Текст книги "Путешествие в Икстлан"

– Тебе нужно только на нее взглянуть, – объяснил он. – Тогда все сомнения так или иначе отпадут.

Руки мои начали обильно потеть, и мне пришлось несколько раз вытереть их полотенцем. Мы сели в машину. Дон Хуан велел мне ехать сначала по трассе, а затем свернуть на широкую немощеную дорогу. Я вел машину по самой ее середине, потому что тяжелые грузовики и тракторы выдавили в земле довольно глубокие колеи и моя машина оказалась слишком низкой для того, чтобы ехать по правой или левой стороне. Мы медленно продвигались вперед, окруженные облаком пыли. Грубый гравий, которым когда-то были засыпаны выбоины, во время дождей смешался с грязью, и теперь сухие комья из камней и глины с грохотом колотили по металлическому днищу автомобиля.

Когда мы подъехали к небольшому мостику, дон Хуан велел притормозить. Возле моста сидели четверо индейцев. Они приветливо нам помахали. Я не был уверен, что знаком с ними. Мы проехали мост, и дорога слегка повернула.

– Вот ее дом, – шепнул дон Хуан, указывая глазами на белый дом за высокой изгородью.

Он велел мне развернуться, остановиться напротив дома и наблюдать, ожидая, пока подозрения колдуньи не разыграются настолько, что она решится выглянуть на улицу.

Мы простояли там, наверное, минут десять. Мне это время показалось бесконечностью. Дон Хуан не произносил ни слова. Он неподвижно сидел и смотрел на дом.

– Вот она, – сказал он, и тело его неожиданно вздрогнуло.

Я заметил внутри дома зловещий силуэт женщины.

Еще через несколько минут она вышла из темноты комнаты и остановилась в дверях, глядя на нас. Мы некоторое время смотрели на нее, а потом дон Хуан велел мне ехать. Я буквально потерял дар речи. Я мог поклясться, что это была та самая женщина, которая скакала за мной по темной дороге.

Примерно через полчаса, когда мы уже ехали по шоссе, дон Хуан заговорил.

– Ну, что скажешь? – спросил он. – Ты узнал ее фигуру?

Я долго колебался, прежде чем ответить. Я боялся окончательности, которая неизбежно была сопряжена с утвердительным ответом. Я тщательно сформулировал фразу и сказал, что, пожалуй, было слишком темно, чтобы судить наверняка.

Он засмеялся и погладил меня по голове.

– Это была она. Правда?

Он не дал мне возможности ответить. Он приставил палец к губам, а потом прошептал, что говорить бессмысленно и что выжить в противостоянии с Ла Каталиной я могу, только воспользовавшись всем тем, чему он меня научил.

Часть II
Путешествие в Икстлан

Глава 18. Магическое кольцо силы

В мае 1971 года я приехал к дону Хуану в последний раз. Я ехал к нему с тем же настроением, с каким ездил все десять лет своего ученичества. Можно сказать, что мне просто приятно было проводить время в его обществе. Именно поэтому я и ехал.

Оказалось, что у дона Хуана гостит его друг – индеец племени масатеков, которого я называл доном Хенаро. Когда я приезжал к дону Хуану полгода назад, дон Хенаро тоже у него гостил. Я хотел спросить, уезжал ли он домой или так и жил здесь все это время. Но дон Хенаро опередил меня, объяснив, что ему так нравится североамериканская пустыня, что он решил приехать еще раз. И как раз удачно, потому что я тоже появился, и он рад со мной встретиться. Оба они засмеялись, словно им был известен некий секрет.

– Но ты больше не будешь пытаться мне помогать, правда, дон Хенаро? – спросил я.

Они хохотали до судорог. Дон Хенаро сперва катался по земле, а потом улегся на живот и поплыл. Увидев это, я понял, что пропал. В этот момент тело мое каким-то образом ощутило, что конец близок. Я не знал, какой именно конец и чего, но, вследствие своей личной склонности к драматизации и памятуя предыдущий опыт общения с доном Хенаро, я вообразил, что конец этот вполне может быть концом моей жизни.

