Текст книги "Чары зари"

Только в некотором смысле. Перрин резко вскрикнул и вскочил на ноги, разбросав хлеб по соломе. У двери стоял приятный белокурый мужчина с голубыми глазами. Судя по обильным вышивкам на рубашке, он являлся одним из приближенных короля.

– Меня зовут лорд Мадок. Стража, выведите его.

– Вы собираетесь повесить меня сразу же?

– Ничего подобного. Я хочу немного с тобой поговорить, парень.

Они связали ему руки и отвели в караульное помещение – длинную узкую комнату, с давящим низким потолком. На одной стене в подставках горели факелы, у другой стоял узкий стол с разложенными на нем пыточными инструментами.

– Я во всем признаюсь, – пролепетал Перрин. – Не нужно меня пытать.

– Да я и не собирался тебя пытать. Я хотел на тебя посмотреть. Стража, привяжите его к стене, затем можете идти ужинать.

– Спасибо, лорд – капитан караула поклонился ему. – Вы случайно не знаете, когда его поведут на суд?

– Его не будут судить здесь. Наш сеньор передает его на суд Райса, гвербрета Аберуина. Этот идиот изнасиловал дочь одного из подданных гвербрета, которого он очень высоко ценит, а по законам Элдиса ее отец имеет право разрезать его на куски.

У Перрина подкосились колени. Не будь он привязан к железному кольцу в стене, он бы упал.

– Ха! – фыркнул капитан. – Прекрасный образчик благородного лорда. Насилует женщин и крадет лошадей.

После того, как стражники ушли, Мадок повернулся к Перрину и принялся рассматривать его холодными, ничего не выражающими глазами. Перрин покрылся едким потом.

– Ты знаешь, кто отец Джил, парень?

– Нет, лорд.

– Каллин из Керрмора, вот кто.

Перрин закричал, сдавленно рыдая.

– Они дадут ему меч и щит, а тебе кинжал, чтобы защищаться, и спустят его на тебя. Как ты думаешь, есть у тебя шанс выиграть это сражение?

Перрин покачал головой.

– Вот и я сомневаюсь. Будь у тебя все золото мира, чтобы предложить в виде возмещения, Каллин не стал бы его брать. Он предпочел бы твою кровь. Ну так что, собираешься ты с ним встречаться? Или сделаешь то, что я тебе скажу?

– Что угодно, лорд. Я сделаю все, что угодно. Пожалуйста, поверьте мне. Я никогда ее не насиловал! Я думал… я думал, что она меня любит.

– Знаю. Твоя глупость – одно из тех обстоятельств, которые тебя сейчас спасают. Если я тебя развяжу, ты дашь мне слово чести, что не попытаешься убежать?

– С радостью. Да я сомневаюсь, что могу убежать, лорд. В моем-то состоянии…

Мадок отошел назад, глядя на Перрина странным образом. Его глаза двигались так, словно он рассматривал воздух вокруг Перрина, а не его самого.

– – Ты ведь умираешь от усталости, не так ли?

Как только Перрина развязали, его зашатало, и он бы упал, если бы его не поддержал лорд Мадок. Конюший потащил Перрина по комнате к низкой скамье, установленной перед очагом, где были выложены сухие дрова.

Их оставалось только зажечь. Мадок подбросил пару поленьев и щелкнул пальцами. Огонь тут же заплясал по дереву. Перрин закричал, но тотчас зажал рот руками. Он скорчился и в ужасе уставился на Мадока

– Ты выглядел замерзшим, парень. Я подумал, что нам нужно зажечь огонь. Молодой дурак! Неужели ты не видишь, во что впутался. С этой минуты ты будешь делать все, как я скажу. Или…

– Буду. Все, что угодно, лорд. Клянусь вам честью клана Волка и богами моих людей.

– Хорошо. Помни об этом на пути в Элдис.

– Я поеду туда? Вы же сказали, что не дадите…

– Я сказал, что не дам Каллину добраться до тебя. Но там есть другой человек, который очень хочет с тобой поговорить. Мой дядя. Его зовут Невин.

