Текст книги "Амир Икам"

Так, что, боец, не забивай голову пустяками и готовься к бою! Победа или Смерть! Приказ Командующего выходить на бой, отбрасывал все сомнения и страхи. Всё решено. Впереди их ждет Победа или Смерть шахида. Аллаху Акбар и трепещите Ромеи!

Арабские военачальники выводили свои отряды и выравнивали их в одну линию. По плану Халида на флангах находилось по десять таких отрядов, а в центре восемнадцать, включая конный резерв и отряд «старой гвардии» Мухаджиров и Ансаров.

Даже зрительно было видно, что ромеев больше, значительно больше, чем воинов Аллаха. Чтобы сомнения не вселились в сердца слабодушных, на первый план вышел отряд Мубаризунов-поединщиков.

Постоянно перемещаясь вдоль линии фронта войск, готовящихся к сражению, они словно заполнили все поле и завладели вниманием, скучающей публики.

Чувствуя «внимание зала», Поединщики входили в раж. Они громко вызывали на бой соперников и задирали их обидными эпитетами. Когда соперник принимал вызов, его выход на сцену сопровождался одобрительным и радостным рёвом зрителей с обеих сторон. Поединки приковывали к себе пристальное внимание и, каждый удачный выпад и контрвыпад, вызывали бурное обсуждение у болельщиков, забывающих в это время обо всем. Поединков было так много, что соперники, по взаимной молчаливой договоренности, давали помощникам проигравшей стороны, без помех уносить своих хозяев с поля битвы. В этом был и свой расчёт. Видя это, многие молодые войны, самоуверенно выходили на бой с профессионалами, добавляя счет их легким победам, получая в благодарность жизнь, свободу, сохранение коня и своего снаряжение.

Сегодня Даррар явно был в ударе. Размахивая мечем, он картинно поднимал своего коня на дыбы и, осыпая оскорблениями, вызывал ромеев на бой. В своих блестящих доспехах о привлекал всеобщее внимание и был всеобщим любимцем в этот день.

Икам тоже кружил между двумя строями войск в поисках соперников. Поединки с ним заканчивались предсказуемо неинтересно. Быстрое сближение, короткая стычка и соперник вылетает из седла. Никакой интриги. Видя это, ромейские поединщики стали стараться избегать встречи с «неукротимым арабом без имени». Его имя – Икам ибн Абихи (сын своего отца), стало известно среди ромеев и пользовалось плохой репутацией у молодых патрициев. Проиграть поединок обидно, но, вдвойне обидно проиграть его безродному бродяге. А подчеркнуто скромный вид Икама, не вызывал желания разжиться его доспехами.

Как вы уже поняли, Икам, если его не обижать без причины, в сущности, был добрым и безобидным человеком. Выписывая круги, он не напрашивался на схватки, и при необходимости заканчивал их быстро, без лишней крови. Таким образом, он сберегал силы своего коня и отметал все подозрения в трусости.

Сигналом Поединщикам об окончании их выхода, стало появление перед строем ромейских войск, групп пеших лучников, начавших выдвигаться вперед, заполняя пространство между строями войск. По сигналу Даррара, его мубаризуны направили своих коней в промежутки между пешими отрядами и присоединились к отряду конного резерва Халида ибн аль Валида. Здесь конники спешились, а их помощники обтерли крупы их коней, ослабили им подпруги и повели их на водопой. Даррар радостно принимал поздравления за одержанные победы от друзей и знакомых. Икам, сменив коня, внимательно осматривал поле предстоящего сражения, пытаясь понять замысел сторон и ход боя.

Выровняв строй, армия ромеев перешла в движение, Опираясь правым флангом на обрывы ущелья Вали Аллан, ромейское войско, держа равнение, медленно заходило своим левым флангом, словно, закрывающаяся створка ворот, готовясь прижать арабов к крутому берегу реки Ярмук, находящегося у тех за спиной.

Икаму было неизвестен замысел Халида и Аби Убайда. Как фронтовому корреспонденту, ему оставалось только объективно и беспристрастно фиксировать ход происходящих событий. Нахождение в резерве, позволяло ему просматривать все поле боя. Время приближалось к полудню. Значит результат станет ему известным уже к исходу дня. Можно и потерпеть.

