Текст книги "Ключи от неба"

– На кухню колоть дрова! – трубным гласом звучат слова лейтенанта…

…Семен у огромного штабеля дров тянет за ручку пилы. Градом катится с его лба пот. За другую ручку тянет какое-то железное чудище – человек-робот. И распиливают они не бревно, а… лодочный мотор Семена.

– Быстрее! Быстрее! Ха-ха-ха! – оглушающе гремит голос Кириллова.

Кириллов исчезает, и Семен видит, что он распиливает с роботом не мотор, а огромное бревно. Семену больше не хочется работать. Он втыкает в землю пружинистый металлический прут и привязывает к нему ручку пилы. Робот заметил хитрость Семена и хрипло орет:

– Ищи дураков в другом месте!

Семен дает роботу закурить. Тот, довольный, затягивается папиросой и с бешеной скоростью начинает пилить один. Растет гора чурбаков.

Семен берет топор и подает его роботу. Коли, мол. Тот отворачивается:

– Теперь ты вкалывай!

Семен начинает колоть чурбак. Но сил у него не хватает. Тогда он достает из кармана конфету, с трудом раскалывает чурбак и показывает роботу конфету, которую будто бы нашел внутри чурбака. Робот проглатывает конфету, отнимает у Семена топор и суматошливо начинает колоть дрова. Все чаще и чаще мелькает в воздухе топор.

Робот переусердствовал. Из него вдруг повалил дым, потом – взрыв!.. На месте робота – груда обломков.

Появляется лейтенант Кириллов.

– Десять суток гауптвахты! – громоподобным голосом объявляет он и, взяв Семена за шиворот, толкает его в какую-то яму…

Семен сидит в камере гауптвахты. В зарешеченное окно заглядывает Кириллов и, зло захохотав, улетает куда-то в облака.

Семен видит, что мимо окна медленно проезжает тягач с причудливой ракетой. Он распускает толстый канат, который служил ему вместо табуретки, делает петлю и ловко забрасывает ее на нос ракеты, а второй конец каната прочно привязывает к железной решетке.

Канат натягивается все больше и больше, вот уже гнутся толстые прутья решетки, по не поддаются, и камера гауптвахты начинает ползти вслед за трактором. К своему ужасу, Семен замечает, что находится в клетке.

Рядом с клеткой идет лейтенант Кириллов, и его демонический хохот, кажется, заполняет всю вселенную. Лейтенант подбегает к ракете, что-то крутит, и она грозно вздыбливает нос к небу. Кириллов хохочет еще громче, и уже не хохот слышит Семен, а гром ракеты, из сопла которой яростно хлещет пламя. Еще мгновение, и ракета уносит клетку с Семеном в небо…

Далеко внизу видит Семен землю… Ракета проносит его сквозь облака. И тут он замечает, что канат на решетке вот-вот развяжется. Но решетка теперь на потолке. Как дотянуться? Семен начинает махать руками, будто крыльями. О чудо! Он подлетает к потолку клетки и хватается за канат в тот самый миг, когда узел развязался… И уже нет клетки – только мчащаяся ввысь ракета и он, Семен Лагода, на конце каната.

Семен начинает подтягиваться по канату вверх. Выше и выше… Ракета все ближе к нему. Семен уже видит дверцу в ракете и окошко рядом с ней. В окошко выглядывает старшина Прокатилов. Но сил больше нет. Руки отказываются повиноваться. Семену очень страшно. Он отпускает канат и начинает падать, судорожно извиваясь в воздухе…

– Рядовой Лаюда! – кричит ему вслед старшина. – Подъем!..

Семен открывает глаза, дико осматривается. Наконец приходит в себя. Видит казарму и спешно одевающихся по команде «Подъем!» товарищей.

– Чего вы так мычали во сие? – с удивлением спрашивает Прокатилов, стоящий возле кровати Семена.

Семен, счастливый от того, что кошмар был лишь сном, вытирает мокрый лоб и молча начинает проворно одеваться. Он даже обгоняет товарищей, поднявшихся раньше нею.

Старшина Прокатилов доволен.

– Хорошая у вас сноровка, – замечает он. – Если и грамотность подходящая, быть вам оператором.

Семен, затягивавший на гимнастерке ремень, вдруг будто деревенеет.

– А кто над операторами начальник? – настороженно спрашивает он. – Не лейтенант Кириллов?