Глава третья

В те дни Керрмор еще не разросся настолько, чтобы дотянуться до места слияния рек Гвармейл и Бел. Там стояла небольшая деревня Денвер – около сорока домов и пара деревянных причалов, имелся и постоялый двор для путешественников, которые не успевали добраться до Керрмора до наступления темноты. Королевская галера пришвартовалась в Денвере, якобы для закупки эля, но на самом деле – чтобы спустить Джил на берег. Саламандр вез письмо для гвербрета, поэтому его тут же заметили бы. Поскольку Джил хотела задать вопросы людям, не желающим иметь никаких дел ни с их светлостью, ни с его стражей, ей не требовались сопровождающие.

Она тащила старое седло и повод, специально для этой цели купленные в дане Дэверри, и все свои пожитки. Входя в деревню, она нарочно хромала и ругалась, словно ей пришлось долго идти в сапогах, предназначенных для верховой езды. Джил добралась до пыльной городской площади и увидела там несколько бездельников, которые прохлаждались в тени ивы.

– Что случилось, серебряный кинжал? Потерял коня?

– Да. Он сломал ногу примерно в пяти милях к северу отсюда. Есть ли в городе человек, который продаст мне коня? Боги! Надеюсь, мне никогда в жизни не придется еще раз столько идти пешком.

Поскольку лошади были непозволительной для них роскошью, деревенские жители неприятно расхохотались, но один из них все же махнул рукой.

– Попробуй заглянуть на большой постоялый двор у дороги на Керрмор, парень. У старины Мата в конюшне иной раз стоит лишняя лошадка.

– Спасибо. Кстати, здесь в последнее время не проезжал никто из серебряных кинжалов? Я ищу приятеля. Он из Элдиса. Не знаю, под каким именем он сейчас путешествует.

Двое мужчин быстро переглянулись.

– Поскольку ты тоже серебряный кинжал, думаю, не будет вреда, если сказать тебе. Парень из Элдиса, который представлялся Адориком, проезжал тут два дня назад. У него на поясе висел кинжал.

– А почему его ищут? – спросил второй.

– Прах и пепел, даже не знаю. Люди гвербрета не посвящают меня в свои дела, – Джил пожала плечами. – Пойду.

Спина раскалывается. Джил похромала прочь, думая о том, что Родри, вероятно, потратил немало серебра ради того, чтобы местные жители не распускали язык. Странно, что никто из тех, кто его видел, не сказал людям гвербрета правды – даже после его отъезда. Джил предполагала, что надежнее серебра деревенским жителям затыкала рот репутация серебряных кинжалов. Они попросту боялись, что сам Родри или кто-то из его товарищей вернется и перережет им глотки, если они нарушат уговор. Она довольно легко нашла большую гостиницу и старину Мата. Действительно, у него имелся конь на продажу, приличный серый мерин с белой передней левой ногой и белым пятном на лбу. Джил долго торговалась, чтобы выглядеть убедительно, затем заплатила деньгами Блейна и оседлала мерина. Она покинула деревню неспешным шагом, но как только оказалась на дороге, пустила коня рысью.

Примерно через час, незадолго до заката Джил добралась до северных ворот города. Прибытие в Керрмор всегда навевало на нее меланхоличное настроение. Поскольку ее родители родились и выросли здесь, Джил всю жизнь слышала о Керрморе. Ей казалось, что этому городу следовало стать ее домом. «Только у меня вообще нет дома», – подумала она. Теперь у нее появилось еще больше оснований чувствовать себя здесь полностью чужой, потому что вместе с ней в город входил двеомер. Джил горько усмехнулась. Независимо от того, будет она бороться против своего таланта к двеомеру или свыкнется с ним, он уже сделал ее чужой среди людей. Он означал опасность.

Направляя коня по узким петляющим улочкам, в толпе нищих и простых горожан, Джил осознавала, как легко кому-либо из них проскользнуть ей за спину и воткнуть кинжал между ребер. На протяжении долгого пути в гавань девушка постоянно оглядывалась вокруг.

