Текст книги "Шелковый соблазн"

Глава 9

Маркус отправился по каким-то делам «Ваверли», и, гуляя в одиночестве в саду, Эйвери вдруг поняла, как сильно ей его не хватает. Как же просто оказалось привыкнуть к его постоянному присутствию, к непрерывным занятиям любовью. Эйвери никогда не считала себя излишне чувствительной женщиной, но в руках Маркуса ей хотелось забыть обо всем на свете и день и ночь предаваться любви. Но когда две ночи назад она призналась в том, что любит его, она почувствовала в нем перемену. Нет, он не отдалился, но стал каким-то другим.

Любит ли ее Маркус? Или все-таки использует? Эйвери невольно улыбнулась, вспомнив, как они использовали друг друга этим утром, еще перед рассветом, когда он собирался одеться и бежать куда-то на деловую встречу. Что ж, похоже, все так или иначе используют друг друга. И Эйвери уже давно к этому привыкла и даже сумела убедить себя в том, что совершенно не возражает против такого подхода или, во всяком случае, может с ним жить. Но с Маркусом все было иначе, она мечтала, чтобы он нуждался в ней так же сильно, как и она в нем. Причем не только физически.

Вчера он снова ей позировал, так что она уже взялась за кисти и масло, но при этом он снова заговорил об «Очаровательной даме», а она снова отказалась ее продавать. Зачем он так упорно пытается убедить ее расстаться с этой картиной?

– Похоже, что тебе есть о чем подумать, – заметил Тед Уэллс, прерывая ее размышления.

– Да. Кстати, я воспользовалась твоим советом и все-таки решилась выставить отцовскую коллекцию на аукцион.

– И ты действительно этого хочешь? Ведь еще не поздно передумать.

Эйвери кивнула:

– Знаю, но я уже готова с ней расстаться. Только оставлю себе одну картину, которая действительно что-то значит для меня лично, хотя Маркус и настаивает на том, что я должна продать и ее.

Тед пожал плечами:

– Не хочешь – не продавай, не вижу никаких причин, почему ты должна делать это против воли. А как у тебя вообще дела с молодым Прайсом? Миссис Джексон говорит, вы проводите очень много времени вместе.

Эйвери покраснела. Когда они в последний раз говорили с Тедом, а было это совсем недавно, она только что познакомилась с Маркусом. А вот теперь она расхаживает по саду и ни о чем, кроме него, и думать не может.

– У нас все хорошо, – наконец ответила она, не в силах сдержать счастливую улыбку. – Как ты и предлагал, он помогает мне в поисках ангела. Не уверена, что ему удалось продвинуться в поисках дальше меня, но я точно знаю – он старается. Просто меня немного беспокоит его упорство в вопросе «Очаровательной дамы».

– Такой человек, как Маркус Прайс, никогда бы не добился своего положения, если бы легко отступал перед трудностями, – заметил Тед.

– Да, я это прекрасно понимаю, и когда он не говорит о работе, то все становится совсем замечательно.

– Похоже, он уже сумел очаровать тебя.

– Да, сумел. И мне кажется, я даже успела в него влюбиться. Но разве так бывает? А ты когда-нибудь влюблялся так, что от этого голова шла кругом?

* * *

Следующая неделя выдалась довольно однообразной и не слишком запоминающейся, если, конечно, не считать ночей, проведенных в объятиях Маркуса.

Сегодня он отправил проверенного фотографа снять коллекцию, оставшуюся в Лос-Анджелесе, для каталога «Ваверли», получил от ее помощника Дэвида Херли все необходимые сведения и договорился о перевозке картин в Нью-Йорк.

Да и сама Эйвери не сидела без дела, обговаривая постройку новых зданий с руководством благотворительного фонда. Адвокаты наверняка безбожно на всем этом наживутся, зато так она действительно сможет помочь детям.

Сегодня Эйвери пригласила Маркуса составить ей компанию на открытие галереи, куда ее пригласили, но он отговорился тем, что ему нужно будет общаться с Дэвидом как раз в это время из-за разницы часовых поясов. Эйвери уже почти собралась и зашла в кабинет попрощаться с Маркусом.

– Ух ты, может, мне все же пойти с тобой? – удивленно произнес Маркус и встал из-за стола.

