Текст книги "Поцелуй горца"

22

Бессета Александр неподвижно сидела в своем кресле, одной рукой сжимая Библию, второй – свои гадательные палочки. Она скривилась от собственной глупости. Ведь совершенно ясно, что именно больше помогало ей в жизни, и это определенно был не пухлый томик.

У нее снова было видение. Невин, кровь на его губах, кричащая девушка, Друстан МакКелтар с искаженным лицом и присутствие неведомого четвертого человека, которое тоже связано со смертью ее сына.

Что может сделать бедная женщина, чтобы помешать судьбе? Как ей, старой, больной, с ломкими костями и жидкой кровью, остановить приближающуюся трагедию?

Невин не прислушается к ее мольбам. Она не раз просила его оставить службу и вернуться в Эдинбург, но он отказался. Бессета притворялась смертельно больной, но он разгадал ее ложь. Иногда она удивлялась тому, что ее родной сын может быть настолько ослеплен верой в своего Бога и противиться ее «зрению».

Невин заставил ее пообещать, что она не причинит вреда Друстану МакКелтару. По правде говоря, она никому не хотела причинять вред. Она просто хотела, чтобы ее сын жил. Но вскоре ей стало ясно, что ради его безопасности можно и нужно причинить вред.

Долгое время Бессета сидела, застыв, словно каменное изваяние. Утро успело смениться ясным днем, и солнечные лучи немного развеяли тьму в ее сознании. А потом пришел вечер и горы ожили. Воздух наполнился уханьем сов, лягушачий хор на болоте приветствовал сумерки, и вдруг в привычный вечерний шум вплелось звяканье бубенчиков, веселые крики, топот копыт и скрип колес.

Бессета заставила себя подняться, подошла к двери и приоткрыла ее, чтобы выглянуть в щелку. Мимо ее жилища ехал цыганский табор, и при виде его Бессета потянула дверь на себя. Она боялась кочевых цыган. Подглядывая через тонкую, не толще волоска, щель, она насчитала семнадцать богато украшенных повозок, которые тянули красивые лошади под шелковыми попонами. Табор направлялся в центр Баланоха.

Невин когда-то говорил ей, что каждое лето цыгане приезжают к замку МакКелтаров, устраивают ярмарку в Баланохе, предсказывают судьбу и общаются с деревенскими жителями. После ярмарки – дикие танцы и фейерверки, а на следующий год в Баланохе рождаются черноглазые и темноволосые дети.

Бессета вздрогнула, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.

Но в ее мозгу уже начала формироваться мысль, которая оттеснила все старые страхи. При помощи темных искусств, которыми наверняка владеют цыгане, она может спасти сына от смерти, не повредив никому… Ну, фактически не повредив. Кроме обычных товаров цыгане торговали могущественными заклинаниями и зельями. Стоило это недешево, но Бессета знала, где лежит оплетенная в золото Библия, которой будет более чем достаточно за все их услуги. Чем дольше она об этом думала, тем более удачным виделось ей решение проблемы. Она заплатит цыганам, они заколдуют лэрда, и выйдет так, что она не причинила ему вреда. Он будет просто… спать. Вечно. А Невин проживет свою жизнь в покое и безопасности.

Это означало, что придется договариваться с этими опасными дикарями, отважиться пойти в их жуткий лагерь, но ради своего любимого Невина она способна и не на такое.

Сильван и Нелл сбежали с балюстрады, как только Гвен выпустила Друстана из туалета. Нелл не нужно было смотреть на то, что произойдет после, она и так это знала. Странно еще, что дверь не загорелась, когда девушка тихо рассказывала Друстану о том, что они творили раньше.

Сильван мчался в свою башню, волоча за собой Нелл. Оба свалились на кровать, тяжело дыша и пытаясь успокоиться после быстрого бега по сотне ступеней. Когда сердце перестало грохотать в ушах, Нелл наконец поняла, в каком положении и где она очутилась. Она лежит на кровати Сильвана! Рядом с ним! Женщина напряглась и попыталась сползти с постели.

