Текст книги "Семейный роман. Мать-героиня. Великое достояние человека"

Черно-белые метки войны

В предыдущем разделе в краткой форме были изложены беды и горе, испытанные российским народом, вместе с ним нашим отцом, его родителями и любимой Танечкой в годы Первой мировой и Гражданской войнах.

Но беды и горе того времени были более сносными по сравнению с теми, что нагрянули вместе с Великой Отечественной войной 1941–1945 годов. Во-первых, жителям села Смирново проблемы начала ХХ века были мало известно. Во-вторых, из рода Терёхиных и клана Шатаевых в глобальных событиях участвовал только Матвей – в свои молодые годы, будучи еще не женатым. Под конец Гражданской войны он получил отпуск. Во время него женился на Танечке, сотворил пышную свадьбу. Потом, в обусловленные природой сроки у них появился первый ребенок. Но Матвей в то время не был еще дома, и узнал об этом радостном событии из письма. Весьма обрадованный, он долго просил армейское руководство помочь ему, чтоб попасть в родные края. Учитывая его большие армейские и фронтовые заслуги, а заодно и ослабление военных действий, было решено его демобилизовать.

Жители села из-за глухоманности его расположения, из-за своей слабой грамотности не ведали и особо не воспринимали причины истинных изменений в социальной, политической и военной ситуациях, происходящих в те времена в России. Информация была весьма слабая. Многое узнавали только при общении с жителями соседних сел и посещении базарных скоплений. У коренных жителей села «укоренился» свой менталитет – сохранение в непорочности христианского Единства. За это они готовы были отдать все.

Духовная удовлетворенность их проявлялась в кулачных стычках между разрозненными людьми и их толпами. Среди сельских ребят, да и молодых мужчин тоже, нередко происходили измерения своих сил и способностей в кулачных боях. Но в этом ничего особенного не предвиделось. Это как современная спортивная секция по боксу. В какие-то сельские торжественные дни, особые религиозные праздники, организовывались стычки – полсела на полсела или стенка на стенку. Срединной границей служила бывшая ЦПШ, размещенная в горном месте. В первой половине села, в Зарыжной части, жили в основном староверы терёхинского рода и его отпрыски. Во второй – пришельцы с других поселений.

Организатором соревновательных выступлений был дед Варивон, бывший волжский бурлак, проживавший тогда в Новгороде. Он теперь проживал в начале первой половины села, еще не старый по возрасту. В этой ситуации при нем всегда находился один из сыновей Максима Сергеевича Шатаева, по имени Яков, по кличке – «Железный кулак». Он как-то демонстрировал однажды свою силу и резким ударом кулаком в лобную часть убил небольшого подтелка.

В начале стычки толпы собирались на середине села, и там организовывалась добровольная драка между молодыми ребятами. Во время их полоскания друг друга возбуждались женщины, особенно их матери, и раззадоривались мужчины. В итоге начиналась общая драка – стенка на стенку. В самом начале стычки, дед Варивон и его компаньон Яков сидели на крыльце своего дома, расположенного в первой половине села и возбуждались ожиданием. Через 15–20 минут к ним подбегали пацаны и докладывали, что «наших бьют и теснят ближе к вам». Призывали их встать и помочь. Но дед на это реагировал спокойно и передавал ребятам: «Пусть отбиваются». Примерно через час, их расчисленную толпу подгоняли к дому, где сидел дед со своим компаньоном. Они издалека наблюдали за дракой и возбуждались донельзя. Метров за тридцать до своего места, не вытерпев, бросились на помощь. В толпе заорали: «Идут бурлак и железный кулак!». Только этого было достаточно, чтобы натиск с противной стороны прекратился. Через какое-то время, когда бурлак и «Железный кулак» сходу своими ударами уложили передовых силачей, противная сторона не просто остановилась, а пустилась в бегство. До конца села никаких сопротивлений уже не было. В конце под предводительством деда, все помирились. Подбитые с обеих сторон замачивались и оттирались.

