Текст книги "Мэвис, моя чикита!"

Чарли ткнул дулом пистолета под ребро Джонни.

– Все слышал? Пойдем!

– Алекс… ты обещаешь, что с Мэвис ничего не случится? – Джонни говорил хриплым голосом.

– Это зависит от одного человека, – Мэлройд сделал паузу. – От тебя. Ты молчишь – Мэвис жива. Понятно?

Мэлройд не шутил.

Вдруг я почувствовала, что по моим ногам гуляет сквозняк. Дверь была закрыта. Я глянула в сторону внутреннего дворика. И…

Словно вихрь прокатился по комнате. Кто-то влетел в помещение и сбил с ног одного из охранников, стерегущих Джонни. Второй охранник не успел выхватить оружие, как его ударили рукояткой пистолета, и он тут же присоединился к своему коллеге на полу.

Тот, кто так умело распорядился телохранителями Мэлройда, поднял голову, и я увидела черные очки.

– Буэнос ночес, – сказал мистер Вега-Черная смерть.

Как я была ему рада и как счастлива! Благословен тот, кто приходит вовремя.

Чарли все еще подпирал пистолетом спину Джонни. Он закричал Рафаэлю:

– Бросай оружие! Или я нажму на курок!

– Стреляй, если есть такое желание. А я потом отомщу за мистера Рио.

В одно мгновение Рафаэль направил дуло своего оружия Мэлройду в живот.

– Ты стреляешь в Рио, я стреляю в Мэлройда. А? – ослепительно улыбаясь, сказал Рафаэль. – Кто выстрелит первым? Я уступаю тебе это право.

Тупоголовый Чарли не знал, как поступить.

– Кретин, – прошипел Мэлройд, – бросай пистолет. Они выиграли.

Глава 7

Чарли подчинился. Его пистолет ударился о пол и отлетел в сторону.

Установилась тишина, которую нарушали только охранники, валявшиеся на полу: они дергались и хрипели.

Джонни резко ударил Чарли локтем под дых. На мгновение глаза Чарли остекленели, дыхание замерло, рот открылся и долго не закрывался.

Джонни бросился ко мне и успокаивающе погладил по руке. Я уже пришла в себя и даже улыбалась.

Но кто чувствовал себя великолепно, так это Рафаэль.

– Я услышал голос Джонни, когда стоял под дверью. А потом услышал то, что говорил ему сеньор Мэлройд. Мне не понравилось, и я подумал, что его надо поучить манерам, – вкрадчиво произнес Рафаэль. – Сеньору Мэлройду недостает вежливости и внимательности к своим гостям. – Он подошел к Мэлройду: улыбка на его лице не предвещала ничего хорошего. – Сеньор не знает, что я отменный учитель. Я учу, как надо себя вести. В моей стране нет человека, который бы не знал правил хорошего тона. А с ленивым и грубым мы поступаем так: сначала отрезаем мочки ушей, потом – кончик языка… Это делается медленно, чтобы человек усвоил предмет… Многие после того, как им подрезали язык, сразу становились очень вежливыми. Правда, они начинают шепелявить, вот что плохо. Строптивцы умирают – от потери крови. Ну как? Будем учиться?

Рафаэль опустил руку в карман. Мэлройд решил, что сеньор сейчас достанет скальпель, и побледнел. Он понял, что Рафаэль не поддастся ни на угрозы, ни на уговоры, и решил искать защиты у Джонни.

– Рио! Это же маньяк! Давай договоримся по-хорошему.

Джонни хмыкнул.

– Вообще-то ты меня уже выпроводил… Считай, что меня здесь нет.

– Он убьет меня! – взвизгнул Мэлройд. – У него глаза убийцы – я вижу это сквозь его черные очки. Джонни, ты не допустишь этого!

Джонни отвернулся. Что касается Рафаэля, то он упивался своей ролью. Глядя на трусливого Мэлройда, сеньор Вега сказал мне:

– Ты найдешь здесь кухню? Принеси-ка мне нож, Мэвис. Самый острый.

– Нет! – заорал хозяин виллы. – Я отвечу на все твои вопросы, Джонни! Ты ведь о чем-то хотел меня спросить. Спрашивай!

– А как я проверю, правду ты говоришь или лжешь? – скучным голосом спросил Джонни.

