Текст книги "Мой брат, мой враг"

Глава 5

Марина, выслушав Бильбао, встала с кресла, поправила штору на окне, словно опасаясь, что их кто-то увидит.

– Сережа, я знала, что рано или поздно, но с Благим ты все равно захочешь встретиться. Знала! Не предполагала, правда, что все вот так обернется… Я не трусиха, Сережа. В разных переделках бывала и головы не теряла. Но вот кого в жизни боюсь – это Благого. У него дьявольская аура, к нему баб как магнитом тянет. Сочетание грубой силы животного и относительного интеллекта. Сексапильный, гад!

– Ты хорошо его знаешь?

– Приходилось встречаться в компаниях, – уклончиво ответила она. – Он без приглашения может прийти, и попробуй что скажи… Короче, Сережа: я бы очень не хотела, чтоб ты с ним встречался, но адрес его ты смог бы добыть и без меня, так?

– Это отнимет больше времени, а мне время дорого.

– Я понимаю. Я знаю только дом и подъезд, в котором он живет. Ни квартиры, ни даже фамилии…

– Мне достаточно и этого.

Она написала на листке адрес.

– Чем еще могу помочь?

– С некоторых пор к своим проблемам не подпускаю никого.

– Сережа, они твои координаты знают и могут нагрянуть каждую минуту. Я часто на гастролях, квартира свободна. Возьми ключи. Не отказывайся, возьми хотя бы из вежливости. Не пригодятся – и хорошо. Но всякое ведь может быть… Ты не спал ночь, да? Можешь не отвечать, я все понимаю. Так вот, я сейчас убегаю по своим делам, а ты падай на кушетку. Захочешь уйти – меня не жди, я могу сегодня и не вернуться.

Бильбао спал часа четыре, хотя сном это назвать было трудно. И все же когда он встал, то почувствовал, что голова стала соображать лучше. Взглянул на адрес, оставленный Мариной. Ехать предстояло далеко. Он понимал, что Наташу Благой, конечно же, держит не на своей квартире, но сам-то должен в ней появляться!

Дом был обычный, панельный, в четырнадцать этажей. У нужного подъезда сидел мужчина в темных очках и с бутылкой пива. Очки были круглые, немодные – такие надевают слепцы.

Бильбао отправился к скамейкам на детской площадке, сел на одну из них, открыл свежую газету.

Слепец допил пиво, швырнул бутылку точно в мусорный ящик, стоявший метрах в четырех от него, потянулся, взглянул на часы.

Кого-то он напоминал Бильбао. Сергей попробовал вспомнить лица из окружения Благого, виденные за городом, во время представления Захара. Нет, этого среди них не было.

В газетах не встретилось ничего интересного. Сергей добросовестно перечитал все, на это ушло часа три. Он хотел уже было подняться и пройти на шумную улицу, где видел вывеску блинной, но тут дверь подъезда открылась, вышли три человека, среди которых был и Благой. Он что-то сказал очкарику, тот подхватился со скамейки, поспешил в сторону продуктового магазина. Уже вдогонку ему один из троицы крикнул:

– Пугач, и сигарет захвати!

Бильбао посмотрел в спину удаляющегося очкарика. Ничего удивительного в том, что он не узнал его сразу. Пугачев, холеный, высокомерный, властный Пугачев, гроза южного городка, убийца Коленьки, стал мальчиком на побегушках, тем, кто стоит «на атасе». Как же он оказался здесь и в такой роли?

– Клянусь тебе, я буду говорить все! Я все скажу, клянусь!..

Бильбао повезло: троица, дождавшись, когда Пугач принесет им две бутылки водки и сигареты, села в машину, уехала, а слугу в черных очках оставила у подъезда. Очки, впрочем, он теперь снял, и даже издали Бильбао заметил фингал под левым глазом. Бывший хозяин рынка и любитель ресторанных посиделок с девочками походил на бродягу, ночующего на вокзалах. И походка его теперь была неуверенной, словно выпил он не пиво, а пол-литра водки без закуски.

Пугачев шел не оглядываясь. Миновал автобусную остановку, не повернул к метро, а свернул в арку старого дома. Бильбао решил не гадать, в какую именно квартиру идет сейчас Пугачев, догнал его у лифта и тоже шагнул в кабинку. Даже здесь Пугачев туповатым взглядом скользнул по Сергею и не узнал его.