Через какое-то время представители первой, зарыжной, части села, торжественно и гордо отправились восвояси. Всю возвратную дорогу их женская половина воспевала веселые частушки. Такие стычки проводились не часто, но и не редко, и не только внутри села, но и между поселениями.

Вспоминается один забавный случай. Как-то дед Варион, увидев меня, бегающего с ребятами недалеко от его дома, позвал к себе. По-мужски поздоровался со мной и попросил забраться верхом на лошадь, находящуюся у его дома и с его поручением отправиться в соседнее село Субботино. Там разыскать деда Василия, где – он разъяснил, и передать ему, что дед Варивон, как раньше условились, приглашает его с селянами на разделительный рубеж, помериться силами. Подробности он знает. Мне тогда было уже более шести лет, и я с помощью деда свободно вскочил верхом на лошадь и быстро добрался на место. Доскакав до середины села, повстречался с одной теткой и спросил ее, как мне найти деда Василия, сообщив ей приметы его нахождения. Она отреагировала: «Какой он тебе дед, он чуть старше меня». Сама показала место, где его можно повстречать. Кажется, он вон там и стоит с мужиками.

Я помчался туда, подъехал к мужикам и спросил деда Василия. Он отозвался. Я ему передал поклон от деда Варивона и пересказал все, что от него получил. Он тоже предал деду Варивону поклон и просил тщательнее готовиться к схватке, «иначе получите по всем местам». После этого сообщения, я вскачь отправился в свое село. Быстро добрался до деда, он сидел еще у дома, передал ему поклон от Василия и все, что он сказал. Дед Варивон заулыбался, снял меня с лошади, погладил по голове и пошлепал по заднице, вновь отправил играть с ребятами.

В воскресенье, в послеобеденное время, толпы селян из Смирново и Субботино собрались на разделительном рубеже между селами. Встреча между ними была весьма дружеская. Возглавляли все Варивон и Василий. Чувствовалось, что они знали друг друга давно. Их беседа продолжалась недолго. После беседы Василий предложил Варивону: «Начнем, помолясь». Дед Варивон улыбчиво согласился. Начинали мериться силами молодые пацаны. Для этих целей в обоих селах предварительно была отобрана равноколичественная группа молодых ребят.

Группы выстроились друг против друга и по команде Василия начали сражаться. Каждый может себе представить, насколько ребята были возбуждены. Они понимали, что борются за авторитет своего села. Драка была отчаянная. У некоторых уже были разбиты носы, из них текла кровь. Толпы мужчин и женщин возбудились с обеих сторон. Началась драка взрослых, стенка на стенку. В это время преимущество сразу обнаружилось на стороне жителей села Смирново, видимо, как более опытных в таких ситуациях. Несмотря на возгласы Василия, который стоял с дедом немного в стороне, его призывы «Отбивайтесь!», их «стенка» теснилась в сторону своего села. Особо убыстрилось это движение, когда по указанию деда в драку включился «Железный кулак».

Вскоре толпы были уже в центре Субботина. Но тут вдруг кто-то из мужиков с субботинской стороны выскочил с палкой в руках и ударил одного из смирновских мужиков. Тот упал. На это немедленно отреагировал Василий. Он подошел к своему селянину и так «врезал» ему по уху, что тот тоже упал. Он громко предупредил селян с обеих сторон, что сила и ловкость проявляются в кулачных боях, но без всяких палок. За это надо казнить. Все постепенно успокоились. Начали брататься. Появились частушки и песни. Примерно через час толпы растаяли. Остались только возглавители с обеих сторон. Они между собой тепло побратались.

В этой обстановке Василий, хитро улыбаясь, заявил Варивону, что субботинцы выиграли бой. Варивон не понял этой шутки. Василий ему пояснил: «Видишь, мы-то все уже дома, а вам надо ковылять еще больше двух километров. Это наказание за победу». Варивон удивился этой шутке и высказал Василию: «Ну и хитер же, ты братец». Они оба по-дружески обнялись и направились восвояси.