* * *

Расстояние между передней линией арабских отрядов и надвигающейся стеной ромейского войска сократилось до двухсот метров. Здесь надвигающийся строй ромейской фаланги остановился. Вперед на сто метров выдвинулись лучники. Приблизившись на сто метров к арабам, они стали осыпать их строй стрелами. Стрелы, пущенные вверх, описав дугу, падали сверху, ища себе, незащищенные доспехами цели. Искали и не находили. Скользя по броне доспехов арабских мукатилов, они падали под ноги арабским лучникам, которые, тут же отправляли их в обратный полет. Строй фаланги был недосягаемым для стрел. Поэтому, мишенями для лучников мусульман стали подвижные цели солдат легкой пехоты ромеев. Трудно попасть в лучника, перебегающего с места на место. Но, когда стрелы падают безостановочно в течение долгого времени, находиться под этим смертельным дождем, без потерь было невозможно.

В этой стрелковой дуэли ромейские лучники оказались в проигрышном положении. Стрела, падающая с высоты, набирала скорость и попав в цель, наносила смертельные ранения. Её энергии хватало, чтобы, даже отскакивая от железной каски, пронзить ногу или плечо.

Строй лучников перед фалангой поредел. Некоторые раненные лучники, самостоятельно, или с помощью товарищей, начали отходить в тыл, через проходы в строю тяжелей пехоты. Но, очень многие остались лежать серыми бугорками на нейтральной полосе. Посчитав, что свою задачу легкая пехота уже выполнила, по общему сигналу, она отошла на фланги и строй сдвинутых круглых щитов двинулся вперед.

Заметив отход легкой пехоты, арабы прекратили обстрел и стоя на месте, готовились встретить врага. Как только расстояние до первой шеренги фаланги сократился до ста метров, на неё обрушился град разящих стрел. При этом, одна часть лучников направляла стрелы чуть выше нижнего края щитов, целясь в лица солдат передних шеренг, а остальные, пуская стрелы вверх, обстреливали солдат задних шеренг строя.

Последние метры до встречи с противником, оказались кроваво-тяжелыми для солдат фаланги.

– Строй! Держать строй!

Голоса центурионов помогли бойцами встряхнуться и вернуться к привычному делу. Воины первой шеренги, сдвинув круглые щиты, крепко удерживали их двумя руками. Главное было для них, не допустить образования предательской щели между щитами. В эту щель сразу направлялись удары копий врага, и не факт, что от них спасет броня доспеха. Наблюдая за врагом через щель между щитом и козырьком каски, нужно было, не пропустить удары копий и мечей и продолжать продвигаться вперед, медленно, шаг за шагом, но – вперед. Воины второй и третьей шеренги, держа копья двумя руками, кололи ими поверх щитов, отбивая удары врагов и стараясь достать до врага. Воины следующих шеренг, были в готовности сменить, уставших, или выбывших их строя товарищей.

Эти боевые приёмы были выработаны тысячу лет назад. Они приносили победы и прославили воинов Греции и Македонии. Конечно же, у них не было шестиметровых копий, которые их соратники, якобы клали им на плечи. Этот глупый миф мог придумать писака, не выходящий из своего кабинета. Лучше бы он вышел из кабинета, взял в руки шестиметровый шест и попробовал сразиться им. Выходить сражаться шестиметровым копьем, можно только по приговору военно-полевого суда. Но, противниками греко-македонцев были воины, сражавшиеся без доспехов и, от которых они могли отгородиться своими щитами, как стеной. А между собой они сражались, не применяя «подлое оружие, недостойное благородных мужей» – луки и стрелы.

Ромеи, сталкиваясь с воинами «бранного Востока», переняли их боевые приёмы и научились успешно побеждать их, отражая их нападения. Победоносная стратегия ромеев опиралась на затяжные, оборонительные действия, используя сеть пограничных крепостей.

