Текст книги "Икам. Неисполненное задание"

Это сообщение вернуло, нашего героя-триумфатора, на грешную землю. Поэтому он заметил, как один из пленных Иттех, до которого ветер донёс эти слова, криво усмехнулся. Икам приказал Кану, привести этого пленного к себе. Кана подтвердил сведения об отсутствии охраны у вьючных животных. Икам, сердито вытащил захваченный кинжал из-за пояса у Кана и вручил его воину со шрамом. Он, также, приказал всем собираться немедленно в дорогу. Пока, все выполняли этот приказ, Икам стал допрашивать пленного. Но, тот, видимо, был не из простых воинов, и на все вопросы с усмешкой отвечал:

– Я не понимаю.

В этот момент в ноги к Икаму просился, какой-то оборванец, грязный и лохматый. Обливаясь слезами, он рассказал, что был погонщиком в караване, но, два дня назад, его захватили в плен воины Иттех, и за два дня, он испытал все муки, которые может вынести человек – побои, насилие и унижение. Он просил, отомстить за него.

В это время, когда вокруг Икама собрался весь его отряд, знакомый ему воин указал на фигуру человека, бегущего к ним из-за холма. Когда человек приблизился, Икам, с тревогой, узнал в нём их проводника. Остановившись перед Икамом, и задыхаясь от волнения и бега, тот произнес:

– Беда, мой господин! Эти трусы бежали, угнав с собой, всех ослов.

Икам знал, как быстро может поменяться настроение толпы, при получении дурных известий. И какое значение имеет, при этом, поведение её вождя. Поэтому, он рассмеялся и громко произнёс:

– Нельзя так пугать, уважаемый! Ты не знаешь, но, это я приказал им, не дожидаясь нашего возвращения, отправиться навстречу нашему каравану и вести его к руслу реки. Там караван останется на ночлег. Воды там достаточно. Отдышись, сейчас мы тоже тронемся вслед за ними.

Икам повернулся к своим людям и увидел облегчение, на их, встревожившихся было, лицах. В это время, вниманием его отряда, снова завладели освобождённые пленники. Они призывали освободителей, отомстить за них. Икам видел, по мрачным лицам своих воинов, что слова пленников, глубоко трогают их сердца. И он, не мог равнодушно слушать, как взрослые мужчины плачут, рассказывая, как их подвергали насилию. Икам, подошел к своим людям. Те, молча и хмуро смотрели на него. С дезертирством части его людей, вопрос с пленными перешел в другую плоскость. Они реально становились обузой.

– Что скажете?

– Их надо убить. Они бы, нас не пожалели.

И тут Икам дрогнул. Впоследствии, он всегда, со стыдом, вспоминал свой поступок. Но, повернувшись к пленнику, он громко произнёс:

– Мне жаль, что я не могу тебе помочь. Я дал Слово, что ни я, ни мои люди не убьют их. Но, ты ведь свободный человек.

Пленник недоуменно посмотрел на Икама. Одобрительно усмехнувшись, один из его воинов, взял пленного под руку и вложив ему в ладонь, подаренный ему кинжал Кана, повел его к пленным. Икам, малодушно отвернувшись, подошел к пленному, которого, так и не смог допросить. Подозвав к себе Кана, он приказал, быть готовым к движению к сухому руслу реки, где они и встретят караван. Тут, к нему подошел его новый знакомый и спросил, что ему делать с пленным, который нарушил его запрет, убивать пленных? Глядя в глаза пленному Иттех, Икам медленно произнёс:

– Я не запрещал, убивать пленных. Я только дал Слово, что ни я, ни мои люди, не убьют их. И я, не нарушал своего слова.

– Мой господин, тогда может быть, ты разрешишь людям забрать себе, вещи убитых?

– Только одежду и обувь. Всё остальное, отдать Кану. Предупредите всех, что я сейчас отправляюсь, и горе тому, кто опоздает в строй!

Глядя в глаза поникшему пленному, Икам произнес.

