Текст книги "Операция «Мрамор»"

Горы

Они явно торопились. Машина неслась по лесной дороге, умятой прошедшими ранее грузовиками. Колея скользила от дождя. Их мотало из стороны в сторону, но водитель «Тигра» продолжал усердно жать на педаль акселератора. Иностранец за всю дорогу не проронил ни слова, лишь время от времени покусывал губы и бросал короткие взгляды в окно. Виктории показалось, что ехали они целую вечность, хотя на деле оказалось не более двадцати минут. Машина въехала на подъем, прыгнула на очередной кочке, и внезапно впереди в низине показалось огромное темно-серое здание с парой высоченных черных обгоревших труб, оно было обнесено высоченным забором с колючей проволокой. Из стен выглядывали маленькие слепые оконца, завешанные ржавыми решетками. И лишь на втором этаже белели стеклопакетами шесть оконных проемов.

– Это прямо концлагерь какой-то, – прошептала Виктория.

– Нравится? – спросил иностранец. – Это твой пункт назначения. Место, которое тебя прославит. Кстати, эфир через полчаса. Но сначала мы должны вскрыть посылку… По графику через семь минут.

Девушка удивленно вскинула брови, а Муртаз противно усмехнулся.

Машина остановилась у металлических ворот со шлагбаумом.

Иностранец высунулся в окно:

– Открывай, быстрее.

К нему подбежал охранник в камуфляже.

– Уважаемый, – заговорил он. – Сейчас сюда придет последний конвой.

Иностранец нахмурился.

– Жадность – это плохо, – назидательно сказал он. – У нас уже достаточно солдат. Тем более они пойдут в сопровождении, эти лишние…

– Это Хаким… приказ, – залепетал охранник. – Я говорил, что два час назад последний быть должен…

– Эти грузовики, – зло ответил иностранец, – задерживают вскрытие посылки! Вам придется теперь убирать сопровождающих. Быстро свяжитесь с Хакимом. Пусть выделяет своих самых умелых бойцов. И хорошо бы, чтоб технику захватили.

Охранник тут же заговорил в рацию на чеченском.

На горке сверху показалась БМП и грузовики-рефрижераторы.

Иностранец резко бросил водителю:

– Стань за воротами. – И вышел из машины.

Водитель повиновался.

Грузовики, медленно меся размокшую почву, спускались к воротам. БМП остановилась правее. Вторая машина пехоты, замыкавшая колонну, осталась на горке.

Виктория видела, как с брони первой БМП спрыгнул офицер. Он обошел броню и остановился, глядя на охранников. Те спешно поднимали шлагбаум, давая проезд машинам. Люки машины пехоты были открыты, и экипаж спокойно наблюдал за происходящим. Вдруг девушка увидела, что со стороны леса к первой БМП бесшумно движутся несколько человек в масках и камуфляже. Офицер и экипаж не могли их видеть. В следующее мгновение рефрижераторы перекрыли собой происходящее. Виктория услышала отдаленный взрыв и крики. Когда грузовики втянули свои прицепы на территорию крематория, первым, что бросилось в глаза, были клубы дыма на месте БМП, замыкавшей колонну, и лежащие лицом в грязи российские офицеры, вокруг которых стояли набежавшие боевики. Несколько из них выстрелили в воздух. А некоторые норовили ударить солдат. Иностранец отпихнул боевиков. Он рывком поднял офицера и жестом приказал поднять еще одного. Виктория понимала, что ничего не может поделать, но все равно ненавидела себя в этот момент. Раздался выстрел. Это иностранец выстрелил в одного из членов экипажа. Потом он отпустил офицера, махнул рукой и что-то прокричал бандитам. Затем развернулся и, глядя на часы, направился к машине. Террористы подняли солдат и повели их куда-то. Виктория заметила, как Муртаз украдкой, прикрывая ладонью камеру, снимал происходящее. Дверь в машине распахнулась. – Так, быстро за мной, – рявкнул иностранец.

Виктория выскочила из машины и увидела, как охранники закрывают ворота. Они быстро нырнули в дверь серого корпуса, пробежали по коридору и вошли в большую комнату без окон. Иностранец толкнул Викторию к столу в центре комнаты. Девушка медленно села на скамейку.