Когда я приезжал сюда в прошлый раз, дон Хенаро предпринял попытку столкнуть меня на грань «остановки мира». Действия его были настолько эксцентричны и безусловно непостижимы и воздействие их на меня оказалось настолько прямолинейным и жестким, что дон Хуан сам велел мне уехать. Демонстрация «силы», к которой прибегнул тогда дон Хенаро, была такой поразительной и до такой степени сбила меня с толку, что в результате я полностью пересмотрел все свои представления. Я отправился домой, засел за свои записи всего периода ученичества, и в глубине моего существа таинственным образом возникло странное чувство, хотя и в полной мере мною не осознаваемое. Но не осознавалось оно лишь до того момента, пока я не увидел, как дон Хенаро поплыл по полу.

Плавание это было вполне в стиле всех прочих странных и непостижимых действий, которые дон Хенаро совершал у меня на глазах. В этот раз он начал с того, что улегся на пол лицом вниз. Сперва он хохотал, причем до того самозабвенно, что тело его дергалось, словно в судорогах, потом он принялся дрыгать ногами, и наконец движения его ног сделались согласованными и к ним подключились гребковые движения рук, после чего дон Хенаро заскользил по полу, словно лежал на доске с колесиками из шарикоподшипников. Несколько раз он менял направление, лавируя между мной и доном Хуаном на площадке перед домом.

Это было уже не первое клоунское представление, которое разыгрывал в моем присутствии дон Хенаро. После каждого такого случая дон Хуан утверждал, что я был на грани видения. То, что мне так и не удавалось «видеть», было якобы следствием моих попыток объяснить каждое действие дона Хенаро с рациональных позиций. В этот раз я был начеку и, увидев, что он поплыл, не стал пытаться найти объяснение этому, а просто стоял и смотрел. Но избежать состояния полной отрешенности мне все же не удалось. Он самым натуральным образом скользил на животе и груди, как на санках по льду. Мои глаза начали сходиться к переносице, и появилось нехорошее предчувствие. Я был убежден: если удастся не скатиться к попыткам рационально объяснить происходящее, я непременно «увижу». Эта уверенность наполнила меня сильнейшей тревогой. Предчувствие переросло в нервное ожидание, и в какой-то миг я вновь очутился в исходной точке. Я обнаружил, что вновь цепляюсь за какие-то соображения рационального характера.

Должно быть, дон Хуан все это время за мной наблюдал. Он неожиданно хлопнул меня по спине. Я автоматически повернул голову в его сторону и на мгновение потерял из виду дона Хенаро. Когда я снова на него взглянул, он стоял совсем рядом, слегка склонив голову и почти положив подбородок на мое правое плечо. Я на секунду остолбенел, а потом отскочил в сторону.

Дон Хенаро состроил уморительную рожу, изображающую изумление по поводу моей запоздалой реакции. Я не смог удержаться от смеха и забился в припадке истерического хохота. Однако я осознавал, что мой смех несколько необычен. Тело встряхивали судорожные нервные спазмы, исходившие откуда-то из центра живота. Дон Хенаро дотронулся до моего живота ладонью, и волнообразные спазмы прекратились.

– Ах, наш малютка Карлос так впечатлителен! – воскликнул он тоном светской дамы, склонной по каждому поводу хлопаться в обморок.

А потом добавил, пародируя наставления дона Хуана:

– Разве тебе не известно, что воин никогда не смеется таким образом?

Он изобразил дона Хуана настолько точно, что я захохотал еще сильнее.

Потом они вдвоем куда-то ушли и вернулись часа через два.

Они уселись со скрещенными ногами на площадке перед домом, не произнося ни слова. Казалось, они ужасно хотят спать и устали до потери сознания. Так неподвижно они сидели долго. Чувствовалось, что тела их расслаблены, и это сидение не доставляет им неудобства. Дон Хуан словно спал, слегка приоткрыв рот, но большие пальцы его сложенных на коленях рук непрерывно ритмично шевелились.

Я немного забеспокоился и на некоторое время принял позу ожидания. Но потом почувствовал успокаивающую самодостаточность. Должно быть, я даже задремал. Разбудил меня смешок дона Хуана. Я открыл глаза. Оба они пристально на меня смотрели.