Это нежданная война с арабами слишком затянулась, а содержание огромной армии, непосильной ношей легла на империю. Взвесив все «за и против», Ромейские военачальники решили закончить её одним, решительным, наступательным ударом. В конце концов, им противостояли всего лишь сборище степных кочевников, пришедших за легкой добычей.

Вряд ли, подобные мысли занимали головы солдат левого фланга и центра ромейской армии, напирающих строем на отряды арабов. Горячка боя помогала отвлечься от невыносимого жара, которым дышало белесое небо. Сталь доспехов и оружия раскалилась и обжигала руки. Стрелы, с противным чмоканием, впивались в щиты и чиркали по шлемам и доспехам. Негромкие вскрики и проклятия солдат задних шеренг, сообщали, что стрелы безбожных арабов достигали цели, поражая христолюбивое воинство.

Но, армия приучена выполнять задачи, преодолевая страх и сопротивление противника. Поэтому, строй фаланги, медленно, но неотвратимо, накатывался на строй арабов. Обе стороны продолжали осыпать соперников стрелами.

Когда до стены щитов, осталось несколько метров, Арабы с криком «Аллаху Акбар!» бросились на врага. Дальнейший ход боя проходил вдоль линии фронта, примерно одинаково.

Первые шеренги ромеев, прикрывшись щитами, медленно оттесняли арабов с поля, заставляя их отступать к холмам, за которыми находились их станы и верблюды, и за которыми находились берега реки Ярмук.

Икам и Даррар, с другими Амирами дружины Халида, с вершины холма пристально оглядывали картину развернувшегося перед ними сражения. За этим холмом находился трехтысячный отряд Халида, который был резервом всей Армии – «козырем, спрятанным в рукаве».

Три конные резервные группы центра и флангов, находились за строями пехоты и принимали участие в обстреле ромейской фаланги. Арабы сражались, традиционно шумно, подбадривая себя громкими протяжными криками, свистом и улюлюканьем. Но, несмотря на все усилия обеих сторон, перелома в сражении все не наступало.

Солнце уже перевалило за зенит, но сражение продолжалось. Расстояние между арабскими отрядами и линией холмов, сократилось до километра

– И долго это будет продолжаться?

– Я думаю, что сейчас ромейская пехота замедлит натиск и они, посчитав, что мы достаточно измотаны, бросят в бой кавалерию, чтобы прорвать фронт отрядов и погнать их к реке. Но, когда их кавалерия упрется в наш строй, наши бойцы начнут колоть их как свиней и резать как баранов.

– Почему ты так уверен в этом?

– Потому, что наши отряды не побегут. А биться с пехотой, стоящей на месте насмерть, конники не смогут. И им придётся отступить. И они отступят.

– Почему ты уверен, что они не побегут?

– Потому, что им некуда бежать. У них всего два пути: или умереть, сражаясь и стать шахидом, или умереть, убегая от врага, и гореть в аду. Тут выбор очевиден.

– И что будет потом, когда их кавалерия отступит?

– Вслед за кавалерией отступит и пехотинцы. Им нет смысла наступать дальше. Дойдя до подножья холмов, они не смогут двигаться дальше. Ромеи сковывают своих солдат цепями по десять человек. И они не смогут подниматься по склонам холмов вверх. А пока они будут топтаться на месте, наши лучники перебьют их всех.

– Даррар, ты действительно веришь в эту глупость, про цепи?

– Так все говорят, да и как им удается сохранять такое равнение в строю? Поверь мне Икам, это не первое сражение, в котором я принимаю участие под рукой дяди Халида. Так, что наберись терпения. Наш выход уже скоро.

Их разговор прервало то обстоятельство, что в центре и на левом фланге Ромеев, начались, какие-то перестроения. С высоты холма было видно, что в строю фаланги наметились два широких коридора, в которые начали неторопливо втягиваться пестрые колонны рыцарской кавалерии.

Этот маневр не остался незамеченным. Было видно, как конники резерва правого фланга и центра арабов, спешились и отправив лошадей в лагерь, присоединились к пехотным колоннам.

