Текст книги "Клятве вопреки"

Существовала одна-единственная вещь, которую она могла сделать. Решительно повернувшись, Маркейл достала из сундука сорочку и голубое утреннее платье, быстро переоделась, свободно собрала наверху влажные волосы и сунула ноги в голубые замшевые полуботинки, а затем взяла накидку и, открывая дверь, набросила ее на плечи.

Когда она повернулась, чтобы запереть дверь, большая теплая рука забрала у нее ключ.

Маркейл поняла, кто это, в ту же секунду:

– Уильям? Что ты здесь делаешь?

Глава 15

Письмо Уильяма Херста брату Майклу, написанное на палубе «Хитрой ведьмы».

«Новая информация об амулете нашей знаменитой семьи, извлеченная на свет мисс Смит-Хотон, крайне интересна. Сгораю от нетерпения узнать, что тебе стало известно после перевода папирусов.

Однако я уверен, что для меня это не в такой степени познавательно, как для тебя. Последние полгода ты все больше и больше пишешь о поисках семейного амулета и все меньше и меньше о других своих исследованиях – о тех, что оплачивают твои счета и преумножают твою славу путешественника. Конечно, замечательно, что ты хочешь вернуть амулет в наше семейное хранилище, но тебе нужно быть осторожным и не терять из виду свою главную цель – пополнение своих коллекций. Говорю по собственному опыту, что очень печально, когда забываешь о своей жизненной цели. Однажды я отвлекся от своей цели и до сих пор жалею об этом».

Уильям смотрел в фиалковые глаза Маркейл и мысленно задавал себе тот же самый вопрос. Он успел проделать весь путь до конюшни, прежде чем понял, что меньше всего ему хочется быть где-то, где нет Маркейл. Уильям не знал, почему позволил ей отослать его, и это выводило его из себя.

Что было в ней такого, что заставляло его думать о ней постоянно? Что бы это ни было, он решил без промедления положить этому конец.

Уильям как раз подошел к ее двери, но, услышав, как в замке поворачивается ключ, быстро отступил в сторону, чтобы не мешать ей выйти. От Маркейл слегка пахло лавандой, ее кожа порозовела, а волосы были свободно собраны на макушке.

До этого момента у Уильяма не было никакого плана, он просто хотел быть рядом с Маркейл, но в ту секунду, когда он увидел, как она с удивлением смотрит на него фиалковыми глазами, прячущимися в тени длинных ресниц, он понял, чего хочет.

Он потянул Маркейл обратно в комнату и запер за ними дверь, а потом снял накидку, бросил ее на кресло и развязал шейный платок.

Маркейл с удивлением смотрела на него, но не сделала попытки отпереть дверь или вытолкать нежданного гостя. Это обнадеживает. Уильям снял куртку и расстегнул жилет.

– Ты не хочешь тоже раздеться? Одному будет как-то скучновато.

– Не знаю, – натянуто ответила она, но, невольно ухмыльнувшись, потянулась руками к шнуровке, словно поддаваясь соблазну.

Спрятав улыбку, Уильям придвинул кресло к камину и, сняв сапоги, поставил их на плиту перед огнем.

– У меня есть девиз, касающийся занятия сексом.

– Попробую угадать. «Часто и бурно».

– Нет, но тоже вполне подойдет, – усмехнулся Уильям и, встав, бросил на кресло жилет и шейный платок, а потом стянул через голову рубашку, и взгляд Маркейл остановился на его груди. – Мой девиз: «Счастье превыше вожделения». Так что если это сделает нас счастливыми, почему нет?

Маркейл развязала шнуровку, но не сделала ни одного движения, чтобы распустить ее, а Уильям снял бриджи и бросил их к остальной своей одежде.

Взгляд Маркейл медленно спускался от его плеч к животу и уже проснувшемуся естеству. Ее глаза расширились, но она скользнула взглядом вниз по его бедрам и дальше до самого пола.

– Если ты хочешь, чтобы я ушел, просто скажи, и я выполню твою просьбу, – невинным тоном предложил Уильям.

– Ты раздеваешься, – ее взгляд метнулся к его поднявшемуся члену, – и только потом спрашиваешь, хочу ли я, чтобы ты ушел?