Сильные руки обняли ее за талию, не позволяя сбежать. Сильван повернул ее лицом к себе, приподнял ладонью ее подбородок, заставил посмотреть на себя. В его глазах сияли чувства, и он уже не прятал взгляд. В карей радужной оболочке поблескивали веселые золотистые искры. Нелл не могла отвернуться, просто не могла. Она молча смотрела на своего господина.

Потом медленно, так медленно, чтобы дать ей время отстраниться, если она того захочет, Сильван наклонился и поцеловал ее в губы.

Нелл задохнулась. Двенадцать лет она ни с кем не целовалась. Она хоть помнит, как это делается?

– Я очень давно никого не целовал, Нелли, – хрипло сказал Сильван, словно ощутив ее страхи. – Я прошу тебя проявить терпение. Возможно, тебе придется напомнить мне, как это делается.

Она вздохнула, и вздох превратился в легкий стон. Его нежность развеяла все ее тревоги. Все эти годы в замке МакКелтаров Нелл ни разу не видела Сильвана с женщиной. Она думала, что он просто скрывает свои слабости от домашних, а сам ездит к кому-нибудь из деревенских, но и мысли не допускала, что все это время он был так же одинок, как она. Ей так хотелось спросить, как долго он ни с кем не целовался, но она не могла выговорить этого вслух. Впрочем, он прочитал вопрос в ее глазах.

– С тех пор как умерла моя жена, Нелли.

Она охнула.

– Ты поцелуешь такого неумелого мужчину? – мягко спросил Сильван.

Не доверяя своему голосу, Нелл только кивнула.

Их первый поцелуй был мягким и нежным, неуверенным и деликатным, как только что возникшая между ними близость. Сильван не пытался углубить поцелуй, он прикасался к ней так, словно Нелл была сделана из фарфора. Нежно целовал ее губы, нос, подбородок, потом снова коснулся губами уголков рта. А потом отстранился и серьезно посмотрел на нее.

Нелл неуверенно улыбнулась.

Второй поцелуй был теплым и обнадеживающим. Когда Сильван в третий раз коснулся ее губ, Нелл ощутила, как просыпается та ее часть, которую она давно привыкла считать мертвой. Проснулась и сплясала шотландский рил, напомнив, как это – целоваться не останавливаясь, даже не думая о том, что можно остановиться. Потому что он точно не забыл, как это делается!

Пятый поцелуй был глубоким и страстным. Когда Сильван прервал поцелуй – Нелл ни за что не смогла бы сделать это первой, – он отстранился и мягко сказал:

– Нелли, есть кое-что, о чем я давно хочу спросить тебя. Может, я лезу не в свое дело, но мы с тобой очень давно не говорили по душам. Ты не расскажешь мне, дорогая, что случилось с тобой в ту ночь, когда я нашел тебя?

Слезы потекли у нее из глаз, и Сильван обнял ее, притянул к себе.

– Тише, милая, – прошептал он. – Я слишком долго был дураком. Я так много хотел сказать тебе, но… боялся.

– Боялся? – удивленно прошептала Нелл. – Чего может бояться Сильван МакКелтар?

– О, множества вещей и множества возможных событий. Я мог обидеть тебя, и ты бы ушла, а мои сыновья уже полюбили тебя. Ты могла бы подумать, что я странный…

– А ты и есть странный, Сильван, – серьезно сказала Нелл.

Он вздохнул.

– Я боялся, что ты не полюбишь меня, Нелли.

Слова, которые она не могла произнести, дрожали у нее на губах. Слова, которые пугали ее, слова, от которых сердце снова становилось уязвимым. Сдержать эти слова можно было единственным способом. Нелл прижалась губами к его губам, надеясь, что непроизнесенное признание перейдет от нее с поцелуем в самое его сердце.

