Текст книги "Пояс Оби"

Глава 19
Айуми

Ожидание было томительным, но вместе с этим я чувствовала некое загадочное предчувствие, как если бы я выиграла в лотерею. Внутрь окия меня проводили две молодые девушки восемнадцати-девятнадцати лет на вид и попросили подождать.

Первым, на что я обратила внимание, было токонома1414
  Токонома – ниша в стене традиционного японского жилища, является одним из четырех основных составляющих элементов главного помещения японского аристократического дома.


[Закрыть]с красивыми свисающими свитками какэмоно, на котором были выведены красивые иероглифы, и композиция икебана1515
  Икебана – традиционное японское искусство компоновки срезанных цветов и побегов в специальных сосудах, а также искусство правильного размещения этих композиций в интерьере. В основу икебаны положен принцип изысканной простоты, достигаемый выявлением естественной красоты материала.


[Закрыть] с фиолетовыми цветами. Сразу же захотелось взять лист бумаги и сделать небольшие наброски, чтобы запечатлеть такую красоту для своего личного дневника.

Все жилое пространство было построено в традиционном стиле, что в некотором роде завораживало меня, потому что я еще ни разу не чувствовала себя частью чего-то большого, как, например, этот дом.

Это было совсем другим Токио: старым и древним, здесь время как будто остановилось, не желая смешиваться с настоящим, словно зная, что современность может нанести непоправимый ущерб. Убранство этого окия сильно разнилось с настоящим укладом японцев. Я не нашла ни кондиционера, ни телевизора, ни других намеков, которые указывали бы на нынешний век. В прошлый раз мне удалось посмотреть только малую часть окия, да и то в тусклом свете при свечах, но я и не думала, что это будет так увлекательно. Перемещаясь из комнаты в комнату через сёдзи, я добралась до второго этажа.

Здесь было не так тихо, как на первом. Испугавшись, что меня могут заметить ненужные глаза, я вернулась вниз, обратно к токонома. Недалеко от меня послышался знакомый голос Такуми, и недолго думая, я решила с усилием рассматривать интерьер вокруг себя, чтобы он не подумал, что я скучаю. Но вместо него в комнату вошла пожилая женщина, облаченная в простое черное кимоно. Пробежавшись по мне быстрым взглядом, она легким кивком пригласила пойти за ней в другую часть дома. Я заметила на ее седой голове выступающие неравномерные залысины по всей голове. Скорее всего, это была «мама» ока-сан окия, за которой мне, судя по всему, придется следить. Меня проводили до маленькой беседки у сада. Такуми сидел уже внутри и размешивал что-то в неглубокой чашке.

– Айуми, – привстал он, приглашая сесть напротив него. – Рад тебя видеть. Не слишком ли я сильно заставил тебя ждать?

На нем был снова костюм темного-синего оттенка, с красивым платком паше во внешнем кармане, а воздухе запахло дорогим парфюмом.

– Ты опоздал, – подметила я, аккуратно присаживаясь, чтобы не помять свою пышную юбку.

– Виноват, – признал он, отодвигая стул. – Поэтому я решил сам заварить тебе чай, а не просить это сделать кого-то из майко. Хотя в чайном искусстве они практикуются явно больше, чем я, – произнес он, задерживая на секунду свой взгляд на мне. Не в силах выдержать эту пытку, я перевела взгляд на лежащие чуть поодаль чайные инструменты.

– Айуми, все хорошо? – аккуратно спросил он, наливая в чашу тянь кипящую воду.

– Да, здесь довольно уютно. Никогда не была внутри традиционного дома, как будто попала в учебник истории.

Такуми обнажил свою белоснежную улыбку, мельком взглянув меня исподлобья.

– А в России какой у вас был дом? – неожиданно спросил он.

– Самый простой. Четыре стены и крыша. Я не знаю, каким образом бабушка и дедушка его купили, но я уже родилась в нем.