– Я чувствую, что если ты не поговоришь, то непременно и окончательно заснешь, – сказал дон Хуан со смехом.

– Боюсь, что да, – согласился я.

Дон Хенаро улегся на спину и принялся дрыгать ногами в воздухе.

Я решил было, что он собрался выкинуть еще какой-либо из своих номеров, но он тут же вернулся в положение со скрещенными ногами.

– Я должен тебе сейчас кое о чем рассказать, – сообщил мне дон Хуан. – Назовем это маленьким кусочком удачи. Объемом, скажем, в один кубический сантиметр. Кубический сантиметр шанса. Он появляется время от времени перед носом каждого из нас, независимо от того, ведем мы жизнь воина или нет. Различие между обычным человеком и воином состоит лишь в том, что воин знает о кубическом сантиметре шанса и знает, что одна из задач воина – быть всегда наготове, всегда ждать. Поэтому, когда кубический сантиметр удачи появляется в пределах его досягаемости, воин хватает его, так как ждал этого момента и готовился к нему, развивая необходимую быстроту и ловкость. Удача, везение, личная сила – не имеет значения, как мы это назовем, – штука занятная. Вернее, это даже не то чтобы какая-то штука, а скорее – некое положение вещей, что-то вроде маленького абстрактного хвостика, который возникает перед самым нашим носом и принимается призывно вилять, как бы приглашая его схватить. Но обычно мы слишком заняты делами, или слишком глубоко погружены в очень умные мысли, или попросту слишком тупы и ленивы для того, чтобы осознать: этот хвостик – хвостик удачи. Воин же все время собран и находится в состоянии полной готовности, у него внутри – словно сжатая пружина, и ум его всегда готов проявить максимум сообразительности, чтобы в мгновенном броске ухватить этот хвостик удачи.

– Как у тебя обстоят дела с собранностью? – спросил дон Хенаро.

– Полагаю, что нормально, – ответил я убежденно.

– А полагаешь ли ты, что сумеешь ухватить свою удачу за хвостик? – с выражением некоторого недоверия спросил дон Хуан.

– Мне кажется, я все время только этим и занимаюсь, – сказал я.

– Я думаю, ты готов только к тому, что знаешь, – заявил дон Хуан.

– Может быть, это – самообман, но у меня есть уверенность, что в последнее время я гораздо четче осознаю происходящее, чем когда бы то ни было в своей жизни, – сказал я.

Я действительно так думал.

Дон Хенаро одобрительно кивнул.

– М-да, – мягко произнес он, как бы беседуя с самим собой, – малютка Карлос и правда в порядке. И готов абсолютно ко всему.

Я чувствовал, что они потешаются надо мной. Наверное, мое заявление о якобы присущей мне собранности вызвало у них раздражение.

– Я не хвастаюсь, – заверил я их.

Дон Хенаро поднял брови и раздул ноздри. Взглянув на мой блокнот, он сделал вид, что пишет.

– Думаю, Карлос очень собран. Собраннее, чем когда-либо, – сказал дон Хуан, обращаясь к дону Хенаро.

– Может, даже слишком, – отозвался дон Хенаро.

– На него похоже, – заключил дон Хуан.

Я не знал, что можно вставить в их диалог, и потому молчал.

– Помнишь тот случай, когда я заглушил мотор твоей машины? – спросил дон Хуан.

Вопрос был задан резко и довольно неожиданно и вроде бы не имел никакого отношения к тому, о чем шла речь. Дон Хуан имел в виду случай, когда я не мог завести машину до тех пор, пока он не разрешил ей завестись.

Я заметил, что такое вряд ли забудешь.

– Но это было так, ерунда, – как бы между прочим сообщил дон Хуан. – Мелочь. Верно, Хенаро?

– Верно, – с безразличным видом подтвердил тот.

– Что ты хочешь этим сказать? – взвился я. – Да то, что ты тогда сделал, ни в какие рамки не укладывается. Это – нечто, выходящее за пределы моего понимания.

– Ну, это еще ни о чем не говорит, – парировал дон Хенаро.

