Текст книги "Кровавый камень"

XXV. КОГДА УМИРАЮТ БЕЗУМНЫЕ МЕЧТЫ

После ухода Гервейн Терес долго просидела на постели в глубокой задумчивости. Почти не обратив внимания на ее хмурое настроение, Дрибек отправил своего хромающего кузена надзирать за приготовлениями к последней битве. Его войско понесло ужасные потери, поэтому за последнюю надежду человечества будет сражаться горстка измученных и израненных воинов. В надежде обнаружить некую дополнительную нить утерянного знания, скрытую тайну, управляющую судьбой, правитель Селонари обратился к древнему манускрипту и начал с трудом переводить старые письмена.

Углубившись в чтение, он едва расслышал неожиданный и кажущийся бессмысленным вопрос Терес:

– Ты полагаешь, что Кейн может читать на Старом Наречии?

Дрибек удивленно поднял глаза.

– Если кто-то на ближайшие тысячу миль отсюда и может, то не кто иной, как Кейн, – рассеянно пробормотал он. – Мне сдается, что Старое Наречие было его родным языком.

Терес замолчала, и Дрибек вернулся к своему занятию. Он даже не заметил, как она поднялась и, решительно стиснув зубы, покинула шатер.

Но он заметил ее возвращение, поскольку успел к тому времени разочарованно оттолкнуть от себя книгу и мрачно уставиться в голубое небо. Девушка оседлала Гвеллинса и вела беспокойного жеребца за собой. Правитель изумленно воззрился на ее стройную, облаченную в легкую кольчугу фигуру.

Постояв в обрамлении солнечного света снаружи, Терес шагнула за порог, и ее заплетенные в косу волосы засияли. Голубые глаза девушки светились решимостью.

– Я отнесу эту книгу Кейну, – объявила она.

Дрибек непонимающе смотрел на нее.

– Я все продумала, – пояснила девушка. – Кейн – ключ к силе Гелиотропа. Если Кейн умрет, кристалл снова уснет. Вдобавок Кейн может при желании уничтожить его – по крайней мере он так говорил. Кейн не ведает о заключенной в злой душе кристалла гибельной судьбе, хотя и знает, что Гелиотроп многое утаивает от него. Гелиотроп предал его. Кейн ни за что не оживил бы этот космический ужас, зная его истинную цель; для него кристалл не более чем неуязвимое оружие, которым он может пользоваться во благо себе. До сего дня так думали и мы. Я собираюсь открыть Кейну ужасную истину. Если он усомнится, эта книга предоставит ему доказательства. Слуга Гелиотропа когда-то выступил против своего господина-кристалла, обратив в прах его темный замысел. Думаю, что Кейн не обрадуется, узнав о том, какую роль уготовило ему это существо. Если он не захочет – или не сможет уничтожить кристалл… не исключено, что я воткну ему нож между ребер, – мрачно закончила она.

Дрибек нахмурился, обуреваемый вихрем противоречивых мыслей.

– Во-первых, тебя убьют раньше, чем ты доберешься до Арелларти. Во-вторых, Кейн прикончит тебя своими руками, едва увидит. Вспомни: твое вмешательство нарушило его тщательно задуманный план, поэтому Кейн расстался с тобой, мечтая отплатить тебе смертью.

– Я рискну и тем, и другим, – бесстрастно ответила Терес. – Остатки его риллити скорее всего отошли к стенам города, а прочих опасностей болота я постараюсь избежать. Кейн узнает обо мне, едва я шагну на дорогу, и если я буду одна, он наверняка пропустит меня – из любопытства, а может, по другим причинам. И вероятно, он примет меня по тем же другим причинам. Мне кажется, его действия после моего побега диктовала внезапная безумная ярость. Мы многое значили друг для друга… некоторое время. Он это помнит.

– Кейн все еще что-то значит для тебя? – процедил Дрибек, пораженный уколом ревности.

– Не знаю, – пробормотала Терес. – После всех его злодейств просто не знаю. Похоже, и ты восхищался им до сих пор…

Он мысленно согласился с ней, но счел долгом сказать:

– Гервейн пробудит древние воды. Западное море устремится на Кранор-Рилл и поглотит Арелларти. Ты умрешь вместе с его обитателями.

