Текст книги "Таинственная блондинка"

– Это диета, о которой вы мне рассказали. Она действует! – Дебора задохнулась от восторга. – Я знаю, вы меня правильно поймете, мне просто необходимо с кем-нибудь поделиться своей радостью, а то я умру! – Тут она перешла на доверительный шепот. – Сегодня, перед тем как принять душ, я посмотрела на себя в зеркало, и в первый раз в моей жизни они были там!

– Где кто был? – чуть не подавился я – Сиськи! – просияла Дебора. – Мне двадцать четыре года, и до сегодняшнего утра на том месте, где полагается быть бюсту, я видела только впадину. А теперь… Разве это не удивительно? Конечно, они пока маленькие. Но раз уж начали расти, значит, будут продолжать, правда? – Она скрестила пальцы на руке. – Чтобы они выросли большими! Я всегда хотела носить бюстгальтер, – грустно заключила девушка.

Я наблюдал, как Дебора, счастливая, бежит по улице.

И мне даже показалось, что ее худые бедра, прикрытые мини-юбкой, действительно стали немного полнее.

Я обнаружил Лероя Дюма в его кабинете. Он задумчиво курил одну из своих черных сигарет с золотистым мундштуком. При моем появлении Лерой убрал ноги со стола и вскочил. Его костюм по стилю повторял вчерашний, но цветовая гамма совершенно изменилась. Он по-прежнему был похож на стареющего фавна.

– Привет, лейтенант. – Его голос прозвучал на октаву выше, чем обычно.

– Я размышлял о том, – сообщил я ему, – какие комиссионные получает агент художника, когда продает картину своего клиента.

– По-разному, – быстро ответил он. – Зависит от того, сколько времени, усилий и денег вкладывает галерея в акт продажи.

– Сколько вы берете комиссионных? – продолжал выяснять я.

– Тридцать процентов. – Дюма быстро заморгал. – Это в среднем.

– Здорово у вас получилось с Гленном Торпом! – восхищенно произнес я. – За три проданные картины вы в сумме получили девять тысяч долларов. Давайте теперь прикинем – тридцать процентов составит две тысячи семьсот долларов, верно?

На его лице появилось страдальческое выражение.

– Полагаю, что да, лейтенант, – прошептал он.

Я холодно улыбнулся:

– А знаете, вы мне нравитесь, Лерой! Жизнь трудна, и где бы мы были, если бы не помогали друг другу?

– Простите, лейтенант. – Фавн стиснул руки и прижал их к груди. – Но я не совсем понимаю, что вы имеете в виду…

– Я повторяю вам по слогам, Лерой, – великодушно предложил я. – Торп занимался небольшим симпатичным рэкетом, который приносил ему постоянный доход.

Этот художник соблазнял женщину и уговаривал ее позировать в обнаженном виде. Рисовал портрет этой женщины, изображая ее в чем мать родила, не пропуская при этом ни одной детали. Затем угрожал продать портрет ее мужу или кому-нибудь другому, кто, увидев картину, наверняка разрушил бы ее карьеру. Это была особая форма шантажа, тут имелся один небольшой нюанс.

Женщины расплачивались, покупая за непомерную цену какую-нибудь безобидную мазню, состряпанную Торпом во время перекура. Причем эти дамы должны были покупать у вас, в вашей галерее.

Я не спеша закурил и заметил, что лицо Дюма заметно посерело.

– Как я уже говорил, мы должны помочь друг другу, Лерой. Я не хочу верить в то, что говорят о вашем активном сотрудничестве с Торпом в этом грязном шантаже! Я заинтересован в том, чтобы найти убийцу художника. Для меня это вопрос профессиональной чести.

– Понимаю, – прошептал Дюма.

– Я считаю, что если вы поможете мне поймать убийцу, то этим безусловно докажете: ваше участие в делишках Торпа было минимальным и совершенно невинным.

– Я ничего не знал о шантаже, ничего! – Он весь позеленел от страха.

– Конечно, не знали, – спокойно согласился я. – Но Торп наверняка показывал вам портреты обнаженных дам, даже если не предлагал их для продажи.

– В общем, да. – Хозяин кабинета лихорадочно облизал губы. – Даже для художника Гленн был чрезмерно тщеславен. Должен признать, что я находил его картины вульгарными до отвращения!

