Текст книги "Амир Икам"

Решив, что все необходимое для их завтрашнего триумфа уже сделано, наши герои решили провести время в светской беседе. Неудивительно, что разговор зашел о деле Икама, связанном с поисками Ирины. Этот вопрос не мог оставить равнодушной Кхаулу, которая сразу же потребовала, показать ей портрет незнакомки. Внимательно присмотрев на изображение, она не смогла удержаться от въедливого замечания

– Не понимаю, чего хорошего в волосах соломенного цвета и глазах цвета льда! Сразу понятно, что такие женщины холодны как снег. От солнца их кожа облезает кусками, как у змей, и они становятся красными, словно их натерли ягодным соком. Я видела только одну женщину, похожую на этот рисунок. Это жена Икрима ибн Абу Джахль аль-Махзуми аль-Кураши. Она живет неподалёку отсюда в поместье, которое её муж купил для неё, потому, что здесь прохладнее, чем в Аравии.

– А как зовут эту достойную женщину?

– Не помню точно, то ли Ширин, то ли Сирин.

После этих слов, наш герой забыл обо всем на свете. (Ширин или Сирин!) Стараясь не выдать своего волнения, он лихорадочно решал, что ему нужно делать дальше.

– Как бы мне увидеться с ней?

– Если захочешь её увидеть, то тебе сначала придется поехать в её поместье, но это не значит, что она захочет принять тебя без разрешения мужа. Поэтому, тебе нужно увидеться с её мужем и объяснить ему твой странный интерес к его молодой жене. И необязательно, что это ему понравится. Хотя…

Кхаула, поняв, что Икам разочарован её ответом, не могла отказать себе в удовольствии подразнить его. Тут не утерпел Даррар

– Икам, не слушай её. Икрим ибн Абу Джахль, наш дальний родственник. Мы обязательно найдем повод поговорить с ним. А может быть, нам удастся попросить его. показать нам его поместье. Теперь все знатные люди из числа Мухаджиров, кто еще не имел здесь поместий раньше, стараются приобрести земли в этих местах. Так что вопрос о покупке земли мы решим, но сначала нужно взять Димашк. Вот тогда у нас будут деньги, а с деньгами будет и земля. А моя сестрёнка, обязательно, поможет тебе увидеться с женой Икрима. Ты не смотри, что она строгая. На самом деле, она у меня добрая.

– Кхаула, как сестру прошу тебя помоги мне. И если это действительно она, то клянусь, я подарю тебе иранского аргамака, чтобы ты могла на нём обгонять ветер!

– Только аргамак должен, быть белым, как снег!

Глава седьмая

После ночного салат-иша, когда, сменив караульных, воины отряда Даррара стали готовиться продолжить ночной отдых, Икам, знаком, приказал своему отряду остаться. Операция по захвату ворот, намеченная на утро, значила для него слишком много, чтобы он мог позволить себе рисковать её итогом. Икам решил не откладывать всё на утро, когда, не в меру бдительный, стражник на стене мог, увидеть его переправу и поднять тревогу. Он уже объяснил всем своим воинам, что нужно делать. И теперь все зависело только от его умения и сноровки.

Арабский лагерь затихал, воины укладывались спать у еле тлеющих костров, завернувшись с плащи. У границ лагеря скользили тени тех, кто мучился животами от гнилой воды и несвежей пищи. Стражники на стенах лениво перекрикивались, оперевшись на копья или присев у стенных зубцов. К присутствию арабов за стенами, все уже привыкли, как привыкают к плохой погоде в зимние месяцы.

Икам скинув одежду, присел у берега рва. Пока Анвар укладывал в мешок его вещи и оружие, наш герой осмотрелся. При появлении врага у стен города, горожане сожгли заросли камыша, росшего по берегам рва. Поэтому на берегу не было никакой растительности, которая могла бы послужить укрытием. В слабом свете луны городские стены казались неприступно высокими. Лунного свела хватало лишь на то, чтобы слегка разбавить ночной мрак и высветить светлую дорожку на воде. Ярко светили звезды, изредка прячась в небольшие облака, пасущиеся на небе. У стены ветра не чувствовалось.