Так она и заметила старуху. Как раз когда Джил пересекала рыночную площадь, телега, наполненная сеном для лошадей гвербрета, сделала слишком резкий поворот и накренилась, перегораживая улицу. Ругаясь, упавшие возничие стали подниматься с булыжников, а ближайшие прохожие суматошно топтались на месте. Некий господин благородного происхождения, сидя верхом на коне, начал кричать, требуя, чтобы все немедленно убирались с дороги. Джил развернула коня и двинулась назад по краю площади. Внезапно она почувствовала, что за ней наблюдают. На низкой стене сидела седая пожилая женщина с корзиной в руках – с такими обычно ходят на рынок. Голову женщины покрывал черный вдовий платок. Ее простое синее платье было зашито во многих местах, но выглядело чистым. Пожилая женщина смотрела на Джил так напряженно, что девушка машинально опустила руку на рукоять меча. Старуха отшатнулась.

– Прости, парень. Ты просто напомнил мне кое-кого, кого я знала раньше, вот и все.

– Я не хотел тебя оскорбить, женщина, – ответила Джил, говоря о себе как о мужчине.

Толпа начала расходиться. Джил поспешила туда, но затем резко остановилась. Этот голос… голос старой женщины… боги, он звучал очень знакомо! Что он напоминал ей? Голос ее матери? И старухе она, в свою очередь, напомнила кого-то. Ругаясь, Джил повернула коня в толпе и протолкнуться назад к стене. Но старуха исчезла. Минут двадцать Джил рыскала по площади и обшаривала все улочки вокруг нее, однако больше так и не увидела женщину, которая вполне могла быть ее бабушкой. Джил почувствовала, как ее глаза наполняются слезами, раздраженно вытерла их и направилась в гавань. Родри и двеомер – вот что куда важнее и самой Джил, и ее родственников.

Прямо к гавани Керрмора прилегал район, известный, как Дно. Это была мешанина узких улочек, грязных лавок, борделей, таверн. Все эти заведения обслуживали моряков, или, вероятно, правильнее было бы сказать – «охотились на них». Джил требовались кое-какие сведения, которые могло предоставить ей Дно. Однако она вовсе не собиралась проводить там ночь. Выше по реке, в небогатом, но приличном районе складов и домов портовых рабочих, находилась гостиница под названием «Кабестан». Она пользовалась хорошей репутацией среди серебряных кинжалов – настолько хорошей, насколько это возможно для гостиницы, где останавливаются серебряные кинжалы.

Джил поставила коня в вонючем сарае с дырявой крышей. Лысый владелец заведения щурился и почесывался, наблюдая за ней и не предпринимая никаких попыток помочь ей.

– Ты слишком молод, парень, чтобы иметь такой кинжал.

– А твое какое дело? – Джил положила руку на рукоятку меча.

– Никакого, никакого. Если хочешь, можешь получить одноместный номер, парень. В это время года мало постояльцев.

– Решено.

Это была крошечная клинообразная комната на втором этаже, с кривыми ставнями на окне и матрасом на полу. Когда Джил отбросила ногой эту «постель», оттуда обильно посыпались клопы. Девушка швырнула пожитки в угол и ушла, повесив на дверь замок. Длинная узкая таверна оказалась темной и дымной, но столешницы и солома на полу – относительно чистыми.

Джил зашла в общий зал уверенной походкой, стараясь выглядеть насколько возможно более мужественной, и взяла себе кружку темного эля. Рано или поздно кто-нибудь здесь поймет, что она – девушка, но Джил предпочитала, чтобы это случилось попозже. Поскольку настало время ужина, в таверне спускали жалованье матросы, а несколько девушек помогала им в этом. Там же терлись странствующие коробейники и несколько непримечательно одетых мужчин, вероятнее всего – воры. Владелец таверны кивнул на очаг, где над котлом суетилась полная женщина.

– Сегодня жаркое из говядины, серебряный кинжал.

– Хорошо.

Джил приветствовала его кружкой и отошла, чтобы встать спиной к стене. Девушка сделала несколько глотков эля и тут услышала, как кто-то кричит во дворе гостиницы. Владелец таверны побежал к окну.

– Боги, это люди гвербрета! Они идут сюда.

Несколько посетителей исчезли через черный ход прежде, чем человек в кольчуге распахнул входную дверь. Трое мужчин с мечами, все – в темно-красных бриггах, – зашли в таверну и схватили за воротник хозяина.