Десятки свечей заливали спальню лэрда мерцающим светом.

Друстан занимался с ней любовью снова, снова и снова, пока Гвен не сбилась со счета. Все ее тело налилось приятной усталостью и тихонько ныло от поцелуев, которыми он осыпал ее с ног до головы. Бронзовая кожа и темные волосы горца светились в золотистом свете канделябров. Гвен посмотрела на него, наслаждаясь моментом. Она вернула своего Друстана. И все еще не до конца в это поверила.

– Ты не врал, когда обещал трахать меня, пока ноги не отнимутся, верно? – поддразнила она, думая о том, сможет ли утром встать.

– Во имя Амергина, Гвен, я чуть не умер, наблюдая, как ты расхаживаешь по замку! Я был одержим тобой. Ты следила за мной, а я не мог отвести от тебя взгляд. И если бы ты вдруг прекратила слежку, я бы сам начал преследовать тебя.

– Жаль, что я не прекратила. Я чуть не умерла от унижения.

Он моргнул и потянулся над ней, опускаясь на согнутые руки. Осторожно убрав прядь волос с ее лба, горец прошептал:

– Прости меня, милая.

– За что? За то, что ты упрямый средневековый мужлан, который отказался мне поверить?

– Айе, и за многое другое, – грустно добавил он. – За то, что не подготовил тебя к этому путешествию. За то, что боялся довериться…

– Я понимаю, почему ты боялся, – мягко прервала его Гвен. – Нелл рассказала мне о трех твоих помолвках. Она сказала, что невесты испугались тебя и ты не открылся мне, потому что думал, будто я тоже испугаюсь.

– Я должен был поверить тебе.

– О Господи! Ты только проснулся и понял, что находишься в будущем, через пятьсот лет после того, как заснул. К тому же, – призналась она, – я тоже тебе не доверяла. И пыталась скрыть свою образованность. Если бы я была честна с тобой, ты бы тоже мне доверился.

– Не нужно скрывать от меня свою образованность. За это я обожаю тебя еще больше. Но, Гвен, я должен попросить прощения еще за одну вещь.

– За то, что женился на мне, не спросив у меня? – легкомысленно отмахнулась она. – Ты хоть знаешь, как я рада этому? Мы правда женаты? А можно будет повторить свадьбу в церкви? Формально, с платьем и всем, что должно быть?

– О, мы женаты, и ни один церковный брак никогда не был таким крепким, но – айе, я тоже хочу обвенчаться в церкви. У тебя будет платье, которому позавидуют королевы, а я надену все регалии МакКелтаров. Мы будем праздновать несколько дней, пригласим всю деревню. Это будет главный праздник столетия. Но… – Он замолчал, и его серебряные глаза странно блеснули в полумраке, – но я все же хотел бы попросить у тебя прощения. За то, что похитил тебя и заставил отправиться в мое время.

Она провела ладонью по его подбородку, потом запустила пальцы в его темные волосы, осторожно поглаживая затылок. Они лежали лицом к лицу, и Гвен, прищурившись, смотрела на свечи через завесу его волос. А потом поцеловала своего горца. Снова. И снова.

– Знаешь, – пробормотала она несколько минут спустя, – когда ты провел среди камней свой ритуал, я поначалу думала, что ты вернулся в свое время, оставив меня в моем. Я была в бешенстве, не могла поверить, что ты меня бросил. Я ведь думала, что была тебе небезразлична…

– Так и было! – воскликнул он. – Так и есть!

– Если бы тогда, среди камней, ты мне все рассказал и попросил отправиться в шестнадцатый век, я бы отправилась. Я сама так решила и хотела бы быть с тобой где угодно и когда угодно.

– Ты не ненавидишь меня за то, что я не могу вернуть тебя обратно? – Друстан сделал паузу и веско добавил: – Не могу и никогда не смогу.