Зная по опыту, что последние наставления никогда не помогают, Икам, дождавшись тихого похлопывания по плечу, со словами; «Бисмиллахи рахмани рахим!» скользя по глине, опустился в теплую воду. Поначалу он намеревался преодолеть ров, нырнув у одного берега и вынырнув у другого. Но, как и бывает в планах у настоящих военных, природа сразу внесла в эти планы свои коррективы. Вода во рве с южной стороны города была проточной, поступая из реки, как мы уже упоминали, Аль Барада, что в переводе значила «холодная». С трёх остальных сторон, во рве вода была почти непроточная, стоячая с затхлым запахом нечистот, которые сливались в ров по сточным канавам со всего города. Под водной гладью. ров был заполнен зарослями водорослей, которые сразу опутали его руки и ноги, превращая плавание в настоящее испытание. Стараясь не производить шума, Икам то ли полз, то ли плыл по травяному ковру, успокаивая себя тем, что со стороны его голову могут принять за водяную крысу, переплывающую ров.

Водяные крысы в избытке водились в здешних краях. В любое время можно было наблюдать, как они бороздили водную гладь, оставляя за собой треугольный след на воде. Арабские воины, не брезговали разнообразить свой скудный, солдатский рацион мясом этих милых животных, не распространяясь, о происхождении мяса в котле. Вокруг котлов дружно садились и яхуди, и насара, и мусульмане. Ибо солдатская мудрость гласит:

– Ешь виноград, а где вырос – не спрашивай!

Наше несколько пространное отступление. вызвано стремлением нашего героя, отвлечь от него Ваше внимание. Ему очень не хотелось бы, чтобы Вы его видели в столь неприглядном виде, плывущего в нечистотах, облепленного водорослями и задыхающегося от вони. Но, к сожалению, такова правда любой войны.

Подплыв к противоположному берегу рва, Икам столкнулся с невозможностью вскарабкаться на крутой глинистый берег. Оказывается, местные фортификаторы знали свое дело, не укрепляя берега мощеным камнем. После нескольких безуспешных попыток он добрался до брёвен, торчавших из берега для упора подъемного моста. Наконец напрягая все силы, он оказался на самом верху скользкого, покрытого мхом, бревенчатого помоста и обессиленно повалился на него. Сколько времени прошло, пока он смог восстановить дыхание, неизвестно. Но он почувствовал, что его сильно дергают за шнур привязанный к поясу. Ругая себя, он в ответ три раза дернул за шнур. На другом его конце, получив знак, что у отважного разведчика все хорошо, успокоились.

