Текст книги "Ружья, мушкеты и пистолеты Нового Света. Огнестрельное оружие XVII-XIX веков"

Деринджер стал особенно известен как производитель популярного капсюльного пистолета карманного размера, короткоствольного, с глубокими нарезами, элегантного по конструкции и отделке, после которого все подобные пистолеты небольшого размера, кто бы их ни выпускал, стали называться «дерринджерами». Даже после того, как во всеобщее употребление вошли казнозарядные пистолеты, по-прежнему короткоствольные однозарядные пистолеты продолжали называться «деринджерами», хотя обычно ошибочно именовались как «дерринджеры». Пистолет, из которого был убит президент Линкольн, был одним из дульнозарядных пистолетов Джона Деринджера.

Ружья Трайона. Джордж У. Трайон (1791 – 1878) поначалу работал вместе с Фредериком У. Гоцем (или Гецем), фабрикантом оружия из Филадельфии. Впоследствии он стал партнером Геца и, наконец, его совладельцем. В 1811 году он организовал свое собственное предприятие, а в 1814 году вступил во временное объединение с Джоном Джозефом Генри с целью выполнения заказов военно-морского флота Соединенных Штатов. Джордж У. Трайон и его сын Эдвард К. стали партнерами в 1836 году. В 1837 году они получили контракт на поставку тысячи индейских ружей для правительства Соединенных Штатов по цене 12 долларов 50 центов за штуку. Эдвард К. стал одним из нескольких подрядчиков, выпускавших ружье армейского образца 1841 года, которая «обрела известность как лучшее и самое точное армейское ружье в мире, стреляющее круглыми пулями, что признано всеми странами». В 1846 году Трайон подрядился изготовить 640 мушкетов по цене 12 долларов 18 центов за штуку и в том же году получил заказы на коммерческие северо-западные ружья.

Продукция Трайона со временем была признана продукцией наивысшего качества. Диллин утверждает, что фирма оставалась в этом бизнесе еще в 1937 году, выпуская под именем «E.K. Tryon & С⁰» спортивные товары и винтовки.

Ружья Голчера. На рисунке 28, б—г изображено индейское ружье с капсюльным замком из собрания Службы национальных парков, находящееся в Джефферсоновском мемориале расширения территории страны, город Сент-Луис. На замке этого довольно потертого и побитого ружья имеется гравировка «Goulcher». Как остерегает Диллин, замок ружья далеко не всегда может служить для идентификации изготовителя всего оружия. Семейство Голчер, в особенности Джозеф и Джеймс из Филадельфии, а также Джордж из Нью-Йорка, специализировалось на производстве ружейных замков как для кремневых, так и для капсюльных ружей, которые широко поставлялись другим производителям ружей. Мушкетные стволы работы Голчеров заказывались Комитетом по безопасности в городе Филадельфии в 1776 году. Голчеры также упоминаются среди подрядчиков, выпускавших индейские ружья. К сожалению, по имеющимся древним рисункам невозможно воссоздать облик фабрики Голчеров в Филадельфии.

Благодаря неустанным усилиям Джона Голчера из города Истона, штат Пенсильвания, семейное предприятие заняло достойное место среди оружейников в период между Войной за независимость и концом века. Сам Джон Голчер в период Войны за независимость служил инструктором в Комитете по безопасности, а после войны завоевал известность как создатель кентуккийского ружья и барабанных ружей с вертикально расположенными стволами, выпускавшихся его фабрикой. Выпускал он и многозарядный одноствольный кремневый мушкет с расположенным выше ствола зарядным устройством, который вел непрерывный огонь благодаря подвижному замку. Здание его оружейной мастерской сохранилось до 1920 года.

