Текст книги "Клятве вопреки"

– Если увидите такую женщину – очень высокую, очень красивую, с рыжими волосами, – пожалуйста, дайте мне знать, – скрыв разочарование, попросила Маркейл. – Она моя кузина. Мы путешествовали вместе, но разъехались.

– Конечно, мисс. Буду во все глаза искать вашу кузину.

– Благодарю вас. Есть здесь место, где я могла бы подождать, пока готовят мою комнату?

– Да, конечно, у нас есть гостиная. Для достойных леди, как вы. Можете присоединиться там к другим дамам.

– С удовольствием.

– Превосходно, мисс. Это обойдется вам всего в два пенса.

Маркейл внесла небольшую плату и последовала за миссис Маккланнахан через большую дверь напротив шумного общего зала.

В креслах перед потрескивающим камином расположились две пожилые элегантно одетые леди. Они пили чай и устремили на Маркейл взгляды поразительно одинаковых ярко-голубых глаз.

Более полная и низкорослая из двух, в очках, делавших ее голубые глаза похожими на совиные, поставила чашку и, встав, коротко присела и кивнула седой головой, так что ее кружевной чепец, рискуя упасть, съехал с локонов.

– Здравствуйте. Я леди Дарем, а это, – она указала на свою спутницу, которая просто поставила чашку, но осталась сидеть в кресле, – моя сестра, леди Лоутон.

Сестра леди Дарем выглядела примерно одного с ней возраста, но ее волосы, такие же седые, были собраны в аккуратный пучок, а не распущены локонами, как у сестры, и там, где леди Дарем была пышной, леди Лоутон выглядела угловатой и жилистой.

– Надеюсь, вы извините меня за то, что я не встаю, – леди Лоутон наклонила голову, – но я повредила колено.

– Конечно. Я мисс Маркейл Бичем. – Она сделала реверанс. – Надеюсь, ваше колено не слишком пострадало?

– Увы. Я упала, входя в парадный холл, и оно очень болит. У входа было скользко. – Она строго посмотрела на миссис Маккланнахан. – Кто-то должен следить, чтобы там было сухо.

– Я уже все сделала, – раздраженным тоном ответила миссис Маккланнахан. – Спросите мисс Бичем, так ли это. Вы же не нашли пол скользким, правда?

– Правда, хотя мои ноги не были покрыты грязью. – Она кивком указала на две пары туфель, сохнущих у камина, обе покрытые толстой коркой.

Леди Дарем удивленно посмотрела на туфли, как будто в первый раз увидела их.

– О-о. Ну хорошо. Нам пришлось выйти из экипажа с другой стороны из-за нашего ящика с укрепляющим средством. Он загораживал дверцу.

– Укрепляющее средство?

– О да, – совершенно серьезно ответила леди Дарем. – Мы едем в Лондон, чтобы доставить наше самое лучшее укрепляющее средство для ов…

Леди Лоутон слегка ударила леди Дарем по голени.

– Ой! – Леди Дарем сквозь платье схватилась за ногу. – Джейн! Зачем ты так?

Джейн, очевидно, сотворенная из более твердого материала, просто сказала:

– То, что мы делаем, касается только нас одних.

– Прошу вас, – Маркейл выставила перед собой ладони, – у меня нет желания навязываться, но здесь, по-видимому, нет другой комнаты, которой я могла бы сейчас воспользоваться, а мою спальню еще только готовят.

– О, дорогая, никто не считает, что вы должны уйти куда-то в другое место, – поспешила возразить леди Дарем.

– Если только вы не слишком любопытны, – уточнила леди Лоутон. – Терпеть не могу вопросы.

Миссис Маккланнахан фыркнула.

– Это единственная гостиная для леди, и вам всем придется делить ее. В общем зале полно мужчин.

– Это верно, – подтвердила леди Дарем, по-совиному моргнув за очками, и, наклонившись к Маркейл, тихо сказала: – Я знаю, потому что подслушала, когда ходила взять лекарство для несчастного колена моей дорогой сестры. Но ведь французы всегда ведут себя совершенно вульгарно. Джейн, – обратилась она к сестре, – ты ведь ничего не имеешь против общества этой молодой леди?

– Нет, конечно, – проворчала леди Лоутон, потирая колено и морщась.

