Текст книги "Не моя жизнь. История про девочку, которая хотела быть собой"

Мы только что закончили съёмки и отправились по своим гримёркам. Через полчаса мы с Сёмой договорились поехать куда‐нибудь перекусить и обсудить детали его предложения. По-моему, у него уже есть идея насчёт нашего совместного проекта, но я пока не знаю подробностей и боюсь вообще хоть что‐то загадывать. А вдруг сорвётся? Вдруг всё слишком хорошо, чтобы быть правдой? Мне начинает казаться, что в этой истории есть какой‐то подвох. Не терпится как можно скорее позвонить бабушке и всё с ней обсудить.

Дрожащей рукой достаю телефон из сумочки и набираю её номер. Проходит один гудок – никто не отвечает. Второй –  ответа нет. Третий… я уже собираюсь отключиться, наверное, беруши не дадут нам сегодня поговорить, но вдруг на другом конце слышу голос:

– Алло, ба? Ба, это Олеся.

– Олеся, это мама.

– Мама? Почему ты отвечаешь по бабушкиному телефону? А бабушка где?

Она молчит. Но это не зловещее молчание, полное обиды и готовое превратиться в крик. Это молчание, которое говорит громче любых слов.

– Олеся… Бабушка… – единственное, что произносит мама. Кажется, что у меня земля уходит из‐под ног. В голове только одна мысль – умоляю, пусть всё это будет неправдой, не по‐настоящему. Страшный сон. Вот сейчас я ущипну себя и проснусь дома, в Москве, в своей кровати. Мне не нужно ничего – ни это шоу, ни популярность, ни совместные проекты со знаменитостями, ни дурацкий список желаний. У меня только одно желание – пусть это окажется неправдой.

Я хочу поговорить с бабушкой, хочу услышать, что она просто приболела, возможно, её забрали в больницу, возможно… Пожалуйста, всё что угодно, только не то, о чем я думаю.

– Олеся, возвращайся, – говорит мама. – Ты мне очень нужна. – Я слышу, как она плачет. Ошибки быть не может. Случилось то, чего уже не исправить. И мы обе это понимаем. И самое ужасное, что меня не было рядом. Меня больше никогда не будет рядом с бабушкой. Мы больше никогда не выпьем чай у неё на кухне, не поговорим по душам. Я больше не услышу историй про её новые курсы и свидания. Не почувствую её объятий и поддержки. Она была единственным человеком, который верил в меня и оставался со мной несмотря ни на что. И как же мне дальше жить?

Телефон выпадает из рук, я медленно сползаю по стене на пол и закрываю глаза. Всё это время я думала, что особенная, любимица судьбы, девочка-удача. Я даже говорила, что мне всё даётся легко и ни за что не приходится платить. Как же я могла быть такой наивной и глупой? Старик с седой бородой провернул со мной самую ужасную сделку, даже не предупредив о цене. Я бы никогда… я бы никогда не променяла бабушку ни на какой успех. А теперь оказалось, что я лишилась всего. И бабушки, и успеха, потому что он мне больше не нужен. Всё теперь лишилось смысла, в одну секунду рухнула вся жизнь.

Слёзы катятся по щекам, челюсть сжимается от злости на саму себя, на судьбу, на идиотские ток-шоу и проклятую Америку. Если бы я не сбежала сюда, не бросила всё и всех, бабушка была бы жива. С ней случилась беда из‐за меня – самой ужасной и неблагодарной внучки на свете. Я должна была чаще ей звонить, отвечать на её сообщения. Я настолько зациклилась на себе, своих танцах, погоне за мечтами, что лишилась самого дорого. Зачем мне мечты, если рядом не будет того, кто вдохновил мечтать?

Сижу на полу в безликой гримёрке в чужой стране, где всем на меня плевать. Где моё имя забудут через пять минут. Где никто не поймёт моей боли и не сможет меня утешить. Ну и зачем всё это было? Чего я добилась? Не могу и не хочу останавливать слёзы, пусть вместе с ними вытечет хотя бы немного боли, потому что я не знаю, как ещё с ней справиться. Мне предстоит сейчас взять себя в руки, как‐то вернуться в квартиру, собрать вещи, добраться до аэропорта, потом долгие часы перелета и такси домой. И всё это время я буду совсем одна. Я не смогу позвонить бабушке и сообщить ей, что возвращаюсь и мы скоро увидимся. Мы ведь больше не увидимся никогда.