Джозеф Голчер имел мастерскую в Филадельфии, где довольно успешно выпускал оружейные замки. Несомненно, он был одним из тех американских оружейников, которых в начале XIX века подвиг на эту стезю поток импортируемых в страну оружейных замков для нужд внутреннего рынка. Ружье, изображенное на рисунке, вполне вероятно, было оснащено одним из таких замков. Что же до того, вышло ли все ружье из мастерской Голчера, – вопрос остается открытым.

Джордж Голчер из Нью-Йорка выпустил значительное число ружейных замков, как кремневых, так и капсюльных, которые устанавливались на ружьях, изготовленных различными оружейниками. Так, например, совершенно точно известно, что Джеймс Фордни из Ланкастера, штат Пенсильвания, ставил на свои индейские ружья замки, сделанные Джорджем Голчером. Другой представитель семейства, Джон Голчер, также активно работал в Нью-Йорке в период расцвета капсюльных ружей. Капсюльные замки работы другого из Голчеров устанавливались на оружие, выпускавшееся Д. Морганом, Дж.Х. Лефбеттом, Н. Моллом и Матиасом Ринглом.

Джеймс Голчер, умерший в 1805 году, делал ружейные замки в Филадельфии, когда бизнесом активно занимался Джон из Истона. Один из его отпрысков, Мануэль Голчер, все еще продолжал делать охотничьи ружья в Филадельфии в 1877 году. Другой Джеймс, вероятно тоже потомок Джеймса, умершего в 1805 году, тоже стал известным в Филадельфии мастером-оружейником. Он маркировал изготовляемые им ружья «James Goulcher Manufacturer Philadelphia». В 1850-х годах Джеймс и Уильям перенесли свои предприятия в Сент-Поль, в штате Миннесота. Посетив в конце 1870-х годов Чикаго для закупок материалов, Уильям познакомился там с Джоном П. Клейбро из Сан-Франциско, фабрикантом и импортером элитных охотничьих ружей. В 1878 году Уильям со своими сыновьями Генри С. и Уильямом Г. перебрались в Сан-Франциско, где Уильям стал партнером Клейбро. Со временем партнерами стали и Уильям Г. и Генри, и их совместная деятельность продолжалась вплоть до смерти Уильяма Дж. в 1880-х годах. Голчеры были непременными участниками торговли ружьями в Сан-Франциско с 1878 года. Беннет Голчер, сын Генри и последний из династии торговцев и производителей оружия, до сих пор (1956 год) руководит семейным магазином Голчеров в доме № 508 на Маркет-стрит.

Общим отношением индейцев к своему оружию было стремление силой заставить его действовать надлежащим образом, если им казалось, что оно отказывается им служить. Огнем, водой и грубой силой они старались сломить его «непокорный» нрав и зачастую просто губили его небрежным и жестоким обращением. Большинство захваченных индейских ружей, находящихся ныне в собраниях оружия, являют нам поломки и грубый ремонт сыромятной кожей, что мы можем видеть даже на изображениях продукции Голчеров.

Глава 4
Армейское оружие эпохи меховой торговли

История вооруженных сил в период меховой торговли на Западе самым тесным образом переплетена с охотниками и промысловиками. Многочисленные заметки в дневниках и официальные донесения свидетельствуют о теснейших взаимоотношениях между охотниками и солдатами. В диких, необжитых местах первыми появлялись охотники, а когда территория оказывалась присоединена к государству, военные отряды, ведомые охотниками, устанавливали над ней контроль. Сплошь и рядом военные оказывались единственной властью на новой территории в течение многих лет, так что именно к командиру форта апеллировали промысловики, ища у него защиты и справедливости.

В целом, надо сказать, отношения между промысловиками и торговцами, с одной стороны, и армией – с другой, были вполне хорошими. Армейцы высоко ценили помощь, которую оказывали им отлично знающие местность маунтинмены. Полковник Эберт из топографической службы писал относительно организации цепи постов, которые должны были охранять дорогу на Орегон: «Эффективности действий армейских постов в этих краях будет весьма способствовать… разрешение командирам этих постов принимать на службу до 50 человек из числа тех промысловиков, которые известны под именем «американских трапперов» в качестве разведчиков, проводников и охотников. Услуги этих людей будут в высшей степени ценны и даже необходимы во время всех исследовательских экспедиций благодаря их знанию местности и ее обитателей, а также их использованию в качестве переводчиков и доверию, основанному на их преданности».