– Да, – подтверждает старшина. – В нашем дивизионе он… Если покажете сноровку на всех занятиях, попадете к нему.

Идут занятия по физподготовке в спортивном городке. Их проводит лейтенант Самсонов. Молодые солдаты поочередно прыгают через «коня».

– Очередной, к снаряду! – командует Самсонов.

Юра Мигуль разбегается, делает толчок ногами о трамплин и, прикоснувшись руками к кожаной спине «коня», легко перелетает через него.

– К снаряду!..К снаряду!К снаряду! Солдаты прыгают один за другим, показывая в общем не плохую физическую подготовку.

– К снаряду!

Бежит Семен Лагода. Толчок на трамплине он делает неумело и прыгает «коню» на спину.

До солдат доносится взрыв девичьего хохота. Семен оглядывается и, к великому своему огорчению, видит, что в раскрытом окне соседнего здания стоят несколько миловидных девушек в военной форме: они смотрят на него и весело смеются.

– Повторить! – приказывает Самсонов Семену.

Семен снова разбегается, но перед самым трамплином пасует и под хохот девушек сворачивает в сторону.

– Повторить!

Но и на этот раз Лагоду постигает неудача. Неуверенный толчок, и он, прыгнув на противоположный край снаряда, плюхается на землю, вызвав новый взрыв девичьего смеха. Похохатывают и солдаты.

– Отставить смех! – строго требует лейтенант, а затем обращается к Семену: – Рядовой Лагода, вы что, в школе не занимались спортом?

– Занимался, но у нашего коня ноги короче.

– Подойдите к перекладине.

Семен послушно подходит к турнику.

– Подтянитесь на руках, сколько можете. Семен подпрыгивает, хватается за перекладину, Дрыгая ногами, пытается подтянуться, но опять полный конфуз перед девушками и товарищами. Беспомощно соскакивает да еще подворачивает ногу.

Самсонов укоризненно качает головой:

– Становитесь в строй. Придется с вами поработать отдельно.

– Не способен я к спорту, – отвечает Семен и, хромая, становится на левый фланг строя.

– Научим. – Лейтенант смотрит на часы. – Закончить занятия!

Услышав эту команду, девушки-солдаты, выглядывавшие в окно, скрываются в глубине комнаты.

Радиотехнический класс. Девушки торопливо заканчивают развешивать на подставках схемы.

В класс заходит лейтенант Кириллов.

– Все готово, товарищ лейтенант! – бойко докладывает одна из девушек.

А лейтенант Самсонов тем временем ведет из спортивного городка в радиотехнический класс строй молодых солдат.

Семен Лагода, прихрамывая, идет последним. Он отстает, будто поправляет выбившуюся из сапога портянку, и, видя, что никто не замечает его отсутствия в шагающем строю, вдруг быстро бежит к «коню», легко перемахивает через него с одной стороны, затем с другой. Потом подбегает к турнику, одним жимом вылетает на перекладину, делает красивый переворот, затем – соскок-ласточку и с видом победителя оглядывается на окно…

Но… девушек там нет. На их месте стоит лейтенант Кириллов, пускает колечками табачный дым и с недоумением глядит на солдата.

Некоторое время Семен, выпучив глаза, растерянно смотрит на лейтенанта, затем лихо отдает ему честь и бежит догонять строй.

– Где я видел эту плутоватую рожицу? – задумчиво говорит Кириллов.

В радиотехнический класс, где прохаживается между столами с аппаратурой лейтенант Кириллов, вливается говорливый поток молодых солдат.

– Товарищи, до начала занятий еще пять минут! – объявляет Кириллов. – Можно курить.

Многие солдаты тут же возвращаются в коридор.

– Рядовой Лагода, – обращается Кириллов к зашедшему Семену. – Что вы сейчас?..– и кивает головой за окно.

– Да то я… – от смущения Семен не находит слов. – Да я, понимаете, при людях стесняюсь… Вот и решил один попробовать.

– Смотри ты, какой застенчивый! – смеется Кириллов. – Может, по этой причине не клеится у вас и со зрительной памятью?

– Не знаю, – Семен пожимает плечами.

– А ну-ка, товарищи, – обращается Кириллов к оставшимся в классе солдатам, – идите курить!