Такуми ничего не ответил. Сосредоточившись на процессе, он начал медленно заливать зеленый порошок кипятком.

– Хочешь попробовать? – предложил он мне, протягивая бамбуковый венчик.

– Что? Нет, – сразу же отказалась я.

– Почему? Ты же все-таки только наполовину русская, а другая половина принадлежит нам, – улыбнулся он все так же своей белоснежной улыбкой. – Заваривать чай матча должен уметь каждый японец. Возьми.

Я сдалась. В конце концов, он был прав. Погрузив венчик в тяван, я постепенно начала смешивать содержимое чаши до пенки. Все это время Такуми наблюдал за моим движением, словно учитель, который ждет момента, чтобы исправить ошибки ученика.

– Вот, получилось, – победно сказал он. – Тебе предстоит не один раз сидеть и наблюдать, как наши майко учатся заваривать чай.

Но не успела я мысленно порадоваться за себя, как случайно смахнула венчик со стола, и он с грохотом упал на каменное основание беседки. Такуми и я одновременно опустились вниз, чтобы поднять его, и наши пальцы на секунду коснулись друг друга. Приятное ощущение прокатилось по моей руке, но, вспомнив черноволосую девушку с телефона Лилиан, я, как от удара тока, дернула руку назад. Такуми прокашлялся и пригласил пить чай как ни в чем не бывало.

– Айуми, – прервал он неловкое молчание. – Вот список того, за чем ты должна следить в окия. Тебе необязательно вступать в контакт со всеми нашими майко и взрослыми гейшами. В твои обязанности входит присутствовать на всех уроках и записывать, как проходит процесс. Пока все понятно? – уточнил он, допивая остатки зеленого чая.

– Звучит просто, но сколько часов в день?

– Каждый день с восходом и заходом солнца, – с серьезным голосом ответил он. – Эта работа будет достойно тебе оплачиваться, учитывая нынешние цены на ренту квартиры в Токио.

– Невозможно, – сказала я, смотря ему прямо в глаза. – Ты хочешь, чтобы я жила в окия? В таком случае у меня даже не будет времени тратить эти деньги.

– Эта была шутка, Айуми, – улыбнулся он, откинувшись чуть назад, на стену. – Время работы можно обговорить. Но запомни, в твои обязанности не входит исправлять чужие ошибки или учить кого-то чему-то. Твои записи будут направляться к нужному человеку, который сам зафиксирует нарушение.

Озвученный рабочий процесс звучал несложно. Я не могла подумать, что так легко смогу найти работу, пусть даже и странную.

– У тебя есть другая одежда, кроме этого костюма? – неожиданно выпалила я. Мой гардероб состоял преимущественно из базовых и недорогих вещей, которые я обычно приобретала в магазинах для обычных вещей. А сегодняшняя красная юбка была подарком Лили на какой-то мой день рождения.

– Прости, что? – спросил он с непонимающим взглядом.

– Ну, – начала я. – Просто у меня складывается ощущение, что я вижу одного и того же человека каждый день. Сегодня ты ничем не отличаешься от того, кого я увидела в баре.

– Тебя напрягает мой гардероб, Айуми? – посмеялся он громким смехом, и я невольно тоже улыбнулась. – Моя работа требует того. Отец всегда одет с иголочки, и он ожидает этого от меня.

– А ты всегда хотел заниматься э-э-э… гейшами? – произнесла я, бросив взгляд на окия позади себя.

– Нет, – строго сказал он и отвел свой взгляд в другую сторону. На улице закапал мелкий дождь. Я услышала, как капли с крыши беседки стекают в какую-то емкость, создавая мелодичный звон. Такуми аккуратно сложил чайную посуду, готовясь уходить. Теперь мне уже хотелось сгладить неловкую паузу, возникшую после моего последнего вопроса, но ждать долго не пришлось.

– Айуми-сан, вы согласны?