– Я оставляю тебе жизнь. Передай всем своим, что я, Икам, сын Нидиба из рода Тола, убил Джонгера, сотника царя Воттех. И что, я убью каждого, кто встанет на пути нашего каравана. И, что я не нарушал данного вам слова.

– Кана, он останется здесь. Свяжи его и прими меры, чтобы он не убежал. И собери всех, выступаем немедленно.

Когда караван уже поднялся на холм, оглянувшись, Икам увидел сидящего на земле Иттех, рядом с грудой обнаженных мертвых тел.

– Кана, а если Иттех развяжется, он не сможет убежать?

– Мой господин, я согласен, что упустил стражу у ослов. Но, Кана теперь стал очень внимательным к твоим словам, и впредь, все твои приказы будут выполняться в точности. Ты хотел, положить голову главаря Иттех на алтарь своего Бога, вот она у меня в мешке. А тот, Иттех не убежит, потому, что я просто, сломал ему ноги.

Наступившая темнота скрыла то, как Икам закрыл лицо руками и тихо застонал, качая головой.

– Господи, да что же вы, за люди такие!

Затем он приказал Кану, забросить мешок с головой Джонгера в кусты. Кана старательно выполнил приказание, не забыв воскликнуть:

– Господи, это голова Джонгера, сотника царя Воттех, прими её, от моего господина!

Икам нашел в себе силы, лишь безнадёжно, махнуть на него рукой.

Проводник знал своё дело, и, вскоре привёл отряд к перекрёстку дорог, где их с нетерпением ожидали купцы и Глава каравана. Кратко выслушав сообщение Икама, Глава каравана повел его дальше, к месту следующего привала, мимо высохшего источника, и мимо старого русла реки.

На слова проводника о том, что он действительно поверил, что караван пойдет к реке, Икам философски ответил, что это не страшно. Главное, чтобы в это поверил пленный Иттех и рассказал об этом своему Главарю.

* * *

Взмыленные воины Иттех, появились на закате, раньше, чем голодные гиены успели, потерять страх, перед покалеченным воином. Вождь хмуро выслушал доклады разведчиков и сообщение раненного воина.

– Икам, сын Нидиба из рода Тола, говоришь? Запомню. Они говорили о старом русле реки? Это хорошо. Ты хороший воин. О тебе позаботятся.

Оставив часть людей собрать и похоронить убитых. Вождь повёл свой отряд к руслу реки. Потеря ослов ставила его отряд в очень тяжелое положение. Вся надежда была на захват каравана с его ослами и припасами.

Всё же, как часто, наша судьба зависит от скотов!

Когда, измученные ночным переходом Иттех, глубокой ночью вышли к руслу реки, каравана там не оказалось. Единственным утешением им, могло послужить, лишь то обстоятельство, что здесь им не угрожала быстрая смерть от жажды.

* * *

Во время дневного привала, который опытный Глава каравана определил в тени отвесной скалы, где ослы и люди, могли переждать полуденную жару, собрался Совет каравана, для суда над дезертирами. Так как, угнанные ими ослы, уже вернулись к владельцам, то рассматривался лишь вопрос, об измене в походе. По приговору Совета, всех троих приговорили к смерти или пожизненному рабству, без права выкупа на свободу. Их судьбу предложили решить Икаму. Икам уже утолил свою кровожадность и согласился продать их, бывшим хозяевам, которые, тут же изъявили готовность выкупить у Икама своих людей. Глава Каравана определил сумму выкупа в двадцать сиклей серебром за каждого. Так кошелёк Икама стал тяжелее на шестьдесят сиклей. Это позволило ему проявить безрассудную, по версии Воозаля, щедрость. Мало того, что он оставил воинам своего отряда, полученное у него оружие Иттех, он еще и, по жребию, отдал им, на двоих по одному ослу, которых они могли поделить между собой по собственному усмотрению. Одного осла он отдал проводнику, очень довольному этим правильным решением. Одного осла он, торжественно, вручил Кана «за верную службу». Теперь все люди его команды, включая погонщика, были обеспечены четвероногим транспортом. И, еще один ослик был выделен Кану, для перевозки трофеев и имущества. Теперь Кана, в перерывах между тренировками, к которым, поспешил вернуться уже на следующий день, сделал своим любимым занятием проверку, осмотр и чистку, трофейного арсенала, захваченного у Иттех. Икам подарил Кану, взамен отобранного в минуту гнева кинжала, меч Джонгера в великолепных ножнах, чем вызвал слёзы умиления у чувствительного великана.