Когда солдаты выходят, Кириллов подзывает Семена к одному из блоков станции наведения. На панели блока – множество тумблеров, лампочек, переключателей, кнопок. Кириллов опытной рукой щелкает тумблерами, меняет положение переключателей, нажимает кнопки, от чего загораются индикаторные лампочки.

Семен внимательно следит за каждым движением рук лейтенанта.

– Посмотрите внимательно, – приказывает Кириллов.

Семен изучает панель.

– Посмотрели? Теперь отвернитесь. – И Кириллов, после того как Семен отвернулся, быстро переводит переключателя в первоначальное состояние. – Теперь сделайте все, как было.

Семен криво улыбается и начинает щелкать тумблерами и рычагами – совсем не теми, которыми нужно.

– Да-а, – сокрушается Кириллов. – Плохо дело.

– Оператор из меня не выйдет, – охотно соглашается Семен.

– Жалко назначать вас в другое подразделение.

– Почему жалко? – Семен с хитрецой глядит на лейтенанта.

– Как же! Лучший запевала!

Только поэтому? – удивился Семен.

– А почему же еще?

– Я думал потому, что кого-то напоминаю вам.

– Мало ли похожих людей встречается, – Кириллов смотрит на часы. – Пора начинать занятия.

– Минуточку! – Семен в смятении. Он напряженно смотрит в лицо лейтенанта, переживая какую-то внутреннюю борьбу. Наконец решается: – Товарищ лейтенант, а у меня не так уж плохо со зрительной памятью.

Тут же он поворачивается к панели и уверенно щелкает переключателями, тумблерами, нажимает на кнопки, в точности повторяя все, что делал Кириллов.

Кириллов с радостным изумлением смотрит на Семена…

Затемнение… На экране вспыхивают слова:

«И еще прошло время».

Полковник Андреев смотрит на Аню с загадочной улыбкой, которая как бы говорит: «А я о тебе знаю нечто такое…»

Они сидят в кабинете Андреева друг против друга и ведут разговор.

– Вы в городе остановились? – утвердительно спрашивает полковник.

– Да. У подруги, – отвечает Аня.

– Через неделю предоставим комнату.

– Спасибо…

– Простите за любопытство, Анна Павловна, – Андреев наклоняется над столом, будто бы стараясь глубже заглянуть в глаза девушки. – Вы, конечно, назначены не случайно в нашу часть?..

– Да, не случайно, – соглашается Аня, несколько смутившись. – Тут, в городе, подруга моя живет. Она жена офицера. Я списалась с ней и в Министерстве обороны попросилась к вам.

Андреев лукаво щурит глаза, улыбается.

– Чему вы улыбаетесь? – Аня недовольно хмурит брови.

– Извините, – полковника не покидает добродушное настроение. – Мне просто захотелось немножко пофилософствовать на тему о семье и браке.

– Не понимаю вас, товарищ полковник, – Аня смущена и не знает, как себя держать. – Я врач. И приехала к вам как служащая Советской Армии, а не замуж выходить.

– Ну, не будем зарекаться, – смеется Андреев и, поднявшись из-за стола, начинает прохаживаться по кабинету. После паузы останавливается перед Аней и доверительно говорит ей: – Еще не родилась девушка, которая б в принципе отказывалась от замужества. Но я о другом хочу сказать… Только по секрету… Быть женой ракетчика – трудное дело.

– Вы меня заставляете краснеть, – Аня отворачивается к окну. – К чему этот разговор?

– Послушайте – поймете, – спокойно продолжает Андреев. – Трудно быть женой ракетчика потому, что и в мирное время ракетчик на войне… Вот я, – полковник смотрит на часы, – через десять минут одному подразделению объявлю тревогу. Учебную, конечно. И никто из ракетчиков не знает, какая это будет тревога. Каждую минуту подразделения готовы дать залп по воздушному противнику. А знаете, что это значит?.. Надо знать. Вы врач ракетной части. На примере скажу: у нас недавно была свадьба без жениха.

– Как это – без жениха? – удивляется Аня.

– А вот так. Подняли первый бокал за молодоженов. Не успели крикнуть «горько», как жениху доложили, что и его кабине забарахлил один из блоков. Жених поставил бокал и ушел на огневую…

– Ну и что? – Аня смотрит на Андреева чуть насмешливо.

– Ничего, по-вашему? – удивляется Андреев.