Атака армянской рыцарской кавалерии в центре, закончилась неудачно. Небольшое расстояние между строями пехоты, не дало возможности кавалеристам обстрелять строй арабов перед атакой и заставило атаковать в плотном конном строю. При этом, кони не успели разогнаться и набрать скорость для сногсшибательного удара по пехоте. Арабские бойцы привычно встретили конницу лесом копий и сомкнутыми щитами. А лучники обрушили на них дождь стрел, направленных по ногам лошадей. Скученные всадники, лишенные возможности для маневра, неуклюже топтались на месте, отбивая удары копий, нацеленных в их лошадей. Защитные попоны, предназначенные для защиты от стрел, не спасали от разящих колющих ударов. Кони и их всадники падали под копыта коней и затаптывались на смерть. Всадники задних шеренг, не имея возможности видеть, что происходит впереди, продолжали напирать на передние ряды, усиливая сумятицу в центре.

Конница левого фланга ромеев, состояла, в основном, из конников союзных арабских племен Гассанидов и других. Она не бросилась в теснину пехотных строев, а, совершив охват фланга мусульманского войска, закружилось перед ним, осыпая их строй стрелами и, периодически бросаясь, в ложные, фронтальные атаки.

Даже по мнению Икама, самое сложное положение сложилось на их правом фланге. Не успел он высказать свое мнение, как Даррар, с радостной улыбкой, обернувшись к нему, произнес.

– Нам пора возвращаться к нашим бойцам. Уверен, что сейчас дядя Халид отправит нас на правый фланг.

Не успели амиры собрать, своих заскучавших бойцов, как прискакал гонец от Командующего с приказом Даррару, оставив личную тысячу дружины Халида в резерве, атаковать с остальными конницу ромеев на правом фланге.

Приказ был встречен воодушевленным криком «Аллаху Акбар!» и, попрыгав на коней, выравнивая ряды, сводный отряд Даррара, рысью пошел в обход холмов, для атаки во фланг конницы Гассанидов.

* * *

Сакелларий Феодор Трифориус-«Магистр войск Востока», сидя на коне, следил за ходом сражения. Вахан держал своего коня рядом, проклиная отказ Сакеллария, разрешить разбить навес для себя и для него. Как человек, плохо знающий солдат, Феодор Трифориус почему-то, был уверен, что вид полководца, якобы, разделяющего с солдатами все тяготы и лишения военного быта, должны воодушевлять их на подвиги.

Вахан, прошедший все ступени от простого всадника до командующего армией, твёрдо знал, что его солдатам, топчущимся в пыли, глубоко плевать на то, что испытывает, сидя на коне, его Командующий, в чьем распоряжении всегда есть фляга с холодной, родниковой водой и свежие фрукты. Но, положение обязывает, тем более, что Сакелларий, полностью доверил ему управление войсками по своему разумению, поддерживая его в словесных перепалках с горделивыми патрициями. Поэтому Вахан, твердой рукой управляя войсками, терпел присутствие рядом с собой Сакеллария, давая тому ощущение причастности к происходящим событиям. Вахан, испытывал к Феодору благодарность, за его терпеливое молчание и молчаливое терпение. Хотя и сам Вахан уже чувствовал, что сражение идет не по плану. Было непонятно, почему арабская пехота до сих пор стоит на месте, словно заговорённая. Что заставляет её так упорно удерживать кусок пустынной земли, на которой нет ни могил их предков, ни шатров их семей?

Вот уже несколько часов, десятки тысяч людей с необъяснимым упрямством, топчутся по этому полю, убивая и умирая, но не уступая. Сейчас исход сражения зависит от готовности солдат, переносить предельное напряжение всех сил. Победит тот, у кого упорства окажется больше. Выполняя просьбу Сакеллария, Вахан ввел в бой кавалерию, втайне надеясь, что она переломит исход сражения. Теперь он, с тайным злорадством, смотрел, как отпрыски благородных фамилий, обливаются потом и кровью в окружении арабской пехоты.

