Текст книги "Метафизика власти и эволюция демократии"

В случае с легитимной властью подчинение обеспечивается общепринятой системой норм, реализация которых осуществляется в безличном контексте. В случае традиционной власти подчинение, скорее всего, осуществляется в виде согласия с указаниями вождя – старшего по чину, по званию или по родству. В случае с харизматической властью все возможности подчинения себе харизматический лидер обеспечивает силой своей энергии и убеждения[87]87
  Ibid. P. 328.


[Закрыть] Конечно, Вебер признает, что указанные им три вида власти являются, возможно, идеальными видами. В реальном исполнении в социальной среде каждая из них может обретать новые оттенки. Правовые основания власти предполагают согласие с большей частью их положений основной массы общества. Вебер писал, что «…каждый свод законов по существу своему состоит из системы достаточно абстрактных правил, которые устанавливались всегда с определенными целями. Более того, применение закона выражается в конкретной реализации отдельных правил к конкретным общественным ситуациям. Административный процесс в рациональном преследовании интересов той или иной корпоративной группы обязательно сопровождается жесткими регуляциями, и эти регуляции становятся константой их поведения»[88]88
  ibid. P. 331.


[Закрыть]. Вебер говорит при этом об основных категориях рационально организованной правовой власти: постоянное исполнение официальных обязанностей в пределах систем и правил; четко выраженные сферы компетенции; четко выраженные обязанности исполнять функции, которые на самом деле являются выражением разделения труда в обществе, наделение носителя властных полномочий средствами соблюдения правовых функций, применение принуждения в каждом случае, когда исполнению этих функций оказывается сопротивление[89]89
  Ibid.


[Закрыть].

Безусловно, правила, руководящие поведением членов административной системы, чаще всего носят узкотехнический характер. Однако они должны быть непременно выражением рационального типа власти. Для Вебера было чрезвычайным условием, чтобы исполнители властных полномочий были отделены от владения средствами производства: «…в рациональном типе власти делом принципа является то, чтобы члены административных подразделений были полностью отделены от владения средствами производства или их управления. Чиновники, служащие, работники, находящиеся в составе административного персонала, не должны обладать иными, кроме обычных (non-human), средствами исполнения власти. Они обеспечены денежным содержанием и официальными инструкциями, по которым должны действовать. Конечно, существует значительная разница между собственностью отдельной организации, которую контролирует то или иное управленческое учреждение, и личной собственностью самого чиновника, которая может быть использована для его частных нужд»[90]90
  Ibid. P. 331.


[Закрыть]. Очень важным условием для лиц, участвующих в структурах власти, являлось то, чтобы они были свободны в личностном измерении, а в исполнении своих функций руководствовались только «правильными» и официальными обязанностями. Все носители власти должны выстраиваться в сложной иерархической структуре подчинения и соподчинения. Каждое из подразделений структуры власти должно обладать своей сферой компетенций, четко записанных правовым языком. Участие в исполнении власти отдельными лицами основано на контрактной основе. Их назначают, а не избирают[91]91
  Ibid. P. 333.


[Закрыть].

Важно отметить, что и в своей концепции власти, и форме ее осуществления Вебер фактически анализировал реальности капиталистического общества современной ему эпохи. Именно поэтому в этих условиях он делает упор не столько на политические маневры той или иной власти для самосохранения, сколько на процедуру исполнения властных полномочий, поведения носителей власти. Он понимал, что чрезвычайно сложные административные структуры управления несут с собой опасность бюрократизации, формализации управленческих процессов, которые часто могут преступать рациональные потребности и основания. Решение этой проблемы он так и не обозначил, ограничившись общим замечанием о том, что чрезмерная бюрократизация должна умело сдерживаться разумными решениями на вершине пирамиды власти.