Нет-нет… мне нельзя об этом думать. Я должна как можно скорее покинуть эту дурацкую страну. Я очень хочу домой, хочу, чтобы мама меня обняла и сказала, что это страшный сон. Пожалуйста, заберите у меня всё – деньги, подписчиков, танцы. Только верните мне бабушку! Если кто‐нибудь там наверху меня слышит… пожалуйста… я очень прошу…

Никто меня не услышит. Я встаю с пола, хватаю свои вещи и убегаю прочь со съёмочной студии, чтобы меня не заметили и не остановили с расспросами. Я понимаю, что прямо сейчас упускаю свой самый большой шанс в жизни. Ставлю на своей карьере и мировой известности жирнющую точку, но это совершенно неважно. Как же я могла раньше этого не понимать? Не замечать того, что самое дорогое ждало меня не в Америке, не на Бродвее и не на шоу Эллен. Самое дорогое всегда было рядом, а я этого не видела, не ценила. Самое дорогое – родные и близкие люди, моя семья. Я должна спасти хотя бы то, что от неё осталось…

Даже если тебя нет рядом со мной, я знаю, что ты любишь меня.

А я люблю тебя.

Последние три дня прошли как в аду. Я ничего не писала и не снимала, у меня хватало сил только на то, чтобы просыпаться по утрам и плакать. Как будет дальше складываться моя жизнь? Без бабушки? Я не представляю, но мне не одной сейчас больно. Оказалось, что, когда есть рядом тот, с кем можно разделить боль, становится хоть чуточку, но легче. Я ведь даже не подумала о маме, о том, что я потеряла бабушку, а она мать. И пусть они были в ссоре, но сейчас это уже неважно. Ведь даже если ты поругался и долго не общаешься с человеком, всё равно остаётся какая‐то странная надежда внутри, что однажды всё наладится. Время ещё есть. Можно немного пообижаться, а потом… когда‐нибудь…

Вспоминаю о Ди и нашей глупой ссоре. Нет никаких когда‐нибудь. Жить нужно только здесь и сейчас, потому что завтра может не наступить.

Мы с мамой, кажется, это поняли. Она каждый вечер приходит ко мне в комнату, ложится рядом, и мы засыпаем в обнимку. Первые две ночи не могли сказать друг другу ни слова, только молча плакали. А на третью мама сказала, что очень сильно меня любит, и попросила прощения за то, что не говорила об этом раньше.

– Я теперь всю жизнь буду сожалеть, что не помирилась с бабушкой, – призналась она. – Мы сначала потеряли столько лет, а теперь потеряли друг друга навсегда. Я была так глупа и эгоистична. Никогда не смогу себя простить.

– Бабушка бы тебя простила, – ответила я. – Она всегда хотела только лучшего для тебя и меня.

Мама прижала меня ближе и уткнулась носом в мою макушку. А я лежала и смотрела на прикроватную тумбочку, где стояло фото меня и бабушки. Мы в тот день гуляли по парку, ели сладкую вату и много хохотали, потому что бабуля умудрилась встретить аж двух ухажеров. И обоих отшила со словами – для знакомств я хожу в спортзал, а эти старперы, читающие на лавочках газеты и ворчащие на власть, меня не интересуют.

Раньше я хранила это фото в ящике стола, чтобы мама не видела и не злилась, но теперь оно нужно нам обеим. И не потому, что мы боимся забыть бабушку. Нет, этого не будет никогда. А потому что хотим, чтобы она оставалась частью нашей жизни, нашей истории, которую не нужно скрывать или стыдиться, которую мы будем бесконечно любить.

Это фото сделала Ди, и я много думала о ней и том, что сказала мама про сожаления, про когда‐нибудь. Я точно знаю, о чём буду сожалеть, но у меня пока ещё есть возможность всё исправить.

Вчера собиралась позвонить Диане, но она, к моему величайшему удивлению, позвонила сама, выразила соболезнования и спросила, не соглашусь ли я с ней встретиться, поговорить. Конечно, я согласилась. Хотела добавить, что безумно по ней соскучилась, но решила оставить для личной встречи.

