Текст книги "Поцелуй горца"

27

Через неделю Гвен оказалась в Шотландии. Она сидела на капоте машины, взятой напрокат, у подножия горы МакКелтаров, и с тревогой смотрела вверх.

Когда Керолин подтвердила, что у нее будет двойня, Гвен почувствовала невероятный прилив сил. Она убрала квартиру, снова включила телефон, подстриглась, выщипала брови и прогулялась по магазинам за свежими продуктами. Потом позвонила в Страховую компанию штата, чтобы сообщить о том, что увольняется, но оказалось, что ее уже уволили за несколько недель прогулов. Гвен философски пожала плечами – меньше хлопот.

Она позвонила риэлтеру и выставила на продажу дом родителей. Кредит за этот претенциозный особняк был выплачен много лет назад, а после его продажи у Гвен будет достаточно денег для нового старта. Ее больше ничто не держало в Санта-Фе. Со страховой компанией было покончено, с домом она тоже разобралась. Гвен собиралась перебраться на восточное побережье, может быть, в Мэн, поближе к Берту и Беатрис. Там можно купить милый домик, обустроить в нем детскую. Возможно, она станет преподавать математику в местном университете и постарается сделать эту работу интересной.

Но до того как она начнет всем этим заниматься, до того как будет строить свое будущее, ей нужно разобраться с прошлым. А разобраться с прошлым она могла, лишь получив ответы на вопросы, которые мучили ее в три часа ночи, комком подступая к горлу и выворачивая душу наизнанку.

Умер ли Друстан от той стрелы или выжил? И если выжил, женился ли он на ком-нибудь? Гвен ненавидела этот вопрос, потому что ее душа рвалась на части. Если бы Друстан женился на ком-то, ей было бы больно, и в то же время Гвен не хотела, чтобы он всю жизнь горевал по ней. Она любила его, искренне желала ему выжить и найти свое счастье. А не страдать от разлуки тридцать, сорок, а то и пятьдесят лет. Оказалось, что ей повезло больше: они с Друстаном потеряли друг друга, но у нее остались его дети.

И еще вопросы: а у Дуга появились наследники? Дожил ли до двадцать первого века кто-то из МакКелтаров? Если МакКелтары все еще живут в Алборате, борьба Гвен была не напрасна. Друстан стремился спасти свой клан от уничтожения, они вместе спасли Дуга, и, если все пошло как надо, Гвен сможет почувствовать себя счастливой.

Но дело было не только в вопросах. Она просто хотела побывать на его могиле, положить на нее букет вереска и поговорить с Друстаном. Рассказать ему о детях, посмеяться и поплакать над общими воспоминаниями. А после этого она вернется домой и будет сильной – ради своих детей. Такой, какой хотел бы ее видеть Друстан.

Собравшись с духом, Гвен соскользнула с капота и села за руль. Она не обманывала себя: что бы ни ждало ее на вершине горы, встреча с ним будет мучительной. Потому что, так или иначе, там она скажет свое последнее «прощай».

Добравшись до вершины, Гвен почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Величественные камни Бан Дрохада короной поднимались к сияющему безоблачному небу. Там они впервые занялись любовью. Оттуда она отправилась в прошлое. И именно там, судя по сроку, забеременела.

Гвен знала, что новая встреча с камнями обернется болью, потому что часть ее души все еще хотела окопаться в лаборатории и попробовать воссоздать те непонятные ей формулы, которые она видела на этих камнях. Лишь одно останавливало Гвен – она знала, что при всем своем уме может провести в лаборатории всю жизнь и превратиться в сумасшедшую старуху, так и не приблизившись к разгадке ни на шаг. Она не позволит себе так жить и постарается уберечь от этого своих детей. Несколько раз Гвен размышляла над вязью загадочных символов, но лишь затем, чтобы убедиться: она не в состоянии их расшифровать. Даже будь она гением, ей не хватило бы ума.

И даже если современные МакКелтары все еще живут в замке, она не позволит себе просить их об одолжении. Она не будет умолять отправить ее обратно и не оставит в этом мире темных друидов. Нет. Она будет той, кого любил Друстан, – сильной, честной, самоотверженной женщиной.