Одновременно Вебер понимал, что четкость управленческой организации является чрезвычайно важным условием обеспечения и четкости формирования и функционирования производственных процессов и социальных взаимосвязей и отношений в обществе. Он писал: «…опыт показывает в достаточной степени универсальности, что чисто бюрократический тип административной организации, а именно монократическая разновидность бюрократизации с чисто технической точки зрения является способной обеспечить наивысший уровень эффективности и именно поэтому является одним из самых рациональных способов осуществления императивного контроля над людьми. Она превосходит любую другую форму (власти. – И. А.) в точности, стабильности, жестком соблюдении дисциплины и надежности. К тому же она обеспечивает и высокий уровень отчетности, который могут использовать руководители организаций для дальнейшего развития своих функций. Наконец, она обладает превосходством в интенсивной эффективности в масштабах своих операций, дает возможность эффективно решать все административные задачи»[92]92
  Ibid. P. 337.


[Закрыть].

Говоря о вездесущности бюрократической организации, Вебер жестко высказывался за право предпринимателя, занятого производством конкретного материального продукта, уклоняться хотя бы от части административных функций. «Капиталистический предприниматель в нашем обществе является единственным типом, которому надо бы обладать, по крайней мере, относительно небольшой долей иммунитета от подчинения контролю рационально-бюрократического механизма. Все остальные члены общества должны быть организованы в крупномасштабные корпоративные группы, которые, естественно, поддаются административному контролю»[93]93
  ibid. P. 341.


[Закрыть].

Из всех упомянутых типов власти Вебер отдавал предпочтение харизматической власти. Сила харизматической власти заключается в способности вызывать подчинение своим намерениям и действиям основную массу людей. Веберу казалось, что харизматическая власть – хорошая альтернатива несколько скучной, слишком формализованной системе бюрократического исполнения власти. Он говорил о харизматической легитимности (в смысле ее приятия большинством общества) как наиболее демократической форме исполнения власти. Когда харизматическая личность становится законно избранным лидером, общество может провести значительные реформы ввиду того, что харизматический лидер способен вызвать подчинение силой своего влияния и убеждения. У харизматической личности наиболее эффективным средством осуществления власти является плебисцит. Это отдельные партии могут добиваться просто формального большинства, но харизматическая власть объявляет себя действующей в целях основной массы населения, и ее действия становятся общепринятыми до тех пор, пока не приносят успеха. К сожалению, Вебер говорит о том, что иногда харизматическая власть (при этом он вспоминает пример Наполеона Бонапарта и более позднюю диктатуру его племянника Луи Наполеона Бонапарта) проводит плебисциты только тогда, когда уже получит полную власть – именно тогда складывается ситуация, при которой харизматическая власть превращалась в неограниченную диктатуру, что несло угрозу общественному порядку.

Развязка длительной диктатуры всегда оборачивается для общества негативными и долгосрочными трагическими последствиями. Харизматическая личность формирует эмоциональные настроения общества, которые плохо потом поддаются контролю, и только в условиях демократии (об этом будет сказано ниже) можно контролировать и эти эмоциональные взрывы, и поведение харизматических личностей. Именно в условиях демократии можно обеспечить избрание после победы на выборах харизматических лидеров на высшие должности хорошо подготовленных и компетентных чиновников. Вебер признавал, что, к сожалению, очень сложные задачи, требующие напряжения всего общества, редко решаются сложной демократической процедурой. Чаще всего авторитарная харизматическая личность может сформировать в обществе достаточно решимости для их реализации. Однако проблемой харизматической личности является то, что она, как правило, верует в свою исключительность и остается у власти даже тогда, когда ее функции сокращены, а возможность влиять на общество ослаблена. Тогда созданные ею административные цепочки власти медленно, но неуклонно превращаются в репрессивные, заставляющие общество исполнять пожелания харизмата вопреки своим целям и интересам.

Полная картина власти в современном обществе была гораздо позже, достаточно всесторонне разработанная выдающимся французским мыслителем Бертраном де Жувенелем. В среде буржуазных исследователей ему принадлежит наиболее глубокое понимание метафизики власти, способа ее происхождения, исторической динамики, подъема и ослабления в зависимости от конкретных исторических обстоятельств. Центральной способностью власти, как наиболее важной для выживания общества, является обеспечение повиновения. Само повиновение, по мнению Жувенеля, состояло в огромной степени из веры долга и доверия[94]94
  Бертран де Жувенель. Власть. Естественная история ее возрастания. М., 2010. С. 52.


[Закрыть].