– Конечно, ничего особенного. И меня, как врача, в любую минуту, даже со свадьбы, могут вызвать. А сколько таких профессий? Врачи, электрики, пожарники, водопроводчики, газовщики… Да мало ли!

Андреев смотрит на Аню с удивлением, раздумывая над услышанным.

– А мне нравится, что вы так рассуждаете, – наконец говорит он.

– Товарищ полковник, – Аня переводит разговор на другую тему, – я бы хотела начать свою работу с медосмотра моих будущих пациентов.

– Хорошо. Сейчас дам указание дежурному. – Андреев нажимает на столе кнопку.

В кабинет входит лейтенант Маюков. У нею на рукаве повязка с надписью: «Дежурный по части».

Идут занятия в классе программированного обучение.

– Какова функциональная схема индикатора наведения? – задает вопрос лейтенант Кириллов и передвигает подставку, на которой закреплено полотнище с чертежами.

Таких схем в классе много – одни на подставках, другие на стенах.

– Ясен вопрос?

– Ясен, – отвечают солдаты-ракетчики.

Семен Лагода (он уже ефрейтор) сидит за столом, внимательно смотрит на схему и кладет руку на рычаг обучающей машины. Чтобы узнать, правильно ли дан ответ на вопрос, надо поворотом рычага набрать нужную группу цифр. Рядом с Семеном – Юрий Мигуль. У обоих гладко причесанные волосы.

На каждом столе – по две машины. За всеми машинами сидят солдаты.

В классе раздается град щелчков. Ракетчики начали работать на машинах.

Семен уверенно поворачивает рычаг: от цифры к цифре…

На кафедре, перед глазами лейтенанта Кириллова – световое табло. На нем столбиком расположены номера обучающих машин и рядками, под порядковыми цифрами, – лампочки. По мере того как солдаты отвечают на вопрос, лампочки вспыхивают. За ними внимательно наблюдает Кириллов.

– Кончили! – приказывает Кириллов, и щелчки машин утихают. – Неправильно ответили седьмой и девятнадцатый. – Кириллов переключает на кафедре тумблер, и вспыхивают световые табло по бокам классной доски.

За столами поднимаются Юрий Мигуль (у него машина под номером «7») и еще один солдат.

– Посмотрите хорошенько на схему, – приказывает им Кириллов.

Солдаты внимательно рассматривают схему.

– А теперь попробуйте исправить ошибки.

«Седьмой» и «девятнадцатый» щелкают переключателями. На табло вспыхивают лампочки…

– Правильно. Садитесь, – разрешает Кириллов. – А теперь второе задание: нарисовать схемы формирования развертки угла и формирования развертки дальности и проверить правильность схем при помощи обучающих машин.

Солдаты зашелестели тетрадями.

Начинает чертить на тетрадном листе Семен Лагода. У сидящего рядом с ним Юрия Мигуля сломался карандаш.

– Семен, ножик нужен, – просит Юра.

– Всем ножик нужен, – невозмутимо отвечает Лагода.

К разговору друзей прислушивается лейтенант Кириллов. До его слуха доносится:

– Карандаш сломался.

– У всех карандаш сломался.

– Ну дай ножик, починить нечем.

Лицо Кириллова преображается. Застывшие глаза смотрят так, будто лейтенант глотнул горячительного и задохнулся.

А между тем доносятся слова Семена:

– У всех починить нечем… Ножик забыл в тумбочке. На карандаш.

«Рыбачок!» – шепчет про себя Кириллов и зажимает рот рукой, чтоб восклицанием не выдать своего удивления. Перед его мысленным взором рисуется полузабытая картина: озеро, в лодке сидит паренек и удит рыбу, а он, Кириллов, стоит на берегу и просит лодку. И будто слышит ответы рыбачка: «Всем лодка нужна»… «Всем лилии нужны»… «Ко всем девушки приезжают».

«Точно. Рыбачок», – говорит сам себе Кириллов и не отрывает напряженного взгляда от Семена, который, ничего не подозревая, чертит в тетради схему.

Юрии Мигуль затачивает на коробке спичек грифель карандаша. Он бросает случайный взгляд за окно, мгновение с любопытством продолжает смотреть туда, затем тихо, но так, чтоб услышали многие, шепчет Семену:

– Равнение налево!

Солдаты, следуя команде, одновременно поворачивают головы к окнам…

За окнами по асфальтированной дорожке идут Аня и лейтенант Маюков.