Д.Г. Мейхан считал весьма полезным внушать слушателям военного училища в Вест-Пойнте эту точку зрения. В своей работе «Трактат об устройстве полевых укреплений» он писал, что охотники и промысловики «являются лучшими знатоками местности, к которым имеет смысл обращаться за информацией… весьма ценны они и при изучении страны, и именно их стоит выбирать в качестве проводников».

Расширение присутствия военных на Фронтире может быть приблизительно разделено на три периода. До приобретения Луизианы все организованные военные операции были ограничены пространством восточнее реки Миссисипи. С 1791 по 1803 год незначительные военные силы численностью только 2 тысячи солдат регулярной армии и около тысячи ополченцев были сосредоточены в двух районах. Индейцы Старого Северо-Запада грабили новые американские поселения в регионе, который теперь составляют штаты Висконсин, Мичиган, Иллинойс, Индиана и Огайо. Лишь к 1795 году удалось прекратить эти набеги индейцев. На юге же, вдоль спорной границы между Соединенными Штатами и испанскими владениями, обитали враждебные племена крик и чироки и более или менее дружественные чокто и чикасо. Жившие во Флориде и Луизиане испанцы снабжали племена крик оружием и всячески саботировали разрешение пограничных проблем. Лишь к 1796 году было заключено соглашение с племенами крик, и на южной границе воцарился мир. Армейские подразделения в этом районе остались, выступая в качестве охраны исследовательских партий и позднее гарнизонов шести фортов вдоль нижнего течения Миссисипи, которые были основаны в 1804 году для защиты приобретенной Луизианы.

9 марта 1804 года капитан Эймос Стоддард с девятью солдатами из племени каскаския взял город Сент-Луис у французов. Это событие стало знаменовать собой начало периода экспансии к западу от Миссисипи. В 1805 году был основан форт Бельфонтен, ставший военной столицей региона. Льюис и Кларк вышли отсюда на первый этап своего эпохального странствия к берегам Тихого океана. Лейтенант Зебулон Пайк в 1805 году исследовал бассейн верхнего течения Миссисипи, а в 1806 году повел другой отряд солдат к горам Колорадо.

Рис. 30. Солдаты на Западе в 1812, 1830-х и 1840-х гг.: a – рядовой пехотных подразделений Соединенных Штатов, 1812 г. Кремневый мушкет образца 1795 г. с примкнутым штыком; б – рядовой ополчения Соединенных Штатов, 1830 г.; в – рядовой пехотинец 1840-х гг.

 Основание между 1804 и 1821 годами нескольких фортов позволило молодому государству укрепиться на своей западной границе. Рисунки, изображающие форт Осейдж (после предисловия) и форт Виннебаго (рис. 31), позволяют представить различные виды строительных конструкций. Несколько таких постов были захвачены англичанами в ходе войны 1812 года, но позднее отбиты у них.

Не все воинские учреждения в северных областях страны были укрепленными фортами, обнесенными палисадом. Форт Виннебаго, находившийся на важном волоке Фокс– Висконсин, был построен армией Соединенных Штатов в 1828 году; только что закончивший военное училище в Вест-Пойнте второй лейтенант Джефферсон Дэвис занимался заготовкой древесины, пиломатериалов и бревен, пошедших на его строительство. Причиной его создания, третьего американского военного форпоста в Висконсине, стали враждебные действия индейцев племени виннебаго в 1828 году. Пока шло строительство форта, часть этого индейского племени отправилась в Канаду, чтобы раздобыть там оружие и боеприпасы, с которыми они стали серьезной угрозой для рудокопов и колонистов Висконсина. Однако гарнизон форта Виннебаго и дружественные ему индейцы смогли успешно сдерживать все вылазки индейцев виннебаго в течение восемнадцати лет, после чего племя было переселено в Миннесоту и верховья Миссисипи. В 1832 году, во время Войны Черного Ястреба (с индейцами сок и фокс), пакгаузы форта Виннебаго стали центральным складом оружия, боеприпасов и другого воинского имущества.