Решившись, Гвен проехала мимо камней и посмотрела вверх, туда, где должен был стоять замок. И ахнула. Замок МакКелтаров стал еще красивее, чем в шестнадцатом веке. На площадке перед ним появился фонтан, сверкающий множеством струй. От замка разбегались каменные дорожки, обрамленные густым цветущим кустарником. Фасад не раз обновлялся за прошедшие века, и когда-то каменные ступени главной лестницы теперь сменились розовым мрамором. Изящные перила из того же мрамора охватывали крыльцо с двух сторон. То, что раньше было тяжелой дверью из мореного дуба, теперь превратилось в двойную дверь из полированной вишни с золотистой окантовкой. Над дверью – сердце Гвен пропустило удар – был витраж, цветные стекла которого сияли на солнце богатым пурпуром пледа МакКелтаров.

Она остановила машину у самых ступеней. Интересно, этот витраж над дверью можно считать доказательством того, что замок все еще принадлежит роду МакКелтаров? Дверь замка внезапно распахнулась, выпуская на свет маленькую девочку с копной светлых кудряшек. Гвен, сидящая за рулем «вольво», сощурилась ох солнца, разглядывая ее. За девочкой вышел мальчик того же возраста, а за ним – явно двойняшки чуть постарше.

При виде двойняшек у Гвен перехватило дыхание и все вопросы о том, выжил ли кто-то из клана Друстана, отпали сами собой. Определенно выжил. В старших детях, без сомнения, текла кровь МакКелтаров – те же гривы темных волос, золотистая кожа и странного цвета глаза. Они могли быть наследниками Дуга – глаза мальчика сияли таким же золотистым светом.

Гвен зажмурилась, пытаясь сдержать слезы. Ей хотелось плакать от грусти и в то же время – от счастья. Их с Друстаном миссия увенчалась успехом, но теперь стало ясно, что визит в замок будет труднее, чем ей представлялось.

– Эй! – Девочка постучалась в окно машины. – Ты выйдешь или будешь сидеть там целый день?

Гвен тихо фыркнула и почувствовала, что ей стало легче. Она открыла глаза и улыбнулась. Девочка с требовательным выражением лица была невероятно милой. «У тебя скоро будет двое таких», – мягко напомнил ей внутренний голос.

– Кара, отойди от машины! – сказала блондинка двадцати с хвостиком лет, поспешно спускавшаяся по ступеням.

Она была беременна, и Гвен непроизвольно коснулась своего живота. Выключив мотор, она вышла из машины, с опозданием вспомнив, что так и не придумала, как начать разговор с незнакомцами. Она собиралась подстроиться под ситуацию и сориентироваться на месте, рассчитывала напроситься на экскурсию по замку, а дальше действовать по обстоятельствам. И обрадовалась тому, что женщина тоже беременна, – легче будет напроситься в замок с визитом и лишних вопросов это не вызовет. Гвен недавно обнаружила, что беременные женщины не только легко находят общий язык, но и инстинктивно чувствуют себе подобных, словно при беременности между ними возникает какая-то невидимая связь. Несколько дней назад она больше часа проболтала с беременной незнакомкой в кафе продуктового магазина, куда обе пришли за мороженым. Они обсуждали детскую одежду, анализы, роды и уйму других вещей, которые не беременным показались бы невероятно глупыми.

– Насколько я поняла, эти милашки ваши? – с дружелюбной улыбкой поинтересовалась Гвен.

– Айе. Я Мэгги МакКелтар, а это мои младшие, Кори и Кара, – ответила незнакомка, указывая на детей. Кара сказала «привет», а Кори смущенно улыбнулся. – А это, – движение рукой в сторону темноволосых двойняшек, – Кристиан и Колин.

Двойняшки поздоровались хором.

– А через несколько месяцев будет еще парочка, – добавила Мэгги. – Но по мне это и так видно.

– Я тоже жду двойняшек, – призналась Гвен.

Глаза Мэгги странно блеснули.

– Так будет проще, – сказала она. – Я всегда хотела родить десятерых, а попарно все выйдет быстрее.

Она повернулась к лестнице и крикнула:

– Кристофер, поторопись, она уже здесь!

– Иду, любимая, – откликнулся глубокий баритон.