– Она такая тоненькая и, безусловно, не съест много кексов с чаем, – добавила леди Дарем веселым тоном.

– Согласна, – усмехнулась леди Лоутон. – Только не рассчитывайте, что мы будем развлекать вас рассказами о том, что находится у нас в экипаже.

– Разумеется, нет, – успокоила ее Маркейл, сдерживая улыбку.

Леди Лоутон пронзила жену владельца гостиницы пристальным взглядом.

– Надеюсь, вы не взяли с мисс Бичем денег за пользование этой гостиной, когда мы уже заплатили за это.

– Взяла, потому что беру с человека, – покраснев, ответила миссис Маккланнахан.

Леди Лоутон возмущенно подняла брови.

– Это несправедливо, и на вашем месте, мисс Бичем, я потребовала бы вернуть деньги.

– Я ухожу. – Миссис Маккланнахан устремилась к двери. – И не просите больше чая, потому что я вам его не принесу!

– Хорошо, – сказала леди Лоутон. – Да и чаем-то эту бурду назвать трудно. Пожалуйста, скажите своим кухаркам, чтобы они давали ему настояться по крайней мере на пять минут больше. В этом чайнике чай такой слабо заваренный, что скорее напоминает воду.

Дверь со стуком захлопнулась за миссис Маккланнахан, а Маркейл вздохнула, потому что с удовольствием выпила бы чашку горячего чая.

– Мисс Бичем, идите сядьте рядом со мной. – Леди Дарем хлопнула в ладоши и указала на кресло сбоку от своего. – Я налью вам чая. Здесь есть еще две чашки, и он на самом деле не так плох, как говорит Джейн.

Маркейл сняла шляпу, расстегнула мантилью и повесила их на крючок возле камина. Горячая ванна и горячий чай? Ее губы чуть не задрожали от радости.

– Это было бы замечательно, благодарю вас.

Через несколько секунд она, удобно устроившись в кресле и накрыв колени одеялом, уже держала в руках чашку с восхитительно теплым высокосортным чаем и вдыхала аромат бергамота и апельсина.

– Превосходный чай, правда? – Леди Дарем с таким энтузиазмом закивала, что чепец закачался у нее на голове. – Он немного слабоват, как заметила Джейн, поэтому в свой я добавляю немного кое-чего. – Посмотрев на закрытую дверь, она опустила руку в карман и достала маленькую коричневую бутылочку. – Всего чуть-чуть этого снадобья, и чай приобретает вкус… Ну как, хотите немного? – Она откупорила бутылку, и в воздух заструился характерный запах коньяка.

– Эмма! – прикрикнула на сестру леди Лоутон, совершенно выйдя из себя. – Нельзя повсюду раздавать людям свое лекарство.

– Я собиралась дать ей совсем чуточку, чтобы только сделать крепче ее чай.

– Я уверена, что этой крепости вполне достаточно для мисс… – Леди Лоутон прищурила ярко-голубые глаза. – Как, вы сказали, вас зовут?

– Мисс Бичем, но вы можете называть меня Маркейл.

– Маркейл – какое необычное имя! – весело объявила леди Дарем, отпивая свой чай, который теперь наполовину был с коньяком, и с интересом окинула Маркейл взглядом. – Мне кажется, я уже где-то слышала это имя.

– И я тоже. – Леди Лоутон наклонила голову набок. – И выглядите вы тоже очень знакомой… Хм-м-м.

Маркейл сделала глоток, надеясь, что ни одна из них не знает, кто она, а леди Дарем подняла свою коричневую бутылочку.

– Вы уверены, что не хотите…

– Эмма, оставь ее в покое.

– Очень хорошо. – Улыбка исчезла с лица леди Дарем. – Я просто стараюсь быть вежливой. – Она, причмокивая, отхлебнула свой напиток и поставила чашку на стол. – Итак, мисс Бичем, что привело вас в «Пеликан»? О, и, пожалуйста, называйте меня Эмма. Нам всем так уютно в гостиной, что нет нужды соблюдать формальности.

– Меня, если хотите, можете называть Джейн, – кивнула леди Лоутон. – Я тоже не поклонница политесов.

– Тогда, Эмма и Джейн, – Маркейл пришлось улыбнуться, – я кое-кого ожидаю.