Усевшись в тени от помоста, Икам начал перетягивать шнур на свою сторону. К другому концу тонкого шнура была привязана крепкая веревка. Привязав её к брёвнам, наш герой дважды дернул за неё и стал ожидать прибытия остальных воинов своей группы. Но, дальше все пошло не по его плану. Вместо Анвара у берега показались воины Даррара, которые, быстро поднявшись с помощью Икама на берег, вытряхнув из мешков оружие, тут же приготовились к бою. Подняв очередного героя на вражеский берег, Икам отошел в сторону, не желая, как говорится в умных книгах: «Таскать для них каштаны из огня», точнее, из воды. Но, в его услугах, похоже, арабы больше не нуждались. Первый отряд собравшись у своего вождя, осмотрел ворота и, встав друг другу на плечи, соорудили живую пирамиду, по которой бойцы быстро, как ящерицы перелезли через ворота. Вскоре за ним последовали еще два небольших отряда. Наконец-то, появился и Анвар, с оружием и одеждой Икама. Вооружившись и приведя себя в порядок, стараясь не обращать внимание на ужасный запах, идущий от него, Икам наконец-то добрался до ворот. Ворота оставались закрытыми, но сбоку от них, в нише стены открылась, никем не примеченная дверь. Через неё Икам проник в башню. Здесь стало понятна причина задержки с воротами. Горожане завалили камнями все пространство между внутренними и наружными воротами. Три командира отряда никак не могли прийти к общему решению, что делать дальше. Их спор прервал Икам, несколько возбудившийся от попытки, украсть у него победу. С нескрываемым бешенством, он зашипел на самозванцев, напомнив им о том, кто назначен ответственным за открытие ворот. В его короткой речи, полной ярких образов и выражений, понятных каждому военному человеку, самым приличным словом было «приказываю». Как ни странно, но в моменты, когда общее дело оказывается под угрозой срыва, и легкого успеха не предвидится, все амбициозные начальники, легко отказываются от лидерства и соглашаются на вторые роли. Так получилось и в этот раз. Оценив обстановку, наш герой поставил воинов в цепочку и передавая камни из рук в руки стал освобождать центральный проход от камней, выкладывая ими баррикаду на лестницах, ведущей на стены. Когда проходы на стены оказались надежно заблокированными от нападения со стен, освободились и запоры наружных ворот. Когда ворота открылись, то воины, работающие в башне, почти ползком, выбрались на свежий воздух, приходя в себя и захлёбываясь в кашле. В этот момент стражники на стенах, наконец, заподозрили неладное и стали тревожно перекликаться. Запаниковав, наш герой приказал опустить подъемный мост. Когда мост опустился, он поспешил перерубить канаты, на которых висели балки моста. Отправив Анвара к Даррару за подмогой, он приказал привести лошадей и воду, чтобы смыть с себя грязь.

Даррар прибывший к воротам, поднялся на башню, и успокоил городских стражников, уверенным голосом сообщив им, что ворота открываются с ведома городского Совета, для обеспечения прохода делегации, назначенной для переговоров. Как и всегда бывает, когда повышенная секретность в среде командования, приводит к тому, что, вместо достоверной информации до солдат доходят только слухи и сплетни, то Даррару поверили. К тому же, охрана и оборона городских стен была поручена городскому ополчению, а ворота охраняли солдаты имперской пехоты. Отношения между этими славными представителями вооруженных сил Империи, были, мягко говоря, несколько натянутыми. И те, и другие считали своих оппонентов еретиками и мошенниками. Почему-то, солдаты решили, что в башне ведутся работы силами горожан, пригнанных для расчистки прохода через башню. А ополченцы вообразили, что наконец-то, Командование нашло достойное применение силам бездельников и дармоедов имперской пехоты.

Как бы то ни было, но, работы в башне продолжались без препятствий со стороны городских защитников почти до полудня, с перерывом на утренний салат-фаджр, и завтрак. Стражники на городских стенах, наблюдая, как после утренней молитвы арабы занялись своими повседневными делами, окончательно успокоились, и после смены дежурства спокойно отправились для отдыха по домам, не обращая внимания на опущенный мост, и шум работ.

Даррар, встревоженный задержкой с расчисткой прохода, не торопился с докладом в Ставку о ходе операции, зато командиры его отряда, получили редкую возможность спокойно и без суеты уяснить свои задачи о довести их до своих подчиненных.

У Даррара, как и у каждого знатного военачальника, был свой секретарь из простонародья, вольноотпущенник-полиглот. У того нашелся кусок пергамента, на котором были старательно нарисован план города. План выглядел как красочное произведение художника. Возле каждых ворот были замечательные миниатюры с фигурками богов. Но на нем, подробно были нанесены все кварталы города, цитадель, храм, цирк и базарная площадь. Каждый рисунок сопровождался каллиграфической, пояснительной надписью на сирийском языке. Когда Икам увидел этот план, он чуть не задохнулся от возмущения. Иметь такой план и ставить ему задачи, рисуя палочкой не песке, показалось ему или режимом секретности, доведенным до абсурда, или откровенной глупостью. Но решив, что он, возможно, еще не заслужил полного доверия со стороны его названного брата, он решил внимательно прислушиваться к тому, о чем говорилось на совете их катибы (эскадрона).

