Текст книги "Замок мрачных иллюзий"

Глава 6

Когда я вошла в библиотеку, мадам Ларре наблюдала за Френсис, расставлявшей тяжелые стулья вокруг большого стола. На маленьком столике под портретом моей матери стояли в вазе цветы. Среди свежих красных роз я заметила одну желтую, видимо сорванную специально для меня, и, подойдя к вазе, осторожно вытащила желтый бутон из букета.

– У вас в комнате есть ваза, мадемуазель? – спросила меня через плечо мадам Ларре.

– Помню, что когда-то у меня была маленькая вазочка для одного цветка. Кажется, голубая. Ее подарила мне тетя.

– Такая ваза стоит в гостиной, – вмешалась Френсис. – Я могу вам ее принести.

– Нет-нет, все в порядке, – заверила я ее. – Я сама найду. А почему цветы стоят под портретом моей матери, а не на столе? – спросила я экономку. – Они бы там выглядели более эффектно.

– Большой стол должен быть свободным, – ответила она. – Кроме того, розы имеют важное значение. Особенно сегодня.

– Почему – сегодня?

– Сегодня годовщина смерти вашей матери, – напомнила мадам Ларре. – Красные розы всегда были ее любимыми цветами, вот почему они имеют важное значение, мадемуазель. Тем более, что вы здесь. Мадам Грассе попытается установить связь с вашей мамой, если это возможно. А сегодня и в вашем присутствии, как они считают, это не может не состояться.

– Если это возможно? – повторила я. – Вы верите, что мадам Грассе способна устанавливать контакт с мертвыми?

Экономка искоса взглянула на меня блекло-карими, ничего не выражавшими глазами:

– Я в это верю. Я видела однажды, как она это делала, года два назад. В подобное трудно поверить, вы же понимаете. Но я и раньше была свидетельницей того, как мадам Грассе пыталась связаться с умершими. Тогда происходили странные вещи, к которым ваша тетя отнеслась благосклонно, а я – нет. Однако два года назад в этой самой комнате мадам Грассе вдруг заговорила с нами голосом вашей матери и взглянула на нас ее глазами. Она рассказала нам все о вас в Бостоне, чего мы не знали.

Я в ужасе уставилась на нее:

– Что она сказала... обо мне?

– Что ваш отец этим летом умрет. Она знала, что должно было случиться. Она сказала, что вы так похожи на мать, что, когда смотритесь в зеркало, она глядит оттуда на вас. И еще мадам Грассе сказала, что мадемуазель Лиззи должна привезти вас в этот дом этим летом, потому что ваше место здесь. Вы – ее правая рука, заявила она.

Мадам Ларре говорила это так просто и искренне, что я во все глаза смотрела на нее.

– Вы шутите, – наконец прошептала я.

– Нет, мадемуазель, это правда. Устами мадам Грассе действительно говорила ваша мать. Клянусь вам. Как будто мадам Бернадетта на эти несколько минут полностью овладела ею. Потом мадам Грассе начала бороться с этим. Она боролась отчаянно. Было так ужасно наблюдать за нею и очень странно, потому что иногда мы слышали голос мужчины, очень тихий и непристойный. Затем мадам Грассе пронзительно вскрикнула и упала со стула как мертвая. Доктор Шиллер привел ее в чувство, но все случившееся в этот день сделало ее такой, какой вы увидите ее сегодня вечером. Она больше не может ходить.

– Невероятно! – будто со стороны услышала я свое восклицание.

– Мадемуазель! – За моей спиной раздался голос Денизы, и я повернулась:

– Да, Дениза?

– Пришел месье Фултон, хочет вас видеть. Он в гостиной с мадемуазель Лиззи.

Я последовала за ней в гостиную. Незнакомец разговаривал с моей тетей у окна в дальнем конце комнаты. Он был высокий, стройный, белокурый и поразительно красивый. Я никогда прежде его не видела. Когда я вошла, он говорил глубоким голосом:

– Конечно, мы с вами оба знаем, что подобные стигматы, имеющие сходство с ранами от гвоздей при распятии на кресте, не имеют ничего общего с экстрасенсорным восприятием или ясновидением. – У него был интересный голос. Его французский – безупречен. – Помню один случай, о котором я читал в Бостоне... – Он увидел меня и осекся.