Гвен недоуменно нахмурилась. Что Мэгги имела в виду, сказав «она уже здесь»? Может, они ждали кого-то другого и перепутали с ней? Наверное, они хотели нанять няньку и решили, что это Гвен.

Кара нетерпеливо подергала Мэгги за руку.

– Мама, а когда мы ей покажем…

– Цыц, – шикнула на нее Мэгги. – Бегите вперед вместе с Кори. Мы скоро придем. Кристиан и Колин, помогите миссис Мельбурн подготовить все к чаепитию на веранде.

– Но, мам…

– Я неясно выразилась?

«Я объясню, что она перепутала меня с другим человеком», – подумала Гвен, глядя, как дети уходят в замок. Она не хотела вводить в заблуждение Мэгги МакКелтар. Однако, когда на пороге появился Кристофер, все мысли вылетели у Гвен из головы. Она задохнулась и почувствовала, что вот-вот упадет в обморок.

– Айе, сходство просто поразительное, верно? – мягко заметила Мэгги, глядя на нее.

Кристофер оказался обладателем такой же гривы темных волос, он был так же невероятно высок и прекрасно сложен. Только глаза у него были не серебристыми, а темно-серыми, но в остальном он был так похож на Друстана, что на него было больно смотреть.

– Ч-что вы имеете в виду? – запинаясь, спросила Гвен, стараясь взять себя в руки.

– Я имею в виду, что он очень похож на Друстана, – ответила Мэгги.

Гвен открыла рот, но не смогла издать ни звука. Похож на Друстана? Что они знают о ней и Друстане?

– Ох, Гвен Кэссиди! – Кристофер говорил с сочным шотландским акцентом. – Мы уже давно тебя ждем.

Он улыбнулся и обнял Мэгги за талию, и оба улыбнулись ей. Гвен моргнула.

– Откуда вы меня знаете? – Голос прозвучал слабо, и Гвен добавила уже громче: – Что вы знаете о Друстане? Что здесь вообще происходит?

Мэгги поцеловала мужа в щеку, выскользнула из его объятий и взяла Гвен под локоть.

– Входи, Гвен. Мы многое должны рассказать тебе, но, думаю, тебе лучше присесть, перед тем как ты выслушаешь новости.

– Присесть, – повторила Гвен, чувствуя, что у нее подгибаются колени.

Хорошая идея.

Но присесть не получилось. В тот же миг, когда Гвен шагнула в Грейтхолл, она застыла, беспомощно хватая ртом воздух, потому что прямо перед ней был огромный портрет, висящий над двойными дверями.

Ее портрет. Гвен Кэссиди, в полный рост, в лавандовом платье, светлые волосы обрамляют лицо… Портрет занимал все пространство между двумя лестничными пролетами.

– Я, – выдохнула Гвен. – Это же я.

Мэгги рассмеялась.

– Айе. Этот портрет был нарисован в шестнадцатом веке…

Но Гвен не услышала остального. Все ее внимание было приковано к семейной галерее. Почти всю поверхность стен Грейтхолла занимали портреты. Древние полотна, несколько современных, – картины располагались на уровне глаз, а затем шли рядами до самого потолка.

Гвен торопливо прошла мимо современных полотен, ей не терпелось увидеть, на ком женился Дуг и какие у него родились дети. Краем сознания она отметила, что Мэгги и Кристофер следуют за ней.

Рядом с секцией, которая была отведена для полотен, написанных в шестнадцатом веке, Гвен застыла. В первый миг она не поверила своим глазам, а потом улыбнулась, чувствуя, как по щекам катятся слезы. Ей показалось, что она слышит тихий смех Сильвана. И дерзкий комментарий Нелл. И топот детских ножек по каменному полу.

Картина, на которую она смотрела, была в три метра высотой. Нелл сидела на террасе, Сильван стоял за ней, положив руки ей на плечи. На руках Нелл держала двойняшек. Гвен обернулась к Мэгги.

– Нелл?

– Айе. Многие из нас являются прямыми наследниками детей Нелл и Сильвана МакКелтаров. Он женился на своей экономке, и, по записям, у них было четверо детей. В нашем роду близнецы рождаются чаще обычного.