– Да, – недолго думая ответила я. – А… а как часто ты будешь приходить сюда?

– Мужчины не могут заходить в окия, разве ты этого не знала?

– Конечно знала, но я здесь совсем никого не знаю, а если у меня не получится, а если я…

– Айуми, остановись, – серьезно сказал он, поворачивая меня за плечи к себе. Несколько капель дождя коснулись его волос, из-за чего они стали немного волнистыми. – Ты не представляешь, как меня выручишь, если ты согласишься. О любых трудностях ты можешь говорить мне. За этот окия отвечаю лично я, не думаю, что у тебя возникнут какие-либо трудности. Доверься мне.

Я сглотнула слюну. То, с какой серьезностью он это говорил, вселяло в меня надежду. В конце концов, мне нужно было строить новую жизнь, и я бы никогда не подумала, что моим новым местом будет Токио. Позади уже шесть лет, а впереди столько нового. Я верила Такуми, я готова открыться новому.

– Не волнуйся. Я понимаю, что это не работа мечты, но…

– Я не волнуюсь, иначе бы я снова тебя поцеловала.

Последние слова повисли в воздухе, наполняя пространство чем-то новым. Молчание могло сказать больше, чем слова. Не дав сказать ему ни слова, я забрала протянутый им зонт и раскрыла его над нашими головами.

– Спасибо за чай, Такуми-сан, – ответила я и благодарно ему улыбнулась, и мы отправились в сторону окия, чтобы еще немного поговорить.

Глава 20
Айуми

Все мои дни были одинаково похожи друг на друга последний месяц или даже больше. Забрав диплом с университета, я все дни напролет проводила в окия, наблюдая за жизнью незнакомых мне людей. Хозяйка дома дала мне расписание занятий, которые проходили с семи утра до семи вечера. На этих занятиях майко учились краситься, правильно носить кимоно и ходить в японских деревянных сандалиях гэта в форме скамеечки, составлять икебаны, танцевать, писать стихи, рисовать, играть на музыкальных инструментах и общаться с мужчинами. Последний пункт мне нравился больше всего.

Мне разрешалось сидеть в самом дальнем углу, у фусумы1616
  Фусума – скользящая дверь в виде обклеенной с двух сторон непрозрачной бумагой деревянной рамы; используется для деления большой японской комнаты на части.


[Закрыть]. Ко мне не относились как к гостю, и все понимали, для чего я здесь, поэтому радушного приема я и не ожидала. Ближе к обеду я уходила из окия, чтобы пообедать где-нибудь недалеко. Иногда мне компанию составляли Лилиан и Макото, которые наконец-то разрешили свои межличностные проблемы, и теперь мы втроем проводим время как ни в чем не бывало. Макото единственный из нас остался в аспирантуре и теперь работает ассистентом на кафедре истории.

– Сколько тебе там платят? – спросила Лилиан как-то на общем обеде.

– Почти забесплатно работаю, но зато у меня не отняли общежитие, – важно подчеркнул он. – А ты уже получила свою первую зарплату? – обратился ко мне Макото, ловко цепляя палочками рамен.

– Ну да, – медленно протянула я, понимая, в какое русло идет разговор.

– И сколько тебе платят, ты же как сторожевой пес на страже японского качества, – хохотала Лилиан, лукаво глядя на Макото, чтобы тот поддержал. – Давай говори.

Я понимала, что выбора нет, а скрывать правду от лучших друзей не имеет смысла, так как я этих двоих пригласила к себе на новоселье в квартиру, которую я сняла неподалеку от окия. Квартира оказалась мне очень по душе своим дорогим интерьером, думаю, они могут почуять что-то неладное, если я не признаюсь сейчас.

– Ну, что-то около 300 тысяч йен.

Тишина, воцарившаяся за столом, продолжалась недолго. Первой закричала Лили:

– Сколько-сколько? Он тебе платит 300 тысяч йен, вот это да, – присвистнула она и просверлила меня своим испанским взглядом. – С чего такая щедрость?