– Магия Гервейн не осилит Гелиотроп, – бросила девушка. – Мне знакома его мощь, потому что я видела Арелларти. Чары колдуньи – ложная надежда и потерянное время. Даже если они не пропали даром. Я все же рискну. Кейн – рычаг нашей победы, а я единственная, кто может убедить его.

«Нельзя позволить моим чувствам одержать верх над мыслями», – решил Дрибек, но вслух сказал:

– Я не могу позволить тебе рисковать.

– А я не прошу у тебя позволения! – вспыхнула Терес. – Я просто сообщаю о моих намерениях, прежде чем действовать! Будь любезен вспомнить, что я не отношусь к твоим капитанам или дворянам. Пусть мой город лежит в развалинах, а от войска осталась самая малость, но сейчас я управляю Брейменом и пользуюсь статусом равного тебе во всем союзника! В этом качестве я и уведомила тебя о моих планах, как диктует вежливость, но мне не требуется твоего позволения!

– Ладно, я согласен, что ты вправе действовать так, как считаешь нужным, – проворчал Дрибек.

– Ты просто считал, что ты мужчина, а я – женщина и мне надлежит с благодарностью подчиняться приказам покровителя! Можешь думать так сколько тебе угодно! Я несу книгу Кейну, а если умру, то умру хозяйкой своих поступков, полагаясь только на свой меч и владеющую им руку!

– Остынь и перестань хорохориться, Терес. Черт побери, я не собираюсь останавливать тебя! Я даже не отрицаю, что твой замысел хорош. Мне просто хотелось, чтобы ты знала, на что идешь. Отправляйся, когда пожелаешь, и – удачи тебе!

Все еще сердитая, Терес схватила книгу и гордо покинула павильон. Уложив том в седельную сумку, она вскочила на коня, по-прежнему не глядя на Дрибека.

– Желаю удачи, Терес! – повторил он, на сей раз искренне. Но она не подала виду, что услышала его слова.

Оступаясь и фыркая, Гвеллинс пересек окружающую дорогу полосу взрыхленной глинистой земли. Терес с тревоги заметила, что вулканический камень покрытия испускает тусклое алое сияние даже при свете дня. Девушка успокаивающе заговорила с жеребцом, лаская его вздрагивающую шею, затем коснулась его боков шпорами. Конь рысью устремился по ведущей в гнилые земли дороге, высекая копытами искры.

Подобно лучу света, дорога вела в глубины Кранор-Рилл. Прямая как стрела, она тянулась на многие мили поверх зловонной трясины, над лабиринтами покрытых растительностью кочек. Даже сейчас у Терес хватило духу любоваться этим шедевром сверхчеловеческой строительной мысли. Она держала меч наготове на случай неожиданной опасности, но не замечала поблизости ничего угрожающего. Над болотом царил странный покой. Ничто не шевелилось вокруг, ни один змей не выполз на дорогу понежиться на солнце, исчезли даже облачка свирепых насекомых. Казалось, будто ядовитые обитатели Кранор-Рилл попрятались в закоулках болота, остерегаясь излучаемого блестящими камнями чуждого Земле зла.

Постепенно гнев девушки остыл, мысли вернулись к лорду Дрибеку. Терес пожалела о прощальной словесной перепалке; правитель Селонари стал ей почти другом, и теперь ее мучило то, что он будет помнить лишь горечь последнего расставания.

Нет! Она не смирится с мыслью о смерти.

Вокруг расстилалось болото – клубящаяся туманами пустошь. Суровая панорама дороги с поглотившим горизонт затхлым туманом подавляла однообразием, и вскоре Терес потеряла ощущение времени и расстояния. Ей казалось, что она движется через бесконечный светящийся туннель в красноватой дымке, за которой в окружающей ее жуткой тишине таились чьи-то угрожающие тени. Ее постоянно преследовал страх перед неизбежной опасностью, он душил ее с каждым ударом копыт коня, подобно петле палача, прячась в закоулках мозга и терзая ядовитыми клыками напряженные струны ее нервов.

Терес увидела повисший над Арелларти нимб света еще до того, как перед ней в сыром тумане поднялись знакомые стены.

