Текст книги "Энциклопедический словарь (Г-Д)"

Гранит

Гранит – общее название для наиболее богатых кремнекислотою кристаллическизернистых интрузивных горных пород, существенными составными частями которых являются ортоклаз, кварц и один или несколько железисто-магнезиальных силикатов – слюда, роговая обманка, авгит. Впервые этот термин появляется вт, науке в 1596 г. в соч. Цезальпинуса: «De metallicis». Первоначально названием Г. обозначали всякую зернистую горную породу. После работ Г. Розе и мн. др. Г. теперь подразделяются на: 1) собственно Г. (ортоклаз, кварц, биотит и мусковит), 2) гранитит (ортоклаз, кварц, биотит), 3) пегматит или мусковитовый Г. (ортоклаз. кварц, мусковит), 4) роговообманковый Г. (ортоклаз, кварц, роговая обманка) и 5) пироксеновый Г. (ортоклаз кварц, авгит; мало распространенная разность). Кроме переименованных главных составных частей, во многих Г. встречаются в большем или меньшем количестве, почти всегда: микроклин, альбит (если его много или он вытесняет ортоклаз, то Г. называется альбитовым или натровым" в противоположность обыкновенным калийным Г.), плагиоклаз (преимущ. олигоклаз); реже и в качестве второстепенных составных частей: турмалин (турмалиновый Г.), эпидот, литионные слюды, тальк (протогиновый Г. Альп) графит, железная слюдка и пр. и разные продукты изменения первичных составных частей. Структура Г. обыкновенно типичная кристаллически-зернистая, как иногда говорят – сахаровидная; если между отдельными кристаллическими зернами остаются промежутки, мелкие пустоты, Г. называют миаролитовым; если он заключает более значительные полости, часто заполненные минералами; его называют ячеистым или друзовым. Часто Г., оставаясь полнокристаллическим, обнаруживает порфировидное строение; это гранитовый порфир (или порфировидный гранит), представляющий в известной степени переход к кварцевому порфиру. Сюда относится, например, известный"раппакиви" (гнилой камень) окрестностей Выборга. Если листочки слюды стремятся принять параллельное положение, получается гнейсо-гранит, переходный к гнейсу. Во многих случаях кварц правильно прорастает полевой шпат, образуя на нем как бы еврейские письмена; эти красивые разности Г. носят название письменного Г., или еврейского камня, иногда пегматита; наконец, известны и шаровые Г., с шаровою структурою (напр. в Швеции, Slatmossa). Нормальный Г. заключает ок. 30% – 35% кварца; но часто его меньше, так что получаются разности, переходные к Зениту; с другой стороны, возрастание количества плагиоклаза ведет к разностям переходным к кварцевому диориту; с этими двумя породами Г. часто тесно связаны и постепенными переходами, и совместным нахождением. Химический состав Г. представляет некоторые колебания в зависимости от минералогического состава; для нормальных гранитов типичен средний состав, вычисленный Ротом для Г., состоящего из 30% кварца, 50% ортоклаза, 10% олигоклаза и 10% битита; 72,26% SiО2;13,53% Аl2O3; 2,74% Fe2O3; 0,49% MgO; 0,42% CaO; 0,98% Na2O; 9,34% K2O. Г. главным образом принадлежит к наиболее древним геологическим образованиям, образующим ядра или центральные массивы горных хребтов и, вместе с гнейсами, подстилающим все осадочные отложения, не исключая древнейших; главное распространение Г. поэтому в архейских образованиях вместе с гнейсами и их спутниками. Но известны также Г. и более молодые, даже мезозойские и третичные. Как породы интрузивные, Г. залегают в виде массивов, штоков, и гнезд; часто они и в виде жил проходят в гнейсах и других Г.; архейские Г., в виде пластов или неправильных