– Я тоже удивлен, что Такуми-сан почти незнакомому человеку платит такую сумму. Гейши этого окия точно занимаются, ну, – чуть шепотом сказал он, – культурными мероприятиями?

Приподнятая бровь Макото вывела меня из себя, и я поняла, на что они намекают:

– Вы до сих пор еще живете с образом гейш послевоенного времени? Вроде мы с вами с одного факультета и изучали одинаковые предметы, а мозгов меньше, чем у белки, – ни с того ни с сего вспылила я. – Вы предлагаете мне вернуть эти деньги обратно?

– Тише-тише, мы всего лишь хотим узнать причины, – примирительно развел ладони Макото. – Давайте поговорим о другом. Ты знаешь, что у Такуми-сана есть невеста? Только она уже в невестах ходит больше, чем мы в университет, – хихикнул он и подмигнул нам всем. – Я помню, на одном из мероприятий по криптовалюте видел их, но только один раз. Она дочь местного мецената из Осаки.

– Мне это не интересно, и тем более меня это не касается, – проворчала я, но Лили уже начала тянуть свое.

– Но целоваться ты с ним при первой возможности бежишь, вот и понятна цена твоей зарплаты.

– Во-первых, – начала я, принимая ее слова как оскорбление, – это было помутнение разума, во-вторых, он не ответил на него, ну, и в-третьих…

– Погодите-погодите, я что-то не понимаю, вы с ним что? – вставил Макото, переводя взгляд то на меня, то на Лили.

С полным непониманием так и закончился наш обед. На самом деле мне было все равно, главное, что эти деньги могут помочь мне со съемом жилья, которое в Токио не особо дешевое. В глубине души я также хотела отложить немного денег, чтобы вернуться в свой дом на Сахалине и немного отремонтировать его. Боюсь, что из-за частых дождей и без должного ухода он прогнил до основания.

После обеда майко уходили на второй этаж дома, где хранились огромные сундуки с кимоно, поясами и другими аксессуарами, как заколки канзаши, парики и другие атрибуты для причесок. Сегодня они должны были учиться завязывать пояс оби и ходить на деревянных сандалиях окобо. Обычно каждой ученице в начале обучения дают более опытную наставницу. Сегодня на татами как раз сидели пять майко и пять наставниц. Наставница необязательно должна была быть старше по возрасту, достаточно было провести хотя бы один вечер в качестве гейши или начинающей майко, и ты могла обучать другого.

Если в занятии по завязыванию пояса оби не было ничего необычного, то хождение на сандалиях окобо было забавным. Девушки падали и падали, не проходя с прямой спиной и двух шагов. Старшие наставницы ругались, но все же пытались показать процесс правильно. В последний раз девушка свалилась с них и отпечатала свой макияж прямо на татами. Я думала, она прольет слезу, но все дружно подняли ее и посмеялись.

Атмосфера была удивительно приятной, и я посмеялась в ответ. Одна из наставниц, заметив это, направилась ко мне быстрой семенящей походкой. На ней было надето легкое голубое кимоно, расписанное розовыми цветами. Широкий пояс темно-синего цвета окаймлял ее талию, а волосы украшали живые цветы.

– Айуми-сан, не хотите попробовать? Целыми днями сидеть в углу не скучно?

– Нет-нет, мне приятнее наблюдать за вами, я даже надеть не смогу эту обувь, – дружелюбно ответила я. У всех девушек сегодня лицо было покрыто белыми белилами, что я их почти не различала. – А можно мне задать вам вопросы? Так интересно за вами наблюдать, такие молодые и красивые, но кое-что для меня остается непонятным.

– Конечно, – согласилась самая старшая из всех. Ее звали Фумуэ, и она работала гейшей уже 10 лет. Девушки перешли из середины зала поближе и окружили меня. Это было первое тесное общение с того времени, как я пришла.