Иностранец оглядел всех, снова посмотрел на часы и сказал:

– Три минуты, нестрашно. – Потом вытянул рацию из нагрудного кармана и громко в нее произнес: – Открывайте посылку.

Где-то громко ухнуло. Комната задрожала всеми стенами. Замигал свет. Иностранец закрыл глаза, словно чего-то ждал. И тут Виктория почувствовала спазм в желудке, жжение в сердце и страшную головную боль. Наверное, она закричала, но почти сразу наступила темнота.

Периметр

Бригада вышла на позиции. Бронетехника замерла в ожидании приказа, командиры давали последние инструкции. Двое бойцов разведроты пристально всматривались в темнеющий горизонт. Но в окулярах прицелов человеческое тепло отсутствовало. Изредка попадались мелкие животные и птицы. Страхуя друг друга, бойцы выдвинулись вперед, бесшумно перебегая по каменистой местности, ближе к тому месту, откуда открывался вид на лесной массив и каменистое плато справа. У камня они замерли, внимательно вглядываясь в прицелы автоматов.

– Денис, что там? – раздался голос командира роты.

Боец еще раз обвел взглядом открывавшийся вид.

– Никого не вижу, – ответил он в рацию.

Ему на плечо легла рука напарника. Боец вздрогнул.

– Смотри, – прошептал второй боец. – Там, кажись, медведь…

– Парни, внимательней, – продолжал командир. – Была информация, что враг готовится дать отпор.

В окулярах автоматов бойцов было видно желто-красное тело крупного животного.

– Диня, это точно медведь! – восторженно зашептал второй боец, заядлый охотник. – Я под Сургутом таких бил. Мясо вкусное. Главное – ветеринару снести, на бациллы проверить.

– Вижу, вижу, – ответил Денис, разглядывая здоровенную тушу в тепловом диапазоне. – А я думал, Русланыч, они здесь не водятся.

– Водятся… Нервничает он только что-то, – ответил Руслан. – То ли падаль чувствует…

Денис осматривал местность в обычном оптическом режиме. Его заворожила картинка, открывающаяся с их позиции. Уходящий вниз лес и рядом, слева – отлогий склон горы, взбиравшийся высоко в небо. Маленькие елочки росли на камнях, цепляясь за каменистую почву. Одна едва шевелилась. Боец перевел прицел в режим тепловизора.

– Рус, – прошептал Денис. – Там елочка шевелится, а ветра нет… И в термографе никого.

– Где? – встрепенулся Руслан, следящий за медведем, – тот нервно ходил из стороны в сторону, вставал на задние лапы и подозрительно принюхивался.

– Вон, у склона. Остальные как вкопанные, а эта… – шептал Денис.

– Не вижу, – ответил Руслан.

Елка и вправду больше не шевелилась. Денис нажал на оптический зум и максимально приблизил подозрительное хвойное дерево. Мелкие камешки, пятнистый корень елки, черная палка… Пятнистый корень пошевелился. Денис отстранился от окуляра, протер глаз и снова взглянул в прицел. Корень исчез. А черная палка под елкой переместилась ближе к стволу, подозрительно напоминая своими очертаниями…

– Твою мать, – выдохнул Денис. – Это АК. Там кто-то прячется.

– Там никого нет, – ответил Руслан, разглядывая склон в тепловизор.

Однако Денис сделал еще одно открытие: похожие палки и корни были и под другими елками. И снова он увидел шевелящийся пятнистый корень…

– Камуфляж! – закричал Денис. – Бля, там засада!!!

Лес и склон, словно услышав его крик, буквально ожили вспышками выстрелов и треском очередей. Вокруг тут же засвистело. Денис отстранился назад, хватая Руслана. Но тот безвольно повис. Денис волочил его какое-то время, пока одна из пуль не ударила его в плечо. Потом в ногу. Он оступился, с удивлением посмотрев на ногу.

– У нас контакт! – закричал он в рацию.

– Слышим, – ответил командир. – К вам вышли эвакуаторы. Сзади послышался шум идущей бронетехники. Денис поднял автомат, целясь на вспышки. Однако термограф, не видя цель, запросил подтверждение.

– Да твою ж мать! – крикнул Денис.

