Текст книги "Что такое Израиль"

Глава VII. Железо завоевания

К XI веку до нашей эры в Святой земле сложилась амальгама кочевых и оседлых племен. Одни создали замечательную городскую цивилизацию, другие сохраняли кочевой или полукочевой образ жизни. Когда окрепшие города забирали власть над округой, крестьяне или смирялись с этим, или срывались с места и откочевывали на окраину, в горы, в полупустыню на востоке. Но если города ослабевали – после войны, во время засухи или мора, – кочевники продвигались поближе, оседали на земле, а иногда брали города штурмом. Время от времени в конгломерат племен Ханаана история подбрасывала обломки рухнувших империй. Так пришли с севера хетты и филистимляне с запада. С веками и они растворялись на ханаанских просторах.

На смену поздней бронзе пришел железный век. С этим периодом связана библейская традиция Исхода из Египта и завоевания Палестины «сынами Израиля». Еще в 1960-е годы многие археологи-библеисты надеялись найти научное подтверждение этому рассказу, но с тех пор была проведена огромная работа и раскопаны десятки поселений железного века, и сейчас мы можем судить о событиях той эпохи лучше наших предшественников. Мы будем опираться на исследования израильского археолога Исраэля Финкельштейна, похоронившего легенду о жестоком завоевании.

Библия рассказывает, что потомок Авраама Иаков (он же Израиль) во главе многолюдного клана переселился в Египет во время засухи и вернулся в Ханаан, когда великая сушь окончилась. Возвратившийся многочисленный клан «сынов Израиля» принес с собой новую веру, веру в своего племенного бога Яхве. Во главе вернувшихся стоял полководец Иисус Навин. Под его водительством и по воле Яхве «сыны Израиля» завоевали Ханаан, истребляя целые народы. После победы они расселились по всей Палестине и создали мощное государство.

Соответствует ли этот рассказ реальной истории? Почти тысяча лет отделяла авторов (или редакторов) библейского текста от описываемых событий. Рассказ об Иисусе Навине и завоеваниях «сынов Израиля» относится к тому же жанру, что и повествование о варягах Рюрике, Труворе и Синеусе, призванных княжить на Русь, или Кие, Щеке и Хориве, основателях Киева, или о троянском царевиче Энее, основавшем Рим. Эти предания намекают на какие-то неясные нам политические и исторические реалии. Возможно, и в самом деле после падения Трои избежавшие гибели троянцы приплыли в Лаций, в античную Италию, но трудно принять «Энеиду» за хронику тех времен. На изучение далекого прошлого Палестины наложило свой отпечаток именно благоговейно-трепетное отношение к Библии, в которой видели не свод увлекательных и поучительных сказаний и притч, но историческое сочинение. Так замечательная женщина остается в гордом одиночестве, незамужней и невостребованной, потому что все мужчины относятся к ней с непомерным обожанием и почтением. Женщине, равно как и Библии, не нужно, чтобы ее боготворили.

Что же происходило на самом деле в бурном XII веке до нашей эры? Засуха миновала, и на земли Нагорья стали проникать и оседать здесь жители Долин и Побережья, приграничные кочевники, беглые крестьяне и горожане, боевые дружины хеттов и данайцев. Со временем эта вольница стала племенной конфедерацией Иудеи и Израиля, и потомки ее составляют основное население Нагорья по сей день. Его коллективная память, запечатленная в Библии, сохранила обрывки старых легенд: одни предки пришли с юга с кенитами, другие – с севера, как Авраам, третьи – с Навином с востока.

Но вполне возможно, что за рассказом о завоевании стоит историческая реальность. Хотя массового завоевания и кровавой резни не было – это доказали археологи, – не исключено, что с юга или востока явился произведший огромное впечатление отряд «сынов Израиля» – дружинников Навина, – поведавший о походе в Египет, о встрече с богом Яхве, о пересеченных пустынях, о чудесном избавлении.