– Почему вы решили посвятить себя этому делу?

Казалось, девушки были не удивлены, так как ни один мускул не дрогнул на лице каждой.

– Теперь гейшами становятся в основном те, кто интересуется традиционной японской культурой и пытается ее сберечь, – сказала Фумуэ. – Тем более наш район Ёсивара не является ханамати. Здесь раньше был «квартал красных фонарей». В отличие от других ханамати семья Такуми-сана не требует с наших учениц плату за обучение. Его отец – очень консервативный человек и действительно делает все, чтобы на нас был спрос.

– Вот я уже скоро стану настоящей гейшей, и мне разрешат надеть самое дорогое кимоно, – крикнула самая младшая из всех. Девочке на вид было лет пятнадцать-шестнадцать.

– А давайте нарядим Айуми, – послышалась из толпы. – Она сидит целыми днями и пытается найти в нас недостатки. Пусть сама попробует на себе кимоно в восемь килограмм.

– Да! – послышалось в зале, не успела я что-то возразить, как девушки уже побежали к сундукам доставать свои украшения. Я сопротивлялась как могла, отговаривала и убеждала, что это не входит в мои обязанности.

– Пока «матушка» не видит, давай, попробуй, – сказала Фумуэ, сажая меня на дзабутон.

Передо мной появились всякого рода маленькие горшочки с разными снадобьями, разнообразные кисти и яркие краски. Девочки попросили меня снять верх одежды, чтобы нанести белила. Гейши наносят белую краску не только на лицо, шею, плечи, грудь и верхнюю часть спины, но и на руки до локтя.

– Айуми-сан, а вы знали, что раньше гейши пользовались пудрой на основе свинца? Какой ужас, правда? Кожа получала дозу отравления, и гейши старели еще быстрее. Но не бойтесь, – добавила она, припудривая мне лицо. – Сейчас некоторые косметические компании специально выпускают косметику для гейш, она-то точно безопасна.

Когда мне протянули зеркало, я не узнала свое изображение. Просто стертое мертвенно-белое лицо.

– Это еще не все, – сказала младшенькая, подводя мои глаза черной подводкой. – Сейчас мы сделаем твой взгляд более выразительным.

– Как мы накрасим ей губы? Как у майко или как у гейши?

– Я думаю, можно закрасить контур губ полностью красным, хоть она и не гейша, – улыбнулась мне Фумуэ и разрешила взять алую помаду своей ученице.

Девочки решили, что сделают мне самую простую прическу и сверху прикрепят заколки канзаши. Настала очередь кимоно. Традиционное кимоно невозможно надеть самостоятельно, поэтому девочки поочередно закутывали и подгоняли равные части друг к другу.

Девочки пододвинули мне зеркало. Передо мной был образ совсем другого человека. Увесистое кимоно красного цвета, расписанное цветами, прилегало очень плотно к телу, но в то же время я могла свободно дышать.

– Это еще не все, Айуми-тянь, вот твои окобо, – сказала еще одна майко. – Я сегодня упала с них два раза, и я видела, как ты посмеялась, давай, пробуй, – с вызовом сказала она, словно вспоминая тот нелепый смешок, который я выдала от ее падения.

Девушки вывели меня в сад, где была более ровная поверхность, чтобы смягчить мое первое хождение. Девушки показали, как правильно надеть обувь, и стали ждать.

– Попробуй пройти до вон той беседки, – указала Фумуэ на знакомое место. Я старалась держать спину прямо и не думать о каждом шаге. Если много думать, то действительно можно упасть. Первый шаг, второй. У меня стало получаться, хотя был небольшой страх, что я могу наступить на кимоно. Удивительное ощущение, я чувствовала себя удивительно легкой, но в то же время особенной. Девочки позади меня хлопали в ладоши и кричали.