Массивные бронзовые ворота были открыты, гигантский обелиск подавлял величиной прислонившуюся к нему со скрещенными на груди руками огромную фигуру. Великан приветствовал девушку бесцеремонной улыбкой, но ей показалось, что его тело было истощено и высушено безымянной кровожадной энергией.

– Ты все же вернулась, волчица, – устало промолвил Кейн.

Некоторое время она молчала, забыв не раз повторенные и обдуманные во время путешествия фразы.

Кейн узнал о ее появлении, едва она направила лошадь на дорогу. Он позволил ей приблизиться со смешанными чувствами. Испытанная им после предательства Терес ярость осталась саднящей раной, память о которой он подавлял воспоминаниями об их дружбе. В мире Кейна ненависть была столь же постоянной силой, как и гонимые ветром пески пустыни. Прожив годы среди перемещающихся дюн, он едва ли замечал меняющие извечный облик пустыни жгучие иссушающие ветры. Кейн редко сталкивался с любовью в своих проклятых странствиях и еще реже мог удержать ее ускользающую тайну в своей руке.

Он желал Терес, этого было достаточно. Но, умея подавить испытываемый к ней гнев, Кейн знал, что девушка могла измениться. Терес уже отреклась от него однажды. А после этого ненависть девушки могла лишь возрасти. Поэтому он с горечью сознавал, что ему неведома причина ее возвращения. Тем не менее воин приветствовал Терес, хотя настойчивый голос Гелиотропа требовал уничтожить ее.

– Я все гадал, вернешься ты или нет, – продолжал Кейн. – Неужели ты наконец приняла мое предложение? Две противостоявшие мне армии уничтожены, и отчаянные заклинания дочерей Шенан не защитят лорда Дрибека этой ночью. Или ты пришла по его просьбе? Дрибек всегда казался мне разумным человеком. Если он поймет всю безнадежность своего положения, я с радостью пойду на переговоры с Селонари. Как видишь, лишь несколько моих жаб вернулись после ночной стычки. Но я изначально замышлял заменить моих гадких слуг армией людей. Это будет выгодно нам обоим, пожелай Дрибек разделить свою участь со мной. Мне претит и далее уничтожать мою будущую собственность.

Слушая его, Терес скользнула из седла на землю. В его глазах играла удивившая девушку насмешка. Поблизости виднелись лишь несколько риллити, поэтому она подумала о неожиданном ударе мечом. Но, кажется, он угадал ее мысли Помня как однажды она сдержала порыв убить его, когда он лежал беспомощный, Кейн провоцировал ее на удар, но Терес уже сомневалась, что сможет нанести его, несмотря на грозящую им катастрофу. Вначале она попытается убедить Кейна, в противном случае – пустит в ход меч.

– Дрибек все еще замышляет сразиться с тобой, Кейн, – доверительно сообщила она. – Если тебе кажется, что ночная битва лишила нас сил и решительности добить чужой разум, которому ты служишь, ты заблуждаешься. Я пришла, чтобы предупредить тебя, Кейн, – предупредить об опасности зла, освобожденного твоим глупым тщеславием.

– Мы говорили об этом достаточно часто, – заметил он язвительно.

– Эгоистическая самоуверенность мешает тебе прозреть и увидеть истинное положение вещей. Что ты знаешь о Гелиотропе, кроме несвязных догадок из книги безумца и замаскированной лжи, которую тебе нашептывает кристалл?

Она извлекла из седельной сумки книгу, и ее руки задрожали, потому что в них находилось самое мощное оружие из всех оставшихся.

– Ты не поверишь мне, знаю. Но, быть может, узнаешь правду из этой книги! – Она протянула том Кейну. Он посмотрел на него с сомнением и любопытством. – Кейн, раса Крелран не была повелительницей кристалла! Эти существа были рабами Гелиотропа!

– Убей ее! Уничтожь эту женщину с ее лживой книгой!