– Не отвлекаться, – деревянным голосом делает замечание Кириллов и сам бросает взгляд за окно.

Солдаты с хитрыми улыбками наблюдают за Кирилловым. Вид у него совершенно ошалелый. Лейтенант делает шаг к окну, встряхивает головой, будто пытается прогнать видение, и не отрывает растерянного, недоумевающею взгляда от Ани.

– Продолжать занятия самостоятельно, – приказывает Кириллов и кидается к дверям.

Но как только захлопнулась за лейтенантом дверь, солдаты, гремя стульями, устремляются к окнам.

Лейтенант Кириллов не замечает, что к стеклам окон, мимо которых он пробегает, прильнули хитро улыбающиеся лица солдат. Он напряженно смотрит вперед…

Идут, о чем то разговаривая, Маюков и Аня.

Кириллов вот-вот настигнет их. И вдруг раздается пронзительный рев сирены. Кириллов будто спотыкается и останавливается: тревога!

Резко поворачивается и изо всех сил бежит назад.

Стремительно выбегают из учебного корпуса солдаты…

Гудит земля под солдатскими сапогами. Ракетчики мчатся в направлении огневых позиций. Напряженные лица Семена Лагоды, Юрпя Мигуля, старшины Прокатилова.

Бегут, сурово сдвинув брови, офицеры – Кириллов, Самсонов, Оленин…

Вместе со всеми стремительно несется камера. Мелькают здания военного городка, видны встревоженные лица женщин и детей в окнах офицерских квартир, мелькают деревья.

А сирена не утихает…

– Готовность номер один! – звучит над стартовой позицией команда, переданная по внутренней связи.

– Готовность номер один! – будто с радостью, лихо вторит командир стартового взвода лейтенант Самсонов. Он любуется собой и слаженной работой стартовых расчетов.

А солдаты-стартовики знают свое дело. Мгновенно снимают с ракет брезентовые чехлы и «колдуют» у механизмов. Тут же слышатся четкие, отрывистые доклады:

– Второй готов!

– Первый готов!

– Третий готов!

Самсонов на каждую команду резко поворачивает голову, довольно улыбается.

– …готов!

– …готов!

– В укрытие! – звонкоголосо командует Самсонов.

Мимо лейтенанта быстро пробегают солдаты-стартовики.

Огневая позиция опустела. Ракеты, лежащие на пусковых установках, кажутся мертвыми. Но это так кажется…

Стремительно убегает от них в укрытие лейтенант Самсонов.

– Включить дизели! – твердо командует в микрофон лейтенант Иван Кириллов.

Его лицо, еще взволнованное, – во весь экран.

– Включаю станцию! – снова звучит голос Кириллова.

Лейтенант поднимает вверх руку и нажимает на электронном шкафу кнопку.

Иван Кириллов – офицер наведения. В тесной кабине в настороженной полутьме замерли фигуры людей, сидящих у шкафов с аппаратурой – электронным мозгом ракет. В тусклом свете разноцветных лампочек узнается непривычно сосредоточенное лицо Семена Лагоды. Рядом с ним – Юрий Мигуль.

За спиной лейтенанта Кириллова стоят с часами в руках полковник Андреев и майор Оленин.

Перед Кирилловым светится экран локатора. На нем виднеется белая пульсирующая черточка – отметка цели.

Кириллов крутит внизу штурвалы, подводя перекрестие меток на экране к цели. Затем отдает от себя щелкнувшие штурвалы и энергично командует операторам:

– Взять цель!

Сосредоточенное лицо Семена Лаюды… Он проворно нажимает на кнопку, и тотчас перед ним высвечивается экран.

Ниже центра экрана белеет черточка. Семен ловко работает штурвалом, и белая черточка послушно плывет к центру экрана, к меткам.

– Есть цель! – докладывает Семен.

Кириллов кидает на него строгий взгляд, а затем нетерпеливо смотрит на Мигуля. Юрий суетливо вращает штурвал. Наконец докладывает:

– Есть цель!..

– Есть цель! – сообщает третий оператор.

На огневой позиции ожили ракеты. Они начинают подниматься вверх и в направлении цели, куда смотрит антенна локатора… Ракеты, грозно вздыбившись в небо, замерли…

В кабине наведения – напряженная тишина.