– Клянусь, я буду говорить только правду! – вопил Мэлройд.

Рафаэль надулся, как индюк, у которого из-под носа убирают кормушку.

– Ну так что, посылать мне Мэвис за ножом?

– Погоди пока, – остановил его Джонни.

– Что ж, придется заняться этими типами, – Рафаэль взглянул на телохранителей Мэлройда. – Хочу оградить себя от разных неожиданностей. Не люблю, когда в меня нечаянно стреляют или колют ножом.

Он неторопливо подошел к охранникам, которые пытались встать на ноги, и молниеносно провел кое-какие приемы, после чего охранники, пискнув, вновь улеглись на пол.

Чарли понял, что настал его черед. Увидев, что Рафаэль подходит к нему, он попытался заслонить голову руками.

– Напрасно ты, амиго, боишься за свою черепушку, мозгов у тебя не было от рождения, – изрек Рафаэль и резко ударил Чарли носком ботинка в солнечное сплетение.

Чарли на мгновение стал трупом.

– Ну вот, Джонни, теперь тебе никто не помешает вести разговор с сеньором Мэлройдом, – задумчиво сказал мистер Черная смерть.

"Настало время вспомнить три «почему», – подумала я и попала в точку.

– Почему миссис Вторм велела Рафаэлю и Мэвис отвезти труп к тебе, Алекс? – спросил Джонни.

– Не знаю.

– Мэвис, – сказал Джонни, – иди-ка ты все-таки на кухню за ножом.

– Я правда не знаю! – заорал Мэлройд. – Клянусь всеми святыми.

– Мэвис, задержись на минутку. Я задам еще один вопрос. Кто такой Бен? Какова его роль в этом деле?

Мэлройд обрадовался: ответить на этот вопрос было ему по силам.

– Бен – прозвище. А зовут этого парня Гарольдом. Гарольд Андерсон – полное имя. Но больше мне про него ничего не известно.

– Он был здесь! Что делал Андерсон в твоем доме?

– Андерсон накануне пришел ко мне и попросил оказать небольшую услугу. Он сказал так: в город приехал Артуро, сын президента, чтобы занять денег у Джонатана Вторма. Андерсон предложил мне «вести» сразу двоих – Артуро и какого-то его охранника…

– Какого охранника? – вскинулся Рафаэль. – Я глава Тайной полиции. И что значит «вести»?

– Наблюдать, шпионить…

Джонни начал уточнять:

– Зачем Андерсону понадобилось шпионить за сыном президента?

– Не знаю, – промычал Мэлройд. – Я привык в подобных делах не задавать лишних вопросов.

– Ты не удивился, увидев труп Джонатана Вторма?

Алекс Мэлройд стер пот со лба. Руки его дрожали.

– Мои люди еще раньше доложили, что Джонатан Вторм вошел в дом Артуро, но не вышел из него. Так как наблюдение велось круглосуточно, то мы были в курсе передвижений мистера Вега. Мне сообщили, что Вега посетил ваше агентство и уехал с блондинкой. Мы не могли понять, что они делают или намереваются сделать. Наблюдатель позвонил и сказал, что машина Вега мчится в сторону тихоокеанских пляжей. Тогда Андерсон решил проконтролировать ситуацию самолично и отправился под видом купальщика. Он видел, как эти двое хотели зарыть труп. Они испугались Андерсона, отряхнули мертвеца от песка и увезли в багажнике.

– Как ты думаешь, почему и зачем Андерсон предложил отправить труп в дом Артуро? – Джонни пытался выудить у Мэлройда побольше информации.

– Не знаю! Не знаю! Не знаю! Он платил и очень много! А я ни о чем не спрашивал.

– Куда исчез Андерсон? Где он сейчас?

– Я сказал ему, что труп Вторма вернулся в дом Артуро. Тогда Андерсон велел позвонить в полицию и, не называя себя, сообщить про покойника. Сам он уехал.

– Значит, следы его затерялись? Может, он оставил хотя бы телефон?

– Нет, но пообещал позвонить утром.

– Не верю!

– Я говорю правду! Не веришь?! Тогда зарежь меня! – закатил истерику Мэлройд.

– Скажи, Андерсон похож на шантажиста? Не зарабатывает ли он на том, что добывает негативную информацию на таких, как Артуро?

– Все может быть… Хотя… почему-то мне кажется, что здесь нет шантажа.