– А, Меган! – сказала тетя и направилась в мою сторону. – Это мистер Фултон.

Я улыбнулась ему, когда он взял протянутую мной руку и слегка поклонился. Он тоже ответил мне теплой улыбкой.

– Мы прежде не встречались, – заметил он, отпуская мою руку, – но мой дядя довольно часто о вас говорил.

– Ваш дядя?

– Да. Джон Кэрзон.

– О, я не знала этого.

– Возможно, вы с мистером Фултоном предпочтете уединиться в кабинете, чтобы обсудить дела, – предложила Лиззи. – Там вам никто не помешает.

– Это не займет много времени, – заверил меня Дэнис Фултон. – У меня с собой один важный документ, который требует вашей подписи.

– Скоро начнут собираться гости, – напомнила Лиззи. – Мы подождем вас, а потом начнем сеанс.

Кабинет находился рядом с библиотекой, никогда еще там не бывала. Он оказался меньше, чем другие комнаты. На столе стояла пишущая машинка, у одной стены – современный железный шкаф для хранения документов. Я села и указала на стул своему спутнику.

– Не думала, что придется подписывать еще какие-то документы, мистер Фултон.

Мне казалось, что я все уже подписала до отъезда из Бостона.

– Да, – кивнул он, – практически все. Этот я привез с собой из банка. Он нуждается в вашей подписи. Но если честно, его легко можно было бы послать и по почте.

– Не понимаю, мистер Фултон...

– Мой дядя о вас очень беспокоится, – тихо сказал он.

– Почему он должен обо мне беспокоиться?

Молодой человек улыбнулся. У него была обаятельная мальчишеская улыбка.

– Сначала дело. Прочитайте и подпишите. Затем мы поговорим. О'кей?

Это был простой банковский документ, в соответствии с которым деньги, оставленные мне отцом, переводились на более доходный счет. Я подписала его и отдала Фултону. Он сложил листок и убрал обратно в конверт.

– Ну так что же вас сюда привело? – спросила я.

– Мой дядя подумывает в скором времени открыть офис в Галифаксе, Меган, – принялся объяснять Дэнис Фултон. – С каждым годом все больше и больше англичан приезжают в Новую Шотландию в отпуска и на каникулы, и многие из них покупают в этих местах собственность. Здесь для этого все условия: отличная рыбалка – лосось и форель, рай для спортсменов. Вы это знаете, Меган?

– Нет, не знала, – улыбнулась я ему. – Но вы что-то говорили о том, что ваш дядя беспокоится обо мне.

– Он только хотел, чтобы вы знали: если вам вдруг понадобится помощь друга – я совсем рядом. Только позвоните.

– Но почему мне должна понадобиться помощь? – удивилась я.

Фултон пожал плечами.

– Никогда нельзя предугадать, – загадочно ответил он. – Мало ли что может случиться, но... всегда приятно знать, что есть на кого положиться, если возникнет такая необходимость, не так ли? – Он наклонился вперед и облокотился на стол. Серые глаза пристально смотрели на меня. Нахмурившись, он отвел взгляд и спросил: – Меган, вы уверены, что счастливы здесь?

– А вы в этом сомневаетесь? – холодно поинтересовалась я. – В конце концов, это мой дом. Я родилась здесь.

– Но вам здесь нравится? – упорно продолжал он допрос.

– Во многих отношениях – да.

– Но не во всех?

Я пожала плечами:

– В мире нет совершенства, вы не согласны?

– Иначе говоря, дела идут не так уж гладко?

– Кто вам это сказал?

– Это все из-за экстрасенсорной чепухи, да? – не отступался молодой человек. – Ваша мать была медиумом. Так моему дяде сказал ваш отец. Дядя знал о содержании бумаг в конверте, который вам передали в аэропорту. Он рассказал мне, о чем в них говорится. – Дэнис изучающе смотрел на меня. – С вами уже что-то произошло в этом доме, чему, казалось бы, нет естественного объяснения?

– Почему вы сказали «в этом доме»?