Как всегда, при виде Маркуса, Эйвери почувствовала, как по телу разливается приятное теплое чувство, и слегка повернулась, чтобы он смог по достоинству оценить ее ножки и полупрозрачное коктейльное платье, купленное специально ради сегодняшнего вечера.

– Боишься, что меня кто-нибудь похитит? – усмехнулась она.

– Пусть только попробует, ведь тогда ему придется иметь дело со мной, – мрачно отозвался Маркус.

Эйвери глубоко вздохнула. Он впервые хотя бы косвенно назвал ее своей. Так что для нее сегодня никаких других мужчин точно не будет, ведь ее сердце остается дома, с Маркусом. А может, он чувствует к ней то же самое, что и она к нему?

Но в эту секунду позвонили в дверь.

– Мне пора.

– Тебе еще нужно заново накрасить губы.

– Но с ними все в порядке…

Тут Маркус накрыл ее губы своими в долгом поцелуе, ясно давая понять, что с нетерпением ждет ее возвращения.

– Я могу вообще никуда не ходить, – предложила Эйвери, чувствуя, как внутри ее закипает жар. – А водителя можно отослать.

– Очень заманчивое предложение, но мне действительно нужно работать, – вздохнул Маркус, аккуратно разворачивая ее за плечи и легонько подталкивая к двери. – Хорошо отдохни, но не слишком хорошо, договорились?

Все еще не переставая счастливо улыбаться, Эйвери села в машину, подкрасила губы и поехала на открытие галереи.

Добравшись до места, она поздоровалась со всеми знакомыми, прошлась по залу и взяла у официанта бокал шампанского, но потом передумала и поменяла его на минералку.

– Эйвери! Как давно я тебя не видел! Эйвери заставила себя улыбнуться:

– Питер Камерон! Как я рада тебя видеть. Как ты оказался в Лондоне?

Она подалась вперед, чтобы поцеловать Питера в щеку, следуя принятым среди этого круга правилам приветствия знакомых, вот только его губы почти коснулись ее губ. И это явно не случайность. Эйвери лишь с трудом удержалась от того, чтобы не стереть с лица его прикосновение.

– Продвижение по службе, что же еще? – усмехнулся Питер. – Я теперь в главном офисе Ротшильда в Вест-Энде.

Последний раз она видела его еще в Лос-Анджелесе, и тогда он неотступно следовал за ней по пятам. Как мужчина он был вполне ничего, вот только некоторые черты его характера заставляли ее держаться настороже.

– Еще не успел соскучиться по солнцу и пляжам? – спросила Эйвери, через плечо Питера глядя на часы и прикидывая, как скоро она сможет отсюда сбежать.

– Пока еще нет, у меня для этого слишком много дел, хотя я и не представляю, как переживу британскую зиму. А что ты делаешь в Лондоне?

– Я переехала сюда, чтобы быть рядом во время болезни отца, а теперь решила остаться здесь насовсем.

– Сочувствую твоей утрате, – мимоходом заметил Питер. – Но раз уж мы оказались в одном городе, нам нужно держаться вместе. Что ты делаешь завтра вечером?

Стараясь ничем не выказывать отвращения, Эйвери мягко высвободила свою руку, которую он для убедительности схватил, и ответила:

– Извини, мне есть с кем проводить вечера.

– Так, значит, это правда? Я его знаю?

– Возможно. Он работает на ваших конкурентов. Маркус Прайс.

При этом имени Питер даже присвистнул.

– А он не промах. Готов поспорить, это именно он уговорил тебя продать коллекцию Каллена.

И это говорит Питер, который всегда пытался познакомиться с ее отцом, чтобы разведать, согласится ли он продать коллекцию.

– Думаю, к тебе это не имеет никакого отношения. Питер развязно подмигнул ей:

– Да, о том, что происходит под одеялом, не принято говорить, я понимаю. Но советую тебе серьезно подумать о том, чтобы передать коллекцию Ротшильду. Я лично гарантирую, что мы все сделаем намного лучше.

От такой наглости Эйвери не на шутку разозлилась, но, к счастью, с детства привитые манеры взяли верх над злостью. Ведь здесь столько фотографов, что если она выйдет из себя, то потом еще две недели будет любоваться на себя во всех газетах и журналах.