– Конечно, – снова согласился я.

Не мешкая, я разложил на его столе четыре фотографии. В эту минуту у меня появилось нехорошее чувство, будто я рекламирую порнографические открытки.

– Лиз Нил, – начал я перечислять. – Она уплатила две тысячи долларов. Следующая – Натали Ллойд. Ей это обошлось на тысячу дороже. Айрис Мерсер была очередной кандидаткой, которую Торп еще не выдоил. – Показав пальцем на последнюю фотографию, я медленно пододвинул ее Дюма. – Кто это? – резко спросил я.

Он быстро вскочил и некоторое время не отрывал взгляда от фотографии длинноволосой блондинки.

– Я не знаю, – упавшим голосом произнес наконец Лерой. – Я как-то видел портрет, когда он был почти закончен. Но Гленн никогда мне о ней ничего не рассказывал.

– Я обращаюсь к вам за помощью, Лерой, – бесстрастно напомнил я. – Точно так же, как вы обращаетесь ко мне!

– Я говорю вам правду, – захныкал агент. – Вы думаете, в такой момент я могу лгать?

– Надеюсь, со следующим вопросом вы справитесь лучше. За этот портрет заплатили четыре тысячи. Что это за транжира по имени Джон Смит?

– Я никогда его не видел. Деньги принес посыльный в запечатанном конверте. Портрет, написанный Гленном Торпом, за который заплатили этими деньгами, по-прежнему висит в галерее.

– Знаете, Лерой, – с сожалением заметил я, – у меня вдруг появилось ощущение, что вы не хотите мне помочь.

– Если бы я мог выдумать подходящую ложь, чтобы вас удовлетворить, вы думаете, я бы не попытался? – прохрипел он.

– Третья и последняя попытка, – твердо заявил я. – Зачем Торп хотел встретиться с вами в тот вечер, когда был убит?

– Из-за Айрис Мерсер. Эта блондинка ему до смерти надоела. Она всего-навсего глупая шлюха, которая и в постели-то не особенно хороша. Я никогда не видел, чтобы Гленн так дергался из-за женщины – он чуть ли не брызгал слюной!

– Что еще? – настаивал я.

– Да нет, разговор вертелся только вокруг Айрис.

Гленн хотел, чтобы я был готов к сделке. Он считал, что из Айрис вполне можно выудить пять тысяч долларов. – Тонкими пальцами Дюма нервно выбивал дробь на столе. – Поймите, лейтенант, такое впечатление осталось у меня от того вечера. Но мне казалось, что в последнее время Гленн был в каком-то страшном напряжении. И причиной была Айрис Мерсер. После нервного тридцатиминутного разговора о ней он, похоже, окончательно рехнулся. Схватив кисть, Гленн обмакнул ее в черную краску и, стоя перед зеркалом, нарисовал на собственном лице какую-то немыслимую бородку и усы!

– При первой нашей встрече вы мне ничего об этом не говорили, – заметил я.

– Я не осмелился, – тихо пролепетал Лерой. – Вы тогда сильно меня напугали. Поскольку мне показалось, что вы придаете большое значение этой бороде и усам, я решил, что вы посадите меня в тюрьму, если я расскажу вам правду!

Я зажмурился и постоял с закрытыми глазами, чтобы успокоиться.

– Продолжайте, – хрипло произнес я.

– Он придумал провести с Айрис какую-то карнавальную ночь. И говорил, что если она не разрешит ему нарисовать на ее лице бороду и усы, то он объявит, что между ними все кончено. А если это не сработает, – в голос Дюма вкралась нотка изумления, – он настоит на том, чтобы полностью выкрасить их тела в черный цвет.

Потом они займутся любовью, пока краска еще свежая!

– Вы меня разыгрываете! – рявкнул я на него.

– Невозможно выдумать такую сумасшедшую историю, лейтенант, – равнодушно отреагировал Дюма. – Сразу после этого разговора я ушел. Я испугался, что в любой момент он может превратиться из просто помешанного в буйного!

– И вы вернулись к себе и немного поработали, прежде чем отправиться домой спать, – устало заметил я.