Приказ жег Кейна, словно огонь. Кольцо на его руке саднило, жгло и пульсировало смертоносной силой свернувшейся кольцами змеи. Споря с чужим голосом, он не колеблясь вырвал из ее рук древнюю книгу. Быстро осмотрев том, он сосредоточился на полустертых строках…

Ночь крадучись брела по лесу. Дрибек вернулся из лагеря Храма с посеревшим и помрачневшим от увиденного лицом. Зловеще освещенный холм походил на лобное место. Страх гнездился на его склонах, и усиливающиеся чары Гелиотропа пронзали умирающие сумерки, подобно черным молниям. Стоны умирающих на алтаре Шенан жертв походили на печальный крик ночной птицы, они леденили душу отчаянием и разносились по лесу пронзительным погребальным плачем.

Дрибек содрогнулся, гоня от себя мысли о груде бледных холодных тел.

– В любом случае, – заметил он Кремпре, – Гервейн не получит выгоду от своей магии. Ты видел лица наших воинов? Только страх перед Гелиотропом удерживает их от того, чтобы немедленно предать смерти всю эту свору ведьм! Если мы выживем и вернемся, жители Селонари будут обходить Храм стороной еще много лет. Всех уже тошнит от гнусных чар Гелиотропа и Шенан. После сегодняшней ночи Гервейн обнаружит, что сердца людей преисполнены не горячей благодарностью, а ледяным отвращением!

– Сегодня ночью не стемнеет, – сказал Кремпра. – Над нашим лагерем сияет дьявольская луна Шенан, а туманный Кранор-Рилл пламенеет изумрудными и кроваво-красными сполохами. Смотри, огни разгораются все ярче!

– Сейчас сила Гелиотропа возрастает, – безнадежно проронил Дрибек. – Гервейн опасается за успех своего предприятия. Ее заклинаниям пора уже было привлечь воды Западного моря на нашу землю, но Гелиотроп борется с ее колдовством. Она делает все, на что способна, но энергия кристалла действует без помех, удерживая естественное состояние вод. Если жрице не удастся обессилить Гелиотроп и преодолеть его сопротивление, нам придется напасть на Арелларти с мечами. Лишь Шенан знает, каково нам будет победить после того, как ее магия уступила Гелиотропу!

Он озабоченно уставился на дорогу.

– Что-нибудь слышно от Терес?

Асбралн покачал головой.

– В ней наша последняя надежда, – горько вздохнул правитель, – я боюсь за нее.

В сотый за последний час раз он обвинял себя в их ссоре. Девушка нравилась ему, он обязан признаться себе в этом. Вызывающая независимость Терес привлекала его, поскольку мужчину всегда восхищает самоуверенность дикого, не поддающегося приручению зверька. Осознавая огромный риск, она все же решилась на опасное путешествие. А он позволил себе оскорбить ее мужество, попытался пригреть ее, будто дрожащую придворную девицу, льнущую к своему покровителю при первом намеке на опасность.

– До Арелларти добрых двадцать пять миль пути, – размышлял он вслух. – Она уже должна была вернуться. – Тысячи отвратительных фантазий возникали в его голове. Если девушка еще жива и не успела бежать из Арелларти, ей грозит смерть в водах Западного моря. И все же она сознавала риск своей миссии. – Я еду за Терес, – объявил чужим голосом Дрибек.

Кремпра разинув рот уставился на него.

– Я должен узнать, что с ней случилось, – пояснил неуверенно лорд. – Так или иначе, необходимо осмотреть подступы к городу. Магия Гервейн бессильна.

– Проклятье, кузен! – не выдержал Кремпра. – Пошли лазутчика! Что проку швыряться собственной жизнью? Ведь кто-то должен будет повести нас на штурм.

– Похоже, мне не суждено жить долго и спокойно! – возразил Дрибек. – Я рискну это проверить.

– Одному человеку туда не прорваться. Может, маленькому конному отряду? – предложил Кремпра.

Правитель угостил его колючим взглядом.

– Возможно. Я посажу на лучших лошадей с полсотни человек. Попытаемся вернуться раньше, чем… эта ночь принесет нам какой-то очередной ужас.

Кремпра обреченно пожал плечами:

– Пожалуй, моя лодыжка не помешает мне скакать наравне со всеми. Может, подвернется случай разок-другой воспользоваться луком, прежде чем нас перебьют всех до единого.

Дрибек с удивлением посмотрел на своего кузена:

– Ты всегда похвалялся осмотрительностью в битве. Тебе лучше остаться командующим на тот случай, если я не вернусь.