– Слушай, приятно было с тобой поболтать, но мне действительно пора. У меня дела.

В конце концов, быть рядом с Маркусом – для нее сейчас самое важное дело, так что она даже не соврала.

– Передавай привет Маркусу, – подчеркнуто неискренне попросил Питер.

– Обязательно, – пообещала Эйвери, мечтая оказаться где-нибудь подальше. От этого разговора она чувствовала себя просто отвратительно, словно грязные намеки Питера могли прилипнуть к их с Маркусом отношениям.

– Приятно видеть, что этот парень наконец-то добился успеха, хотя ты вряд ли сумеешь до конца сгладить его характер.

– Сгладить характер? – переспросила она, не имея ни малейшего понятия, о чем он сейчас говорит.

– Ну, я слышал, ему пришлось немало потрудиться, чтобы добиться своего нынешнего положения. Его мать умерла в тюрьме от передозировки, и его воспитал дед, которому, по слухам, даже пришлось заплатить отцу Маркуса, чтобы тот и близко не подходил к ребенку. Я говорил с парой его старых школьных приятелей, и они все как один повторяют, что он уже тогда стремился чего-то добиться. А учился он в частной школе, разумеется, на стипендию.

– Разумеется, – повторила Эйвери, начиная уважать Маркуса еще сильнее.

И если можно было бы любить еще больше, чем она его и так уже любила, то, несомненно, именно это она бы сейчас и сделала. Маркусу пришлось самому пробивать себе дорогу в жизнь, а не получать все готовенькое на золотой тарелочке в двадцать четыре карата, как ей самой.

– Все еще уверена, что тебе стоит работать с «Ваверли»? – спросил Питер с той змеиной ноткой в голосе, что всегда заставляла ее держаться настороже. – Он ни перед чем не остановится, чтобы получить свое. Говорю же, если обратишься к нам, то не пожалеешь.

– Вообще-то я сильно сомневаюсь, что мы с Ротшильдом сможем поладить. Меня всегда учили, что нужно иметь дела лишь с теми людьми, которых ты уважаешь.

Эта отповедь не произвела на Питера особого впечатления, что в общем-то немало о нем говорило.

– Не отказывайся от того, что еще толком себе не представляешь, – невозмутимо продолжил он. – Что бы Маркус с тобой ни делал, обещаю, я сделаю это еще лучше.

От такого нахальства Эйвери почувствовала, как ей становится физически плохо, и решила, что нужно срочно отсюда бежать, пока она еще не успела наделать глупостей.

– Я сказала, что мне было приятно с тобой поболтать, но вообще-то это не так. Удачного вечера.

Однако Питер явно решил оставить за собой последнее слово.

– Грязь непросто отмыть, и я уверен, если как следует покопаться в прошлом Прайса, этой грязи найдется больше, чем достаточно. И как только я об этом узнаю, сразу же тебе сообщу.

При этих словах Эйвери развернулась и убежала, даже не потрудившись дождаться своего водителя, а просто поймала такси и помчалась домой, чувствуя, что если сейчас не увидит Маркуса, то сойдет с ума. Она никогда не любила Питера Камерона, а теперь люто его возненавидела.

Пытаясь побороть охватившую ее дрожь, Эйвери задумалась о том, как слова Питера соотносятся с тем, что она уже знала о Маркусе. Да, он определенно умеет добиваться своего, и если он был таким уже в школе и колледже, то это многое говорит о его силе воли и целеустремленности. А потом Эйвери с улыбкой подумала, что уже успела на себе испытать эти его качества. Ведь что бы с ней сейчас было, если бы он согласился принять ее «нет» и забыт бы о коллекции Каллена?

Несомненно лишь одно – она была бы куда более одинокой, чем теперь. На что бы он там ни был готов ради своих целей, Маркус Прайс – именно тот человек, что держит в своих руках ее сердце. И сейчас Эйвери желала лишь поскорее еще раз показать ему, как много он для нее значит.

Глава 10

После встречи с Питером Камероном Эйвери оставалось лишь порадоваться, что никаких важных дел на выходные у нее больше не запланировано. К тому же она ужасно устала, наверное, оттого, что в последнее время она недосыпает по ночам. Ведь Маркус умеет добиваться своего не только в работе, но и удовольствиях, так что последние две недели пролетели как одно мгновение.