В наушниках эфир был засорен сплошной руганью.

– Денис, Руслан, держитесь! – услышал он наконец. – За вами идет медбот.

Автоматы бойцов требовали подтверждения, а бронетехника и вовсе не видела нападавших. А Денис наблюдал во всей красе оживший лес с сотнями нападавших бандитов. Мимо прорезал воздух реактивный снаряд, пролетевший в направлении роботизированного танка. Снаряд был отбит автоматической установкой. Еще одна пуля чиркнула по виску Дениса. Но он смотрел на возникший далеко за лесом гриб ядерного взрыва и распространявшиеся от него молнии невероятного по мощности электромагнитного импульса. Все небо покрылось синими вспышками. Молнии мгновенно оказались над головами бойцов федеральных сил. И вдруг низверглись страшным потоком вниз, поражая электронные шины нежных микросхем роботизированной бронетехники, отключая системы жизнеобеспечения и наведения, негативно влияя на центральную нервную систему всего живого.

У Дениса помутнело в глазах. На несколько секунд он потерял сознание. Его мутило. Он пытался подняться, но нога почему-то отказывалась слушаться. Глаза выхватывали разноцветье трассеров, летящих в разные стороны, видели вспышки взрывов, но вокруг была тишина. В этой тишине мимо Дениса и как будто бы очень медленно проплыли два кумулятивных снаряда. Денис повернул голову и увидел, как на броне застывшего механического монстра возник фонтан пламени. Сработала динамическая защита. Тут же возник второй фонтан пламени. Бойцы его бригады, чертыхаясь, вели огонь в режиме с отсечкой по три. Кто стоял в полный рост, кто на колене. Вот пуля попала в голову одному. Денис не смог рассмотреть, кто это. Темным пятном замаячил плоский медбот, хищно вращавший ослепшим пулеметом, словно скорпион хвостом. На глаза что-то противно капало и мешало смотреть. Денис машинально провел рукой по липкому лбу и увидел, что вся рука в чем-то теплом и красном. Потом он почувствовал толчок в корпус, еще и еще. Увидел темное небо, с которого лил дождь, последнюю вспышку молнии, трассеры и упавший набок медбот. Глаза Дениса неподвижно застыли.

Штаб

На Платонова было страшно смотреть. За последние полчаса он постарел лет на десять. Сообщение о ядерном взрыве пришло уже по факту. После чего последние скудные средства радиоэлектронной разведки и вовсе перестали отвечать на запросы. Связи не было. Да, электронные системы самого штаба не пострадали, штатно отключив цепи при приближении электромагнитного шторма, но основной удар пришелся на периметр. Страшный удар, который ослепил и оглушил войска, оставив их без управления, один на один с врагом.

Платонов сидел в кресле у стола с картой, над которой склонились офицеры.

– Вот почему у нас в России всегда так? Стоит только о чем-то еще не сделанном растрезвонить по всему миру, как обязательно обосремся? – генерал ни к кому лично не обращался, но офицеры участливо пожали плечами. – Давно это было, я записывал дочку в первый класс, так на весь Питер сказали записываться на сайте госуслуг, но обязательно с девяти утра такого-то числа. И что вы думаете? Ровно в девять утра сайт повис… И у нас во всем так! – генерал закашлялся. – Знатно обосрались, но это мы с вами обосрались, к счастью, пока на мировом уровне об этом ничего не знают… Хотя сейчас и не до этого. Ох… Ладно… К делу! У нас нет связи, у нас, как я понимаю, не функционирует часть бронетехники, особенно роботизированной. Про авиацию пока забыли… Но у нас ведь введены в бой профессиональные войска! Обученные, грамотные. Полностью укомплектованные. Сейчас их задача – держаться на рубежах. А наша с вами – наладить связь и взаимодействие.

