Текст книги "Наследники легенд"

– И где он сейчас?

– Наверное, смотрит в окно…

Мириаль вела его чередой коридоров, залов и лестниц. По пути им еще несколько раз встречались смотрящие в окна, сначала эльф, чье лицо было изуродовано десятком шрамов, словно кто-то нарезал кожу на лоскутки, потом – миловидная человеческая девушка. Счастливые безумцы.

– Будешь жить здесь. – Эльфийка остановилась у одной из дверей. – Там есть ванна и все необходимое. В шкафу одежда. На столе всегда еда и вино. Если понадобится что-то, чего нет в комнате, просто походи по Башне – оно обязательно найдется. Живых искать сложнее. Но со мной ты еще встретишься. И с лордом Тэрианом тоже. Ты новенький и на какое-то время станешь его любимой игрушкой. Не перечь ему ни в чем, если хочешь жить.

– Разве это жизнь?

– А тебе понравилось умирать, Истман? – Она вскинула голову. – То-то же. К тому же есть надежда однажды выйти отсюда… Шансов нет, а надежда есть.

Комната ничем, кроме размеров, не уступала той, в которой он жил в своем каэрском дворце: широкая постель, мягкий свет из подвешенных на золоченых цепочках стеклянных шаров, дорогие ковры. В шкафу отыскалась одежда, все от домашнего халата до парадного костюма, за маленькой дверцей – ванна, а там – зеркало и бритва. Влезть в теплую воду и перерезать запястья, как это сделала мать, когда поняла, что ее любовник к ней уже не вернется? Но ему действительно не понравилось умирать.

Побрился, выкупался, надел удобную широкую рубаху, штаны и мягкие комнатные туфли. Съел два сочных персика. Огляделся и понял, чего не заметил сразу: в комнате не было окон. Ну, конечно, она же внутри Башни, а окна только на внешней стене. Необычные окна. Мири не говорила, что в них совсем нельзя смотреть, предупреждала, что не стоит делать этого часто. Так почему бы не проверить? Не убедиться в реальности этого кошмара?

Истман вышел в коридор. Окно располагалось как раз напротив двери – разноцветные стекла в мелких деревянных переборках. Он дернул за ручку, и створки легко распахнулись. Снаружи была темнота. Мужчина протянул ладонь и наткнулся на упругую стену воздуха – темнота была осязаемой и плотной. Значит, любой день, любой час? Он попытался вспомнить какой-нибудь приятный момент из своего прошлого, когда был счастлив. Может, день коронации?

От неожиданности мужчина отступил назад: перед ним возник тронный зал императорского дворца в Каэре. На троне – он сам. Вокруг лебезящие придворные. Заискивающие улыбки и хищные взгляды, страх и ненависть, осторожное презрение, откровенные насмешки – почему тогда он не заметил этого? Справа от молодого императора Брунис: на лице застыла маска почтения, а глаза ровным счетом ничего не выражают. Вот кто всегда умел притворяться.

Нет, это не счастливое воспоминание. Он закрыл окно.

– Похвально. – За спиной стоял лорд Тэриан. – Хотя я и не знаю, что ты увидел. Раньше я мог проследить жизнь любого до самого рождения. Теперь – лишь год до попадания сюда. Обидно. Но, думаю, ты не откажешься рассказать мне о себе. Вчера мы не договорили.

– Вчера?

– Вчера или позавчера. – Эльф равнодушно повел рукой. – Я успел два раза поспать и трижды поесть. Время – странная штука. Советую ориентироваться на то, что за Чертой. А там прошло не более часа, и ветер еще не успел развеять твой пепел.

Человека передернуло от этих слов, а длинноухий рассмеялся так, словно это была его лучшая шутка.

– Пойдем, расскажешь мне то, чего я не смог увидеть.

Место, куда привел его Тэриан, напоминало пещеру: каменные своды, полумрак, десяток журчащих ручьев, стекающих с разных сторон в круглое углубление в центре. Тут не было ни кресел, ни даже скамьи, пришлось усесться прямо на камни и долго, пока во рту не пересохло, рассказывать о своей жизни, отвечая на каждый вопрос эльфа. Истман не боялся, что того разозлит факт развязанной им войны и убийства соплеменников. Похоже, все чувства, кроме любопытства, были Тэриану чужды.