штоков переслаиваются с гнейсами. Некоторые Г., как напр. в Корнваллисе, содержат оловянный камень и залежи этой руды вообще приурочены к Г. Процессы выветривания и разрушения Г. довольно разнообразны; особенно интересно и важно в техническом отношении превращение в каолин (напр. Карлсбад, Шнеберг в Саксонии, Китай, в России – Глуховской у. Черниговской губ. и т. д.). Происхождение Г. и до сих пор еще несколько загадочно. Мнения ученых еще до сих пор разделяются между осадочным, метаморфическим и изверженным происхождением. Одни считают граниты, как и гнейсы, за осадки из первичного перегретого под большим давлением первичной атмосферы и пересыщенного растворенными веществами моря; другие видят в Г. породы, происшедшие метаморфическим путем из глинистых сланцев, или из известняков, или из конгломератов, даже из вулканических пород. Но большинство геологов теперь уже не сомневается в том, что Г. представляют результат кристаллизации огненножидкой расплавленной массы. В пользу такого убеждения говорят условия залегания Г., их контактные действия, переход в жилах в настоящие порфиры, включения посторонних пород, дислокации, произведенные Г., однообразие состава на значительных протяжениях, микроскопическое строение и аналогия с другими изверженными породами. Порядок кристаллизации составных частей Г. говорил как будто против чисто пирогенного его происхождения, так как не соответствовал степени их плавкости. Новейшие наблюдения и опыты помогли объяснить кажущееся противоречие. Жидкие включения в составных частях Г., присутствие не переносящих плавления минералов привели к принятию участия воды и давлении в происхождении Г. огненно жидким, пирогенным, путем. Присутствие многих сложных или редких минералов, соединений иттрия. тербия, церия и т. д. указывает на некоторую роль газообразных эманаций, так наз. «agents minera lisateurs» франц. петриграфов. В результате приходится признать, что Г. – настоящие интрузивные, плутонические горные породы, образовавшиеся внутри земной коры в присутствии водяных и многих других паров и под значительным давлением. Эти же представления применимы к генезису сиенитов, диоритов, габбро, перидотитов, вообще всех плутонических пород . Распространение Г., имеющих большое значение как прекрасный строительный материал, чрезвычайно велико. В Европ. России Г. представляют три области распространения: они пользуются значительным распространением в Финляндии, Олонецкой и Архангельской губ.; на юге они развиты в Волынской, Киевской, Херсонской, Полтавской губ., в побережье Азовского моря; наконец Урал, особенно южная его часть, отличается значительным развитием и некоторым разнообразием Г.; особенно красив письменный Г. с Мурзинки. Из финляндских Г. в качестве строительного материала пользуются широкой известностью следующие три разности: 1) раппакиви – красный крупнозернистый порфировидный гранит с крупными шаровидными выделениями красного ортоклаза, окруженного зеленым кольцом олигоклаза – из Питерлакса у Выборга; 2) гангеудский Г. – из Гангеуда в Финляндии, розовый среднезернистый, с гранатом; 3) сердобольский Г. – серый среднезернистый гнейсо-Г. из Сердоболя, на сев. берегу Ладожского озера. Г. известны также на Кавказе, а в Сибири они пользуются широким распространением на Алтае, в Саянском хребте, у Байкала и т. д. В большинстве случаев Г. в массивах разбит трещинами на крупные полиэдрические глыбы, отдельности; разрушенный гранит часто легко распадается в дресву, как, напр., некоторые разности раппакиви (= гнилой камень). Ф. Левинсон Дессит.