– Что здесь происходит? – внезапно раздался голос из-за спины. Этот голос я слышала в окия почти каждый день, и это была определенно «матушка» ока-сан. В саду сразу стало же тихо. Ходить-то я научилась, но как теперь развернуться? Предприняв попытку, я начала поворачивать тело, но стала чувствовать, что теряю баланс, меня потянуло в правую сторону.

Внезапно я почувствовала, как сильная рука подхватила меня и не дала мне упасть.

– Такуми, – только произнесла я, как он подхватил меня на руки, аккуратно придерживая низ кимоно. Наши глаза неотрывно смотрят друг на друга. Я вижу, как он опускает взгляд на мои губы и обратно. Этот момент слишком затянулся на глазах у других людей, и я попросила вернуть себя на место, на что он ответил:

– Хозяин здесь я, раз ты решила надеть кимоно нашего окия, то распоряжаюсь тобой тоже я. Сегодня я бы не хотел, чтобы ты переломала ноги.

С этими словами он донес меня до ближайшего футона и оставил меня на нем. Мне было жарко под тяжестью всех этих вещей на мне, и я чувствовала, как капельки пота медленно стекают под тонкую ткань рубашки хададзюбан, которую надевают под кимоно, но больше всего жар пробил от последних слов, сказанных Такуми перед уходом:

– Белила не скроют твоего прекрасного лица, Айуми.

Глава 21
Такуми

Последний месяц бизнес шел как никуда лучше. По словам мамы ока-сан, в чайных домах провели почти с десяток корпоративов топ-менеджеры крупных компаний, не забыв при этом опустошить свои кошельки. Здесь, за бамбуковыми стенами, вдали от чужих ушей, заключаются сделки и обсуждаются важные контракты. Я частенько бывал с отцом на таких мероприятиях, и сейчас я понимаю, что это своего рода была подготовка или знакомство с тем, от чего конкретно отец хочет мне отдать бразды правления. Обычно после того, как гости заканчивают деловую беседу или подписывают контракты, появляются гейши, чтобы провести о-дзасики – банкет в традиционном японском стиле.

Сегодня отец приехал из Осаки в Токио на запланированную встречу в наш чайный дом, куда были приглашены его партнеры по бизнесу, в том числе и отец Юри. Вечер проходил гладко и без лишней спешки. Мы даже успели поиграть в игру «Бабушка, тигр, охотник» на раздевание, которая очень напоминает игру «Камень, ножницы, бумага». Шутка в том, что проигравший мужчина снимает пиджак, галстук, носки, а гейша лишь вытаскивает шпильку из прически. Все это веселье сопровождалось не одной бутылкой выпитого саке.

Удивительная способность отца не пьянеть даже после пятой бутылки саке сказывалась на итогах вечера, когда самые выгодные условия доставались именно нам.

На следующее утро отец неожиданно вызвал меня к себе в кабинет. На его лице не осталось и следа вчерашнего веселья, а глубокая морщина на его лбу как будто стала еще более впалой.

– Отец, – непринужденно сказал я, давая понять, что я готов к беседе. Но вместо приветствия он развернулся к окну, откуда весь Токио был как на ладони. Прочистив горло, его голос рассек секундную тишину, как катана воздух.

– Недавно я попросил нашего бухгалтера проверить наши бумаги, чтобы сравнить некоторые расчеты. Обычно у нас не бывает проблем, потому что мы чисты и не утаиваем ничего, не так ли, Такуми?

Я ничего не ответил, а лишь продолжил смотреть в его сторону, начиная догадываться, к чему он клонит. Постаревшие и сморщенные годами руками внезапно вонзились в кожаную обивку кресла.

– Куда уходят триста тысяч иен каждый месяц? – грубым и громким голосом потребовал он от меня ответа. – В бумагах отмечено, что это траты окия в Ёсивара, но это же неправда, ведь так? Даже не смей мне врать! – прикрикнул он, когда я только хотел открыть рот.