– Верно. – Стареющий фавн сделал над собой усилие и попытался расправить худые плечи. – Итак, лейтенант, – его голос предательски дрогнул, – что теперь?

– Я считаю вас бесхребетным аморальным человеком, который с удовольствием сотрудничал с Торпом из-за денег. И еще – что не умеете ни отказаться от сотрудничества с подонком, ни защитить себя! Окружной прокурор рехнется от вас на перекрестном допросе в суде! – Я на некоторое время задумался. – Вам нельзя оставаться в Пайн-Сити, – решил я. – Или я каждый раз, проходя мимо вашей двери, буду испытывать колики! Идите, Лерой, ищите новые пастбища. Займитесь наконец честным бизнесом, и желательно на Восточном побережье!

– Я вам искренне признателен, лейтенант, – растроганно забормотал он. – Но чтобы продать галерею, потребуются месяцы! Приходится просто сидеть и ждать, пока появится состоятельный покупатель. А состоятельные покупатели картинных галерей появляются не слишком часто!

– – Так сделайте Дебору своим менеджером, и она присмотрит за галереей, пока не состоится продажа, – парировал я.

– Замечательная идея! – просиял Дюма. – Она очень способная девушка и по-настоящему хорошо разбирается в современном искусстве.

– А теперь у нее еще и сиськи есть, – сказал я без всякой задней мысли.

– Что такое, лейтенант? – не расслышал он.

– Забудьте! – Я пригрозил ему пальцем. – Вернусь сюда через неделю, – объявил я. – Если найду вас здесь, то раздену догола, выкрашу черной краской с головы до пят и сдам в ближайшую психушку как спятившего художника!

Глава 8

На дубовой двери красовалась скромная табличка с золотыми буквами: «Президент», а прямо под ней чуть побольше: «Джадсон X. Хиллбранд». Верная секретарша шефа осторожно постучала по дверной панели и тут же замерла, прижавшись ухом к двери. Через несколько секунд она облегченно вздохнула и выпрямилась.

– Мистер Хиллбранд говорит, что вы можете войти, лейтенант.

– Как вам это удается? – полюбопытствовал я.

– Это трудно, – признала она. – Понимаете, мистер Хиллбранд никогда не повышает голоса и при этом любит, чтобы дверь его кабинета была постоянно плотно закрыта.

Секретарша прижалась спиной к стене и, протянув руку, быстро повернула дверную ручку. Как только дверь немного приоткрылась, она снова прижалась к стене.

– Он что, не выносит даже вашего вида? – удивился я.

– Секретарей без необходимости не должно быть ни видно, ни слышно, – шепотом пояснила она. – Пожалуйста, входите, лейтенант. Мистер Хиллбранд просто ненавидит открытые двери!

Я слегка удивился, однако довольно решительно вошел в просторную комнату и тщательно прикрыл за собой дверь. И тут же чуть не до колен утонул в толстом темно-коричневом ковре. Царившую в кабинете президента мертвую тишину нарушало лишь громкое тиканье высоких напольных часов. Вдоль правой стены тянулись книжные полки из дорогого красного дерева. Противоположный конец комнаты занимал большой письменный стол красновато-коричневого цвета, тщательно отполированный до мягкого сияния. Когда я приблизился, сидевший за столом человечек встал и вежливо поклонился.

Темный костюм был ему великоват, а высокий воротничок белой рубашки свободно болтался на худой шее.

Картину дополнял узкий темно-синий галстук, завязанный крошечным узлом. Однако больше всего меня поразили две длинные тонкие пряди волос, артистически зачесанные назад на совершенно лысом и гладком черепе.

Скрытые старомодными очками в золотой оправе светло-голубые глаза не мигая уставились на меня.

– Мистер Хиллбранд? – Я остановился в шаге от письменного стола.

– Это я. – Тембр голоса этого человека совершенно не вязался с его обликом и напоминал надтреснутый звонок, звучавший всегда на одной ноте. – А вы лейтенант Уилер из службы шерифа округа? Присядьте, лейтенант. – Хозяин кабинета махнул худой до прозрачности рукой в сторону массивного кресла с неудобной спинкой.

Я уселся, но сиденье кресла нисколько не прогнулось.