Все были в приподнятом состоянии духа. Оставшись наедине с Келафом, Икам попросил его, не только считать ослика, на котором он ехал, своим, но и выбрать себе из запасов Кана, все необходимое, и передал ему половину серебра, полученного в качестве выкупа за дезертиров. Келаф внимательно и строго посмотрел в глаза Икаму. Икам, смущаясь, сказал, что это не милостыня, а дружеский дар, и просил, не обижать его, отказом. Келаф обнял Икама и пробормотал, что было время, когда его дружбы искали многие, богатые люди. Но, никто и никогда не предлагал ему, половину своего серебра.

А, через пару дней, караван благополучно достиг оазиса, в котором находился город Аримьлап. Здесь каравану предстоял отдых и пополнение припасов, перед дальнейшей дорогой. Утром следующего дня, из города вышел большой отряд воинов на колесницах, для поиска и уничтожения разбойников Иттех, объявившихся на караванных путях. Наместник Ноараф строго следил за безопасностью на дорогах, и не оставлял без внимания ни одну жалобу караванщиков.

Глава четвертая

Город Аримьлап является главным городом большого оазиса, расположенного в центре пустыни, лежащей между городом Ксамадом и рекой Тарфве. Он управляется Наместником Ноарафа Тепиге. В нём располагается большой гарнизон войск Ноарафа. Через Аримьлап круглый год идут караваны с севера, с востока и запада. С севера везли металлы: олово свинец, серебро, везли вулканическое стекло, колесницы. С востока везли шерстяные ткани, краски, финики, изделия из меди, бронзы и стекла. Из портов, расположенных на берегу моря на западе, привозили дорогую посуду, драгоценные краски, льняные ткани, и многое, многое другое. На рынках Аримьлапа можно было купить всё, но здесь шла, в основном, оптовая торговля, а караваны по большей мере, были транзитными. Закончив один утомительный переход через пустыню, и перед началом другого, караванщики пополняли дорожные припасы, давали отдых вьючным животным и людям. При каждом храме, блудницы ждали усталых и изголодавшихся путешественников, готовых внести пожертвования богам и богиням храмов. В харчевнях их ждала еда на любой вкус и кошелёк. Караваны кормили жителей оазиса, а жители оазиса снабжали караваны всем необходимым. Караванные пути обеспечивали круговорот товаров, людей, денег, слухов и идей.

В первый вечер трёхдневной стоянки каравана, в пригороде Аримьлапа, после сытного ужина, когда погонщик занимался ослами, а Кана, в очередной раз, пересчитывал и начищал арсенал своего господина, Икам с Келафом, собрались поговорить о вечном, взяв третьим собеседником себе в кампанию, пузатый кувшин с секерой. Келаф рассказал Икаму о городе Аримьлапе и его жителях и обмолвился, что следующий большой город будет уже во владениях царей рек Ргит и Тарфве. Факт пересечения караваном государственной границы встревожил Икама. Его очень волновало отсутствие у него документов, удостоверяющих его личность. Благодушно настроенный Келаф, успокоил его, сказав, что тысячи людей переходят границы, без всяких документов. Но, видя беспокойство Икама, решил ему помочь. На правах старшего, он отправил Кана в гончарную мастерскую за глиной. Тот, вскоре притащил кусок глины, размером с коровью голову, чем сильно позабавил Келафа. Но, Келаф привык всё делать основательно. Размяв в руках кусок глины, размером в пол ладони, он, заострив тонкую палочку, разметил на поверхности глины тонкие параллельные линии. Все эти манипуляции, он произвёл под пристальными взглядами Кана и Икама, следящими за ним, с неподдельным интересом. Польщенный их вниманием, Келаф покрыл поверхность глиняной пластины несколькими рядами значков из чёрточек и точек. Придирчиво осмотрев своё творение и, оставшись довольным результатом, Келаф достал из складок своей одежды круглую печать и приложил её к нижней части таблички.