Центральной мыслью Жувенеля является тезис о том, что власть в принципе может быть основана исключительно силой и поддержана привычкой. Она имеет тенденцию к расширению и интенсификации своих функций, т. е. возрастание власти – важнейшая составляющая черта ее динамики, однако, для того чтобы вновь нарождающиеся функции расширяющейся власти были приняты обществом, в нем должно существовать определенное доверие к институтам власти. Принуждение на основании доверия и рациональности новых директив власти – вот главная особенность эволюции власти в современном Жувенелю обществе: «В современном обществе власть осуществляется мощным разветвленным государственным аппаратом, включающим в себя комплекс материальных и моральных рычагов, направляющих действие индивидов, социальных групп и обеспечивающих их существование и возможность реализации жизненных целей. Власти функционируют в зависимости от социальных нужд, которые включают не только требования развития, но и болезни общества. Именно существующий аппарат власти является условием полноценной жизни общества. Центральным воздействием на общество аппарата власти является сила. Сила власти – это лишь мобилизованный и централизованный квантум общественных сил. Власть может развиваться только в обществе и обеспечивать его условия выживания, цели и задачи существования[95]95
  Там же. С. 148.


[Закрыть]. Естественно, на власть оказывает воздействие огромное количество импульсов, очаги которых находятся в разных точках общества. Они постоянно борются между собой, находятся в противоречивом состоянии. Их проявление и развитие заставляет постоянно эволюционировать и саму власть. Власть имеет собственную автономную динамику и очень часто самореализуется, отказываясь от существующих правовых и нравственных норм. «Неправда, что власть исчезает, когда отрекается от источника права, из которого вышла, и когда действует в противоречии с функцией, для которой предназначена, она продолжает повелевать и ей продолжают повиноваться, а это и есть необходимое условие для того, чтобы власть существовала: и условие достаточное»[96]96
  Там же.


[Закрыть].

Утверждая автономию власти, Жувенель говорил о ее самостоятельном целеполагании, даже когда правовых условий в обществе уже не будет: «…и ее сущность (власти. – И. А.) вовсе не состояла в ее правовом деле или правовой цели; власть способна существовать как чистое повелевание, и чтобы постичь ее субстанциальную реальность, надо теперь рассмотреть именно то, без чего не бывает власти, – это саму сущность, которая и есть повелевание»[97]97
  Там же. С. 149


[Закрыть]. Жувенель полагал рассмотреть власть «в ее чистом существовании», «саму по себе»: «…чистая власть состоит в повелевании, которое существует само по себе»[98]98
  Там же. С. 150.


[Закрыть]. Сама организация общества вызывает сложную динамику, требующую упорядочения, направления стихии в нужное русло, и это становится условием выживания общества. Власть, таким образом, есть повелевание нескольких индивидов остальной частью общества. Жувенель полагал такое возможным хотя бы потому, что все повелевать всеми сразу не могут – кому-то нужно это доверить, и в общественной среде обязательно появятся индивиды, наделенные «инстинктивной страстью господства». Она, безусловно, находит свое выражение в определенных действиях и распознается другими индивидами, которые, реагируя на стимулы господства со стороны отдельных индивидов, дают общее согласие на общие действия, в основе которых лежит разумное согласие на дисциплину. Жувенель говорит, что это согласие невозможно без того, чтобы инстинктивная страсть господства проявлялась в наиболее одаренных и приспособленных, обладающих ею индивидов. «Власть в принципе не есть проявление или выражение нации, – писал Жувенель, имея в виду не всеобщность властных принципов, – масса людей и не может быть ее носителем. Поскольку нация рождается лишь в результате долгого существования отдельных элементов под одной и той же властью, последняя обладает неоспоримым первородством»[99]99
  Там же. С. 150–151.


[Закрыть].

Тезис о первородстве власти, сформулированный Жувенелем, является интересным, хотя и спорным, однако несомненно, что во всех зафиксированных в истории самоорганизующихся обществах на самых ранних этапах его существования были индивиды, склонные осуществлять свои властные полномочия, а возможности их осуществления уже обеспечивались ими в конкретном обществе. Жувенель полагает, что эта очевидная взаимосвязь между властью и обществом была затемнена в XIX в. исследованием проблем национальности. Нация сформировалась в единый организм, представленный многочисленными группами взаимодействующих и борющихся людей, которые представляли собой постепенно организующуюся массу под влиянием лиц, обладающих страстью к исполнению власти и умеющих реализовать эту страсть. Он также говорит о том, что даже грабители и завоеватели в период становления европейских наций в I тысячелетии вроде Хлодвига или Вильгельма Нормандского сформировали определенное единство благодаря своим харизматическим способностям вызывать подчинение. На этой основе родилось коллективное сознание, из которого потом рождались признаки национального единства.