– Да?

– У Андерсона отличный английский выговор профессора из Оксфорда. Нет, такой человек не похож на грязного вымогателя. – Мэлройд стал ходить взад-вперед, нервы его совсем сдали. – Черт побери! Почему я не вырвал все волосы из его бороды, когда он сунулся ко мне со своими деньгами?! Из-за него столько неприятностей!

– Почему Мэвис и Рафаэль наткнулись в доме Вторма на битника? – продолжал выпытывать Джонни.

– Какого битника? – взвился Мэлройд. – Я знаю только одного битника. Однажды я был на пляже, и не один, а на нас наскочил какой-то волосатый тип с приемником на шее и заорал что-то, похожее на стихи. Моя спутница сказала, что это модно – декламировать стихи под джаз. Я послал этого идиота подальше…

– Я спрашиваю про другого битника – про того, который живет под крылышком миссис Вторм и фотографирует для нее.

– Такого я не знаю, – вздохнул Мэлройд.

– Хорошо, Алекс, теперь я верю, – ответил Джонни. – Сейчас мы уйдем, – он глянул на меня и Рафаэля, – и не бойся за свой язык и уши, мы их не тронем.

– Амиго, – Рафаэль улыбнулся Джонни, – все же у меня в этом доме есть одно дело, – и он пошел к Мэлройду.

Тот заколотился и начал пятиться. Рафаэль спрятал пистолет в карман и показал хозяину виллы пустые руки. Затем он улыбнулся широко, по-дружески. Мэлройд перевел дух.

Рафаэль подошел к нему вплотную, быстро сжал кулаки и… Я бы сказала, что он стукнул кулаком о кулак, если бы между кулаками не оказалась, совершенно случайно, голова Мэлройда. Бедняга свалился на пол, пополнив коллекцию валявшихся особей мужского пола.

Рафаэль напоследок осмотрел комнату и остался доволен.

– После нас – тишина и покой, – продекламировал он и вместе с нами вышел на крыльцо.

– Как ты догадался, что нам понадобится твоя помощь? – спросил Джонни.

Рафаэль лучился победой над поверженными врагами.

– О, это та еще история! – сказал он, подбоченясь. – Когда я простился с Мэвис и вернулся к себе, Артуро очнулся и встретил меня проклятьями. Санта Мария! Таких ругательств я не слышал даже в самых грязных кабаках! «Заговорщик» – это было самое легкое из поносных слов, что слетали с его языка. Мэвис произвела на Артуро неизгладимое впечатление – след от удара о стену был налицо. Вообще-то он не верит, что с ним справилась слабая женщина. По его версии выходит, что я, заклятый контрреволюционер, привел в дом шестерых заговорщиков, чтобы те избили Ненасытного! Он перебрал в своей беседе со мной всех моих предков, начиная с мамы и кончая козлом по линии отца…

Я представила побитого Артуро и зашлась в беззвучном хохоте. Рафаэль закурил – все-таки ему досталось от президентского выродка.

– Покончив с ругательствами, Артуро начал угрожать, – продолжил Рафаэль. – Он сказал, что, как только мы вернемся домой, меня побьют, сожгут, утопят и заколют копьем. Моя голова будет красоваться на колу у городских ворот, и каждый проходящий обязан будет плюнуть на нее. Будет издан закон о плевках и о наказании за уклонение от подобного ритуала.

– Да… Что-то он раздухарился, – покачала я головой. – Плевать… Фу, как некрасиво.

– Я очень терпеливый человек, – мрачно сказал Рафаэль. – Терпеливый и скромный. Но Артуро стал повторять проклятья и угрозы по третьему разу! Кто это вынесет?! Одно и то же, одно и то же… Я взял Артуро вот этой рукой за шиворот, а второй рукой закрыл ему рот, отнес в бассейн и там выронил…

– Ты уронил президентскую честь? – вежливо осведомилась я.

– Артуро умеет плавать? – Джонни спросил совершенно серьезно.

– Это я не успел узнать, ведь у Артуро был закрыт рот. Но надо сказать, что президентский сынок привел меня в такую ярость, что я решил отыграться на людях Мэлройда и приехал сюда в надежде разбить несколько голов и отрезать парочку языков. Целый день неприятности! Но сейчас я доволен! Я даже рад!