– Потому что в научных исследованиях экстрасенсорных возможностей мы обычно находили примеры необъяснимых событий, почти всегда повторявшихся в одном и том же месте, в том же доме и с близкими медиумам людьми. Если что-то, даже отдаленно похожее на переживания вашей матери, случилось с вами, вы должны мне об этом рассказать. Для вашей же собственной безопасности и благополучия вы должны мне довериться. Вот почему я здесь. Чтобы помочь вам, как друг... если позволите. Вы позволите мне помочь вам, Меган?

Я медлила с ответом, размышляя, стоит ли довериться ему или нет. Затем внезапно решилась и рассказала все, что случилось со мной прошлой ночью. И пока я говорила, сидя в залитой солнцем комнате, мне самой эта история стала казаться нелепой, даже смехотворной.

Однако Дэнис слушал внимательно, не перебивая. Потом, когда я закончила, покачал головой и задумчиво спросил:

– Ящик не мог просто застрять?

– Нет.

– И мыши там не было?

– Нет. Я уверена в этом.

– Значит, звук, который вы слышали, исходил от планшетты.

– Почему вы так думаете?

– А как же еще можно объяснить написанное почерком вашей матери предупреждение, адресованное именно вам?

– А как вообще можно объяснить подобные вещи, Дэнис? Вы можете что-то предложить?

– Я хотел бы взглянуть на это послание.

– Я покажу вам его до того, как вы уедите.

В дверь тихо постучали.

– Да? – отозвалась я.

– Мадемуазель Феррари, – послышался голос Денизы, – просила вам передать, что гости уже собрались. Кофе сервирован в гостиной.

– Мы будем через несколько минут, – ответил Дэнис.

– Я ей передам, месье.

Он взглянул на меня:

– Вы что-нибудь знаете о полтергейсте, Меган? Или о психокинезе?

– Боюсь, почти ничего...

– Полтергейст, как считают некоторые, – это беспокойный дух. Он разбрасывает вещи, стучит, скребется за стенами, грохочет дверьми и время от времени переносит предметы с одного места на другое.

– Как прошлой ночью? – Вдруг я еще кое-что вспомнила. – Дениза сказала мне, что кто-то постоянно переносит доску Уйда в мою спальню всякий раз после того, как ее водворяют на место.

– Куда?

– В комнату моей матери.

Дэнис кивнул и продолжил:

– Психокинез же означает движение физических объектов без помощи физической силы. Только силой мысли. Замечаете сходство? Придумано еще одно слово для изучении телепатии – телекинез. Этот термин подразумевает способности некоторых медиумов делать подобные вещи силой мысли – на расстоянии.

Я кивнула, лишь частично понимая смысл его слов:

– И что все это означает?

– Кажется, – вздохнул он, – ваша мать была именно таким медиумом. Вы боитесь присутствовать сегодня на сеансе? Если да, то я смогу найти какой-нибудь способ избавить вас от этого.

– А как же вы?

– Я, естественно, не хотел бы его пропустить. Но в данных обстоятельствах, что бы вы ни решили...

Я немного подумала, потом улыбнулась ему:

– Это не имеет значения. Должна признаться, теперь, когда вы рядом, я чувствую себя значительно лучше. Я не возражаю пойти туда. Идемте? – Я встала.

– Подождите. – Он бросил быстрый взгляд на дверь. – Я должен спросить вас еще об одном. Вы знаете, что ваш отец часто приезжал сюда?

– Вы ошибаетесь. – Я покачала головой. – Он никогда не возвращался сюда после смерти мамы. А это случилось тринадцать лет назад.

– Так вы не знаете, что он приезжал сюда раз в две недели?

– Не может быть! – с уверенностью воскликнула я. – Он не мог.

– О'кей, – вздохнул Дэнис. – Попробуем еще раз. Вы знаете, куда уезжал ваш отец каждую вторую субботу? Добросовестно, каждую вторую субботу покидая дом в шесть тридцать утра и возвращаясь только к ужину?

– Он играл в гольф, – ответила я. – Каждую субботу он играл в гольф. Это было его единственным развлечением.

Дэнис нахмурился:

– Вы уверены?

– Да, конечно уверена.

– Я только спросил, Меган, – успокоил он меня, – потому что это хотел знать мой дядя. Очевидно, это важно для него. Теперь я просто передам ему то, что услышал от вас: мистер Маршалл не был здесь со дня смерти вашей матери. Правильно?