– Что толку тогда командовать? И кто за мной пойдет? Нет, кузен, я не страдаю твоим страстным желанием управлять. Пусть эту ответственность возьмет на себя кто-то другой – я же буду наслаждаться простыми, недоступными ему радостями. Если ты решил повести людей в самоубийственный поход на Арелларти, я пойду с тобой и, перед тем как все мы умрем, хотя бы взгляну на крепость нашего врага. Тебе известно, что Терес – единственная из нас, кто собственными глазами видела Гелиотроп?

Со своей койки Асбралн что-то настойчиво бормотал о своем желании присоединиться к ним. Но его рана на бедре откроется, рискни он сесть на лошадь, поэтому Дрибек запретил ему и думать об этом, удивляясь скрытой под внешней беззаботностью кузена решительности.

– Я прикажу оседлать лошадей, и мы немедленно выступим, – сказал Дрибек, гадая, удастся ли ему набрать добровольцев. – Мы поскачем быстро, – продолжал лорд. – Войдем в Арелларти, оценим положение и вернемся. Если Гервейн проиграет, мы захватим с собой пехоту и осадные машины. Сейчас это преждевременно из-за риска внезапного наводнения. Быть может, мы вернемся. Если нет… Асбралн, пошевели мозгами. Айвосел – способный капитан и происходит из благородного рода, он один из лучших оставшихся офицеров. – Дрибек рассеянно подумал о том, что его вскоре перестанут заботить дела Селонари.

– Пусть многие годами сомневались в нем, – гордо заметил Асбралн, когда его господин вышел в вечерний лес, – но в жилах этого человека наверняка течет кровь храбреца!

Кремпра с трудом просунул забинтованную ногу в сапог.

– Чертовски глупо судить по этому поступку! – скривился он. – Лишь потому, что он повел себя как ненормальный и поставил свою жизнь на кон в дурацкой игре. Ты совершенно не знаешь правителя, если принимаешь это за героизм.

Асбралн хмыкнул:

– Что за героизм вечно следовать расчетливым интригам? Мужчина должен хоть раз презреть логику, если в сердце у него горит пламя. А почему же ты едешь с ним?

Кремпра невесело рассмеялся, но не ответил.

Когда Кейн наконец закрыл книгу, на лице у него появились странные морщины, а руки не дрожали только потому, что он сдерживал свою ярость, свое желание рвать и метать гигантским усилием воли. Лишь его голубые глаза горели ледяным гневным пламенем.

Сомнения исчезли. Намеки и опасения, внушаемые несмолкаемым шепотом Гелиотропа, ныне всплыли на поверхность взбаламученного омута его мыслей. Даже когда он заставлял себя читать, отчаянные приказы Гелиотропа визжали у него в мозгу, побуждая закрыть книгу и уничтожить ее, смущая его тянущиеся к свету мысли. Бесчисленные разумные доводы предлагали ему игнорировать прочитанное – отравленные мысли, лишь кажущиеся собственными.

Не будь Кейн уверен в подлинности и точности манускрипта, лихорадочные попытки кристалла поставить заслон пробуждающему осознанию истины могли увенчаться успехом.

– Алорри-Зрокрос не был всеведущ, – пробормотал Кейн чужим голосом. – Либо в моем переводе присутствуют роковые неточности.

– Теперь ты знаешь правду, – выдохнула Терес, гадая, что за выгоду принесет эта победа. – Ты не повелитель Гелиотропа – ты его раб! Он лгал тебе с той минуты, когда ты торопливо вдохнул в него жизнь – а может, и раньше, – внушил тебе желание служить ему, еще когда лежал спящим. А тем временем втайне замышлял поработить весь род людской, чтобы утолить ужасную жажду своей злой расы! Ты надеялся быть правителем всемирной империи, Кейн, но тебе была уготована лишь роль старшего надсмотрщика над бесчисленными рабами. Ты возродил чудовищное зло, неподвластное мощи магии древних богов, и превратился в самого жалкого из всех известных человеку предателей!