– О-о, романтическая встреча? – Острый, как у птицы, взгляд Джейн метнулся к Маркейл. – Это прекрасно.

– Я ищу свою кузину. Если вам доведется увидеть очень высокую, рыжеволосую леди, вы сообщите мне? Мы с ней потерялись.

– Сочувствую, дорогая, как это неприятно для вас. – Эмма поцокала языком. – Мы сегодня почти не видели путешествующих женщин, правда, Джейн?

– Сегодня – нет, хотя тот француз в общем зале мог бы оказаться переодетой женщиной. Он весь в кружевах и даже семенит ногами, когда ходит.

– Я думаю, он довольно красив, – заметила Эмма. – И к тому же определенно высок. Но использует слишком уж много одеколона. Мне пришлось положить под нос немного моего лекарства, чтобы я могла дышать после того, как он прошел мимо нас в холле.

– Он, должно быть, принимает ванну со всякими добавками, словно он… – Джейн со звоном поставила чашку. – Вспомнила! Я же знала, что видела вас прежде. Ваши глаза и стиль столь необычны, что я не могла забыть их. Вы актриса!

Ну вот, начинается. У Маркейл болезненно сжалось горло.

– О, Джейн, я уверена, что ты права! – воскликнула Эмма, вглядываясь сквозь очки. – Это та женщина, чья леди Макбет даже Уэксфорда довела до слез!

– А Уэксфорд – это твердый орешек, – с удовлетворением объявила леди Джейн. – Он наш дальний родственник и неисправимый повеса до мозга костей. Во всяком случае, был таким, пока не женился на нашей племяннице, Арабелле. Она немного утихомирила его.

– Значит, вы знаменитая актриса. – Эмма похлопала Маркейл по колену. – Я рада познакомиться с женщиной, так преуспевшей в своем искусстве.

– О, благодарю вас, – улыбнулась Маркейл. – Вы очень любезны.

Джейн сделала глоток своего чая.

– Вы гораздо лучше, чем та толстая женщина… Эмма, как ее звали?

– То ли миссис Делберт, то ли миссис Дантри, то ли миссис…

– Миссис Далтон? – позволила себе подсказать Маркейл, назвав одну из главных актрис театра.

– Да, именно она! Ужасно обидно, когда приходится смотреть, как кто-то твоего пола делает из себя посмешище.

– И это случается очень часто, – добавила Эмма и задержала во рту немного своего «чая» перед тем, как проглотить его.

– Обычно потому, что какой-нибудь дурак-режиссер уговорил ее на роль, для которой она не готова, – резко добавила Джейн. – Он судит не по ее способностям, а по тому, насколько большие у нее груди.

– О, дорогая, верно, – согласилась Эмма и, сделав большой глоток своего чая, налила еще. – Как будто, если у женщины большие груди, она станет лучшей актрисой, или лучшей гувернанткой, или лучшей в любой другой профессии.

Маркейл невольно поперхнулась.

Эмма рассеяно похлопала Маркейл по спине, а затем добавила изрядную дозу «лекарства» в свой только что налитый чай.

– Большие груди могли бы представлять ценность в единственной профессии… когда человеку приходится носить что-то тяжелое на спине. Тогда груди могли бы служить противовесом.

– Очень верно, Эмма, – согласилась Джейн и отпила чая, как будто обсуждение грудей было для нее обычным повседневным делом. – Я часто сожалела, что для грудей нет другого предназначения, кроме как кормить детей, а ты как раз предложила восхитительную идею. Уверена, мы можем придумать и еще, если сосредоточимся.

– Не думаю, что существуют еще какие-нибудь полезные применения грудей. – Эмма сделала еще один весьма приличный глоток «чая». – Чтобы женщина была по-настоящему независимой, она должна быть свободной от своих грудей.

– Прошу прощения? – в изумлении переспросила Маркейл.

– Не нужно переживать из-за сумасбродных заявлений Эммы. – Джейн вздохнула. – Она стала суфражисткой еще с тех пор, когда мы слушали того оратора на собрании Женского союза.

– Мисс Коултон, – почти благоговейно произнесла Эмма ее имя. – Вы слышали о ней?

– Я читала в газетах. Она довольно радикальна.

– Да, она такая. – Эмма мечтательно улыбнулась. – Она экстра-супер-люкс… Так сказала Джейн. Звучит очень воодушевляюще, не правда ли?