– Товарищ генерал, – вступил Жулебин. – В данный момент плотный огневой контакт зафиксирован практически по всему периметру. Войска используют бронетехнику как укрытие. По счастью, пулеметы и гранатометные установки на машинах типа «Тигр-М» функционируют, так как имеют лишь ручной привод… «Курганцы» первых серий…

– В общем, нас, как всегда, спасает надежное и устаревшее, – съязвил Платонов. – Надо срочно послать в бой резервы из числа нероботизированной техники… В самые проблемные точки… Продолжайте, Павел Дмитриевич… Да, хотел спросить… Пожалуй, у всех. Почему не сработала защита от оружия массового поражения? Почему вырубило электронику?! И почему у нас в штабе все работает? – Товарищ генерал, тут штука такая… – снова влез Арсений Болотов, и все повернулись к нему. – Я говорил о накачке атмосферы. Так вот, эта атмосфера и стала проводником электромагнитного импульса, вдобавок усилив его в несколько раз! Вы знаете, что в момент ядерного взрыва счетчики рентгеновского излучения на танках вычисляют увеличение гамма-излучения и выдают специальный сигнал на цепь пиропатронов уплотнительного оборудования, обесточивая главные цепи питания и остановку двигателя. Эта защита должна предотвращать поражение устройств. Однако в этот раз они просто не успели сработать. Многократное увеличение силы электромагнитного импульса и практически мгновенное его распространение по всему периметру привело к тому, что мы теперь с вами и имеем… Сам взрыв был относительно слабым, гамма-всплеск – небольшим, взрывная волна разошлась от эпицентра недалеко, а вот основная ставка на импульс сработала. И вся эта силища пришлась внутрь периметра, резко ослабевая за пределами зоны.

Никто не перебил Арсения, помня предыдущий его разговор с генералом. Лишь нервный полковник Сахаров с недовольством посмотрел на подчиненного.

– А у нас? – спросил Платонов.

– Устройства накачивали атмосферу внутри периметра. А мы снаружи. Все было рассчитано, какой смысл глушить еще и штаб? Если все системы управления огнем, ориентацией в пространстве выведены из строя, задача, считай, выполнена. Войска слепы, немы и глухи, а сообщение невозможно. Шторм уляжется, это дело времени… Но нам нужны альтернативные способы управления войсками…

– А что со спутником? – не ожидая ничего хорошего, продолжил спрашивать генерал.

Болотов хитро улыбнулся.

– Ну, в общем… – Он посмотрел на своего товарища хакера. – В общем, Гоша сделал невозможное… Он нашел троян, проследил его путь, модифицировал и заслал троян туда, откуда он к нам пришел. И нашел еще кое-что интересное… – Арсений понизил голос. – Мы сейчас собираем информацию… Разрешите доложить чуть позже, товарищ генерал. А так – спутник наш. И теперь там почти все работает. Как только затяжная облачность уйдет, мы как минимум сможем наладить визуальный контроль над операцией.

– Спасибо, офицер. Это как раз ваша задача, работайте, – чуть потеплев в голосе, произнес генерал. Он снова развернулся в центр стола. – Вот что еще, Павел Дмитриевич и Руслан Талович, помимо ввода в операцию всех спецподразделений СКАР и резервов необходимо установить судьбу группы Никулина и нашего ученого с мировым именем… Как его?.. Э… Равно как и отправленного на их поиски авиаотряда. И, кстати, это все люди, что находятся внутри периметра? – Никак нет, – отрапортовал генерал Хасанов. – По нашим данным, на территории также должны находиться машины сопровождения с двумя БМП во главе с капитаном Морозовым, и там еще «Тигр».

– М-да, – протянул Платонов. – А ведь БМП могут стрелять…

Платонов умолк, внимательно глядя на Хасанова и Жулебина.

– Вы еще что-то хотите сказать? – наконец сказал он скорее утвердительно.

– Из ставки доложили, что корреспондент «Первого виртуального» Виктория Потапова вместе с каким-то журналистом из местных отправилась внутрь периметра…

– Виктория? – переспросил генерал.

Казалось, на секунду в его глазах погас обычный огонек… Платонов вдруг встал и вышел.

– Что с ним? – спросил Болотов.

– А субординация? – грозно сказал Жулебин.

Болотов наигранно втянул голову в плечи и лучезарно улыбнулся.

– Рассказ про дочку и первый класс слышал? – спросил Жулебин.

– Так точно, – неуверенно ответил Арсений.

– Это он ее в первый класс записывал. Викторию.

Жулебин вышел вслед за Платоновым. Хасанов остался, с неодобрением посмотрев на выскочку.