– Тебе на какой этаж?

– А тебе?

Тот хмыкнул, не ответив, нажал на пятую кнопку, но, пока лифт поднимался, лицо его приняло осмысленное выражение, и, когда они вышли на нужную площадку, Пугачев вспомнил наконец соседа по кабинке. Щеки его стали серыми, губы обесцветились. Покорно, на полусогнутых, он прошел к нужной двери, не сразу попал ключом в замок, и Бильбао отметил: значит, в квартире никого нет. И опять почти сочувственно подумал о том, что крепко сдал этот недавний щеголь и красавец. Вряд ли сейчас он отважится стрелять и бежать.

Однако, лишь только переступив порог и оказавшись в узкой сумрачной прихожей, Бильбао схватил Пугачева за плечи и резко развернул его лицом к стене:

– Подними руки.

В наплечной кобуре лежал «макаров».

Теперь можно было оглядеться. Прихожая переходила в такую же крохотную комнату с мутным, грязным окном. Мебель здесь помнила еще царя Гороха, но была отнюдь не царской: старая, обтрепанная. На обоях расползлись жировые пятна.

– Показывай жилплощадь, – сказал Сергей, ткнув хозяина стволом под лопатку.

– Там кухня, – показал тот на следующую дверь.

– Пойдем, пойдем.

В раковине – грязные тарелки, крохи хлеба и тараканы на столе.

– Я эту квартиру снимаю, – словно в оправдание сказал Пугачев.

– Дверь направо – ванная?

– Да.

– Открывай.

Пугачев замотал головой:

– Нет, не убивай! Я буду говорить… Я скажу все!

– У вас в ванных принято убивать? – спросил Бильбао.

– Меня, меня убивали… топили… Отобрали всё до нитки… Квартиру даже… Брута повесили и заставили меня смотреть…

– Самому убивать легче?

Пугачев сделал вид, что не услышал вопроса. И Сергей задал следующий:

– А где Чума?

– Он здесь, я теперь под ним хожу.

– Неужели можно до такой степени сломаться?

– Когда нет выбора… – неуверенно сказал Пугачев.

– Значит, все скажешь?

Они проговорили довольно долго. Но нужной информации выявилось маловато. Дача у Благого – в подмосковной деревне, где не каждая электричка останавливается. На Благого там, кажется, работают все: и продавцы ларька, и пенсионерки, составляющие в большинстве своем жителей деревни, и даже бомжи, тусующиеся в пристанционном скверике.

– Он здесь вот так всех держит, – сжал кулак Пугачев.

Лукаш в своем люксе курил дорогую сигарету и сбивал пепел в серебряную пепельницу. На эту пепельницу он и смотрел, боясь встретиться глазами с Бильбао.

– Я понимаю, тебе нужны деньги… Поверь, я долг отдам, но мне же надо как следует раскрутиться.

– Дело не в деньгах. Они у меня есть.

Лукаш облегченно вздохнул:

– Все другие проблемы будут решены, обещаю. Выкладывай, с чем пришел.

– Меня в Москве долго не будет, а в больнице лежит Скрипка. Знаю, он тоже помогал тебе…

Лукаш закачал головой, сказал, даже не дослушав Бильбао до конца:

– Вопросов нет. Буду навещать.

– Может, спросишь хотя бы для начала, где он лечится? Ты ни разу не приходил к нему за это время.

Лукаш лишь чуть дернул плечами:

– Бывают дни, когда день год кормит. У меня сейчас такое время.

– А знаешь, какое время у Захара?

Лукаш промолчал.

– Ладно, освободишься – навести. А сейчас скажи, когда ты в последний раз видел Благого?

Лукаш был хорошим актером, и сейчас почти искреннее удивление отразилось на его лице.

– Ты о ком? Я такого не знаю.

– Знаешь, – уже жестко произнес Бильбао. – Ты его должник.

– А, ну да. – Лукаш поломал сигарету, сбивая с нее пепел. – Он мне больше знаком по фамилии… Он сам, между прочим, вышел на меня и предложил деньги. Правда, под большие проценты. Но я сначала отдам тебе, честное слово!

– Ты сначала отдашь ему, и чем быстрее, тем лучше.