…В селе Смирново случались и бессовестные шутки и проказы. Вспоминается еще такой случай, когда под видом каких-то «высоких проверяющих» в селе появились двое властных мужиков. Они вечером заходили в некоторые дома не совсем бедных селян и обвиняли их в нарушении каких-то законов, о которых селяне и понятия не имели. За это отбирали у них по одной-две овцы и отводили их во двор к колхозному бригадиру, дяде Грише. Этот случай немедленно разлетелся по селу. Около дома дяди Гриши стояла их грузовая автомашина. Дядя Гриша был убит горем, видя, что это несправедливо. Но ничего поделать не мог. Когда «пришельцы» собрали восемь овец, они предложили бригадиру выпить немного с усталости (бутылка у них была), потом помочь им погрузить овец. После всего они поедут на доклад к начальству своей организации, не назвав, какой.

Григорий, как истинный христианин и честный человек, понял, что это жулики. Но что придумать?.. Он попросил свою смущенную супругу подготовить стол, а сам по нужде вышел во двор. Жили они недалеко от нашего дома, почти в соседях. Увидев ребятишек, бегающих недалеко, он позвал меня. По секрету попросил через какое-то время, когда никого не будет около дома, выпустить овец. Показал, как. Григорий отправился в дом, а я торчал около скотного двора. Хозяин вошел в дом. За столом уже сидели «пришельцы», супруга приносила им закуску. Он присоединился к ним. Выпили по неполному стакану водки и с удовольствием закусили. Один из «пришельцев» сказал, что им пора ехать. Хозяин согласился помочь им погрузить овец.

Вышли и увидели, что ворота в скотном дворе открыты настежь. Во дворе уже не было никаких овец, в том числе и хозяйских. Бригадир неподдельно возмутился и сказал, что это, видимо, кто-то из ограбленных. Услышав это слово, «пришельцы» возмутились. Но бригадир предупредил их, что кто-то из пострадавших наверняка уже поехал в сельский совет с сообщением. «Пришельцы» выматерились, вскочили в автомашину, один из них рукояткой завел мотор и ни с чем удалились. На второй день овцы все обнаружились. Григорий подробно обо всем рассказал потерпевшим, которые благодарили его за спасение овец. Что было дальше, селянам не было известно.

…До начала Великой Отечественной войны жизнь в семье Матвея и Татьяны Шатаевых протекала в общих глухоманных деревенских условиях того времени. Насыщенный труд на колхозных полях, на своей усадьбе и огороде; выращивание домашнего скота в предусмотренном «Верховной властью» количественном ограничении; обустройство и содержание жилищных условий; повышение образовательного и интеллектуального уровня каждого и всех; воспитание детей и себя в христианском духе и сложившихся социальных условиях, сохраняя положительный опыт прошлого.

За два года перед началом ВОВ в семье возродился последний ребенок, поскребыш, милый, умный и послушный мальчик Алеша. Старший сын Александр в то время уже служил в армии, принимал участие в Советско-Финской войне, которая длилась четыре месяца – с ноября 1939 по март 1940 года. В середине весны 1940 года Александр был демобилизован и с прекрасной характеристикой прибыл домой в свое родное село. Невеста у него уже была, сыграли свадьбу, и он приступил к возведению своего дома, чтобы жить ни от кого не зависимым. С помощью отца, родственников и близких селян, дом около реки Пиля был построен из деревянных брусков довольно быстро.

Александр, как и все, активно работал на колхозных полях, выполняли тяжелые работы, непосильные для многих. Осенью он и двое его подрядчиков занимались взвешиванием пшеничного зерна, затаренного в мешки. Весы были установлены на нагорной улице, недалеко от молотилки. Урожай был неплохой, затаренных мешков было много, потому рабочий день был напряженный. Мешки надо было из телеги положить на весы, потом обратно в телегу. Отвезти в зерновой склад, бывшую церковь, там высыпать зерно в сусеки, а мешки вернуть на молотилку. В обязанности Александра, как грамотного человека, входила запись результатов в учетную тетрадь, которая являлась приемо-сдаточным документом.