– Первая…– протяжно командует лейтенант Кириллов. Его рука тянется к черной кнопке, по ободку которой белеет грозная надпись: «Пуск».

– Отбой! – неожиданно раздается голос полковника Андреева. И после паузы: – Молодцы, товарищи ракетчики!

Полковой медпункт. Светлая комната с простынной перегородкой.

– Лагода Семен Иванович! Ефрейтор! – чеканит слова Семен, сидя на табурете. Он раздет по пояс. После паузы вкрадчиво спрашивает:

– Извините, а вас как зовут?

За столом сидит в белом халате Аня. Не поднимая головы, она отвечает:

– Аня… – И тут же поправляется: – Анна Павловна.

– Вы у нас новенькая?

– Да. Новенькая.

Семен с любопытством рассматривает врача, которая что-то бегло записывает в медицинскую книжку и не удостаивает его ни единым взглядом.

Семен хмурится от досады.

– На что жалуетесь? – спрашивает Аня.

– На сон! – обиженно отвечает Семен.

– Плохо спите? – только теперь Аня поднимает глаза – большие, опушенные длинными ресницами.

Семен не в силах оторвать восхищенного взгляда от красивого лица врача.

– Не можете уснуть? – повторяет вопрос Аня.

– Нет, проснуться не могу! – Семен опомнился.– По команде «Подъем!» хлопцы за ноги стаскивают с постели.

– Вылечим.– Аня снисходительно улыбается, обнажив блестяще-белые ровные зубы. – Могу выписать рецепт.

– Пожалуйста! – Семен с серьезным видом продолжает валять дурака. – Премного вам буду благодарен.

– Только с рецептом не в аптеку придется идти, а к старшине, – поясняет врач.

– К старшине? – удивляется Семен. – Что-то не слышал, чтобы у старшины лекарства водились.

– А наказания?! Или, как они у вас, взыскания! – Аня опять ослепляет его мягкой белозубой улыбкой. – Наряд за опоздание в строй – лучшее лекарство.

– Так наряди ж подрывают солдату здоровье! – с притворным недоумением восклицает Семен.

– Каким образом?

– Самым что ни на есть плохим, – с убеждением отвечает Семен, продолжая бесцеремонно рассматривать собеседницу. – У солдата после наряда беда с аппетитом… Зверский!.. Минимум двойной обед нужен.

– Это старо, – Аня обдает Семена дружелюбным взглядом и, отложив в сторону ручку, поднимается, выходит из-за стола – высокая, гибкая. Белый халат, надетый поверх платья, придает ей особую обаятельность, хотя и скрадывает стройную девичью фигуру.

Она заставляет Семена закинуть ногу на ногу, стучит по коленке миниатюрным молоточком. Затем ручкой молотка крест-накрест проводит по его обнаженной груди. Семен ежится от щекотки и по-прежнему не отрывает восхищенного взгляда от милого лица Ани.

Аня обращает внимание на гладко причесанные волосы Семена. Притрагивается к ним и испуганно отдергивает руку.

– Чем это вы намазали?

– Сахаром, – отвечает Семен.

– Зачем?

– Чтоб не заметно, что длинные.

– Не полагаются длинные. – Аня пытается взлохматить шевелюру, но она как панцирь. – Не гигиенично! Сейчас же помойте и в парикмахерскую!

– Помыть-то я помою, но понимаете… – Семен не находит слов.

– Что?

– Надеюсь, скоро в отпуск, домой… А девчата, когда голова у хлопца вот такая, – Семен, взяв со стола ручку, мгновенно набрасывает на листе бумаги свой портрет с наголо остриженной головой, – не то что разговаривать – смотреть не хотят.

– Плохо вы знаете девчат, – посмеивается Аня, с любопытством рассматривая рисунок.

– Плохо? – переспрашивает Семен. – А думаете, вы бы понравились хлопцам, если б были вот такой?

И он тут же изображает на рисунке голову Ани без волос.

Аня изумленно смотрит на свой обезображенный портрет.

– Другое дело, когда голову украшает растительность, – продолжает Семен, и его перо дорисовывает пышную шевелюру сначала на портрете Ани, а потом на своем.

– А вы, оказывается, художник!

– Признаете? – ухватился за новую мысль Семен.

– Признаю, – смеется Аня.

– А все художники носят во какие гривы! – Семен показывает руками, какие прически носят художники. – Я такой не прошу. Разрешите мне мою носить. И точка.