– Но на сегодняшний день у меня нет такой суммы…

– Будет. Я удружу без процентов.

Лукаш встал, прошелся по номеру, раскурил новую сигарету.

– Не соображу, зачем тебе это нужно.

– У Благого Наташа. Он похитил ее. Мне надо узнать всё: как можно пробраться к нему на дачу, расположение комнат, когда он там бывает, кто жену охраняет… Всё, понимаешь? Я хорошо заплачу.

– Брось, – сказал Лукаш. – Ты столько для меня сделал, что я просто обязан… В общем, задание понял. Денег и вправду подкинь. И скажи, как на тебя выйти, когда задачку решу. Ты, я так понял, не дома живешь?

– Я сам на тебя выйду.

Ровно через четыре дня Бильбао позвонил Лукашу, и тот тут же попросил о встрече:

– Есть что рассказать! По телефону долго.

И опять они сидели в гостиничном номере.

Лукаш, кажется, был бледнее обычного, говорил глуховато, немного в нос.

С Благим он встретился, как и рассчитывал, на даче. Видел там Наташу. Она свободно ходит по комнатам, но из дома выйти не может. Окна дачи зарешечены, входная дверь железная – не надо никакой охраны. Хотя охрана все же есть: во флигеле, стоящем рядом с домом, постоянно находится кто-то из людей Благого.

– Он сам не знает, что мы с тобой знакомы, потому и расспросов, естественно, не устраивал. Наташе я тоже сразу дал знать, чтоб не признала меня, она, умница, всё поняла.

– Схему дома принес?

– Бери выше! Чертеж – вот он, я его заранее перед нашей встречей набросал. Но это еще не все. Во вторник, а это значит послезавтра, в восемь вечера Благой собирает братву у себя на московской квартире. В деревне в это время будет только Наташа и охранник. Во флигеле я тоже смог побывать: ждал там, пока Благой приедет. И знаю, что охранники безвылазно в нем не сидят, бродят по деревне, пиво пьют. А ключ от дома висит на обычном гвозде, представляешь? Кровать, стол, а над ним – ключ. Взять его ничего не стоит. Теперь: трасса проходит рядом с деревней, я могу найти человека с машиной, мы подъедем и будем ждать тебя и Наташу в условленном месте. Все очень просто, Бильбао! И еще. Так получилось, что меня на пару минут оставили с ней с глазу на глаз. Я ей шепнул, что во вторник, в восемь… В общем, она будет готова.

Лукаш вынул из кармана и положил перед Сергеем две золотые сережки в форме головы лося.

– Вот, передала. Чтоб не сомневался, значит.

– Сколько ехать до деревни?

– Минут сорок.

– С семи до половины восьмого жди меня у гостиницы. Если не приду – значит, планы переменились.

– Как это – переменились, Бильбао? Наташу надо спасать, и не знаю, будет ли лучший случай.

Бильбао кивнул, рассматривая чертеж, который положил перед ним Лукаш.

Все просто, все, оказывается, очень просто.

– Пса Благой не держит?

– Ты же застрелил его. Он хочет найти такого же, но пока – без собаки.

И в этом повезло.

Бывает же такое везение!

* * *

Во вторник в обед Бильбао встретился с Пугачевым.

А в три часа дня он от автотрассы прошел узким разбитым тротуаром к тихой, казавшейся брошенной деревне. В такую холодную, слякотную, как сегодня, погоду в огородах делать было нечего, и жители двух десятков деревянных домов сидели у окон и чаевничали. Это предложил Бильбао и постарался к кирпичному двухэтажному особняку подойти так, чтобы не попадаться никому на глаза.

Железная калитка была с запором, напоминающим затвор винтовки. Хорошо смазанная, она открылась легко, без скрипа. Дверь во флигель тоже оказалась незапертой. Внутри никого не было, ключ висел над столом, как и говорил Лукаш. Наверное, он был прав и в том, что охрана любит пиво: батарея пустых бутылок стояла в одном из углов этой небольшой комнаты.

Бильбао взял ключ, быстро проделал короткий путь к крыльцу дома и понял, что замок открывать не придется: дверь и без этого поддалась, впустила его в маленький полутемный коридор. Отсюда уходила вверх винтовая лестница, и кроме этого, если верить Лукашу, вправо вел проход в гостиную, кухню, бильярдную. Хозяин любезно показал Лукашу все комнаты, но принимал его на втором этаже. Там же сейчас была и Наташа.