В ходе обсуждения было принято мнение, что контроль, установленный за Прямой улицей и Восточными воротами, дает им господство над всем городом. Насчитав на плане города двадцать перекрёстков, было принято совместное решение ввести в город всех воинов, имеющихся в отряде. Это решение было воспринято с воодушевлением, ведь воины, принявшие участие в захвате города, получали право на долю в общей добыче.

Даррар пользуясь планом, назначил командиров полусотен-курдусов, на каждый перекресток Прямой улицы. Две сотни, из числа заслуженных Мухаджиров были назначены, для удержания ворот, свою личную дружину он решил оставить при себе, в качестве подвижного резерва. Отряд Икама, вошел в состав личной дружины Даррара. Икам еле скрыл усмешку, когда один из воинов личной охраны его друга, с лицом закрытым кольчужным капюшоном, озорно подмигнул ему из-под зеленой повязки на голове. В ответ он лишь низко поклонился, приложив ладонь правой руки к сердцу. Быть вежливым в любой обстановке, он считал своим незыблемым правилом истинного гусара.

В работах, по расчистке башни и хлопотах, по составлению хитроумного плана захвата города, незаметно и прошло утро этого дня для наших героев.

* * *

После утреннего фаджр-салата, к воротам Марса, или, как их называют местные остряки, к воротам Жабы, что находятся в западной стене города Димашк, подъехало несколько групп арабских воинов в доспехах. Перед небольшим навесом, установленным предприимчивыми торговцами или бдительными стражниками, неподалёку от моста через ров, наполненный зеленой водой, они спешились. Их командиры собрались под навесом, где на помосте сидя, их уже ожидал сам Командующий, благородный Халид ибн аль Валид, в своей любимой красной шапочке, похожей на тюбетейку, надеваемую под шлем. Прибывшие старались не показывать своего удивления и тревоги, вполне объяснимыми, внезапным приглашением-вызовом на Совет к западным воротам города. Вряд ли, стражники, несущие службу на городских стенах, знали, что на расстоянии, меньшем чем полёт стрелы, под навесом собрались командиры всех арабских отрядов, осаждающих их город.

Первым прибыл Амир ибн Аль-Аса, эмир тысячи воинов. Он был верным другом Командующего, чем и объяснялось его присутствие здесь. А тысяча его воинов делало его присутствие вполне легитимным. Халид и Амир оба были из знатных родов племени Курайши. Они оба принимали участие в войнах против Пророка, и оба приняли Ислам по приказу своих шейхов, когда Мекка покорилась Мухаммаду. После смерти Пророка, многие арабские племена взбунтовались и отказались, платить налоги Курайшитам. Преемник пророка Абу Бакр, тогда поверил им и дал воинов, для усмирения восставших. Видя в борьбе смутного времени-Ридда, свой шанс возвыситься и Халид, и Амр, огнём и мечом восстановили власть Калифа над Аравией. За эти заслуги Халид ибн аль-Валид получил воинов и был отправлен добывать себе славу и богатство в Персию, а Амиру ибн Аль-Аса выпала доля воевать в Сирии. Сирия была благословенной и самой богатой, по мнению арабов, землей того мира. Удачливые полководцы за короткое время, делали себе там целые состояния. На Сирийский фронт рвались все охотники за удачей и славой. Торжество Ислама на землях Аравии имело последствие, о котором мало кто задумывался. Аллах запретил войны между своими последователями. А чем же могли прокормить свои семьи Витязи пустыни, веками ведущие нескончаемые войны, всех против всех, войны ради Славы и Добычи? Теперь эта сила, всегда бурлящая в аравийском котле, грозила сорвать крышку и взорвать арабскую государственность. Поэтому, когда Абу Бакр, выполняя заветы Пророка, объявил сбор войск для похода на Север, под знамена его Полководцев, собралось почти двадцать тысяч воинов.