Мы договорились увидеться на школьном стадионе, на тех скамьях, где любили тусить в прошлом, сначала с ней, потом с Владом. Я пришла пораньше, чтобы немного побыть с собой и решиться на кое‐что важное. Впервые за три дня мне пришла в голову идея о том, что написать в блог. В мой закрытый Инстаграм-аккаунт. Я напишу ещё один пост и сделаю его ненадолго открытым. Так будет правильно и честно по отношению к моим подписчикам. Они заслуживают узнать правду, всю правду, а не только её обрывки или гламурную версию. Они заслуживают достойного прощания.

Как раз заканчиваю писать, когда ко мне подходит Диана. У неё грустное выражение лица, как будто она не выспалась или болит голова:

– Привет, – говорю ей и показываю, чтобы садилась на скамью.

– Привет, – говорит она. Садится. – Как ты?

Я пожимаю плечами – как я? Отстойно, ужасно, отвратительно. Нет в русском языке подходящего слова, чтобы описать мою боль. Даже слово «боль» недостаточно.

– Лесь, мне очень жаль. Я тоже любила твою бабушку. Она была удивительным человеком.

– Да…

– Я просто хотела… хочу, чтоб ты знала, что я… – Чувствую, с каким трудом ей удаётся подбирать слова. – Я рядом и всегда готова помочь, если тебе нужна помощь.

– Спасибо. – Я выдавливаю улыбку. Это правда очень мило с её стороны, но не таким я представляла наш разговор. Не просто милым. Мне не по душе вся эта дистанция и холодность между нами. Я безумно соскучилась и больше не собираюсь этого скрывать. – Знаешь, столько всего случилось за последние несколько месяцев, как будто отдельная жизнь. Но теперь это всё неважно.

– Ты о чём? – Диана непонимающе хмурится, а я вздыхаю.

– Да обо всём – мне уже без разницы, кто из нас был прав, кто виноват, из‐за чего мы вообще когда‐то разругались. Я больше не хочу терять время и людей, которые по‐настоящему мне дороги, – мне очень тебя не хватает. – Признаюсь, и уже не страшно, даже если она скажет, что ей на меня плевать. По крайней мере, я буду знать, что попыталась вернуть нашу дружбу.

Совершенно неожиданно Ди кидается на меня и начинает обнимать. Её руки сжимают меня так крепко, что становится трудно дышать:

– Мне тоже, – всхлипывает она. – Очень не хватало. Ты даже не представляешь. Я думала о тебе каждый день, следила за твоим блогом, за твоим успехом. Радовалась, что всё складывается так хорошо. А потом ты вдруг улетела в Америку совсем одна, и я испугалась. Не понимала, что случилось. Хотела написать тебе, но решила, что ты даже не увидишь моё сообщение…

– Всё хорошо. – Я глажу её по спине, не сдерживая слёз. – Это уже в прошлом, теперь всё будет хорошо.

Ди отстраняется и смотрит на меня:

– Что ты имеешь в виду?

– Вот. – Я протягиваю ей телефон с текстом, который только что написала. Это новый пост для моего блога. Я рада, что именно Ди прочтёт его первой. Закончим эту историю так же, как и начали.

«Ну вот, кажется, это мой последний пост, после которого я удалю аккаунт. Предупреждаю, дальше будет много личного, поэтому я закрываю комментарии. Я сейчас не готова разбираться с хейтом, который на меня посыплется. А он посыплется, и вот почему.

Я ухожу. Завязываю с популярностью и шоу-бизнесом. И это не прикол ради хайпа, хотя многие наверняка так подумают. Только мне уже всё равно. Я пишу, чтобы поделиться с вами историей о том, куда приводят мечты.

Для меня писать – форма личной терапии. С этого всё и началось год назад. Со списка, который перевернул мою жизнь. Я где‐то читала, что, если мечты записывать, то больше шансов, что они сбудутся. Будьте осторожны!

Куда же приводят мечты?

В Нью-Йорк. На популярные ток-шоу. На одну сцену с твоим кумиром. На YouTube с миллионами подписчиков. На самую вершину горы, и весь мир у твоих ног.

Только вот стоишь ты на этой горе совершенно одна. И не можешь понять, ради чего был проделан весь этот путь?

Я ведь просто хотела танцевать. Это делало меня счастливой ещё тогда, когда я закрывалась в спальне и импровизировала перед зеркалом под Катю Адушкину. Чувствовала себя глупой, но такой довольной.

Давайте вместе попрощаемся с блогером Олесей Дубрович. Мне не жалко с ней расставаться, потому что она уже давно стала мне чужой. Я не пропадаю, ребят. Я, кажется, только начинаю появляться».