– Я надеялся, что смогу убедить тебя позволить мне остаться, – ухмыльнулся он распутно и самоуверенно.

– Я это вижу.

Он пожал плечами.

– Кровати в конюшне слишком… – он окинул взглядом изящную фигуру Маркейл, – жесткие.

– Значит, ты здесь, потому что эта кровать более удобная? – Маркейл рассмеялась низким веселым смехом. – И это все?

– Разумеется, нет. – Он усмехнулся. – У меня есть более приятные причины, чтобы остаться. – Он пересек комнату и, наклонившись, потерся грязным подбородком о ее нежную щеку. – Что скажешь, Маркейл? Мы разделим с тобой это королевское ложе. Или ты выгонишь меня обратно под дождь, чтобы я спал на соломе? – Его теплое дыхание коснулось ее уха. – Это было бы страшным расточительством, а мы и так уже потратили впустую слишком много времени.

Пока он терся подбородком о ее щеку, Маркейл стояла с закрытыми глазами, а теперь сделала глубокий вдох, крутя в пальцах шнуровку.

– Я должна сделать признание.

– Да, любовь моя? – Он прикусил ей ухо.

– Когда ты приехал, я хотела поскорее увидеть тебя. У нас осталось так мало времени, и я хотела… я хотела этого.

От ее слов Уильяма захлестнула теплая волна. Не имело значения ни прошлое, ни то, что могло ожидать их в будущем. Имел значение только этот момент. Это был еще один урок, который Уильям усвоил за многие годы: жизнь – это подарок, и нельзя тратить время на обсуждение деталей. Он противостоял многим штормам, многим опасностям, многим болезням, многим кровожадным пиратам и знал, что каждое мгновение жизни ценно и прекрасно. А по необъяснимой причине мгновения, проведенные с Маркейл, были вдвойне такими, и непозволительно потерять даже несколько из них.

Уильям просунул руку ей под волосы и притянул Маркейл ближе, а она прильнула к нему, словно наконец-то отыскала свое законное место. Закончив распускать ее шнуровку, он спускал ей с плеч платье и, нагнувшись, целовал каждый открывающийся дюйм кремовой кожи.

Она затаила дыхание, когда он скользнул губами по ее ключице, и этим еще больше воодушевила его. В сопровождении потрескивания огня и вспышек пламени Уильям всерьез принялся за соблазнение. Он покусывал и поглаживал Маркейл, все больше и больше обнажая ее, и когда ее сорочка наконец упала на пол, провел руками вниз по ее шелковой коже, восхищаясь всеми выпуклостями и впадинами. Его тело настоятельно требовало ее прикосновений.

Никогда еще Маркейл не была одновременно такой измученной и невероятно довольной. Ее кожа звенела там, где ее касались его губы; ее тело тянулось к нему. Маркейл погладила его широкую грудь и почувствовала, как под ее ищущими пальцами вздулись мускулы.

Уильям был настоящим мужчиной, состоящим из твердых плоскостей и упругих мускулов, и Маркейл охватило непреодолимое желание потрогать и попробовать их все. Ее руки скользнули вниз по его животу к бедрам, а затем она потянулась к его возбужденному естеству.

Уильям стоял, не шелохнувшись, и прерывисто дышал, пока Маркейл знакомилась с его членом, поражаясь, как он может быть таким твердым, а кожа такой мягкой, словно бархат.

Взглянув вверх в лицо Уильяму, она увидела, что он закрыл глаза с выражением мучительного наслаждения, и, очень осторожно взяв в руку его причинное место, слегка стиснула.

Уильям задохнулся и прижался лбом к ее лбу.

– Не нужно.

– Тебе не нравится?

– Слишком нравится. – Он открыл глаза и усмехнулся, все еще тяжело дыша. – Но больше мне нравится вот это…

Он поцеловал ее – страстным, обжигающим поцелуем собственника.

Когда жесткий рот Уильяма завладел ее ртом, Маркейл не могла думать ни о чем другом, кроме его теплых рук, прижимающих ее к нему, и ощущений, которые пронзали ее, оставляя бездыханной и жаждущей большего. Она так долго тосковала по этому, и ни один мужчина никогда не привлекал ее так, как Уильям.