Оба они громко засмеялись, а потом дон Хуан похлопал меня по спине.

– Хенаро способен на гораздо большее, чем просто заглушить двигатель твоего автомобиля, – продолжал он. – Верно, Хенаро?

– Верно, – ответил дон Хенаро, по-детски выпятив губы.

– На что именно? – спросил я, стараясь выглядеть спокойным.

– Хенаро может убрать всю твою машину целиком! – многозначительно воскликнул дон Хуан, а потом добавил в том же тоне: – Верно, Хенаро?

– Верно! – рявкнул дон Хенаро самым громким голосом, какой мне доводилось слышать.

От неожиданности я вздрогнул. По телу пробежали три-четыре нервных спазма.

– Что ты имеешь в виду? Что значит «убрать всю мою машину целиком»?

– Хенаро, что это значит? – переспросил дон Хуан.

– Это значит, что я сяду в машину, заведу мотор и уеду, – совершенно серьезно ответил дон Хенаро.

Правда, его серьезный вид был довольно неубедительным.

– Хенаро, убери прочь его машину! – кривляясь, повелел дон Хуан.

– Сделано! – в тон ему ответил дон Хенаро, нахмурился и посмотрел на меня.

Я заметил, что его брови, когда он нахмурился, вздрогнули, от чего в его пронзительном взгляде появилось что-то озорное.

– Ладно, – сказал дон Хуан. – Пошли, проверим.

– Да, – отозвался дон Хенаро. – Пошли, проверим.

Они очень медленно поднялись на ноги. Я на мгновение растерялся, не зная, что делать, но дон Хуан сделал мне знак встать и идти за ними.

Мы начали подниматься на небольшой холм перед самым домом дона Хуана. Они шли по бокам, дон Хуан – справа, дон Хенаро – слева, и метра на полтора-два впереди меня.

– Поглядим, как там поживает машина, – сказал дон Хенаро.

Дон Хуан сделал вид, что держит в руках клубок, и принялся наматывать на этот клубок невидимую нить. Дон Хенаро сделал то же самое и повторил:

– Посмотрим, как там поживает машина.

Они шли, слегка подпрыгивая, более широкими, чем обычно, шагами. Руками они при этом совершали такие движения, словно отмахивались и отбивались от каких-то невидимых предметов. Я никогда не видел, чтобы дон Хуан таким образом кривлялся. Я даже чувствовал своего рода смущение, глядя на него.

Когда мы поднялись на вершину холма, я глянул вниз, туда, где метрах в сорока от нас должна была стоять машина. Внутри у меня все оборвалось. Машины не было! Я сбежал с холма. Машины нигде не было видно. Я был полностью сбит с толку.

Приехав рано утром, я поставил машину на этом самом месте. А полчаса назад приходил сюда, чтобы взять чистую пачку писчей бумаги. Я подумал, не оставить ли мне открытыми окна, потому что было очень жарко, но решил не делать этого из-за обилия насекомых и оставил машину запертой, как обычно.

Я еще раз осмотрел все вокруг. Я не мог поверить в то, что моей машины нет. Я подошел к самому краю свободной от чапараля площадки. Дон Хуан и дон Хенаро ходили вслед за мной и в точности повторяли каждое мое движение, пристально вглядываясь вдаль, словно высматривая притаившуюся в кустах машину. На меня вдруг нахлынул короткий приступ эйфории, сменившийся чувством разрушительного раздражения. Они, похоже, заметили это и принялись ходить вокруг меня, делая руками такие движения, словно месили тесто.

– Слушай, Хенаро, что же все-таки могло случиться с автомобилем? – кротко спросил дон Хуан.

– Как что? Я его угнал! – сказал дон Хенаро и с поразительным сходством изобразил движения человека, который переключает скорости и крутит руль.

Он согнул ноги, как будто сидел на сиденье, и оставался в этом положении несколько секунд, удерживая его, очевидно, только с помощью мускулатуры ног. Потом он перенес вес тела на правую ногу, а левую вытянул, как бы нажимая на педаль газа. Губами он издал звук работающего мотора и в довершение изобразил, что наткнулся на выбоину и подпрыгнул на сиденье, не отрывая рук от руля.