Если это так, то Иисусу Навину и его «сынам Израиля» удалось добиться того же, что и воинам ислама. Хотя отряды пришельцев были численно невелики (большие массы людей не смогли бы пересечь Синайскую пустыню), спустя 300 лет все обитатели Нагорья возводили свою родословную к «сынам Израиля», стали «израильтянами», как их потомки – «арабами» после победы Омара.

Завоевание Иисуса Навина было, судя по рассказу, типичным проникновением кочевников с востока, проникновением, которое продолжается и по сей день. Кочевые племена понемногу оседают на краю пустыни, понемногу проникают в села Нагорья, затем продвигаются повыше и со временем смешиваются с местными жителями и утрачивают кочевые привычки. Но и культура кочевников повлияла на оседлое население.

Достаточно перечитать историю Каина и Авеля, чтобы понять: ее сочинили кочевники. Каин, оседлый землепашец, и Авель, кочевник-скотовод, спорили о том, кто угоднее Богу. Бог предпочел Авеля, и Каин убил своего брата. Конфликт между кочевниками-бедуинами и оседлыми феллахами вековечен, как Святая земля, и библейская притча призвана напомнить, что они братья. Оседлые феллахи поклонялись местным богам – Ваалам высот и Астартам полей. Кочевники склонялись к вере в племенных богов. Конфликт между ними был плодотворным, а не кровавым. Народ Нагорья стал наследником и местной традиции «святых высот», и кочевой традиции «племенных богов».

Приход воинов Навина был не последним вторжением кочевников с востока. Через две тысячи лет после Навина Омар ибн Хаттаб вел кочевников Хиджаза на покорение Палестины под знаменем Пророка. Вновь кочевники несли чистый монотеизм и чистый заряд семитской культуры из пустыни. Но и Омар ибн Хаттаб был не последним Иисусом Навином.

На восток от Аи (Гая), на самом краю пустыни, стоит село Эль-Мураир, куда можно попасть по почти непроезжей дороге. Эль-Мураир (Пещеры) – одна из интереснейших деревень, дикая, оторванная от внешнего мира. Ее населяет гостеприимный народ, ведущий родословную от племени таи из Хиджаза. В лотерее, имя которой – посещение дальних деревень, там трудно вытянуть пустой билет. Путника встретят, пригласят и на кофе, и на обед. С жителями легко договориться по-испански: многие из них, так же как и селяне соседней Турмус-Айи, ездили на заработки в Колумбию и Венесуэлу. Село построено на руинах старинных домов и на вырубленных пещерах византийского периода, но найти эти пещеры нелегко: местные жители, недавно отстроившиеся, скрывают, что раньше жили в пещерах.

Вождь племени таи шейх Джарах, живший в XI веке, воспользовался борьбой суннитского халифата Аббасидов, избравших своей столицей Багдад, с шиитским халифатом Фатимидов, центром которого был Каир, и овладел Святой землей. Он правил в Рамле, стольном городе мусульманской Палестины тех времен. В его честь назван самый роскошный квартал Восточного Иерусалима, где находятся консульства. По одной из легенд, он похоронен в Иерусалиме, по другой – в селе Эль-Мураир, жители которого считают себя потомками шейха. Шейх Джарах напоминает Иисуса Навина и Омара ибн Хаттаба племенного масштаба.

Интересно, что жители соседнего села, Хирбет-Абу-Фалах, числят в предках заклятого врага шейха Джараха, фатимидского халифа Джафара ибн Фалаха или его полководца Али ибн Фалаха (X век). И тысячу лет жители двух сел враждуют – в память о вражде между Джарахом и Фатимидами.

Если уж вы доберетесь до этих мест, наведайтесь к святыне Хирбет-Кулайцун, маленькой роще – одной из немногих в пустынных краях к востоку от водораздела, пыльной, без признаков травы. Только вьются ленты на деревьях. Их привязали местные жители, пришедшие сюда с просьбами о дожде.