Что-то прохрипело в горле у Кейна, и Терес невольно съежилась при виде горящей на его лице ярости. Он бросился мимо нее, и его облик был обликом безумца, знающего о проклятии своего безумия. Устрашенная разбуженными ею силами, Терес кинулась следом, не глядя на несколько испуганно следящих за ней земноводных.

– Гелиотроп! – проревел Кейн, ворвавшись в центральный купол. – Гелиотроп! – Глотка Кейна непроизвольно исторгла мучительный стон.

Холодное телепатическое общение не помеха его гневу.

Я приказывал тебе уничтожить ее. Ты находишь удовольствие в пробуждении?

– Кого-то действительно уничтожат раньше, чем стемнеет! – огрызнулся Кейн, шагая к постаменту управления.

Прекрати этот бессмысленный бунт, Кейн! Что значит этот удар по твоему жалкому тщеславию? Ты полезен мне в нынешнем качестве. Продолжай добровольно служить, и моя сила обеспечит тебе вожделенные богатства и роскошь.

– Я не буду рабом ни богу, ни дьяволу, ни уродливому творению чужой науки! Ты одурачил меня, Гелиотроп! За это я убью тебя, хотя твои лживые посулы обещали мне власть превыше власти богов!

Прекрати, Кейн! Ты не можешь разрушить меня! Обуздай свой смехотворный гнев, не то мне придется принять меры!

– Однажды твой раб уже выступил против тебя! Я могу уничтожить тебя собственными руками, когда-то возродившими тебя к жизни!

Тогда я был слишком слаб, чтобы убить его! Отныне никто не смеет поднять на меня руку!

– Мне известны пределы твоей силы! Я образую важное звено в твоей извращенной жизненной силе. Ты не можешь уничтожить меня, не уничтожив себя, но я смогу прожить без тебя! – Он потянулся к полумесяцу.

Глупец! Ты полагаешь, что я не добьюсь послушания от жалкого раба вроде тебя?!

– Я сыт по горло твоей лживой болтовней! – Рука Кейна коснулась хрустального набалдашника рукояти.

Боль! Невыносимая боль пронизала каждый вопящий нерв в его скорчившемся теле. Кейн услышал собственный немой и мучительный вопль. Бесконечно долго боль терзала его беспомощное тело, вонзая раскаленные добела клыки в каждый атом его существа…

Наконец он смутно осознал, что боль ушла, и обнаружил, что лежит съежившись на теплых каменных плитах пола. Звук отразился эхом под куполом, и он предположил, что то было эхо его вопля. Мучительная боль исчезла, оставив потрясенному телу тошнотворное воспоминание. К нему бежала Терес. Еле шевеля языком, он приказал ей не приближаться, но она не подчинилась ему.

Теперь ты знаешь, что я не могу причинить тебе физического ущерба, зато могу причинить боль – невыносимую боль, которая не уйдет, даже когда твой мозг превратится в бесчувственный комок! На твоей руке рабские оковы, Кейн, – ты принадлежишь мне. Оставь бесполезный бунт, иначе я измучаю твою душу такой болью, что твой мозг съежится и рассыплется пылью. Ты служишь мне лучше, подчиняясь моей воле, но даже бессловесный инструмент хорош в руках мастера – пока ему не попадется лучший. Когда сюда придут мои братья, ты поймешь, что можешь оказаться лишним. Подумай об этом, прежде чем продолжать бесплодный бунт!

А теперь убей девушку!

– Убирайся отсюда, Терес! – скрипнул зубами Кейн, горя неутолимой ненавистью. – Гелиотроп убьет тебя!

Она опустилась рядом с ним на колени, попыталась поднять его на ноги, но его колени были слишком слабы. Не в силах прочесть мысли Гелиотропа, Терес догадалась из слов Кейна о разгоревшемся между ними поединке и поняла, что чудовищный удар поверг его в тот миг, когда он коснулся рычагов управления.

– Я не оставлю тебя здесь! – поклялась она, ничуть не усомнившись в своей решительности.

– Беги же! Ты рискуешь погибнуть здесь! – Он с трудом поднялся и навалился на постамент.

Так ты предпочтешь принуждение? А впрочем, другие рабы выполнят мои приказы. Колдовство моих врагов усиливается. Тщетная попытка, и мне не хочется транжирить на них энергию. После того как я свяжусь с моими братьями, этот источник сопротивления будет распылен на атомы.