– Да, конечно.

– Ну а мне это совсем не кажется воодушевляющим, – недовольно фыркнула Джейн. – Женщин нельзя допускать до выборов. Мы слишком впечатлительны.

– Я не страдаю этим недостатком, – сообщила Эмма, по-совиному глядя сквозь очки.

– А я вот именно такая, – заявила Джейн.

– Нет, не наговаривай на себя. Ты спокойнее меня. Мне ни разу не доводилось видеть, как ты теряешь самообладание. Ну, кроме того времени, когда ты была влюблена в сэра Лоутона. – Эмма склонилась к Маркейл. – Это было испытание нервов, потому что Джейн поставила на кон карточной игры свою невинность и проиграла. К счастью, он захотел жениться на ней, даже несмотря на то что уже выиграл право обладать ею.

– Эмма! – Джейн покраснела. – Достаточно! Уверена, у мисс Бичем нет желания знакомиться с такими интимными подробностями нашей жизни.

В других обстоятельствах Маркейл согласилась бы с ней, но она большую часть дня провела одна в экипаже, а Джейн и Эмма отвлекали ее от грустных размышлений.

– Обещаю, что все сказанное в этой комнате никогда не будет предано огласке. Я совсем не болтлива.

– К тому же она актриса, – не к месту добавила Эмма. – Они всегда скрытны. Им нужно быть такими, потому что у них слишком много любовных связей.

– Я к их числу не отношусь. – Маркейл чуть не задохнулась.

– Возможно, мне тоже следовало пойти на сцену. Я думала об этом, когда была моложе.

– Вряд ли сэру Лоутону понравилось бы, если бы ты сделала это сейчас, – заметила Эмма.

– Пожалуй, ты права, и именно поэтому я должна пойти на такой шаг. Полезно время от времени удивлять своего мужчину. Не давать ему расслабляться.

Маркейл решила, что никогда еще не встречала двух более странных и более приятных женщин.

– Мы уже знаем, почему мисс Маркейл оказалась здесь, – сказала Эмма. – Но она не знает, почему мы здесь. Джейн, можно я расскажу ей? Ты всегда была очень скрытной и не упомянула ни об одном своем любовном приключении. Это несправедливо.

– Можешь рассказать ей, – махнула рукой Джейн.

– Глядя на нас, вы бы этого не подумали, но мы выполняем секретное задание. – Когда Эмма нагнулась вперед, от нее потянуло коньяком.

– Мы осуществляем доставку, – взглянув на закрытую дверь, добавила Джейн.

Эмма нащупала на шее массивную серебряную цепочку и сняла ее через голову.

При этом чепец упал ей на колени, и она водрузила его обратно и только после этого протянула цепочку Маркейл – на цепочке висел длинный пузырек.

– Это то, что мы доставляем. Укрепляющее средство для овец.

– Простите, я не понимаю. Для овец?

Эмма так энергично закивала, что ее чепец опасно съехал набок.

– Мы с Джейн делаем самое лучшее укрепляющее средство во всем Йоркшире.

– Это так, – с довольным видом подтвердила Джейн. – У нашей овцы больше ягнят, чем у овец всех других хозяев. Намного больше.

– Конечно, нашему родственнику, герцогу Уэксфорду, не понравилось, когда мы напоили его им, и…

– Подождите, – подняла руку Маркейл. – Вы напоили герцога укрепляющим средством для овец?

– Вы его знаете? – От такой возможности Эмма просияла.

– У него ложа в театре, и он часто приходит с женой.

– Это Арабелла, наша племянница, – с гордостью сообщила Джейн.

– И часто вы даете людям свое укрепляющее средство для овец? – Маркейл не знала, как ей удалось удержаться от смеха.

– Только когда это необходимо, – пожала плечами Джейн.

– И оно действует?

– Клянусь, да! Уэксфорд не вставал несколько недель.

– А он был влюблен в Арабеллу. – Мисс Эмма откупорила свою бутылку и налила немного коньяка в свою пустую чашку. – Не забывайте об этом! Многие считают укрепляющее средство для овец любовным напитком, но оно скорее лишает возможности двигаться. Если напоить им человека, тот не сможет и пошевелиться.

– Но не утратит способности говорить, – задумчивым тоном добавила Джейн.