Годы 1821—1842 ознаменовались переселением значительного числа индейцев, причем армия самым тесным образом участвовала в этом процессе. Значительная часть ответственности за успех мероприятия ложилась на командиров небольших изолированных воинских подразделений. Армия, во взаимодействии с агентами по делам индейцев, выплачивала индейским племенам ежегодную ренту; перекрывала доставку нелегального спиртного в их поселения; регулировала и защищала легальную торговлю, в том числе сухопутную торговлю с Санта-Фе; усмиряла, насколько возможно, непрекращающиеся межплеменные войны; очищала незаконно захваченные поселенцами земли; подавляла восстания, вызванные вторжениями белых колонистов на земли индейцев. Не в последнюю очередь армии приходилось давать отпор вторжениям «диких» индейцев, нападавших на поселения как белых, так и индейцев, пришедших из отдаленных восточных районов и вторгшихся в исконные владения равнинных племен. Вдоль границы с индейскими племенами, определенной законом конгресса от 1834 года, проживало не менее 100 тысяч воинственных аборигенов, исконных жителей равнин, чувствовавших себя как дома сидя верхом на конях. Отдельные племена могли выставить больше верховых воинов, чем белых солдат (2900), расквартированных на или вблизи этой протяженной границы в начале 1830-х годов.

После создания Территории Висконсин и получения Мичиганом и Арканзасом статуса штатов, численность армейских подразделений на западной границе была увеличена до примерно 8 тысяч человек. Периодически они усиливались формированиями ополченцев. Войны 1832 и 1836 годов также привели к временному увеличению численности войск в этих местах. Однако война с семинолами стала причиной уменьшения их численности, поскольку часть личного состава перебросили для ведения военных действий во Флориде, что заставило их покинуть несколько фортов. К 1845 году контролируемая армией граница проходила вдоль северного выступа того, что ныне является Мичиганом, через Северный Висконсин до Юго-Восточной Миннесоты, оттуда в юго-западном направлении через Айову до реки Миссури в Северо-Восточной Небраске. От форта Аткинсона, точно на север от места нынешней Омахи, штат Небраска, воображаемая линия границы вытягивалась к югу через Восточный Канзас до форта Скотт, где ныне раскинулся одноименный город, а оттуда уходила на юг к форту Гибсон на берегу реки Арканзас в Оклахоме. Здесь эта линия поворачивала на юго-запад и доходила до форта Вашита, чуть севернее того места, на котором ныне стоит форт Силл в Оклахоме, а затем до Сан-Антонио и Мексиканского залива и залива Корпус-Кристи. Но военные не располагали ни одним укрепленным пунктом на возвышенных плато или в Скалистых горах. За исключением экспедиции Льюиса и Кларка, исследовательских отрядов Пайка и более поздних экспедиций Фримона, ни один из армейских отрядов не добрался до охотничьих угодий в Скалистых горах.

Рис. 31. Форт Виннебаго, волок, Висконсин, 1828 г.