– О, я уверена в этом. Папа прекрасно играл в гольф. Я даже видела его но телевизору на каких-то открытых соревнованиях.

Когда мы вошли в гостиную, Дениза подавала кофе. Лиззи представила нас собравшимся гостям.

Доктор Шиллер оказался огромным мужчиной с серьезным лицом и проницательными карими глазами, под пристальным взглядом которых я почувствовала смущение. Мне показалось, что он красит волосы: роскошная каштановая шевелюра без единого седого волоска совсем не вязалась с белоснежными баками.

– Я знал вашу мать, Меган, – сказал он, беря мою руку. – Выдающаяся была женщина! Ее смерть стала тяжелой утратой для каждого из нас.

– Поразительное сходство! – Это вмешалась мисс Кавендиш, худая женщина лет пятидесяти, с такими же подозрительно каштановыми, как и у доктора Шиллера, волосами. Видимо, она тоже их подкрашивала. – Просто удивительно!

Мадам Грассе оказалась совсем не такой, как я ожидала. Это была полноватая дама примерно тех же лет, что и мисс Кавендиш, с розовато-бледной кожей и от природы белокурыми волосами, густо припорошенными сединой. Приятная улыбка, проницательные и дружелюбные голубые глаза. Она сидела в инвалидном кресле, накинув на ноги плед. Я протянула ей руку, но она, схватив ее, притянула меня к себе и крепко поцеловала в щеку.

– Лиззи, если уж здесь есть представительница рода Феррари, так это она! – воскликнула мадам Грассе. – Спасибо тебе, Боже! Бернадетта могла бы гордиться ею.

Лиззи представила ей Дэниса Фултона.

– Еще один молодой человек из Бостона! – пробормотала мадам Грассе. – Как могло колесо судьбы так скоро сделать полный оборот?

Лиззи нахмурилась.

– Он адвокат, – холодно объяснила она. – Привез какие-то бумаги Меган на подпись. Мистер Фултон тоже интересуется спиритизмом, вот почему я пригласила его остаться и принять участие в сеансе. К нам присоединится и мадам Ларре, так что он будет седьмым.

– Да, понятно. – Мадам Грассе улыбнулась мне. – Это должно быть интересно, Лиззи, – сказала она. – Я перестала сожалеть, что позволила тебе уговорить меня приехать.

– Без тебя, Антуанетта, в этом доме не было бы никаких сеансов, – ответила моя тетя. – До сих пор ты – наша единственная связь с Бернадеттой.

Мне не понравилось, как она это сказала и как при этом посмотрела на меня.

Мы расселись за столом, Дэнис – рядом со мной.

– Цифра семь имеет какой-то особый смысл, мисс Феррари? – спросил он Лиззи своим спокойным глубоким голосом. – Я раньше ничего об этом не слышал.

– Это всего лишь прихоть Антуанетты, – отозвалась тетя, снисходительно взглянув на мадам Грассе. – В этом нет никакого особого смысла, просто она считает, что сеанс будет более удачным, если в нем принимают участие семь верующих.

– Вы – религиозная группа? – заинтересовался Дэнис.

Доктор Шиллер шумно рассмеялся и ответил от лица присутствовавших:

– Если вы имеете в виду, что мы верим в Бога и потусторонний мир, тогда да. Мы неоднократно получали доказательства того, что этот мир существует. Нам была дарована возможность увидеть людей, которых мы любили и которые ушли в мир иной. Нашей группе было дано также сверхчувственное предвидение. Неужели дар видеть, слышать и понимать необъяснимое мог прийти откуда-то еще, кроме как от Бога, мистер Фултон?

Дэнис кивнул:

– Это означает, что вы все – спиритуалисты?

Шиллер улыбнулся.

– Мы – искатели правды, мистер Фултон, – сказал он. – Как и вы, должно быть, если вас интересует телепатия: Однако, я думаю, мы зашли дальше, чем вы в своих исследованиях. Гораздо дальше. Уверен, вы скоро сами поймете, что я имею в виду.

Дэнис снова кивнул:

– И естественно, на другой чаше весов – безумие одержимости. Это вас не пугает?