– Ока-сан уже рассказала мне о новых порядках, но я ведь понимаю, что ты просто приютил эту девушку, да еще платишь ей немалую сумму из своего кармана. Тебя никогда не волновала судьба нашего бизнеса, – с презрением хмыкнул он, внимательно приглядываясь к тому, как я отреагирую на его слова. – Так с чего бы менять порядки в окия?

– Отец, неужели ты уже забыл все те случаи, где гейши нашего дома не раз теряли лицо и злили клиентов? Ёсивара не ханамати, здесь по-прежнему считают, что наши ученицы спят с клиентами. И восстановить репутацию требует времени, а это большие затраты. Один раз мы уже вышли из этого болота, больше я не намерен этого допустить, – наконец, сказал я и выдохнул. Отец сузил свои и без того узкие глаза и присел в черное кресло, мне он сесть не предложил, поэтому я продолжил стоять.

– Поэтому ты, не посовещавшись со мной, привел совсем незнакомого нам человека? Насколько ты можешь быть уверен, что секреты нашего окия не будут выболтаны кому попало?

– Отец, – осторожно начал я говорить, чтобы лишний раз не спровоцировать его. – Я понимаю, о чем вы говорите, и я хочу извиниться, что не поставил вас в известность.

Между нами ненадолго повисло молчание, словно отец задумывался о правдивости вышесказанного. Я знал, что скрывать это от отца долго не получится, и оттягивал до последнего разговор.

– Я хочу встретиться с Айуми, – ровным голосом сказал он. Меня удивило, что он знал ее имя. Видимо, уже успел хорошо поговорить с ока-сан. – Я хочу знать, с кем мы имеем дело, и не пытайся спорить со мной. Я пробуду в Токио до утра пятницы, так что будь добр привести ее в чайный дом.

Мне ничего не оставалось, как согласиться. В конце концов, Айуми не нарушает никаких негласных законов окия, и многие девушки с ней уже подружились. Если было что-то не так, она докладывала мне в первую очередь, но таких случаев было немного. Видимо, система дополнительного контроля все же работа.

– Хорошо, я приведу ее в четверг. Я могу быть свободен? – сквозь зубы процедил я, желая быстрее покинуть это душное помещение.

– Да, – коротко ответил он. – Кстати, подготовка к твоей свадьбе идет полным ходом. Через два месяца вы с Юри наконец-то станете законным мужем и женой.

Последние слова отца как током пробежали по моему телу с неприятным импульсом. Он наверняка не догадывался, что с учетом новых обстоятельств у этого брака не было даже шанса на существование. Но я так и не поговорил с Юри, а она по-прежнему делала вид, как будто ничего не происходит. Я уже привык, как вечерами она иногда улыбается в экран телефона, набирая сообщения.

– Мы не можем пожениться, – откашлялся я и направил свой взгляд на отца.

– Это еще почему? – строго ответил он, опираясь на трость. Его взгляд на мгновение стал суровым и пронизывающим.

– Юри не верна мне. Я узнал об этом пару месяцев назад, но не хотел вас расстраивать с мамой.

Я ожидал, что отца это удивит и, возможно, он даже начнет распылять проклятия. Но ничего такого не произошло.

– Ничего страшного в этом нет, измена до брака – не измена. А раз ты по-прежнему живешь с ней, значит, тебя все устраивает. Родители Юри уже устали и не намерены ждать, пока ты созреешь для брака. Твоя решимость теперь в моих руках.

Я никак не ожидал такого поворота событий. Говорить что-либо против отца было равносильно идти в горящий огонь, из-за чего мама не раз меня в детстве предупреждала, чтобы я не шел на попятную с отцом. Я был неправ только в том, что так долго тянул со всеми проблемами. Но теперь будет по-другому.

– Я приведу к тебе Айуми, но я не женюсь на Юри, – с этими словами я почтительно кивнул и в спешке покинул его кабинет, оставляя за собой след непокорного сына.