Гранит представляет собою весьма важный строительный материал, в виду его значительной твердости, способности правильно обтесываться и принимать полировку, причем красивый красный или серый цвет Г. еще более выигрывает. Следующие числовые данные характеризуют размеры временного сопротивления Г.:

Г. сердобольский.....................:::282 пд. на 1 кв. дм.,

выборгский среднего зерна..............510 пд. на 1 кв. дм.,

гангеудский..................................::.554 пд. на 1 кв. дм.,

некоторые американские Г. от 262 до 770 пд. на 1 кв. дм.

Замечено, что эти величины находятся в связи с внутренним строением Г. : так, оказывается, что мелкозернистые Г. крепче Г. крупнозернистых, Г. с большим содержанием кварца крепче тех Г., которые больше содержат слюды. Атмосферный влияния мало действуют на Г., находящийся в постройках, но полезно обратить внимание на некоторые исключительные явления в этом отношении: таковы случаи разрушения колонн Исаакиевского собора в СПб., и другие аналогичные. Явления такого рода, находятся в связи со способностью гранита раскалываться с большею легкостью по определенным направлениям; естественно, что при выламывании больших масс Г. для этих колонн строители пользовались этими направлениями, так что ось, а следовательно и нагрузка колонн, совпадала с ними, вследствие чего возникли трещины, которые с течением времени увеличивались от замерзания в них атмосферной влаги. От действия сильного нагревания и быстрого затем охлаждения Г. растрескивается. Г. идет для крупных и вековых сооружений, каковы: фундаменты, нижние этажи огромных, многоэтажных американских зданий, общественные здания, монументы, мосты, гавани и пр.; кроме того, из Г. приготовляются бруски для мощения улиц, мелкие валуны Г. идут для той же цели, а гранитный щебень идет на шоссировку дорог. Из мелкозернистого Г. однородного строения есть возможность делать статуи (кариатиды здания Эрмитажа из сердобольского Г.) и другие украшения для домов. Для практических целей Г. добывается как из коренных месторождений, так и из валунных залеганий. Очевидно, первый способ добывания сопряжен с большими затруднениями, но зато здесь мы имеем материал определенных качеств, из которого могут быть получены куски каких угодно размеров; валуны Г. бывают самых разнообразных размеров и качеств: в одном залегании могут находиться валуны мелкозернистого и крупнозернистого Г., свежие и в состоянии разложения от действия внешних влияний.

С. Ф. Глинка.

Граница

Граница – черта, разделяющая два смежных владения. Границами смежных государств определяются пределы территориального верховенства каждого из них; поэтому они должны быть точно определены, в видах предупреждения столкновений и недоразумений. Различают границы физические (моря, реки, горные хребты) и договорные или условные. Одного только существования физических границ еще недостаточно: они должны быть признаны таковыми. В громадном большинстве случаев Г. определяются договорами, устанавливающими известные пограничные знаки (traites de limi tes, демаркационные акты, трактаты); при отсутствии договора вопрос решается фактическим состоянием незапамятного владения. Пограничные договоры имеют своим предметом не только разграничено территорий договаривающихся государств, но и другие пограничные отношения (прогон скота, судоходство и рыболовство в пограничных реках и т. п.). Если Г. служит река, то, при отсутствии специальных договоров, за Г. принимается русло реки (фарватер – на судоходных реках), или математическая линия, проводимая на равном расстоянии от берегов; к судоходству по таким рекам применяются начала, действующие по отношению к международным рекам. В случае сомнения о принадлежности пограничного участка тому или другому государству, он обыкновенно делится пополам. До выяснения вопроса пограничная область может быть признана нейтральной. Для урегулирования Г. назначаются пограничные комиссии из представителей (комиссаров) смежных государств. В новейшее время в такие комиссии неоднократно входили представители третьих держав, особенно при установлении Г. для государств, выделенных из Турции. По Берлинскому трактату Г. вновь образованных государств установлены европейской комиссией из представителей держав, участвовавших в Берлинском конгрессе. К этому же средству прибегли Германия, Австрия, Франция, Англия, Греция, Италия, Россия и Турция в своем соглашении от 27/15 ноября 1881 г. об установлении греко-турецкой Г. По Парижскому трактату 1856 г. определение Г. между Россией и Турцией предоставлено было смешанной комиссии, в состав которой входили по два представителя от России и Турции и по одному представителю от Франции и Англии. Так как установленные Г., под влиянием естественных причин, могут подвергнуться изменениям, то государства иногда договариваются о периодической поверке своей границы. Так, в силу декларации, заключенной между Швецией, Норвегией и Россией в С.-Петербурге 20 мая (1 июня) 1847 г., через каждые 25 лет Г. России с Норвегией имеет быть поверяема, причем должны быть произведены демаркационные работы, каких потребуют обстоятельства. Под дипломатическим термином ректификации Г. скрывается иногда изменение территории (ректификация русской Г. в Бесарабии по Парижскому трактату 1856 г.). Различные вопросы, относящиеся к Г., регулируются в законодательством данного государства – у нас, напр., законодательством таможенными и паспортным; последнее имеет в виду облегчить передвижения пограничных жителей и тех поземельных собственников, владения которых пересекаются Г. Пограничные договоры, заключенные Россией, напечатаны в 3-м томе «Сборника действующих трактатов, конвенций и соглашений, заключенных Россией с другими государствами, изд. по распоряжению министра иностранных дел» (СПб., 1891).

