Текст книги "Пояс Оби"

Часть 2

Глава 32
Айуми

(Восемь месяцев спустя)

Последние следы зимы постепенно таяли под лучами весеннего солнца, оставляя за собой лишь мокрые и грязные следы на едва появившейся траве. Закрыв за собой калитку и водрузив на свои плечи массивный ковер, я зашагала в сторону недалеко протекающей реки. Немного с грустью посмотрев на то, что осталось от ковра, годами который пожирали моль и пыль, я принялась активно чистить его от осевшей грязи, стараясь совсем не повредить его увядшие ворсинки. Ледяная вода обдала мои руки небывалым холодом, и подушечки пальцев моментально сморщились и напоминали форму одного вида грибов. Но я не чувствовала холода, все силы остались где-то там, далеко, а теперь это всего лишь монотонный труд, который помогал отвлечься.

Почистив ковер, я ненадолго уставилась на результат своего труда, совсем позабыв, что обратно я не смогу его унести под тяжестью впитавшейся воды.

– Что ж, – вслух сказала я. – Надеюсь, проходящие мимо козы не наследят и мне не придется его снова чистить.

– Ая, – неожиданно для меня послышался откуда-то голос. – Не верю своим глазам, ты вернулась!

Яркое весеннее солнце не давало мне внимательно рассмотреть, кто же меня окликает, да еще моим коротким именем. Приблизившись чуть ближе к медленно бегущему ручью, я увидела приближающийся силуэт мужчины, в руках которого было большое железное ведро. Светлые волосы без седины, ровный овал лица и немного выступающая щетина. Лицо было до боли знакомо, и вдруг образ мужчины всплыл в голове так же быстро, как молния рассекает пасмурное небо.

– Виктор, – прошептала я в голос, не веря в то, что глаза не обманывают меня. На мне была старая куртка отца, которую я нашла на чердаке в пыльном чемодане. И мамино платье в подсолнухах. Понимая, что выгляжу совсем не красиво, я инстинктивно сжалась внутри себя, прикрываясь чистящими инструментами, для большей нелепости не хватало еще шапки-ушанки. Холодный ветер еще с утра щекотал мои уши, обдувая их холодным воздухом, поэтому на голову я повязала платок.

– Ая, ты что, не узнала? Это же я, Витя, вместе в школу ходили. Я думал, что уже тебя здесь никогда не встречу, – сказал он, прежде чем одним большим прыжком перепрыгнуть реку.

– Привет, – легонько подняла я руку для приветствия.

– Не понял, разве так встречают друзей? Иди-ка сюда, – успел сказать он, как я почувствовала, что земля из-под ног ушла. Виктор сцепил меня в своих цепких объятиях, подняв меня на руки.

– Сколько лет, сколько зим, я думал, что ты останешься там, в своей Японии, и никогда не вернешься в нашу деревню, – все так же взахлеб говорил он, не переставая меня удивлять. – Давно приехала?

– Ну, ни много ни мало – почти полгода.

С его губ сорвался свист.

– Ну ничего себе! А почему я тебя раньше не встретил?

– Не знаю, – скромно ответила я, прокручивая у себя в голове тот же вопрос. Наверное, потому что я редко показывалась у людей на виду после трагедии с Такуми. Первые дни были особенно тяжелыми, но собственное бессилие и грубая невидимая пощечина его отца побудили меня вернуться домой, и это было не таким уж и плохим решением.

Виктор жил через пару дворов от нашего дома, и большую часть школьной жизни мы провели вместе, таская друг за другом рюкзаки на желания. Увидеть его здесь – словно снова окунуться в атмосферу детства, когда все было хорошо.

– Я… – начала я свой сбивчивый рассказ, все так же рассматривая его с головы до ног с неподдельным интересом. —Просто решила привести родительский дом в порядок. Хорошо, что не растащили его на материалы наши местные.

Виктор вдруг громко вслух рассмеялся, но затем принял совсем серьезное выражение лица.