Больше порадовали конники арабов Гассанидов. Их действия на левом фланге, явно, были успешнее. Может быть, и зря он отверг план сражения, предложенный Джабалоой, вождем племени Бану Гассан. Но, тот, так настойчиво требовал, выплатить, причитающиеся ему деньги, что настроил против себя, даже, терпеливого Сакеллария. Оба Военачальника с радостью отметили, что на правом фланге противника возникла, какая-то сумятица и его отряды подались назад, откатываясь к подножью холмов. Не прошло и получасу радостного ожидания, как из-за холмов показался отряд вражеской кавалерии, явно находящийся в засаде. Появление этого отряда сразу изменило обстановку. Арабские наёмники Гассаниды, не принимая боя, начали откатываться в степь на север. Вскоре их летучие отряды, преследуемые мусульманской конницей, скрылись за холмами.

Глава четвертая

Появление конников Даррара на правом фланге, оказалось очень своевременным. Молодые воины с южного побережья, недавно прибывшие в качестве пополнения отрядов, дрогнули и стали отходить в сторону стоянок. Ветераны отрядов, составляющие их костяк, остались на месте, сдерживая усилившийся натиск фаланги. Обнаружив отход части сил арабов, ромеи, словно почувствовали прилив сил. Им казалось, что еще один натиск, и мусульмане побегут. И все, казалось бы, шло к этому. Сдерживая натиск ромеев, арабы откатились к подножью холмов у которого движение фаланги остановилось. Устав «Стратегикона» запрещал разрывать строй, ни при каких обстоятельствах. Слишком часто, разрыв строя перед препятствием, при непосредственной близости противника, вел к прорыву боевого порядка и разгрому ромейских армий.

Фаланга, остановилась у подножья холмов, попав под непрерывный обстрел лучников, занявших позиции на холмах и начавших расстреливать задние ряды легкой пехоты.

– Строй! Держать строй! Лучникам, продолжить обстрел! Выровнять ряды!

Голоса командиров потонули в боевых криках мусульман, которых словно стало больше. И, действительно, их ряды пополнились, вернувшимися воинами, покинувшими ранее поле боя. Дело в том, что на вершине холмов тех ждал нелицеприятный приём, оказанный им женщинами, оставленных для охраны племенных стоянок и верблюдов. Боевые подруги «пустынных лыцарей» составили «Заградительный отряд», остановивший отступление дрогнувших молодых рекрутов. Женщины, напросившиеся сопровождать своих мужчин в походе, могли быть только не из робкого десятка. Вообще-то, жизнь в пустыне приучает арабских женщин к самостоятельности и бесстрашию. Женщины северных арабов, а именно они составляли костяк правого фланга мусульман, с недоверием относились к йеменцам, прибывшим для пополнения их отрядов, традиционно считая их всех жуликами и проходимцами. Увидев их, бегущими с поля боя, негодующие женщины, стеной встали на их пути, ясно давая понять, что никто не собирается пускать их к верблюдам и нажитому добру, уложенному во вьюки. Подняв крик, и не стесняясь в выражениях, они размахивали кольями от шатров, при необходимости могущих заменить в умелых руках, и копья, и дубины. В ответ на робкие просьбы дать им, хотя бы, напиться, эти раскованные представители лучшей половины арабского племени, стали задирать юбки, обещая напоить беглецов, не сходя с места. Надо сказать, что на южном побережье Аль Джазиры, его жители давно уже жили оседло в поселках, и там их женщины отличались покорностью и терпением. Столкнувшись с подобным безобразным проявлением неуважения к мужской половине, молодые йеменцы посчитали за лучшее, вернуться в строй. Тем более, что к этому времени, фаланга ромеев уже беспомощно застыла у подножья холмов, а в степи показалась конница Даррара, отогнавшая всадников Джабалы на север. Это знакомство йеменцев с забавной особенностью женского характера арабских красавиц, произвело на молодых воинов настолько неизгладимое впечатление, что рассказы об этом событии, обрастая самыми невероятными подробностями, стали народной легендой. Об этом рассказывали по всей Аль Джазире. И эти рассказы, в различных вариантах, дошли и до наших дней.