Оборвав поцелуй, он потерся носом о ее шею, и миллион мурашек забегали вверх и вниз по ее голой коже, а потом Уильям крепче обнял ее, и Маркейл почувствовала, как его член уперся ей в бедро, бархатистый, твердый и зовущий.

Маркейл покачнулась и схватилась за Уильяма. Было настоящим блаженством находиться так близко к нему, ощущать его мускулы под своими блуждающими пальцами, чувствовать запах кожаных ремней и аромат сандалового дерева, исходивший от его кожи. Она окунулась в горячее желание, и все мысли и заботы покинули ее.

Убрав с ее шеи влажные волосы, Уильям с поцелуями двинулся вниз к ее плечу.

Дрожь прокатилась по ее телу, и Маркейл, чувствуя, что у нее подкашиваются колени, вцепилась Уильяму в плечи.

Продолжая одной рукой крепко держать ее за талию, Уильям другой накрыл ее грудь и большим пальцем поглаживал затвердевший сосок. Маркейл застонала и, выгнувшись, прижалась к Уильяму, отвечая на каждое его прикосновение.

Она хотела этого, тосковала по этому, мечтала об этом – и вот теперь Уильям был здесь, в ее объятиях.

Убрав руку с ее груди, Уильям дерзко просунул ее Маркейл между бедер, и Маркейл снова задохнулась. Он уже настолько возбудил ее, что достаточно было всего нескольких поглаживаний, и Маркейл невольно крикнула.

Страсть волна за волной прокатывалась через нее, а Уильям, крепко держа Маркейл, нашептывал ей на ухо нежные слова.

Прежде чем она снова могла дышать и к ней вернулась способность мыслить, прошло некоторое время, и тогда Маркейл осознала, что мощные руки Уильяма сомкнуты вокруг нее, его подбородок лежит у нее на макушке, а его дыхание согревает ей кожу.

Снаружи дождь все так же стучал по крыше и окнам, но внутри при мерцающем свете камина их телам было тепло друг от друга, и у Маркейл возникло такое ощущение, будто она находится именно там, где и должна находиться всегда, – в объятиях Уильяма.

Но это было опасное ощущение. Даже если они найдут способ преодолеть свое прошлое, Маркейл не могла представить себе, что Уильям смирится с ее карьерой, да и она сама не смогла бы согласиться оставить Лондон ради жизни на корабле.

Уильям медленно разжал руки, но оставил их у нее на талии, а когда увидел выражение лица Маркейл, улыбка пропала из его глаз.

– У тебя слишком серьезный вид для женщины, которую только что полностью удовлетворили.

Маркейл только покачала головой.

Уильям довольно долго пристально всматривался в нее, а потом сказал:

– Прежде чем отнести тебя в постель, чтобы доставить настоящее удовольствие, я хочу задать тебе вопрос.

При мысли о продолжении удовольствия по ней пробежал трепет, и Маркейл пришлось слегка откашляться, чтобы произнести:

– Что ты хочешь спросить?

– Ты не делила постель с Колчестером? Никогда?

«Боже правый! Что мне делать? Я обещала никогда не выдавать его секрет – но я не могу лгать Уильяму».

– Это не вопрос, – уклонилась она от объяснения.

– Ответ я уже знаю. – Уильям нахмурился. – Так почему он твой любовник только на словах?

– Уильям, прошу тебя, больше ни о чем не спрашивай. Я не могу тебе ничего сказать. Я обещала хранить тайну Колчестера так же, как он хранит мою.

– Причина в его тайне? – Несколько секунд Уильям молчал, напряженно размышляя, а затем в величайшем изумлении поднял брови. – Будь я проклят.

– Уильям, ты не понимаешь…

– Нет, понимаю. – Он покачал головой. – Значит, самый завидный лондонский холостяк не влюблен безумно в женщину, на которой по каким-то причинам не может жениться, как уверено большинство людей. Правда в том, что его вообще не интересуют женщины.

– Я этого не говорила.

– И не нужно. – Наконец-то все приобрело смысл. Маркейл выбрала Колчестера совсем не из любви или страсти. – Но какая тебе польза от таких отношений? Господи, почему ты оставила меня ради такого человека, как Колчестер?

– Не скажу. Не могу… – Маркейл попыталась освободиться из объятий Уильяма.