– Завтра мы высушим хорошенько глину на солнце, и твоя личная печать будет готова. И каждый образованный человек, увидев её, поймет, что её хозяин, является свободным человеком по имени «Икам, сын Нидиба из рода Тола». А для чужеземцев, ниже, то же самое, написано буквами, понятными всем торгашам.

– Келаф, дружище, а ты можешь сделать такое же для Каны и для моего погонщика.

– В царствах рек Ргит и Тарфе, рабам не нужны документы. Достаточно поручительства их хозяина – свободного человека.

– Ну, какой же Кана раб? Он мой друг и брат.

– Но, если у него будет такая печать, ты не сможешь, продать его никому и он, всегда, сможет уйти от тебя, если захочет.

– Так, ты сделаешь это для меня?

– Для тебя, сделаю. Ну и, какое же имя мы дадим этому лоботрясу? Как твоё имя, чудовище?

Кана, с недоуменной улыбкой, слушал их шутливый разговор. Когда же он понял, о чем его спрашивают, он тихо произнес:

– Когда я был свободным человеком, меня все звали Кана Миафер.

– Это не имя, это название твоего народа. Как звала тебя твоя мама.

Голос Кана дрогнул.

– Пока её не убили Иттех, она называла меня медвежонком.

– Это звучит, слишком, вызывающе. Икам, многие хозяева, отпуская рабов на свободу, дают им свои имена, чтобы они знали, за кого им следует молиться и приносить жертвы богам. Если хочешь, он будет носить имя «Икам Кана Миафер».

– Кана, тебе нравится это имя?

– Ты хочешь, с этим именем, принести меня в жертву, на алтаре своего Бога?

– Кана, не позорь меня, и не прикидывайся глупее, чем ты есть, это просто невозможно! Я никогда не собирался, приносить тебя в жертву никакому богу. Ты – свободен! Можешь убираться на все четыре стороны. Прямо сейчас! Забирай своё оружие, своего осла и можешь, убираться. От того, что в нашем караване станет на двух ослов меньше, никто не пожалеет!

Кана, сморщив лицо, заплакал. Его подбородок задрожал, слёзы потекли по щекам.

– Да, ты свободен. Я возвращаю тебе, твое обещание служить мне. Уйди с глаз моих!

Кана упрямо затряс головой, не прекращая плакать:

– Никуда я не пойду, я – свободный человек и я хочу служить тебе. Не прогоняй меня, мой господин!

Келаф покатился со смеха.

– Икам, это чудовище, в смысле свободный человек, просто издевается над тобой. Мало того, что он объедает тебя, он еще и смеётся над нами!

Вдумавшись в эти слова, Икам не мог удержаться от улыбки.

Почувствовав, что буря пронеслась мимо, Кана тоже улыбнулся.

– Икам, господин мой, прости меня!

Икам только махнул на него рукой.

Келаф, под наблюдением наших друзей, закончил работу над второй пластинкой, и поставил свою печать.

– «Икам Кана Миафер», – с выражением прочитал Келаф и передал глиняный кусочек Икаму.

Посмотрев на Икама и вздохнув, Келаф сделал и третью глиняную пластинку для погонщика.

Икам, строго взглянув на Кана:

– Вот тебе три пластинки. Сохрани их до утра, а завтра высушишь их на солнце и вечером, вернёшь их мне, в целости и сохранности. Всё иди, не мешай нам отдыхать.

Кана, на одной ладони которого, легко уместились все три документа, стараясь не дышать, ушел к себе, охранять доверенное ему сокровище.

– Послушай, Келаф, а без этой пластины, Воозаль может объявить, что товар весь принадлежит ему.

– Если ты сохранил бумагу, об уплате налога в Ксамаде, то, там ясно указано, что груз принадлежит тебе.

Икам непроизвольно тронул свой кинжал, в рукояти которого надёжно был упрятан этот документ.