– А мне он кажется слишком старым, чтобы заводить детей, – раздался голос Колин, которая вернулась в Грейтхолл с братьями и сестричкой. – Чай готов, – сообщила она.

Сердце Гвен сжалось.

– Ему было шестьдесят два, – тихо сказала она.

Нелл тоже сложно было назвать молоденькой. Она все же дождалась появления деток, а Сильван помог ей осуществить мечту. Гвен повернулась к следующему портрету, но две соседние ниши на стене пустовали. На стенах остались невыгоревшие отметины, значит, портреты тут все же были.

– А кто был здесь? – спросила она.

Или они сняли портрет Друстана, чтобы отдать ей? Кристофер и Мэгги обменялись странными взглядами.

– Только два портрета сняты со стены, – ответил Кристофер. – А вот снова Нелл и Сильван.

Гвен мельком взглянула на картину.

– А Дуг? Где Дуг?

И снова странные взгляды.

– Судьба Дуга для нас загадка, – сказала наконец Мэгги. – Он пропал в 1521 году.

– Есть записи о его смерти?

– Нет.

«Как странно», – подумала Гвен. Но об этом можно будет поговорить позже, а сейчас она способна думать только об одном.

– А портреты Друстана у вас есть?

– Мам! – снова позвала Колин. – Ну сколько можно тянуть, пойдем уже!

Кристофер и Мэгги улыбнулись.

– Пойдем. Нам нужно показать тебе еще кое-что.

– Но у меня так много вопросов, – запротестовала Гвен. – Как вы…

– Позже, – мягко оборвала ее Мэгги. – Сначала ты должна кое-что увидеть, а потом мы ответим на все твои вопросы.

Гвен открыла рот, закрыла и решила пройти за ними.

Мэгги остановилась у двери в башню, и Гвен глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Неужели Друстан что-то оставил для нее? Что-то, что можно будет передать детям в память об отце, которого они никогда не увидят? Гвен чуть не расплакалась от зависти, когда Кристофер и Мэгги обменялись любящими взглядами.

У Мэгги был свой МакКелтар, а у Гвен не осталось ничего, что напоминало бы ей о любимом. Ни пледа с его запахом, ни портрета, который можно показать детям. Она вздрогнула, ожидая, что будет дальше.

Мэгги достала из кармана ключ на старом потертом шнурке.

– Это… наследие, которое хранилось в замке МакКелтаров многие века. Из поколения в поколение оно служило пищей для романтических мечтаний… – Она приподняла бровь и взглянула на старшую дочь. – А наша Колин – самый тяжелый случай.

– Неправда. Я слышала, как вы с папой обсуждали это и каждый раз обменивались такими противными взглядами…

– Этим противным взглядам ты обязана своим появлением на свет, малявка, – сухо ответил Кристофер.

– Фу-у-у! – Колин сморщила носик.

Мэгги рассмеялась и продолжила:

– Иногда я думаю, что сила вашей любви благословила всех, кто жил когда-либо в этих стенах. Из поколения в поколение передавалась легенда, которая стала сказкой, и все ждали этого дня. И вот он настал, и дальше все зависит от тебя. – Мэгги с улыбкой протянула Гвен ключ. – В легенде говорится, что ты знаешь, что делать.

– Потому что ты уже делала это раньше, – шепотом добавила Колин.

Совсем запутавшись, Гвен вставила ключ в замочную скважину. Рука у нее дрожала, а замком явно долго не пользовались, так что ей пришлось потрудиться, прежде чем ключ повернулся.

Когда дверь открылась, Кристофер протянул ей свечу.

– Там нет электричества. Эту башню не открывали уже пять столетий.

Странное предчувствие росло. Гвен взяла свечу и нерешительно шагнула в комнату, втайне опасаясь, что за ней увяжется весь клан МакКелтаров. Было слишком темно, чтобы осмотреть всю комнату сразу. Круг света выхватил из тьмы груду старой одежды и блестящего оружия.

Клинки Друстана!

Сердце зашлось от боли. Гвен опустилась на колени и дотронулась до ткани, на которой лежало оружие. Это был плед, а под ним обнаружились кожаные штаны, которые подошли бы ей по размеру. Глаза Гвен непроизвольно наполнились слезами – Друстан не забыл, как она хотела получить такие.

