – А, ты о запахе… Еще немного осталось, да? Я вызывала дезинсектора.

– Зачем? – простонал он, проклиная этот день – день, когда все старики на острове сговорились, чтобы свести его если не в могилу, то с ума.

– У нас завелись термиты, – страшным шепотом сообщила миз Кук. – Видишь то кресло? С него сыплется труха. Это – термиты.

– Кресло сыплется, потому что ему лет столько же, сколько и вам!

– Неправда, мне было семь, когда отец привез его от бабушки Агнесс!

Значит, креслу столько же, сколько бабушке Агнесс… было бы, будь она жива.

Фаулер стиснул зубы, но держать закрытыми и нос, и рот долго не смог.

– Приятного вечера, миз Кук.

Спорить было бесполезно. И поздно.

Он поднялся к себе. Воняло на втором этаже меньше, но все же воняло. Для обычного человека, быть может, и несильно. Для оборотня – нестерпимо. Фаулер открыл настежь все окна и сбежал из квартиры, очень и очень надеясь, что сможет вернуться сюда завтра.

Вопросом, куда податься сегодня, не заморачивался.

Некуда.

Разве что в управление – в камере переночевать. Парни делали так иногда, когда не хотели идти домой или их туда не пускали. Но у Кена имелся пунктик – решетки. Ты или с той стороны, или с этой, и никак иначе. Лучше еще одну ночь провести в машине. А до ночи как-то убить время.

Было почти восемь, когда он подъехал к ресторанчику Милли. Сначала хотел заскочить к Майку, но не решился без предупреждения. Вдруг приятель запланировал вечер с семьей или занят в мастерской? И в башню не пошел. В «Рыбку» – другое дело, и если бы столкнулся тут с кем-нибудь случайно…

Однако счастливых случайностей этот день для него не припас.

Но хоть поел. Только сел за стол, как понял, насколько голоден. Желудок давно забыл о съеденном с утра бутерброде и требовал чего-то посущественнее. Фаулер выбрал запеченную рыбу с гарниром. Ждал блюдо полчаса, а расправился с ним за пять минут. Повторил заказ. После взял каких-то закусок, с которых по-хорошему следовало начать.

– Идешь на рекорд, – улыбнулась Милли, подойдя к столику. – Что-нибудь еще?

За окнами уже стемнело, бледная луна повисла над крышами, машина ждала у крыльца…

– Креветок, – решился он. – Пять… Нет, десять порций. С собой.

– Хм… – Милли прикинула что-то в уме. – И бутылку вина, я так понимаю?

– Много ты понимаешь…

– Нет?

– Да.

Ничего хуже и придумать нельзя. Хотя нет, можно: напялить парадную форму и купить цветы.

Впрочем, упакованных в два пакета креветок и вина уже довольно. Оставалось только выйти из машины и позвонить в дверь архива, после семи вечера превращавшуюся в дверь квартиры Джоан Гарнет.

Но Фаулер не торопился.

Припарковавшись под кленами, укрывшись в тени их раскидистых крон от желтых глаз фонарей, он смотрел на светящиеся окна второго этажа и пытался предугадать, чем закончится этот раз. Предыдущий – больше трех лет назад – фразой: «Кен, ты пьян. Иди домой, завтра поговорим…» А назавтра у нее нашлись срочные дела на материке, и она уехала на неделю. Вернувшись, ни о чем, казалось, не помнила, а он не рискнул напоминать, опасаясь, что она снова сбежит, и со временем все стало как прежде. Примерно как в седьмом классе, когда она помогала ему с домашними заданиями, а он откладывал карманные деньги, чтобы в выходной сходить с ней в «Пироги» или взять напрокат лодку… Но уже не как тем летом после восьмого, когда бегали ночью на пляж и целовались на последнем ряду кинотеатра. Две недели: с брошенного в его окно камешка (Джо никогда не промахивалась) и до того дня, когда родители увезли ее в университет. Она сообщила об отъезде за час до отправления парома. Обещала писать, но за полгода, что пробыла на материке, прислала только открытку к его пятнадцатилетию – с шаблонными поздравлениями и без обратного адреса на конверте. Тогда еще надо было понять, но…

Салон автомобиля пропах жареными креветками. Отдать бы их ей. Просто отдать. И вино тоже.

По какому поводу?

Он словно наяву услышал, как Джо спрашивает его об этом, и с ходу придумал ответ.

– Восемнадцать лет назад в этот день я сделал тебе предложение, – сказал бы он.

А она рассмеялась бы. Или, наоборот, нахмурилась.

– Не в этот день, – возразила бы в любом случае. – И даже не в этот месяц.

Он не сомневался, что она точно помнит, когда и как все было. Но разве это имеет значение? Ведь после она все равно скажет:

– Иди домой, завтра поговорим.