Джонни улыбнулся:

– А уж как мы рады… Есть одно предложение…

– Я все сделаю, амиго, – Рафаэль расшаркался.

– Мне еще предстоит, несмотря на поздний час, кое-какая работа, а Мэвис… Я не хочу оставлять ее одну. Отвези, пожалуйста, Мэвис домой.

– Ты распоряжаешься мной, как вещью, – проворчала я. Перспектива сдерживать натиск Рафаэля меня мало радовала.

Видели бы вы, как встрепенулся этот южноамериканский кондор!

– С большим удовольствием! – загорланил он.

– Эй! Постойте! По какому праву…

– Прекрасно, – подвел итог Джонни и отрезал мне все пути к отступлению.

Джонни укатил.

Я залезла в машину Рафаэля и всю дорогу молчала. Уже подъезжая к дому, я открыла рот, чтобы объяснить, как припарковаться.

Ночь была на исходе.

– Спасибо, Рафаэль. И до свидания! – сказала я, выходя из машины.

– Чикита, бандиты могут сидеть в засаде. Я провожу тебя до двери, – с готовностью вскочил Рафаэль.

– Вот уж нет! – отрезала я. – Ты виноват в том, что Артуро порвал на мне блузку. Я не забыла этого. А теперь ты говоришь о каких-то бандитах…

– Чикита, ты чуть-чуть не права, – заюлил мистер Вега. – Да, я оставил тебя с Артуро, но только потому, что был уверен в тебе, Я знал, что ты с Артуро справишься одним мизинцем. Так и произошло! А если бы ты позвала меня или крикнула, я ворвался бы, как смерч, как…

– Ну да!

– А сейчас я должен выполнить обещание, данное Джонни. Я хочу убедиться в том, что тебе не угрожает опасность.

– Ладно. Ты осматриваешь мою квартиру и уходишь. Договорились?

– Все будет по-твоему, чикита, – повеселел Рафаэль.

Дома я демонстративно встала у двери и скрестила руки. Рафаэль носился по квартире, как гончий пес в поисках дичи. Когда он промчался мимо меня в третий раз, я поймала его за рукав.

– Финита! Бандитов здесь нет. Прощайте, сеньор!

– А… выпивка? – нагло произнес он. – Мы не пропустим даже по стаканчику?

– Уже светает. Даже таким наивным девочкам, как я, пора спать. Спокойной ночи!

– Чикита, – Рафаэль надул губы, – после того, что я сделал… Я ведь спас тебя! Тебя и Джонни! Вырвал из когтей Мэлройда!.. И ты не нальешь мне рюмку виски?

Он был прав, черт бы его побрал! Если бы не Рафаэль Вега, я сидела бы сейчас под замком у Мэлройда и ждала… Флакончик кислоты… Чарли… Я все вспомнила, и по телу моему прокатилась судорога.

– Хорошо, Рафаэль. На одну рюмку я согласна.

Рафаэль сделал жест, означающий, что он обслужит себя там. Сходил на кухню, принес стаканы, виски…

– Я не пью! – пыталась я упредить его дальнейшие действия.

– Но со мной, чикита, надеюсь, выпьешь? – Рафаэль был кроток и нежен. – Ведь я спас тебя, – повторил он.

– Слава спасителю! – провозгласила я. – Слава Рафаэлю Вега!

Я выпила виски залпом.

– Замечательный тост! – Рафаэль тоже выпил.

– А теперь – буэнос ночес!

– Как? Ты гонишь меня, чикита? Так рано? Ну что ж… Я никогда не навязываю себя, хотя, видит бог, страсть к тебе просто сжигает меня…

Он медленно, очень медленно снял черные очки.

– Адиос, чикита… – в голосе звучала невыразимая грусть.

И посмотрел мне в глаза.

И убил, сразил наповал! Горячая волна обдала меня с головы до ног. Сердце забилось сильнее, а руки и ноги перестали мне принадлежать… Я совсем забыла, как подействовал на меня этот взгляд в его стране, где я отдыхала. Один глаз Рафаэля был голубым, второй – карим. Меня бросало то в жар, то в холод. Еле-еле переставляя ноги, я добралась до диванчика.

– Рафаэль… – протяжно произнесла я. – Посиди немного. Ты мой спаситель, это так… Я была не права, когда гнала тебя… Ты можешь еще посидеть… недолго… пару часов!