– Ты дурак, – заключил эльф, дав ему небольшую передышку. – У тебя были деньги и свобода, ты хотел найти усыпальницу и потратил годы на ненужные войны? Зачем?

– Мне надо было расчистить себе дорогу…

– От кого? Кто бы тебе помешал? Приплыл бы на Саатар как принц империи, привез бы своих людей, нанял бы тут проводников. Моя дорогая сестра сама выделила бы тебе отряд сопровождения, и два десятка лучших лар’элланских бойцов следили бы за тем, чтоб и волос с твоей головы не упал.

– Ваша сестра? – удивился Истман.

– Аэрталь, – скривился Тэриан. – Слышал о такой? Но это моя история, а мы сейчас разбираем твою. Разве Лар’эллан враждует с людьми? Разве твоему народу запрещено передвигаться по нашему Лесу? Вас ведь впустили даже в наши священные города!

– Аэрталь – ваша сестра? – Услышанное не укладывалось в голове.

– К сожалению. Но ты так и не объяснил, зачем начал войну. Зачем тебе понадобилось никчемное окраинное королевство? Зачем нужно было убивать предшественника, который и так собирался передать тебе власть?

– Я хотел сохранить земли короны, а он отдавал Кармол, – попытался объяснить Истман.

– Люди, – презрительно бросил Тэриан. – Вам всего мало. Земель, власти. Тебе ведь нужна была усыпальница? Так и шел бы к ней.

– Сомневаюсь, что королева Аэрталь позволила бы мне это.

– Ты дурак. Ей безразлично, кто ищет этот склеп. Желаете подыхать в пустошах? Идите и подыхайте. Но вам, людям, если вы чего-то хотите, обязательно нужно взять это силой. Иначе вы не умеете. Я же сказал, Аэрталь лично позаботилась бы о том, чтобы каэрский принц путешествовал по ее землям с комфортом. А когда ты добрался бы до усыпальницы, невинно похлопала бы ресничками и сказала, что знать не знает, отчего сила мира не далась тебе в руки.

– Потому что усыпальница не настоящая.

– Потому что ты дурак, – в третий раз заявил Тэриан. – Все вы, люди, видите лишь то, что желаете видеть. Ruoi essa, tela essa. Так сказала Рина. Да, если ты не знал, ее звали Рина. Безродная крестьянка, и имя у нее было такое же простое. Vi elle Rina ее стали называть только тут, на Саатаре. Vi elle – сестра эльфов, это ведь так просто! Но вы не видите. Вы, люди, решили, что невежественные селяне могли дать дочери такое вычурное имя? Нет, я начинаю верить, что все ваше племя – шутка Мигула. Говорят, когда бог скучал, он нарядил двух обезьян в платья и научил разговаривать. А научить думать не посчитал нужным. Ruoi essa, tela essa! Я и так сказал тебе больше, чем нужно. Теперь ты скажи мне, что это значит.

– Моя кость, моя кровь, – повторил Истман на каэрро. – Кость и кровь…

Боги! Как же глуп он был! Он и те, кто был до него. Тэриан прав, люди видят лишь то, что хотят увидеть. Они хотели получить силу мира и придумали для себя призрачный способ это сделать.

– Велерина говорила о своем прямом наследнике?

– А ты не безнадежен. Я уже был заперт здесь, когда появилась эта сказка, но знаю, что поначалу Аэрталь пыталась ее опровергнуть. Но люди – им же нужно убедиться, проверить, расковырять сгнивший труп, обвешаться амулетами из костей – только тогда они поверят, что не стоит искать скрытый умысел в простых словах.

Все оказалось еще хуже, чем Истман себе представлял. Вся его прошлая жизнь – сплошная бессмыслица. А нынешняя – даже не жизнь. И он сам – лишь говорящая обезьяна при боге Башни…

Он закрыл глаза, а открыв их, увидел, что они уже в другом помещении, в таком же круглом зале, как тот, где встретил его лорд, но тот был пуст, а здесь была мебель, несколько хаотично расставленных кресел, этажерка с книгами и маленькие столики с разложенными на них яствами. Пребывая в растерянности, близкой к отчаянию, бывший император взял гроздь винограда и, отщипывая по ягодке, неторопливо побрел вдоль стены, на которой висели большие яркие портреты.