В переходе из малых человеческих объединений в более сложные структуры решающую роль играл, безусловно, инстинкт не объединения, а господства. «Все большие целостности обязаны своим существованием инстинкту господства»[100]100
  Там же. С. 152–153.


[Закрыть]. Инстинкт господства проявлялся не обществом в целом, а отдельными, наиболее ориентированными им индивидами, которые могли задать обществу направление и цель его деятельности. В ходе образования больших человеческих объединений господствовала сила: «…принцип формирования обширных образований только один – завоевание. Иногда это дело одного из элементарных обществ в целостности, но часто дело воинственной дружины, пришедшей издалека. В первом случае одна гражданская община повелевает многими общинами, во втором – маленький народ повелевает многими народами»[101]101
  Там же. С. 154.


[Закрыть].

Жувенель говорил, что именно эти властные функции, исповедуемые отдельными индивидами и навязанные обществу, объясняют социально-историческую динамику превращения разрозненных групп людей в более обширные человеческие объединения, которые в свое время привели и к образованию государств. Он пишет, что государство возникает в сущности благодаря успехам «разбойничьей шайки», которая ставит себя выше отдельных маленьких обществ, а самоорганизованное общество настолько братское и справедливое, насколько это требуется, представляет перед лицом убежденных и покорных поведение чистой власти.

Первоначально власть приобретается отдельными индивидами и группами только силой, и в этих условиях, по убеждению Жувенеля, не имеет нужды ссылаться на какую-либо законность. Ведь обычно в таких случаях она не преследует никакой справедливой цели, ее единственная забота – подчинить себе новые группы людей ради своей пользы. Власть питается населением, над которым она господствует. Именно отсюда следует вывод о том, что «чистой власти» как таковой не бывает, она всегда имеет определенную цель – добыча собственности и влияния, развивает способности к эксплуатации, чтобы увеличить и саму эту собственность, и влияние. Правда, социальная динамика внедрения власти имеет одну чрезвычайно важную особенность: по мере ее распространения и усиления масштабы воздействия расширяются, а сила слабеет. Люди (на определенном этапе они становятся гражданами) страдают от бремени налогов и других форм социально-политического притеснения, и рано или поздно одна система власти обрушивается, на ее месте появляется другая: «С какой бы осмотрительностью ни осуществлялось господство, оно имеет свой риск. Господствующая группа со временем редеет, ее силы исчерпываются настолько, что в конце концов она становится неспособной сопротивляться силам чужеземцев. Что тогда остается как не черпать свою силу в массе подвластных?»[102]102
  Там же. С. 154.


[Закрыть] В этой все увеличивающейся силе влияния на подвластных власть слабеет еще больше, и поэтому история зафиксировала смены одной формы власти другой, которые в значительной степени повторяют принципы управления предыдущей, но и развивают новые. Демократия – высшая форма государственной власти, которая основывается на согласии большинства общества на те или иные принципы управления, на ту или иную систему целеполагания.

Однако Жувенель не без основания считает, что и монархическая власть тоже могла существовать на определенном уровне согласия людей. Да, общая воля не выдвигала на руководящие должности монарха, властные группы развивали способность наследственной передачи власти, которая навязывалась обществу, но король не мог бы удержаться у власти, если бы подавляющая часть его действий и устремлений не отвечала интересам основной части общества. Когда такое случалось, всегда происходили длительные гражданские конфликты и войны, головы одних королей летели, на место этих королей выдвигались другие, и все продолжалось как прежде. Однако в ходе этой динамики, по словам Жувенеля, власть сама преобразует себя под влиянием исторических обстоятельств: «… власть ведет себя практически так, как будто ее базовая эгоистическая природа сменилась природой приобретенной, социальной. Впрочем, власть обнаруживает способности к колебанию: то совпадает со своей асимптотой и представляется вполне социальной, то возвращается обратно к своему происхождению и оказывается эгоистической»[103]103
  Там же. С. 156.