А завтра у нее снова найдутся дела. И хорошо, если на острове.

Кен посмотрел на погасшие окна башни и открыл пакет с креветками. Не выбрасывать же их, как тогда выбросил кольцо?

Белое золото, синий сапфир в цвет ее глаз… И – в море.

Дурак.

Настроил планов, словно были основания считать, что она согласится. Не было совершенно. Детские те, неумелые поцелуи? Джо лишь плечами пожала, когда он напомнил об этом после ее возвращения из университета: «Нужно же было потренироваться, чтобы потом не опозориться». – «Не опозорилась?» – спросил он, закипая от злости, и никак не ожидал, что она с улыбкой покачает головой: «Нет, конечно» – и подмигнет, будто речь шла о забавной шалости.

Это было на следующий день после того, как она отказалась поехать с ним на мол, и он решил, что это – последний их разговор и вообще конец всему…

А спустя два месяца умерла мама.

Проводила его в школу, дала денег, чтобы он купил на обратном пути молока, и умерла. «Тромб», – сказал доктор, будто Кен тогда мог понять, что имелось в виду. Он вообще туго соображал в те дни. В квартире хозяйничали чужие люди, его теребили без конца, называли бедным мальчиком и обсуждали, думая, что он не слышит, как лучше поступить с мебелью и машиной, когда его отправят в интернат на материк…

– Никуда ты не уедешь, – сказала Джо. Она подошла к нему на кладбище, во время похорон, и вместо соболезнований, которых он слышать уже не мог, просто взяла за руку. – Город оформит опеку. В совете ведь не идиоты сидят.

Он так и не узнал, слышала ли она от кого-то о таком решении или именно после ее слов это решение и было принято, когда «не идиоты» из городского совета вспомнили, что у них тут не просто мальчишка-сирота, а морской пес и не стоит разбрасываться потенциально ценными кадрами. Ему оформили пенсию, после школы организовали обучение в полицейской академии, сообразив, где лучше всего раскроются способности оборотня… Но это все – потом. А тогда Джо просто осталась рядом с ним у свежей могилы. Когда все остальные разошлись, так же за руку отвела домой, в пустую квартиру. Захлопнула дверь перед сунувшейся на второй этаж миз Кук.

– Ты ел?

– Не хочу.

– Спал?

– Не могу.

– Нужно.

Коснулась его виска кончиками пальцев, погладила по щеке… Кажется, говорила еще что-то… И он сам не понял, как оказался на кровати. Глаза слипались, но пальцы, державшие узкую ладошку, норовили расслабленно разжаться, и он сопротивлялся накатывавшему теплыми волнами сну, лишь бы не отпускать ее…

– Спи, я никуда не денусь, – пообещала она. И уточнила: – Сегодня.

Что ж, слово она сдержала – ушла следующим утром.

Кен не знал, что сказали ей на это родители и что она сказала им. Но помнил другие разговоры: слухи о том, что она ночевала у него, расползлись по школе, обрастая выдуманными подробностями. Он пытался опровергнуть их и делал только хуже. Джо было наплевать. Сколько он ее знал, Джоан Гарнет не интересовало мнение людей, которые ей безразличны, а под это определение не подпадали лишь единицы.

Он решил последовать ее примеру, и жизнь сразу стала проще. И приятнее. С Джо они снова общались, а сплетни заглохли сами собой.

Но на выпускной она пошла с Сэмом…

Фаулер открыл второй пакет с креветками.

Память-киномеханик промотала пленку с вырезанными кадрами. Вот Джо сидит у его кровати, а вот она в длинном атласном платье выходит из машины Сэма под завистливые перешептывания без пяти минут бывших одноклассниц.

– Это же выпускной бал, Кен. Туда нужно идти с парнем, а не с другом. Пригласи кого-нибудь другого. Линдси, например.

И после этого, после двух лет, что он провел на материке, радуясь редким письмам и вырываясь при каждом удобном случае на остров, чтобы на пару вечеров отвоевать Джо у вертевшихся вокруг нее парней или у книг, в которые она зарывалась с головой, расставаясь с очередным поклонником, – Кен все равно купил кольцо.

Однозначно дурак.

Он и букет тогда купил. И форму напялил – парадную, естественно, пошитую к выпуску из академии. Явился к ней весь из себя – молодой офицер, гора амбиций и перспектив с готовыми планами на жизнь, в том числе семейную. А у нее – другие планы, и замуж она не собирается. Тем более за него. Потому что он по-прежнему не парень, а друг.

– А если я больше не хочу быть твоим другом, Джо?

– Меня это огорчит.

Вот из-за этого «огорчит» он и психанул. Зашвырнул кольцо в море, через два месяца купил другое и женился на Крис. И Джо на свадьбу пригласил. Как друга.