Ди заканчивает читать и поднимает голову, упираясь в меня изумлённым взглядом:

– Ты это серьёзно?

– Абсолютно, – уверенно отвечаю я.

– Но почему?

– Там же всё написано. Я никогда не хотела всей этой популярности, хайпа. Я просто хотела танцевать.

– Лесь, я… я не знаю, что и сказать.

– А ты ничего не говори. Я опубликую пост, чтобы не пропадать молча. А потом удалю все свои аккаунты. Скоро 1 сентября, пойду в школу, стану прежней Олесей Дубрович, как будто ничего и не было.

Ди возвращает мне телефон и усмехается:

– Балабанов будет плясать от счастья.

– Кто?

– Артём Балабанов, ну ты чего? Ботаник наш. Забыла, что ли?

Да простит меня ботаник Балабанов, но я реально забыла. Как‐то не до него мне было всё это время.

– А почему он будет плясать от счастья?

– Да он каждый день о тебе спрашивал. Влюбился, наверное.

Слова Дианки заставляют меня искренне улыбнуться:

– Влюбился, ну-ну, только этого мне сейчас и не хватало.

– Между прочим, Артём – отличный парень. Умный и добрый. Вспомни, как он собирался тебя от Жданова защищать.

А ведь и правда, собирался! Кажется, начинаю вспоминать.

– Значит, Артёма ты одобряешь? – спрашиваю.

Ди кивает.

– Ладно, время покажет.

Мы обе смеёмся. Смеёмся потому, что, несмотря ни на что, мы снова вместе. Как и должно было быть. И это самое главное. А остальное, действительно, покажет только время.

Я чувствую такое облегчение, будто камни сбросила с плеч. Впервые за последнее время мне становится чуть легче дышать. Часть важных дел, кажется, решена, но есть ещё одно, о котором я подумала в самолёте, пока летела домой.

– Слушай, Ди. Ты сходишь со мной сейчас в одно место? Очень надо.

– Какое место?

– В приют для животных.

Бабушка всегда хотела завести кошку, обязательно трехцветную, говорила, что такая приносит удачу. Но из‐за вечных тренингов, семинаров и в целом активной социальной жизни никак не могла этого сделать. Бабушка очень переживала, что кошечку будет некому кормить, ласкать, любить. Бабуля не из тех, кто мог бы завести животное ради собственного удовольствия, а потом забыть о нём и бросить на произвол судьбы.

Я знаю, что уже вроде как поздно. И я ничего не исправлю, но вдруг бабушка где‐то рядом и всё видит? Иногда я чувствую её присутствие или же просто хочу в это верить. А какая разница? Ведь, если во что‐то очень хочешь верить, это вполне может оказаться правдой. К тому же это была её мечта, и я должна её исполнить.

Мы подходили к воротам приюта, и сердце почему‐то начало бешено колотиться.

– Лесь, может, не стоит? – сомневается Диана, разглядывая клетки с животными. – Породистую лучше купить, с документами, с родословной…

– Нет, – отвечаю я. – Бабушка всегда учила жалеть, помогать, пусть по чуть‐чуть, но это важно. Кто‐то взял одного котенка, кто‐то другого – вот уже два живых существа обрели семью и счастье. Породистого точно купят, а вот эти беспородные и брошенные…

Диана задумывается:

– Знаешь, я тоже мечтаю о собаке, но мама говорит, породистый щенок – это дорого… А ведь можно взять непородистого! Вон как они хорошенькие и славные! Твоя бабушка, как всегда, была права!

Я улыбаюсь и вдруг замечаю милого котёнка, который медленно крадётся в моём направлении, приближается, прижимается к ноге и начинает громко урчать. Трехцветная! Ба, ты точно где‐то рядом!

Сажусь на корточки и начинаю гладить малышку:

– Привет, милаха. – Смотрю на Дианку. – Вот видишь, Ди, она меня уже любит, уже счастлива. И я чуть‐чуть счастлива… И бабушка…

Замечаю, что у Ди глаза блестят. Она тоже чувствует, что этот момент особенный. Как же я рада, что мы снова вместе. Как же мне её не хватало!

– Откуда ты знаешь, что это она?

– Трехцветными могут быть только кошки, у них есть дополнительная хромосома, которая у котов встречается очень редко, поэтому такие кошки приносят удачу. Бабушка так говорила.