– Кто-то хранит изображения любимых, а я окружил себя ненавистными лицами, – произнес эльф. – Это дает мне цель. А цель позволяет жить.

С одной из картин на Истмана глядела королева Аэрталь. На другой он увидел черноволосого эльфа с длинной саблей в руке. На третьей – снова Аэрталь. На четвертой – парочка эльфийских детей – девочка и мальчик, оседлавшие белоснежную крылатую лошадку. Чем могли не угодить хозяину дети?

Человек шел, пока не остановился перед портретом женщины, показавшейся ему знакомой. Присмотрелся – она. Лично не встречались, но изображение, передаваемое с донесениями армейских магов, Истман помнил хорошо.

– Что скажешь? – поинтересовался эльф. – О картинах, о целях, о ненависти?

– Не знаю. – Он всмотрелся в открытое юное лицо. – У меня нет больше целей. И нет ничего, за что бы я мог ненавидеть кого-нибудь. Даже ее.

– А за что тебе ненавидеть ее? – удивился Тэриан.

– Она разгромила мою армию, убила многих моих магов. – В словах не было ничего, кроме равнодушия. – Она отобрала у меня победу в Кармольской войне…

– Она?! О ком ты говоришь сейчас?

– О ней. – Истман кивнул на портрет, уже понимая, что его не может быть в этой Башне. – О Галле Ал-Хашер.

Ответом стало долгое молчание. Затем эльф радостно рассмеялся.

– Я знал, что ты не бесполезен! Знал! Ruoi essa, tela essa. Ты понял? Ruoi essa! Она жива, твоя Галла, победительница армий? Сильная чародейка? Управляет всеми стихиями? Прекрасно!

Человек терпеливо дождался, пока у Тэриана пройдет приступ веселости.

– Я не знаю никакой Галлы, – с улыбкой, от которой по коже пробегали мурашки, произнес эльф. – А это портрет той, кого вы называете Велериной. Ruoi essa! Что и требовалось доказать! А теперь скажи мне, где ее найти.

– Я не знаю…

– Где мне ее найти?!

Неведомая сила вжала Истмана в стену, а шею сдавили пальцы с длинными отполированными ногтями.

– Мне нужно знать, где она. Не сейчас – ты этого не скажешь. Любое место, любой день, но не дольше, чем год назад. Ты понял вопрос?

Человек захрипел.

– Время. Место.

– Она здесь… На Саатаре.

– Конкретнее. У меня не хватит сил, чтобы обшарить Лес. Но хватит, чтобы выбить из твоей головы тот студень, что вы, люди, принимаете за мозги. Место. День. Время.

– Не… знаю…

Во рту появился неприятный привкус, а в глазах потемнело. Умирать снова было страшно.

– Место. День. Время, – продолжал твердить эльф.

Она на Саатаре, Истман помнил. Накануне того дня, как Брунис пытался убить его, он получил донесение. Там была дата. И место – деревня, Змеиная…

– Ясуна… – выдавил он на последнем дыхании. – Ясуна…

Хищная хватка на горле ослабла.

– Восьмое мая…

– Хорошо, – ласково улыбнулся лорд, не отпуская шеи. – Теперь назови точное время.

Время? Откуда ему знать время? Но дышать хотелось безумно…

– Полдень, – выпалил Исман наобум, а в следующий миг, освобожденный, сползал по стене, судорожно глотая воздух.

– Я же говорил, что мы подружимся, – рассмеялся Тэриан. – Ясуна. Восьмое мая. Полдень. Посмотрим.

Пленник не помнил, чтобы в зале было окно, но оно было. И Повелитель Времени уже вглядывался во тьму.

– Подойди, – велел он человеку. – Это она?

Приблизившись, Истман смог видеть бысокий бревенчатый дом, голубятню и умостившуюся на ее крыше троицу.

– Она. Я и сам вижу, – протянул удовлетворенно Тэриан. – Мужчина в маске – кто это?

– Лар Ал-Хашер, ее муж. Сумрак.

– Сумрак. Так, правильно. Он опасен. Древний дух в смертном теле, я и не знал, что такие еще ходят по этой земле. А третий?

– Не знаю, – с опаской ответил Истман, присмотревшись к светловолосому мальчишке-полуэльфу.