– Наверху еще кто-то есть? – спросил старший в группе.

– Не знаю. В чем дело?

– Мы кое-кого ищем, вот и все. – Человек с мечом повернулся и стал осматривать толпу. – Мы уже прошлись по Дну. Можешь догадаться, что нас там принимали не с распростертыми объятиями. Эй, ты, серебряный кинжал! Иди сюда!

Джил пошла так медленно и нагло, как могла себе позволить.

– Как тебя зовут, парень?

– Джилин. А вам какое дело?

– Никакого, если ты ничего не натворил. Ты знаешь человека по имени Родри из Аберуина? Он из вашего племени.

– Знаю. Последний раз я видел его в Кергонни. А зачем вы его ищете?

– Не твое дело, – он уже собрался отвернуться, затем снова посмотрел на Джил с примирительной улыбкой. – Послушай, я тебе все-таки кое-что скажу. Клянусь честью, это пойдет ему на пользу. Родри ищут не из-за совершенного им преступления или чего-то в этом роде. Если увидишь его, передай ему это, хорошо? Ему стоит просто подойти к дану их светлости – окупится сторицей.

– Передам.

Люди гвербрета вышли, а посетители таверны дружно перевели дух. Владелец таверны повернулся в Джил.

– Ты веришь тому, что они сказали о твоем приятеле?

– Да. Родри – странный человек. – Она замолчала, чтобы хлебнуть эля. – Он ни словом не заикался о своем прошлом. Серебряные кинжалы никогда не лезут в чужие дела, но, готов поспорить, он – благородного происхождения.

– Правда? – Глаза хозяина округлились. – Настоящий лорд с серебряным кинжалом?

Джил обратила внимание на то, что несколько человек повернулись и прислушиваются к разговору.

– Ну, он больше не лорд, но у него манеры господина благородного происхождения. Все эти поклоны, вежливость… Он знает песни и сказания бардов. И потом – как он сидит на лошади! Человек обычно не умеет так великолепно держаться в седле, разве что конюх какого-нибудь господина благородного происхождения посадил его на пони года в три.

– Интересно… А как он опозорился? – спросила девушка-служанка и меланхолично вздохнула. – История кажется грустной. А он симпатичный?

Наверное, – Джил безразлично пожала плечами. – Меня больше интересовало, как хорошо он сражается.

– Ясное дело, – девушка отошла, чтобы обслужить пару пьяных матросов.

Все прочие вернулись к своим кружкам и разговорам.

Джил откровенно удивилась тому, как легко все приняли ее за парня. Но, подумав, она решила, что у нее довольно низкий голос для женщины – и это в . стране, где превыше всего ценится звонкий высокий голос, как у женщин, так и у мужчин. Несомненно, они все предполагали, что «юноша» очень молод. Однако Джил поняла, насколько огрубела за годы, проведенные на дороге. Это вызвало у нее смутное беспокойство.

Скоро хозяин и служанки начали разносить тарелки с мясом, которое оказалось на удивление хорошим, – как и хлеб, поданный к нему. Джил нашла место, где сесть, и к ней тотчас присоединился седой мужчина, которого она приняла за странствующего коробейника, судя по согбенным плечами и мозолистой полосе на лбу от ремня.

– Скажи мне кое-что, серебряный кинжал, – обратился он к Джил, не тратя времени на любезности. – Этот Родри – типичный уроженец Элдиса, с темными волосами и васильковыми глазами?

– Да. И у него узкие бедра. И вообще, он сильный и стройный.

– Ха! Думаю, я видел его два дня назад. В таверне. В той части города, где живут ремесленники. Я обратил на него внимание, потому что нечасто встретишь серебряного кинжала, который пьет среди гончаров и кузнецов.

– Может, тебе стоит это сказать кому-то из людей гвербрета.

– Может. Не исключено, они за это заплатят. Кстати, этот Родри представлялся Беноиком. Интересно, вдруг он где-то лежит больной и поэтому им его никак не найти?

– Больной? А он выглядел больным?