Чтобы не давать слишком много власти одному военачальнику, были созданы три армейские группы, примерно по 6-7 тысяч воинов. Командовать ими были поставлены Сподвижники Пророка Абу Убейда ибн Аль-Джаррах, Шурахбиль ибн Хасана и Язид ибн Аби Суфьян. Все они пользовались безусловным доверием Калифа и авторитетом среди воинов арабских племен. Но, три разрозненных войска, прокатившихся по Сирийским землям, не оправдали возложенных на них задач. Добыча, присылаемая в Ясриб, была до смешного мала и не могла оправдать тех затрат, которые были потрачены Калифом на экипировку сил вторжения. Для того, чтобы придать войне более динамичный характер, Абу Бакр, как политик сделал гениальный шаг. Он снял со второстепенного иранского направления Халида ибн аль-Валида и подчинил ему армии всех трех Полководцев. Вот только воинов ему он не дал. Из всего двадцатитысячного арабского войска, непосредственно воинами Халида считали себя лишь тысяча воинов его личной дружины, пришедшая с ним из Ирака. Ещё он мог рассчитывать на тысячу мукатилов Амир ибн Аль-Аса, своего друга. Попытка создать кавалерийский кулак из сводных конных племенных отрядов, наталкивалась на глухое сопротивление Командующих воинских групп. Халиду нужен был громкий успех. Если он в ближайшее время не подтвердит свою преданность Калифу Умару, то, о его карьере военачальника, можно будет забыть. Поэтому он решился на отчаянный шаг; поставить всех перед фактом, необходимости принять его план, сейчас и немедленно, не теряя времени на обсуждение и запросов разрешения из Ясриба.

Почтительно поприветствовав Абу Убейда и вежливо осведомившись о здоровье у Шурахбиля и Язида, Халид и Амир пригласили всех разместиться на помосте.

Прибывшие отметили отсутствие под навесом Даррара ибн аль-Азвара, как хороший знак. Этот выскочка-неудачник и забияка раздражал Военачальников, своей показной преданностью своему родичу Халиду. Его отсутствие было воспринято, как примирительный знак со стороны Командующего.

Воины личной дружины Халида оттеснили всех посторонних от помоста, давая возможность Членам Совета, беседовать, не опасаясь посторонних ушей.

– Простите меня, друзья мои. Поверьте, что только крайне важные обстоятельства, заставили меня, собрать Вас здесь и сейчас. Я прошу Вас, довериться мне, и тогда, по Воле Аллаха, Димашк станет нашим.

Скажите, как вы считаете, в наших интересах захватить город силой и отдать его на разграбление воинам или договориться с горожанами о его мирной сдаче с выплатой контрибуции и уплатой ежегодной подати в дальнейшем? Ответив на этот вопрос для себя, мы четко дадим понять нашим воинам, пришли ли мы сюда в набег за добычей, или принесли свет истинной Веры, чтобы остаться здесь господами навсегда? Услышав ответ на этот вопрос, я объясню, причину моей просьбы, собраться здесь. Уважаемый Абу Убейда ибн Аль-Джаррах. Вы являетесь самым заслуженным среди нас. Скажите, как вы считаете, что мы должны делать?

– Уважаемый Халид. Волей Праведного Калифа Умара, Вы поставлены над нами Командующим. Как воин Ислама и верный слуга Калифа (Да будет над ним благословение Аллаха), я готов выполнить любой Ваш приказ. Но, если Вы хотите знать мое мнение, то я считаю, что лучшим выходом для нас, стал бы скорейший переход Димашка под наш контроль. Пользуясь случаем, хочу довести до вас Требования нашего Калифа.