– Сейчас узнаем. Я не могу проследить путь чародейки или ее мужа: их сила – их защита. А этот полукровка нам поможет.

– В чем? – осмелился спросить человек.

– Поможет мне освободиться. Ты разве не слышал эту историю? Распрекрасная подруга моей сестры и возлюбленная моего братца наложила печать крови на эту Башню, и с тех пор я пленник в собственном доме. Есть еще чары демонов, но они уже не могут удерживать меня, и я научился влиять на мир отсюда. Вытащил же тебя? Но мало радости управлять миром, оставаясь узником. А выйти я смогу только когда та, в ком течет кровь Велерины, сломает печать. Теперь понял? Мне нужна эта женщина. Здесь. И кто-то должен привести ее. Слышишь, они собираются куда-то? Кажется, на твои поиски. Забавно. По-моему, это удобный случай. Набирают отряд.

– Десяток вам дам, – услышал Истман слова беловолосого.

– Десяток, – повторил Тэриан. – А что, если в этом десятке будет кто-то, кто приведет чародейку к Башне? Она ведь не знает пустошей. Пусть с ней пойдет кто-то, кому она будет доверять, кто не вызовет подозрений… Что скажешь?

– Как вы это сделаете?

– Я уже это сделал! – заявил эльф. – Это ведь прошлое, ты забыл? Восьмое мая. А сегодня уже шестнадцатое.

Восемь дней. Истман вздохнул: всего восемь дней, а столько уже случилось.

– Нужно поискать кого-нибудь из окружения этого… Арая. Его зовут Арай. Или послать кого-нибудь к нему. Пусть будет в Ясуне, когда наследница появится там. Пусть пойдет добровольцем в пустоши.

Человек не понимал ни слова, а Тэриан продолжал вглядываться в сменяющиеся за окном картины.

– Вот оно!

Взмах меча, и окровавленное тело падает в траву.

– Красиво, – мерзко усмехнулся эльф. – Повторить?

И снова: удар, кровь, труп.

– Кто это? – Истман спрашивал об убитой девушке, полукровку с мечом он узнал.

– Маленькая лесная разбойница, – пожал плечами эльф. – Ты же сам начал эту войну, а в смутное время лес кишит такими. А Арай, или Арвелан, как называют его в доме Тихой Воды, как раз и занимается тем, что избавляет землю от подобных крыс. Неплохо справляется, как ты заметил. Посмотрим еще раз?

Человек отвел взгляд.

– А знаешь, что самое главное? – продолжил лорд. – Она зовет. Представляет, что сделала бы с этим белобрысым, будь у нее время. Думаю, стоит дать ей шанс. Она молода, сильна, вынослива. Если через несколько дней после своей смерти она появится у Арая, он не узнает ее. Возьмет в отряд. А когда придет время, она встретит чародейку и приведет ее сюда. Кто станет подозревать милую юную девушку? Правда… она не такая уж милая…

Эльф отвернулся от окна и смотрел теперь в другую сторону. Туда, где на каменном полу уже лежала недавняя жертва. Так вот как это происходит. Но ведь там, за окном, остался ее труп! В голове не укладывается…

Истман еще пытался найти разумное объяснение происходящему, когда девушка пришла в себя, вскрикнула и резко села. Из-под грязных, спутавшихся волос на мужчин смотрели глаза маленького, но опасного хищника. Тэриан улыбнулся ей. Почти по-отечески.

– Я… умерла?

Видимо, все задают этот вопрос, просыпаясь в Башне.

– Да, – спокойно ответил эльф. – Хочешь посмотреть на того, кто тебя убил? Иди сюда. Взгляни. Его зовут Арай. Кажется, ты жалела о том, что у тебя слишком мало времени. Что бы ты сделала, будь его больше?

– Перерезала бы ему глотку!

– Это осуществимо. Но сейчас ты слаба. Поживи здесь немного. Я научу тебя сражаться, чтобы ты смогла отомстить, а ты окажешь мне небольшую ответную услугу. Договорились? Вот и хорошо. Сейчас я проведу тебя в комнату. У тебя никогда не было такой роскошной комнаты, тебе понравится. А когда ты отдохнешь, начнем твою подготовку…

– Где мой нож? – прорычала дикарка.