– Это не то! – нетерпеливо воскликнула Колин. – Ты не туда смотришь. Подними глаза!

– Колин! – строго одернул ее Кристофер. – Всему свое время.

Гвен сморгнула слезы и посмотрела вверх. Ее глаза уже привыкли к полутьме, и она различила каменную плиту в центре круглой комнаты. Сердце заколотилось как бешеное, и Гвен вскочила на ноги.

– О Господи!

Она нерешительно шагнула к плите. Этого не может быть! Как такое могло случиться? Она взглянула на Мэгги, и та улыбнулась ей.

– Он ждет тебя. Он ждет тебя уже пятьсот лет. В легенде говорится, что ты знаешь, как разбудить его.

Гвен почувствовала, что теряет сознание. Перед глазами все поплыло, и она чуть не упала прямо там, где стояла. Несколько минут она могла только изумленно смотреть перед собой. Потом бросила Мэгги кожаные брюки, которые бессознательно сжимала в руках, и вскарабкалась на плиту.

– Друстан! – воскликнула Гвен, целуя любимое лицо. – Друстан, любимый…

По щекам потекли слезы. Как его разбудить? Гвен не могла придумать и не могла поверить, что действительно видит его. Дрожащими руками она касалась его кожи, опасаясь, что он в любой момент растает, словно мираж.

– Я ведь не сплю, верно? – слабо прошептала она.

– Нет, не спишь, – улыбнулся ей Кристофер.

Гвен посмотрела на Друстана, пытаясь в точности вспомнить все, что произошло тогда в пещере. Она упала в трещину и приземлилась прямо на него. Ей было интересно, и она бессовестно трогала его, проводила руками по груди. А потом отстранилась, чтобы можно было рассмотреть его лицо, потому что солнечный луч…

– Солнце! Помогите мне вынести его отсюда! – выпалила она. – Думаю, солнце сможет помочь!

Потребовались общие усилия МакКелтаров, чтобы вынести заколдованного горца по лестнице в библиотеку, а потом на крытую террасу. К концу пути они все тяжело дышали, но теперь Друстан оказался на каменном полу залитого солнечным светом коридора.

Гвен постояла над ним с минуту, молча глядя на любимого. Друстан был здесь. Ей осталось только выяснить, как разбудить его! Она оседлала его, как тогда, в пещере. Прижала ладони к его груди. Лучи солнца касались его лица, совсем как тогда… Но ничего не происходило. Символы на груди Друстана оставались по-прежнему четкими. В пещере они исчезли. Почему?

Гвен прищурилась и взглянула на солнце. В этот безоблачный день оно было очень ярким. Она беспомощно оглянулась на Мэгги.

– Он не оставил никаких инструкций?

Она не могла больше ждать! МакКелтары покачали головами.

– Он, казалось, боялся, что его могут разбудить раньше времени, – ответила Мэгги и сурово посмотрела на Колин. – А некоторые были просто одержимы этой идеей, например моя дочь, которая заглянула в окошко башни и увидела его спящим.

Гвен закрыла глаза и задумалась. Что же не так? Открыв глаза, она взглянула на его грудь. Все, как в прошлый раз, солнце, символы, ее руки…

Кровь. В прошлый раз на символы попала кровь с ее расцарапанных ладоней. Может, это и есть недостающий элемент? Человеческая кровь и солнечный свет? Она ничего не знала о заклинаниях, но кровь фигурировала во множестве мифов и легенд.

– Мне нужен нож! – воскликнула Гвен.

Колин бегом вернулась в замок и через пару минут принесла небольшой нож для мяса.

Пробормотав про себя молитву, Гвен полоснула лезвием по ладони. Дрожащими руками она размазала кровь по символам на груди Друстана и отстранилась, застыв в ожидании. Сначала ей показалось, что ничего не произойдет. А потом символы начали исчезать один за другим… Гвен охнула и перевела взгляд на его лицо.

– С добрым утром, англичанка, – лениво произнес Друстан, открыв серебристые глаза. – Я знал, что ты справишься, любимая.

Гвен потеряла сознание.

28

Она пришла в себя на кровати в Серебряной Комнате. Друстан лежал рядом и смотрел на нее с такой любовью, что из глаз у нее снова полились слезы.