– А я не хочу возвращаться. Мы принадлежим друг другу. Я ощутила это в первый же миг нашей встречи, и это испугало меня. Я пыталась придумать причину и уйти, но не могла себя заставить. Это ощущение… Словно сама судьба свела нас вместе, потому что мы должны быть вместе.

Он улыбнулся и просветлел.

– Я чувствую то же самое. Я влюбился в тебя с первого взгляда, и чем больше узнавал о тебе, тем сильнее становились мои чувства. В ту ночь среди камней, когда ты отдала мне свою девственность, когда я произнес друидскую клятву, я понял, что одна ночь с тобой, пусть даже я всю жизнь буду прикован к тебе, всю жизнь буду страдать без тебя, важнее, чем долгий век без любви. Я поклялся, что, если судьба позволит мне быть с тобой, ты станешь моей королевой. Я все для тебя сделаю, не остановлюсь ни перед чем, лишь бы ты была счастлива. И я не шутил, Гвен. Стоит тебе только сказать, и я выполню любое твое желание.

– Люби меня, Друстан, просто люби меня, я больше ничего не хочу.

Чуть позже она сказала:

– Почему тебе нельзя пользоваться камнями? Ты сказал, что их силу нельзя будить ради личных нужд. Для чего же они предназначены?

И он рассказал, ничего не скрывая. Всю историю, от времен своих предков-друидов, которые служили Туата де Данаан, до войны, после которой МакКелтары были избраны хранителями и защитниками всех живущих на земле.

– В последний раз мы пользовались камнями, чтобы переправить флот тамплиеров на двадцать лет вперед. Они перепрятали Святой Грааль.

– Святой Грааль?! – воскликнула Гвен.

– Айе. Мы поклялись защищать мир, а ему грозили бы неисчислимые беды, если бы Филипп Красивый получил доступ к Граалю.

– О Боже! – выдохнула Гвен.

– Силу камней можно будить только ради блага человечества. И никогда нельзя использовать ради личной выгоды.

– Я поняла. – Она помолчала, потом заставила себя признаться: – Однажды я оказалась в такой же ситуации.

Он поцеловал ее в кончик носа.

– Расскажи мне. Я хочу знать о тебе все.

Гвен перекатилась на бок и посмотрела ему в глаза. Их головы лежали на одной подушке, светлые волосы Гвен спутались с темным шелком его волос. Она взяла горца за руку и рассказала ему о том, что не решалась поведать ни одной живой душе. Рассказала о своем Великом Восстании Против Судьбы.

Было время, когда она, как и ее родители, обожала свою работу и исследования. Груз родительских ожиданий, которые нужно было во что бы то ни стало оправдать, еще не так давил на ее сознание. В то время они еще не прекратили общение, и мать с отцом ясно дали понять: они ждут от нее новых открытий, гениальных открытий, которые превзойдут их работы и вознесут репутацию семьи на недосягаемую высоту.

А Гвен было всего двадцать три, и она была довольна путем, который выбрали для нее мама и папа. Она любила учиться, любила снова и снова испытывать границы своих возможностей, и такая жизнь казалась ей вполне нормальной, потому что точно так же прошло ее детство. Гвен искренне радовалась всякий раз, когда ей удавалось найти что-то новое в привычном порядке вещей. Вся ее юность была подчинена родительским взглядам на науку, и она была рада, когда появилась возможность работать в лаборатории Лос-Аламос под их чутким руководством.

Но потом Гвен повзрослела, многому научилась и поняла, что некоторые знания могут быть опасны. Однажды ночью, как всегда засидевшись в лаборатории, она вдруг с ужасом поняла, к чему может привести ее открытие. Уже несколько лет она так и эдак вертела несколько общеизвестных теорий, и вот ее гипотеза о свойствах водорода обрела под собой почву и грозила изменить существование всего мира.