– Это как же? – Аня поражена.

Семен блудливо отводит глаза в сторону и мудро изрекает:

– Мало ли какие медицинские соображения могут быть. Главное, чтобы справка по-латыни была написана. Старшина вникать не станет.

– Может, у вас голова болит при коротких волосах? Такое бывает. – Аня еле сдерживает смех.

– Конечно! Ужасно болит! – хватается Семен за поданную мысль. – И не только голова. Сердце может треснуть, когда начнут укорачивать такую шевелюру.

Аня, запрокинув голову, хохочет, как школьница.

– Да вы же симулянт, Лагода! – говорит она сквозь смех, глядя на Семена с откровенной симпатией, как на забавного шаловливого ребенка.

Семен обнаглел еще больше.

– Какой симулянт? – в его голосе звучит неподдельное возмущение. – Да я как только подстригусь – голова разрывается от боли. И все формулы начисто забываю!..

А в коридоре санчасти, у дверей кабинета врача, ждут своей очереди с десяток солдат. Все с удивлением прислушиваются к заразительному смеху Ани, который доносится из-за двери.

– Братцы, он, наверное, ее щекочет! – говорит Юрий Мигуль и, подойдя к двери, подсматривает в замочную скважину.

И тут же отлетает: дверь распахивается, и в коридор выскакивает Семен Лагода. Обалдевший от счастья, он показывает всем справку. Подзывает даже случайно проходившего солдата и сует ему под нос бумажку:

– Разрешила длинный чуб носить! Мигуль хватается рукой за свою чуприну и умоляюще спрашивает Семена:

– На что жаловался?

– Говори: глаза свербят перед экраном осциллографа, когда голова лысая, – с серьезным видом шепчет ему на ухо Семен. – Открыли такую болезнь среди ракетчиков… Только молчок!

– Могила! – клянется Юра.

Тот же кабинет врача. Аня сидит за столом и что-то записывает в медицинскую книжку. На ее лице еще не угасла улыбка, не успели потухнуть веселые огоньки в больших глазах.

– Следующий! – зовет она.

Открывается дверь, и в кабинет влетает Юрий Мигуль. Преисполненный радужных надежд, он бодро докладывает:

– Рядовой Мигуль прибыл на медицинский осмотр!

– Раздевайтесь, пожалуйста.

– Слушаюсь.

Митуль с акробатической быстротой снимает с себя ремень, гимнастерку, нательную рубашку.

– Готов? – кукарекает он так бойко, что у Ани испуганно взметнулись брови. Но она тут же улыбается и задает стандартный вопрос:

– Жалобы имеются?

– Так точно! Чешутся глаза! – уверенно отвечает Юрий.

Аня смотрит на солдата с недоумением.

В быстром и веселом ритме звучит музыка… Во весь экран – злые глаза Юрия Мигуля. На голове у Юры от пышной прически осталась лишь жиденькая щетинка. Он украдкой притрагивается к ней рукой и с неприязнью смотрит на отбивающего в кругу солдат чечетку Семена Лагоду, у которого буйно курчавится шевелюра.

В фойе полкового клуба людно. Здесь солдаты, сержанты, офицеры с женами.

Особняком стоит группа молодых офицеров. Среди них – Кириллов, Самсонов и старшина Прокатилов. Они наблюдают за Семеном.

«Ну, рыбачок, ты у меня еще попляшешь», – замечает про себя Кириллов.

– Вот так больной! – с ухмылкой говорит Прокатилов.

– Это Лагода-то больной? – удивляется Самсонов.

– Ага. Принес справку от нашей новой врачихи. Разрешила ему длинный чуб носить… С коротким, видите ли, у него формулы в голове не держатся.

Офицеры смеются. Только Кириллов строг; он смотрит на Семена со смешанным чувством досады и недоумения.

– А врачиха новая – королева! – восхищенно говорит только что подошедший лейтенант Маюков.

К нему кидается Кириллов.

– Слушай, расскажи! Аня к нам работать приехала? – взволнованно спрашивает он. – Где она?!

– Аня? – удивляется Маюков и обращается к товарищам: – Вы слышали? Она уже для него «Аня», – и перед носом Кириллова машет пальцем: – Нет, шалишь, брат. Сегодня я ее пригласил в клуб и прошу соблюдать дистанцию.

– Придет? – хмуро спрашивает Кириллов.