– Тот кривой кусок железа? Зачем он тебе? Выбери себе новое оружие.

Зал, недавно бывший семейной галереей, превратился в оружейную. Мечи, луки, арбалеты – глаза разбегались.

– Выбери то, что тебе по душе. А когда ты будешь готова, я верну тебя обратно…

– Вернете? – воскликнул Истман.

– Конечно.

– Но почему тогда вы не вернете меня?!

– Какая мне от этого выгода? Нет, друг мой… Ты же мой друг? А друг никогда не бросит друга страдать одного в заточении, ведь так? Прекрасный выбор!

Последние слова относились уже к девушке.

Истман заметил открывшийся в полу проход. Ему позволяли уйти, и он не стал пренебрегать такой возможностью. Мысли путались. Хотелось то плакать, то зайтись в истерическом хохоте. Все-таки слишком много событий для одного дня. Он долго плутал по коридорам, пока не нашел свою комнату. Открыл дверь и подумал о бритве в ванной…

– О, как хорошо, что я тебя встретил!

У окна стоял Тэриан. Неужели он не даст ему и часа, чтобы отдохнуть?

– Давно не виделись, – улыбнулся эльф. – Как живешь?

– Я… я только что расстался с вами наверху. Вы вытащили из большого мира девушку и…

– Девушку? Забавно. Говоришь, это было только что? А я провозился с этой растяпой не меньше трех лет. Время – странная штука, да? Кстати, с Араем она уже разобралась. Перерезала горло, как и обещала. Думаю, и другие обещания сдержит. Ведь в случае успеха ее ждет щедрая награда. И мучительная и многократная смерть, если не справится. А какую награду хотел бы получить ты? Ты ведь помог мне тогда… сегодня, я имею в виду. Так чего же ты хочешь?

– Я?

Ванна. Бритва. Покой.

– Может быть… выйти отсюда?

– Когда чародейка сломает печать. А кроме этого? Не стесняйся, проси все, что пожелаешь. Не знаешь? Ну так я подумал за тебя. Смотри. – Эльф показал ему костяной нож. – Вот твоя награда. Чародейка откроет Башню и будет мне не нужна. Ты сможешь забрать себе ее силу. Я знаю, что это не навсегда. Но это же сила мира, сила Велерины – ее хватит надолго.

– Спасибо, – равнодушно произнес человек. – Это достойная награда.

– Я знал, что тебе понравится. Можешь заходить ко мне иногда, узнавать, как продвигается дело. Мне скучно смотреть в окно одному. И мне кажется, – он понизил голос, – это стало действовать и на меня. Представляешь? Я вернул девчонку, и это вызвало колебания реальности. Тогда моя сестра позвала на Саатар Галлу Ал-Хашер. Я знаю, я почувствовал ее чары, мы всегда слышим друг друга. И братец мой рыщет у самой Черты – заметил его буквально вчера. Но сейчас не об этом. Получается, что Аэрталь использовала свой дар уже после того, как я использовал свой. Но я не посылал бы никого к Араю, если бы Галла не была восьмого мая в Ясуне… А она не была бы там, если бы я никого не послал и этого не услышала бы Талли. Не понимаю… Это все окна. Они сводят с ума, я говорил тебе. Лучше даже не смотри.

Когда он ушел, Истман отворил окно рядом со своей комнатой.

В зеленой траве дворцового сада бегал забавный криволапый щенок…

Часть вторая
Вернуть свое

Глава 1

Галла

Это был необычный лес. Точнее, еще более необычный, чем тот, по которому мы шли вчера. Я чувствовала это, тиз’зар чувствовал это. Смерть, боль, страдания – чужие эмоции, потускневшие, но не угасшие. Все разъяснилось, когда Вель сказала, что мы идем по полю Сур.

– Это поле?! – возмутился Эйкен, пытаясь отцепиться от очередной впившейся в одежду колючки. – Тогда в лес меня не ведите!

С утра Авелия предложила на выбор две дороги. Одна в самом деле была дорогой, и в мирное время ею пользовались путешественники. А вторая позволяла сэкономить полдня, и именно по ней мы пошли, к неудовольствию мечника.

– Раньше было поле, – пояснил Эйкену Тикота. Приподняв за плечи, полуорк освободил товарища из ловушки и поставил на тропу перед собой. – Большое поле. И битва тут была славная.