Вот только ему пока что никак не удавалось напасть на след ангела, и Эйвери видела, что он из-за этого переживает. Ведь он не привык к поражениям. И она еще раз подумала о том, как ему приходилось тяжело трудиться уже в школьные годы, когда его богатые сверстники наслаждались блаженным ничегонеделанием. Субботним вечером она попыталась завести с ним разговор о его прошлом, но он лишь коротко ответил, что ему повезло, что его вырастил дед, которому он всем обязан в своей жизни.

Эйвери почти завершила картину с обнаженным Маркусом, и эта работа заняла у нее значительно больше времени, чем сад. Она добавляла к ней последние штрихи, когда в комнату вошел Маркус.

– Я принес тебе завтрак и кофе, – пояснил он, ставя поднос на столик.

– Спасибо. – Эйвери отложила кисть и принялась вытирать руки. – Думаю, я наконец закончила картину.

– Отлично, – похвалил он, протягивая ей кофе.

Приняв чашку, Эйвери уже поднесла ее к губам, чтобы сделать первый глоток божественного напитка, но вместо этого только содрогнулась и принюхалась.

– Миссис Джексон сменила сорт кофе? – удивленно принюхиваясь и пытаясь побороть отвращение, спросила Эйвери.

– Не думаю. – Маркус отобрал у нее чашку и отпил из нее. – По-моему, тот же самый. Может, тебе сварить другую порцию?

– Спасибо, не надо, придется мне сегодня обойтись обычной водой. Так, наверное, даже лучше. – Эйвери потянулась к одной из бутылок минералок, всегда стоявших в студии и, отвинтив крышку, припала к горлышку, стараясь смыть неприятное послевкусие от одного запаха кофе.

– Мне только что звонила моя помощница, – заметил Маркус, принимаясь за бутерброд с подноса.

– Ранняя пташка?

– Да, мне повезло, к тому же Линетта полностью предана своей работе. По правде говоря, она иногда меня даже пугает своей организованностью. Она работает на «Ваверли» уже больше тридцати лет.

– Да, такое сейчас редко встретишь.

– И она знает про нашу фирму практически все, что про нее вообще можно знать. Ладно, в любом случае она позвонила, чтобы сказать, что во вторник вечером состоится одно мероприятие, на котором мне желательно появиться.

– Завтра? И тебе обязательно нужно туда идти? – Эйвери уже его не хватало.

– Да, но я надеялся, ты составишь мне компанию, и заранее попросил ее купить нам билеты, так что, если ты согласна, завтра в десять утра мы вылетаем из Хитроу. Тогда мы в час будем уже в Нью-Йорке и сможем немного отдохнуть перед выходом в свет. Что скажешь?

Что сказать? Эйвери решила, что это – отличная идея, ведь в ближайшую пару дней у нее нет никаких особых дел в Лондоне. Но самая главная и первая пришедшая ей в голову мысль – это то, что ей пока еще не нужно с ним прощаться.

– Звучит неплохо, – улыбнулась Эйвери. – У меня еще остается куча времени, чтобы собраться.

– Отлично. Тогда собирайся с расчетом на то, что ты едешь в Нью-Йорк где-то на неделю, если, конечно, у тебя здесь нет никаких важных дел. Я рассчитываю, что коллекция окажется там уже в следующие выходные, и хотел бы лично ее встретить и проверить.

– А ты времени зря не теряешь.

– А разве ты хочешь, чтобы я с этим подождал?

– Вовсе нет. Не волнуйся, я не передумала.

– Ты уверена? Мы все еще можем ее пополнить, – напомнил Маркус, намекая на «Очаровательную даму».

– Я хотела сказать, что по-прежнему собираюсь продавать те картины, которые решила продать. – Эйвери слегка покачала головой. Может, пора наконец узнать, зачем он так упорно пытается добраться до работы Бакстера Каллена? – Слушай, ты уже не в первый раз заводишь этот разговор. Может, все-таки объяснишь, почему ты так настойчиво пытаешься выставить эту картину на торги?

А если он скажет правду? Согласится ли она тогда расстаться с «Очаровательной дамой»? Вряд ли. Что ж, придется ограничиться полуправдой.