– Не хотел бы отнимать у вас время, мистер Хиллбранд, – вежливо начал я, – но…

– Отнимать у меня время, лейтенант? – Он закряхтел, изображая смех. – Глупости! Первый раз меня навестила местная власть, отвечающая за порядок! И я рад, что удостоился вашего персонального посещения, мой мальчик.

– Спасибо, – смущенно поблагодарил я. – Я также хотел бы упомянуть о…

– Что вы думаете о моем новом заводе? – радостно хохотнул он. – Лучший из подобных во всей стране!

Обошелся мне в кругленькую сумму, но он того стоит.

Знаете, на нем работает около двух тысяч человек. – Он многозначительно поднял вверх указательный палец. – Но никто из моих работников не доставит вам никакого беспокойства, лейтенант. Могу лично вас в этом заверить. Кораблем командую я, и команда это понимает. Нашему семейному бизнесу более сотни лет, и на капитанском мостике всегда место только для одного. Каждый работающий у меня получает больше, чем предусмотрено профсоюзным тарифом, и он держится за свое место. Все также понимают, что я не потерплю никаких махинаций! Один неверный шаг и работник вылетает за ворота завода независимо от его квалификации!

– Я в этом уверен, мистер Хиллбранд. – Я сделал паузу, чтобы перевести дыхание, но его было не остановить.

– Точное приборостроение, лейтенант. Хиллбранд – это лучшая марка во всей стране. Мы не признаем никаких плюс-минус, никаких допусков, мы – точные приборостроители!

– Не хотел тревожить вас, мистер Хиллбранд, – решительно затараторил я, – но я расследую дело об исчезновении одного из представителей вашей администрации.

– Что такое, мой мальчик? – От неожиданности он остолбенел, однако быстро оправился и, бросив взгляд на большую фотографию в рамке, стоявшую у него на столе, заерзал в кресле. – Нет, это невозможно, – закудахтал он. – Все на местах и готовы отчитаться; на борту любого корабля Хиллбранда регулярно проводится инспекторская проверка! Как вы сказали, его зовут?

– Мерсер, – впервые произнес я это имя. – Хэл Мерсер.

– Глупости! – громко фыркнул президент. – Он в Детройте, в командировке. Это входит в обязанности моего личного помощника. Я должен знать, что происходит на Восточном побережье. – Он свирепо уставился на меня, как будто я сказал что-то совершенно нелепое. – Не могу допустить, чтобы они там вообразили, будто, переехав на Запад, я размяк в жарком климате!

Кто сообщил об исчезновении Хэла?

– Его жена, – сымпровизировал я. – Вчера утром она позвонила ему по междугородному телефону в связи с каким-то личным делом и обнаружила, что Хэл так и не зарегистрировался в отеле прошлой ночью.

Хиллбранд нахмурился.

– Не похоже на Хэла. Менять отель, не известив нас! Представители Хиллбранда всегда останавливаются в Детройте в отеле «Плаза». Так было всегда со дня его открытия весной восемьдесят седьмого. Когда Мерсер вернется, мне придется с ним серьезно поговорить.

Все это плохо отражается на моральном облике его жены! Знаете, жены вообще играют очень важную роль.

Если их поведение не отличается безупречностью, это влияет на мужа.

– Мистер Хиллбранд, по-моему, вы не вполне понимаете ситуацию, – в отчаянии заявил я. – Полиция Детройта проверила все отели, и ни в одном из них Мерсер не регистрировался!

– Это очень дурно с его стороны. – Потирая руки, он снова захихикал. – Но, знаете, мальчики есть мальчики. Должен признаться, со мной это однажды тоже было. Летом тридцать второго. Или это было в тридцать первом? Мой отец послал меня в Онтарио проверить сбыт продукции. Я хорошо это помню. Я как раз собирался сесть в поезд, когда почувствовал, как солнце невыносимо печет мне шею. Я посмотрел вверх, увидел сияющее летнее небо и внезапно почувствовал, как я устал от графиков, расписаний и ответственности!