Эти места, восточная граница поселений на краю пустыни, всегда первыми принимали бедуинов, явившихся грабить или осесть на земле. Пришельцы с востока легко вписываются в жизнь страны, как, впрочем, и пришельцы с запада. Здесь, на восточном краю Нагорья, можно увидеть и тех и других.

От южного отрога горы Гаризим неподалеку от Наблуса на восток уходит дорога на Аварту и Акрабу. Эта дорога пустынна, километры невысоких холмов, негусто засаженных оливами. На полпути к Акрабе стоит крохотное село Янун. В конце XIX века здесь поселились выходцы из Боснии – преградой бедуинам, опорой туркам.

Земля им досталась любопытным образом. Когда в Янун и в Акрабу пришли турецкие сборщики налогов, местные жители разбежались кто куда и ждали в горах ухода незваных гостей. Богатый босниец Мустафа Бек заплатил налоги на землю, и турки записали ее за ним. Местные крестьяне не понимали, что наступила новая пора, от которой в горах не отсидишься. Но боснийцы в Януне не задержались.

Еще десять лет назад в селе оставалось несколько семей, но они перебрались в Наблус, а то и в Америку или в Кувейт. Знаменитые красные черепичные крыши Януна обветшали. Уцелел только один комплекс домов, напоминающий крестьянскую крепость с мощными стенами, внутри – сусеки для олив, запертые комнаты, в которых пылится мебель. Впрочем, и по сей день крестьяне Януна отдают половину урожая олив потомкам Мустафы Бека.

Недавно я побывал в Януне и остановился у гостеприимного Хасана, купившего один из домов Мустафы Бека. Ему за восемьдесят, но он по-прежнему крепок и статен, ходит в серой плотной джалабие, рубахе до полу, и накидке – абае – сверху. Джалабие схвачена широким кожаным кушаком, на котором висит короткий острый нож. Когда Хасан пожимает мою руку, кажется, что умные красивые руки его выточены из местного камня. Он родился в Бейт-Джубрине, стал беженцем в 1948 году, добрался до Януна и осел здесь. Женился, заимел нескольких сыновей и дочек, затем взял вторую жену, и сейчас у него двенадцать сильных, здоровых парней и несколько хорошеньких девчонок. Его трехэтажный дом немногим уступает крепости Мустафы Бека. Вокруг растут посаженные им оливы и даже небольшой виноградник, редкость в этих местах. Поутру вторая жена Хасана, высокая, внушающая почтение женщина лет шестидесяти, принесла завтрак: густой зеленый сок оливы, большую круглую и плоскую деревенскую лепешку, прямо из печи, кусок твердого белого козьего сыра, щепоть иссопа, гроздь винограда и стакан сладкого чая, настоянного на шалфее. Воистину Господь и Госпожа Палестины благословили Хасана!

Но вернемся к рассказам о завоевании Иисуса Навина. Эль-Джиб, библейский Гаваон, торчит, как шишка на ровном месте, посреди просторной долины, чуть ли не единственной в этом горном краю. Село растет. Зажиточные крестьяне строят себе дома подальше от старинного городища, где видны следы центрального строения. Жители полагают, что это была церковь или синагога. Надо думать, на этом удобном месте стояла и крепость, и церковь, и местная святыня. По крайней мере, верхний слой составляют развалины деревенской крепости времен мамелюков (XIV век). В этих развалинах жители Эль-Джиба держат осликов.

Подземная река – источник Джиба-Гаваона – течет куда ниже, почти у основания холма. Склоны его заслуживают неспешной прогулки с одним из селян. Многие из них работают в городе, но в свободное время охотно покажут вам виноградники и сады, где растут гранат и олива, смоква и грецкий орех. Десятки капельных источников прорываются у основания холма, вода сочится повсюду, и жители врезали в скалу туннель для выхода вод источника. Изобилие воды превращает основание холма в цветущий сад, в то время как вершина, где стоит село, довольно суха. Можно себе представить, как это огорчало добрых старых гаваонцев: спуститься с вершины означало оставить выгодную для обороны позицию, но на вершине во время осады не было воды.