– Нет! – рявкнул он и, подхватив ее на руки, понес в кровать. Опустив ее на толстое покрывало, он опустился рядом с ней и положил ногу ей на ноги, чтобы удержать Маркейл на месте. – Объясни мне, Маркейл. Объясни, почему ты прогнала меня…

– Это ничему не поможет. Ничто не изменилось, и…

– Это мне решать. А теперь объясни, почему ты прогнала меня и приняла покровительство Колчестера.

– Он предложил мне безопасность. Помощь. Крышу над головой. Свое покровительство…

– Но не свою постель.

– Нет. – Она вспыхнула. – Этого он никогда не предлагал, и, если быть честной, я и сама не хотела. Я… я любила другого.

Последовали минуты удивленного молчания.

– Ты любила меня. – Эта мысль поразила Уильяма. Все эти годы он был уверен, что она ветреная, не выполняет своих обещаний и никому не хранит верность. А теперь ему открылось нечто совершенно иное.

Маркейл кивнула с блестящими от слез глазами.

– Когда ты уехал, у меня появилось время подумать, и я поняла, насколько я беззащитна – и какую опасность могу представлять для твоей карьеры на флоте. Ты очень целеустремленный человек, моряк, а я актриса, – у нас ничего не получилось бы. Мы не смогли бы быть вместе. Наши отношения казались нормальными, но, если задуматься, все шло к концу. И он наступил бы если не прямо тогда, то достаточно скоро. Я долго не находила в себе сил прямо сказать тебе об этом. А ты вряд ли бы правильно понял меня. – Она покачала головой, и ее густые локоны упали ей на щеку. – Ни один из нас не был достаточно взрослым для того серьезного чувства, что захлестнуло обоих. Боюсь, у нас ничего не получилось бы.

Маркейл была права, но Уильяму от этого не стало легче.

– Тебя послушать, так наше положение было совершенно безвыходным.

– А разве не так? Если бы ты разозлился на кого-то из сильных мира сего, с твоей карьерой и с моей было бы покончено.

– А от тебя зависели сестры.

Маркейл кивнула.

– Я была безумно влюблена в тебя, и расстаться с тобой было очень-очень тяжело. – Она закрыла глаза и отвернулась. – Иногда мне хотелось, чтобы мы никогда не встречались.

От ее слов у Уильяма сжалось сердце. Он окинул Маркейл долгим взглядом, задержав его на ее шее, к которой прилипли влажные волосы, и на ее коже, еще красной от его прикосновений. С сырыми волосами, теперь прилипшими к ее щекам и шее, Маркейл выглядела намного моложе своих двадцати семи лет, и на взгляд ей можно было дать не больше восемнадцати.

Зная, какой она была в том возрасте, Уильям мог оценить, как расцвела ее девичья красота, когда Маркейл повзрослела. Боже, она стала очаровательной, чувственной, потрясающе разумной женщиной. Долгое время она не раскрывала ему всей правды, но, честно говоря, вряд ли бы он тогда правильно ее понял. Его вспыльчивый характер и мгновенно вспыхивавшая ревность причиняли страдания им обоим.

Повернув к себе ее лицо, Уильям нежно поцеловал Маркейл в губы, и она открыла глаза.

– Уильям, я… – По ее щеками текли слезы.

Он снова поцеловал ее. Они очень многое сделали неправильно, и было много такого, за что следовало извиняться и делать это бесконечно.

Но именно сейчас, когда мерцающий свет камина играл на ее изумительном обнаженном теле, когда ее губы припухли от поцелуев, а на лице остались полоски от слез, Уильям твердо знал одно: это мгновение принадлежит им.

Глава 16

Письмо Мэри Херст брату Уильяму в связи с его отсутствием на еще одном праздновании Михайлова дня.

«Было безумием объединить наш семейный праздник с праздником Маклейнов. Ты только представь: Кейтлин и ее потомство, Трайона и Хью со своими тремя дочерьми, плюс еще три брата Маклейна и сестра, все с семьями – в общем, детей, гувернанток и воспитателей было так много, что мне страшно даже думать об этом.

И все же, несмотря на всю эту кутерьму, чувствовалось, что тебя там явно не хватает. В следующем году, пожалуйста, постарайся приехать. Семья – это единственный якорь, который может удержать в бушующем море».