В эпоху Венского конгресса Бональд выставил теорию естественных границ государства, которая нашла защитников и в дипломатии, и в науке, особенно во Франции и Италии. По этой теории государство, достигшее своих естественных Г. (напр., Франция – Рейна), теряет всякий интерес к завоеваниям. Поэтому, теория эта рекомендовалась, как наиболее разумная и умиротворяющая система разграничения государств. Но на самом деле естественные Г. – понятие условное, исторически изменяющееся: одни государства идут к расширению Г., другие – к съуживанию их. Понятие о естественных Г. отличается и крайней субъективностью: писатели одной эпохи и одного и того же народа различно понимали «естественные» Г., а писатели различных народов взаимно вторгались своими «естественными» Г. в чужие территории; французы и в частности Наполеон III естественной Г. Франции считали Рейн, немцы выдвигали Г. Германии за Рейн, к Вогезам (der Rhein – Deutschlands Strom, nicht Deutsch lands Grenze).

Грановский

Грановский (Тимофей Николаевич) – знаменитый профессор, род. в Орле 9 марта 1813 г., в помещичьей семье среднего достатка. Выдвинулась эта семья благодаря деду Г., который пришел в Орел неизвестно откуда с пятнадцатью копейками в кармане и нажил состояние, как искусный поверенный по делам. Мать Г., происходившая из богатой малороссийской семьи, имела благотворное влияние на сына. Домашнее воспитание Г. было направлено, главным образом, к изучению языков (французского и английского). В связи с этим стояло беспорядочное чтение путешествий, романов, исторических книг. 13 лет Г. был отдан в московский пансион Кистера, но пробыл там всего два года, а затем до 18 лет оставался дома, без всякого правильного руководства и дела. В это время он подружился с. воспитательницей своих сестер, француженкой Герито, которая много содействовала развитию в юноше вкуса к литературным занятиям и желания быть полезным. В 1831 г. Г. поступил на службу в Петербурге, в департамент министерства иностранных дел. Чиновничья работа имела для него мало привлекательного, и он в несколько месяцев приготовился к поступлению в университет. Поступил Г. на юридически факультет) потому что недостаточно знал древние языки, чтобы пойти на словесный. В сущности он продолжал заниматься самостоятельно, притом не юридическими предметами, а литературой, историей, отчасти философией. В это время одним из любимых писателей его стал Пушкин; стихотворные переводы с французского и английского и собственные попытки в стихотворстве содействовали выработке русского слога, которым впоследствии был так известен Г. В течение всего университетского курса Г. бедствовал в материальном отношении, благодаря, главным образом, беспечности отца, который по целым месяцам не высылал ему обещанного содержания. В 1835 г. Г. окончил курс и поступил на службу секретарем гидрографического департамента морского министерства. Уже в университете литературное дарование Г. обратило на него внимание знатоков (между прочим Плетнева). По окончании курса он стал понемногу втягиваться в журнальную работу. В. К. Ржевский, служивший при графе С. Г. Строгонове, сделался посредником между своим начальником и Г. Благодаря этому знакомству, последний получил предложение отправиться за границу для приготовления к профессуре по всеобщей истории.

Большую часть двухлетней командировки (с 1837 г.) Г. пробыл в Берлине и только на короткое время ездил в Дрезден, Прагу и Вену. Первый год прошел в усердном посещении лекций и практических занятий и в связанных с ними работах. Наибольшее значение для начинающего историка имели лекции Ранке, Раттера, Савиньи и Вердера. У Ранке он знакомился с исторической критикой, удивлялся мастерству характеристик, верному пониманию событий. Риттер положил начало изучению географических определений в истории, которые с тех пор всегда оставались для Г. одним из важнейших факторов в развитии человечества. Влияние школы Савиньи сказалось на занятиях первой половиной средних веков, которой Г. часто посвящал впоследствии свои курсы: могучая сила исторической преемственности и органическое развитие учреждений были признаны Г., хотя он научился у французов противополагать им сознательное стремление к улучшению. Вердер излагал и объяснял философию Гегеля. Более, впрочем, чем какие либо университетские лекции содействовало ознакомлению Г. с философией общение с Н. В. Станкевичем, который стал другом его еще в России, а в 1837 г. провел с ним часть зимы в Берлине. Выше всех специальных знаний стала для него идея общей философской связи явлений. При живом понимании отдельных эпох, лиц и событий это философское объединение не могло выродиться в отвлеченную схему, наложенную на явления со стороны и потому искажающую их смысл. Изучение Гегеля во всяком случае много содействовало постоянному стремлению Г. рассматривать культурную историю, как целое, и намечать в ней прогрессивное развитие.