– Если мы тверды в своих убеждениях, если верим, тогда нам нечего бояться, месье, – быстро вмешалась тетя Лиззи. – Никому из нас! – Она бросила взгляд на мадам Грассе.

– Иными словами, – заметил Дэнис, – если мы сомневаемся, если не верим, тогда нам есть чего опасаться, правильно, мисс Феррари?

– Для меня это главный вопрос! – со смехом вставил Шиллер.

Дэнис усмехнулся:

– Поиски истины, доктор? С вашим образованием вы должны прекрасно понимать, что истина, не подкрепленная обоснованными научными доказательствами, яйца выеденного не стоит.

– О да, я понимаю это, – твердо заявил Шиллер. – Но я сам был свидетелем сверхъестественных явлений. И я знаю так же хорошо, как и вы, что психиатрия еще не признает экстрасенсорного восприятия в любых его проявлениях.

– И одержимость демонами тоже считает сказкой?

Шиллер хихикнул:

– Ваши слова свидетельствуют, что вы не согласны с церковью, предостерегающей от сатанинских происков?

– Разве церковь до сих пор занимается изгнанием нечистой силы? Не хотите ли вы сказать, что церковь все еще верит, будто одержимость дьяволом возможна?

– Не будучи священником, я этого не знаю, – с оттенком возмущения в голосе ответил Шиллер. – Во всяком случае, что такое демон? Древние греки слово daimonion использовали для описания духа, который мог быть как злым, так и добрым. Также и «ангел» означает в общем смысле дух, злой или добрый. В Средние века и позже многие верили, что демоны имеют силу овладевать умами и волей людей. Душевнобольные издревле и до недавнего времени рассматривались как одержимые, бесноватые. Но эта одержимость не всегда была злом. Сократ считал, что его жизнь и поступки контролирует daimonion, который, общаясь с ним внутренним голосом, говорит ему, чего не следует делать. Конечно, сегодня мы знаем гораздо больше о подобных вещах. Благодаря выдающимся психиатрам наши познания о работе человеческого мозга неизмеримо продвинулись вперед.

Я заметила, что тетя Лиззи хмуро смотрит на Дэниса Фултона.

– Думаю, нам уже пора пройти в библиотеку, – решительно прервала она разговор и встала.

Когда мы все поднялись, я случайно перехватила взгляд мадам Грассе. Она показалась мне значительно бледнее, чем раньше. У нее был испуганный вид. Дэнис подошел к ней.

– Могу я вам помочь, мадам Грассе? – бодро спросил он.

Испуганное выражение исчезло из ее дружелюбных голубых глаз. Она кивнула и поблагодарила его. Дэнис развернул инвалидное кресло, и мы последовали за остальными в библиотеку.

Глава 7

Мадам Грассе села во главе большого стола, мы разместились по кругу. Портьеры на окнах были задернуты, в комнате царил полумрак, кондиционированный воздух с тихим жужжанием проникал в вентиляционные отверстия.

– Это может занять довольно много времени, – сообщила мне и Дэнису мадам Грассе. – Сначала мы попытаемся установить контакт с Наиди, индийским махараджей, который жил и умер в Бхопале в девятнадцатом веке. Наиди очень славный, дружелюбный дух. – Она посмотрела на меня: – Не нужно его бояться. Духи бывают добрые и злые. Веселый дух, такой, как Наиди, считает страх забавной слабостью. Дух того, кто вас любит, например, вашей матушки, Меган, относится к вашим страхам с сочувствием, пониманием и любовью. Но со злыми духами все иначе. Они питаются страхами. Страхи укрепляют их и увеличивают до ужасающих размеров. – Она медленно оглядела нас всех, взгляд голубых глаз задерживался на каждом лице. Затем, посмотрев на Дэниса, кивнула и продолжила: – Есть еще кое-что, о чем мне хотелось бы сказать, прежде чем мы начнем. С тех пор как я была здесь в последний раз, три года назад, я намерена говорить об этом всегда.

– Антуанетта, а это действительно необходимо? – нетерпеливо перебила ее моя тетя.