От резкого стука в дверь Уильям мгновенно проснулся. Приподнявшись на локте, он, невзирая на то что его так некстати разбудили, некоторое время смотрел на темную, растрепанную голову Маркейл на подушке рядом с собой и на ее густые ресницы, опущенные на щеки, а потом встал с кровати и, улыбаясь, натянул бриджи.

Открыв дверь так, чтобы нельзя было заглянуть в комнату, Уильям увидел в коридоре Постона с утренней росой на шляпе и с довольным выражением на лице.

– Простите, что потревожил вас, кэп, но дело не может ждать. Когда поздно ночью дождь прекратился, я отправил людей во все местные гостиницы, чтобы разузнать о той женщине.

– Вы нашли ее в одной из них?

– Нет, кэп. У меня стоял наготове экипаж, а я проверял следы во дворе гостиницы и увидел отпечаток. Прямо там, в грязи, перед самым входом.

– Вы нашли отпечатки прямо тут?

– Да! Она была здесь, кэп! Я уверен. На лошадиной подкове особая метка.

– Но мы всех спрашивали, и никто не видел эту женщину. – Уильям потер подбородок. – Возможно, она прячется. Этим утром кто-нибудь уехал?

– Несколько человек, но это были мужчины.

– Тогда пусть слуги окружат гостиницу. Поставьте их на каждом углу, у каждого окна. И у дороги тоже, на случай если мы что-то пропустим.

– Да, кэп.

– Я оденусь и сразу же спущусь. Мы обыщем это место от носа до кормы и непременно найдем эту женщину.

Постон кивнул и ушел, а Уильям, обернувшись, увидел, что Маркейл, сидя в постели, протирает заспанные глаза.

– Ты нашел ее?

– Она может оказаться где-то здесь, в этой гостинице. – Уильям прошел через комнату и, подбросив в камин дров, помешал их, чтобы воздух согрелся до того, как Маркейл встанет. – Дождь прекратился ночью, и Постон обнаружил следы, которые искал, прямо здесь, во дворе.

Маркейл выбралась из постели, и Уильям в награду получил возможность полюбоваться ее длинными стройными ногами, пока она тянулась за халатом.

– Мы уже сегодня могли бы вернуть шкатулку из оникса. – Ее голос был еще хриплым после сна, но уже радостным от предвкушения.

– Надеюсь. – Прежде чем взять свои вещи, Уильям налил воды в таз из кувшина и быстро умылся. – Мы вернем эту проклятую шкатулку и узнаем, кто тебя шантажировал. – Он натянул рубашку. – И не остановимся, пока не разоблачим этого негодяя. Даю тебе слово.

– Ты очень смелый, – улыбнулась Маркейл, доставая из сундука платье.

– Я практичный. Мы преследовали эту женщину от Саутенда до Шотландии, и будь я проклят, если мы успокоимся, не решив все наши проблемы.

– Будет прекрасно, если мы ее поймаем. – Надевая свежую сорочку, Маркейл почувствовала приятную боль в нижней части туловища и от этого ощущения снова улыбнулась. Прошедшая ночь была ночью горячей страсти, и все ее тело до сих пор горело.

Снаружи внезапный порыв ветра хлопнул ставнями о стену, и Маркейл вздрогнула.

– Как раз то, что нам нужно – снова плохая погода. – Она натянула через голову платье и расправила его. – Жаль, что я не могу разогнать эти облака и обеспечить нам несколько солнечных часов. Как было бы хорошо иметь возможность управлять погодой.

– Нет, ты ошибаешься. – У Уильяма слегка подрагивали губы, когда он надевал куртку, завязывал шейный платок и аккуратно заправлял его под рубашку. – Я знаю людей, которые, как рассказывают, обладают такой способностью, и она не так приятна, как ты могла бы подумать.

Маркейл с подозрением посмотрела на него – Уильям казался серьезным, но она никогда не могла определить, шутит он или нет. Уильям скрывал свои эмоции так тщательно, как фокусник охраняет секреты своих трюков.

– И кто эти люди?

– Мои зятья Хью и Александр Маклейны.

– Ах да! Гипотетическое проклятие Маклейна. – Она достала из сундука чистые чулки и раскатывала один вверх по ноге. – Существует пьеса об их семье.