Весы стояли около дома одинокой молодой женщины. Она соблазнила мужиков на выпивку самогона, который сама и готовила. В сельском магазине водки не было, потому мужики и «клюнули» на ее приманку. За три пол-литровые бутылки она запросила мешок пшеницы. Они взвесили самый емкий мешок и передали ей. Между собой условились, что это учтут при получении колхозного зерна на заработанные трудодни. Но такая аферная сделка не удалась. Все это видела другая женщина, семья которой была в ссоре с терёхинским родом. Она решила отомстить. Была уверена, что в этой компании вместе с Александром были его брат и сосед. Женщина, не задумываясь, быстро направилась в сельсовет, который был расположен недалеко в соседнем селе Звереве. Пришла туда и все там подробно изложила.

Руководитель сельсовета дал указание дежурному офицеру милиции, который верхом на лошади немедленно отправился на место «преступления». Он хорошо знал село Смирново и через 15–20 минут был на месте. Мужики как раз обедали и выпивали в доме этой женщины. Они все во всем сознались и начали объяснять причину и следствия. Но сотрудник их не слушал, а составлял акт, как все было. Документ все подписали. Сотрудник милиции всех арестовал, и вместе направились в сельсовет. Там все подтвердилось. Арестованных направили в райотдел милиции, предварительно позвонив туда по телефону, который был только в сельсовете. Примерно через три часа за арестованными прибыл наряд милиции на двух подводах.

Так закончилась свобода старшего сына семьи Шатаевых и двух его подельников. Их по указу, без суда и следствия, приговорили к трем годам тюрьмы каждого. По селу сразу все разошлось. Женщину, которая на них показала, свои родственники чуть не убили. Оказалось, что с Александром был не его двоюродный брат и сосед, как предопределила эта женщина, а ее двоюродный и троюродный братья. Женщина получила проклятье на всю жизнь и вынуждена была сбежать из села. Попало и их соблазнительнице. Ее селяне тоже прокляли, изъяли и выбросили все, что было связанно с самогоноварением, отобрали пшеницу. Наших троих тружеников посадили в тюрьму, расположенную где-то за 15–20 километров от села.

Примерно через два месяца, на первую встречу с ними ходили мама и супруга Александра. Женщины с трудом уговорили охранников разрешить повидаться со своим сыном и мужем. Виделись они с ними только через проволочную перегородку. Мама предупредила невестку при встрече не охать и не ахать, не посвящать его в неприятности и семейные сложности. Ему и так здесь несладко. Мама и супруга принесли Александру много вкусных печеностей, яблок, огурцов, помидоров… Он обрадовался, но принять было не во что. Вынужден был снять куртку, расстелить ее, чтобы они могли высыпать. Радость его заключалась в том, что они со своими земляками вдоволь поедят. Кормят здесь впроголодь, сообщил он. Пояснил свои нерадостные условия жизни. «Живем пятнадцать человек в одной камере, спим на нарах, не раздеваясь. Вместо туалета – «параша». Общая столовая в две очереди. В каждой камере есть свои укоренившиеся старосты, которые командуют всеми. За непослушание получают по уху. Но мы пока терпим».

Охранник предупредил, что свидание закончилось. Мама и супруга через перегородку поцеловали Александра и, сдерживая слезы, удалились. Александр, предвидя, что будет с его сладостями, заведомо спрятал за пазуху четыре пирожка. Он только вошел в камеру, еще не успел разложить куртку, как набросились все и начали выхватывать каждый себе. Он сам успел схватить еще кое-что. Его сельские земляки даже не попытались встать, чтобы не получить по уху.

Наступила зима. Мама и супруга посетили Александра всего два раза. Обстоятельства повторялись. При одном из посещений Александр спросил, знают они или нет, почему к его селянам никто не приходит. Супруга ему ответила, что они даже не интересуются их судьбой. Во время уже весеннего посещения, когда пришла одна мама, Александр на общей прогулке «зеков» увидел ее с сумкой за плечами, как она тяжело волочилась. Ему стало неимоверно жаль ее. Она старается приносить еды, надеясь, что ему будет чуть полегче, а эти обезьянники-сокамерники тут же почти все отнимают и моментально сжирают.