[Закрыть]. Историческая природа и характер самореализации власти, увиденные Жувенелем, имеют огромное познавательное значение, так как во многом объясняют историческую конечность любой формы власти и уж, безусловно, нахождение тех или иных харизматических личностей у ее кормила и саму необходимость регулярной смены не только личностей, но и систем власти и чередования более гибкого (сегодня можно назвать демократического) и менее гибкого (сегодня выражается как автократический) принципов власти.

Основная масса людей воспринимает власть как неизбежную, данную свыше, однако сами структуры власти и ее носители проводят постоянную напряженную работу по адаптации, все большему расширению своих возможностей для обеспечения методологии повелевания: «…власть полагается как чистая сила и чистая эксплуатация, с необходимостью стремящаяся договориться с подданными и приспособиться к их нуждам и чаяниям, воодушевленная одним чистым эгоизмом и принимающая саму себя в качестве цели, она бы вследствие фатального процесса пришла к тому, чтобы покровительствовать коллективным интересам и следовать социальным целям. Продолжая существовать, она должна социализироваться, чтобы продолжать существовать»[104]104
  Там же. С. 163.


[Закрыть]. Это очень важный тезис Жувенеля, так как он предполагает, что в метафизике власти существует устойчивая компонента необходимости реалистически воспринимать социальную среду, в которой она осуществляет свои функции, учитывать все особенности ее проявления, жизненные цели, интересы и приспосабливаться к ним, ибо, только выполняя эти жизненные цели и интересы, обеспечивая жизнедеятельность и продолжительность существования той или иной человеческой организации, власть может осуществить самою себя.

Можно понять, что на всех этапах этой эволюции в метафизике власти фактор повелевания является главным выражением ее способности самоутверждаться, самообновляться и достигать своих целей: «Необходимость повелевания остается, просто из дворца изгоняются его обитатели, и их место занимают представители нации. Вновь прибывшие найдут в завоеванном городе память господства традиции, образы и средства господства»[105]105
  Там же. С. 164.


[Закрыть]. Интересно, что, по сути, динамику власти Жувенель определяет как движение от авторитаризма к демократизму, ко все большей открытости. В ходе этого одни группы носителей власти сменяются другими, а история европейского развития последних 200 лет говорит о том, что власть при этом неизменно совершенствовала инструментарий повелевания. Жувенель говорит о том, что «в структуре реальной власти две природы с необходимостью взаимосвязаны. Каким бы образом и в каком бы духе ни была установлена власть, она не ангел и не зверь, но смешение, в котором, как и в человеке, соединяются две противоположные природы»[106]106
  Там же. с. 165.


[Закрыть]. Мощная деспотическая власть, использующая принцип повелевания в своих максимальных проявлениях, может добиться выдающихся успехов, но не столько в созидательном труде, сколько в завоевании, покорении, подчинении и эксплуатации. Консенсус большинства, как это уже продемонстрировано историей, необходим для решения созидательных задач. Поэтому, хотя монархический принцип власти Жувенель подверг общественной критике, он признает, что целый ряд неограниченного властолюбия отдельных исторических лиц и привел к расцвету культуры и искусства благодаря безоглядным тратам, которые дали возможность человечеству восхищаться Ян ван Эйком, Микеланджело, да Винчи, Сикстинской капеллой и Версалем.

Монархическая власть обладала уникальным качеством – расточительством владык, что в итоге составило, как полагает Жувенель, драгоценнейшее достояние человечества. Однако этого мало для того, чтобы власть пользовалась массовым консенсусом. Индивиду необходимо признание как своих заслуг, так и ориентации на разумный созидательный труд, на жизнеутверждающие ценности. Монархии удавалось достичь больших успехов, когда ее представители объединяли народ вокруг каких-то определенных целей. Тогда подвластная масса становится как бы распространителем одного общего «Я», что доставляет ощущение неограниченных возможностей самой нации. Это случается, когда эгоизм отельных носителей власти распространяется во всем народе и происходит отождествление монарха со своим народом. Однако рано или поздно монархия, распространяя на народ личные чувства и устремления правителей, теряет свой ресурс воздействия, исторически устаревает, тем самым определяет и изменения, и отношения управляемых масс и затрудняет реализацию своих целей.