– Правда? Я ее не видел.

– И я тоже. Она старая. Говорят, написана Шекспиром. Она не столь известна, как другие его произведения, потому что в ней выступают в качестве действующих лиц различные животные.

И одно-то дрессированное животное очень трудно найти, а уж трех и подавно.

– Кто же они?

– Собака, лошадь и кролик.

– Должно быть, стоящая пьеса. – Натягивая сапоги, Уильям улыбался.

– Она очень веселая. – Маркейл с любопытством смотрела на него. – Меня удивляет, что ты веришь в проклятие.

– Я мало во что верю, но в это верю. Я видел, как оно действует, и мои сестры видели.

– Сомневаюсь, что поверила бы, даже если бы сама увидела, – рассмеялась Маркейл и сунула ноги в полуботинки из мягкой замши.

– Почему же? – Уильям пытливо посмотрел на нее.

– Я живу в мире, где обманы вознаграждаются полноценными тяжелыми монетами. Это многих делает циниками. Но немало и желающих быть обманутыми. Уж так устроена человеческая натура.

– Возможно. Я никогда не задумывался, как твоя профессия влияет на твою душу.

– В опасности не моя душа, а моя уверенность в моем партнере. Когда мы были знакомы прежде, я еще не знала цены успеха.

– И какова эта цена?

– Все хотят быть частью твоей жизни. Но их интересуешь не ты настоящая, а та, что притягивает все взоры на сцене. Они хотят быть частью жизни той, которую они видят в пьесе в блестящих нарядах и жизнь которой наполнена выдуманными приключениями. Их привлекает та, которой не существует. – Маркейл пожала плечами. – Никто из этих людей меня не знает и совсем не стремится узнать.

– Я знаю тебя, Маркейл! – Быстро пройдя через комнату, Уильям подхватил ее на руки и крепко обнял. – Тебя настоящую, а не какую-то твою сценическую версию. И я…

Снаружи раздался крик.

Выругавшись про себя, Уильям опустил Маркейл на пол и бросился к окну, а она последовала за ним.

– Это Постон, да?

– Он самый. Я должен идти. – Уильям повернулся и крепко поцеловал ее. – Оставайся здесь. – С этими словами он вышел за дверь и, громко стуча сапогами, побежал вниз по лестнице.

– «Оставайся здесь», – фыркнула Маркейл. – Как будто я могу. – Она пошла за накидкой и, зацепив ногой платье, которое было на ней накануне, увидела полученный ею подарок – маленький пузырек на серебряной цепочке, выпавший из кармана.

Маркейл подняла его и собралась положить на комод, но после секундного раздумья сунула зелье в карман, взяла накидку и торопливо отправилась вслед за Уильямом.

Спустившись по лестнице, она увидела, что он разговаривает с хозяином гостиницы и его женой.

– О-о, мы не можем позволить вам обыскивать всех наших гостей, – объявил мистер Маккланнахан. Его пухлое лицо было красным, а губы недовольно сжаты.

Миссис Маккланнахан с мрачным видом стояла рядом с мужем и все время отрицательно качала головой, словно придавая твердости его словам.

А Уильям стоял перед ними, скрестив руки на груди и расставив ноги, как будто находился на палубе корабля в самый сильный шторм.

– Уильям? – тихо окликнула его Маркейл.

– Постон нашел в конюшне лошадь с меченой подковой.

– Значит, эта дама здесь!

Уильям кивнул.

– Если бы мне позволили закончить проверку гостей, я, вероятно, смог бы узнать, где эта женщина…

– Какая именно? – перебила его миссис Маккланнахан.

– Рыжеволосая женщина украла вещь, принадлежащую моему брату. Мы искали эту пропажу и теперь знаем, что она скорее всего находится в этих самых помещениях. Все, что нам требуется, – это обыскать…

– Нет! Вы этого не сделаете! – непреклонно объявил хозяин гостиницы.

– Я хочу вернуть то, что принадлежит мне, – упорно настаивал Уильям. – Если ваши гости ни при чем, у них не будет возражений против того, чтобы мы осмотрели их вещи.