Бильбао замер: легкие шаги послышались сверху. Знакомый грудной голос спросил:

– Володя, ты? Почему так рано? Что-то изменилось?

В несколько прыжков Бильбао преодолел лестницу, остановился возле Наташи. Та побледнела, лицо ее исказилось непонятной гримасой.

– Нет, – сказала она. – Нет. – И даже замотала головой. – Тебя же ждали позже.

Он не понял, о чем она говорит.

– Кто ждал? И кто такой Володя?

Наташа промолчала и смотрела испуганно мимо Бильбао, в небольшое приоткрытое окно, выходящее во двор, на флигель.

– Там никого нет, – сказал он и хотел было положить ей руку на плечо, чтоб успокоить, но она дернулась назад, отстраняясь:

– Не прикасайся ко мне! Я буду кричать!

– Кричать? – Бильбао растерялся, не соображая, что происходит, потом решил, что Наташу накачали наркотиками. – Подружка, приди в себя, это я.

– Не смей называть меня подружкой! Ты меня купил, но это не значит, что тебе дозволено все!

– Я? Купил?

Бильбао стало душно здесь до такой степени, что захотелось выйти на воздух.

– Конечно, купил. И постоянно подчеркиваешь это. «Если будешь себя хорошо вести»… А я согласилась, потому что у меня не было выхода. Мне некуда было податься.

– Ладно, поговорим обо всем этом в другом месте, – сказал Бильбао. – Идем домой, пока можно отсюда выйти без осложнений.

– Я не собираюсь отсюда никуда уходить, тем более с тобой.

Хлопнула металлическая калитка. Бильбао посмотрел в окно. Парень в камуфляже прошел во флигель, неся пакет с пивными бутылками.

– Он может зайти и сюда? – спросил Бильбао.

– Без разрешения Володи никто и порог переступить не посмеет.

– Володя – это кто, Благой? Который взял тебя в заложницы?

Наташа тряхнула волосами:

– Меня никто не брал. Мы вместе были в театре, и в прошлый раз, и в этот. Он предложил – я согласилась. Да, согласилась, согласилась! Отдала и ключ, и сережки… Я не хочу жить в клетке, даже в золотой! Жить и знать, что тебя купили.

– Я это уже слышал, – хрипло сказал Бильбао. – Значит, ты знала и то, что мне тут сегодня приготовили мышеловку?

Наташа пожала плечами:

– Не к тебе ведь в дом лезут – ты лезешь.

Бильбао оперся о перила, почувствовав ранее незнакомую слабость в ногах. В разных переделках приходилось ему бывать, но впервые он не знал, каким будет его следующий шаг.

– Наташа, мы странно говорим. Как чужие люди.

– Мы и есть чужие. Привез меня и бросил. Я что, игрушка, да? Только кукла, которой надо накупить платьиц и чепчиков? Вот Володя иной…

– Хватило недели знакомства, чтобы это понять? – усмехнувшись, спросил Бильбао.

– И часу хватило бы.

У дома остановилась машина, в окно ее не было видно, но по тому, как выскочил из флигеля охранник и поспешил к воротам, можно было догадаться, что приехал хозяин. И точно: через окно долетел его голос:

– Не открывай, тачку в другое место поставим, чтоб гостя не спугнуть.

– Что так рано приехал? – спросил охранник. – По принцессе соскучился?

– Не без этого, не без этого.

Благой показался в проеме окна с букетом темных роз в руке. Он остановился у крыльца, докуривая сигарету:

– И потом, надо получше к встрече гостя приготовиться. Слышали ведь, как его расписывают? Прямо Джеймс Бонд неуловимый. Ничего, мы заломаем.

Бильбао вынул пистолет, сразу же сказал побледневшей Наташе:

– Первым стрелять не буду. В доме есть запасной выход? Только быстро говори!

Но Благой уже выбросил окурок и поднимался к двери по бетонным ступенькам.

Оставалось одно: поспешить к двери, чтобы приставить ствол ко лбу хозяина в тот самый момент, когда он только переступит порог.