* * *

– Позвольте, Господин, дать приказ, войскам отойти на исходные позиции. Скоро приблизится вечер, и мы потеряем управление войсками. А нам еще несколько часов нужно будет, чтобы вернуть войска в лагерь. Завтра мы снова выведем войска в поле и снова дадим бой.

Сакелларий пристально посмотрел в глаза говорившего. Не выдержав, Вахан отвел взгляд. Сегодняшний день нельзя назвать удачным. Потери есть, и значительные. А победы нет.

– Сколько раненных в нумерусах и схолах? Как вы их собираетесь доставлять в лагерь? Генерал, поверьте мне, если вы поведете солдат в лагерь после такой бойни, когда у нас тысяч десять выбыло из строя, то, даже, надежда на жалование, не удержит ваших солдат. К утру половина их них дезертирует и разбежится, разнося повсюду слух о нашем поражении. Вы же знаете, что уход с поля боя, уже есть признание поражения. Чтобы заставить их завтра сражаться, нужно поставить их в безвыходное положение. Прикажите армии отойти на рубеж «отроги Вади Аллан – мост – северная оконечность Вади Руккад». Прикрытые с трёх сторон ущельями и рекой, мы спокойно проведем ночь, а завтра продолжим бой. Для нас с Вами, мой Генерал, с этой равнины, осталось лишь два пути: Или победить, или умереть. Император нам не простит поражения. Я не хочу, закончить свою жизнь в глухом монастыре, лишенным зрения по приговору суда. И я не хочу, оказаться заживо замурованным в монастырской келье, без воды и еды. И Вам того не желаю.

Прикажите разместить раненных на берегу Вади Руккад. Защищая их, солдаты будут лучше держать строй. Пошлите в лагерь за торговцами, пусть везут сюда продукты и воду. Пообещайте за каждую бочку с водой, доставленную сюда, пять денариев. Организуйте забор воды со дна ущелий и из реки.

Можете дать команду, на отход на указанные позиции, и прикажите всем командирам собраться здесь. И передайте, что я запрещаю трибунам и комесам устанавливать палатки для себя и офицеров.

Вахан выслушав распоряжение и, нехотя признавая его разумность, склонил голову

– Слушаюсь и повинуюсь.

* * *

Когда отряд Даррара вернулся в лагерь, фаланга Ромеев уже откатилась на позиции, с которых она начала дневное наступление. Потрепанные арабские отряды вернулись к своим станам. Атака и рейд отряда Даррара, обошлась почти без потерь. Гассаниды, не принимая боя, уходили в степь. Даже броня Даррара не вызывала у них интереса. Преследовать ромейских союзников, из-за угрозы попасть в засаду, не стали. Покружив по холмам, воины вернулись в стан. В степи к ним прибился Абу Джайяд, который искал встречи с Дарраром и просил помочь ему встретиться с Халидом или Абу Убайда. Верный своему слову, Даррар простил Абу Джайяду выкуп за свободу и пообещал свести его со своими военачальниками.

Закончив уход за конями, оставив своих воинов отдыхать, и, пообещав Кхауле поскорее вернуться, Даррар с Икамом направились с докладом к Халиду, где Даррар собрался поделиться с дядей Халидом одной очень интересной мыслью, которая сегодня пришла к нему в голову.

В шатре Абу Убайда, стоящем за холмом, собрались Амиры всего арабского войска. Все очень устали, поэтому доклады были краткими. Все доложили, что потери есть, но отряды готовы продолжать сражение. Выслушав всех Амиров – тысячников, Абу Убайда поблагодарил всех за стойкость и проявленную храбрость.

– Противник занял оборонительную позицию, отгородившись от нас ущельями Вади Руккад, Вади Аллан и берегом реки Ярмук. Удача редко приходит к тому, кто занимает пассивную оборону. Приказ на завтра – стойко стоять на своих местах, отражая атаки врага по всему фронту. Конница Халида будет в резерве. Боевой порядок – прежний. Дать воинам отдохнуть, но не забывайте о их долге перед Аллахом. Аллах не любит нерадивых. Калиф Умар, да будет над ним благословение Аллаха, приказал нам сражаться и победить здесь. Всем, кто покажет свою спину врагу, уготовано место в Аду. Идите к своим людям. Завтра у нас будет тяжелый день. Все свободны. Амир ибн Аби Ваккас, я прошу тебя задержаться.