– Ваш дом все стороной обходят. Говорят, что он может беду навлечь, точно такую же, которая когда-то и вас постигла.

– Ну что ж, – вздохнула я, перебирая из руки в руку щетку. – Тогда на чай приглашать не буду, вдруг заразишься бедами.

Виктор был намного выше меня, и чтобы заглянуть мне в глаза, ему пришлось слегка прогнуться в коленях.

– Не обижайся, я в эти сплетни не верю. Ты одна или с кем-то приехала? – аккуратно спросил он, хотя ничего плохого в его вопросе я не нашла.

– Если бы я была не одна, то разве бы потащила этот ковер на своей спине. Поможешь?

– Конечно, что за вопрос, – с вызовом сказал он, ловко закидывая ковер на свое плечо. Его железное ведро я взяла в свои руки, не спросив даже, для чего он его взял. Дорога до дома была короткой, но разговориться мы уже успели.

Оказывается, Виктор тоже давно окончил университет, но решил остаться в селе, чтобы помогать своей заболевшей матери. Зарабатывал на жизнь, работая дизайнером удаленно, судя по его словам, получалось у него это неплохо. Невеста отказалась жить с ним в сельской местности и убежала к другому, оставив его одного с лежачим родителем.

Расстелив ковер вдоль забора, Виктор неуверенно рассматривал увядший фасад дома. За время, когда я вернулась обратно на Сахалин, я успела освежить дом и вдохнуть в него немного жизни, которой ему так не хватало. Но деньги, заработанные в окия, утекали, как вода, и мне пришлось тихонько обдумывать план, на что жить дальше. Немного поизучав вакансии в интернете, я решила попробовать себя в роли преподавателя японского языка онлайн. Уроков было много, зато стабильный заработок был всегда, чтобы покрыть свои нужды и нужды этого дома.

– Пройдешь? – спросила я, жестом приглашая его домой.

– Ты знаешь, – начал он издалека, облокотившись на забор, – а что ты делаешь завтра? Мне сейчас нужно воды натаскать для бани, сидеть некогда.

Недолго думая я ответила:

– Навестить могилу родителей нужно. Кладбище далековато находится, поэтому первую половину дня я точно буду занята.

Это было правдой, нужно было убрать опавшие, старые листья с могилок, да и в принципе привести в порядок семейное место.

– Я могу с тобой пойти, у меня в сарае два велосипеда завалялись, можем чуть быстрее добраться, – с искоркой в глазах ответил он. – Мне бы тоже нужно убраться немного на могиле отца, мама точно будет не против.

– Хорошо, – легко согласилась я. – Тогда завтра часиков в десять?

– Без проблем!

Осознав, что наша небольшая встреча подошла к концу, Виктор медленным шагом направился вниз к реке. Проводив его взглядом, я начала снимать обувь, как вдали послышалось:

– Хорошего дня, Ая!

 
                                            * * *
 

Еще в детстве я необъяснимо пугалась кладбищ и покойников, словно само недолгое пребывание с мертвыми подтачивает здоровье и до срока сталкивает в могилу. Но сегодня, проходя мимо покосившихся деревянных крестов, я не боялась ничего. Слежавшийся кладбищенский снег немного похрустывал и скользил под ногами, из-за чего Виктор пару раз меня ловил за руку, чтобы я не упала. Тишину места не нарушало даже пронзительное карканье ворон, любивших селиться близ берез и дубов. Могила родителей была самой непримечательной. Глубоко в мраморе зубилом были выгравированы три надписи на трех могилах, две из которых были подписаны на японском языке. Бабушка умерла незадолго до папы, поэтому ее могила считалась относительно самой старой. Слезы не навернулись в уголках моих глаз, напротив, мне было хорошо и спокойно. Я была рядом с родными.

За два с половиной часа мы с Виктором убрали весь скопившийся осенний мусор, посадили цветы и прорыхлили землю вокруг ограды, чтобы надоедливые сорняки не нашли дорогу слишком быстро, чтобы прорасти затем снова и закрепиться там.