СКАР

– Замок… Замок, твою мать! – Голос командира прорвался сквозь вату сознания.

Вскоре почувствовалось энергичное потряхивание. Николай с трудом разлепил слипшиеся от поднятой пыли ресницы. Почувствовал, что придерживает рукой заботливо поданный командиром респиратор. Закашлялся. Было темно. За окном рвал ветер, шумел дождь, мелькали вспышки молний. Никулин держал в руке фонарик. – Очнулся? – командир заглянул в глаза. – Давай, майор, подъем. Надо остальных в чувство приводить. Кажись, началось…

Лицо командира было белым, с налипшей на ресницы грязью и вытекшим гноем. Камуфляж тоже покрыт слоем пыли. Николай отодвинул от лица респиратор и хотел вытереть рукавом лицо, но, увидев свой вымазанный в блевотине и грязи рукав, надел респиратор обратно. До него медленно доходил смысл слов, сказанных командиром.

– Чего началось?

Во рту тоже скопилась пыль, склеившая губы, все пересохло, язык шершаво перебирал по нёбу. Как будто песку наелся. Николай с трудом набрал слюну и сплюнул. Никулин подал ему руку и помог подняться. Все тело ныло, как будто он провел несколько последних часов на ринге с опытным спарринг-партнером.

– А ты прислушайся, когда уши прочистишь, – ответил командир. – На лирику времени нет, я пойду посмотрю, что с парнями у леса и Лощининым, а ты хватай Бурцева и разбирайся здесь. Тебе понятно? Главное – ученый! Давай!!!

Никулин еще раз внимательно посмотрел на Николая. Зам поднял правую руку и оторвался от стенки. Пошатнулся и рухнул на пол.

– Твою мать! – воскликнул командир, успев подхватить Николая.

Он вытащил флягу и, сдавив щеки подчиненного, влил ему в рот несколько глотков воды.

– Пей, Коля, это любимая бурцевская хрень с витаминками. – Он энергично встряхнул Петрова. – Давай, брат, никто кроме нас, ты ж понимаешь.

– Миша… Миша… – Зам закашлялся. – Миша!

– Чего? – спросил командир.

– Один вопрос, – Николай помотал головой. – Один вопрос.

– Ну?

– Скажи, на хрена ты из хоккея на войну ушел? – Петров выпрямился и, опершись на стенку, посмотрел на Михаила.

Тот удивленно повел бровью, потом энергично высморкался.

– Тут экстрима больше, – сказал он с легкой иронией. – А от взаимодействия команды зависят жизни. Это важная работа! От взаимодействия – жизни… Понял?

– Я понял, – кивнул Николай, делая уже уверенный шаг вперед. Никулин оценил взглядом подчиненного и вышел в коридор. Его ботинки долго хрустели по корпусу. Николай поморщился, включил свой фонарик и перевел взгляд в угол. На него без особых проблесков сознания взирал Бурцев. Вася сидел на пятой точке и опирался на автомат. Пытался прокашляться, но выходило слабо. Николай медленно двинулся к нему. В глазах все еще плыло, а голову разрывало пульсирующими всплесками. В ушах стоял приглушенный шум, перемежавшийся каким-то треском.

– Что, Вася, херово тебе? – спросил Николай, болезненно морщась и ощущая во рту комья пыли и запекшейся крови. – А ведь ты тут недавно сам про ядерный взрыв говорил.

Бурцев едва кивнул. Николай наконец добрался до него и помог медику подняться. Получилось со второй попытки. Зам хлопнул его по спине, и Вася смог от души прокашляться.

– Пыль радиоактивная, она, сука, из легких не выводится, – зашептал он, кашляя.

– Да, Вася, – ответил Зам. – Если мы отсюда выберемся, то будем решать проблему радиоактивной пыли в легких. А пока мы здесь, это мелочь, которая ничего не значит.

Вася опустил глаза. Кашлянул.

– Давай, приходи в себя, – прошептал Николай. – Нам всем нужен врач!

– А куда делся командир? – вдруг спросил Бурцев.

– Пошел за Филом, Китом и Ухом.

– Странно, что не тебя отправил, да? – хмыкнул Бурцев.

Николай не сразу понял иронию.