– Вот-вот должна осчастливить своим появлением.

Кириллов молча направляется к дверям.

Ярко горят электрические фонари у входа в клуб, освещая афишу, на которой крупно выделяется слово «Концерт». Рядом проходит асфальтированная дорога. На ней тормозит «Волга». Из машины выходят полковник Андреев и его жена Елена Дмитриевна, как всегда красивая, элегантно одетая.

– Леночка, извини, – говорит Андреев, обращаясь к жене, – я на концерт опоздаю. Дела.

– Очень хорошо! – с лукавинкой в голосе отвечает Елена Дмитриевна. – Я хоть потанцую перед концертом. При тебе же офицеры шарахаются от меня.

– Ладно, танцуй, – милостиво разрешает Андреев.

Елена Дмитриевна направляется к дверям клуба, а полковник Андреев – к зданию штаба.

«Волга» уехала, а на ее месте останавливается «газик». Из него выскакивает высокий лейтенант в авиационной форме[1]1
  Подразделение, которое обеспечивает ракетчиков и летчиков-истребителей управляемыми мишенями, называется эскадрильей, а его личный состав носит авиационную форму.


[Закрыть]. В нем мы узнаем Филина, который в начале фильма вместе с Аней и Тоней разыскивал на берегу озера Ивана Кириллова. Филин открывает заднюю дверку «газика», и из машины показывается Аня…

В фойе клуба возле дверей Кириллов сталкивается с женой полковника Андреева.

– Здравствуйте, Елена Дмитриевна, – здоровается он, стараясь пройти мимо.

– Добрый вечер, Иван Федорович, – приветливо отвечает Елена Дмитриевна и, услышав, что заиграла танцевальная музыка, спрашивает: – Надеюсь, вы не дадите мне скучать?

– Да… Конечно… – Кириллов растерянно улыбается.

– Я хочу танцевать.

Кириллов мгновение колеблется, смотрит в распахнутую дверь, затем протягивает руку:

– Прошу.

Кружатся в танце пары. Танцуют Кириллов и Елена Дмитриевна.

Одиноко стоит Семен Лагода. Он ищущим взглядом высматривает себе партнершу. Вдруг слышит приветливый девичий голос:

– Добрый вечер, товарищ Лагода.

Удивленный, Семен поворачивается и видит перед собой Аню: светлую, улыбающуюся, по особому красивую в зыбком свете люстр.

– Вы танцуете? – с улыбкой спрашивает она.

– Так точно! – лепечет растерянный Семен.

– Тогда приглашайте.

– Есть!

– Зачем же так по-уставному? – смущенно замечает Аня, подавая Семену руку. Они идут в круг.

Остановился на полпути лейтенант Маюков, с опозданием заметивший Аню. Он обескуражен. Услышав позади язвительный смех офицеров, Маюков досадливо морщится.

С другой стороны фойе стоит Прокатилов. Его восхищенные глаза устремлены на Аню. Кажется, никого другого сейчас не существует для старшины.

Кириллов не замечает Ани.

– Какими судьбами вас из города сюда занесло? – спрашивает он у Елены Дмитриевны, продолжая танец.

– Сестренка моя будет сегодня выступать в концерте. Вы подумайте: недавно в куклы играла, а уже артистка.

– Ваша сестра? – удивляется Кириллов.

– Представьте себе! Училась в Киеве, а работать приехала в наши края. Мама у меня живет. Чтоб рядом с мамой, со мной.

– А мужа вашего… Товарища полковника что же не видно?

– Муж, – хмыкает Елена Дмитриевна. – Я бы военным вообще запретила жениться.

– За что же нам такое наказание?!

– Вам ракеты милее жен, детей, семьи… Вот мои… Сегодня суббота, а к нему, видите ли, начальство из округа приехало… Как будто у начальства тоже нет жен…

…Положив Семену на плечо руку, Анна Павловна будто гипнотизирует его улыбчивыми глазами. А у Семена лицо каменное. Он чувствует на себе десятки любопытных глаз и робеет.

– Вы почему так скованно себя чувствуете? – спрашивает Аня.

– Мне и не спилось, что буду танцевать с врачом полка, – растерянно шепчет Семен.

– Да? – улыбается Аня. – А если б вы еще знали, что я…

– Что?

– Зовите меня вне службы Аней. Я не обижусь.