Вчера прибыл гонец из Ясриба. Пользуясь Вашим разрешением читать все письма, доставленные в Ставку во время Вашего отсутствия, я ознакомился с этим письмом. В нём Калиф высказывает свою озабоченность, по исполнению его приказов. Он, по-прежнему, требует неукоснительно отправлять пятину в Ясриб, для содержания родственников Пророка и его последователей. Остальные деньги необходимо расходовать на покупку вооружения и доспехов для воинов. Особое внимание обращено за закупку верблюдов для перевозки нашей пехоты. До тех пор, пока все воины отряда не имеют верблюдов, хотя бы одного для двух воинов, приносить верблюдов в жертву и резать на мясо, приказано запретить. Пока все воины отряда не будут иметь оружия и брони для ведения пешего боя, знатным воинам запрещено покупать лошадей, дорогие кавалерийские мечи и дорогие доспехи у торговцев. Доспехи, коней и оружие можно добывать только у врагов в бою или в виде выкупа за свободу, взятых в плен знатных ромеев и персов. При недостатке средств, для вооружения воинов мечами, закупать, или наладить их изготовление на местах, для них обоюдоострые топоры на длинных ручках, отлично зарекомендовавших себя в ближнем бою. Калиф Умар считает, что сила арабского войска в тяжелой пехоте, вооруженной луками и имеющих для перевозки воинов верблюдов. Приобретение вооружения для пехоты, должно стать главной обязанностью командиров отрядов. И, до возврата стоимости вооружения и доспехов, увольнение воинов с военной службы, запретить. Калиф благодарит за смелость и доблесть, проявленную Войсками во время битвы при Ажнадайне, но выражает крайнее недовольство, неоправданными большими потерями в живой силе, понесенными пешими, йеменскими отрядами шахидов. Людские ресурсы южного побережья исчерпаны. Добычи, доставляемой в Ясриб, с трудом хватает на содержание семей воинов и родственников Пророка. Желающих воевать и идти в походы, становится всё меньше. Если не будут исполняться требования Калифа, то виновные в неудачах Северного похода, ждет крайнее недовольство Калифа.

Шурахбиль ибн Хасана, увидев, как возмущенно встрепенулся Халид примиряюще заметил

– Уважаемый Халид! Мы уже не раз слышали Ваше мнение, о роли пехоты и кавалерии в этой войне. Согласны, что и Ромеи, и Иранцы делают ставку на тяжелую кавалерию и лучников, рассматривая свою пехоту, лишь как вспомогательную силу. Но, это не значит, что мы должны идти тем же путём. Для создания кавалерии нужны годы. Нужны новые породы лошадей, годных для наших пустынь. Такие есть только на севере Ирана, в Согде и Бактрии. Чтобы наша кавалерия стала лучшей в мире, нам сначала, нужно принести Свет истинной веры в степи Турана и привезти оттуда коней, быстрых как птицы. Чтобы научить воинов, воевать на конях, нужны годы упорных тренировок. Ваши мечты создать арабскую кавалерию, преждевременны и, пока, остаются лишь мечтами. Я согласен с Калифом Умаром, что хорошо вооруженная пехота, защищенная броней от стрел ромеев и персов, сплоченная Верой в Единого Бога – устоит от натиска конницы врага и обратит в бегство его пехоту. Тем более, когда сейчас, наш Калиф своим указом, положил конец этим спорам. Я обещаю, добиться во всех своих отрядах точного исполнения требований нашего Калифа Умара (Да будет над ним благословение Аллаха!) Так, о чем ты хотел рассказать нам? Если честно, то я чувствую себя неуютно, понимая, что все Полководцы нашей Армии, находится в опасной близости от ворот врага. Одна смелая вылазка кавалерийского отряда ромеев, может поставить под угрозу дело Джихада в Сирии.

Все, невольно, посмотрели на городские ворота. Было похоже, что сегодня вылазка врагом не планировалась. Возле ворот через открытую калитку, приказчики Дамасских купцов устанавливали лавки, раскидывали полотняные навесы и вытаскивали тюки с товарами. Возле них уже толпились воины из свит арабских вождей, привлеченные заманчивыми предложениями торговцев.