Благой опять, как и возле арены, где был пристрелен его пес, сохранил спокойствие, лишь мелкий пот выступил на его висках. Даже без команды он приподнял руки, глядя на Наташу.

– Володя, он ворвался сюда пятнадцать минут назад! Дверь была не закрыта. Охранник, наверное, опять отлучался за пивом.

– Я убью его, – ровным голосом сказал Благой и тут же поправился: – Если, конечно, буду иметь такую возможность. И я рад, что не ты меня предала, подружка.

– Она не любит, когда ее называют подружкой, – подсказал Бильбао.

– Это смотря кто называет.

– Наверное, – согласился Сергей. – Ладно, поднимайся, вручай даме цветы, и будем соображать, как выходить из этого положения.

Под прицелом пистолета Благой поднялся на второй этаж, положил цветы на стул, сказал:

– У меня нет оружия. Я им очень редко пользуюсь.

– У тебя есть на это снайперы, типа Чумы.

– Правильно. Если бы ты приехал не раньше, а во столько, во сколько тебя ждали, ты бы увидел старого знакомого.

– Простите, не знал. – Бильбао кинул взгляд на Наташу: – Пусть выйдет.

– Нет, – крикнула та. – Ты убьешь его! Я никуда не уйду, я останусь тут!

Благой, наверное, тоже подумал, что именно с этой целью нежданный гость хочет отослать подальше женщину, и кадык дернулся на короткой шее.

– А договориться никак нельзя, чтоб без крови? Начнешь стрелять – сам ведь отсюда не выберешься.

– Давай договариваться.

– Я выведу тебя отсюда. Идет? И после этого – мы не знаем друг друга. С Наташей – решай сам.

– Решать ей, – сказал Бильбао.

Благой посмотрел на женщину:

– Это не последняя переделка, в которую ты со мной попадешь. Впрочем, с ним – тоже.

– Я остаюсь.

Бильбао и не ожидал иного ответа.

В доме, оказывается, все же был черный ход, через него они и вышли сразу на улицу, прошли через мелколесье к автотрассе. На остановке маршрутных такси Благой закурил, сказал устало:

– Когда по ельнику шли, думал, все, шлепнешь. Я не отпустил бы тебя, честно говорю.

– Ты что, умеешь в затылок стрелять?

Благой не ответил.

– Значит, Лукаш сдал меня?

Тот кивнул:

– Он тебе много задолжал. Зачем отдавать, если можно проблему решить иначе?

Когда Бильбао сел в такси и уехал, Благой еще некоторое время постоял на остановке, потом решительно и быстро зашагал к дому. Вошел во флигель. За столом сидели четверо его помощников. Охранник, который в этот день сторожил дом, спросил удивленно:

– Ты что, фокусник? Был в доме, а сейчас, смотрю, от калитки топаешь.

– Плохо смотришь, – сказал Благой. – Ну-ка, покажи свой пистолет.

– Пожалуйста. А зачем он тебе?

Благой выстрелил ему в голову, бросил ствол на стол и распорядился:

– Уберите, чтоб концов никто не нашел. И чтоб Наталья ничего не видела. Из-за него мы упустили Бильбао, а вместе с ним – гору денег.

Мишка Чума взял пистолет, тотчас разрядил его.

– И что Бильбао, не придет сегодня к нам в гости?

– Сегодня нет. Но мы найдем его. Должны найти. И лично я ему – в затылок…

Глаза Благого сузились, стали холодными.

Лукаш, как и договаривались, в семь вечера ждал Сергея у гостиницы, сидя за рулем жигуленка. Раз ждет, подумал Бильбао, значит, не знает, что произошло в деревне.

– И кто поведет машину?

– Я сам. По доверенности у знакомого взял. Зачем нам лишний свидетель, так же?

– Да, так. – Бильбао уселся на заднее сиденье.

Дорога была пустой, несмотря на час пик.

За городом, там, где лес почти вплотную примыкал к асфальту, Бильбао попросил остановиться.

– Отольем? – попытался догадаться Лукаш. – Правильно, на дело надо идти с легкой душой.

– На какое дело?

– Ну как же: жену спасать, пока бандиты на городской квартире.