– Но они будут возражать, – с раздражением сказала миссис Маккланнахан. – Любезный джентльмен из Портсмута и тот француз, они оба уже возмущаются, что вы обыскали их.

– В сумке у «любезного джентльмена из Портсмута» уже оказались два ваших подсвечника.

– Да, и я благодарен, что вы вернули их мне, – рассерженно и грубо сказал мистер Маккланнахан. – Но я не позволю вам обыскивать всех гостей в этом доме. «Пеликан» имеет репутацию гостеприимного заведения, и я не допущу, чтобы о нем говорили иначе.

Маркейл заметила, что две пожилые леди, с которыми она познакомилась накануне вечером, сгорая от любопытства, выглядывают из общего зала, а Эмма еще подмигнула ей и помахала ручкой.

– А теперь из-за вас, – заговорила миссис Маккланнахан, – два джентльмена…

– Один – вор.

– Хорошо, один джентльмен, – с явной неохотой поправила себя она, – уезжает от нас в другую гостиницу.

– Да, – подтвердил мистер Маккланнахан. – Мы теряем двух выгодных постояльцев из-за вашего обыска.

– А француз собирался остаться на неделю или даже больше, – добавила миссис Маккланнахан, приняв еще более воинственную позу. – Услышав, что вы намерены обыскать каждого, он прокричал что-то о своих правах. Стремглав выбежав, он потребовал себе лошадь и поклялся, что не останется больше ни на минуту.

Словно по сигналу, снаружи донесся голос рассерженного француза, его гнусавый голос был искажен от негодования, но слова невозможно было различить на таком расстоянии, а вслед за гневной вспышкой француза прозвучал спокойный ответ Постона.

– Я возмещу доход, который вы потеряли, – пообещал Уильям, продолжая твердо стоять на своем, – но не позволю никому уехать, пока не проверю их вещи.

Миссис Маккланнахан уперлась руками в бедра.

– Но мы не можем…

– Пожалуй, я могу помочь. – Маркейл улыбнулась Уильяму. – Почему бы тебе не пойти к Постону, пока я буду разбираться здесь? Похоже, если ты там не появишься, может собраться вся команда француза.

Уильям колебался, но, услышав, что шум снаружи нарастает, согласился.

– Я буду благодарен за все, что ты для меня сделаешь.

Он поклонился хозяевам гостиницы и ушел, а миссис Маккланнахан сложила руки на своей тощей груди.

– А что касается вас, мисс, то вчера вечером вы обманули меня. Вы сказали, что разыскиваете свою кузину.

– Я не хотела расстроить вас известием о том, что среди ваших гостей может находиться вор.

– Хм-м-м. Я вам не верю.

Маркейл уже открыла рот, чтобы ответить, но в этот момент в холл вышла Эмма.

Ее очки сидели немного косо, и одевалась она, по-видимому, в темноте, потому что на ней было пурпурное платье и ужасная зеленая шаль с рисунком из огромных синих и красных цветов.

– Миссис Маккланнахан, – пронзительным голосом начала она, – мы с сестрой ждем завтрак уже час. Нам что, самим пойти на кухню за ним? Мы можем это сделать, хотя колено леди Лоутон страшно болит после того, как она упала в вашем холле.

– О-о-о! – У миссис Маккланнахан побагровели щеки. – Я забыла подать вам завтрак. Сейчас я это сделаю. Уже иду.

– Благодарю вас. – Дождавшись, чтобы жена владельца гостиницы ушла, Эмма украдкой подмигнула Маркейл.

– Мистер Маккланнахан! – позвала хозяина Джейн, которая, опираясь на палку, нетвердой походкой вышла в холл. Ее скромное платье было полной противоположностью разномастным шали и юбкам Эммы. – Идите и добавьте дров в этот камин. Он такой холодный, что я скоро превращусь в ледяную статую.

– По-моему, вы несколько преувеличиваете, – возразил он. – Даже снаружи не так холодно.

– Уважаемый сэр, вы называете меня лгуньей? – гневным тоном спросила она, выразительно подняв брови.

– Нет-нет, я только… – Он плотно закрыл рот и, помолчав, сказал: – Сейчас приду. – А потом обратился к Маркейл: – Мы еще не закончили.