– Я знаю как минимум одного человека, который готов щедро заплатить за это полотно.

– Ну, значит, твоему человеку придется и дальше жить без «Очаровательной дамы». И я была бы рада, если бы ты перестал через день поднимать этот вопрос. Мое решение окончательно. Я не передумаю.

Маркус поспешно прикусил язык, чтобы слова не выдали его разочарования. Они так прекрасно провели эти две недели, что теперь он просто обязан уважать ее решение. Но в глубине души он все еще продолжал надеяться, что она все же передумает.

– Упорство – мое второе имя, – улыбнулся Маркус. – Ну хорошо, я больше не буду поднимать этот вопрос.

– Обещай мне. Ведь я же знаю, каким настойчивым ты иногда можешь быть, – попросила Эйвери, улыбаясь в ответ и легонько стукая его в грудь.

– А тебя что-то не устраивает? – уточнил он, хватая ее за руку и притягивая к себе.

Эйвери потерлась бедрами об его напрягшийся член.

– А как ты думаешь? – усмехнулась она.

– Думаю, что мне прямо сейчас стоит тебе напомнить, каким настойчивым и упорным я могу быть.

С этими словами он стянул с нее футболку, прикоснувшись при этом костяшками пальцев к ее груди, отчего у нее сразу же напряглось все тело. А потом он нагнулся, провел языком вдоль линии бюстгальтера и добрался до соска.

Эйвери уже вся дрожала в его руках и тихонько постанывала, а когда он потянулся, чтобы расстегнуть застежку бюстгальтера, то не удержалась и застонала.

А потом Маркус снова занялся ее сосками, по очереди лаская нежные груди, а Эйвери запустила пальцы ему в волосы, притягивая к себе еще крепче. И в ответ Маркус ухватил ее груди обеими руками, зарылся в них лицом и принялся легонько их массировать, вырывая у Эйвери все новые и новые стоны. А потом он вновь приник к соскам губами.

– Маркус, ты меня с ума сведешь.

– Так и задумано, – улыбнулся он, прижимаясь лицом к ее молочно-белой коже и проводя языком по синей жилке. А потом он выпрямился и внезапно подхватил ее на руки.

Взвизгнув от удивления, Эйвери крепко обвила его шею руками.

– Отпусти меня, я для этого слишком тяжелая, – запротестовала она.

Эх, если бы она только знала, что носить ее на руках – одно удовольствие. Маркус уложил ее на кушетку и быстро стащил всю еще остававшуюся на ней одежду.

– Мистер Прайс, вы злоупотребляете своей силой, – заявила она, глядя на него из-под полуопущенных ресниц.

– Я хочу тебя нарисовать, – заметил он, потянувшись за кисточкой.

– Нарисовать меня? Но, кажется, ты говорил, что краски – это не твое.

– Говорил, но, думаю, на этот раз у меня все получится, – улыбнулся Маркус, налил в банку воды и снова вернулся к Эйвери. – Будь хорошей девочкой и лежи спокойно, не мешай мне работать. Ведь ты же знаешь, какими нервными становятся художники, когда их отвлекают от дела. – С этими словами Маркус обмакнул кисточку и провел ею по ключице Эйвери. – Да, – продолжил он, – подчеркнуть игру света на твоем теле – одна из важнейших задач искусства. То, как твоя кожа прямо-таки светится здесь, а здесь – меняет оттенок… – Маркус провел кистью чуть ниже, обводя сперва верхний, а потом нижний край округлой груди, – меня просто завораживает. Любой мужчина не устоит и захочет прикоснуться, попробовать, почувствовать…

– Так чего же ты ждешь?

Маркус улыбнулся, видя, как щеки Эйвери раскраснелись от желания.

– Всему свое время. Сперва я должен закончить картину.

Маркус неторопливо принялся за вторую грудь, а потом, когда он провел влажной кистью по соскам, Эйвери не сдержалась и громко застонала. А Маркус из последних сил ласкал ее тело вместо того, чтобы сорвать с себя одежду и вонзиться в нее одним стремительным движением.

К тому времени, как он добрался до ее бедер, Эйвери уже вся дрожала от нетерпения, а когда он провел кистью по ее клитору, она потянулась к нему и взмолилась:

– Пожалуйста, Маркус.