В мгновение ока он очутился рядом со мной и уже прижимал к своей груди мою руку.

– О, моя дорогая чикита, ты так добра, ты снизойдешь к чувствам бедного влюбленного Рафаэля.

– Твой взгляд, Рафаэль… – слова застревали в моем горле. Мое сопротивление иссякло. – Он такой чудесный… Чьи у тебя глаза? Матери?

– Видишь ли… – Рафаэль загрустил. – Маму любил один голубоглазый американец. Они поженились. Но он пил очень много текилы. Однажды, напившись, он решил устроить корриду и, чтобы подразнить быка, взял передник моей матери. Ошибка его заключалась в том, что передник был голубого цвета, а рубашка – красного…

– Какой ужас…

– Мать год носила траур по своему американцу, а потом вышла замуж за моего кареглазого отца.

– К чему ты клонишь?

– Мать любила в своей жизни двоих: голубоглазого северянина и кареглазого южанина. Только так можно объяснить тот факт, что я родился с разными глазами.

– Невероятно!

– Тебя… не смущает это?

– Когда ты смотришь на меня вот так, без очков, я просто таю…

Мои слова словно открыли шлюзы. Я почувствовала, как руки Рафаэля нежно сомкнулись на моей талии и скользнули вниз… Он хотел проверить, вся ли я растаяла или осталось еще чуть-чуть…

Зачем сопротивляться неизбежному?

Глаза Рафаэля стали глазами безумца. Но руки его были добры и ласковы… Моя мать всегда говорила: «Будущее себя покажет». Это была женщина с широким кругозором. Она знала, чего стоит опасаться, а где надо и приспустить тормоза. Всю нашу семью она воспитывала в том же духе. Я выросла такой же, с широким кругозором. У братца моего куча недостатков, но в чем его не упрекнут, так это в отсутствии широкого кругозора. Я не усложняю жизнь там, где она и без того сложна. Я вдыхаю полной грудью свежий ветер и доверяю себе и своим чувствам.

Глава 8

Спать я легла в шесть, а будильник поставила на восемь. Какая-то струнка в моей душе напоминала, что Джонни уехал делать важное дело и ему может понадобиться помощь. В конце концов, мы не только компаньоны, но и приятели; как бы я ни измывалась над Джонни, я делала это с добрым к нему отношением. Я трудилась не меньше, чем он, хотя, как ни странно, зарабатывать ему удавалось больше.

Мой будильник был соединен с радио: в определенное время он включал радио, и я просыпалась под бодрую музыку или не менее бодрый голос диктора. Производитель таких будильников гарантировал, что его творение разбудит даже мертвого. Однако я проснулась не в восемь, а в двенадцать часов. Будильник, конечно, сработал: по радио звучала музыка, потом диктор сообщил, что настало время ленча. Он настойчиво рекомендовал мне суп с лапшой или спагетти, и долго бы вешал лапшу на уши, если бы я не выключила звук.

Как бы быстро я ни собиралась в агентство, меньше, чем в полтора-два часа я не могла уложиться. Я оделась, причесалась, почистила перышки и примчалась на работу в начале третьего. Желудок мой был не доволен такой спешкой: я ведь не завтракала и не обедала, полагая, что Джонни уже давно дожидается меня в конторе.

Но дверь была заперта. Я воспользовалась своим ключом. Интересно, а был ли Джонни сегодня в агентстве? Все выглядело так, как вчера. Бумаги лежали в том же порядке, телефонная книга была раскрыта на той же странице… На столе валялось письмо от какого-то чудака, который хотел выяснить у нас что-то насчет этики частных детективов: этот малый нанял сыщика, чтобы тот следил за его женой, а сыщик вместо слежки нашел себе другое занятие – на пару с женой заказчика, разумеется.

Когда часы пробили три, я заволновалась. Набрала домашний номер Джонни, но никто к телефону не подошел. Через полчаса я позвонила привратнику и спросила, видел ли он Джонни Рио. «Нет, я не видел его со вчерашнего вечера, – ответил тот. – Утренние газеты, которые я оставил у двери его квартиры, все так же лежат там. И молоко стоит нетронутое. Его не было».

Тут я испугалась.