– О да, человек становится чрезвычайно болтливым. Возможно, именно это заставляет его влюбиться – он остается на одном месте достаточно долго, чтобы поговорить о многом. Вы же знаете, люди нечасто получают такой шанс.

Маркейл с тоской подумала об Уильяме – как было бы хорошо, если бы он снова полюбил ее – и задумчиво отхлебнула чай.

– Это укрепляющее средство для овец действует на всех?

– Не знаю, – ответила Джейн. – Мы не пробовали его на каждом субъекте.

Маркейл улыбнулась.

– Надеюсь, вы… – Она отчетливо услышала голос Уильяма в коридоре.

Настоящее счастье прокатилось по ней; она с трудом удержалась, чтобы не вскочить на ноги и не побежать к двери. Сделав большой глоток, Маркейл поставила чашку и встала.

– Это мой… – Она не знала, как его представить. Уильям не был ни ее другом, ни любовником – официально. – Прибыл мой спутник. Он помогает мне искать кузину.

– А-а, рыжеволосую. – Эмма, покачиваясь, встала.

– Прошу вас, сядьте. – Маркейл усадила пожилую женщину обратно в кресло. – Думаю, вам следует еще немного отдохнуть.

– Вы так милы! – просияла Эмма.

– Благодарю вас. И вот, пока я не забыла. – Маркейл вложила пузырек и цепочку Эмме в руку.

– О нет! – Эмма протянула их обратно Маркейл. – Возьмите, оно может вам понадобиться.

– Спасибо, но… что мне с ним делать?

– Неужели у вас нет овец? – искренне удивилась Джейн. – У всех в Йоркшире есть овцы.

– Нет, я живу в Лондоне. – Однако, увидев разочарование на их лицах, Маркейл добавила: – Но, возможно, пришло время завести одну.

– О, заведите сразу две, – весело посоветовала Эмма. – С нашим средством вам понадобится по крайней мере пара.

– Что ж, значит, так и будет. – Маркейл забрала пузырек. – Спасибо вам обеим. Было очень приятно познакомиться с вами. – Она сделала реверанс, выслушала добрые напутствия от своих новых друзей и быстро пошла к двери.

«Уильям, пожалуйста, скажи мне, что ты нашел ее!»

Глава 14

Письмо Майкла Херста брату Роберту с барки на реке Нил.

«Мы надеемся отправиться завтра, но опять может вмешаться погода. Здесь сезон дождей совсем не похож на тот, что в Англии, где человеку приходится терпеть постоянно моросящий дождь, иногда сменяющийся сильнейшим ливнем, и все это при пронизывающем до костей ледяном ветре. Здесь всегда тепло, и дождь либо льет как из ведра, либо его долго нет. Нет ничего усредненного, ничего развивающегося постепенно, ничего неопределенного.

Просто или дождь есть, или дождя нет.

Иногда мне хочется, чтобы и наша жизнь была такой же».

Маркейл нашла Уильяма в вестибюле; с его накидки стекала вода, и на полу образовывалась лужица. В обычный день Уильямом можно было любоваться – высокий, широкоплечий, темноволосый, с присущей ему исключительно гордой капитанской выправкой. Но сейчас, когда он снял накидку, под которой была такая же мокрая одежда, прилипшая к мускулистому телу, у Маркейл быстро забилось сердце.

– Ты нашел ее? – спросила она, быстро подойдя к Уильяму.

– Нет, – он откинул с лица мокрые волосы, – но в такую погоду она не могла далеко уйти.

– Что случилось?

– Мы с Постоном следовали за мисс Чаллонер и ее людьми до гостиницы, что расположена неподалеку от этой, и прибыли туда меньше чем через двадцать минут после них. Хозяин гостиницы ее видел и был уверен, что она в баре, но там ее не оказалось – ее не было нигде. Все помнили, как она прибыла, потому что, очевидно, была в великолепном настроении, но никто не помнил, как она уезжала. Ни конюхи, ни форейторы, ни горничные – никто. Она словно испарилась.

– Как ей это удалось? – Маркейл скривилась.

– Хотел бы я знать.

– И я тоже. Я предупреждала тебя, что она имеет склонность исчезать.

– Я помню, – сухо откликнулся Уильям. – К сожалению, полученное предупреждение не всегда означает, что что-то можно предотвратить.