– Необходимо, Лиззи, и это касается каждого из вас, – строго ответила мадам Грассе. Ее взгляд остановился на мне. – В тот раз мы установили контакт с вашей мамой. До этого мы целый год искали ее, но не получали никаких свидетельств того, что она нас слышит. Никаких следов, ничто даже не указывало на то, что она вообще жила на этой земле. Но в тот раз внезапно она оказалась здесь, и у меня возникло впечатление, что она пытается меня... нас всех... предупредить о чем-то, предостеречь. Я испугалась. Я ощущала дыхание зла. И это зло показалось мне гораздо более могущественным, чем сила твоей матери, живой или мертвой. Я чувствовала, как оно приближается, стремясь завладеть моим сознанием. Спасаясь от него, я попыталась выйти из транса, но не смогла. Чем сильнее я боялась, тем опаснее становилась его угроза. Я ощутила, как оно овладевает мной, втискиваясь не только в мой мозг, но и в мое тело! Что-то огромное, холодное и совершенно безжалостное! Я чувствовала это!

Она внезапно замолчала и уставилась на меня так, словно смотрела на что-то, чего никто из нас не мог видеть. По моей спине побежали мурашки. Я с трудом подавила желание сорваться с места и выбежать из комнаты. Но вскоре выражение лица мадам Грассе вновь изменилось. Она покачала головой, и я поняла, что теперь она видит только меня.

– Я помню падение со стула, помню, как доктор Шиллер помогал мне. – Она бросила взгляд на свои ноги. – А потом я оказалась в госпитале.

– У тебя было кровоизлияние в мозг, Антуанетта, – спокойно заметил доктор Шиллер. – Я довольно часто предупреждал тебя, что излишек холестерина вреден для сосудов и что нужно укреплять их, чтобы не было высокого кровяного давления. Разрыв сосудов головного мозга был конечным результатом того процесса, что шел, возможно, годами.

– Знаю, – кивнула мадам Грассе. – Но почему это случилось именно в тот момент?

– Нервное напряжение. Ты была слишком возбуждена, взволнована, давление подскочило. Я никогда прежде не видел тебя такой на сеансах. Потом ты сильно испугалась, это тоже внесло свой вклад. Все эта способствовало тому, что случилось.

Мадам Грассе перевела взгляд с доктора Шиллера на мою тетю:

– Может, это... произойдет вновь? Я чувствую, что зло, явившись один раз, на этом не остановится и сегодня прогонит остальных духов. А если я опять... испугаюсь?

– На этот раз мы сразу же поймем, что происходит, – уверенно ответила тетя. – Теперь мы знаем, что делать, Антуанетта. Мы сейчас же вернем тебя назад. Ты знаешь, что можешь нам доверять.

Мадам Грассе вновь посмотрела на меня.

– Что ж, начнем. Положите руки на стол, – спокойно сказала она. – Готовы? Держите ладони на весу так, чтобы стола касались только кончики пальцев. Это совсем не сложно, через несколько минут вы уже не будете ощущать никакого напряжения. Теперь каждый соедините свой правый мизинец с левым мизинцем соседа.

Дэнис лукаво подмигнул мне, сплетая свой палец с моим. Я зацепила мизинец Лиззи, которая сидела слева от меня.

Напротив нас доктор Шиллер скрестил пальцы с мадам Грассе и Алисой Кавендиш, а та – с Клодетт Ларре, экономкой.

– Все готовы? – спросила мадам Грассе. – Начнем по порядку, отвечайте, когда я вас спрошу. Карл? Клодетта? Алиса?

Рядом со мной Дэнис тоже ответил «да», когда она назвала его имя.

– Да, – сказала я, когда мадам Грассе обратилась ко мне.

– Лиззи?

– Да.

– К вашему сведению, Меган и Дэнис, край стола оставлен для контакта. Теперь мы должны представить, что через наши тела проходит магнетическая сила, и сцепить руки. Как магнит притягивает к себе сталь, так и объединенная сила наших тел и мыслей теперь притягивает к нам наших любимых, которых мы ищем. Готовы?

– Готовы.

– Тогда сконцентрируемся на мысли о Наиди, магарадже из Бхопала.