– Очень интересно, мистер Хиллбранд, но…

– Знаете, что я сделал? – перебил он, намеренно понизив голос до театрального шепота. – Я повернулся спиной к поезду и отправился удить рыбу. На целую неделю! – Джадсон улыбнулся, продемонстрировав неровный ряд желтоватых клыков. – Не волнуйтесь, мой мальчик. Я уверен, что Хэл проделал в точности то же самое. К концу недели он вернется смущенный и раскаивающийся. И самое главное, горящий желанием снова влезть в упряжку. – Хиллбранд погрозил мне пальцем. – Но Хэл, конечно, свое получит! Я не позволю своему личному помощнику выйти сухим из воды; это подорвет дисциплину.

Черт побери! Я понял, что мое дело было безнадежным с самого начала. Где-то, в каком-то месте его разум треснул вместе с голосом.

– Спасибо, мистер Хиллбранд, за то, что уделили мне время. – Я поднялся. – Надеюсь, как вы говорите, нам не придется слишком долго волноваться по поводу исчезновения Мерсера.

– Подождите, мой мальчик! – Президент «Корпорации точного приборостроения» торжественно взмахнул рукой. – Идите сюда, обойдите стол. Я бы хотел, чтобы перед уходом вы кое-что увидели.

Я покорно выполнил его просьбу, потому что, не считая возможности раскроить его череп о крышку этого самого стола, у меня не было выбора. Джадсон подошел вместе со мной к окну, из которого открывался вид на земельные владения, окружавшие его новый завод. В течение следующих пяти минут он обрушил на меня лавину статистических данных, касающихся точного приборостроения. Мой мозг полностью отключился уже на втором слове. Спустя некоторое время я вдруг осознал, что он перестал говорить и выжидающе смотрит на меня.

– Великолепно, мистер Хиллбранд, – громко сказал я. – Очень любезно с вашей стороны не пожалеть времени, чтобы рассказать мне об этом.

– Мне бы хотелось, чтобы у меня действительно было время, чтобы рассказать вам обо всем, лейтенант. Но на это понадобятся месяцы!

Я быстро отвернулся от окна, опасаясь, что он вздумает продолжить свои пояснения, и обнаружил прямо перед собой фотографию в рамке на его столе. Длинные светлые волосы блондинки были перехвачены ленточкой, а на губах играла застенчивая улыбка. Но в ее глазах, в их невинном взгляде, можно было заметить скрытое распутство. К тому же скромное платье с белым воротничком не могло скрыть ее пышных форм.

– Я вижу, что вы восхищены моей племянницей, лейтенант, – поймав мой взгляд, сказал Хиллбранд.

– Очень хорошенькая девочка, – охотно согласился я.

– Не совсем девочка. Ей уже двадцать один. Эта фотография была сделана три года назад, как раз когда она закончила среднюю школу.

– Наверное, она сейчас в колледже? – спросил я.

– Насчет этого я был и остаюсь эгоистом. Привилегия старика. Анна – единственное, что у меня осталось.

Ее родители трагически погибли в автомобильной катастрофе, когда ей было всего двенадцать лет, и я взял ее под свое крыло. С тех пор Анна со мной. Когда я порвал с Востоком, она бросила колледж и поехала со мной. У меня хватило ума купить дом с бассейном, и теперь Анна обожает Калифорнию.

– Это замечательно, – одобрил я. – Она безусловно красивая девушка.

– Да, это так. – Хилдбранд снова уселся за письменный стол и, видимо, чисто случайно локтем толкнул фотографию так, что она упала лицом вниз. Старик, похоже, даже не заметил этого.

– Я прощаюсь с вами, лейтенант, и буду ждать вашего следующего визита. Хотя, уверен, ваши обязанности по поддержанию законности и порядка в округе оставляют вам мало свободного времени!

– Это правда, – согласился я. – Но я ценю вашу любезность. До свидания, мистер Хиллбранд.

Под мерное тиканье часов я направился к выходу.

И уже был у самой двери, когда за спиной услышал сухой скребущий звук. Я не сразу сообразил, что это старик прочищает горло.

– Лейтенант!

– Мистер Хиллбранд?

Я повернулся. На расстоянии сидевший за письменным столом старик казался просто карликом. Черты его лица были неразличимы, только поблескивали линзы очков в золотой оправе.