Когда Александр увидел приближающуюся мать, попросил одного из охранников выйти с ним вместе в нейтральную зону, встретить маму, передать ей два-три слова, забрать поклажу и отнести все в камеру. Охранник посоветовался со своим коллегой и согласился. Он подошел к проходной, окликнул Татьяну Иванову и пригласил ее перейти рядышком в нейтральную зону, где ее ожидает сын. Мать обрадовано удивилась и пошла на встречу с сыном. Охранник разрешил им немного посудачить, а сам отошел в сторонку. Мама впервые за долгое время обняла и расцеловала любимого сыночка. Но, вспоминая свои наказы, не прослезилась. Сын показал, что он крепко верит в справедливость. Она со временем придет. Он сообщил матери, что оба его подельника-селянина умерли от голода. Вначале один, а через полтора месяца другой. Похоронили их здесь, в общей могиле. Мама удивленно похныкала.

В это время подошел охранник и предупредил их, что время свидания закончено. Мать с сыном еще раз крепко обнялись, расцеловались и разошлись. Александр все сладости, принесенные матерью в особой сумке, прихватил с собой. Четыре пирожка передал охраннику, каждому по одному. Потом, с его разрешения, отнес сумку в камеру. Там никого не было. Он положил сумку под свое постельное одеяло и вновь вышел на общую прогулку. Прогулка завершилась и он в общем строю направился в камеру. Когда там все собрались, «старший» заорал: «Куда дел сладости?!» Его помощники бросились к постели Александра и начали ее тормошить. Нашли сумку, все захохотали и начали ее опустошать. На предупреждение Александра реагировали громким хохотом.

От воспоминания о встречи с матерью у Александра перехватило дыхание, вскипел гнев на товарищей. Он оторвал от нар боковую доску и начал громить всех, кто хватал сладости, принесенные матерью. На шум прибежал дежурный и выстрелом в стену успокоил бунтующих. На выстрел немедленно прибежали еще двое сотрудников. Они выхватили доску у Александра, скрутили его и отвели в «отстойник». Там он находился до суда, не зная, что он кого-то убил или покалечил.

На суде ему прибавили еще четыре года. В общей сложности, получилось почти семь лет тюрьмы. После этого его отправили в сибирские заточения. Тех троих, кто вымогал у него сладости, тоже осудили. «Старосте» присудили один год и шесть месяцев, а двоим его приспешникам присудили по шесть месяцев, но оставили в своей тюрьме. О решении суда вкратце сообщили родителям. Мама восприняла это весьма нервно и тяжело. В Сибирь ведь не наездишься.

Вскоре началась Отечественная война – общенациональное горе. Мама подумала, что тюрьма спасет от смерти ее старшего сына. Вскоре на фронт забрали Николая, потом Федора, тоже ее сыновей. Чуть больше года после начала войны, когда немецкие войска оккупировали огромные территории Европейской части СССР, когда был заблокирован Ленинград и худшее угрожало Москве, на фронт было взято и старшее поколение, среди них и наш отец.

Значительно позднее, из рассказов самого Александра, стало известно, как он, будучи «зеком», тоже был взят на фронт. Сибирских «зеков» начали готовить к фронту в самое тяжелое время, когда Москва еле держалась. Их собирали всех вместе и наставляли, что они, хотя и нарушители законов, но являются сынами своего государства, а Гитлер и фашисты хотят загубить его и нас всех, в том числе и их близких родственников, братьев и сестер, их детей превратить в рабов, эксплуатировать всех, издеваться над всеми ради своего благополучия.

– Мы все не должны с этим мириться. Мы обязаны спасти свою Родину, наших родных и близких, возвысить себя в ранг защитников всего нашего народа. Мы призваны изгнать врага с нашей земли или здесь же уничтожить его. За вами сохраняется добровольное решение. Кто согласится, с того полностью снимется судимость. Он становится свободным гражданином.