– Прости. – Ей пришлось засмеяться. – Я вовсе не хотела выглядеть всезнайкой.

– Это хорошо, потому что мне было бы неприятно выводить тебя из этого заблуждения.

– Бросаешь мне вызов, Херст? – Она дерзко подняла брови.

– Нет, пока чего-нибудь не поем. Я умираю от голода. – Он поморщился. – Проклятие, мы были так близко! Хотя Постон полагает, что теперь появилась возможность отыскать ее.

– Правда?

– Да, по одной из лошадей. Подкова на одном копыте закреплена не совсем правильно. И когда прекратится дождь, скопившаяся грязь поможет нам проследить их путь.

– Это обнадеживает.

Размотав с шеи мокрый шарф, он бросил его поверх накидки, висевшей на вешалке.

– К счастью для нас, в такую погоду никто не отважится путешествовать. Как только дождь ослабеет, четверо наших слуг проверят другие гостиницы на этом участке дороги.

– Превосходная идея. – Его упрямо сжатый рот сказал Маркейл, что Уильям твердо намерен поймать их недруга. Но это не слишком ободрило ее, так как Маркейл знала, какой неуловимой может быть мисс Чаллонер.

Когда Маркейл повернулась, чтобы Уильям не мог заметить оттенок разочарования на ее лице, ее ботинок попал в лужу, образовавшуюся от мокрой одежды Уильяма, и каблук поехал по скользкому полу.

Ее нога потеряла опору, и Маркейл невольно вскрикнула, но Уильям сильной рукой крепко обхватил ее за талию и плотно прижал к широкой груди.

– Осторожно, милая! – прогремел ей в ухо его низкий голос, а теплое дыхание коснулось щеки. – Я не для того привез тебя в такую даль, чтобы ты сломала себе шею на скользком полу.

Ее сердце забилось так громко, что у Маркейл зазвенело в ушах.

– Когда я пришла, он не был скользким, – едва дыша, заметила она и прислонилась головой к широкому плечу Уильяма. Но потом появился ты, и все, что было надежным, внезапно стало опасным. Как пол. – Зато теперь я в полной безопасности. Можешь отпустить меня.

– Тебе повезло, что я оказался рядом. – Он насмешливо поднял бровь.

– Если бы тебя здесь не было, я не поскользнулась бы, потому что на полу не было бы воды, – парировала Маркейл, хотя не сделала ни малейшей попытки отодвинуться.

Перёд ее платья совершенно промок, но она не обращала на это внимания; очень часто во время этого путешествия она и Уильям набрасывались друг на друга язвительно и с недоверием, и теперь ей хотелось насладиться приятным моментом.

Учитывая все, с чем они столкнулись в эти последние дни, им можно было простить нерадостное настроение. Слишком многое было поставлено на карту, и они разбирались со своими страхами и тревогами, руководствуясь прошлым опытом.

Маркейл прижалась щекой к плечу Уильяма и на мгновение закрыла глаза. Она промокла, замерзла и устала, а отвратительная погода прошедшего беспокойного дня сделала все только еще хуже. Ничего на свете не хотелось Маркейл так, как горячей ванны и чистой постели… и теплых прикосновений Уильяма.

Внезапно она поняла, что отношения с Колчестером защищали ее не только от нежелательных ухаживаний, но и от приятных тоже. На самом деле за эти годы она сумела изолировать себя практически от всех, кроме бабушки.

Она могла поклясться, что ей нравится такая жизнь, что мир и спокойствие – это все, что ей нужно. Но эта поездка с Уильямом на многое открыла ей глаза.

Маркейл была не просто одна в этой жизни – она была одинока.

Мускулистое тело Уильяма излучало тепло даже сквозь мокрую одежду, его сильная рука лежала у нее на талии, его широкое плечо надежно поддерживало ее, и Маркейл чувствовала себя защищенной и частью чего-то большего, чем она сама.

Слезы защипали ей глаза и заклокотали в горле. «В чем дело? Моя жизнь не так уж плоха, у меня есть сестры и бабушка, которые нежно любят меня. И Колчестер всегда был мне другом, который искренне заботится обо мне и который…»

Маркейл прикусила губу. У которого в жизни столько же лжи, сколько у нее.