– По виду я бы не сказал, но он спрашивал о травниках. По-моему, ему был нужен вполне определенный старик. Первый попавшийся травник не подходил. Нужен был только этот… и его внучка.

– Невин.

– Да, он упоминал как раз его. «Странное имя», – еще подумал я.

– Да. Но, видишь ли, у Невина очень привлекательная внучка.

– А-а, – коробейник улыбнулся и подмигнул. – Ну, может, я выйду после ужина и посмотрю, не смогу ли найти кого-то из стражи.

– На твоем месте я бы так и поступил. Если его ищут не только городские стражники, но и боевой отряд, то это, наверное, очень важно.

Коробейник кивнул и принялся за жаркое. Джил была на грани отчаяния и ела механически, просто чтобы набраться сил. Ясно, что гвербрет Ладоик приказал своим людям отправиться на поиски Родри, как только получил письма от короля. Они еще не нашли его, и Джил начинала сомневаться, что вообще отыщут Родри. Вряд ли он засядет на Дне. Мгновение она раздумывала над старыми сказками о ворах и обширной системе туннелей, прорытых под Керрмором. Ясно, что Родри не сомневался: они с Невином находятся в Керрморе. Кто-то врал ему и заманил сюда…

Внезапно она перестала перебирать в уме варианты и сосредоточилась только на еде. Она ловила кусок мяса, плавающий в соусе, и заставила себя думать лишь об этом. Размышляя о Родри, Джил на миг почувствовала, как чье-то сознание коснулось ее собственного. Оно лишь легонько мазнуло, но она ощутила холодное, безличностное зло в этом мимолетном прикосновении. Через несколько секунд чужое сознание скользнуло дальше, оставив ее в покое. Она поняла, что не может больше съесть ни куска.

– Я выйду, – сказала она коробейнику.

Он кивнул, продолжая жевать. Никто даже не поднял головы, когда Джил направилась к черному ходу, вышла во двор и зашагала к отхожему месту. Прямо за гостиницей стояла колода, где поили лошадей. В воде отражался свет, падающий из окон. Джил остановилась и лениво опустила в воду руку, словно бы для того, чтобы помыть. По глади пробежала рябь, которую Джил хотела использовать для связи с Саламандром. Едва подумав о нем, Джил почувствовала прикосновение его сознания, но прошло несколько минут прежде чем он ей ответил. Девушка видела его образ на воде лишь туманно.

«Прости, что я так долго. Я ужинаю за столом самого гвербрета. Потребовалось и время, и всякие вежливые слова, и реверансы. Только потом я смог уйти.»

«Неважно. В „Кабестан“ заходили люди гвербрета. Как я понимаю, Родри еще не нашли?»

«Нет, будь они все прокляты. Ты все еще уверена, что он жив?»

«Да. Это единственное, за что я могу держаться… Кто-то коснулся моего сознания. Кто-то, кто меня ненавидит.»

«Чешуйчатые яйца дракона! Больше сейчас ничего об этом не говори, моя дикая голубка. Увидимся завтра. Бывают времена, когда слова безопаснее мыслей.»

И образ исчез. Вернувшись в таверну, Джил обнаружила, что коробейника нет на месте. Впрочем, он появился через несколько минут. Мужчина широко улыбался и показывал две серебряные монеты.

– От одного из городских стражников. У него целый кошель серебра, ребята, – чтобы платить за любую информации о Родри из Аберуина. Уверен: должно произойти что-то важное.

– Похоже, всем стоит вспомнить, что они о нем знают, – заметила Джил, стараясь говорить небрежно. – Как жаль, что я не видел его несколько месяцев!

Кругом рассмеялись. К сожалению, ни у кого там не имелось никаких сведений о Родри, и все согласились, что врать людям гвербрета очень вредно для здоровья. Несколько часов спустя Джил отправилась к себе. Несмотря на всю свою печаль, она так устала, что заснула сразу же, как только опустилась на одеяла.

Ей снился Родри. Казалось, она слышит, как он в отчаянии зовет ее из тьмы.