Родители радовались ее достижениям, требовали сообщать им о каждой мелочи, заставляли работать, работать и работать, не отвлекаясь ни на что.

Гвен настолько увлеклась работой и так привыкла к постоянному давлению родителей, что слепо радовалась каждому успешному шагу и не задумывалась о том, к чему это может привести. Не задумывалась, пока едва не стало слишком поздно. И вот в момент, когда ее предположения стали реальностью, она вдруг четко увидела, чем обернется в итоге ее великое открытие.

Вероятнее всего, оно превратится в оружие, равных которому не было и не будет. Оружие безграничной мощи, которое сможет не только уничтожить Землю, но и повлиять на строение Вселенной. Слишком могучая сила могла попасть в человеческие руки.

Той же ночью лаборатория «Тритона» запылала. Пожар уничтожил все.

Долгие недели начальник пожарной безопасности и группа специалистов исследовали остатки лаборатории и в конце концов списали возгорание на несчастный случай, хотя оснований для какого-либо вывода не осталось: жар взрыва уничтожил даже невероятно прочный несгораемый фундамент.

Слишком много химикатов хранилось в лаборатории, слишком случайными казались места возгораний и взрывов. Подлинный шедевр случайной выборки, сухо констатировал отец Гвен, когда она заявила, что результаты ее исследований погибли при пожаре, а она не успела отправить в банковскую ячейку свои архивы, как советовали поступить родители.

Пять дней спустя Гвен бросила учебу и переехала в крошечную съемную квартиру. Отец запретил ей брать с собой даже домашнюю мебель.

Она не оглядывалась назад.

– Я подожгла лабораторию, в которой работала. Я сожгла все… оставила мир, в котором привыкли существовать мои родители, и стала работать, э-э-э… решая чужие споры.

К концу ее рассказа глаза Друстана сияли. Он был ошеломлен тем, что судьба подарила ему женщину, которая могла понять его душу. Они подходили друг другу во всем: Гвен была умной, страстной, гордой, ей хватило мужества бросить вызов миру и отстоять свою правоту.

Какие дети у них появятся, какую жизнь они проживут вместе!

– Я горжусь тобой, Гвен, – тихо сказал он.

Она улыбнулась.

– Спасибо. Я знала, что ты поймешь. Именно поэтому мне открылось истинное назначение твоих древних камней.

Они медленно и страстно целовались: у них впереди была целая вечность. Потом Друстан мягко сказал:

– Есть легенда, согласно которой МакКелтар, решивший использовать камни в собственных эгоистичных целях, попадет в лапы темных душ. Друиды, павшие в битве или предавшиеся злу, завладеют этим дураком. Они затянут его на грань между живыми и мертвыми. Я не знаю, правда ли это, и не хочу проверять. Снова будить древнюю ярость, жестокость и безумие… – Он осекся. – В том, что касается друидов, даже мы не все понимаем. Когда Дуг погиб в иной реальности, я не смог нарушить клятву.

Друстан замер, потом сел на постели.

– Дуг…

Гвен села рядом с ним.

– Он жив, помнишь? Ты отправил с ним две сотни стражников.

Друстан потер лоб.

– Ох, это чертовски странно, когда в одной памяти смешиваются два мира. Теперь понятно, почему разум инстинктивно сопротивляется двойникам. Я знаю, что мой брат не погиб, и в то же время скорбь от его потери никуда не делась… – Друстан нахмурился.

Гвен пытливо заглянула ему в глаза.

– Ты волнуешься за него.

– Нэй, – сухо ответил горец. – Со мной моя любимая жена и…

– И ты волнуешься за него.

Он взъерошил волосы.

– Битва уже произошла? Ты не говорил мне, когда именно она случилась.

– До битвы осталось два дня. Дуг погиб во второй день августа.

– Ты успеешь его догнать? – не отставала Гвен.

Горец кивнул, явно задумавшись.

– Да, если буду ехать без остановок.