Мы сконцентрировались. Правда, у меня это не очень хорошо получилось. Как я ни пыталась, образ мертвого магараджи не хотел предстать передо мной. Мадам Грассе позвала его голосом, который показался мне несколько театральным, неестественно глухим и вибрирующим:

– Найди, принц Индии! Ответь нам, владыка Бхопала! Ты здесь, Найди? Почему не отвечаешь мне, ты, который всегда является на зов? Ты боишься, Найди? Боишься потому, что ощущаешь здесь опасность? Или потому, что этим вечером среди нас находятся незнакомцы, которые не знают тебя так хорошо, как я? Ответь, Наиди... Ответь... ответь...

Ее голос затих. Мои глаза закрылись. Через несколько минут я почувствовала, что стала клевать носом, и с усилием выпрямилась.

Мысли вновь прояснились, я открыла глаза и вздрогнула. Сердце неистово забилось в груди. Мои компаньоны исчезли, так же как и хорошо знакомая обстановка библиотеки. Воздух стал невыносимо горячим. Я чувствовала, как капельки пота стекают но лбу. Надо мной размеренно, вперед-назад, качалось тростниковое опахало. Я испуганно огляделась.

Я стояла в огромной комнате, высокий потолок которой изогнулся причудливой восточной аркой. Все вокруг было задрапировано тяжелым шелком. За окнами, которые оставили открытыми, чтобы привлечь хоть слабое дуновение ветерка, стояла ночь. В нишах горели масляные светильники.

В комнате не было никакого движения, кроме ритмичного покачивания опахала. Я скользнула взглядом по привязанной к нему веревке, сплетенной из древесного волокна, и увидела индийского мальчика, который в сладкой полудреме автоматически приводил в движение огромное опахало. Я неуверенно подошла к нему.

– Где я? – спросила я его по-английски.

Он, казалось, не заметил меня – все так же продолжал потягивать за веревку, даже не сбившись с ритма. Это был толстенький смуглый мальчуган лет тринадцати или четырнадцати.

– Ответь мне! – воскликнула я, протягивая руку, чтобы схватить его за плечо, и тут же в ужасе отскочила – моя рука поймала воздух. Мальчик был иллюзией.

Вдруг он повернулся к одному из окон. Я тоже посмотрела туда, и как раз вовремя, чтобы увидеть чернобородого мужчину, показавшегося над подоконником. Он с усилием подтянулся на руках, перекинул тело в комнату и упал на пол. В окне показалось лицо второго незнакомца. Мальчик молча наблюдал за ними. Опахало продолжало ритмично качаться. Первый мужчина поднялся с пола и вместе с напарником, который, в отличие от него, был чисто выбрит, направился в нашу сторону. Они оба выглядели ужасно свирепыми и возбужденными, с тревогой озирались по сторонам. Ни один из них, как я заметила, не имел оружия.

Я была уверена, что бородатый видит меня – он смотрел прямо мне в лицо. Я инстинктивно отступила назад, но он не подал и виду, что заметил меня. Затем он что-то прошептал мальчику, и я вдруг поняла, что слышу, о чем они говорят.

– Где он? – задал вопрос чернобородый.

– Спит. – Мальчик указал на закрытую дверь.

– Один?

– Нет, – покачал головой мальчик.

– С ним магарани?[2]2
  Магарани – супруга магараджи.


[Закрыть]

– Да. – Мальчик бросил взгляд на другую дверь. – Там полно стражников.

Бородатый похлопал его по плечу:

– Мы будем осторожны, маленький брат.

– Ты сказал, что дашь мне золото.

Чисто выбритый мужчина весело улыбнулся, но черные глаза были безжалостны.

– Еще не время, маленький брат, – ответил он. – Пока еще не все сделано. А теперь – молчок. Это не займет много времени.

Двое злодеев, неслышно ступая, быстро направились к одной из закрытых дверей. Я хотела остаться на месте, но обнаружила, что какая-то непреодолимая сила влечет меня за ними. Они закрыли за собой дверь, но для меня это не было помехой – она тоже не имела субстанции. Когда я протянула руку, чтобы толкнуть створку, дверь попросту исчезла.

В центре большого покоя стояло огромное ложе, на котором под одним шелковым покрывалом спали мужчина и женщина. Двое самозванцев обменялись тайными знаками и подкрались к ложу с двух сторон. Я видела, как каждый из них достал из-за пазухи кусок материи, похожий на шарф грязно-белого цвета. Я бросилась к ложу.

– Нет! – закричала я. – Нет! Проснитесь! Просни...