Именно этим Жувенель объясняет возникновение демократических форм власти, когда на высшие должностные функции определялись лица путем волеизъявления большинства населения (об этом будет сказано ниже), однако демократия способствует переходу власти к функционерам и бюрократам – эта динамика обезличивает власть, и каждый новый правитель должен по-новому доказывать свои претензии на исполнение власти как правила. В течение 200-летней истории существования демократической системы власти мало кто из правителей осуществил объявленные цели, и поэтому уход правителя из власти воспринимается как позитивное явление, а время пребывания их у власти все больше сокращается. В итоге личности правителей заменяются безличной силой и властью государства. Такую динамику власти Жувенель считает свойственной для стран западной Европы: «…история Запада после разделения континента на королевства являет нам почти непрерывный процесс возрастания государства. Не видеть этого не могут лишь те, кто держится достаточно примитивно схематичного понятия о форме власти – монарха рисуют себе фантастическим господином, чьим требованиям не было предела; на смену абсолютизму приходит представительный строй, когда король ограничен в средствах, и, наконец, устанавливается демократия, при которой общее согласие лишь по своему произволу обеспечивает всем необходимым покорную ему власть»[107]107
  Там же. С. 170.


[Закрыть]. Государство становится общественной структурой осуществления власти. Оно устойчиво, переживает личности и исторические эпохи, всемогущественно и постоянно стремится к усилению своих полномочий и функций. Численность армии, бремя налогов, количество чиновников возрастают, одновременно с этим закладываются и условия дегенерации конкретной формы власти, рано или поздно одна форма сменяет другую, однако государство продолжает оставаться основной сферой, где происходит и концептуализация власти, и ее легитимизация, и осуществление ею своих основных функций принуждения, повелевания, направления движения общества к конкретным целям.

Жувенель высказывает интересную мысль о том, что всякое продвижение власти служит войне, а всякая война служит продвижению власти. Данная мысль, на наш взгляд, верна только в том случае, когда рано или поздно власть вступит в кризис самоосознания и самообеспечения и прибегнет к предельным силовым методам повелевания. Следовательно, это вызовет протест, который закончится сменой власти. Данный тезис о стремлении власти к войне можно признать, если войной считать не только внешнюю агрессию к другим государствам и нациям, но и конфликты внутри общества, которые носят групповой и классовый характер. В ходе крупных социальных катаклизмов, совершающихся как в агрессии вовне, так и в неспособности власти регулировать новую расстановку сил внутри, состоит главный двигательный механизм эволюции самой власти и ее совершенствования.

Реальная эволюция власти от монархо-демократических автократических форм в демократические, по убеждению Жувенеля, отнюдь не способствует всеобщему равенству, освобождению индивида и реализации программ человека. Государство для совершения функций власти всегда и неизменно нуждается в сложной иерархической структуре подчинения и соподчинения. Оно способно осуществить свои функции повелевания, только если общество предстает перед властью как разнородность действий социальных и политических сил, используя, манипулируя союзами и борьбой внутри этих сил. «Уравнительный характер вопреки общераспространенному мнению, – отнюдь не свойство, которое власть приобретает, когда становится демократической. Она уравнивает постольку, поскольку она есть государство, по той самой причине, что она есть государство. Ей нет нужды включать уравнивание в свою программу – оно входит в ее предназначение. Стараясь завладеть средствами, которыми располагает сообщество, власть также естественно разрушает социальные структуры, как медведь в поисках меда ломает рамки в улье»[108]108
  Там же. С. 184–185.


[Закрыть].

Центральной власти, по мнению Жувенеля, свойственно поощрять равенство при сохранении властной вертикали. Равенство вызывает однообразие, и более-менее однообразная масса действующих индивидов гораздо легче внушаема и управляема, в таких условиях ее функции осуществляются более полновесно. Главная задача власти в условиях современного капиталистического общества – организовать людскую массу в мощную рабочую силу, действующую во множестве направлений и измерений с тем, чтобы основная масса общества исполняла двоякую функцию: как производителей, так и потребителей, ибо в условиях капитализма эпохи потребления зависимость успехов капиталистического производства, реализация его объемов и номенклатуры полностью поставлена в зависимость от способности работающего населения приобретать производимую продукцию.