– Тогда вперед. Привези его домой целым и невредимым, Друстан. Я никуда не денусь. Но я с ума сойду, если буду думать, что без тебя Дуг может погибнуть. Давай, иди.

– Ты так скоро выгоняешь меня из постели?! – с притворной яростью зарычал он, но Гвен заметила нерешительность в его взгляде.

Ее умный, красивый, страстный, сексуальный мужчина боялся ее потерять.

– Нет. Если бы все зависело только от меня, я никогда бы тебя не отпустила, но если Дуг не вернется домой, я никогда себе этого не прощу. А у нас еще будет время. У нас целая жизнь впереди.

– Айе, целая жизнь. – Друстан наклонился к ней и поцеловал, нежно, едва касаясь губами.

Долго, медленно и ласково, чуть дразня языком. Когда он отстранился и сел, Гвен заметила, что он улыбается.

– Что?

– Аня. Я могу одной стрелой убить двух зайцев, позаботиться о брате и решить проблему с помолвкой. Ни одна пятнадцатилетняя девочка не воспримет магию друидов спокойно. Я заставлю ее первой разорвать нашу помолвку, привезу брата домой и буду любить тебя до потери сознания. Через неделю, нет, раньше…

– Ты вернешься, любимый, и мы займемся теми, кто планирует похитить тебя, потому что с этой проблемой мы еще не разобрались, – поправила его Гвен и вздрогнула.

Она так радовалась возвращению своего Друстана, настолько растворилась в их любви, что все мысли об опасности вылетели из головы. Она натянула одеяло на грудь и села, скрестив ноги.

– Кто похитил тебя, Друстан? Ты помнишь хоть что-нибудь?

Серебристые глаза потемнели.

– Я уже рассказал тебе все, что смог вспомнить про свое похищение. Мне не удалось даже увидеть тех, кто ко мне подходил. К тому времени как я добрался до поляны, я был практически без сознания. Я не мог открыть глаза. Я слышал голоса, но не смог узнать их.

– Значит, я предлагаю обсудить первый пункт нашего плана. Всю твою еду и питье в течение месяца буду готовить только я, – предложила Гвен.

Он приподнял бровь.

– Как будто я выпущу тебя из постели на столь долгое время.

– Я не позволю тебе пить или есть то, что не готовила я, или то, что не попробовал до тебя кто-то другой.

– А вот это идея. В конце концов, меня не отравили, а только опоили. Наши стражи знают, что в случае опасности они должны первыми пробовать мою еду.

– Я спросила Сильвана о тех, кто может желать тебе зла. Он сказал, что у тебя нет врагов. А ты кого-то подозреваешь?

Друстан поразмыслил над вопросом.

– Нэй. Единственное объяснение, которое приходит мне в голову: некто решил завладеть знаниями друидов. И все равно неясно, почему этот кто-то заколдовал меня. Почему меня просто не убили? Зачем понадобилось меня усыплять? – Он покачал головой. – Я думал, что, когда вернусь, смогу найти какую-нибудь подсказку. Но до сих пор не понимаю, кто и зачем это сделал.

– Ладно, но в любом случае, когда пришлют записку, ты туда не поедешь. Отправим на поляну отряд стражи. Когда именно тебя похитили?

– В семнадцатый день августа. Через две недели после того, как Дуга… – Друстан замолчал, и по его лицу пробежала тень боли.

– Иди, – подтолкнула его Гвен. Ей было больно смотреть на то, как он мучается. – Поговорим об этом после твоего возвращения. Иди и привези домой своего брата. Мы с Сильваном составим список подозреваемых, а когда вы с Дугом вернетесь, тщательно все проверим.

– Я не хочу оставлять тебя.