– Ну разве можно отказать, когда тебя так просят? – усмехнулся Маркус, откладывая кисточку и принимаясь за дело языком. – Так лучше?

– Тебе нравится меня мучить? – выдохнула она, глядя на него своими небесно-голубыми глазами.

– Мучить? Мука – это когда я ласкаю тебя, а ты даже и не пробуешь прикоснуться ко мне в ответ.

При этих словах Эйвери мгновенно села на кушетке и потянулась к его поясу. Маркус едва сдержался, когда она расстегнула ему ширинку и взялась своими умелыми руками за его член, сперва лишь легонько касаясь, а потом сжимая крепче и увереннее.

– Подожди, – попросил он, высвободился из ее рук и быстро сбросил с себя одежду и вытащил из кармана презерватив.

А потом он наконец-то устроился между ее божественных ножек, которые сразу сжались вокруг его бедер, настойчиво притягивая его к ее вожделенному телу. И Маркус ощущал жар ее тела, чувствовал, что она уже готова для него. И он медленно вошел в нее, а потом на секунду замер, наслаждаясь ощущением ее тела вокруг себя. Но тут основной инстинкт взял верх над всеми его мыслями и чувствами, и Маркус задвигался в бешеном ритме.

Склонив голову, он поцеловал Эйвери в губы, пытаясь хоть немного замедлить темп и снова взять все в свои руки. А потом провел языком по напрягшейся жилке на ее шее, по ключицам, добрался до спелых вишенок сосков, слегка куснул их, потом пососал. И Эйвери неподвижно замерла под ним, так что он прямо-таки чувствовал, как по ее телу проходят, все усиливаясь и усиливаясь, волны наслаждения, пока она наконец отчаянно не выкрикнула его имя. Тогда и сам Маркус забылся в буре ощущений, так мощно накрывших его, что он чуть не заплакал.

А затем он повалился на нее, не в силах не то что думать, но даже дышать.

Вот только одна мысль все же бесконечно повторялась в его голове. Он не хочет отпускать Эйвери Каллен – ни сейчас, ни потом.

* * *

Чтобы вовремя приехать в аэропорт, им пришлось очень рано вставать, так что почти весь перелет через Атлантику Эйвери проспала. А потом они поймали такси и поехали к Маркусу, и Эйвери с нетерпением ждала, что вот-вот увидит его дом. Он отлично вписался в ее мир, и теперь ей хотелось посмотреть, как она впишется в его.

– Добрый день, мистер Прайс. Надеюсь, ваша поездка в Лондон прошла удачно? – поздоровался швейцар, когда они вышли из такси.

– Спасибо, Бак. Все было просто замечательно. Это моя гостья – мисс Каллен, она пока поживет у меня, так что, я надеюсь, при необходимости она всегда сможет рассчитывать на твою помощь.

– Разумеется. Добро пожаловать в Нью-Йорк, мисс Каллен.

– Спасибо. – Эйвери слегка кивнула. Приятно сознавать, что Маркуса здесь хорошо знают.

Они поднялись на лифте на восьмой этаж, и Маркус открыл дверь и пропустил Эйвери вперед.

– Добро пожаловать в мое скромное жилище. Здесь не так просторно, как ты привыкла, но, думаю, тебе понравится.

– Выглядит неплохо, – заметила Эйвери, оглядываясь по сторонам, пока Маркус относил их вещи в спальню.

А потом она пошла следом за ним по коридору, отмечая висевшие на стенах работы карандашом и тушью. Маркус бросил ее чемодан на кровать и, открыв шкаф, подвинул в нем свои костюмы.

– Можешь повесить свои вещи либо здесь, либо в комнате для гостей. А если захочешь что-нибудь положить на полки, то просто смахни мое барахло в нижний ящик.

– А ты точно не против? – уточнила Эйвери, не совсем хорошо представляя, как вести себя в подобной ситуации.

– Конечно, ведь не складывать же тебе каждый раз все в чемодан. А пока ты устраиваешься, я пойду добуду нам чего-нибудь перекусить.

– Спасибо, а то я уже с голоду скоро умру. – Когда они уезжали из Лондона, было еще слишком рано для завтрака, а обед в самолете она проспала.

– Так я и думал. Как насчет омлета?