Одним из наиболее интересных и самых значительных армейцев, повлиявших на развитие пушной торговли, был капитан Б.Л.Э. Бонневилль, выпускник Вест-Пойнта, француз по рождению, ставший армейским офицером в 1815 году. В 1821 году он появился в форте Смит в качестве командира роты 7-го пехотного полка. Проведя десять лет на пограничной службе, он увидел возможности для развития пушной торговли на Западе. При поддержке Альфреда Сетона из Нью-Йорка, одно время работавшего у Астора, и по указанию военного министра капитан Бонневилль ушел из армии в отставку и организовал торговую экспедицию, отправившуюся из форта Осейдж 1 мая 1832 года. За три года он осуществлял непосредственное исследование местности, картографировал ее и проводил торговые операции в Скалистых горах, в районах вдоль реки Колумбии, прошел через Большой Бассейн[29]29
  Большой Бассейн – нагорье во внутренней полосе Кордильер между хребтом Сьерра-Невада и Каскадными горами на западе и плато Колорадо и Скалистыми горами на востоке. Площадь 520 тыс. кв. км.


[Закрыть] в Калифорнию. Значение экспедиции Бонневилля можно представить себе по нижеприведенной выдержке из донесения, посланного капитаном генералу Маккомбу от истоков реки Уинд 29 июля 1833 года: «Информация, которой я располагаю, побуждает меня сказать, что если правительство имеет намерения включить в состав нашей страны Орегон, то чем скорее это будет сделано, тем лучше». В 1836 году, получив отказ восстановиться в рядах армии Соединенных Штатов, Бонневилль отправил военному министру Льюису Кассу следующее письмо: «Тот факт, что я начинал свой путь как торговец и действовал в соответствии с этим, я никогда не скрывал. Генерал Скотт и даже генерал Маккомб содействовали мне в этом, что видно из писем, имеющихся у меня. Об этом известно всей армии. Согласно их идее, мне было лучше действовать в таком качестве».

Рис. 32. Капитан Бенджамин Людовик Эвлаль де Бонневилль

Несмотря на некоторые умаляющие его заслуги публикации, к чести Бонневилля следует заметить, что его карты горных районов имели большую ценность. Они хранились в архивах военного министерства и не публиковались до 1837 года, пока не появилась на свет предшествующая им, как, по крайней мере, официально было доведено до общественного сведения, карта Альберта Галлатина 1836 года, отразившая некоторые из открытий Эшли—Смита и вполне заслуженно получившая высокую оценку. Тем не менее карты Бонневилля были в некоторых отношениях намного лучше карты Галлатина; они впервые дали ясную и точную картину течения рек, уходящих к нагорью Йеллоустон-Гранд-Тетон. На этих картах впервые была нанесена река Гумбольдта с притоками и истинная картина гидросистемы залива Сан-Франциско.

Повествование об оружии армейских образцов отличается от истории коммерческого и личного оружия в одном отношении. Торговцы и пушные компании выбирали оружие, которое они могли приобрести либо на которое был спрос у их клиентов. Солдаты же использовали оружие, которое они получали из арсеналов, оружие, выбранное для них армейскими начальниками и их советниками. Важным аспектом этой ситуации является отношение солдата к своему оружию. Увы, в печати было опубликовано весьма мало материалов в этом отношении, касающихся периода 1804—1843 годов. Насколько по ним можно судить, история оружия в руках солдат полна драматической притягательности и человеческого интереса. К сожалению, мало кто из солдат Фронтира привлек писательское внимание, еще меньше тех, кто, будучи одарен писательским талантом, мог точно определить оружие, которым они были вооружены.

Материалы, которые приведены в данной главе, выбраны из официальных архивов, записок их современников, некоторых частных дневников и переписки; само же оружие собрано так, чтобы представить читателю связную картину различных его моделей, существовавших в рассматриваемое время. Разысканные в различных собраниях образцы оружия были соотнесены с описаниями, приведенными в официальных справочниках по армейскому оружию. Отзывы людей, использовавших оружие, результаты испытательных стрельб и отчеты о применении различных образцов оружия критически оценены.