– Спасибо Келаф. Я не знаю, что я бы без тебя делал. Но, может, стоит сделать такую печать из металла?

– Завтра мы сходим к ювелиру и закажем тебе настоящую печать, достойную благородного человека. Икам, а почему пуст мой бокал?

– Кстати о бокале. Случилась однажды такая история…

Я не стану пересказывать этот бородатый анекдот, известный всем нашим слушателям с детства.

Беседа наших друзей затянулась далеко за полночь, но, нам она будет неинтересна.

* * *

Утром, поставив, задачи погонщику и Кану, на подготовку к дальнейшему путешествию, Икам и Келаф отправились в город, в поисках ювелира. Город представлял собой укрепленную крепость, где казармы и храмы чередовались с торговыми складами и мастерскими. Возле всех городских ворот шумели рынки и дымились очаги харчевен. Мастерскую ювелира нашли быстро, по стуку молотков и дыму горна.

Осмотрев кинжал Иттех, предложенный в оплату за работу, мастер принял заказ на изготовление печати для Икама, предупредив, что услуги писца придется оплатить отдельно. Когда же Икам сказал, что писец пришел вместе с ним, мастер сразу проникся уважением, к знатному клиенту, которого сопровождает личный писец. Мастер, узнав, что печать планируется разместить на сменной рукояти кинжала, предложил, к имеющейся съёмной части, изготовить еще две, такие же, из бронзы и припаять на каждую медную пластину с оттиском для печати. Так получится, три печати на разных языках. Причем, печать на языке Тепиге, будет для оттиска на бумаге, на языке Дакка для оттиска на глине или воске, а печать на языке торговли Яикиниф, сможет поставить оттиски и на бумаге, и на глине, или воске. В съёмных заглушках мастер предложил сделать отверстия, чтобы, продев в них шнурок, их можно было носить на шее, как украшение. Было видно, что работы у мастера было немного, и он рад каждому клиенту. Узнав, что изготовление трёх съёмных печатей займет два дня и, в дополнение к кинжалу, оценённому мастером, в двадцать пять сиклей, потребует уплаты еще пяти сиклей серебра, Икам сразу согласился, несмотря на негодование Келафа, который уже настроился на длительный торг, для снижения цены, минимум на пять сиклей. Икам не сразу понял, что своим быстрым согласием, он разочаровал, не только своего друга, но, и мастера, лишив их удовольствия от торга, который обязательно входит в процесс заключения сделки, между цивилизованными людьми. Исправляя положение, Икам заявил, что не торговался он, лишь потому, что мастеру за эти деньги придется сделать так, чтобы три печати, при ношении на шее смотрелись, как ожерелье и они должны быть дополнены бронзовой цепочкой, на которой они и должны висеть, украшая своего хозяина. Слова Икама вызвали целый шквал криков и споров, между мастером и Келафом. Накричавшись и нашумевшись вволю, они, наконец, пожали руг другу руки, и расстались, очень довольные собой и заключенной сделкой. Мастер собрал своих подмастерьев, и работа закипела.

А, Келаф с Икамом, отправились погулять по улицам города. Келаф уже простил Икаму то, что он, ничего не сведает в бизнесе и глупо сорит деньгами. Икам, для примирения с другом, зайдя в очередную лавку, купил для него за три сикля, пенал для письменных принадлежностей, с медной чернильницей, палочками и кисточками для письма. Пенал был богато украшен, вставками из черепахового панциря и перламутровых раковин, и представлял собой настоящее произведение искусства. Торговец, уже потерявший надежду, когда-нибудь сбыть с рук, такую дорогую и ненужную в хозяйстве вещь, с радостью, отдал ее Икаму за пол цены. Ценный подарок растрогал Келафа, и мир между друзьями был восстановлен. Расположившись в харчевне на помосте, в тени навеса, увитого виноградом, друзья посвятили себя познавательным беседам и знакомству с местной кухней. Икам, вскоре, перевёл разговор в интересующее его направление. Он попросил рассказать об обстановке в Царствах рек Грит и Тарфве или, как иногда их называли, в Царствах Рек.