Проблему эту они решили самым капитальным образом. На вершине холма и сегодня можно видеть одно из колоссальнейших гидравлических сооружений Нагорья, не соответствующее нынешним размерам села. Это высеченная в скале яма тридцати метров глубиной, похожая по форме на вывернутую наизнанку башню. На ее плоское дно спиралью ведут ступени. Там, внизу, круто внедряется вглубь подземный ход к источнику – в наши дни он завален камнями.

Водоем Гаваона славился в древности. Пророк Иеремия говорил о «больших водах Гаваона» (41:12). Точное время строительства сооружения неизвестно. Раньше его отодвигали на период бронзы, сейчас приближают к VIII веку. Он похож на гигантские котлованы и туннели Хацора, Мегиддо, Гезера. Гидросистема не исчерпывается гигантским котлованом. Гаваонцам удалось, врезав длинный туннель в склон, нащупать мощную подземную реку. Обычно в Нагорье этим и ограничиваются – врубаются в скалу по ходу карстовых расселин водоносного слоя и стараются увеличить выход источника, минимизировав распыление воды. В Гаваоне у источника создали подземный резервуар, а затем вырубили еще один подземный ход. Он начинался под прикрытием крепостных стен, а кончался у подземного резервуара. Верхний конец туннеля выводит к котловану, но он завален камнями. В мирные времена попасть к источнику, туннелю и резервуару можно было внизу, но подступы к ним обнаружить нелегко: они замаскированы зарослями. Рядом вечно крутятся мальчишки Эль-Джиба, они помогут войти в пещеру. Каменная полость быстро разветвляется: взбегающие вверх ступени ведут в селение, к заваленному входу, а те, что спускаются вниз, приводят к резервуару и обильной подземной реке, где можно искупаться даже в конце лета.

Вообще любая хорошая прогулка должна включать купание в источнике. Ключевая вода летом освежает и очищает. Не случайно по-арабски она называется майя минАлла, «Божья вода», а на иврите – маим хаим, «живая вода». Поплавать вы не сможете ни в одном источнике Нагорья, но погружение восхитительно и напоминает японские секию.

Библия содержит забавный рассказ о Гаваоне. Когда воины Иисуса Навина появились в горах, жители Гаваона прибегли к хитрости: пришли к нему в поношенной одежде, запыленные, с черствым хлебом в руках, и сказали, что живут очень далеко – поэтому зачерствел хлеб и сносились одежды. Навин поверил, союз был заключен, а потом уже выяснилось, что гаваонцы живут в самом сердце Нагорья.

Историю о плутах из Гаваона наверняка сложили их соседи. Есть у нас такой жанр, «соседские рассказы». Например, жители Тайбе рассказывают о своих соседях, пришедших, по их мнению, из Негева, такую байку. Эти самые соседи, спорившие с Тайбе из-за участка земли, были вызваны в шариатский суд. Они быстро съездили на юг, в Негев, взяли там ком родной земли и насыпали себе в сапоги. Когда дело дошло до суда, они смело поклялись головами своих детей, что стоят на своей земле. Но вернемся к нашему рассказу.

Союз Гаваона и пришельцев был сразу испытан в бою, когда на Гаваон пошли войной местные правители во главе с царем Иерусалима. Гаваонцы позвали на помощь Навина, который стоял в Гилгале. «Бану Исраиль» («сыны Израиля») совершили марш-бросок до Гаваона, выступили по дороге на Бейт-Хорон и там, где горы выравниваются и образуют долину Аялона, разбили силы местных правителей. Там-то и произнес Иисус Навин свои знаменитые слова: «Стой, солнце, над Гаваоном, а луна – над долиной Аялона».