Когда она поднималась к нему по ступеням мэрии с букетом роз, он больше всего хотел, чтобы сейчас она стегнула его этим букетом по физиономии и наорала от души, как она умеет. Что-то типа: «Фаулер, псина тупая, какого хрена ты тут устроил?!»

Пришлось самому себе это говорить, когда ставил подпись в книге регистрации. И обещать себе же, что его дурь не испортит жизнь Крис. Понадобился год, чтобы он понял, что единственный способ сдержать это обещание – развод.

Такая вот история, как раз на десять порций креветок.

А дальше, без креветок, уже неинтересно. Его работа, учеба Джо…

Она училась удаленно и раз в полгода ездила в университет сдавать экзамены. Он тоже уезжал несколько раз на курсы. Потом ее назначили архивариусом, и ему вдруг стали часто нужны какие-то документы из архива. Они опять ходили в «Пироги» и на пляж. И в кино, но уже не на последний ряд. Он рассказывал ей о работе, об особо сложных делах… Не потому, что сам не мог разобраться, а потому, что так появлялся повод для новых встреч…

Затем война – три выброшенных из жизни года.

Снова остров…

И все хорошо как будто.

Правда, рецидивы еще случались, но теперь значительно реже. И отпускало быстрее. Как сегодня. Даже говорить с ней не пришлось – сам с собой поговорил, и хватило. Заодно и ночь кое-как скоротал.

Не выспался только.

Время пролетело слишком быстро, это оно умеет. Фаулер едва задумался о том, что стоит вздремнуть, а небо уже посветлело. Вскоре должны были появиться первые прохожие, и не стоило давать им повод для обсуждения и осуждения, явив себя дрыхнущим в машине практически на центральной площади города, поэтому он завел мотор и поехал домой.

В квартире еще чувствовался запах инсектицида, но не настолько сильный, чтобы отказаться от душа и сна, и, завалившись наконец-то в кровать, Кен забыл обо всем на свете. В том числе свое решение отключить телефон.

Поспать удалось от силы три часа до того, как над ухом задребезжал проклятый аппарат.

– Фаулер! – рявкнул лейтенант так, что звонивший должен был тут же бросить трубку.

– Здра… Здравствуйте. Простите, что беспокою… – Голос был незнакомый, мужской. Тревожный и неуверенный одновременно. – Меня зовут Эрик… Эрик Грайн. Кристин дала мне ваш номер. Сказала, что вы единственный, к кому она обратилась бы, если что-то случится…

Остатки сна слетели в одно мгновение.

– Что-то случилось? С Крис?

– Она пропала… То есть я не уверен, что она пропала. Не могу с ней связаться со вчерашнего вечера. У меня было ночное дежурство, а утром мы собирались поехать в зоомагазин купить кое-что для собаки… Кристин хотела устроить все к возвращению дочери… Я не смог ей дозвониться вчера. И сегодня тоже. Приехал к ней, двери закрыты… На Кристин это не похоже. Я позвонил миз Кроули… э-э… Эдне… Кристин дала мне и ее номер тоже. Подумал, вдруг она соскучилась по Джессике и решила провести выходные с ней…

– Где вы сейчас? – перебил Фаулер.

– В телефонной будке, недалеко от дома Кристин.

– Сейчас подъеду.

От его дома до дома Крис – пятнадцать минут на машине. Пятнадцать минут, которые вряд ли что-то решат.

Пока ехал, мечтал, чтобы Крис нашлась у какой-нибудь подружки, с которой с вечера засиделась в баре…

Но у нее не было таких подружек. И по барам Кристин не ходила. И если она обещала что-то сделать, особенно для Джессики, ни за что не забыла бы…

«Дверь в подвал, – думал он, вдавливая в пол педаль газа. – Пусть это будет дверь в подвал!»

Замок там заедал и мог заклинить, когда Крис спустилась за чем-то. А значит, сейчас всего-то и нужно, что открыть эту дурацкую дверь…

Или Крис могла упасть и сломать ногу. Лежит сейчас на полу и не может встать.

Или ударилась головой и потеряла сознание…

Он никогда не пожелал бы Кристин подобного. Никогда, если бы не мерзкое зудящее чувство, поселившееся внутри с первых слов позвонившего ему человека, – чувство, что все гораздо хуже…

– Вы – Фаулер? Это я вам звонил. Эрик Грайн.

Он выглядел его ровесником. Может, на пару лет старше. Высокий. Крепко сбитый. Каштановые с проседью волосы, карие глаза. Пахло от него мылом, машинным маслом и тревогой. Немного – собачьей шерстью…

Кен отметил все это машинально, пока шел от машины к крыльцу.

Поднявшись на ступеньки, прижался к двери лбом, втянул носом воздух у щели и не сумел придумать больше ни одной неприятности, на которую мог бы надеяться…

– Оставайтесь снаружи, – велел он Эрику, прежде чем выбить дверь.