Три царства, расположенные на берегах рек Грит и Тарфве: Яирисса, Ноливав и Малэ, постоянно боролись между собой за гегемонию. Каждое царство старалось присоединить к себе два других, и стать единственным хозяином положения, чтобы единовластно пользоваться выгодами международной торговли в регионе. Но, этому мешало многообразие народов, населяющих эти земли.

Говоря на языках родственных, но, всё-таки, отличающихся друг от друга, каждый народ считал свой язык единственно верным и правильным. Кроме того, каждый Мон – город-государство с прилегающими деревнями, в хозяйственном отношении был самодостаточным, и не зависел от остальных. Общность государства в хозяйственной жизни проявлялось только в центре, куда стекались налоги. Преимущества от внешней торговли касались только правящей верхушки и не влияли на жизнь простых людей. Кроме того, в каждом городе был свой бог, и свои жрецы, которые не хотели делиться ни с кем, ни властью, ни доходами. Основными силами, объединяющими этих людей, были амбиции их царей, и постоянная угроза вторжения бедных и голодных соседей. Основную тяжесть защиты от северных соседей, приходилось на долю Яирисса. Усилиями его царей, страна была превращена в один военный лагерь. Военные расходы покрывались постоянными походами в сопредельные страны, которые цари Яирисса проводи с ужасающей регулярностью и жестокостью. Города, оказывающие сопротивление, подвергались разграблению и разрушению, с обязательной массовой резней их жителей. Города, взятые «без боя», облагались непомерными налогами, и в них вводилось внешнее управление, через Наместников. На эти доходы в Яириссе создали мощную армию и целую сеть крепостей в северных горах. Основу армии составляла тяжеловооруженная пехота. Но, когда на западных границах появились толпы кочевых племен, имеющие примитивную кавалерию, для Яирисса настали трудные времена. Пехота, просто, не могла угнаться за летучими отрядами степных разбойников. Власть царей ограничивалась крепостными стенами городов и крепостей, которые были неприступны для кочевников. Зато, все дороги были под властью разбойничьих шаек. Торговля, на доходы с которой, можно было создать кавалерию, была в упадке и не приносила прибыли. Тут уж, было не до походов, тем более, что соседи, под давлением Людей моря, голодные и злые, сами были готовы, вломиться в пределы царства. Правители городов, сидя в осаде кочевников, сами мечтали стать царями. Они объявили своего царя сумасшедшим, и низложили его. Царство медленно угасало, ожидая прихода очередного сильного Правителя. Тем временем, Ноливав, из самых лучших побуждений, руководствуясь, исключительно заботой о благе народа, поставил царём Яирисса своего ставленника, чем только усложнил ситуацию. Ноливав наслаждался своими временными победами. А Малэ копило силы, чтобы в нужный момент повернуть ситуацию в свою пользу.

Но, в жизни простых людей не было больших потрясений. Земля, щедро приносила по два урожая в год. Рыба в реках не переводилась. И жизнь народов в Царствах Рек, мирно протекала под сенью их великих царей и мудрых жрецов.

Достаточно скоро, к нашим героям стали подсаживаться купцы из их каравана. После происшествия с разбойниками, Икама узнавали многие. Провести время в беседе со знаменитым воином, было почетно и интересно. Вскоре на помосте собралось достаточно купцов, для хорошей компании. Появились кувшины с пенящейся секерой и тарелки с закусками, и разговоры опять пошли о вечном: о бабах, дураках и дорогах.

* * *

Перед вечерней трапезой, Кана торжественно вручил Икаму высушенные на жарком солнце глиняные печати, которые он весь день охранял от всяческих неожиданностей. Икам, с интересом разглядывал эти загранпаспорта этого мира. Высушенная гончарная глина, магией нанесённых на неё знаков, превращалась в документ, удостоверение личности свободного человека. Пользуясь подсказками Келафа, Икам вручил эти документы Кану и своему погонщику, предупредив о необходимости беречь их. Кана принял свой документ с почтительной радостью. А для погонщика, это событие оказалось, поистине неожиданным. Правда, сначала он сильно испугался, что его за что-то, выгоняют из каравана. Но, узнав, что он и дальше поедет с Икамом, и, что он сможет и дальше, присматривать за ослами, получая за это кров, еду и гарантию, доставки его домой в Ноливав, успокоился, и задумался над тем, как теперь отразится на его жизни, эта прихоть его хозяина.