Эти слова были обыграны Эммануэлем Великовским, американским писателем, автором бестселлера «Миры в столкновении». По его мнению, библейский рассказ сохранил воспоминание о космической катастрофе – изменении порядка обращения Земли вокруг Солнца. Катастрофа привела к сбою хронологии. Великовский, подобно русскому революционеру-народнику Николаю Морозову и создателю «новой хронологии», математику Анатолию Фоменко, предлагает альтернативную историю, в которой Рамзес II живет в одно время с Карлом Великим, а то и с Людовиком XIV.

Гаваон сыграл большую роль в истории. Его святилище было одним из важнейших в стране. Здесь молился и просил мудрости царь Соломон. В Гаваоне стояла Скиния, здесь приносили жертвы, и первый царь Израиля – Саул – был из гаваонцев.

Завоевания бывают разные. Можно найти и освоить безлюдный край, нетронутую целину – это завоевание трудом. Можно завоевать с оружием в руках, что случалось чаще. В древности бранная доблесть ценилась выше трудовой, а заморское благородное происхождение – выше местного, коренного. Поэтому повсюду возникли мифы о завоевании благородными воинами, явившимися издалека. Историки называют это foundation myth – миф об основании государства. Поэтому римляне предпочли рассказ об Энее, троянском царевиче, русские – о скандинавах-россах, японцы – о первом императоре – внуке богини солнца Аматэрасу, а древние палестинцы – о пришедших из Египта воинах Иисуса Навина. И во всех этих случаях завоеватели смешались с местным населением, да так, что через несколько сотен лет все жители страны считали себя их потомками.

Ужасные рассказы о массовой резне ханаанского населения при вторжении двенадцати колен были сочинены много позднее, в ходе неудачной реставрации, под влиянием идеологии расовой и религиозной чистоты, возникшей в Вавилоне. Внимательное чтение Библии, в частности сопоставление Книги Иисуса Навина и Книги Судей, показывает, что большинство местного населения Палестинского нагорья уцелело, осталось на своей земле и со временем слилось с пришельцами. В результате ассимиляции возникла конфедерация племен Израиля и Иуды. Ассимиляция была двусторонней: новый народ поклонялся Богу Израиля в святых местах Ханаана, а лучшие мотивы старой языческой литургии вошли в Библию.

Терпимость и ассимиляция – таков был народный подход к «национальному вопросу» во дни Судей. Чтобы понять это, поезжайте в праздник Пятидесятницы, Шевуот, в дни уборки урожая, в одно из самых идиллических мест Иудеи – долину Бейт-Сахура. У евреев есть обычай поминать в этот праздник, наступающий через семижды семь дней после Пасхи, царя Давида, и мы всегда отправлялись на Шевуот в эти края. За Вифлеемом дорога круто спускается в христианский городок Бейт-Сахур, с его роскошными виллами и садами, богатый пригород Вифлеема. Вдоль дороги, прямо за городком, – маленькие поля. Местные крестьяне сеют хлеб на своих небольших участках. Летом жнецы с серпами выходят в поле, их жены вяжут снопы. В Шевуот легко найти еще не убранные колосья. Мы перелезаем через каменную межу и оказываемся в поле желтой пшеницы, запыленной ветрами из Иудейской пустыни, поле, не похожем на пшеничные просторы России или Америки. Трактору тут не проехать, все надо делать вручную, что позволяет сохранить ощущение стародавней идиллии. Хлеб, елей и вино – три кита, на которых покоится Святая земля.