Поразмысли над полученным уроком, раб. Если ты оставишь свою глупую затею и послужишь мне хорошо, то найдешь во мне благосклонного господина. Воспротивься, и все равно будешь служить мне – но без радости для нас обоих. Однажды тебе удалось разорвать оковы, глупец, но теперь нет на свете силы, способной победить меня!

Насмешливый «голос» смолк.

– Кейн! – задыхаясь, окликнула Терес. – Риллити! – Под мерцающий купол вошли с десяток земноводных. Обнаженные лезвия в их перепончатых руках не оставляли сомнений в их намерении. Терес охватило отчаяние; в схватке с этими чудовищами ее меч поможет продлить жизнь на минуту-другую, не более.

Лязг стали – и она увидела стоящего с мечом в руке Кейна.

– Быстро встань между двумя колоннами! – прорычал он, показывая на них рукой. – Тогда жабы не смогут напасть на нас с тыла!

Они бросились к светящимся панелям управления, а риллити вперевалку последовали за ними. Воин подтолкнул девушку себе за спину, перехватил меч у первого из нападавших и с яростью вырвал у него оружие. Затем голова твари раскололась, как гнилой чурбан, а меч Терес вспорол брюхо другой жабе.

– Держись от них подальше! – крикнул Кейн. – Они не смеют убить меня, им нужна только ты!

– Я способна постоять за себя! – чертыхнувшись, возразила Терес. – А ты рискуешь быть разрубленным пополам случайным ударом любой из этих бешеных тварей!

Неожиданно ей пришло в голову, что это могло бы решить некоторые проблемы: просто-напросто пронзить Кейна ударом в спину! Но она знала, что не способна на это. Тем более пока он дерется с ее смертельными врагами – как бы ни была выгодна его смерть. Терес неохотно припомнила последствия ее попытки срезать кольцо с гелиотропом и засомневалась, что Кейна может убить обычная сталь.

Риллити попытались опрокинуть Кейна напором своих массивных тел. Им запрещено убивать его, но девушка должна умереть, а поскольку он защищает ее, их нападение бесполезно. Одни твари уже корчились на скользком полу, другие отступили, чтобы заняться своими кровоточащими ранами. Пульсирующее пламя Гелиотропа разгоралось все ярче: демон чужой науки сражался с пытающимися одолеть его силами колдовства.

Атака риллити вдруг прекратилась. Терес едва не упала, бросившись вдогонку за последним из отступающих врагов. Оставив своих мертвых, болотные твари побрели прочь из купола.

Твоя любимица может жить до тех пор, пока я не воздам ей по заслугам. Несколько ее товарищей скачут к моим воротам, но они умрут. Ты можешь вернуть мое расположение, уничтожив этих безрассудных самозванцев… Нет? Тогда останься и подумай. С ними справятся другие рабы.

Враги почти исчерпали силы своей магии, но моря по-прежнему повинуются только мне. Теперь уже некогда играть с ними в бирюльки, ибо приближается минута, когда звезды примут оптимальное положение относительно солнца, а мои братья воссоединятся со мною. Тогда магия врага исчезнет, как пыль на ветру!

– Что случилось, Кейн? – осведомилась Терес, когда земноводные оставили их в покое.

– Дрибек выслал конный отряд против Арелларти, – пояснил Кейн. – Наверно, отряд очень мал, потому что Гелиотроп посылает в засаду лишь остатки своей армии риллити. Кристалл слишком занят другими заботами, чтобы обращать внимание на столь мелкую угрозу.

– Ты можешь воспользоваться кольцом? Уничтожить риллити – или повернуть их против Гелиотропа?

Кейн покачал головой:

– Невозможно. Ведь Гелиотроп питает силой кольцо, и я не могу сделать что-либо против воли кристалла.

– Неужели ты ничем не остановишь их?

– Попробую, ты только потерпи немного! – пообещал он, и его намерение подтвердила блеснувшая в глазах ярость.

Радужное сияние Гелиотропа усилилось и ослепительно вспыхнуло, едва не обжигая обоим глаза. Даже камни стен пульсировали расплавленным сиянием.