На следующий день, забирая, у ювелира готовые печати, и, сверив их с глиняной пластинкой, Икам заметил расхождение. Келаф, самодовольно усмехнувшись, объяснил, что на Медных печатях, в соответствии с принятыми правилами, написано не просто «Икам сын Нидиба», а «Благородный Икам, сын Нидиба из рода Тола» и похвалил его за наблюдательность.

Вечером по городу, гремя колесницами, под звуки труб, проехал отряд, воинов, разгромивший разбойников Иттех. За колесницами волочились тела преступников, которых застигла, суровая, но, справедливая рука закона. Нескольким Иттех, захваченным живыми, под восторженные крики, собравшейся толпы, отрубили головы. Троих, по просьбе настоятеля главного храма в городе, показательно помиловали, проявив милосердие и человеколюбие. Им просто выкололи глаза, и отправили, до конца жизни, крутить жернова на мельницу, состоящую при храме. Затем, отрубленные кисти правых рук, убитых и казнённых, пересыпав солью, отправили в Тепиге, чтобы Великий Ноараф узнал о верной службе своих слуг. В общем, было шумно и весело.

Пополнив запасы, утром следующего дня, караван вышел по дороге, ведущей по кратчайшему пути к берегу реки Тарфве. Впереди были долгие десять дневных переходов по пустыне. Отдохнувшие ослики, резво пылили по дороге, а караванщики на привалах делились воспоминаниями об отдыхе в Аримьлап.

* * *

На привалах, по просьбе Икама, Келаф рассказывал Канне о создании Мира, как об этом говорят Жрецы Царств Рек.

– Кана, есть вещи, которые должен знать каждый разумный человек. Вначале, в мире не было ничего, кроме Хаоса. Хаос, это то, что творится в твоей голове, когда ты начинаешь думать о серьёзных вещах. Затем встретились два начала, мужское Успа и женское Тамаит. Тамаит породила богов, которые, однако, вели себя очень шумно и стали постоянно беспокоить свою мать.

Поэтому Тамаит решила, погубить всех богов. Но, бесстрашный Кудрам решился на единоборство с Тамаит, заручившись согласием остальных богов на то, что в случае его победы, они станут повиноваться ему. Кудраму удалось одолеть Тамаит и убить ее.

– Погоди, Келаф. Ты хочешь сказать, что этот гнусный тип, сначала разозлил свою мать до того, что она решила его убить, а потом сам убил её?

– Не смей, так говорить о богах, несчастный! Слушай молча и запоминай. Из ее тела, Кудрам сотворил небо со звездами, землю, растения, животных и рыб. После этого, он создал и человека, смешав глину с кровью одного бога, казненного за переход на сторону Тамант.

– Это хорошо, что во мне есть кровь Бога, сохранившего верность своей матери! И, кто же, еще запятнал себя участием в убийстве своей матери?

– Кана, не смей рассуждать о том, что тебе не дано, понять. Просто, запомни имена богов, которым нужно приносить жертвы. Это бог неба Уна, бог земли Лильне и бог вод Икнэ или Аэ. Каждому божеству присуще особые функции. Лильне, центром, которого является священный город Руппин, является богом Судьбы, создателем городов, а также изобретателем мотыги и плуга. Бог Солнца зовется Уту или Шамаш, бог луны носит имя Раннан или Нис, и считается сыном Лильне. Богиня Любви и плодородия зовётся Аннани или Ратши, бог вечно живой природы Изумуд или Зуммат олицетворяет умирающую и воскрешающую растительность. Бог войны, болезни и смерти Лагрен, Убан (сын Кудрама), считается богом мудрости, письма и счета.

– А в Тепиге, тоже так считают?