В период, рассматриваемый в этой книге (1808—1843), армейская форма несколько раз изменялась, но наставление по оружейному делу упорствует в применении терминов. Печатные инструкции, выдаваемые солдатам в период использования кремневого оружия, всегда начинаются с разъяснения, что ружье, которым вооружен солдат, должно именоваться им как «фузея» или «мушкет», но в армейском обиходе оно всегда было «кремневым замком». Четыре модели таких «кремневых замков» образцов 1795, 1812, 1816 и 1840 годов и рассматриваются в последующих главах.

Мушкеты военного образца

Непосредственно накануне начала Войны за независимость американские – или, если угодно, колониальные – войска были вооружены принятыми в английской армии мушкетами, большая часть которых являлась знаменитой «Смуглой Бесс», уже ранее описанной. Это была именно та самая «Смуглая Бесс», которая послужила образцом для первых американских мушкетов, сделанных местными оружейниками, и которую выбрали из всех других образцов комитеты по безопасности, созданные в различных колониях, когда в 1775 году разразилась Война за независимость. Петерсон замечает, что в руки восставших американцев попало много английского оружия при захвате колониальных арсеналов. Еще большее количество оружия было захвачено у английских войск, в результате чего вскоре после начала войны большая часть оружия в руках американцев была либо английского производства, либо сделана местными умельцами по английскому образу и подобию. В 1823 году в армейских арсеналах еще оставалось 2729 «мушкетов английского образца».

За время войны Соединенные Штаты заполучили около 100 тысяч французских армейских мушкетов различных образцов, некоторые из них были сделаны еще в 1717 году. Поскольку большая часть из них имела клеймо «Charle-ville», вошло в обычай называть все французские ружья «шарлевильскими мушкетами».

Хотя английские мушкеты были в ходу весь период Войны за независимость и, кроме того, еще несколько тысяч были закуплены в 1794 году, они не стали той моделью, которая была в конце концов принята на вооружение. Когда Соединенные Штаты создали свои армейские арсеналы в 1794 году в Спрингфилде, штат Массачусетс, и в 1796 году в Харперс-Ферри, французский шарлевильский мушкет образца 1763 года был выбран в качестве прототипа для производства первого американского мушкета армейского образца. Производство его началось в 1795 году в Спрингфилде, и это оружие, в точности воспроизводившее французскую модель 1763 года, стало известно как американский мушкет образца 1795 года.

Образец 1795 года. Для коллекционеров оружия привычно и удобно, если модели оружия в их собраниях следуют одна за другой в должной последовательности, но в конце столетия угроза войны с Францией заставила правительственных чиновников встряхнуться и вплотную заняться вопросами вооружения. У различных государственных организаций иностранных государств и частных фирм были закуплены детали ружей, срочно заключались договоры с частными производителями оружия на изготовление из этих деталей необходимых армии ружей. В 1800 году английская фирма «Кетланд и К^о» продала нашему правительству 1541 мушкетный замок с маркировкой «Ket-land and Co. – United States». Это лишь один пример среди прочих аналогичных закупок, большинство из которых не отражалось на бумаге. Джон Гьюст и фирма «Уильям и Дж.Дж. Генри» из Ланкастера стали одними из частных производителей оружия, которые, как стало известно, использовали замки Кетланда для производства оружия для правительства Соединенных Штатов. В это же время правительство также заключило контракты с двадцатью восемью частными производителями на поставку 40 200 мушкетов шарлевильского типа. Среди этих подрядчиков был и Эли Уитни из Нью-Хейвена, штат Коннектикут. Уитни тщательно изучил шарлевильский мушкет образца 1777 года и обнаружил в нем определенные преимущества по сравнению с образцом 1763 года. Он предложил офицерам отдела вооружений военного министерства воплотить эти преимущества в мушкеты, которые он подрядился изготовить. Такое согласие было дано, и продукция Эли Уитни после 1801 года отличается наклонным медным полком без решетчатой крышки, курком с закругленным бойком и теркой с расширяющейся головкой и усеченным основанием. Контракт Уитни от 14 января 1798 года предусматривал поставку 10 тысяч мушкетов. Это количество было изготовлено им к январю 1809 года, спустя девять лет после подписания контракта. Улучшения, внесенные им, были позднее приняты правительством Соединенных Штатов в качестве стандарта для последующих образцов мушкетов. В течение 1801 года мушкет образца 1795 года выпускался как в Спрингфилде, так и в Харперс-Ферри.