* * *

Большую часть той ночи Невин не спал. Он лежал на койке в комнате Райса, где любые перемены в тяжелом дыхании гвербрета разбудили бы его. Для тяжелораненого предрассветные часы – самые опасные. В это время астральные приливы земли очень слабы, медлительны и вялы. Хотя ночь прошла лучше, чем мог надеяться травник, Невин все равно долго сидел без сна, размышляя над слабым огнем, тлеющим в очаге, и используя его для общения с другими мастерами двеомера. Он поручил им по всему королевству не пытаться найти Родри при помощи дальновидения – что считал бесполезным, – а искать странные провалы и несоответствия в своих видениях, которые могут указать на астральную печать, поставленную над каким-либо объектом, который желает скрыть мастер черного двеомера. Пока никто ничего не нашел. Если бы Джил испытывала хоть малейшие сомнения в том, что Родри жив, Невин пришел бы в отчаяние и счел его мертвым. Но связь этой пары была такой сильной, что Джил почувствовала бы смерть возлюбленного, как потерю части самой себя.

К рассвету, когда начался прилив Эфира, принося свежую жизнь как на астральную, так и на эфирную плоскость, Невин на несколько часов заснул. Его разбудил слуга, который пришел помочь ему умыть Райса и повернуть раненого на кровати.

– Их светлость еще живы, господин?

– Да. – Невин встал и зевнул, потом потянулся, как кот. – Наполни котел у очага водой, ладно? Мне нужно заварить ему свежие лекарства.

Невин оставил Райса на попечение жены, а сам спустился в большой зал. В такое позднее время зал уже почти опустел, но служанка поспешила на кухню, чтобы принести Невину завтрак. Он ел кашу с ветчиной за столом для хозяев и почетных гостей, когда зашел Каллин. Капитан огляделся и присоединился к Невину. Служанка принесла Каллину кружку эля и отошла к другим столам.

– Есть что-нибудь новое о Джил? – спросил Каллин.

– После вчерашнего вечера – ничего. Я связывался с Саламандром. Он остановился у гвербрета Ладоика. Предполагаю, и Джил там же.

Каллин кивнул и нахмурился, глядя в кружку, затем достал оттуда клочок соломы, стряхнул с пальца и выпил.

– Я все равно не понимаю, как Джил и Родри разделились, – сказал Каллин.

– И я тоже, – Невин опять порадовался, что воздержался от клятвы никогда не лгать – клятвы, которая нравилась Властелинам Судьбы, но которая временами ненужным образом осложняла жизнь. – Хотя у меня есть еще немного сведений. Кажется, Родри спрашивал обо мне и Джил как раз перед… ну, перед тем, что там с ним случилось. Как я догадываюсь, кто-то сказал ему, что Джил его бросила и направляется в Керрмор искать меня…

– Это имеет смысл. В таком случае, все, что требовалось, – это затащить его в район Дна. Никто там не станет смотреть дважды, если кого-то ударят по голове.

– Именно. Саламандр скоро свяжется со мной. Я сразу же сообщу тебе, если появятся новости.

– Спасибо. Буду очень благодарен.

Допивая эль, Каллин лениво обводил взглядом зал, затем внезапно улыбнулся – его губы быстро расплылись в улыбке. Невин проследил за взглядом капитана и увидел, как в зал зашла Тевва. Впереди нее бежала Родда.

– Что ж, капитан, нянька – симпатичная женщина.

Каллин убийственно посмотрел на него и уткнулся в кружку с элем, не глядя больше в сторону двери, пока Тевилла снова не ушла.

Они молча сидели за столом, и Невин вдруг начал сильно нервничать из-за того, что Перрина доставляют в Аберуин. Если Каллин когда-либо узнает, что молодой лорд сделал с его дочерью, Перрин умрет очень неприятным способом. Невин может сколько угодно болтать про болезни души – капитана этим не возьмешь. Тем не менее, он не мог себе позволить вранье в таком серьезном деле. Несмотря на то, что Невин, если того требовали обстоятельства, не гнушался немного подкорректировать правду, он не собирался окружать себя паутиной полуправды, которая в конце задушит его. К счастью, до прибытия Перрина еще оставалось время, и Невин раздраженно отмахнулся от проблемы. Есть масса других поводов для беспокойства.

– Значит, ты не отправляешься в Керрмор, так? – резко спросил Каллин.