Над могилой отца Виктор постоял чуть дольше. За пазухой тоненькой серой куртки я увидела небольшую рюмку с бутылкой, которую он медленно достал и положил у могилы.

– Отец мой от пьянки умер, – пояснил он. – Как-то раз вернулся он с ночной смены весь пьянющий, что за километр от дома мама почуяла. Ну и в тот вечер разразился скандал. Мама бутылку спрятала и похмелиться ему не дала. Ну, сердце отца и не выдержало.

Виктор тихо вздохнул и оставил эти атрибуты прямо у мраморного изголовья. Тихие слезы скатились по его холодной щеке, но выражение его лица осталось таким же бесстрастным.

Подол моего платья плавно закручивался от дуновения холодного ветра, от которого весной было практически не сбежать, учитывая, что ты живешь на острове, обдуваемом со всех сторон.

Еще немного походив между могил, всматриваясь в имена в надежде не увидеть там знакомую фамилию, мы двинулись на велосипедах обратно домой. Мои волосы отросли до самых бедер, поэтому я взяла привычку заплетать тугие косы, которые сейчас били меня по спине, как только мы начали спускаться с крутого утеса, оставляя кладбище за спиной.

– Я все же понять не могу, почему ты вернулась? Раскрой загадку, или родина отца не приняла тебя с распростертыми объятиями? – крикнул Виктор где-то позади меня, до моего уха донесся не только его голос, но и звук скрипящей велосипедной цепи.

– Знаешь, – прокричала я, – я просто устала от шумной Японии. Хотелось снова вернуться в свою одинокую деревушку. Так будет лучше, может быть, потом во Владивосток переберусь, кто знает.

– Возьмешь меня с собой? – спросил он, почти вплотную подъезжая ко мне.

– Конечно, – с улыбкой произнесла я. – Кто же мой чемодан понесет?

И на этой шутливой ноте мы разъехались по домам. Виктор учтиво подарил мне свой потертый велосипед, чему я безумно была рада. Машины и мотоцикла у меня не было, а на своих двоих не всегда удобно добираться до нужных мест. Возможно, появление Виктора немного скрасит мое пребывание на полуодиноком острове.

Глава 33
Такуми

Маленькая точка света, едва видимая издалека, выделялась на черном покрывале темноты. Я не видел ничего, кроме этого света, мелькающего непостоянным блеском где-то на большом расстоянии от меня. Я попытался вытянуть руку вперед, но темнота вокруг поглотила ее, и я потерпел неудачу. Ни предметов, ни воздуха, ни людей – я ничего не видел и не ощущал, отчего парализующий страх растекся по моему телу, как вода, наполняя меня неизвестностью. Определить, что я стоял или лежал, было невозможно из-за черноты перед глазами, казалось, что я плыл по запертому серому воздуху. Я ухватился взглядом за мелькающий огонек и мысленно попытался сдвинуться с места. Вроде бы получилось.

Чем ближе я плыл по пустоте, тем отчетливей становился силуэт появившегося огонька. Еще мгновение – и я смог точно определить, что я видел. Это был фонарь андон с четырьмя деревянными ножками, внутри которого свет подрагивал, как от колыхания ветра, которого я не ощущал. Фонарь стоял на пустоте, и это было пугающе. Я не видел ни подставки, ни стола, ни даже земли, чтобы он устойчиво был закреплен. Решив подплыть к нему ближе, я ощутил небольшое тепло, проходящее через прозрачное стекло андона. Мне стало спокойнее, что хоть что-то могло согреть меня, кроме мрака, проглотившего мое тело. Было так темно, что я не видел себя. А был ли я – я?