– Вы действительно все поняли насчет Хэла? – В его надтреснутом голосе появилась новая властная нотка. – Мой личный помощник просто решил устроить себе недельные каникулы. Я думаю, что вы могли бы именно об этом неофициально намекнуть его жене. Чем он занимается на отдыхе? Охотится, вот что! Скажите ей, что Хэл уехал на охоту. Конечно, он плохо поступил, не сообщив никому из нас, куда уехал. Но он вернется, поджав хвост, к концу недели… – Очки внезапно сверкнули. – Мне вряд ли стоит напоминать о том, что я буду очень сильно возражать, если в прессе появится сообщение о его предполагаемом исчезновении.

– Вам нет необходимости упоминать об этом, мистер Хиллбранд, – холодно заметил я.

– Конечно нет!

Я уже было схватился за дверную ручку, когда вновь услышал сухой скрипучий голос:

– И еще одно, лейтенант, хотя это может показаться вам прихотью. Если по какой-то невероятной случайности с Хэлом случилась беда, я надеюсь, что мне немедленно сообщат об этом.

– Вы об этом услышите! – отрезал я.

– Я и только я услышу об этом, лейтенант! – ледяным тоном подчеркнул он. – И я буду решать, информировать об этом его жену или кого-нибудь еще!

– Своим заводом вы управляете по-своему, мистер Хиллбранд, – спокойно заметил я. – Но никто не вправе указывать мне, как управлять округом.

– Не будьте столь наивны, мой мальчик! – противно хихикнул он. – Если сомневаетесь, поговорите с мэром или с шерифом. Думаю, они вам скажут то же самое.

Они нуждаются во мне больше, чем я в них!

Осторожно прикрыв за собой дверь, я наткнулся на верную секретаршу.

– Я провожу вас до машины, лейтенант, – предложила она. – Как прошла беседа?

– Прекрасно, – сообщил я, направляясь вместе с ней к лифту. – Мы очень мило по-дружески поболтали.

– Я так рада! – вздохнула девица. – Вероятно, он будет в хорошем настроении до конца дня.

– Ваш шеф рассказывал мне о доме, который купил, когда переехал сюда, – небрежно бросил я. – Я не уверен, правильно ли я понял адрес – Вэлли-Хэйтс?

– Не правильно, лейтенант! – радостно пропищала она.

– Не похоже, чтобы такой человек, как мистер Хиллбранд, жил в предместье, – пробормотал я.

– Он купил особняк Штернхейма на северном конце Парадиз-Бич, – сказала она. – Дом великолепный, настоящий дворец! Я помню, когда я была маленькой, мы часто проезжали мимо него по воскресеньям. И я всегда загадывала, что буду жить, когда вырасту, в этом доме. – Секретарша застенчиво улыбнулась. – У детей бывают такие глупые мечты!

– По крайней мере, вы работаете у человека, который действительно там живет, – заметил я. – В детстве я мечтал, что стану самым знаменитым вором-домушником, а стал полицейским.

– Это интересно. – Девушка задумалась. – Может, сработало ваше подсознание, и вы сделали выбор в пользу полицейского?

– Конечно, – согласился я. – Боязнь высоты!

До северного конца Парадиз-Бич я добрался уже где-то около четырех. Передо мной возвышался большой белый дом, жалкая версия Тадж-Махала. Частное шоссе пестрело предупреждающими табличками и заканчивалось у массивных ворот. Я посигналил, и некоторое время спустя появился крупный мужчина в темно-синей форме.

– Служба шерифа, – сообщил я.

– В таком-то рыдване? – усмехнулся он.

Я вылез из машины, подошел к воротам и показал ему свой значок.

– Извините, лейтенант, – пробормотал привратник. – Что стряслось?

– Хозяин дома? – строгим голосом спросил я.

– Раньше семи вечера его не будет. Дома его племянница. Она может чем-нибудь помочь?

– Пожалуй, я мог бы поговорить с ней, – задумчиво произнес я, делая вид, что колеблюсь.

– Никаких проблем, – заторопился страж. – Она сейчас около бассейна. Я открою вам ворота, лейтенант.

– Владельца зовут Хиллбранд, верно? – с деланной небрежностью поинтересовался я.

– Верно, – поспешно подтвердил привратник. Он понизил голос:

– С ним все в порядке?

Я кивнул.