Лихорадочно названивая в квартиру Джонни каждые пятнадцать минут, я размышляла, что же мне предпринять. Просить полицию объявить розыск частного детектива? Копы просто рассмеются мне в лицо. Даже если они поверят, что я их не разыгрываю, то не вызовут ли мои действия нежелательных последствий? Вдруг Джонни проворачивает такое дело, о котором никто не должен знать? Не помешаю ли я ему? Что лучше: действие или бездействие?

В пять часов я сказала себе: все! Подкрасила губы, подтянула пояс и, захватив сумочку, направилась к выходу.

И вдруг зазвонил телефон!

– Алло! – задыхаясь от волнения, сказала я в трубку.

– Это агентство Рио? – спросили на том конце провода.

Это не Джонни! Я едва не швырнула трубку на рычаг.

– Да. Это агентство Рио. Мэвис Зейдлиц у телефона, – пришлось быть вежливой.

– Я Гарольд Андерсон. Вам нужно расшифровать мое имя?

– Нет! Я прекрасно вас помню. Вы избили Рафаэля в доме Мэлройда и заставили нас отвезти труп Джонатана Вторма в дом Артуро. Как я могу такое забыть!

– Ну вот и хорошо, – Андерсон был чуточку взвинчен, – но мне нужны не вы, а мистер Рио. Пригласите его к телефону.

– Мистера Рио нет в агентстве.

– Черт побери!.. Когда же он придет?

– Это знает только он сам. Так что ничем не могу порадовать вас, мистер Андерсон.

Мой собеседник задумался. Я уже хотела повесить трубку, когда он сказал:

– Учитывая, что у меня нет выбора… Если нет мистера Рио, тогда вместо него должны приехать вы, мисс Зейдлиц.

– Как бы не так! – фыркнула я. – Мне наплевать на вас и ваши дела. Я не хочу видеть вас.

– Придется! И если уж говорить начистоту, то это не только мои дела, но и ваши. Я не могу по телефону объяснить подробности, но когда вы приедете, мы поговорим детально…

– Ваши намеки… – я пыталась понять, какую игру ведет Андерсон. – Не знаю…

– Значит, приезжаете! – воскликнул Андерсон и продиктовал свои адрес.

– Я живу на верхнем этаже двухэтажного дома, – пояснил он.

– Все?

– Если за то время, пока вы будете собираться, появится мистер Рио, пусть он приедет тоже. Я жду вас, мисс Зейдлиц. Поспешите!

Мы одновременно положили телефонные трубки.

Конечно, будь со мной Джонни, я чувствовала бы себя уверенной и защищенной. Кто еще мог бы мне помочь? Рафаэль? Но я не знала его номера телефона. Что ж, справлюсь сама. В конце концов я же равноправный компаньон, а не легкомысленная пустышка, решила я и вдохнула так глубоко, что застежки моего бюстгальтера с треском отлетели прочь. Впрочем, это мелочь. Я сняла бюстгальтер и положила его подальше в сумочку. Оделась и, не испытывая больше никаких стеснений в груди, помчалась на улицу в надежде впрыгнуть в такси.

Так и получилось.

Правда, шофер такси не понял моих устремлений и ехал очень медленно. Путь был неблизкий – Андерсон жил в Голливуде. Счетчик показывал двадцать пять долларов, когда, наконец, машина затормозила.

Мои чаевые – пять центов – вызвали у шофера полупрезрительную улыбку:

– Голливуд!

Но я не обратила на это внимания.

На асфальте, возле машины, стоял бесподобный красавец, похожий на Кларка Гейбла. Едва я ступила на тротуар, как он ослепительно улыбнулся и пригладил пальцем свои черные усики. Очевидно, мои ноги при высадке из такси засветились несколько больше, чем следовало.

– Привет, бэби, – сказал он таким голосом, от которого у меня всегда возникает желание пригладить свои перышки.

– Привет, – я подняла на него глаза и больше их не отводила.

– Эй, мадам, – крикнул шофер такси, – вы забыли на заднем сиденье свои трусики!

Красавчика как ветром сдуло. Я успела заметить, что он юркнул в дверь какого-то бара, оставив мне на прощание растерянный взгляд.

Шофер захохотал, довольный своей шуткой. Я сделала вид, что ничего не произошло, и отыскала взглядом дом Гарольда Андерсона.