Внезапно, словно из пустоты, я увидел животное с пушистым хвостом, который был настолько большим, что чуть не сбил фонарь. Немного приглядевшись, я смог определить, что это мог быть или барсук, или енот. Но что-то было странное в том, что я видел перед собой. Животное стояло на двух лапах, а с плеч его свисало что-то похожее на накидку. Левая рука животного держала палку, на конце которой висели колокольчики. Повернувшись ко мне спиной, животное внезапно заговорило:

– Как же ты мне надоел, одни неприятности. Заставляешь передвигать мои старые лапы. А ты знаешь, сколько мне лет? Я еще твоего прапрапрапрадеда видел, и то умнее тебя был.

Это был Тануки собственной персоной. Почему-то в этот раз я не был удивлен, но некое чувство разочарования нахлынуло в одночасье на меня, когда я услышал его ворчащий голос.

– Где я? – осторожно спросил я. – Ты меня видишь?

– Конечно вижу, – быстро ответил он и стал очищать фонарь каким-то белым платком, отчего свет стал немного тусклым вокруг. – Изуродованная голова, ноги, руки, ты сейчас не в лучшей форме, поверь. Поэтому ты себя не видишь.

Беззаботное выражение Тануки не давало мне повода расслабиться без причины. Я решил копнуть дальше:

– Как я сюда попал? Куда я попал?

– О-о, мой милый друг, ты здесь уже давно, но понял это только сейчас. Я тебе скажу, но ты не пугайся, хорошо? – заговорщицким тоном прошептал он. – Ты застрял между двумя мирами, ты и не человек, и не дух. Ты – ничего, классное ощущение?

– Вовсе нет, – отрезал я, совсем не понимая его сарказма. – Как отсюда выйти?

– Экий малый, – захихикал он и повернулся ко мне передом. Я сразу заметил огромную мошонку, о которой не раз писали в книгах. – И нужно было тебе так с отцом разговаривать? Вот тебя мать-природа и покарала. Разбился ты на дороге, Такуми-сан. И не живой, и не мертвый. Я все ждал-ждал, пока ты из одной формы в другую перетечешь, да все без толку. Застрял ты.

Теперь, кажется, я начал вспоминать, в чем было дело. Проливной ливень, злость, и внезапно выскочившая машина, словно из ниоткуда, оборвала мой путь. Теперь понятно, что произошло.

– Я, честно, не пришел бы, но сам совершил беду. Девка твоя столько слез пролила, что у меня голова чуть не взорвалась. А амулет-то я сам создал и тебе отдал, вот он и притянул ее.

– Ты ее можешь чувствовать? – аккуратно спросил я, немного сомневаясь в правдивости его слов.

– Конечно, – с уверенностью сказал он и вытащил свой пушистый хвост вперед, и я почувствовал, как маленькие волоски щекотали мой нос. – Я подкинул тот амулет омамори, и он притянул в твою жизнь этот рисунок. Голубоглазую лису. Айуми, так же зовут девушку?

– Так, – медленно ответил я, а в сердце защемило от упоминания только ее имени.

– Хитрая, как лиса, а голубые глаза я просто пририсовал, не думал, что найдется такая. Ан-нет, на свете разные вещи бывают, да? А главное, все не случайно! Ты всегда попадаешь в неприятности, Такуми-сан. Плач твоей девушки разрывает мою голову и по сей день. Сейчас меньше стало, но спать я уже не могу. Заключим сделку тогда?

– Ты меня сможешь вытащить? – с надеждой спросил я, решив оставить свои размышления на потом. Сейчас меня больше интересовал путь назад. Никто не обрадуется перспективе быть пустотой. Обычно такие души и становятся ёкаями.

– Смогу, – медленно протянул Тануки, приближаясь ко мне, словно тигр. – Но ты же знаешь, я простой ёкай, и если я вытащу тебя, то мне придется умереть. Пожертвовать собой ради спасения твоей души и тела, понимаешь?

На секунду мне стало грустно. И вправду, ничего в жизни просто так не происходит, у всего есть последствия. Какой бы ни была эта сделка, мне не хотелось ее заключать, если на кону стоит другая жизнь, пусть и полюбившегося мне ёкая.