– А, да… Ученый-то здесь. На мне, – сказал он. – Если что, Никулин ни при чем. Правильно… Поэтому, Вася, ты сейчас идешь и делаешь все, чтобы светило науки жил.

– Куда иду? – спросил Вася.

Николай оглядел комнату. Нога Антона Ивановича торчала из открытой дверцы шкафа.

Петров медленно повернул голову Бура в ту сторону и высветил направление фонарем:

– Вон, ногу видишь? Вот туда к нему и идешь. А потом сразу к Лосю.

– Разрешите выполнять? – спросил Бурцев, перестав кашлять.

– Иди, – ответил Зам.

Шум в ушах не проходил. С одной стороны, это напрягало, с другой – шум был очень знакомым. До Николая вдруг дошло, что никакой это не шум в ушах. Это были самые настоящие, хоть и приглушенные расстоянием и погодой, звуки боя. Вот, значит, что началось, понял он. Николай посмотрел на часы. На светящемся циферблате было только три часа ночи. Видимо, операция началась раньше. А успех ее скорейшего окончания был под глубоким сомнением.

– Что с ученым? – спросил Николай добравшегося до светила Бура.

– Едва дышит, – ответил Вася. Он вколол профессору какой-то препарат. – Пульс нитевидный.

Бурцев разорвал рубашку на груди ученого.

– Твою ж мать! – воскликнул он.

– Что там? – встревожился Николай.

– У него, по ходу, кардиопротез… Бля… – завыл Бурцев.

– И что? – не понял Николай. – С нас, если чего с ним случится, бошки снимут.

Бурцев посмотрел на Николая:

– Как будто я и сам не знаю… Только тут вокруг полно народу, желающего снять с нас бошки, так что мне твои угрозы не очень, знаешь ли. Хочешь башку мне снести – вставай в очередь.

– Ты, Вася не борзей, – повысил голос Петров. – Я ведь могу и первым в этой очереди оказаться! Не подумал об этом? И вообще, твою мать, ты ж медик! Ты клятву давал!!!

– Ты ж медик… Ты ж программист… Мало ли что я кому давал… – Вася рассвирепел. – Товарищ майор, хочу вам доложить, что у этого человека, судя по шрамам на левой груди, кардиопротез. Я не знаю, полная это замена сердца или частичная, но в любом случае это тонкий электронный прибор, не рассчитанный на работу в зоне поражения ядерным боеприпасом. Электромагнитный импульс по-любому его вырубил! Вырубил нахер! От слова совсем! – Ты же сказал, что пульс нитевидный? – непонимающе и в то же время с надеждой спросил Николай, подойдя ближе, он сел на корточки. – Значит, он есть? Значит, он жив?!

– Ну, раз пульс есть, то, скорее всего, кардиопротез не является полной заменой сердечной мышцы, а лишь встроен в качестве помощника. Но только в данный момент он ни хрена не помогает. А скорее, даже мешает. Товарищ майор… Коля, что я могу здесь сделать?! Извлечь эту штуку – нужна большая операционная, с ассистентками, чтобы чисто и стерильно. Поддерживать его жизнь – нужен аппарат, реанимация, понимаешь? То, что у него нитевидный пульс – это так, считай, судороги. Он труп! Без одной минуты покойник.

Николай прекрасно все понимал. Перед глазами стояла картина, как к ним, выбравшимся из всего этого, может быть, даже героями, подходит генерал Хасанов и, глядя в глаза, по-отечески спрашивает – мол, где ученый? Потом по-матерински выражается отборными армейскими фразами и вместе с ними же отправляет его, Николая, и, конечно, Никулина (куда ж он денется?!) под военный трибунал… – Вася, ты должен что-нибудь сделать, – упрямо произнес он.

– Так! Что-нибудь сделать, говорите? – Вася огляделся. – Товарищ майор, помогите определить его в комнату, где наш «жилец» кочевряжился. Там хотя бы стол большой и комната, почти операционная.

Бурцев запихнул себе в рот фонарик, вызвавшись идти первым.