– Можете оказать мне услугу? До нас дошли слухи, что существует угроза похищения племянницы.

– Вот это да! – Страж присвистнул.

– Лично я считаю, что все это чушь, – подмигнул я ему. – Но проверить надо. Я поболтаю с племянницей пару минут и выясню, не заметила ли она в последнее время чего-нибудь необычного. Не пугая ее и не объясняя причины. Но старика просто так не проведешь. Если хозяин узнает, что приходил лейтенант полиции, он начнет рыть землю, чтобы выяснить причину.

– Я понял вас, лейтенант! Для старика вас здесь не было, правильно?

– Вы правильно поняли, – подтвердил я. – Спасибо.

– Слева от дома, недалеко отсюда, вы увидите дорогу. Она приведет вас прямо к бассейну, – объяснил привратник.

Спустя минуту я остановил машину рядом с громадным бассейном в форме звезды и вылез наружу. Одинокая фигурка, стоявшая на краю трамплина на противоположном конце бассейна, не двигалась. Некоторое время понаблюдав за мной, девушка грациозно нырнула в воду. Очень скоро ее головка вынырнула совсем близко от места, где стоял я. И я удивился, что она смогла проплыть такое большое расстояние за такое короткое время.

Девушка заметила это и улыбнулась:

– Все объясняется формой бассейна, которая создает оптический обман. Бассейн кажется гораздо шире, чем он есть на самом деле.

Племянница Джадсона Хиллбранда легко вылезла из воды на широкий бетонный парапет и направилась ко мне, ее грудь подпрыгивала в такт ходьбе.

– Привет! – Она стянула с головы купальную шапочку, и длинные светлые волосы рассыпались по плечам. – Я Анна Хиллбранд.

– Лейтенант Уилер, – представился я. – Вы знаете, что двое суток назад был убит Гленн Торп?

Она долго смотрела на меня, пытаясь заставить себя не поверить мне. И вдруг ее лицо сморщилось. Девушка медленно опустилась на колени, закрыла лицо руками и затряслась от рыданий. Я ничего не мог поделать, мне оставалось только ждать, когда она успокоится. Я отвернулся и закурил сигарету. Я успел выкурить сигарету и затушил окурок. И тут услышал позади себя слабый шуршащий голос.

– Как это произошло? – зло спросила она.

Анна стояла на коленях, время от времени яростным жестом смахивая с лица слезы, и внимательно слушала меня. Я рассказал ей об убийстве Торпа, о шантаже.

Показал фотографии всех портретов. Терпеливо ждал, пока она обзывала меня бессовестным лгуном и еще всякими разными словами, – некоторые я услышал впервые. Прошла, казалось, целая вечность. И она все-таки мне поверила, потому что ничего другого ей и не оставалось.

Потом Анна вдруг исчезла на несколько минут и появилась закутанная в купальный халат. Глаза были уже сухими, но опухшее лицо покрывали красные пятна. Глубоко засунув руки в карманы халата, она смотрела на меня ничего не выражающим взглядом.

– Не дадите ли мне сигарету? – нарушила она наконец молчание.

– Конечно. – Я протянул ей пачку и зажег спичку.

– Спасибо. – Девушка сделала несколько жадных затяжек. – Извините, что наговорила вам все это!

– Меня обзывали и похуже без всякого повода, – пожал я плечами.

– Вы милый. Вот уж чего никак не ожидала от полицейского! – Анна задумчиво склонила голову набок. – Вас только что ужасно оскорбляли. Вы видели портрет работы Гленна: малышка Анна в чем мать родила, готовая предаться сексу. Но мне совсем не стыдно. – Она еще раз энергично затянулась и швырнула сигарету в пруд.

– Гленн был моей жизнью, моим бегством из этого вонючего мавзолея! Теперь я никогда не буду свободной, пока жив дядя Джадсон. А он из тех, кто живет вечно! – Ее губы тронула странная улыбка. – Видите, как получается, лейтенант? Похоже, теперь я оплакиваю себя!

– Имеете полное право, – поддержал ее я.

– Я больше не заплачу. По крайней мере сейчас, это точно, – задумчиво произнесла Анна. – Может быть, даже никогда.

– Сделайте для начала минутный перерыв, – пошутил.