Диана с умилением разглядывает меня и мою новую питомицу:

– Ну, кому-кому, а ей ее цвет точно удачу принес.

Мы начинаем дружно хохотать от радости и чего‐то ещё, не могу передать словами. Просто до этого дня внутри меня была огромная дыра, из которой веяло холодом и пустотой. Но сейчас дыра начала затягиваться, я чувствую тепло и присутствие бабушки. Где бы она ни была, она всегда остаётся во мне и со мной. Даже если меня назовут сумасшедшей, я буду верить, что она рядом. И я знаю, что ей сейчас тоже радостно.

– Это память о тебе, бабушка, – говорю про себя я, вытирая подступающие слёзы.

И пусть мама не обрадуется сперва, но она обязательно всё поймёт и примет нашего нового члена семьи. Я ведь очень сильно ошибалась насчёт мамы, думала, что она чёрствая и бесчувственная, но это совсем не так. Возможно, она тоже однажды запуталась, как и я, и потеряла настоящую себя. Но теперь мы обе, кажется, нашлись. Мы обе настолько сильно истосковались по любви и искренней заботе, что решили, будто их не достойны. Наши сердца покрылись льдом.

Иногда нужно пережить боль, чтобы растопить этот лёд и снова начать чувствовать. Но я больше не хочу страдать и совершать глупости, убегать, кому‐то что‐то доказывать, бунтовать, обижаться. Хайповать, обманывать, переживать из‐за лайков. Я хочу быть собой и быть с теми, кто мне по‐настоящему дорог.

Жизнь продолжается. Другая, новая жизнь. В которой теперь все иначе. И надо привыкнуть к новой себе, познакомить в собой новой родных и друзей. Сможем ли мы найти общий язык? Конечно, сможем. Ведь я стала взрослее и умнее. Прям как мечтала мама (вот и ее мечта исполнилась).

После приюта мы с Ди разошлись по домам, но в последний момент я передумала. Решила поехать к бабушке на квартиру, сама не знаю почему. Просто почувствовала, что мне это нужно. Я ведь была там в последний раз в тот самый день, когда улетела в Нью-Йорк. Когда бабушка ещё была жива…

Сейчас квартира пустует. Мама не готова с ней что‐то делать, оставляет на потом. Я думала, что никогда не смогу в неё больше войти, но вот стою на пороге, крепче прижимаю к себе кошечку, чувствую, как она мурчит, и сразу становится легче и спокойнее. В воздухе всё ещё аромат любимых бабушкиных духов, а мне так и кажется, что вот-вот услышу её голос из кухни:

– Леся, проходи скорее, пока обед горячий!

От воспоминаний сжимается сердце и текут слёзы. Я не буду их сдерживать, пусть текут. Странно, но, когда плачу, чувствую себя ещё ближе к бабушке. Будто она чувствует мою боль и приходит, чтобы утешить. Возможно, она уже здесь вместе со мной. Я не очень‐то верю в призраков и не боюсь их. Я пришла, потому что в этой квартире мне всегда было очень хорошо, и сейчас тоже. Я пришла, чтобы вспомнить одни из лучших моментов в моей жизни. И конечно, познакомить бабушку с моим новым пушистым другом.

Прохожу на кухню, осматриваюсь и выпускаю малютку на пол:

– Ну, вот, бабуля, исполнилась твоя трехцветная мечта. – Слёзы струятся по моим щекам, а котенок не отходит от меня, принюхивается и начинает жалобно мяукать. – Всё хорошо, – успокаиваю я. – Здесь ты в безопасности. Здесь жил один замечательный человек, которого я очень любила. Моя бабушка. Она бы тебе безумно обрадовалась.

Я сажусь за стол, провожу рукой по белой кружевной скатерти, замечаю пару небольших пятнышек, видимо, от чая. Понимаю, что они остались ещё от бабушки, и эта мысль одновременно делает больно и даёт надежду. Глупо звучит, но в этих пятнышках как будто есть часть бабушкиной жизни. Она сидела на моём месте, пила чай и немного пролила, но не заметила. Или не успела оттереть. И, пока всё не идеально, создаётся впечатление, что кто‐то здесь живёт.

Кошечка вроде привыкает, потихоньку ползает по полу и всё ещё мяукает, но уже не жалобно, а как будто пытается общаться. Я смотрю на неё и улыбаюсь сквозь слёзы – как хорошо, что мы теперь есть друг у друга. Надеюсь, бабушке она понравилась.