– Я уже устал сидеть в вашем лесу, – уныло сказал он, всматриваясь в мерцающий фонарь. – Я достаточно пожил, а ты даже и не начал. Я уйду, а ты останешься. Идет? Но теперь ты сам будешь следить за своей жизнью и принимать сам решения, независимо от последствий. Но есть условие.

– Какое? Говори, – сказал я с нетерпением, думая, что есть какая-то интересная альтернатива, кроме как равноценный обмен жизнями.

– Ты сам узнаешь, когда время придет, – важно ответил он и одним только легким дуновением потушил фонарь. – Ну что, готов?

– Подожди, у меня есть много вопросов, – не успел я задать свои вопросы, как милый зверек снова перебил меня.

– Готов? – в этот раз с большим напором спросил он.

– Спасибо, – только и успел я сказать, как темнота сменилась белым ярким полотном.

 
                                            * * *
 

Первое, что я увидел, – Юри. Она сидела недалеко от окна и читала толстеннейшую книгу, закладка была вложена чуть дальше от середины. Непривычно было видеть ее за таким занятием. Обычное развлечение, за которым ее можно было застать, – телефон. Но сейчас ее взгляд был особенно сосредоточенным, словно в этой книге было записано руководство по жизни в апокалипсис. Я удивился, что еще способен шутить, и окинул помещение быстрым взглядом. Это была самая обычная палата с запахом лекарств, которые сочились с моего прикроватного столика. Юри по-прежнему не замечала меня, но сейчас мне нужно было совсем обратное.

– Привет, – тихим голосом сказал я. На удивление во рту было все пересохшим, и громче я бы все равно не сказал.

Реакция Юри не заставила долго ждать.

– Ты проснулся! Он проснулся. Боже, медсестра, медсестра! – кричала она, в спешке печатая что-то у себя в телефоне. Опомнившись, она наконец подбежала к изголовью моей кровати. – Как ты себя чувствуешь? Мы уже отчаялись, – шепотом произнесла она, глядя мне в глаза.

– Что произошло? – спросил я первое, что пришло в голову.

– Ты разве не помнишь? Неудивительно, – с сожалением вздохнула она. – Ты был в коме полгода, и все из-за этой проклятой аварии. Твой отец не прекращал терзать себя все это время. Но сейчас все хорошо, – уверила она меня и взяла мою руку в свою. Я заметил сверкающее кольцо на безымянном пальце левой руки. Вопрос сорвался с моих губ неожиданно для меня.

– Мы уже поженились?

– Ах, это, – убрала она свою руку за спину, подальше от моего поля зрения. – Все не так просто, я потом все объясню. Ты, главное, сейчас ни о чем не думай. Мы ждали этого дня, и он настал.

Мне стало даже любопытно, что успело произойти за эти шесть месяцев, если даже Юри успела выйти замуж, да еще и не за меня. Видимо, многое изменилось.

– Юри, – тихо окликнул я ее. – Айуми. Ты знаешь, где она?

Лицо Юри исказилось небольшим испугом, но тут же вернуло свой обычный кремовый оттенок.

– Тебе лучше поговорить с отцом, я мало что знаю.

Вот и весь ее ответ, но я не злился, просто не было сил. Я попытался медленно встать, стараясь почувствовать больное место. Тело налилось свинцом, и я снова упал на кровать, которая на удивление была мягкой. Резкая боль в ногах отдалась, как от ножа. Медсестра уже показалась из-за палатной двери, а рядом с ней, судя по всему, был врач с какой-то папкой в руке.

– Какое радостное утро, Такуми-сан, мы уже заждались вас, – услышал я его бодрый голос. – Давайте мы вас осмотрим.

Врач прошелся холодным стетоскопом по моему телу, выслушивая и записывая данные в свой бланк. Затем измерил пульс и осмотрел ротовую полость. Закончив осмотр, его лицо приняло серьезное выражение, от которого мне стало даже не по себе.