– В Тепиге думают по-другому. У них нет единого мнения на этот счёт.

Жрецы культа Солнца считают солнечного бога Ар отцом всех прочих богов. Он и восемь его потомков образовывали, так называемую, эннеаду, Мута появился из изначальных вод, и, по его воле, из них же начал расти священный камень Небнеб. Стоя на его вершине, Мута породил Уш, бога воздуха Грит и Тарфве, и Тунфет, богиню влаги. Эта пара родила своих детей, Бега, бога земли, и Тун, богиню неба. Эти первые поколения богов представляют в эннеаде основу творения. Бег и Тун произвели на свет Сирисо, Адиси, Тесу, Теса и Адитфена, олицетворяющих, соответственно, плодородную пойму Лина и бесплодную пустыню.

Другие считают, что мир произошёл от восьмерых древних божеств, так называемой огдоады. Эта восьмёрка состоит из четырёх пар богов и богинь, символизирующих элементы творения. Нун и Наунет соответствуют изначальным водам, Ху и Хаухет – бесконечности пространства, Кук и Каукет – вечной тьме. Четвёртая пара состоит из Амона и Амаунет, олицетворяющих, невидимость и воздух. По этой версии, эти божества были матерями и отцами бога солнца, принесшего в мир свет и дальнейшее творение.

Ещё одни жрецы рассказывают о сотворении Хатпа, бога-покровителя ремесел и строителей. Они учит, что Хатп предшествовал богу солнца, и последний был создан его языком и сердцем.

Всего в Тепиге почитают около семисот богов. Но, я расскажу о четвертом поколении эннеады.

Бог Тес, ненавидевший своего брата Сирисо, за то, что тот соблазнил его жену, придумал коварный план его убийства. Он узнал размеры его тела и пригласил его на праздник, где показал гостям каменный гроб и пообещал подарить его тому, кому он придется впору. Все гости пробовали лечь в гроб, но он подошёл только Сирисо. Как только он лег, Сет захлопнул крышку саркофага и залил её свинцом, а затем утопил его в Лине.

Жена Сирисо Адиси, будучи беременной, не могла сражаться с Тесом, и он присвоил себе власть над всем миром.

Адиси разыскивала тело своего мужа. Дети рассказали ей о злодеянии Теса. Адиси шла по следу гроба до самого города Солбиба, где нашла его укрытым в стволе дерева, из которого была сделана колонна дворца царя Албиб. Адиси нанялась при дворе служанкой и завоевала доверие царицы. После того, как Адиси открылась ей, царица убедила своего мужа отдать ей гроб. После этого Адиси доставила тело Сирисо обратно в Тепиге и возродила его к жизни великими заклинаниями, с помощью Асибуна, бога с головой шакала, говорят что он был плодом тайной любви Сирисо и Адитфен, жены Теса.

Для Теса не прошло незамеченным, воскресение Сирисо. Со всей новообретенной мощью, он обрушился на него, убил, расчленил труп и разбросал куски по всей стране. Адиси собрала их, чтобы вновь воскресить мужа, но обнаружила, что крокодил сожрал его детородный член, и заменила его деревянным.

Сирисо не воскрес, но стал правителем загробного мира; Тес укреплял свою власть над Тепиге и всем миром.

Но, их сын Рог, выросший среди людей, узнал о своем божественном происхождении и о родителях. Он решил отомстить Тесу и начал борьбу против него. У него появились многочисленные союзники, такие, как бывшая супруга Теса Адитфен, боги Тот и Сибуна и, разумеется, его мать Адиси. Однако, когда Адиси освободила пленника, принадлежащего Рогу, тот так разгневался, что отрубил ей голову. К счастью, Тоту удалось предотвратить её смерть, но все остальные боги отвернулись от Рога.

Особенно дорого война стоила людям, потому что именно они были в армиях, которые Рог и Тес бросили друг против друга. Рог напал на Страну, в которой правил Тес, и одержал, практически, полную победу над его войском. Тогда Тес сам вступил в бой. Его битва с Рогом не принесла никому победы, однако эта страна отошла к Рогу.