– Благой со своими людьми в деревне. Лукаш делано, чуть нервно рассмеялся:

– Выдумщик! Я же тебе докладывал…

– Я сегодня встречался с Благим, – перебил его Сергей. – Он в четыре уже был у себя. Я его не намного опередил. Так говоришь, долги отдавать жалко, потому решил подставить меня?

Лукаш скривился в жалкой улыбке:

– Ты что, поверил в это? Бильбао, да чтоб я тебя предал?! Ты что, Бильбао! – Он открыл бардачок, вытащил оттуда темный пакет. – Вот, держи. Я отдаю долг, Бильбао! Я как раз сегодня получил… По телевизору уже записали первый розыгрыш моей лотереи. Я теперь буду богатым, я Захару помогу, я… Ты что, Бильбао! Мы же столько вместе…

Сергей взял пакет и вышел на пустынную трассу.

– Не попадайся мне больше на глаза, ладно? – сказал уже через приспущенное стекло.

Отошел от машины метров на десять – и спиной почувствовал опасность. Совершенно интуитивно прыгнул с невысокого откоса и тотчас услышал хлопок выстрела и свист пули рядом с головой. Еще находясь в воздухе, поймал взглядом Лукаша, вытягивающего руку с пистолетом через открытую дверцу. Целиться Лукашу было явно неудобно, он почти вывалился из кабинки.

Бильбао чуть опередил его с выстрелом.

– Я стрелял вторым, – сказал он при этом.

Глава 6

Старый парк оделся в свежий снежок и выглядел как на картинке. В этот ранний час по аллеям его бегали трусцой те, кто в свои преклонные годы верил, что так можно убежать от инфаркта.

Снег начал идти еще накануне вечером, когда Бильбао беседовал с лечащим врачом Инны Коган.

«Вопросов нет, – сказал тот. – Больную мы в Израиль отправим, устроим в хорошую клинику – возможности имеются. Расходы, так понимаю, берете на себя?» – «Да». – «Тогда… Через три дня туда я лечу сам, на международную конференцию, и мог бы…»

Теперь по белому парку Бильбао идет с Сироткой и вновь говорит об Инне:

– В Израиле надо найти ее родственников, понял? Для этого есть несколько путей…

– Найду, сообщу им все, что надо. Я только не пойму, Серега, для чего? С какой стати ты взялся девчонку опекать? Она что, наша родственница? Такие деньги в нее вкладываешь…

– Закрываем эту тему. Тебе задача ясна или нет?

– Ладно, понял. Но только, пока ты девочку какую-то жалеешь, Лукаша убили. Кто, за что – непонятно. А ты, смотрю, спокоен по поводу этого.

– Спокоен, – подтвердил Бильбао.

– И чего дальше хочешь?

– Бычков ловить.

Сиротка не понял ответа:

– Каких бычков? Я спрашиваю, как дальше жить будешь? Не вечно же прятаться от них!

– Уеду домой, к морю, Верка будет супы варить, цветы выращивать, а я работать в районной газете, а в выходные ходить на лодке с удочками.

– Уже не сможешь так, – неуверенно сказал Сиротка.

– Знаю, что не смогу. А вот на что способен – еще не знаю. Но твое дело – решить вопрос по Инне Коган.

Сиротка нарочито шумно вздохнул:

– Сказал же – сделаю. Но ты слишком уж сердобольный. Может, и Елене еще помочь хочешь? Вернее, воспитаннику ее? А то приехала, сначала мне слезы в жилетку лила, потом стала интересоваться, как тебя найти. Я ответил, что это дело дохлое.

Аллейка, которой они шли, повернула к темному пруду. Вода здесь еще не застыла, по ней желтыми корабликами плавали опавшие за ночь листья. Почти у берега дикий селезень чистил синее, с отливом, перо крыла. Бильбао смотрел на него и пытался понять, о какой Елене ведет речь брат. Не знал он никаких Елен.

– У меня сейчас нет адреса, – сказал он. – Дома я не появляюсь. Но все же: какая Елена меня разыскивала?

– Которая ухаживала за Денисом, сыном Солодовых. Мальчишку хочет где-то здесь устроить, в детдом или… Да она сама толком не знает, чего хочет! Татьяну еще помнишь? Совсем скурвилась, загуляла, запила, вот Елена и привезла сюда пацана, начала нас искать. Будто мы ангелы-хранители! Мы и без этого как по лезвию ходим…

Бильбао так резко повернулся к Сиротке, что вспугнул утку, которая сорвалась с места, круто взмыла среди темных деревьев и тотчас пропала в пасмурном небе.