У него был отдельный вход в квартиру. На второй этаж вели ступеньки, и я шла так, чтобы не попадать на каждую четвертую. Я загадала: если мне удастся дойти до самой двери, не задев каждую четвертую ступеньку, Джонни будет жив и здоров.

И мне удалось это! Кто-то посмеется надо мной и моими маленькими хитростями, назовет меня суеверной, но, честное слово, после того, как мое «гадание» подбодрило меня, я почувствовала прилив сил и энергии.

На двери Андерсона вместо кнопки звонка висел изящный молоточек. Я размахнулась и ударила по дереву, которым была обшита дверь. Либо я перестаралась, либо дверь не была заперта, но вход оказался свободным, и я вошла в квартиру.

Прежде всего я отметила, что ноги мои ступили во что-то мягкое и пушистое: на полу прихожей лежал красивый ковер.

– Тук-тук, мистер Андерсон! – крикнула я.

Ответом была тишина.

– Мистер Андерсон, вы дома?

Вдруг я поняла, что этот противный очкарик провел меня и сделал это классически: выманил из агентства, а сам, наверняка, сейчас ковыряется в наших бумагах. Интересно, может, он знает, что ответить тому чудаку, который спрашивал нас об этике частного детектива…

Да, но что делать мне? А что предпринял бы в такой ситуации Джонни?

Вот чего Джонни не мог сделать, и это точно, так поправлять шов на капроновом чулке!

После того, как я привела себя в порядок, самое время было идти домой. И все же меня не покидало ощущение, что Джонни не ушел бы с пустыми руками. Он, наверное, осмотрел бы квартиру Андерсона.

Я прошлась, заглянув во все углы. Гостиная, кухня, спальня, еще одна спальня… Чистота и пустота. Разве что заглянуть и в ванную… Я открыла дверь, вошла и, как ошпаренная, выскочила обратно, заметив голый мужской зад.

– Простите… Но вам, мистер Андерсон, следовало бы запирать дверь. Вы же знали, что должна придти дама, – сказала я довольно громко, пытаясь замаскировать смущение.

Вообще-то он мог бы извиниться за то, что поставил меня в неловкое положение.

– Не хотите, мистер Андерсон, говорить со мной? Зачем же приглашали? – крикнула я и добавила тихо: – Болван.

Быстрым шагом я пересекла гостиную в направлении двери, но вдруг, как громом, меня поразила одна мысль. Гарольд Андерсон как-то странно вел себя, вернее, его поза в ванной была необычной: хозяин квартиры купался лежа, но не вверх лицом, а вниз. Это был первый, встреченный мною мужчина, предпочитавший такую позицию в ванне…

Его лицо было полностью в воде – я рассмотрела это!

Я стремглав бросилась в ванную. Схватила Андерсона за волосы, приподняла голову… И с трудом удержалась на ногах: пол был мокрым, ноги мои скользили. Хороша бы я была, бултыхнувшись в ванну!

Я тащила Андерсона изо всех сил. Наконец, тело его свесилось из ванны вниз, хотя ноги все еще были в воде.

Только теперь я решилась заглянуть в лицо бородача. Заглянула и… увидела мертвеца. В последний момент перед смертью Андерсон, кажется, что-то хотел сказать: рот застыл полуоткрытым. Борода свисала сосульками. Глаза были едва прикрыты веками.

Тяжелая голова покойника выскользнула из моих рук и ударилась о пол – раздался какой-то глухой, чугунный звук. Все закружилось перед моими глазами, ноги подломились, я перестала слышать…

И потеряла сознание.

Какое-то время спустя я обнаружила себя лежащей на диванчике в гостиной Андерсона. С трудом я вспомнила, что произошло в ванной. Но как я очутилась здесь? Сама доползла или мне кто-то помог? Ну не мертвец же…

Краем глаза я заметила какое-то движение слева от меня и едва не заорала.

Это не мертвец. Вполне здоровый наглый тип. С первого взгляда я его не узнала: мне все еще было плохо.

Парень засмеялся:

– Привет, красотка! Глазки открылись? Ноги-руки двигаются? Все тип-топ.

Битник Терри собственной персоной!

Все так же волосат, так же небрит и так же бесцеремонен. Засунув руки в карманы и насмешливо улыбаясь, он рассматривал меня, как заводную игрушку, в которой он только что запустил механизм.

– Как… вы здесь очутились? – едва шевеля губами, спросила я.