В кармане вибрирует телефон, и я вспоминаю про свой прощальный пост и про то, что мне, наверное, пришли уже тысячи оповещений. Я не собираюсь их все просматривать, это уже неважно. Что бы ни писали люди, я решение приняла и его не изменю. Но телефон достаю на всякий случай, вдруг мама звонила или ещё что‐то важное. Больше я звонки и сообщения от родных и близких не игнорирую.

От мамы ничего нет, а оповещений из соцсетей действительно куча. Открываю Инстаграм, пролистываю уведомления и вдруг останавливаюсь, едва не выронив телефон из рук. Сердце начинает стучать как бешеное, когда я вижу, кто упомянул меня в посте, – Сёма Ким! Нет, я не буду читать, что он обо мне написал, слишком страшно. Там явно ничего хорошего, я же его кинула. Мы должны были поужинать после шоу Эллен, а я убежала, не сказав ни слова. Знаю, что поступила непрофессионально, но на то была серьёзная причина. Я не просто сбежала, чтобы подурачиться. Я потеряла самого любимого человека и не должна за это оправдываться. И всё равно на душе как‐то скверно. Это же Сёма Ким, мой кумир. Он отнёсся ко мне с таким добром, как будто мы лучшие друзья. Именно благодаря ему я попала на знаменитое шоу. Наверное, стоило хотя бы написать ему пару строчек, извиниться и всё объяснить. Но теперь уже поздно, моя репутация в его глазах навсегда испорчена. Не то чтобы это играло сейчас какую‐то роль, просто я бы не хотела оставаться с ним врагами.

Кого я обманываю, конечно, я не смогу удержаться и прочитаю его пост.

«Многие из вас спрашивали о том, будет ли у нас совместный проект с Олесей Дубрович, особенно учитывая последние события. Прежде чем ответить, я хотел бы принести искренние соболезнования Олесе. Я тоже потерял близкого человека в прошлом году и всем сердцем сочувствую ей.

Но что будет дальше – не мне решать. Я не перестану восхищаться ей и её талантом, что бы ни случилось. Даже если у нас никогда не будет совместных проектов. Я просто рад, что познакомился с ней и даже танцевал на одной сцене. Это было круто.

Я также читал её последний пост и хочу сказать, что она не только очень талантливая, но и очень смелая. Уверен, она знает, что делает, поэтому просто уважайте её решение.

Иногда люди смотрят на звёзд и мечтают оказаться на их месте. Но всегда ли популярность и успех приносят счастье? Потерять себя в лучах славы нетрудно. Труднее собрать себя обратно по кусочкам. Так что… светите не ради славы, а ради того, что делает вас счастливыми.

Есть у меня одна мантра, которая помогает в трудные времена и ведёт по жизни, – всегда слушай своё сердце. И просто делай то, что оно подсказывает. А ещё я точно знаю, что никакая слава не заменит близких людей. Берегите друг друга!

PS: Олеся, я никогда не забуду нашу встречу. У тебя реальный талант! Возможно, мы ещё потанцуем вместе».

Меня трясёт от слёз и переполняющих эмоций. Я и не надеялась на поддержку Сёмы, мне казалось, что я все испортила, что он увидел во мне неадекватную девчонку, а получила столько тёплых слов! И то, что он написал в конце, напомнило мне бабушку. Она тоже говорила, что у меня реальный талант. Если бы только я могла их познакомить, Сёма бы ей наверняка понравился.

Пожалуй, заскочу завтра в танцевальную студию у нас возле дома. Просто разузнаю, что у них за группы и направления. Ничего серьёзного и никакой погони за успехом. Не хочу больше снимать себя на камеру и хайповать, но танцы я никогда не смогу разлюбить. Вовсе не обязательно иметь миллион подписчиков, чтобы делать то, что ты любишь.

Как сказал Сёма – возможно, мы ещё потанцуем вместе.

Каково это – начинать жизнь с нуля? Сделать полный апгрейд всех своих мечт, стремлений, целей? Скажу честно, чувствую себя слепым котенком, который ползет на мамин голос вроде бы в правильном направлении, но все равно страшно и непонятно…

Хотя, если подумать хорошенько, я вернулась к тому, с чего когда‐то начинала.

Только теперь, после всего, через что мне пришлось пройти, я по‐настоящему ценю то, что имею. А имею я немало, уж поверьте…