– Где Елена?

– В гостинице остановилась, в «Байкале», по-моему.

– Сними ей квартиру, дай денег, пусть живет тут и смотрит за мальчишкой. Потом я что-нибудь придумаю.

– Ты знаешь, брат, сколько на это бабок надо? А я себя миллионером не считаю.

– Я дам тебе столько, сколько надо.

В больницу Бильбао позвонил с таксофона. Женский голос ответил, что Захар Скрипач упросил врачей выписать его и уже два дня как дома.

Он снимал квартиру в Балашихе, и Бильбао поехал туда. Вошел в нужный подъезд старенькой пятиэтажки, где в нос ударил запах хлорки. На втором этаже пожилая женщина мыла пол, сказала извиняющимся голосом, видно посчитав Сергея жильцом этого дома:

– Завтра с утра не смогу убраться, на вокзал еду гостей встречать.

Бильбао поднялся еще на этаж, надавил кнопку звонка. Надо было, конечно, заранее позвонить, подумал он, но была уверенность, что не до конца долечившийся Захар прогулкам предпочтет телевизор и диван.

Трель звонка глухо слышна даже через дверь. Стало ясно: хозяина нет дома. Сергей машинально тронул ручку двери, и она неожиданно подалась.

В коридоре, несмотря на то что на улице еще вовсю светило солнце, горел свет. Горел свет и на кухне. Здесь стояли три чашки с недопитым кофе. В единственной комнате, казавшейся большой из-за отсутствия мебели – только диван и телевизор на узкой тумбочке, – света не было, но и без него в лежавшем на полу человеке Бильбао безошибочно узнал Захара. Кровь под ним уже успела подсохнуть.

Гладиатора, побеждавшего волкодавов и самих волков, нашпиговали пулями, во всяком случае, полный магазин в него точно разрядили. Наверное, боялись, что и на этот раз крепкий организм окажется сильнее смерти.

Почему? За что? Кому мог стать поперек пути доверчивый, безобидный великан?

Бильбао вызвал по телефону милицию, а сам, не дожидаясь ее, вышел из квартиры.

Уборщицы в подъезде уже не было.

Пугачев сидел перед ним грязный, неопрятный, кожа на его лице приобрела нездоровый зеленоватый оттенок. Воняло то ли давно не мытым телом, то ли гниющими продуктами.

Бильбао встал из-за стола, подошел к окну, открыл форточку:

– Значит, говоришь, Чума получил задание…

– Да, Благой ему приказал… Лучше, сказал, не убивать, а притащить на дачу, чтоб он у меня ноги целовал и чтоб его жена это видела… Она вроде ничего, Бильбао, но я ее все же не пойму. Что она против тебя имеет? Сделайте, говорит, так, чтоб он уехал отсюда, навсегда уехал и никогда не появлялся на горизонте. Это о тебе. А Благой, слышь, готов ей чулки стирать. Не мужик стал, а карикатура.

– Об этом не будем, – хмуро сказал Сергей.

– Тогда всё, я больше ничего не знаю. Приговор тебе подписали, и я думаю, если даже отдашь им документы по нефти, то все равно… Эти ребята перевернут всю Москву, но тебя найдут. Узнаешь? – Пугачев достал из кармана и протянул Сергею фотографию. На ней Бильбао был в костюме, при галстуке – так он был одет на собственную свадьбу. – Благой их распечатал больше сотни и раздал своим. У него и связи, и осведомители – похлеще, чем в милиции. К тому же наши же знают, где ты живешь, время от времени туда наведываются.

– Наведываются. – В этом Бильбао убедился, побывав сегодня в своей квартире. Те, кто в нее проникал, даже не удосуживались скрывать свое присутствие там: окурки в пепельнице, из холодильника взяты продукты.

– Еще Благой говорил, что будет тебя искать по адресам твоих друзей.

– У меня нет друзей, – сказал Сергей.