Такие призывы возбуждали свободу «зеков». Отказов пойти на фронт и вступить в борьбу с врагом практически не было. Их предупреждали, что фронтовое формирование будет проводиться силами военных командиров на территории одной из сопряженных областей с Москвой.

– Там же произойдет ваше обмундирование. Из тюремного заточения вы будете отправляться в специальном поезде. Питание в дороге будет проводиться в полевых условиях.

Дней через десять, уже по списку, начали предварительно формировать вагоны по количеству вмещающихся пассажиров. К концу февраля 1942 года был полностью сформирован особый пассажирский поезд из десяти вагонов. Вагоны были оборудованы двухэтажными боковыми лежанками. Отопительная система дровами в печках-буржуйках, размещенных посредине вагона. Дымовые трубы выходили на крышу.

В один из дней, рано утром после не очень сытного завтрака, призывники строем повагонно отправились на железнодорожный вокзал. Минуя все, загружались вагоны. Примерно через час паровоз «запыхтел» и тихонечко тронул перегруженный состав. Все улеглись на полки и большинство сразу заснули. Был выходной день, примерно через шесть часов паровоз остановился в каком-то поселении на полустанке. Здесь должен состояться обед. Всех вновь повагонно повели на обед по предусмотренным местам, которые располагались по окружности, недалеко друг от друга. Посреди них располагается базар, а недалеко от него – лошадиная стоянка. Пообедали по-быстрому и каждая колонна направилась в свой вагон через базар и лошадиную стоянку.

Поезд еще не отправился, как прибежал наряд милиции и стал кричать, что их люди, не зная, кто они, украли «полбазара». Утащили тулупы, шапки, фуфайки, валенки, различную еду…

Они требовали задержать поезд и всех обыскать. Но сопровождающее начальство не согласилось и дало команду трогаться. Паровоз снова «запыхтел»… В этот день ужина не было, то ли в наказание, то ли по каким-то другим причинам. На рассвете поезд остановился опять на каком-то полустанке. Молодые мужчины, по два человека на каждый вагон, стали вносить в них упакованные поклажи. Они предупреждали старших по вагону, что это сухой паек и питьевая вода. Кроме того, потребовали выделить по два человека для освобождения параш. Место для их освобождения они покажут. У старшего на этот случай уже были подготовлены люди. Все было сделано четко. Минут через двадцать поезд тронулся. Старший предупредил, что в принесенных упаковках находятся по три порции сухого пайка на каждого: завтрак, обед и ужин. В баке – питьевая вода и пристегнутые кружки. «Воду будем наполнять самостоятельно на остановках». На следующее утро процедура повторилась. Это, видимо, был «базарный» урок. Нашему Александру это напоминало приносимые сладости из дома и возбуждало в нем нежные воспоминания о матери и супруге.

На пятые сутки их поезд прибыл к месту назначения. Здесь уже чувствовалось наступление весны. Всех приезжих весьма плотно разместили в казармы. Предполагалось сформировать дивизию особого назначения. Все воинские командиры, начиная от взводов, рот, полков и дивизий, представлены из действующих фронтовых подразделений, уже почувствовавших силу стычек. Предполагалось также из общего количества собранных выявить служивших ранее в армейских частях и сформировать из них особые наступательные подразделения, не менее роты.

На второй день, после завтрака в настоящей столовой, всех повагонно построили на смотровой площадке. Перед ними появились группа офицерского состава: лейтенанты, капитаны, майоры, подполковники, полковник и даже один генерал-майор. Генерал довольно громко с ними поздоровался: «Здравствуйте, товарищи бойцы!» В ответ прозвучал непонятный гвалт. Одни кричали «Здравствуйте!» Вторые – «Здравствуйте, товарищ Генерал!» Третьи – «Здравия желаем, товарищ Генерал!». Это о многом свидетельствовало. Полковник обратился к ним и разъяснил, что в армейских частях все здороваются по уставу: «Здравия желаем, товарищ… (называете его звание). Например, товарищ полковник, или генерал-майор, или маршал Советского Союза. Вот он уже и подъезжает».