Поля за Бейт-Сахуром связаны с библейским персонажем, с моавитянкой Руфью (Рут). Руфь вышла замуж за вифлеемца у себя в Моаве. Ее муж умер, и она пришла со свекровью в эти места. Когда наступила пора уборки хлеба, Руфь отправилась в поле собирать колоски за жнецами богатого сродника Боаза (Вооза). Он приютил ее и женился на ней. (Еврейские легенды добавляют, что Боаз немедленно умер, зачав сына, а Руфь прожила еще 200 лет и застала своего правнука, царя Соломона.) История Руфи показывает, что национальные проблемы решались межплеменными браками. Так, брак Руфи и Боаза стал заключительной главой книги завоеваний Иисуса Навина.

«День поссорит – ночь помирит», – говорит русская пословица о сакральном таинстве, способном соединить двух людей. Можно сказать, что соитие иногда единственный выход из тупика в отношениях между людьми – и между народами. Джордж Майке, несколько подзабытый автор бестселлера «Как быть иностранцем», посетил несчастный Кипр в 1950-х годах, задолго до раздела и гражданской войны, и увидел источник его бед в излишней добродетели дев и жен. Там, где люди слишком серьезно относятся к девичьей невинности, мужчины неизбежно затевают войны, писал этот остроумный венгр. Преклонение перед невинностью и честью характеризует статические, застывшие общества; и наоборот, половая свобода отличает общества в состоянии динамического развития и революции. Рыцари Средневековья преклонялись перед невинностью и ценили честь превыше всего, но Возрождение с его Бокаччио и Рабле увлеклось плотской любовью, как «дети цветов» в шестидесятые годы прошлого века. Пуританизм и застой против секса. Тому свидетели библейский Эзра (Ездра), королева Виктория, Сталин и современная Америка (если бы не было СПИДа, они бы его придумали). Революция и динамика – за секс, и тому свидетели Руфь из Моава, Александра Коллонтай и Америка 1960-х годов.

Точнее всех выразил это Джеймс Джойс в «Поминках по Финнегану» каламбуром: «And the world is maid free». Освободить мир – значит избавить его от девственниц. Не случайно в Южной Африке в самый темный период ее истории секс между белыми и черными был запрещен законом. Не случайно пьеса «Палестинка» современного израильского драматурга Иегошуа Соболя, намекающая на возможность полового сожительства между евреем и палестинкой, вызвала бурю. В странах, где любовь между представителями разных общин была возможной, история складывалась менее драматично. Например, на Таити, где люди с примесью полинезийской крови просто называют себя таитянами. В Новой Зеландии, где практически не осталось чистокровных маори. В Бразилии, где возникло смешанное общество. Англичане утратили свои владения в Африке и Индии именно потому, что не смешивались с местным населением, в отличие от португальцев Мозамбика и Бразилии. (Впрочем, Вилли Далримпл рассказывает в «Белых моголах», что первые колонизаторы еще как смешивались и только прибытие англичанок положило конец этой лафе.)

В современном Израиле крайне мало браков между евреями и палестинками, мало даже случаев изнасилования палестинских женщин. Казалось бы, грешно жаловаться, но, видимо, члены одной общины сомневаются в принадлежности другой к роду человеческому. Только русские, воспитанные в интернациональном духе, одинаково легко вступают в браки и с палестинцами, и с евреями. Как и на Кипре, немалую роль в сексизоляции играет религия. В Израиле не приняты гражданские браки, а еврейская религия запрещает смешанные брачные союзы.

В древней Палестине существовали кдешот («посвященные божеству»), жрицы, служившие на ложе любви Астарте, а не Маммону. В полнолуние месяца Ав деревенские девушки выходили в виноградники искать счастья и свободы, как славянки в Иванову ночь. Молодоженов не призывали к мечу в те годы любви и вина, от которых остались у нас самые древние мотивы Песни Песней. Талмуд связывает этот праздник с именем провидца Эдо, которому Агнон посвятил повесть «Эдо и эйнам». В наши дни этот чудный праздник возрожден, и самый веселый город Ближнего Востока, бесшабашный Тель-Авив, гуляет 15-го числа месяца Ава всю ночь напролет.