– Нет. Я просто не могу уехать. Жизнь гвербрета висит на волоске, и жадные лорды кружат вокруг, как гончие у мясной кости, лежащей на краю стола.

– Но что с Родри?

– Это рана в наших сердцах, не так ли? Что с Родри? Боюсь, пока нам остается доверять твоей дочери и верить, что именно она вытащит его из капкана. Полагаю, она в состоянии это сделать. По крайней мере – когда рядом находится Саламандр, который ей поможет. Ты хорошо ее подготовил, Каллин.

– Правда? Ну, мы это выясним, не так ли?

– Выясним, выясним. И хорошо бы поскорее.

Имелось и еще кое-что, что Невин никогда не сможет сказать Каллину. В глубине души старик знал, что ему предначертано остаться в Аберуине. Не только для того, чтобы ухаживать за гвербретом и помогать Ловиан. Оставаясь там, он незаметно разрушает планы врага, – планы, о которых он и сам пока что почти ничего не знает.

* * *

В Керрморе жил серебряных дел мастер, к которому частенько обращались серебряные кинжалы. Хоть он и не умел делать сами кинжалы, зато славился тем, что честно платил за военные трофеи и прилично чинил оружие.

Его мастерская была самой маленькой и бедной на вид на всей улице оружейников, которая тянулась вдоль реки, но находилась достаточно далеко от Дна. Внешнее убожество, отваливающаяся деревянная вывеска и грязная побелка стен странно контрастировали с внутренним устройством дома. Когда Джил толкнула дверь, набор красивых серебряных колокольчиков проиграл приятную мелодию, предупреждая о посетителе. Девушка оказалась в узкой овальной комнатке перед второй дверью в толстой деревянной стене. Через несколько секунд из этой двери вышел молодой мужчина, похожий на аиста, – худой и сутулый.

– Что я могу для тебя сделать, серебряный кинжал? Есть что-то на продажу?

– Нет, но я хочу купить информацию. Сюда заходили люди гвербрета, спрашивали о человеке по имени Родри из Аберуина?

– Да. Разумеется, я им сказал, что никогда в жизни его не видел.

– Как я понимаю, ты врал.

– Конечно. Родри заходил сюда не больше двух дней назад, спрашивал о травнике. Я рекомендовал одного хорошего, которого знаю, и он выскользнул через черный ход. Родри знал, что его ищут городские стражники.

Джил выругалась себе под нос.

– Послушай, добрый мастер, если ты снова увидишь Родри, ради всего святого, скажи ему, чтобы шел к гвербрету. Его не обвиняют ни в каком преступлении. Скажи ему, что женщина, которую он ищет, находится под защитой Ладоика.

Пришел черед мастера ругаться.

– Я бы все сообщил людям его светлости, если бы это знал! Но Родри сказал мне, что его обвиняют в том, что он отрубил чью-то там голову, и он не собирался терять из-за этого свою. Поэтому я, естественно, наврал, спасая его.

– Ты поступил честно, – Джил говорила это искренне. – Но послушай, не считаешь ли ты странным, что все люди в ране его ищут, а он как сквозь землю провалился?

– Я думаю, что он уехал.

– Может, и так. Предположим, ты хочешь нанять пару ребят, чтобы убрать кого-то с пути. Куда ты направишься в районе Дна?

– Я понимаю, что ты имеешь в виду. – Раздумывая, мастер пару минут посасывал нижнюю губу. – А получилось, что ты им так интересуешься?

– Это мой друг. Мы вместе пару раз нанимались. Если с ним что-то случилось, я хочу отомстить – как это сделал бы любой серебряный кинжал. – Она достала две монеты из кошеля, который висел у нее на поясе. – Я заплачу.

– Я не стану брать с тебя деньги, поскольку в точности ничего не знаю. В районе Дна есть таверна под названием «Рыжий парень». Если тебе удастся задать там правильные вопросы, то можешь нанять кого угодно для любого дела. Так говорят.

– А если задам неправильные?