Некоторые исследователи утверждают, что заметно более совершенная модель пошла в производство в 1808 году. Джеймс Л. Митчелл, однако, проделал следующий анализ: «По моему мнению, мушкет образца 1795 года выпускался обоими арсеналами (Соединенных Штатов) до тех пор, пока не была принята следующая модель, образца 1812 года. Почти наверное можно утверждать, что не существует такого оружия, как мушкет образца 1808 года, хотя он много раз упоминался как реально существовавший образец. Контракты на вооружение заключались в течение 1808 года, когда конгресс ассигновал ежегодно сумму в 200 тысяч долларов на вооружение ополчения. Хотя они несколько отличаются от образца 1795 года, практически они идентичны. Основное отличие заключается в скругленной спусковой скобе, которая, как полагают некоторые, впервые появилась в контрактных мушкетах 1808 года, однако я располагаю одним образцом мушкета, датируемым 1806 годом, и видел также образец 1807 года. Различия, заключающиеся в спусковой скобе, отделяемом стальном полке, прямой спице курка вместо закругленной, представляют собой только выбор оптимальных форм. Практически все эти модификации служили уменьшению стоимости готового мушкета».

Наблюдения Митчелла подтверждались также другими проницательными коллекционерами. У них нет сомнений в том, что некоторые из мушкетов образца 1795 года, сделанные в национальных арсеналах в 1806 году и более поздние, были несовместимы в своих характеристиках. Полковник Глюкман отмечал причины, приведшие к этому отсутствию стабильности в образцах 1795 года и к нечеткому пониманию некоторых характеристик образца 1808 года: «Достаточно часто встречается ситуация, когда многие из единиц оружия, сделанного в 1808 году и позднее, выпущены со спусковыми скобами и другими деталями от образцов 1795 года, а в случае с оружием Харперс-Ферри – даже с накладками замков еще более ранних образцов. То же самое, а порой и в еще большей степени можно сказать и об оружии, сделанном многочисленными подрядчиками, выпускавшими мушкет образца 1808 года. Многие из них делали оружие для государства и правительства после окончания выпуска образца 1795 года и продолжали использовать вполне работоспособные детали этой старой модели, пока их запасы у них не заканчивались; другие же покупали складские запасы деталей старых образцов у субподрядчиков с тем, чтобы поставить свой конечный продукт в оговоренные сроки. Подобные вариации часто делают невозможной точную идентификацию и классификацию образца мушкета, вводя исследователя в заблуждение. Когда он сталкивается с подобным образцом оружия, его классификация, возможно, должна основываться на форме и конструкции замка, безотносительно к остальным незначительным различиям».

Анализ Глюкманом характеристик ружейных замков воспроизведен в подписи под рис. 33. В соотношении с другими критериями, упомянутыми в тексте, такая система служит надежным средством для определения происхождения и приблизительной даты практически любого подлинного американского кремневого мушкета.

Начиная с лета и до конца 1808 года двадцать четыре частных фабриканта оружия заключили контракты с правительством на выпуск так называемой «новой» модели мушкета. Эли Уитни хотел подрядиться на поставку самой крупной партии из всех своих конкурентов, но его контракт на 15 тысяч единиц оружия был подписан только в 1812 году. Цена, которую правительство согласилось платить Уитни, в 1798 году составляла 13 долларов 40 центов за один мушкет; в 1812-м она уже достигла 13 долларов. Поскольку другие подрядчики получали только 10 долларов 75 центов за мушкет в 1812 году, комиссар Каллендер Ирвин настаивал на аннулировании контракта Уитни, но военный министр не поддержал рекомендации Ирвина. Официально было признано, что мушкеты производства Эли Уитни «были, вероятно, столь же высокого качества, что и у других», но цена 1808 года была оставлена без изменений.