Пантомима дона Хенаро в совершенстве изображала повадки незадачливого водителя-дилетанта и выглядела изумительно. Дон Хуан хохотал, пока не начал задыхаться. Я тоже хотел было присоединиться к их веселью, но не тут-то было. Я не мог расслабиться. Мне было не по себе от ощущения нависшей надо мной неведомой угрозы. Меня охватило совершенно беспрецедентное беспокойство. Я почувствовал, что завожусь, и принялся со злостью пинать мелкие камни. Закончилось это тем, что я окончательно взбесился и начал швырять камни в кусты в дикой неконтролируемой и неописуемой ярости. Ощущение было, словно бешенство пришло извне, окутало меня, а затем проникло внутрь моего существа. Потом раздражение исчезло так же внезапно, как появилось. Я глубоко вздохнул. Стало легче.

Я не решался взглянуть на дона Хуана. Буйное проявление приступа гнева смутило меня, но в то же время мне было смешно. Дон Хуан подошел ко мне и похлопал по спине. Дон Хенаро обнял меня за плечи и сказал:

– Нормально, нормально! Ну, чего же ты остановился? Теперь самое время заехать кулаком себе в нос, так, чтоб кровь пошла. Потом откроешь рот и булыжником вышибешь все зубы. Вот это кайф! А если и это не поможет, положишь яйца на камень, а вторым врежешь по ним сверху!

Дон Хуан хихикнул. Я сказал, что вел себя плохо, осознал и стыжусь. Я сообщил, что в меня словно что-то вселилось, но я не знаю что. Дон Хуан заявил, что мне отлично известно, в чем дело, но я делаю вид, что ничего не знаю. И взбесился я именно от этого притворства.

Дон Хенаро сделался вдруг каким-то очень хорошим и ласково похлопал меня по спине.

– Это бывает с каждым из нас, – сказал дон Хуан.

– Что ты имеешь в виду, дон Хуан? – спросил дон Хенаро, пародируя мою манеру задавать вопросы.

Дон Хуан начал с важным видом изрекать какую-то белиберду вроде:

– Когда мир переворачивается вверх ногами, мы находимся в нормальном положении, но когда мир приобретает нормальное положение, мы становимся с ног на голову. И в то же время, когда и мы, и мир находимся в нормальном положении, нам кажется, что с ног на голову встало вообще все…

Дон Хуан говорил и говорил, неся какую-то околесицу, а дон Хенаро судорожно писал воображаемой ручкой в воображаемом блокноте, раздув ноздри и выпучив глаза, неподвижный взгляд которых был неотрывно прикован к лицу дона Хуана. Дон Хенаро изображал мои попытки писать, не глядя в блокнот. Я делал это, чтобы не нарушать естественного хода беседы. Пародистом, нужно признать, он был гениальным.

Неожиданно мне стало хорошо и легко. Я был почти счастлив. На миг я отпустил себя и рассмеялся. И тут же на меня накатила новая волна тревоги, недоумения и раздражения. Я подумал, что все это просто невозможно. В самом деле, ситуация казалась совершенно непостижимой с точки зрения здравого смысла и логического мышления, с помощью которого я привык судить о мире. Но объективность моего восприятия вынуждала признать: машина исчезла. Естественно, как и всякий раз, когда дон Хуан сталкивал меня нос к носу с непостижимым, в голову пришла мысль, что меня попросту водят за нос при помощи самых обычных человеческих средств. Так было всегда – стоило моему сознанию столкнуться с каким-либо стрессовым фактором подобного рода, как оно неизменно и непроизвольно хваталось за одни и те же логические построения.