– Друстан, – прошептала Гвен, обнимая его.

– Она очнулась, Мэгги, – сказал он, обернувшись через плечо. – Все в порядке.

Гвен услышала, как закрывается дверь. Мэгги решила оставить их наедине. Девушка заглянула в глаза Друстана. Он смотрел на нее, как на самое прекрасное создание в этом мире.

– Как? – спросила она, прикасаясь к его лицу. Ладони Гвен скользили, поглаживая каждый выступ и впадину, а Друстан целовал ее пальцы, когда они касались его губ. – Как?

– Я люблю тебя, Гвен МакКелтар, – прошептал он, целуя ее ладонь.

Гвен рассмеялась сквозь слезы.

– Я тоже люблю тебя, – ответил она, обнимая любимого и прижимаясь к нему. – Но я не понимаю.

И в промежутках между поцелуями, то быстрыми и жадными, то медленными и любящими, он рассказал ей. Рассказал, как увидел ее исчезновение. Как упал на землю, когда вокруг него кипела битва. Стрела, которая его ранила, соскользнула по металлическому диску доспеха, и рана оказалась неопасной. Рассказал, как они узнали, кто на самом деле был врагом.

– Та старуха, – пробормотала Гвен. – Она сказала, что наняла цыган.

– Айе, Бессета. Она во всем призналась. – Друстан снова поцеловал Гвен и продолжил, время от времени слегка посасывая ее нижнюю губу: – Бессета сказала, что ее гадательные палочки сообщили: ее сын погибнет от руки женщины. Поскольку я собирался жениться, Бессета решила, что женщиной из ее видения станет моя невеста. Она предупредила Невина, но он только высмеял ее и заставил поклясться, что она не причинит мне вреда. Но, по ее мнению, заклятие не было вредом, поэтому Бессета заплатила цыганам за то, чтобы меня заколдовали и помешали моей свадьбе. В первом варианте реальности, когда Кемпбеллы убили Аню, Бессета, должно быть, подумала, что опасность миновала. Но вскоре после смерти Ани у нее снова появилось то же видение, и старуха поняла, что, пока я жив и могу жениться, ей не найти покоя. И она повторила попытку с заклинанием.

– Так это она выманила тебя из замка, подбросив записку с сообщением об убийце Дуга?

– Айе. Меня заколдовали, ты нашла меня, и я отправил тебя обратно.

– Но во второй реальности, – воскликнула Гвен, – Дуг и Аня вернулись живыми! Бессета, наверное, услышала о том, что ты возвращаешься домой вместе с невестой…

– И вспомнила о своем плане. Она не хотела снова ошибиться и поэтому решила заколдовать и мою невесту. Ты была в моей спальне, и цыгане наверняка перепутали тебя с Аней.

Гвен удивленно покачала головой.

– Но ведь получается, что причиной всему было ее видение, Друстан! Если бы она не поверила ему, то ты бы не попал под заклятие, я бы не отправилась в прошлое и Невин не погиб, пытаясь защитить меня.

– Айе. Именно поэтому цыгане так осторожничают с предсказаниями судьбы. Они понимают, что их видения и предсказания на самом деле лишь вариант будущего, а вовсе не предостережение о неотвратимом. Для Бессеты, которая всю жизнь всего боялась, будущее казалось неоспоримым фактом. Страх заставил ее заколдовать меня. В результате колдовства я отправил тебя в прошлое. А когда ты попала туда, Невин пожертвовал собой, чтобы тебя спасти. Страх Бессеты сделал вероятное будущее единственно возможным.

Гвен потерла лоб.

– У меня от этого голова болит.

Друстан рассмеялся.

– У меня тоже. Я был бы рад никогда больше не возиться со временем.

Гвен помолчала, обдумывая что-то, потом спросила:

– А что случилось с Бессетой?

Глаза Друстана потемнели.

– После того как ты исчезла, она рванулась в самую гущу битвы. Ее старались не зацепить, но она настойчиво искала смерти. Она буквально бросилась на оружие Роберта. – Он нахмурился. – Перед смертью она во всем призналась, так что я смог распутать эту историю до конца.

И снова Гвен почувствовала, как ее глаза наполняются слезами.