– Ради Бога, прекратите! – вдруг взорвалась она. – Когда вы так говорите, то становитесь похожи на моего дядю. Банальные истины Джадсона Хиллбранда для ежедневного использования. На любой случай жизни у него припасена соответствующая заповедь. – Она злобно фыркнула. – Хотя я никогда не слышала, чтобы он высказался по поводу оргазма!

– Я что, должен стоять и слушать, как вы ненавидите вашего дядюшку? – раздраженно бросил я. – Или попытаетесь помочь мне выяснить, кто убил этого бездельника Торпа?

Анна на мгновение зажмурилась.

– Уж лучше это, – прошептала она. – Что вы хотите знать?

– Как вы с ним познакомились? – задал я первый вопрос.

– Через Лиз.

– Лиз Нил? – уточнил я.

– Значит, вы знаете ее? – воскликнула девушка. – Она ведет счета клиентов в рекламном агентстве и поддерживает связь между агентством и дядей. Это, наверное, единственная женщина, которой он откровенно восхищается. Он доверяет Лиз. Поэтому я совершенно спокойно могла встречаться с ней, и мне было даже разрешено оставаться на уик-энд в ее доме. С самого первого дня, как мы приехали в эту чертову Калифорнию, дядя помешался на мысли о том, что меня необходимо защищать! Я чуть не свихнулась от всего этого! Я никогда не встречалась с моими сверстниками. И даже когда выезжала, чтобы купить что-нибудь из одежды, шофер должен был постоянно находиться рядом со мной.

– Обычная жизнь маленькой богатой девочки, – сказал я. – Печально, но не оригинально.

– Я рассказала все это, чтобы объяснить, как здорово было проводить уик-энды вместе с Лиз! – огрызнулась она. – В один из таких уик-эндов к ней заскочил Гленн. Через полчаса у Лиз разыгралась мигрень, и она, проглотив пару таблеток снотворного, скрылась в спальне. Я почувствовала, что не могу больше оставаться девственницей, и Гленн конечно же не заставил себя долго ждать!

– По-настоящему романтическая история, – проком – . монтировал я. – Лиз не возражала, когда вы с Торпом проводили время у него дома, а не у нее на квартире?

– Она благожелательно отнеслась к этому. И она знала, что Гленн для меня все.

– Когда он нарисовал портрет?

– По-моему, ранней весной.

– Двадцать седьмого апреля кто-то уплатил шантажисту четыре тысячи долларов, чтобы сохранить тайну этого портрета, – медленно проговорил я. – Вы уверены, что это были не вы?

Анна вспыхнула.

– Последний раз я спала с Гленном всего пару недель. назад. Вы думаете, я пошла бы на это, если бы он шантажировал меня в апреле?

– Полагаю, что нет, – согласился я. – Вы встречались с Джилом Лейном и Херманом Ллойдом – руководителями рекламного агентства?

– Да, конечно, – равнодушно ответила она. – Скучища!

– А что скажете насчет Хэла Мерсера?

– Даже не упоминайте в моем присутствии имя этого паршивого ублюдка!

– Почему? – строго спросил я.

– Я предпочитаю это не обсуждать! – упавшим голосом сказала она.

– Замечательно! – устало заметил я. – Вы хотите помочь мне поймать убийцу вашего любовника, но как только начинает вырисовываться правда, что-то начинает вас смущать, и вы тут же трусите!

– Уверяю вас, это никак не связано с убийством Гленна, – отрезала она.

– Откуда вы знаете? – усмехнулся я. – Давно ли вы служите в полиции?

Пятна на ее опухшем лице побагровели.

– Ладно! Вы его знаете?

– Нет, – ответил я. – Встречался только с его женой.

– Мне ее жаль! Хэл Мерсер – я нарисую вам его портрет – из тех мужчин, которые считают себя просто неотразимыми для всех женщин, начиная с тринадцати лет и выше. Свои черные вьющиеся волосы он всегда зачесывает назад, чтобы скрыть лысину на макушке. Но это не помогает. Еще у него есть черные колючие усы. Хэл слишком много пьет, а его живот растет как на дрожжах. Трезвый, этот человек неприятен, агрессивен, упивается собственным тщеславием.