Мастер улыбнулся и пальцем провел у себе по горлу. Джил покинула мастерскую и какое-то время бродила по улицам. Даже без предупреждения серебряных дел мастера, она прекрасно знала, что никто не врывается в район Дна и не начинает задавать там разные вопросы. Джил нашла небольшое открытое место рядом с общественным колодцем и села на деревянную скамейку – подумать. Даже обитатели Дна боялись серебряных кинжалов, которые мстили за любого убитого представителя своего племени. С другой стороны, если они решат, что она нацелилась отомстить за Родри, то вполне могут вначале убрать ее самое, а уж потом беспокоиться о других серебряных кинжалах. Но Родри не мертв. Внезапно Джил поняла, что у нее остается ход в этой жуткой игре: поскольку Родри не умер, Дно это знает. Джил даст им знать, что тоже осведомлена об этом, и тогда правила игры изменятся.

Направляясь в район Дна, Джил свернула к лавке, где продавали кожаные изделия, которую приметила еще раньше. Кожевник сидел, скрестив ноги, на столе; куски седельных вьюков валялись вокруг, а сам он что-то шил. Чумазый ребенок лет трех возился в углу с парой щенков, а из задней комнаты доносился запах готовящейся еды и плач другого ребенка. Ремесленник поднял голову.

– Что я могу для тебя сделать, парень?

– Мне нужна кожаная безрукавка.

– Хорошо. Я сниму мерки. Будет готово через три дня.

– Мне нужно сейчас.

Ремесленник отложил кусок кожи, над которым работал, затем медленно, осторожно, словно боялся, что посетитель достанет меч и замахнется, слез со стола.

– У меня нет времени ждать, мастер, – повторила Джил.

– Если не требуешь, чтобы она сидела идеально…У меня есть одна, которую я шью для сына мельника, а у него примерно тот же размер.

– Тащи сюда.

Отправляясь за изделием, мастер на всякий случай забрал с собой и ребенка, и щенков. Через несколько минут он вернулся с тяжелой кожаной безрукавкой, по бокам которой тянулись ряды металлических заклепок. Джил натянула жилет на рубашку. Оказалось чуть маловато. Сойдет, решила девушка. Она бросила на стол шесть серебряных монет – в два раза больше стоимости изделия, и вышла, оставив ремесленника трястись от страха. Джил зашла в общественную уборную и надела безрукавку прямо под рубашку и на этот раз туго ее зашнуровала, чтобы сделать грудь плоской. Хотя кожа трет бока, безрукавка защитит ребра от ножа. Это была лучшая защита, которую Джил могла придумать, поскольку люди гвербрета хмурились, если гражданские ходили по городским улицам в кольчугах. Приняв эти меры предосторожности, девушка отправилась в район Дна.

Солнечным утром узкие грязные улицы были почти пусты. Оборванные дети играли в траве с палками и рваным кожаным мячом; пара женщин с рыночными корзинами спешили мимо Джил в рыбную лавку у верфи. Она увидела седого нищего без рук, который загорал в дверном проеме. Джил подошла к бывшему вору и бросила серебряную монету в его деревянную кружку.

– Где находится таверна «Рыжий парень»?

– Это не очень приятное место, приятель.

– А как я выгляжу – очень приятно?

Старик рассмеялся, обнажая коричневые корни сломанных зубов.

– Иди по этой улице дальше, пока не доберешься до кожевенного двора. Узнаешь по запаху. Обойди его. Надпись «Рыжий парень» увидишь в узком переулке слева.

Шагая по улице, Джил держалась настороже. То и дело она видела, как на окнах чуть-чуть отодвигаются в сторону кожаные портьеры, или в открытом дверном проеме на короткое время кто-то появляется. Джил подозревала, что старый вор уже кликнул какого-нибудь мальца и послал его в таверну – предупредить, что туда направляется некий серебряный кинжал. Хотя Джил сильно вспотела в тяжелой кожаной безрукавке, она еще больше порадовалась тому, что купила ее. Она чувствовала себя защищенной. Хотя, конечно, враги легко могут убить ее прямо здесь, на улице, и никто не потрудился бы вмешаться. Она снова задумалась о Родри. Не исключено, людей гверберта провели мимо места, где его спрятали. В этом маленьком мирке, где никто не треплет языком, все казалось возможным.