* * *

Патрикиос Анастас, стоя на вершине башни цитадели, в последний раз уточнял с Городским Казначеем, план действий на сегодня. План был составлен и утверждён на городском Совете. Многие Члены Совета были против, выполнения этого плана, но требования Императора, доставленные им в письме, укрытом в рукояти меча экатонтарха Фемела, не оставляли им другого выбора. Перед ними раскинулась панорама знаменитого тысячелетнего города. После последней грандиозной перестройки, которой подвергся город при Ромейских императоре Юлиане, его городские стены высотой до 10 метров, из массивных каменных блоков, составили прямоугольник со сторонами северными и южными – около 1200 метров, западными и восточными – около 800 метров. При строительстве города, Ромеи широко использовали камень, который добывался в горах неподалёку. С востока на запад в его южной части, город пересекала прямая улица шириной около 5 метров, украшенная колоннадой. Она пролегла от Восточных ворот Солнца или ворот Шарки, к западным воротам Марса. Примерно по середине этой улицы, к ней с юга прилегала торговая площадь размером 200 на 200 метров. Вокруг площади в торговых кварталах разместились дома торговцев. Посередине между рыночной площадью и западными воротами высилось здание Амфитеатра, построенное для театральных преставлений и боёв гладиаторов. Сейчас эта громадная, каменная постройка использовалась, как военная база городского ополчения, костяк которого составляло купеческое сословие и их домочадцы.

В 400 метрах от юго-западного угла городской стены от южных ворот Сатурна на север, пересекая Прямую улицу, шла дорога, ведущая к храму Св. Иоанна Крестителя, построенного на месте бывшего святилища Юпитера Дамасского, поставленного, в своё время, на месте бывшего арамейского храма Хаддада.

В 200 метрах от юго-восточного угла городской стены от южных ворот Юпитера, строго на север, город пересекает улица, ведущая к северным воротам Тума или воротам Цветов. Она пересекает главную улицу и проходит у восточной стены цитадели, расположенной в северо-восточной части города.

В северо-западной его части расположился, уже упоминавшийся, Храм Св. Иоанна Крестителя. В северной части городской стены к стенам Храма примыкали ворота Меркурия. В северной стене между воротами Меркурия и воротами Тума, были еще одни ворота – Ворота Луны. Примерно в двухстах метрах, параллельно городской стене с востока на запад между Цитаделью и Храмом пролегала широкая дорога с колоннадой, используемая когда-то, для торжественных праздничных шествий.

Все кварталы города имели строго прямоугольную форму размером 45 на 100 метров и располагались длинной стороной с севера на юг. Прямые дороги между кварталами были шириной от трёх до пяти метров.

Таким образом, в северной части города располагались, Цитадель, Храм и элитные кварталы. Юго-восток города был торговым и чиновническим.

В юго-западной его части располагались кварталы бедноты. Кварталы имели такую же планировку, вот только дома были построены в основном их сырцовых необожжённых кирпичей.

Устройство города обеспечивало его оборону при отражении нападения извне или при его осаде. Хоть его ворота не имели высоких башен со сложными лабиринтами, как это принято у персов, но его стены могли выдержать любые тараны. При ведении боев в городе, каждый квартал мог быть превращен в бастион. Неширокие, хотя и прямые улицы легко могли быть, перегорожены баррикадами. При достаточном количестве защитников и их желании сражаться, город взять штурмом, было бы очень сложно. На случай осады, помимо колодцев в городе был акведук, по которому вода из гор в избытке поступала в город.