Все увидели две подъезжающие легковые автомашины. Они остановились недалеко от офицерской группы. Из первой машины вышел Маршал Советского Союза и его адъютант, из другой – никто не вышел. Это, видимо, были охранники. Навстречу Маршалу вышел Генерал-Майор, приложив руку к фуражке, это сделали и другие офицеры, произнес: «Здравия желаю, товарищ Маршал Советского Союза. Докладываю Вам, что для вашего знакомства построен один полк будущей особой дивизии». Маршал за руку поздоровался с Генералом и откозырял офицерскому составу. Они ему тем же ответили.

Маршал вышел вперед и громко поздоровался: «Здравствуйте, товарищи защитники Родины!»

Полковник махнул рукой и все громко и четко провозгласили: «Здравия желаем, товарищ Маршал Советского Союза!» Полковник четко всем представил, что это Маршал Советского Союза, Рокоссовский Константин Константинович, прибыл для знакомства и формирования новой особой дивизии. «Гордитесь и будете внимательными». Полк, словно по сговору, в необычной четкости, в громком продолжительном тоне провозгласили «УРА!» Это свидетельство тому, что многие, видимо, знали, что Маршал – их коллега по судьбе.

Маршал возбудился от такого радушного приема. Для него это было воспоминание прошлого и уверенность в будущем. Он от начала до конца или от конца до начала прошел все «зековское» построение и в возбуждении некоторым задавал свои любопытные вопросы. Проходя мимо места, где стоял Александр, обратил внимание на его военную выправку. Поинтересовался, – служил ли он в армии. Тот ответил, – да!

– А где? – спросил маршал.

– Последнее время на войне с Финляндией, – ответил Александр.

– В качестве кого? – поинтересовался Маршал.

– Старшиной роты, – последовал ответ.

– Вот и будешь продолжать служить в этой должности, – в приказном тоне заключил Маршал. Пожал Александру руку и пожелал успехов на фронтовых сражениях. Александр тогда заявил, что до окончания войны не будет мыть руки, чтобы сохранить телесное прикасание Маршала.

Маршал обошел весь строй и приказал: «В ускоренном порядке готовить эту особую дивизию к боевым сражениям». Генерал-Майор ему доложил, что в предстоящие двое суток их всех переоденут в армейскую форму, распределят по взводам, ротам и полкам. Командный состав уже весь готов, они все уже здесь присутствуют. Те все встали по стойке «смирно» и откозыряли. Генерал-майор еще добавил, что принято решение, в течение десяти-пятнадцати суток на местном полигоне провести их обучение боевым условиям. Все оружие для каждого солдата и подразделения приготовлено.

– Вот это хорошо и ценно, – заключил Маршал. – Ждем вас на фронте. – Он откозырял и отправился по исполнению.

Не через пятнадцать, а через десять дней первый полк особой дивизии был уже в боевой гуще. Время того требовало. Фашисты рвались к Москве.

Любая война, особенно Великая Отечественная, активно и болезненно проявляла свои «черно-белые метки» для каждого и всех, кто хоть каким-то образом соприкасался с ее воздействиями. В Мировом сообществе написано и опубликовано большое количество художественной литературы и отснято множество кинофильмов, связанных с этой войной.

Здесь, в этом же романе, будут засвидетельствованы только конкретные случаи (черно-белые метки), связанные с родом Терёхиных и его кланом, Шатаевых, принимавших участие в этой войнев итоге все это обнаружил. По возможности, будет отражено соучастие Матери-Героини и ее семьи в этих процессах. Как уже было ранее отмечено, в этой войне непосредственное участие принимали ее муж, Матвей и трое из шести их сыновей – Александр, Николай и Федор. Как было тоже отмечено, особая судьба в соучастии в военных действиях выпала на долю старшего сына, Александра.