Не бывает славных битв. И эта не исключение.

О сражении на поле Сур я узнала задолго до того, как магистр Триар, преподававший у нас историю, рассказал об этом на уроке. Еще добираясь в Кармол, мы с Лайсом провели несколько дней в Мискане, городе на юге империи. Знакомя с местными достопримечательностями, Лайс показал мне необычайной красоты белокаменную арку работы лар’элланских мастеров, сделанную для одного имперского герцога в память о его сыне, погибшем на Саатаре. Человек заслужил признательность детей Леса тем, что вместе со своей возлюбленной, эльфийской принцессой, попытался остановить кровопролитие на поле Сур. Как гласила легенда, они встали между двумя воинствами. В прямом смысле встали и были убиты не желавшими примирения противниками. История меня заинтересовала. Красиво. Грустно. Несколько романтично-глупо. Тогда это показалось мне сказкой, да и в «принцессу» не верилось – во всех преданиях фигурируют исключительно принцессы, а если подумать, такого их количества и в целом мире не набралось бы.

Но совсем иначе древняя легенда предстала после знакомства с материалами королевского архива в Азгаре. Как оказалось, в истории, многократно пересказанной в стихах и прозе, было не много вымысла. Упоминался в документах и сын герцога Лира – Эдмон, капитан имперской пехоты. И его невеста, а по некоторым не подлежащим проверке сведениям – жена, настоящая лар’элланская принцесса. И не простая принцесса. У эльфов главы домов и их дети носят титулы принцев или принцесс, но героиня этой истории не была принцессой дома. Она была принцессой Леса. Последней. Эннатиаль – единственная дочь и наследница королевы Аэрталь – вот какое сокровище отхватил себе сын имперского герцога. И они действительно встали между двумя враждующими армиями, но они не были беззащитными идиотами, как писали поэты: эльфийка удерживала щиты, закрывая эльфов от людей, а людей от эльфов. Если верить записям, она была не менее сильным магом, чем мать. И лар’элланцы подчинились воле наследницы лесного престола, они были готовы простить захватчикам вторжение и заключить перемирие. А вот люди… «Смерть предателю и его девке!» – со слов участников тех событий, этот крик разнесся по рядам имперской армии. Смерть! Солдаты ринулись в атаку, а маги, объединившись, сплели заклинание, разбившее в дребезги щит Эннатиаль. После ее смерти у эльфов не осталось миролюбия, а у людей его и не было. По разным данным в тот день погибло от сорока до сорока пяти тысяч бойцов, имперцев и лар’элланцев. А закончилась бойня тем, чего и пыталась добиться принцесса – перемирием, продолжавшимся без малого двести лет. Но вечным, как было объявлено, тот мир, к сожалению, не стал.

А у королевы Аэрталь больше не было детей. Или ей уже не дано их иметь, или, похоронив любимого мужа, она так и не встретила мужчину, от которого могла бы родить ребенка. Или боится потерять свое дитя снова. Для матери нет ничего страшнее, независимо от того, четыре года твоей дочери или четыре века…

Ларе будет четыре через месяц. Мы так и не узнали точно, когда именно она родилась. Но это и не важно. Днем рождения дочери мы считаем тот, в который она появилась в нашем доме и в нашей жизни – двадцать третье августа. К этому времени мы уже должны вернуться в Марони. А если наше мероприятие не полный бред, как мне все чаще кажется, то, возможно, отметим день рождения малышки уже в другом мире.

– …А над их могилой, принцессы и капитана этого, курган насыпали, – продолжал рассказывать Тикота. – Высоченный. На поклон многие ходили. Потом поселок там стал, Курганом и назвали. Теперь нет уже поселка, а Курган так и есть…

К Кургану мы вышли часам к пяти вечера. До Черты оставалось совсем немного, и я рассчитывала, что ночь мы проведем уже на той стороне. Но Вель заявила, что не поведет отряд до утра.

– Почему?

– Перейдешь, поймешь.

Как-то зловеще это прозвучало, но я сразу ей поверила.

– А зачем мы тогда дорогу срезали? – вскипел Эйкен.

– Чтоб ты отдохнул подольше, – невозмутимо ответила Авелия и, бросив на землю сумку, завалилась под ближайшим кустом и закрыла глаза, давая понять, что разговор окончен.