Осенью 1839 г. Г. приехал в Москву и начал читать лекции филологам и юристам. В это время составлена им для «Библ. для чтения» статья: «Судьбы еврейского народа» (сочин. 1, 149).

Скоро он приобрел внимание и симпатии студентов; с каждой лекцией его успех возрастал и упрочивался. У него, как лектора, были некоторые недостатки – тихий голос, пришепётывание; но эти недоборы с избытком уравновешивались поэтической силой и сердечной теплотой изложения; говорил он свободно и его импровизация увлекала непосредственным и полным соответствием между содержанием и формой. Слушатели находились под обаянием благородной, изящной личности мыслителя и художника. Можно смело сказать, что ни один русский профессор не производил на аудиторию такого неотразимого и глубокого впечатления. В самом содержали его лекций особенно привлекала способность лектора к художественному синтезу явлений: наблюдения над различными сторонами исторической жизни складывались у него всегда в единую картину, передававшую характер целого. Кроме университетских курсов, Г. прославили публичные лекции, которые собирали все, что было лучшего в тогдашнем московском обществе. Читал он их три раза: в 1843 – 44 г. курс по истории средних веков; в 1845 – 46 г. – сравнительную ист. Англии и Франции; в 1851 – четыре характеристики (Тамерлан, Александр Великий, Людовик IX, Бекон). Последние изданы в «Собрании Сочинений»; кроме того профессор Бабст напеч. в журн. «Время» за 1862 г. несколько лекции из университетских курсов (введение в историю средних веков; характеристики нескольких римских императоров); его текст, однако, не может считаться точным воспроизведением слов Г. Затем сохранились неизданными собственно ручные конспекты средневекового курса (вероятно 1839 г.) и несколько записей слушателей, кот. отличаются обычными в таких случаях пробелами и недоразумениями. Этот материал во всяком случае показывает, что Г. никак нельзя было упрекнуть в заискивании перед аудиторией: он строго держался научных требований, избегал всяких намеков на современные ему порядки, не боялся говорить об отдаленных эпохах и трудных исторических вопросах. Писал он неохотно и уже потому не имел возможности оставить потомству столько же, сколько дал современникам. В 1845 году вышла магистерская его диссертация (Волин, Иомсбург и Винета), в которой автор критикует предание о блестящей столице вендского Поморья – Винете. В 1849 г. исследование об аббате Сугерии осветило с точки зрения, установленной О. Тьерри и Гизо, историю образования государства во Франции; при этом выдвинулась церковь, как сила, наиболее содействовавшая этому образованию. В 1852 г. была произнесена Г. замечательная актовая речь «О современном состоянии и значении всеобщей истории»: она резюмирует взгляды историка на его науку в период полной умственной зрелости. Влияние Гегеля уже значительно ослабело; автор отмечает односторонность и произвольность его построений, указывает на могущественное воздействие со стороны естественных наук и пытается определить, в какой мере история имеет право на самостоятельный метод. В 1865 г. в Архиве Калачева появилась статья «О родовом быте у древних германцев», которая показывала влияние и вырождение германской родовой общины и косвенно содействовала формулированию теории родового быта, выставленной Соловьевым и Кавелиным против Беляева. Помимо этих главных работ, появился ряд статей, вызванных новостями заграничной и русской литературы, за которыми Г. всегда внимательно следил. Наиболее замечательны: начало биографии Нибура, составленное по поводу его переписки; отчеты о лекциях Нибура по древней истории; о книге Нича (Гракхи); о культурном движении времен Римской империи (по поводу сочин. Шмидта); о «Судьбах Италии» Кудрявцева, о «Латинской империи» Медовикова, о «Проклятых племенах» Мишеля. Несоразмерность между тем, что. напечатал Г., и тем, что он мог бы сделать, становится особенно чувствительной, если обратить внимание на разнообразные планы работ, которые он составлял и для которых подготовлялся в течение своей жизни. Еще за границей его занимала мысль написать монографию о городе в древней, средневековой и новой истории. В связи с географическими и этнографическими интересами явился план сочинения о галлах, которое показало бы роль племенного фактора. В последние годы жизни Г. стал с особенной охотой заниматься «переходными» эпохами, отыскивая в них выражение той смены руководящих идей, которая особенно знаменательна в культурной истории. Наконец, помимо чисто ученых работ, он предпринял трудную и капитальную работу по составлению учебника всеобщей истории, но успел составить только первые главы, которые дают прекрасные характеристики и на родов эпох и намечают обще историческую связь развития.