– Ты оплакиваешь ее?! – воскликнул Друстан.

– Если бы не она, я бы никогда не нашла тебя, – тихо ответила Гвен. – Мне просто грустно. И жаль, что Бессета так боялась. Но в то же время я очень рада, что нашла тебя!

Друстан еще раз поцеловал ее и продолжил рассказ. О том, как он горевал, как злился. Как бродил в круге камней и спорил с собой. А потом ему в голову пришла идея – настолько простая и реальная, что у него захватило дух.

Цыгане. Однажды они уже заставили его проспать пять сотен лет. Почему бы им не сделать этого снова? Он договорился с одним из таборов и оплатил их услуги. Мешок золота решил все вопросы – сама королева цыган наложила на него нужные чары.

– Мешок золота! – воскликнула Гвен. – Да как они посмели требовать с тебя плату? Это ведь они…

– Они всего лишь продают свои услуги. У цыган свой кодекс и понятия о морали. По их логике, винить цыган в том, что Бессета обратилась к ним за заклинанием, все равно что винить меч за то, что он кого-то ранил. Виновата рука, направлявшая оружие, а не само лезвие.

– Отличный способ уйти от ответственности, – пробормотала Гвен. А потом вздохнула. – Но твоя семья… Сильван, и Нелл, и…

Он прервал ее поцелуем.

– Им нелегко было смириться с моим выбором, но они смирились.

Друстан ушел не сразу. Несколько месяцев он прощался со всеми, кто был ему дорог, а потом согласился на заклятие. Он успел переделать кучу дел, которые должны были принести свои плоды пять веков спустя, дел, которые обеспечили бы безбедное существование ему и его жене. Но об этом он расскажет ей завтра или послезавтра… Когда-нибудь потом.

– Они передавали тебе самые теплые пожелания и радовались, что мы снова будем вместе.

Гвен сморгнула слезы и стукнула его кулаком по груди.

– Почему ты не оставил указаний Мэгги? Она могла бы найти меня еще несколько недель назад. Я чуть не умерла без тебя. Прошел почти месяц…

– Я не был уверен, где именно ты окажешься. И не знал, пройдет ли в твоем времени пропущенный тобой месяц или нет.

– Ох, – выдохнула она.

– И я не хотел, чтобы тебя вызвали раньше, чем мы познакомимся. Это было бы жутковато. Ты бы не знала, как меня разбудить. Ты бы не знала меня, если бы за тобой приехали слишком рано. Я решил, что будет лучше, если ты сама меня найдешь.

– А если бы я не приехала? Что, если бы я решила не возвращаться в Шотландию?

– Я оставил завещание, и, если бы ты не приехала до Самайна, тебя бы нашли и пригласили сюда. Мои наследники отыскали бы тебя в Америке и привезли с собой.

– Но…

– Женушка, ты собираешься заговорить меня до смерти или все же поцелуешь? – ехидно спросил горец.

Гвен выбрала поцелуй. Когда их губы соприкоснулись, Гвен вздрогнула от вспыхнувшего желания. Друстан отстранился только затем, чтобы стянуть с себя рубашку, а Гвен быстро разобралась с его пледом.

– Ляг на спину, – скомандовала она, когда на горце не осталось одежды. – Сегодня я буду сверху.

Он подчинился, сверкнув улыбкой, которая дразнила обещанием исполнить все ее желания и мечты. Гвен села на пятки, взглянула на своего мужчину, распростертого перед ней на постели. Бронзовая кожа и темные волосы контрастировали с белыми простынями. Перед ней был воин, обещающий наслаждение. И он полностью принадлежал ей…

Долгие годы Гвен не знала уравнения жизни, но ее поиски завершились моментом истины: жизнь равна сумме любви и страсти, возведенной в квадрат. Любить и быть страстно любимой – вот что делает жизнь прекрасной. Гвен собиралась до самой старости подтверждать правильность этого уравнения.

– Прикоснись ко мне, – промурлыкал Друстан.

Гвен прикоснулась. Сначала руками, медленно исследуя каждый выступ и впадину, потом губами к органу, которой явно ждал ее прикосновения. От ее движений Друстана бросило в дрожь, а когда к прикосновению губ добавился ловкий язычок, он не выдержал:

– Гвендолин! Если ты продолжишь свое дело, я и минуты не продержусь!