– Мы опоздали, – простонал Кейн. – Он тянется к братьям, посылая сигнал своей расе по ту сторону звезд! Ты чувствуешь струящийся из кристалла поток энергии? Гелиотроп пронзает в своих поисках и время, и пространство. Теперь его сила искажает физические законы вселенной!

Он уже не скрывает темных уголков своего разума, я могу узнать тайные мысли вездесущей души этого существа! Вот она, гигантская лаборатория, где Гелиотроп и его братья приобретают форму – они рождаются! Оружие проклятой чужой науки обращается против своих создателей! Бездумное уничтожение в долгих войнах! Остальные мысли не могу уловить… Я не смею!..

В ослепительном свете его лицо застыло в жуткой гримасе.

– Быстрее, Терес! – поторопил он. – Здесь слишком опасно! – Не ожидая ответа, Кейн схватил девушку за плечо и потащил за собой прочь из-под купола.

Снаружи она заметила, что лицо его искажал не только гнев, но и ужас перед чем-то неведомым. Вокруг них весь город мерцал необычным сиянием.

– Ты сможешь умереть от собственной руки? – спросила она неуверенно.

Кейн отозвался злой усмешкой, характерной для его натуры.

– Возможно, Гелиотроп остановит мою руку. Сомневаюсь, что я вообще поступал последнее время по собственной воле… Однако как тщательно он охраняет своего раба. Я умру не раньше, чем умрет кристалл – умрет, зная о своем поражении!

– Если ты умрешь, Гелиотроп лишится силы, – напомнила Терес.

– Вероятно, но не надолго. И я не собираюсь жертвовать жизнью, если можно поступить по-другому! – Он пристально посмотрел на девушку. – Не замышляешь ли ты убить меня?

Она вздрогнула.

– Сомневаюсь, что смогу это сделать – даже ради спасения людей! Но если бы знала, что ты передумаешь и пожелаешь служить Гелиотропу за те жалкие крохи, что он тебе швыряет…

– Для меня нет иного господина, кроме меня самого! – фыркнул Кейн. – Люди не дали мне особого повода полюбить их расу, но никому не дано использовать в своих интересах Кейна и заполучить плоды его усилий!

Они приблизились к воротам. Поднимающийся нимб света превратил ночь в полдень. Неожиданно Кейн застыл на месте, прислушиваясь к далекому…

…тихому воплю страха!

Сигнал Гелиотропа вышел за пределы звезд; пульсируя потоком энергии, кристалл воззвал к своим братьям. Воззвал к тем, кто разделил его удивительное рождение в затерянных тысячелетиях. К тем, кто соткал безупречную материю его сущности и сражался заодно с ним в древних отчаянных битвах. Кто ожидал его веками, чтобы когда-нибудь воссоединиться с ним. Ожидал ради завершения совершенной по форме решетки…

Гелиотроп искал – но ничего не находил! Гелиотроп взывал – и не получал ответа. Пока гигантская решетка Арелларти пульсировала и источала пламя, кристалл лихорадочно обыскивал переходы между многомерными уровнями пространства. Там было пусто.

Гелиотроп был одинок.

Пришло осознание, что его братья лежали прахом забытых в тысячелетиях войн.

И это осознание принесло… безумие!

Чужой разум кристалла был построен на логике симметрии, на геометрическом совершенстве замысла. Внезапное осознание одиночества, незаконченности и несовершенства обратило рациональный мозг кристаллической сущности в хаос. Охваченный безумием разум Гелиотропа выбросил неуправляемые потоки энергии во вселенную.

Даже Терес ощутила его безумный вопль, а Кейн зашатался, как от удара дубиной. Топи отозвались испуганным блеющим звуком, и девушка заметила продирающиеся в панике сквозь заросли силуэты жаб. Стены вспыхнули слепящим алым заревом, под стать им замерцало пламенем все кругом.

– Он сошел с ума! – вскрикнул Кейн, стискивая голову в приступе боли. – Его собратья по расе мертвы, а душа Гелиотропа обезумела! Кристалл наносит удары в бессмысленной ярости, подобно обезглавленному змею – все еще опасному, но бессильному в своей слепоте перед противником.