– Амир, завтра в первых рядах нашего центра встанет твой отряд Мухаджиров и Ансаров. Его мужество и самоотречение, в выполнении воинского долга, послужит примером для всего войска. Пусть покажут молодежи, как сражаются истинные мусульмане – Сподвижники Пророка! Я надеюсь на вас.

Амир ибн Аби Ваккас внимательно посмотрел в глаза Полководца. Отсутствие двух передних резцов, делало улыбку Абу Убайда. по-родственному радушной. Старик явно гордился своими зубами, точнее, их отсутствием. Все мусульмане завидовали этой нехватке. Ведь он лишился передних зубов, когда вытягивал два звена кольчуги шлема Пророка, впившихся в щеку Мухаммада во время битвы при Оходе, двенадцать лет назад.

Абу Убайда было слегка за пятьдесят, он был рослым, поджарым и немного сутулым мужчиной. Его худое лицо, было гладко выбрито. Жидкая бородка была окрашена хной. Глаза смотрели ясно, но холодно.

«Он явно знает больше, чем хочет показать» – мелькнуло в голове у Амира, склонившегося в вежливом поклоне. Вспомнились слова Калифа, с которыми тот отправлял его в Сирию с приказом об отстранении Халида ибн Аль Валида от общего руководством войсками за финансовые нарушения и возложения общего командования Армией на Абу Убайда. Калиф, смотря холодными глазами, в лицо Амира, тогда сказал

– Я вручаю тебе самое дорогое, что есть у меня. Я собрал и вооружил всех Мухаджиров и Ансаров – сподвижников Пророка, которые остались в Ясрибе и Мекке. Их преданность делу Пророка, должна стать примером, для молодых мусульман и воодушевлять их на подвиги во имя Ислама. По их словам, они уже давно жаждут встречи с Пророком в райском саду. Нехорошо заставлять их ждать так долго. Постарайся, дать им возможность, прославить свои имена в боях с врагами веры. А, если Аллах посчитает их достойными участи Шахидов и призовет их к себе, – нам останется только завидовать их счастливой доли, ниспосланной им Аллахом, за их долгое и верное служение.

Амир поклонился Абу Убайда

– С твоего разрешения, я лично, завтра поведу их в бой!

– Ты привел их сюда, и я не могу запретить тебе это. Но, все-таки постарайся не рисковать понапрасну – У нас с тобой, будет много дел, после победы в этом бою!

– На все воля Аллаха!

– Да будет так!

* * *

– Дядя Халид, я, вот о чём подумал. В лагерь ромеев недавно привезли деньги для солдат. Да и ромейский полководец предлагал Вам деньги, чтобы Вы увели нас в Аль Джазиру. Значит, он знает, что деньги есть и деньги большие. К нам пришел воин из племени Бану Лакхми Абу Джайяд, он служит Гассанидам. Он хочет, о чём-то поговорить с Вами. Если прикажите, мы его к Вам доставим. Но, он говорит, что их шейх Джабала, который нанял отряды в других племенах, для службы ромейскому Императору, так и не получил деньги для своих воинов и для тех, кого он нанял. Сакелларий сказал, что деньги будут выплачены войскам, только после окончания битвы. Это значит, что все деньги сейчас находятся в их лагере, под небольшой охраной. Я хочу взять тысячу храбрецов и, завтра днём, когда все силы ромеев будут заняты боем, совершить налет на их лагерь. Там я смогу захватить деньги, поджечь их палатки, и пользуясь общей суматохой, вернуться к Вам. Когда ромеи узнают, что деньги их пропали, а их лагерь горит, они окажутся сражаться и разбегутся. А этих денег хватит, чтобы отдать их калифу и снять с Вас все обвинения.