Вдвоем они с трудом подняли ученого и, шатаясь, потащили светило науки по коридору. Как ни странно, но «живой труп» в комнате наконец-то затих и больше не выказывал признаков жизни. Николай и Вася, не церемонясь, спихнули его на пол, отвязав веревки, для чего пришлось положить Кущенкова. От лежащих рядом Кущенкова и трупа у Николая поплыло перед глазами. Запах начавшего разлагаться живчика впивался в нос. Однако Вася словно не замечал его. Расстелил на столе скатку, и уже на нее они аккуратно уложили профессора. Вася странно посмотрел на труп, на Николая и в окно. Вспыхнула молния.

– Ну и темнота, – проговорил Вася. Он вытащил фонарик изо рта. – Вот и как в темноте лечить светило науки? Хорошо, здесь комната больше…

– А какая разница, в какой комнате сейчас лечить? – недоверчиво ответил Николай.

– Я же говорю, здесь стол большой… Коля, ты иди остальных проверь, – сказал Вася. – Я тут сам. Буду адреналин ему колоть, универсальную сыворотку… Нужно запрашивать помощь. А связи нет. Так ведь? Нет связи, нет помощи. Но я, что смогу, сделаю… Вы, товарищ майор, идите… Что там с Филом, что там с Ухом…

Николай подозрительно смотрел то на подчиненного, то на лежащего на столе Кущенкова. Пожал плечами, сплюнул кровяной комок на пол и вышел. Дверь за его спиной закрылась. Терять уже было нечего. Коридор освещал фонариком на автомате. Раздался шум голосов и звук шагов. В луче света показались поднимавшиеся по лестнице Носов и Никулин, тащившие носилки с Лощининым, и Кит. Фил шел, опираясь на Ухо.

– Держись, Лосик, – вещал Носов, которому ядерный взрыв, казалось, не нанес никакого урона. – Сейчас мы тебя поставим на ноги.

Ухо, Фил и Кит промокли до нитки. Впрочем, и с командирской каски стекала вода.

Никулин встретился взглядом с Николаем.

– Борю смотрели? – опередил Зам.

– Смотрели… Что с ученым? – сразу отбился командир.

– Вася делает все возможное, – ответил Николай.

– Главное, чтобы через жопу ничего не делал, – прошептал Фил. – Скандал будет.

– Давай, Филка, шути, – поддержал друга Носов.

– Так он жив? – требовательно переспросил Никулин.

– Пульс нитевидный. И у него там какой-то кардиопротез стоит. А от электромагнитного импульса эта штука, по ходу, перестала работать, – доложил Петров.

Однако Никулина эта новость неожиданно развеселила.

– Ну, чего встали, пошли в штабную! – бодро заговорил он. – Кардиопротез, значит? А кто отправил ученого с кардиопротезом в зону боевых действий?! Ни хера не я! Мы все, что могли, сделали. Правильно же? – И после небольшой паузы, сплюнув, добавил: – Борис на крыше, говорит, нормалек. У него там уже и плащ-палатка расставлена, и в сухое нижнее он успел переодеться. В отличие от нас. – А Борька-то у нас Карлсон, – пролепетал Ключевский. – ЖИВЕТ на крыше, – он сделал акцент на слове «живет».

Они вошли в штабную комнату. Расселись по углам. Хотя правильно было бы сказать, упали.

– Носов, а ты чего сел? – спросил Никулин. – Докладывай теперь.

– Так чего? Мы подходы заминировали. Растяжками охерачили со стороны гор и леса. Теперь пусть сунутся. Правда, гранат и взрывчатки у нас не осталось. Короче, успели, а потом как жахнуло…

– Да уж! А ты у нас самый бодрый, я смотрю? – командир задумался.

– Его ядерным взрывом не возьмешь, – проговорил Фил. – Ему даже если башку отрезать, он все равно сопротивляться будет. Ибо Носов без головы – это боец, который ничего не потерял.

– Филка, я тебе сейчас втащу, – по-доброму осадил Носов.