Если отношениям недостает искренности, откровенности, могут ли они быть прочными? Уильям справедливо поинтересовался, почему она не позволила Колчестеру помочь, когда ее впервые шантажировали. Она не попросила у него помощи, потому что их отношения могли не выдержать такого испытания.

Это была неприятная правда, но нужно было посмотреть ей в лицо: Колчестера не было с ней рядом в трудную минуту. Значит, он так и не стал для нее настоящим другом.

Прильнув к Уильяму, Маркейл уткнулась лицом в его мокрое плечо. Как легко было бы привыкнуть к этому – к сильной руке, которая подхватывает тебя, когда падаешь, и к тому, что есть на кого опереться в жизни, когда становится трудно.

Маркейл осознала, что Уильям стоит, не шелохнувшись, – он заключил ее в объятия и положил подбородок ей на голову. Он, должно быть, мыслями сейчас где-то далеко.

– Прости, я просто замерзла и… – Она неохотно освободилась из его теплых рук, и от ее теперь сырой одежды у Маркейл по коже побежали мурашки. – Спасибо, что поддержал меня.

– Ты приземлилась бы прямо на свой зад, – радостным тоном согласился он. – А это недопустимо. – Он подхватил ее на руки и, отнеся к лестнице, осторожно опустил, а потом насмешливо заглянул ей в глаза и, наклонившись, тихо сказал: – Если бы я был на твоем месте…

От его голоса и от близости его губ ее сердце замерло, и Маркейл потянулась вперед.

– Что ты имел в виду? – не уловив его мысль, спросила она.

Уильям не сводил с нее взгляда, и жар, который почувствовала Маркейл, превратился в пламя. Она внезапно захотела его с такой силой, которая была настоящим мучением.

– Если бы я был на твоем месте, – продолжил Уильям, – я бы прикрыл это. – Его тихий голос был интимным, словно ласка.

– Прикрыл – что? – едва дыша, спросила Маркейл.

Он посмотрел вниз на ее платье, и она, сделав то же самое, увидела, что ее твердые соски отчетливо проступают под влажной, прилипшей к телу тканью.

– О-о! – Густо покраснев, она сложила руки на груди. – Моя накидка на вешалке рядом с твоей. Пожалуйста, сходи за ней.

– Вот она. Твою поклажу уже доставили. Я принесу свои вещи и закажу для нас комнаты.

– О-о… Я уже спрашивала, но осталась только одна комната. Жена хозяина гостиницы сказала, что из-за дождя у них необычно много народа.

Следует ли предложить Уильяму расположиться в ее комнате? Разумеется, это было бы неприлично, но когда эта бешеная погоня завершится, их больше ничто не будет связывать. Просто на короткий промежуток времени их интересы совпали.

В то мгновение, когда Маркейл уже раскрыла рот, ей стало ясно, что, пригласив его в свою комнату, она сделает еще более трудным их неизбежное расставание. А она боялась, что оно и так будет весьма нелегким.

И вместо того, чтобы последовать зову сердца, она неожиданно даже для самой себя сказала:

– Думаю, ты мог бы переночевать в конюшне вместе с Постоном и слугами.

– Наверное, мог бы. – Уильям удивленно поднял брови, и улыбка исчезла с его лица. – Или я мог бы присоединиться к тебе в…

– Полагаю, конюшня вполне подойдет. – Хотя фраза дорого обошлась ей, голос Маркейл прозвучал на удивление равнодушно и холодно.

– Прекрасно. – У Уильяма вытянулось лицо. – Я найду себе ночлег. Не беспокойся.

– Думаешь, мы сможем отправиться рано утром? – Она постаралась выказать хоть какой-то интерес.

– Да, если только дождь не будет продолжаться. Сейчас канавы переполнены, и если мы сползем с дороги… – Уильям покачал головой. – Мы застряли здесь по меньшей мере на ночь.

– Не могу сказать, что огорчена этим. Я мечтаю о теплой ванне и чистой постели – хотя готова не спать год ради того, чтобы избавиться от мисс Чаллонер и ее хозяина.

– Боец до мозга костей. – Его низкий голос звенел от восхищения – или от разочарования?

– Спасибо за все, что сделал для меня. – У Маркейл сжалось сердце. – Ты был удивительно терпелив, я даже не ожидала.

– Я стал значительно старше. И многое изменилось.