Взаимозависимость между производством и потреблением обеспечивает и определенное благополучие общества, а благополучие дает власти новую легитимизацию. В ходе капиталистического развития в XX в. благополучие имело свои взлеты и падения. Как правило, у ведущих капиталистических держав это зависело от степени их участия в наиболее разрушительных мировых войнах XX в. то ли на стороне победителей, то ли побежденных. Государства-победители могли обеспечить рост благосостояния своих подданных, а в связи с этим и легитимизацию власти. Именно благополучное существование США, полученное от профицита в ходе Первой и Второй мировых войн, вывело его на первый план как государства, способного влиять на ход социально-экономического и финансового развития своими огромными ресурсами и на этой основе диктовать миру правила поведения, которые вроде бы и отвечают потребностям человечества на данном этапе, а на самом деле довольно ловко преследуют национальные цели американского истеблишмента.

Жувенель убежден в том, что власть представляет общественную необходимость и, безусловно, является главным условием выживания общества. Правда, он говорит, что по мере расширения власти всегда в среде повелеваемых возникает ощущение необходимости ее ограничения. По ходу реализации власти и усиления ее престижности в обществе появляется все больше людей, которые хотели бы участвовать в осуществлении власти, и это стремление к обладанию властью создает в Европе и в других странах, развивающихся по западному пути развития, массовое движение за открытую представительную власть, жестко регламентированную правом.

Жувенель пишет: «Из-за невиданного прежде сосредоточения функций в руках власти участвовать в ее осуществлении желали больше, чем когда-либо, милости ее становились более осязательными, заблуждения более пагубными, наказания более страшными»[109]109
  Там же. с. 220.


[Закрыть]. Устойчивости власти способствовало то, что, как в свое время отмечал еще и Цицерон, «…над властью во все времена стоит Право, распространяющееся на всех людей во всех землях и не подчиненное воли Сената или народа»[110]110
  Тамже. С. 381.


[Закрыть]. Конечно, это право носило во все времена классового общества классовый характер, а в эпоху кризиса в Англии Гоббс даже решился утверждать, что государство есть источник права. Однако само право тоже проходило достаточно мощную эволюцию от легитимизации права личности монарха, правившего волею Божию до провозглашения принципа суверенитета нации, когда правовое обеспечение власти было поставлено в жесткую зависимость от воли массы населения.

Жувенель говорит о том, что понадобилось много веков, чтобы власть эволюционировала в государственные структуры, основывающиеся на общественном собрании. Осознание того, что рано или поздно всякое массовое проявление нуждается в упорядочивающих правовых функциях, приходило вместе с демонстрацией монархической и авторитарной властью своих некомпетентностей к эпохе кризиса. Власть – феномен, абсолютно необходимый для всякого общественного объединения, и исторический процесс действует неумолимо и жестко: уничтожая одну структуру власти путем ее исторического ослабления, заменяет ее другой. «Собрание, которое нельзя ни образумить, ни обуздать, из всех властей является самой слепой в своих действиях, самой непредсказуемой в их результатах даже для самих членов общества. Оно кидается в крайности, которые, казалось бы, исключены. Непомерно кипучая и чересчур разносторонняя деятельность; лавина законов; желание угодить наиболее эмоциональной части народа, отдавая ее порыву или даже утверждая его; досада от явного сопротивления или от заподозренного осуждения и полное неприятие мнения нации и упорство в заблуждении; кастовый дух, дающий силу лишь для узурпации; непременно то безрассудная смелость, то нерешительность, то насилие, то слабость, то благоволие к кому-то одному, то недоверие ко всем, подверженность чисто физическим чувствам восторга и страха, отсутствие всякой моральной ответственности, уверенности в том, что за счет многочисленности законодателей удается избежать позора от трусости или опасности чрезмерной власти, – таковы пороки собраний, неограниченных рамками, которых они не могли бы преодолеть»[111]111
  Там же. С. 390.


[Закрыть].