Я принялся подсчитывать, сколько помощников понадобилось бы дону Хуану и дону Хенаро для того, чтобы поднять мою машину и на руках унести куда-нибудь с глаз долой. Я был абсолютно уверен в том, что запирал двери. Машина стояла на ручном тормозе. Сцепление было выключено, а рулевое колесо – заблокировано. Так что сдвинуть машину можно было, только оторвав колеса от земли. Для этого требовалось довольно много работников. Я был уверен, что дону Хуану и дону Хенаро не удалось бы собрать такое количество помощников в одном месте сразу. Оставалась еще одна версия: они подговорили кого-то открыть машину, замкнуть зажигание и угнать ее. Но для осуществления этого требовалась довольно высокая квалификация, которой не могло быть ни у кого из числа их знакомых. Таким образом, само собой напрашивалось единственное правдоподобное объяснение: они меня гипнотизируют. Движения, которые они все время совершали, были для меня настолько новыми и выглядели так подозрительно, что это вывело меня на новый виток соображений рационального характера. Если они меня гипнотизируют, то состояние моего сознания должно было измениться. Из опыта я знал, что состояния измененного сознания характеризуются разрушением связности мышления и неспособностью оценки временных интервалов. Ни в одном из состояний необычной реальности, которые я испытывал ранее, события никогда не следовали друг за другом связно, но сменялись самым непредвиденным образом. Например, я мог смотреть на гору, а в следующий осознаваемый миг – на долину, к которой стоял спиной. Когда и как я повернулся к ней лицом, я не фиксировал и вспомнить был не в состоянии. Я решил, что если и сейчас происходит нечто подобное, то происшествие с машиной легко объяснимо. Поэтому единственное, что можно сделать, – это внимательно следить за происходящим, с предельной тщательностью фиксируя каждую деталь.

– Где мой автомобиль? – спросил я, обращаясь к ним обоим.

– Хенаро, где его автомобиль? – с исключительно серьезным видом переадресовал вопрос дон Хуан.

Дон Хенаро начал переворачивать мелкие булыжники и внимательно разглядывать то, что было под ними. Он лихорадочно обшаривал всю площадку, на которой я оставил машину. Он перевернул все камни до единого. Время от времени он изображал раздражение и злобно швырял очередной камень в кусты.

Дон Хуан был в восторге. Он посмеивался, ухмылялся и даже вроде бы забыл о моем присутствии.

Дон Хенаро с притворным негодованием запустил в кусты очередной камень. Остался только один камень, который он не перевернул, – единственный относительно крупный валун на всей площадке. Дон Хенаро, пыхтя и сопя, принялся его переворачивать. Но камень был слишком велик и глубоко врос в землю. Дон Хенаро старался изо всех сил, но тщетно. В конце концов он сел на камень и, обливаясь потом, попросил дона Хуана помочь.

Дон Хуан повернулся ко мне и с лучезарной улыбкой предложил:

– Ты бы пошел помог Хенаро, а?

– А что он делает?

– Как что? Он ищет твой автомобиль! – ответил дон Хуан, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся.

– О Боже! Автомобиль? Под камнем?

– О Боже! А почему бы и нет? – отозвался дон Хенаро, и они оба разразились неудержимым хохотом.

Камень не поддавался. Дон Хуан предложил сходить к дому и поискать какую-нибудь толстую жердь, которая могла бы послужить рычагом.

По пути к дому я заявил, что они занимаются каким-то абсурдным делом и что то, что они со мной делают, чем бы оно ни было, – совершенно ни к чему.

Дон Хенаро уставился на меня.

С предельно серьезным выражением лица дон Хуан сообщил:

– Хенаро у нас – педант. Он очень тщателен и дотошен. Совсем как ты. Ведь ты же сам говорил, что во всем любишь доскональность. Вот он и не может ни одного камня оставить неперевернутым.

Дон Хенаро сказал, что ему в самом деле очень хочется быть на меня похожим и тут дон Хуан попал в точку. Дон Хенаро взглянул на меня, безумно сверкнув глазами и раздув ноздри.

Дон Хуан хлопнул в ладоши и швырнул на землю шляпу.

После долгих поисков среди разного хлама, валявшегося вокруг дома, дон Хенаро нашел длинное толстое бревно – кусок балки, поддерживавшей когда-то крышу дома. Он взвалил бревно на плечо, и мы отправились обратно – искать машину.

Когда мы поднимались на холм, меня осенило: нужно увидеть машину раньше, чем ее увидят они! Я рванулся к вершине, но, взглянув вниз, обнаружил, что машины под холмом все равно нет.