Это правда; теперь они оба были более опытными и, вероятно, более несчастными.

Во всяком случае, она.

Маркейл осознала, что пристально смотрит на Уильяма, лаская взглядом строгие линии его губ и подбородка. В этом человеке было что-то суровое и жесткое – что вызывало у нее желание пробудить в нем светлые стороны характера, доброту и мягкость.

– В чем дело? – Уильям нахмурился. – У меня что-то на подбородке? – Он вытер его рукой. – Вероятно, это грязь. Она густая, как смола. – Он насмешливо посмотрел на Маркейл. – Единственное, что заставляет мириться с этой погодой, так это то, что и нашим противникам никуда от нее не деться.

– Верно! – с горячностью согласилась Маркейл.

– Пойду посмотрю лошадей. – Он отошел от Маркейл. – Быть может, конокрада – хозяина гостиницы удастся убедить снизить цену за корм для наших лошадей.

– Уверена, у тебя получится. – Маркейл понравилось, что он сказал про лошадей «наши», но было жаль, что скоро это превратится только в воспоминание. – Мне пора, так как, вероятно, придется отправляться рано, – сказала она, плотнее кутаясь в накидку.

– Скорее всего. – С этими словами Уильям надел накидку и вышел, оставив Маркейл одну в пустом холле.

Не имея понятия, какая комната предназначена ей, Маркейл отправилась на поиски миссис Маккланнахан и нашла ее, пересказывающей целый список жалоб своему мужу. Бедняга настолько обрадовался при виде Маркейл, что она позволила ему проводить ее в ее комнату.

Оказавшись там, она с удовольствием оглядела свои апартаменты и осталась довольна, увидев, что заказанная ванна ожидает ее. Комната с широкой кроватью, на которой лежали большие перьевые подушки, с гардеробом приличного размера у одной стены и умывальником, занимающим угол возле камина, произвела на нее очень приятное впечатление.

Порывшись в сундуке и дорожной сумке, Маркейл извлекла ночную рубашку и халат из плотного шелка, а также маленькую коробочку с лавандовым мылом, а потом разделась и устало опустилась в ванну.

Теплая вода остывала, поэтому Маркейл быстро намылилась, в последнюю очередь вымыла волосы и, покончив с мытьем, вытерлась перед камином, а потом надела халат и замотала волосы полотенцем.

Покопавшись еще немного в своих вещах, она достала отделанную серебром щетку для волос и села перед камином сушить волосы. Сидя там и расчесывая волосы, она старалась не думать об Уильяме, но это ей давалось с трудом. Чтобы занять свои мысли чем-нибудь другим, Маркейл повторяла отрывки, которые могла вспомнить, из новой пьесы, которую, как предполагалась, должна приготовить к новому сезону, и даже добавила несколько строк из «Ромео и Джульетты» для полноты картины.

Но в любой сцене из любой пьесы, казалось, говорилось об одном и только об одном: о любви или о крушении любви. Проклятие, когда же театр стал таким сентиментальным?

Тогда она попробовала читать по памяти строки из разных стихотворений, которые помнила, но перед ней возникла та же проблема. В конце концов она решила обратиться к алфавиту и произносила его по порядку и задом наперед. Она занималась этим целых восемь минут, а потом резко встала, накинула на плечи мокрое полотенце и положила щетку на туалетный стол.

Зеркало было слегка кривым, и благодаря этому Маркейл казалась выше.

Интересно, Уильям предпочитал высоких женщин? Несомненно, за эти годы у него такие были – и низкорослые тоже, как и худые и…

– Это нелепо, – нахмурившись, сообщила Маркейл своему отражению, с такой надеждой смотревшему на нее. – Ты просто ревнуешь – а у тебя нет на это права. – У нее сжалось сердце, а у ее отражения поникли плечи. – Ты позволила своему упрямству погубить эту ночь. Ты хочешь быть с ним, но он скоро покинет тебя. Расстаться с ним будет тяжело для тебя, но разве что-то может быть хуже того, что есть сейчас? – Ее отражение кивнуло в полном согласии. – Кроме того, мы можем найти мисс Чаллонер уже завтра, а это означает конец нашего совместного путешествия, и я уже больше никогда не увижусь с Уильямом. – Тень печали пробежала по лицу ее отражения. – Именно так. И что же ты теперь собираешься делать?