Не одни личные свойства мешали Г. достигнуть всех тех результатов, на которые он мог бы рассчитывать по своему таланту и знаниям. Многое объясняется условиями времени и особенностями положения Г. В известном смысле это было положение исключительное и завидное. Семейные отношения сложились счастливо: в 1841 г. Г. женился на Елизавете Богдановне Мюльгаузен, которая стала для него товарищем, способным понять, оценить, поддержать нравственно. Г. был окружен многочисленными и искренними друзьями, был одним из главных деятелей в том духовном движении, которое ознаменовало «сороковые годы». Но эта жизнь в постоянном обмене мыслей и мнений с лучшими представителями русского общества поглощала время и энергию; участвуя в плодотворной коллективной работе московских кружков, Г. терял возможность уединиться и сосредоточиться для своей личной работы. С самого прибытия из заграницы он занял выдающееся положение среди молодых профессоров «западников» московского университета. Никто более его не выражал самостоятельного авторитета науки и культуры, в противоположность «казенному» духу и самомнению полуобразованного общества. Ему пришлось сразу выступить и против некоторых направлений в передовой среде: пришлось бороться с преклонением перед действительностью, за ее успех и силу, которому на некоторое время подпал Белинский и гегелианская правая; пришлось спорить и против идеализации древне-народной культуры, которую проводили славянофилы. Убежденный поклонник Петра Великого, Грановский не считал его дело законченным, хотя бы в главных чертах, и вполне сочувствовал либеральным идеям, которые охватили зап. Европу в тридцатых и сороковых годах. При историческом складе его мысли, он не рассчитывал на быструю победу и предостерегал против не обдуманных порывов: мало помалу обозначились его разноглася в этом отношении с одним из самых близких ему людей – с Герценом. Личная дружба сохранилась до смерти Г.; но еще в середине сороковых годов один из них, более резкий и односторонний, примкнул к антирелигиозному материализму, другой отстаивал право на существование «романтических» идеалов, без которых личная и народная жизнь казались ему неполной. Заграничной деятельности Герцена Г. не сочувствовал, хотя крайне тяготился условиями тогдашней русской жизни. Своею благородною, истинно просветительною деятельностью Г. не только завоевал себе совершенно исключительное положение в университете и своих личных поклонников делал представителями гуманности в обществе, не только внушил уважение своим принципиальным противникам, но даже сумел приобрести авторитет в глазах правительства, хотя оно в конце 40-х и начале 50-х годов весьма недружелюбно относилось ко всякому проявлению либеральных взглядов. Г. избег личных неприятностей по службе; но его духовное состояние во время реакции, последовавшей за 1848 г., было тяжкое. Он не находил более удовлетворения в профессорстве и не имел ни склонности, ни возможности уйти в чисто научную работу; издавна его преследовали приливы меланхолии и апатии; в эпоху Крымской войны это настроение становилось невыносимым и Г. все чаще искал развлечения в азартной и всегда почти неудачной карточной игре. Организм Г. никогда не отличался крепостью и не мог долго выносить тяжелой жизненной борьбы. 4 октября 1855 г. Г. скончался, 42 лет от роду, после кратковременной болезни. Помимо славы блестящего профессора, Г. оставил своими печатными работами и лекциями постоянный вклад в духовное достояние русского общества. Никто не сделал более него для проведения в сознание общества идеи всеобщей истории, как прогрессивного движения к гуманности.

Печатные работы Г. собраны в 2 томах (3-е изд., М., 1892). Прекрасная биография А. В. Станкевича живо рисует личность Г. Кроме того, см. Анненков, «Замечательное десятилетие» (в «Воспоминаниях и очерках», т. III); П. Кудрявцев, «Детство и юность Грановского» (в «Русском Вестнике» за 1858 г.); Григорьев, «Т. Н. Грановский до его профессорства в Москве» (в «Русской Беседе» за 1856 г.); П. Виноградов, «Т. Н. Грановский» (в «Русской Мысли» за 1893 г.).

П. Виноградов.