Но ни мой крик, ни мои руки, которыми я пыталась поднять спящего, не возымели никакого действия. Как будто все это происходило в другом измерении, где присутствовало лишь мое сознание.

Спящий магараджа лежал на боку, на его предплечье покоилась голова супруги. Она была совсем юной, лет пятнадцати. Покрывало сбилось, открывая еще не совсем сформировавшуюся грудь.

Бородатый злодей стоял в головах кровати, как раз над спящим мужчиной, скручивая отрез шелка в тугой шнур, конец которого был намотан на его руку. Тяжело дыша, он изготовился к броску, черные глаза засверкали. Его напарник, тоже с шелковой петлей в руках, стал приближаться к девушке.

И вновь я закричала, и опять не раздалось ни звука. Убийца быстро подскочил к девушке, продел петлю ей под голову и резко затянул на шее. Ее тело изогнулось дугой, покрывало соскользнуло. Тонкие пальцы тщетно пытались разорвать аркан, глаза расширились от ужаса, из открытого рта вырвался слабый хрип. От ее диких конвульсий пробудился муж. Но едва он поднял голову с подушки, как петля другого убийцы туго обхватила его горло.

Я стояла там как парализованная, наблюдала за происходившим и была не в силах этому помешать. Беспомощные жертвы не издали ни стона, только шелк шуршал, когда они метались, выгибаясь дугой, на мягких перинах. Не ослабляя петли вокруг шеи девушки, убийца стащил ее с кровати на пол. Его зубы обнажились в зверином оскале, он сел верхом на ее голую спину и дернул изо всех сил шелковую удавку.

Магараджа все еще неистово боролся – глаза вылезли из орбит, рот широко разинут в смертельной агонии.

Пытаясь загородиться от того, что вижу, я закрыла глаза.

– Нет, Меган! – Донесся до меня женский голос. – Нет! Только не ты! Нет!

Внезапно сцена убийства исчезла, и перед моими глазами возникло еще одно лицо. Тусклые черные волосы, прореженные сединой, в беспорядке обрамляли его. Это было лицо женщины, очень похожей на меня, но постаревшей раньше времени от боли и отчаяния. Она пристально на меня смотрела. Белки ее голубых глаз были испещрены красными прожилками, руки сжимали два вертикальных стержня, между которыми она и вглядывалась в меня. Ее кожа была нездорово бледной. Юность и красота, которыми дышала бостонская фотография, исчезли. Это была моя мать! Но сейчас ей можно было дать лет пятьдесят.

– Меган! Меган! Что случилось? С тобой все в порядке, Меган? – Теперь меня звал мужской голос – озабоченный и смутно знакомый.

Чья-то рука трясла меня за плечо.

– Меган, очнись!

Потом сквозь молочную пелену стало проступать нечто красное, мало-помалу приобретая форму. Я разглядела алые розы в вазе. Позади них проявился портрет, затем полки с книгами в кожаных переплетах. Я начала неясно осознавать, что нахожусь за огромным столом из виргинского можжевельника, мое тело как будто приросло к стулу, на котором я сидела, прямая как стрела. Я чувствовала такой холод...

– Осторожно, молодой человек, – предостерег густой бас. – Иногда шок от насильственного возвращения назад может оказаться слишком сильным и вызвать помутнение сознания, даже умственное расстройство.

– Она в обмороке. Вы не могли бы сделать что-нибудь?

– Это транс. Он подобен гипнотическому состоянию. Нет-нет, не трогайте ее, предоставьте это мне.

– Ее руки как лед. – Мужская ладонь накрыла мои пальцы.

Я ощутила ее защитное тепло, и комната постепенно начала обретать четкие очертания. Бледные пятна по ту сторону стола превратились в смутно знакомые лица.

– Некоторые медиумы впадают в состояние глубокого транса, именно такое, как в данном случае: ограниченная чувствительность и двигательная активность. С ее матерью на сеансах происходило то же самое. Думаю, сейчас мисс Маршалл начинает приходить в себя. Да, так и есть. У большинства медиумов наступает амнезия, они не помнят того, что видели. Можно ожидать, что и в этом случае страх, который мы сейчас наблюдаем на ее лице, изгладится из ее воспоминаний.