– Даррар. Я знаю, что могу на тебя положиться. Хорошо, что ты рассказал мне о своей задумке. Это спасло твою жизнь. Завтра, когда ромеи снова пойдут в бой, каждый воин в нашем строю, будет на счету. Твой отряд нужен мне здесь. А если ты уведешь его, все обвинят тебя в трусости и предательстве. Если завтра мы все погибнем на поле боя, то все обвинят в этом тебя, сбежавшего с поля битвы. Даже если ты и добудешь деньги, в чем я очень сомневаюсь, то что ты будешь с ними делать? Отвезешь калифу? А если мы победим, то как ты объяснишь всем, почему ты, во время сражения, занялся грабежом общей добычи? А если, при этом, ты еще и сожжешь войсковые запасы ромеев, которые, как общие трофеи, должны быть поделены между всеми отрядами и помочь им, продолжать войну за дело Ислама, то твоя жизнь будет стоить меньше финиковой косточки. Сегодня ромеи сражались хорошо. Но, если им скажут, что их жалование украдено и находится в нашем стане, то они сметут нас, в едином порыве, чтобы вернуть свои деньги. Сынок, о твоих победах в поединках, говорят все. Делай то, что можешь и доверься мне. А сейчас, иди к своим людям. Отдыхайте и набирайтесь сил. Завтра у нас будет тяжелый день. И проследи, чтобы ни один твой воин, не проспал положенных молитв. Канцелярия Абу Убайда завалена жалобами от Ахабишей, которые пророчат поражение воинам Аллаха, забывших о молитвах всевышнему. Все в воле Аллаха, но если он захочет проверить нашу верность, присудив нам поражение, то плохо будет, если мы дадим повод, усомниться в нашей верности заветам Пророка. Так что, иди к своим воинам и готовь их к завтрашнему сражению. И скажи, пусть ко мне приведут этого, Абу Джайяда Лакхми. Я сам поговорю с ним.

* * *

Солдаты центурии Ваара, еле стояли на ногах от усталости. Чтобы не упасть, они опирались на копья и щиты, уперев их в землю. Хватая воздух пересохшими ртами, они тяжело дышали, как загнанные лошади. Солнце, клонящееся к горизонту, уже не так ожигало оружие и доспехи, покрывающие измученные тела солдат. Но, самым тяжелым, было чувство неопределенности. Было неясно, чем закончился день, победой или поражением? Сил чтобы разговаривать, уже не осталось. Все в тупой оцепенелости, ждали, что им скажет центурион, ушедший к командиру нумеруса на совещание.

Пользуясь отсутствием врага и начальства, центурии сломали строй и стали собираться вокруг Первых Декархов, командиров первых десятков. Они являлись заместителями командиров центурий. Произведя перекличку и уточнив потери, Декархи приказали солдатам готовиться к маршу. Мысль о том, что до палаток военного городка их отделяет четырёхчасовой марш по каменистым дорогам, отнимала всякое желание думать и говорить, и даже не позволяло радоваться мысли, что они остались живы и не ранены.

Мрачное выражение лица центуриона, вернувшегося к солдатам, не прибавило им оптимизма. Ваар не стал собирать десятников и обратился сразу ко всей центурии

– Ночевать будем здесь, не сходя с места. Приказано, завтра с утра быть готовыми к продолжению операции.

Слова командира были встречены молчанием. Вузирис пентарх из ветеранов центурии, который знал Ваара еще десятником, нашел нужные слова

– Командир, нам бы воды попить. А, то так есть хочется, что переночевать негде!

Слова известного солдатского анекдота, вызвали улыбки на усталых обветренных лицах. Весть о том, что не надо никуда идти, и совсем скоро, можно будет, просто лечь на землю и, завернувшись в плащ, уснуть, сняла напряжение и неопределенность. Солдатам на службе, не раз приходилось спать без палаток, на голой земле. Плохо было только то, что на этих каменистых холмах не было топлива для костров. Значит, от горячей еды и тепла костров, придется отказаться. Но, усталость была настолько сильной, что отказаться от сна, могла заставить только страшная невыносимая жажда. Служба в Сирии приучила солдат переносить терпеливо отсутствие воды. Но, все-таки, они старались пить воду ежедневно.