– Ну, знакомых. Про певицу, знаю, речь шла, про Сереброву. Потом, он Чуме сказал, чтоб тот за Захаром Скрипкой проследил: ты, мол, можешь на квартире, которую он снимает, объявиться. Правда, они пока не знают, где эта квартира. А самого Скрипку выписали из больницы. Чума вообще предложил такое…

«Значит, к Захару приходили справиться обо мне, – отметил Бильбао. – А что произошло дальше? Ссора? Но следов борьбы не видно. Захар волков рвал, а тут так просто впустил к себе бандитов, провел в комнату, стал угощать кофе? Непонятная задачка».

Он совершенно неожиданно увидел себя как бы со стороны – в лодке под палящим солнцем, с удочкой в руках. Может, и вправду плюнуть на все, вернуться в маленький дом, жарить бычков, писать статьи в районку?

– Чума предложил, – продолжил Пугачев. – Давайте, сказал, убьем Скрипку, а Наталье скажем, что это сделал Бильбао, ну, ты то есть. В отместку как бы за то, что жена от тебя ушла, сестра его, значит. Они дураки, не понимают, что в это она не поверит… Да нет, конечно, Скрипке они ничего не сделают, это надо быть совсем отморозками.

– Где можно найти Чуму? – спросил Бильбао.

– Он на одном месте не живет. Снимает номера в гостиницах. Неделю в одной, неделю в другой. В какой конкретно сейчас, не знаю.

– Это денег стоит, – сказал Бильбао.

– У Чумы они есть. На него пацанва на Курском работает. Он их на квартиры наводит, они чистят. Он еще и квартиру с девками держит. Сейчас хороших проституток подобрал, трех молдаванок и одну украинку. Они мужиков тоже на Курском ищут. По вечерам Чума часто там отирается. Сидит в машине, следит за своими красотками. Если видит, что клиент богат, сам на хату отвозит.

Уже когда Бильбао выходил, Пугачев остановил его вопросом:

– Слышь, а почему ты меня не убил еще, а?

– Мне уже некого убивать. Ты сам себя, по-моему, убил.

Пугачев жалко улыбнулся:

– Жизнь любого сломать может. Но все ж таки и с колен поднимаются, а? Или думаешь, у меня один путь – по вокзалам бомжевать?

– Бомжи разные бывают, – ответил Бильбао. – Со своей философией.

– У них одна философия: ни они никому не нужны, ни им никто не нужен. Мимо такого пройдешь – не взглянешь.

Бильбао прикусил губу, словно обдумывая слова Пугачева, потом чуть кивнул:

– Правильно, наверное.

В маленьком кабинете, приспособленном для гримерной, Марина переодевалась, не обращая внимания на стоявшего у окна Бильбао.

– Я не видела тебя в зрительном зале.

– Это естественно. Меня там не было.

– Я вообще тебя сто лет не видела. Ты почему отказался пожить у меня?

– Ты слышала, что убили Скрипача?

– Да. Но это не ответ на мой вопрос.

– Это ответ.

Сереброва, застегивая блузку, встревоженно взглянула на Бильбао:

– Думаешь, Гладиатора убили из-за тебя?

– Не думаю – знаю.

Она повернулась к нему спиной:

– Застегни молнию. Хотя обычно, знаю, ты их расстегиваешь, но сейчас не время и не место… Слушай, Сережа, у меня через три дня начинаются гастроли по Кавказу, поехали со мной, а? В группе ребята славные, вопросов не будет, убьешь время, и, глядишь, тут все уляжется.

Он поцеловал ее в шею:

– Я пришел к тебе почти за тем же. Хотел попросить, чтоб ты исчезла, хотя бы на пару недель.

Она повернулась, провела ладошкой по его щеке:

– А тебя просить бесполезно, да? Сережа, Благой – зверь, он на женщин смотрит только как на самок, а на мужиков – как на соперников, если они не в его стае. Его милиция боится, Сережа… Хотя сейчас она всех боится.

– Так ты на сколько уезжаешь?

– Почти на месяц… Я очень хочу, но не знаю, как помочь тебе, Сережа. От жены никаких вестей? – Он промолчал, и Сереброва продолжила: – Ты знаешь, мне кажется, она не пропадет. Она себе на уме девочка. С программой в голове. Признаюсь, мне немножко страшновато с ней было общаться. Холодненькая змеечка… Прости, тебе, наверное, больно такое слышать, но говорю что думаю. А ключ от квартиры не возвращай, мало ли…