Дон Хуан и дон Хенаро, очевидно, поняли, что у меня на уме. Когда я припустил на холм, они с безумным хохотом ринулись следом за мной.

Спустившись с холма, они немедленно принялись за работу. Я некоторое время за ними наблюдал. Их действия были воистину непостижимы. Они не просто делали вид, что работают, они самым настоящим образом трудились в поте лица, стараясь перевернуть валун, чтобы взглянуть, не прячется ли под ним злосчастный автомобиль! Я не выдержал и присоединился к ним. Они пыхтели, сопели и кричали, а дон Хенаро время от времени взвывал койотом. Они обливались потом. Я обратил внимание на их громадную физическую силу. По сравнению с ними я выглядел хлипким юношей.

В скором времени я уже обливался потом так же, как и они. Наконец валун поддался и откатился в сторону. Дон Хенаро со сводящей с ума тщательностью обследовал каждый квадратный сантиметр открывшейся под валуном поверхности, что-то там поковырял и объявил:

– Нету. Автомобиль отсутствует.

От хохота они согнулись пополам, а дон Хуан не выдержал и рухнул на землю. Было похоже, что истерический смех сотрясает его тело самыми настоящими и довольно болезненными судорогами. Я нервно хихикнул.

– Итак, куда мы теперь направимся? – спросил дон Хенаро после длительной передышки.

Дон Хуан кивком головы указал направление.

– Куда мы идем? – спросил я.

– Искать твой автомобиль! – без тени улыбки ответил дон Хуан.

Они снова встали по бокам и повели меня в кусты. Пройдя всего лишь несколько метров, дон Хенаро знаком велел нам остановиться. Он на цыпочках подкрался к большому густому кусту, раздвинул ветки и заглянул внутрь, а потом сообщил, что машины там нет.

Мы прошли еще немного, и снова дон Хенаро подал нам знак застыть. Он изогнул спину, вытянув над головой руки с согнутыми наподобие когтей пальцами. Тело его приняло форму латинской буквы «S». Вдруг он прыгнул головой вперед и вцепился руками в длинную ветку с сухими листьями, лежавшую на земле. Потом он аккуратно поднял ее и обследовал место, на котором она лежала, и снова отметил, что автомобиль отсутствует.

Мы углублялись все дальше и дальше в чапараль. Дон Хенаро то и дело заглядывал в кусты, карабкался на низкие корявые деревья и высматривал в их листве машину, а потом громогласно заявлял, что ее нигде нет.

Я же все это время старался как можно четче фиксировать в уме все, что видел и чего касался. Последовательность и упорядоченность восприятия мира ничем не отличались от нормальных. Я дотрагивался до камней, кустов, деревьев. Я изменял фокусировку глаз, то рассматривая ближний план, то переводя взгляд на дальний. Я по очереди закрывал и открывал глаза, проводя эксперименты по их раздельной фокусировке. Но никакой специфики, свойственной состояниям необычной реальности, не обнаружилось. По всем признакам я шагал сквозь чапараль, как шагал десятки раз до этого, будучи в совершенно нормальном состоянии.

Потом дон Хенаро вдруг улегся на живот и велел нам сделать то же самое. Подбородок он положил на сложенные в замок кисти рук. Дон Хуан – тоже. Они внимательно разглядывали крохотные холмики на поверхности земли. Вдруг дон Хенаро быстрым взмахом руки что-то поймал. Он знаком подозвал нас поближе. Потом начал медленно разжимать кулак. Когда ладонь до половины раскрылась, оттуда вылетело что-то довольно крупное и черное и быстро скрылось. Это произошло настолько быстро и это черное было настолько большим, что я отскочил и едва не свалился. Дон Хуан поддержал меня.

– Это был не автомобиль, – с сожалением констатировал дон Хенаро. – Это была всего лишь задрипанная муха. Простите! А жаль…

Потом они принялись меня изучать. Они стояли прямо передо мной и довольно долго разглядывали меня уголками глаз.

– Это была муха, да? – спросил у меня дон Хенаро.

– Я думаю – да, – ответил я.