– Я еще командир? – шепотом спросил у меня муж.

– Командир, – уверила я любимого. – Командуй ставить лагерь.

А лучше дай отбой. Погуляли и хватит. Домой хочу, к детям. И силу отдавать жалко. И в пустоши идти страшно. И вообще…

Пока ребята ставили палатки, собирали хворост для костра и раскладывали припасы, я присела рядом с Авелией:

– Ничего не хочешь рассказать?

Девушка не спеша поднялась, села и посмотрела на меня. Спокойный, уверенный взгляд, только в глубине глаз на миг вспыхнули зеленые огоньки.

– Ты о чем?

– О Черте. Мы идем в первый раз, многого не знаем.

– Вот и не знайте. – Вель снова растянулась на траве. – Крепче спать будете.

Этого я не стерпела и ущипнула ее за запястье. И едва успела отдернуть руку, когда по воздуху ударили мгновенно вытянувшиеся когти.

– Не делай так, – с тем же спокойствием предупредила Вель. – Могу и ответить. Рассказать, как перейти Черту?

– Да.

– Ты знаешь, что вообще это такое?

– Теоретически.

– Из книжек, – заключила девушка, снова поднявшись.

– Не только. У нас есть знакомый тэвк, он рассказывал. Черта – это фантомная граница. Прости, ты, наверное, не знаешь о фантомах…

– Знаю, – усмехнулась она. – Теоретически. Да, Черта – это фантомная граница. Если попытаться перейти ее в неположенном месте, пространственные и зрительные иллюзии вызовут ощущение, что ты непрерывно идешь вперед, в то время как ты будешь бродить кругами, но так и не переступишь грань. Везде, кроме нескольких мест, Черта непреодолима. Пространство в зонах перехода смещено, и создается эффект наложения, из-за чего тропы как бы погружены в сумерки. Иди по сумеречному лесу и попадешь на другую сторону – это всем известно.

Я онемела от удивления. Во-первых, речь для Вель была необычайно длинной. Во-вторых, я не ожидала от нее таких слов. Иллюзии, смещенное пространство, эффект наложения – все это научные термины, которых семнадцатилетней девчонке из глубинки знать попросту не полагалось.

– Мне Най раньше книжки давал. Ну, какие у него были…

Я расслабленно выдохнула. Конечно же книжки! А то уже не знала, что и думать: Авелия и без внезапно обнаружившихся познаний особа странная.

– Теперь расскажу, как сама понимаю и как мне когда-то рассказывали. Черта – это стена морока. В нескольких местах через морок есть ходы. Но их стерегут тени. Тени не иллюзии, это точно. Они охранники. Следят за тем, чтобы из пустошей не вырвалось зло. Но на деле им все равно, куда идет зло, оттуда или туда. Не пустят в любом случае. А злом они считают все, что связано со смертью. Охотники, кто на ту сторону ходил, предупреждали, что недавно убитую дичь через Черту лучше не носить – тени на кровь кидаются. Завернуть нужно хорошо. А вообще обычно только шкуры добывали, мыли хорошенько, солью засыпали и так переправляли. На раны тоже тени бросаются, но не так сильно. А еще мысли читают. Если человек что-то плохое задумал, сразу почуют. Или если в прошлом убил кого-то.

Она испытующе смотрела мне в глаза, пока до меня доходил смысл услышанного.

– Вель! Но мы же все…

– Вот и я об этом. Поэтому Черту надо переходить с легким сердцем. Что бы ты ни сделал когда-то, нужно быть уверенным, что поступил правильно, не раскаиваться и не волноваться. Мне говорили, что в пустоши даже преступники сбегали, такие, что по ним веревка не один год тосковала.

– Говорить никому не стоит, – решила я.

– Значит, не скажем.

Девушка встала на ноги, потянулась и, ни слова не добавив, направилась в заросли.

– Ты куда? – опешила я.

– Подальше. Хоть посплю, пока у тебя новых вопросов не появилось.

Авелия нуждалась в отдыхе. Местность, по которой сегодня шли, она помнила плохо, пришлось вести отряд по наитию, и несколько раз девушка чуть не сбилась с пути. И от вчерашнего еще не отошла. Но признаваться в слабости не хотелось.