Другие изменения образца 1795 года были осуществлены после передачи заказанных мушкетов правительству. В 1796—1800 годах приблизительно 15 тысяч мушкетов имели штыки, постоянно приваренные к стволу. Военный министр Генри Дирборн в 1806 году приказал устранить это отступление от образца. В 1813 году 6 или 8 тысяч мушкетов были укорочены путем отпиливания части ствола длиной 12 дюймов, а другие укорочены на 10 дюймов. Подобное отсутствие единообразия умаляло ценность оружия для армии. В 1809 году глава закупочной комиссии Тенч Кокс рекомендовал правительству продать 10 тысяч имевшихся тогда на вооружении укороченных мушкетов. В 1815 году эти укороченные мушкеты были проданы Уильяму Крэммонду из Филадельфии «по причине недостатка их стволов». Этим можно объяснить то, что значительное число мушкетов образца 1795 года и так называемого образца 1808 года разошлись по частным американцам и были также поставлены в другие страны.

Мушкет образца 1795 года был на вооружении американской армии, когда она вступала в Луизиану, а образец 1808 года служил ей основным оружием, когда Соединенные Штаты сражались в войне 1812 года. В различных модификациях мушкет образца 1795 года всегда оставался верным калибру примерно 0,69 дюйма и всегда имел три кольца, крепившие ствол к цевью. Длина его ложи, однако, варьировалась от 54¹/₄ до 59³/₅ дюйма; ствола же от 42 до 59³/₄ дюйма. Менялась и длина спусковой скобы – от 10¹/₄ до 13 дюймов, а также ее форма – от заостренной по краям до круглой. Штык, трехгранный в сечении, всегда оставался частью снаряжения пехотинца регулярной армии. Более ранние образцы штыков мушкета имели длину клинка 14,12 дюйма; более поздние были длиной 16 дюймов. Нижняя (иначе задняя) антабка всегда крепилась к болту непосредственно перед спусковой скобой (см. рис. 34, а).

Принятой в армии практикой было выдавать солдату снаряженные бумажные патроны, когда таковые имелись в наличии. Обычное соотношение навески пороха к весу пули в таких зарядах было примерно один к четырем; вес пули составлял ¹/₁₈ фунта; заряд же пороха весил от 110 до 154 гран. Кремни выдавались в пропорции один кремень на двадцать выстрелов.

Официальная переписка дает нам понять, что мушкет образца 1795 года далеко не полностью был в глазах официальных деятелей превосходным оружием. Он постоянно подвергался критике со стороны комиссара Каллендера Ирвина, сотрудника Управления вооружений полковника Десиуса Вэдсворта и главы закупочной комиссии Тенча Кокса. В 1809 году Кокс рекомендовал распродать 10 тысяч мушкетов, имеющихся в государственных арсеналах, из-за их несоответствия стандартным требованиям, а Ирвин время от времени требовал изъятия оружия, поставляемого теми или иными производителями. Он считал их несоответствующими образцам-эталонам и «исключительно некачественными и отклоняющимися от нормы»; по его мнению, мушкеты производства арсеналов Харперс-Ферри и Спрингфилд тоже были «не столь хорошими, какими они должны быть». Полковник Вэдсворт писал: «Неужели можно серьезно считать, что этот мушкет может соперничать с хорошим французским мушкетом? Если я не ошибаюсь, его вес значительно больше, чем у среднего французского мушкета; ствол толще и тяжелее, особенно ближе к дульному срезу; кольца излишне массивны, к тому же весь этот избыточный вес смещен к дулу, то есть баланс его значительно хуже, чем у французского мушкета.