– А ты не думай, ты скажи, что видел, – приказал дон Хуан.

– Я видел что-то величиной с ворону. Оно вылетело у него из кулака, – я кивнул на дона Хенаро.

Я только говорил о том, что воспринял, и вовсе не собирался шутить. Но им, похоже, показалось, что ничего более смешного в тот день не произносилось. Они хохотали, корчились и подпрыгивали, пока не начали задыхаться.

– Я думаю, на сегодня с Карлоса достаточно, – произнес дон Хуан охрипшим от смеха голосом.

Дон Хенаро сказал, что почти нашел машину, что он чувствует: становится все горячее и горячее… Дон Хуан предупредил, что мы забрались в очень уж пересеченную местность и что найти машину прямо здесь было бы весьма нежелательно. Дон Хенаро снял шляпу и привязал к ней за шейный шнурок длинную веревочку, которую достал из сумки. Свой вязаный шерстяной пояс он прикрепил к желтой кисточке на полях.

– Я делаю змея… – сообщил он мне.

Я следил за его действиями, зная наверняка, что он шутит. Я всегда считал себя крупным специалистом по части воздушных змеев. В детстве я изготовил массу змеев самых разнообразных конструкций, вплоть до самых замысловатых, и поэтому видел, что поля шляпы слишком мягкие и не смогут сопротивляться потоку, тулья – слишком высока, и в ней будут образовываться завихрения. Так что змей, сделанный из шляпы, не полетит ни за что.

– Думаешь, не полетит? – поинтересовался дон Хуан.

– Знаю – не полетит.

Дон Хенаро оставил наши реплики без внимания. Он как раз заканчивал цеплять к своему шляпному змею длинную бечевку.

День стоял ветреный. Дон Хенаро побежал вниз по склону холма. Дон Хуан держал шляпу. Потом веревочка натянулась, и это чертово сооружение взмыло в небо.

– Смотри! Смотри на змея! – завопил дон Хенаро.

Змей пару раз нырнул, но продолжал держаться в воздухе.

– Не отрывай взгляд от змея, – твердо приказал мне дон Хуан.

У меня закружилась голова. Глядя на змея, я вспомнил детство, и себя, и змеев, которых запускал среди холмов в своем родном городке. На какое-то мгновение воспоминания затопили меня, и я утратил чувство времени.

Вдруг я услышал, как дон Хенаро что-то кричит, потом увидел, что змей, несколько раз подпрыгнув, упал туда, где стояла моя машина. Все произошло так быстро, что я не понял толком, что же все-таки случилось. У меня кружилась голова. Сознание судорожно пыталось справиться с дилеммой: я видел то ли как шляпный змей дона Хенаро превратился в мою машину, то ли как дон Хенаро шляпным змеем показал мне место, на котором она стояла. И дело было не в том, что и тот, и другой варианты были одинаково немыслимы. Мое сознание изо всех сил цеплялось за эту проблему, чтобы как-то сохранить исходное равновесное состояние.

– Не сопротивляйся, – услышал я голос дона Хуана.

Я чувствовал, что сознание вот-вот куда-то съедет и из глубин моего существа выплывет нечто. Мысли и образы пульсировали неуправляемыми волнами, словно я находился на грани сна. Я ошарашенно уставился на автомобиль. Он стоял на ровной каменистой площадке метрах в ста от меня. Все это выглядело так, словно кто-то только что взял его и аккуратненько туда поставил. Я подбежал к машине и принялся внимательно ее осматривать.

– Вот черт! Да не пялься ты на свою тачку! Останови мир!

Потом, как во сне, я услышал его вопль:

– Шляпа! Шляпа Хенаро!

Я взглянул на них. Они смотрели прямо на меня. Глаза их сверкали, и взгляд проникал куда-то внутрь моего существа. Резко разболелась голова. Заболел живот. Мне сделалось плохо.

Дон Хуан и дон Хенаро разглядывали меня с любопытством. Я сел на землю рядом с машиной, а потом, совершенно автоматически, отпер дверцу и впустил на заднее сиденье дона Хенаро. Дон Хуан уселся рядом с ним, вместо того чтобы занять свое обычное место возле меня.