– О, нэй, мой храбрый лэрд, – отозвалась Гвен с хриплым шотландским акцентом. – Лежи смирно. Сегодня ты послужишь моему удовольствию… ой! – Она рассмеялась, когда Друстан одним быстрым движением опрокинул ее на спину и подмял под себя.

– Думаю, ты не забыла, что я ждал тебя пять веков, а ты меня – всего лишь месяц.

– Да, но этот месяц показался мне… – начала было Гвен, но поцелуй заставил ее замолчать.

Друстан стащил с нее рубашку, покрыл поцелуями обнажившуюся грудь, а потом опустился ниже. Когда они соединились, горец застонал в экстазе. Он ждал бы тысячу лет, нэй, целую вечность, чтобы получить свою любимую женщину.

Гораздо позже, когда они лежали, обнявшись, Друстан удивлялся тому, какое чудо ему досталось. Ему не подошла бы ни одна другая женщина, да и Гвен, достигнув пика в третий раз, сообщила ему, что он ее «частная собственность», а потом объяснила, что это значит. Ему придется многому научиться, чтобы жить в ее столетии. Друстан совершенно не боялся этого, ему нравилось принимать такие вызовы.

Эмоции переполняли его. Чувство завершенности было таким острым, что он поцеловал Гвен, чтобы поделиться своей радостью. И очень удивился, когда она отстранилась, взяла его за руку и положила ее себе на живот.

Друстан сел на кровати, выпрямился и посмотрел ей в глаза.

– Ты собираешься что-то сказать мне?

– Двойня. У нас будет двойня, – ответила Гвен, сияя от радости.

– И ты сказала мне об этом только сейчас? – зарычал он, а потом запрокинул голову и радостно завопил.

Подхватив Гвен на руки, Друстан затанцевал по комнате. Он кружил ее, целовал, сжимал в объятиях… а потом аккуратно уложил обратно на кровать.

– Мне нужно было вести себя осторожнее! – воскликнул он.

Гвен рассмеялась.

– Ну что ты, наша любовь не повредит им, а маленький танец тем более. К тому же срок пока что всего два месяца.

– Два месяца! – завопил Друстан, снова вскакивая на ноги.

Гвен сияла – его радость была просто невероятной. Именно такую реакцию на новость о детях должна видеть каждая женщина – идеальный отец будет именно так сиять и радоваться наследникам. Друстан постоял с минуту, улыбаясь глупой счастливой улыбкой, а потом всхлипнул и упал перед ней на колени.

– Ты пойдешь со мной под венец, Гвен Кэссиди?

– Айе, ох, конечно да! – мечтательно выдохнула Гвен.

И в этот раз их любовь была нежной, медленной и сладкой, как никогда раньше.

– Где мы будем жить? – спросила она, запуская пальцы в его шелковистые волосы.

Гвен не могла не прикасаться к нему. Не могла поверить, что он наконец здесь. Просто не могла поверить в то, что он пожертвовал ради нее всем. Друстан улыбнулся.

– Об этом я уже позаботился. В 1518 году этот замок был разделен на три крыла. Мне принадлежит южное. Дуг сам следил за постройкой нашего дома. И это крыло ждет нас. Мэгги и Кристофер заверили меня, что оно уже открыто и скоро будет готово принять нас.

Дуг. Гвен собиралась сказать об исчезновении Дуга, но это можно будет сделать немного позже. Сейчас она не хотела портить момент.

– Ты ведь не против пожить в Шотландии? – поддразнил ее Друстан, но она уловила нотку неуверенности в его голосе.

Ему наверняка будет трудно адаптироваться к другому веку. И если она увезет его в Америку, ему будет еще сложнее. Со временем, в этом Гвен не сомневалась, его пытливая натура потребует путешествий, но Шотландия навсегда останется для него домом. У самой Гвен не было ни малейшего желания возвращаться в Штаты, и это было замечательно.

И все же она была в шоке от того, что сделал Друстан, чем он ради нее пожертвовал.

– Друстан, – выдохнула она, – ты бросил все…

Он притянул ее к себе и поцеловал.

– Я бы сделал это снова и снова, любимая.