– Спокойно! – тихо сказал командир. – Связи нет. Нам надо срочно возвращать нашу боеспособность. Если вы не контужены, то слышите звуки боя. Операция началась, только для российской армии, как вы понимаете, легкой она уже не будет. И, насколько я понимаю, войска в окружении вот этих вот воскресших товарищей. Но мы-то живы, силы у нас еще есть, оружие есть, – он внимательно оглядел подчиненных. – Короче, мы по-прежнему опасная боевая машина, способная вести боевые действия в крайне тяжелых условиях, нас этому учили, бля! Два варианта развития событий: первый – прорываемся к своим и идем как подкрепление на какой-то особо тяжелый участок. Либо, – он сделал паузу, многозначительно подняв вверх указательный палец, – либо остаемся здесь, внутри периметра, ведем разведку и выводим из строя подразделения противника и технику. И начинать следует с крематория. Я думаю, там основное осиное гнездо. Даю три минуты на приведение себя в порядок. И будем готовиться.

Бойцы принялись вытаскивать сухое белье, скидывая промокшее. Комната наполнилась не самыми приятными запахами, однако ощущение прикосновения чистой и теплой ткани к коже подарило каждому невероятно приятное ощущение тепла. Филу смена одежды далась непросто, но Ухо, быстро подскочив, помог товарищу. С минуту бойцы, закрыв глаза, блаженно молчали, прижавшись к стене. На лицах некоторых играли улыбки. И только Никулин ни на секунду не давал себе расслабляться. Он строго смотрел на подчиненных и считал секунды, давая им отдохнуть, но ни в коем случае не расслабиться. Фил медленно вытащил из рюкзака пару шоколадных батончиков и начал разрывать упаковку. Николай улыбнулся и вытащил из своих припасов запаянную пачку майонеза. Когда надо быстро пополнить баланс жиров и углеводов – самое то.

– До чего ж вкусно, – неразборчиво проговорил Ключевский, жуя «Сникерс» с майонезом.

– Дома смотреть на них не могу, а здесь другое дело! – отозвался Зам, передавая половинку Носову.

Фил жадно глотнул, припав к трубке гидратора типа «кэмелбэк». – «Сникерс» с мазиком… охеренчик, епта, – выдал он, глядя на Носова. – Саня, это был твой текст.

Жующий Носов неразборчиво пустил в адрес друга какое-то ругательство. Все заулыбались. Никулин негромко кашлянул.

– Так, я ссать. – Носов вскочил и направился к выходу.

В дверях он столкнулся с Бурцевым.

– Вася? – Носов игриво отступил, пропуская товарища.

Бурцев излишне театрально закурил, обвел всех взглядом, не переставая странно улыбаться.

– Ты убил ученого? – спросил Ключевский, дожевывая.

Носов, стоящий в коридоре, кому-то поклонился, и в комнату вошел Антон Иванович.

– Я думал, что все, – сказал профессор. – Однако должен отдать должное вашему медику. Он поставил меня на ноги. По моим расчетам, после взрыва должен был выйти из строя аппарат, помогающий моей сердечной мышце. Конечно, жить в таких условиях мне пришлось бы недолго. Но вот я стою перед вами, господа, и, уж не знаю, чем Василий меня накачал, чувствую себя великолепно! Хочется творить, заниматься научно-исследовательской деятельностью. Правда, немного шумит в голове. – Ученый весело засмеялся. – Василий, скажите, когда действие этого чудесного препарата закончится?

– Ты Антону Ивановичу морфин вколол? – улыбнулся Никулин.

– Ох, не думаю, – все так же весело ответил ученый. – Он смог запустить кардиопротез, а это одним морфином не сделаешь… А без протеза я бы тут не стоял. Что и говорить, кудесник!

Вася молча слушал дифирамбы. Однако улыбался не очень весело.

– Надо с «нянькой» доразобраться, – сказал он. – Если сетка накрылась, то у нас не будет карт местности, они подгружались в режиме онлайн. Ну и открыть системы вооружения, точнее, перевести управление полностью под наш контроль, что допустимо лишь в крайнем случае, если по инструкции… Но ведь сейчас крайний случай? Ну и вообще, понять, выжил ли танк. Хотя по идее должен, я же его совсем вырубил.

– Бурцев, ты чего с темы съезжаешь? – наконец заговорил, придя в себя от явления Кущенкова, Николай. – Вот видишь, справился. Антон Иванович, рад вас видеть живым и здоровым!

Все дружно загалдели. Никулин выглядел удивленно, но и он радовался, что ученый жив. Хотя это означало, что теперь снова придется за ним приглядывать.