– После сильнейшей аварии вы пролежали в коме почти полгода. Это очень серьезно, можно сказать, что вам несказанно повезло. Основные органы не пострадали, но вы получили сильнейшую травму головы, из-за чего началось сильнейшее кровотечение. К счастью, его остановить мы смогли, но вывести из комы нам не удавалось до сегодняшнего дня.

– Значит, я здоров? – подытожил я и надеялся, что ответ будет положительным.

По словам доктора, все хорошо, но на восстановление уйдут месяцы. Меня можно смело назвать путешественником во времени. Казалось, что только вчера отцовская трость упала мне на спину, а позавчера я держал самую красивую девушку за руку и кружил ее у отцветших вишневых деревьев. Сама мысль, что я выпал на полгода, казалась мне безумием. Тануки. Было ли это сном или полуявью – этого уже не узнать, но в одном он был прав – нужно принимать самостоятельно решения.

 
                                             * * *
 

Восстановление происходило быстрее, чем ожидали сами врачи. Мама приходила каждый день со слезами на глазах, не веря в мое возвращение. Отца я так и не видел, на что мама спокойно говорила:

– Он приходил в больницу каждый день, теперь хочет, чтобы ты к нему пришел. Ты же знаешь его, – просто отмахивалась она, но никак не оправдывала его. – Я уже думала, что старик доведет меня до могилы, а ведь так и не сказал, о чем вы поругались.

Всматриваясь в лицо матери, я заметил, как прибавились новые морщинки на ее уставшем лице, но несмотря на это, она по-прежнему была хороша собой. Чувство тоски пронзило мое сердце, и я только сейчас понял, как мало времени проводил с ней, но как часто она волновалась обо мне.

Сложив усталые руки на красивый плед, на котором были вышиты белые аисты, мама рассказывала все истории прошедшего года. Некоторые были забавными, а некоторые грустными, как, например, смерть нашего черного кота, который около 10 лет жил в нашем саду у небольшой пристройки.

– Мама, Юри вышла замуж? – решил я сменить тему, которая меня волновала не меньше, чем местонахождение моего личного телефона.

Лицо мамы приняло смущенный вид. Рука мамы непроизвольно коснулась ее рта, как бы выражая удивление.

– Сынок, с Юри немного некрасиво получилось, да, – сказала мама грустным тоном. – Увидев тебя всего изуродованного, она не меньше меня проплакала над твоей кроватью. Но понимаешь, она потеряла надежду первой на твое выздоровление. Поэтому родители Юри разорвали помолвку, и теперь она замужем за другим мужчиной. Прошу, не злись на нее, – умоляющим взглядом сказала она. – Ей уже тридцать четыре, и они не хотели больше откладывать. Кстати, они ждут первенца.

– Понятно, нет проблем, – выдохнул я с облегчением, услышав последнюю новость. На самом деле я очень был рад за Юри, эта история должна была закончиться именно так. – Мама, а где мой телефон?

Этот вопрос интересовал меня с первого дня, как я очнулся. Мне нужно было связаться с Айуми, и… И я не знал, как это сделать. Прошло уже полгода, и случиться могло что угодно. Не уверен, что она могла оставаться здесь, в Осаке.

– Твой телефон был сломан, поэтому с нами долгое время никто не мог связаться. Тебя опознали по водительским правам. Только спустя шесть часов, как ты попал в больницу, мы обо всем узнали. Возможно, твой телефон вылетел из машины.

– Меня больше никто не навещал? – прямо спросил я, стараясь не упустить выражения маминого лица. Она не умела обманывать.

– Припоминаю, была девушка, но отец ее не пустил сюда. Плакала, просилась тебя увидеть, но отец был непреклонен. Но больше я ее не видела.

В груди неприятно закололо, и я почувствовал, как пульс учащается от злости. Даже на смертном одре отец не изменится.

– Мне нужно идти, – с большой решительностью сказал я маме, выдирая все трубки из своего тела, которые все еще нужны были для моего восстановления. Мама испугалась не на шутку и умоляла меня успокоиться. Но сидеть на месте я не мог. Заложник времени, заложник принципов, заложник собственного отца.