Когда он вошел в общий зал, чтобы подложить в камин дров, Маркейл услышала его ворчание, что в комнате достаточно тепло и без добавления дров, и язвительное замечание Джейн, что, дожив до ее лет, он поймет, что такое замерзшие кости, а пока что она будет благодарна, если он перестанет оправдываться и займется своим делом.

Маркейл прикусила губу, чтобы не рассмеяться вслух. Как только хозяин закончил добавлять дрова, Маркейл услышала, как Джейн потребовала, чтобы он принес из ее комнаты шаль, потому что она не хочет замерзнуть, пока свежие дрова не согрели «ледяную» комнату.

– Ведь вы так же, как и я, знаете, что нужно несколько часов, чтобы комната согрелась.

Против этого возразить было нечего, поэтому мистер Маккланнахан, громко топая и все время недовольно бурча, вышел из комнаты и отправился вверх по лестнице.

Как только он скрылся из виду, Маркейл юркнула в общий зал.

– Спасибо вам обеим за помощь.

– Похоже, у вас возникли некоторые трудности. – Проницательные голубые глаза Джейн ярко блестели.

– Вы не ошиблись.

– Мне казалось, вы уверяли, что рыжеволосая женщина – ваша кузина. – Эмма поправила очки, но от этого они заняли еще более косое положение, чем прежде.

– Да. Но она мне вовсе не кузина. Она воровка и кое-что украла у хозяина гостиницы.

– И у вас тоже? – поинтересовалась Джейн.

– Не совсем так. Похищенная вещь принадлежит капитану Херсту.

– Мне следовало догадаться, что он капитан! – сказала Эмма.

– И мне тоже, – согласилась Джейн.

У обеих сестер был довольный вид.

– Почему?

– Мы видели, как он стоял, – ответила Джейн. – Как будто находился на палубе корабля.

– И приказы он отдает, как привыкший командовать мужчина, – добавила Эмма. – А еще он очень красив.

– Как все капитаны кораблей, – кивнула Джейн. – Мы должны были догадаться, потому что сами потомки капитана.

– Я искренне благодарна вам обеим.

– Не бойтесь, – весело улыбнулась Эмма, – мы еще на некоторое время задержим мистера и миссис Маккланнахан.

– Конечно, – поддержала ее Джейн. – Мистер Маккланнахан еще минут десять будет искать мою шаль, потому что та, которую я ему описала, здесь. – Она с сияющими глазами подняла небольшое покрывало, которое лежало у нее на коленях, скрывая красную с золотом парчовую шаль, а потом снова опустила его на место. – Не найдя ее в моей комнате, он решит успокоить меня и принесет другую. Но я не соглашусь.

– Джейн великолепно умеет спорить, – серьезно добавила Эмма. – И всегда побеждает.

– Спасибо вам обеим за помощь, – улыбнувшись, еще раз поблагодарила Маркейл. – Но почему вы делаете это для меня? Вы так добры ко мне, хотя мы только недавно познакомились.

– Вы напоминаете нам нашу племянницу, – пояснила Эмма.

– А кроме того, на днях мы говорили о том, что в нашей жизни слишком мало приключений, – добавила Джейн. – И нам стало ясно, что у вас сейчас приключение, причем захватывающее, потому что вы разыскиваете загадочную рыжеволосую женщину и вас сопровождает невероятно красивый морской капитан. Это страшно интересное приключение.

– Я полностью согласна, – кивнула Эмма. – О происходящем здесь можно было бы написать книгу.

– Вот мы и решили немного поучаствовать в вашем приключении, чтобы могли назвать его и своим тоже.

– Буду рада, если вы присоединитесь к моему приключению, но надеюсь, что оно очень скоро закончится.

Высокого голоса француза больше не было слышно, поэтому Маркейл подошла к окну, чтобы узнать, как дела у Уильяма. Постон как раз отходил от группы мужчин, среди которых стоял француз. Француз был высоким и худым, презрительно-высокомерным, с густо нанесенным на лицо макияжем и в черной шляпе, приколотой к мелко завитым черным волосам.

– Мне неприятно это говорить, – сказала Эмма, подойдя к Маркейл, – но этот француз – редкостная зануда. В это утро он требовал добавить в пищу то одно, то другое, то ему не нравилось, что чай горячий, то – что вода холодная. Одни капризы!