Эйвери изобразила, как падает в обморок от восторга.

– Ну так я приготовлю, – повторил Маркус и ушел.

Тогда Эйвери аккуратно переложила все вещи Маркуса в нижний ящик, отнесла косметичку в ванную комнату, положила ее на практически пустую мраморную полочку под зеркалом. Пусть у него и оказалось куда меньше вещей, чем она думала, зато, как она и ожидала, все они просто превосходного качества.

Потом она пошла на кухню, и божественный запах жареных овощей и яиц сразу же опьянил ее.

– Пахнет весьма аппетитно, – заметила Эйвери, усаживаясь на высокий стул перед гранитовой столешницей. – А я и не знала, что, помимо всего прочего, ты еще и отличный повар.

Маркус переложил омлет на подогретую тарелку и с улыбкой передал ей:

– Я вообще очень талантливый человек. Эйвери отправила кусочек омлета в рот и блаженно застонала:

– Просто божественно, спасибо тебе.

– Всегда пожалуйста.

– А где ты так научился готовить? – спросила она, смакуя омлет. Это явно не обычный холостяцкий перекус.

Но Маркус лишь пожал плечами:

– Да нигде в общем-то. Просто когда я учился в колледже, мне постоянно приходилось подрабатывать, в том числе и на кухне. – И Маркус назвал один из самых известных бостонских ресторанов. – А пока я там работал, научился парочке полезных трюков.

Эйвери удивленно уставилась на свою опустевшую тарелку. Она даже и не заметила, как все съела.

– Да, ты явно времени даром не терял, – немного смущенно усмехнулась она.

– Держи, можешь и мой съесть, – предложил Маркус, протягивая ей свою тарелку.

– Ты уверен?

– Конечно, уверен. Знаешь, ты вообще как-то очень часто спрашиваешь, уверен ли я в своих поступках. Вот только когда я что-то делаю или предлагаю, я всегда полностью уверен в своих словах и поступках.

– Приятно это слышать, – заверила Эйвери и принялась за вторую порцию, жадно поглядывая на то, как Маркус вновь принимается за готовку. А потом, когда он снова уселся возле нее с омлетом на тарелке, она спросила: – А куда мы идем сегодня вечером? Что это за мероприятие?

– Вечеринка в честь того, что нам достались права на распространение последней рукописи Д.Б. Дунбара. Ты про него когда-нибудь слышала? Я не слишком люблю фэнтези, но внуки миссис Джексон его просто обожают. А я и не знала, что у него осталась неопубликованная рукопись. Ведь, кажется, Дунбар умер очень рано? Авиакатастрофа или еще что-то в этом роде?

– Да, авиакатастрофа в Индонезии, ему тогда было всего тридцать лет. Но, как бы там ни было, эта рукопись считается одним из самых ценных произведений поп-культуры, обращающихся сейчас на рынке.

– Теперь эта рукопись досталась «Ваверли», и вы в честь этого устраиваете вечеринку? Вы всегда так делаете? – спросила Эйвери, поднимаясь и ставя тарелку в посудомоечную машину.

– Обычно нет, но сегодня я полностью согласен с Анной. Нам просто необходимо собраться вместе и хорошенько повеселиться, ведь в последнее время мы очень часто мелькали в новостях, и далеко не всегда о нас там отзывались хорошо, – мрачно пояснил Маркус.

– Вас пытаются оклеветать?

– А почему ты спрашиваешь?

– Потому что я тоже иногда общаюсь с миром и хорошо знаю репутацию «Ваверли». Ведь если бы я не доверяла вашей фирме, то ни за что не согласилась передать вам отцовскую коллекцию. Я читала новости, и мне показалось, что все эти нападки надуманны.

– Ты права, и именно поэтому мы должны показать, что вся та грязь, которой нас пытаются облить, не произвела на нас никакого впечатления.

– И когда мы должны туда прийти?

– Вечеринка начнется в восемь.

Эйвери взглянула на свои часики с бриллиантами:

– Так, значит, у нас еще есть достаточно времени?

– А ты думаешь о том же, о чем и я? – улыбнулся Маркус.

Эйвери неторопливо подошла к нему, взяла его руку, поднесла к губам и легонько пососала кончик его указательного пальца.

– А о чем ты думаешь?