Но, Патрикиос Анастас не питал иллюзий о перспективе обороны. Войск катастрофически не хватало, и они, как и все наемники-варвары, были ненадежны. Борцы с Ересью, присланные из столицы для укрепления Православия, своими репрессиями, настроили против Императора почти все городское население. За четверть века, пока город находился под властью Сасанидов, греческие священники в Константинополе, постоянно занятые религиозными изысканиями и усовершенствованиями церковных обрядов, смогли добиться того, что христиане, отставшие в церковном развитии от своих столичных единоверцев, не приняли их новшества в исправлении Службы. Церковный раскол всегда неприятен, но, он всегда затухает со временем, когда у Правительства достаточно Силы и Воли. Но, этот всплеск религиозного рвения со стороны церковников, прибывших на освобождаемые персами, согласно договору, территории из Константинополя, оказался совсем некстати. За последние четверть века на землях, находящихся под властью Шахиншаха, выросло целое поколение, потерявшее страх перед Мощью Романской Империи, и привыкшее к отсутствию религиозного диктата со стороны Властей. В Сасанидской Персии, особо не преследовали христиан и иудеев, проживающих на присоединенных к персии территориях, поэтому столкнувшись с религиозными чистками, при приходе «освободителей»-ромеев, они почувствовали себя, мягко говоря обескураженными, чтобы не сказать обманутыми. Поэтому, на поддержку войск городского ополчения, особой надежды нет. Они могли только нести караульную службу на стенах и готовы были, защищать с оружием в руках только свои кварталы. Войск, присланных из Центра для обороны города, еле хватало, чтобы обеспечить пассивную оборону городских стен. Поэтому, Коменданту больше приходилось рассчитывать на свой опыт дипломата и политика, чем стратега и военачальника. Приказ Императора обескуражил его. Этот план был явно задуман людьми, не знавшими реальной обстановки на местах. Но и отмахнуться от него, было нельзя. Иначе путь в столицу для него закроется навсегда.

Патрикиос был одет в обычную парчовую тунику, обильно затканную золотыми нитями. Просторный златотканый плащ до земли скрывал контуры его атлетической фигуры. Аккуратная небольшая борода и волосы до плеч, ухоженные ногти на руках и ногах, говорили о мастерстве и старании его брадобреев. На ногах, как и положено суровому воину, у него были солдатские сапоги из толстой воловьей золоченой кожи. На перевязи через плечо, как и полагалась в военное время, висел короткий меч в золотых ножнах.

– Уважаемый Мансур, сегодняшний день станет или самым важным в нашей жизни, или самым несчастным. Я еще раз прошу Вас, не винить себя ни в чем. Мы все просто слуги Императора, и не можем обсуждать его приказы. Нам не пристало, оценивать действия Василевса с точки зрения простого, заурядного человека.

Патрикиос помолчал, давая время вдуматься в его слова.

– Я хочу, чтобы Вы знали расклад наших сил. Почти все воины гарнизона заняли места на крепостных стенах, чтобы отразить внезапное нападение арабов. Всю дворцовую стражу я направил в кварталы к воротам Марса. Их задачей станет при необходимости, оттеснить арабов из города и закрыть ворота. Нестрашно, если при этом пострадают жилища плебеев и охлоса. В цирке мы собрали, почти всех, свободных от службы ополченцев. При угрозе прорыва арабов по прямой улице к Рыночной площади и торговым кварталам, они обязательно поддержат дворцовую стражу. Отряд Фемела будет размещен на рыночной площади. Ему и поручено выполнение самой сложной задачи – захват и пленение Халида. Надеюсь, что он сможет затеряться в рыночной толпе. Всем торговцам уже объявлено, что сегодня на рынке отменен торговый сбор. А для населения пущен слух, что будут тайно продавать зерно из городских хранилищ. Так что, наличие зевак на площади нам обеспечено.

Ваша задача – встретить Халила и проводить его по Прямой улице к Цитадели. Постарайтесь, чтобы его свита не превышала десятка человек. Отряд Фемела должен захватить араба в плен, уничтожив его охрану. В случае, каких-либо накладок, мы объявим Фемела и его воинов городскими разбойниками. Если понадобится, мы даже выдадим их арабам, для расправы.