Углубившись в лес так, чтобы не было слышно голосов, она присмотрела старый дуб с густой кроной, влезла на него и устроилась на толстой ветке, положив на колени лук. Привычка спать на деревьях, в недосягаемости для хищников, четырехлапых и двуногих, появилась во времена вынужденной самостоятельной жизни, и Вель уже не боялась сорваться. Прислонилась спиной к стволу и закрыла глаза.

Обычно она отключалась мгновенно, но сейчас голова была переполнена мыслями, а внутри все клокотало от волнения: вчера она ничем себя не выдала, а сегодня дважды чуть было не раскрылась. В первый раз, когда Галла спросила, не хочет ли она ей что-нибудь рассказать. Прозвучало так, словно чародейка обо всем знает, и стоило невероятных усилий сохранить спокойствие. Но, испугавшись, она совершила ошибку, продемонстрировав неожиданные знания о природе Черты. Хорошо, что Най действительно разрешал ей читать свои книги – просто так, от скуки, и, если Галла спросит, он это подтвердит.

Немного успокоившись, Авелия уже начала дремать, когда слух уловил шорох чьих-то шагов. «Хворост собирают. Или Сумрак послал дозорных», – решила она. Ни то, ни другое ее не беспокоило – лишь бы не шумели. Но к звукам шагов добавились негромкие голоса:

– …хотел поговорить с тобой…

Вель поморщилась: этого только тут не хватало! Буревестник. Птичка, эвла са шек! Вот кто с самого первого дня осложняет ей жизнь.

– О чем?

И Лил. Так и вьется вокруг. Что она в нем нашла?

– О тебе. Обо мне…

Первым желанием Вель было крикнуть, что они тут не одни – пусть топают дальше и не мешают спать уставшим оборотням. Но потом передумала. Вдруг узнает что-нибудь интересное? Или хоть посмеется над этими голубками от души.

– Лил, послушай, пожалуйста…

Авелия осторожно перевернулась и растянулась на ветке лицом вниз, но из-за густой листвы все равно почти ничего не было видно, парочка стояла не под самим деревом, а чуть дальше.

– Помнишь, я говорил, что сам не понимаю и… Это сложно. Я думал обо всем и решил… В общем, я хотел тебе сказать…

«Выходи за меня замуж», – мысленно закончила сбивчивую речь Авелия, не забыв скривиться, как от клюквы.

– …ничего из этого не выйдет.

Неизвестно, как восприняла это Лилэйн, а Вель от неожиданности чуть не сорвалась с ветки.

– Извини.

– Но почему?

«Не спрашивай, – мысленно посоветовала Авелия. – Развернись и уйди». Лил никогда ей не нравилась, но сейчас мечницу было жалко.

– У меня непростая и немного странная жизнь, Лил, и женщинам в ней отводится совсем немного места. Ты действительно мне понравилась, а потому я не хотел бы тебя обидеть. И обманывать, притворяясь, что испытываю к тебе что-то большее, чем обычный интерес…

– Притворяясь?!

– Я объяснил, как сумел.

«Честно, по крайней мере», – отметила про себя Вель.

– Поначалу мне показалось, что это что-то… Что-то. Но сейчас вижу, что все не так.

– Мы могли бы хотя бы попробовать, – робко предложила девушка.

Лучница на дереве брезгливо поморщилась: ни капли гордости. Красотка Лилэйн и правда втюрилась?

– Не надо, Лил. Да и обстоятельства не располагают. Этот поход важен для моих друзей, и я не хочу осложнять его, примешивая к общим делам личные проблемы. И да, если ты считаешь, что мы не сможем идти дальше вместе из-за того, что было…

– А что было? Ну, поцеловались пару раз… Всего-то.

Кажется, она даже пожала плечами, но слова все равно прозвучали жалко.

– Я пойду.

«А я наконец-то посплю», – вздохнула Авелия.

Лежа на ветке, она видела, как уходит Лил – медленно, очевидно, надеясь, что ее сейчас окликнут. Зря.

А парни сами не знают, чего хотят! Этот хоть сразу все разъяснил. Если что-то у них потом и будет, всегда сможет после сказать, что предупреждал, что рассчитывать на любовь до гроба не стоит, и сама знала, на что соглашается. Он же умный – у таких все заранее продумано.