Гвен вздохнула. Ей тоже не хотелось расставаться с ним, ведь он совсем недавно снова стал собой. Но она знала, что, если бы у нее был брат и если бы этот брат погиб в другой реальности, она бы изо всех сил постаралась не позволить ему умереть снова. Да и теперь она просто не перенесет, если с Дугом что-нибудь случится. Друстану нужно ехать, и необходимо его убедить.

– Ты должен отправляться в путь, – настойчиво повторила Гвен. – Я еще плохо езжу верхом и только задержу тебя. Если я поеду с тобой, мы оба опоздаем.

Горец снова взъерошил волосы, встал с постели и обернулся. Гвен никогда еще не видела его в таком смятении. Он посмотрел на нее, на ее припухшие от поцелуев губы, на тело, которое он только что обнимал. В пурпурном покрывале на шелковых простынях она казалась ему просто неземной.

– Ты самое прекрасное видение из всех, что дарила мне жизнь, – хрипло сказал Друстан.

Гвен просияла и улыбнулась своему чудесному горцу.

– Я вернусь, Гвен. Хотел бы я застать тебя в том же виде и на том же месте, но, боюсь, поездка займет четыре или пять дней.

– У меня уйдет примерно столько же времени, чтобы снова научиться нормально ходить, – пробормотала она, покраснев.

Он улыбнулся – чисто мужской, удовлетворенной улыбкой, – быстро оделся, поцеловал ее и вышел из комнаты… И тут же засунул голову обратно.

– Я люблю тебя, Гвен.

Гвен упала спиной на кровать и мечтательно вздохнула. Любовь. У Гвен Кэссиди есть сердце, и ее любят.

– Ну скажи, – поторопил он.

Она рассмеялась.

– Я тоже люблю тебя, Друстан.

Его тяга к этим словам так нравилась ей. Ее горец, такой сильный и уверенный, зависел от ее слов. Он широко улыбнулся и исчез.

В отсутствие Друстана Гвен, Сильван и Нелл составили список потенциальных подозреваемых: всех обитателей замка, некоторых жителей Баланоха, бывших невест Друстана, представителей нескольких соседних кланов. После долгих обсуждений список был отвергнут по причине отсутствия мотивов.

– А возможно, тут приложили руку сами Кемпбеллы? – предположила Гвен. – Они же убили Дуга в другой реальности.

Сильван покачал головой.

– Я не вижу связи между двумя этими событиями, милая. Колин Кемпбелл никогда не выступал против нас. Его владения даже не граничат с нашими, и у Кемпбелла порой не хватает людей, чтобы защитить собственные земли. К тому же они не стали бы пользоваться чарами. Скорей всего, нам нужно искать другого друида или кого-то в этом роде. Кемпбеллы не владеют магией.

Гвен вздохнула.

– И что же нам теперь делать?

– Единственное, что мы можем сделать, – это принять меры предосторожности. Мы увеличим стражу в три раза, я прикажу разослать разъезды по округе. И будем ждать. Сейчас, когда мы знаем, что Друстану угрожает опасность, будет проще. Он никуда не будет ходить без сопровождения, а Роберт, наш капитан, будет первым пробовать его еду.

– А мы тем временем, – добавила Нелл, взяв Гвен под руку, – займемся женскими делами. Например, подберем комнату, которую вы потом переделаете в детскую.

Сильван одарил их счастливым взглядом. Гвен заметила, что теперь он не отворачивается от Нелл, да и ее взгляд говорил о многом.

«Хм-м-м, – подумала Гвен. – Кажется, они наконец-то нашли друг друга. Не без моей помощи».

Если бы она знала, как далеко они зашли, она была бы изумлена.

– Айе, теперь у нас есть предварительный план, – сказал Сильван. – Все просто. Мы справимся с этой угрозой.

Несколько дней промелькнули для Гвен незаметно. Она строила планы и мечтала о будущем. Друстан сильный и умный, а его замок прекрасно укреплен. Они знают об угрозе, осталось только вычислить врага – и жизнь станет настоящим воплощением мечты.