– Поднялся по ступенькам, – он хохотнул. – Бэби, этот тип был придурком. Но зачем ты его утопила?

– Что вы несете?! – попробовала я сопротивляться такой лжи и наглости.

– Это сделала не ты, куколка? – битник был разочарован.

– Конечно, не я! Когда я пришла, Андерсон уже плавал в ванне… Он был мертв. Я всего лишь пыталась вытащить его из воды.

– И поскользнулась?

– Нет, упала в обморок.

– Ну и тяжеленная ты, куколка! Я еле-еле выволок тебя из ванной. Ты весишь фунтов сто сорок – сто пятьдесят!

– Никак не больше ста двадцати, – обиделась я.

– Конечно, если бы я снял с тебя одежду и обувь, ты весила бы меньше… Слушай, кто все же утопил этого счастливчика?

– Не знаю! Я пришла сюда потому, что меня пригласили. А вот почему вам приспичило примчаться в эту квартиру?

Терри скорчил гримасу недовольства и пожал плечами:

– Мне просто надо было покалякать с Андерсоном. Но, увы, он уже разучился вести светскую беседу… Пойдем, бэби. Нам не в жилу здесь задерживаться.

Я встала, привела себя в порядок и сказала с нажимом:

– Идите. Нам не по пути.

Битник оттопырил губу и покачал головой:

– Нет, бэби, у нас одна дорога. Кумекай, что я склеил тебя на свидание.

– Ошибаешься! Я звоню в полицию и сообщаю, что мистер Андерсон мертв.

– Клево! – Терри едва не хлопнул в ладони. – Полиция приезжает и обнаруживает рядом с мертвецом чувиху, которую подозревают в убийстве Джонатана Вторма. Быть может, приедет тот самый лейтенант, который искал труп Вторма в доме Артуро. Он с удовольствием наденет на твои ручки пару блестящих «браслетов».

Я вспомнила лейтенанта Фрэя и неприязненно взглянула на Терри: этот сукин сын знал, что говорил.

Терри ухмылялся:

– Ну как, бэби?

Что мне оставалось делать, кроме как напустить на себя выражение скуки и равнодушия…

Спустившись с лестницы первым, Терри крепко подхватил меня за локоть и уже не отпускал. Он шел быстрым шагом – я едва успевала переставлять ноги. И так мы промчались целый квартал.

– Шевелись, красотка! – покрикивал битник. – Сейчас совершим небольшую прогулку на машине…

Я увидела, на какой машине он собирался прогуливаться. Этот огромный драндулет давно пора было сдать в музей антикварных автомобилей. У машины не было верха, сиденья покрыты какой-то безумно пестрой тканью типа шотландки. Сквозь решетку видны были внутренности этого динозавра…

– Садись! – приказал Терри.

– В жизни не видела такой уродины. На каком кладбище автомобилей вы ее откопали?

Терри вместо ответа впихнул меня на переднее сиденье. Я плюхнулась так, что ноги мои задрались вверх. Терри невозмутимо сбросил ноги с руля и завел мотор.

Машина взревела, как стадо слонов. В недрах ее что-то взорвалось, заскрежетало, заколотилось… Я надеялась, что этот допотопный сарай на колесах взорвется окончательно и рассыплется в прах. Но, издавая немыслимые звуки, стуча и фыркая, динозавр тронулся в путь.

Терри был спокоен, хотя из мотора все время шел дым, а какофония не прекращалась ни на секунду. Машину он гнал, как сумасшедший. Поднявшийся ветер задирал платье, демонстрируя всему городу мое нижнее белье. Вначале я пыталась сдержать подол, но потом мне стало все равно. Пусть Голливуд полюбуется на нежно-голубые с черным кружевцем трусики Мэвис Зейдлиц. Я могу ехать даже голой! При условии, что доеду живой в этом ублюдочном катафалке.

Как ни странно, мы все же добрались до Беверли-Хиллз.

Я узнала особняк Втормов. Терри резко затормозил, и я застонала в унисон с тормозами. Динозавр задрожал в предсмертной лихорадке, из-под колес градом посыпался гравий. Но вот машина громыхнула в последний раз и замерла.

Установились тишина и покой, как в раю.

Глаза Терри вспыхнули:

– Ну что, бэби, прогулка удалась?

– Я всю дорогу напевала похоронный марш!