Текст книги "Не моя жизнь. История про девочку, которая хотела быть собой"

Сегодня мы в первый раз поругались с Ди из‐за съёмок. Вроде всё было решено и обговорено заранее: снимаем, как я танцую в парке, в безлюдном месте. Продолжение первой части про конец света и одиночество. Оказалось, что, когда оно тебе так нужно, фигушки ты его получишь. У меня сложилось такое впечатление, что люди узнали о наших съёмках и сговорились их сорвать. Или так, или же всей Москве внезапно именно в это время приспичило прогуляться по Новодевичьим Прудам, и именно по той их части, где расположились мы.

Народ ходил туда-сюда без конца. И ладно бы просто ходил, но нет. Чуть ли не каждому второму нужно было непременно остановиться или вытаращиться на нас, на меня в первую очередь. В какой‐то момент даже собралась небольшая толпа зевак, и мне стало окончательно не по себе. Я никак не могла собраться, сконцентрироваться на танце, забывала движения, терялась, чувствовала себя настолько зажатой, будто меня сковывали цепи. Наверное, даже Буратино станцевал бы лучше меня.

Я заметила, что Дианка раздражается. Стоит, скрестив руки на груди, топает ногой по тротуару и надувает щёки всё сильнее и сильнее. Вот-вот лопнут. Я одним глазом смотрю на неё, другим на людей. И при этом все вокруг упорно смотрят на меня. Чувствую, как внезапно начинает кружиться голова, хочется упасть на траву и притвориться, что меня нет. И как только звёзды типа Арианы Гранде или Cardi b выступают перед огромными залами? Нет, я так точно никогда не смогу. Мне гораздо легче танцевать на камеру, а уж потом показывать людям готовый результат. Но танцевать прямо перед ними, видеть их лица, застывшие в ожидании чего‐то грандиозного, – это явный перебор. А чего они, собственно, ожидают? Что я опозорюсь? Упаду? Перепутаю движения? Мне всегда кажется, что толпе только это и надо. Хлеба и зрелищ.

Что ж, моя толпа сполна получила всё то, зачем пришла. Опозорилась я знатно.

Сперва Дианка пыталась меня как‐то подбодрить:

– Ничего, Лесь, соберись и просто начни сначала.

– Ты в порядке? Не ушиблась?

– Осторожнее, продышись, расслабься.

Но вскоре она тоже выдохлась и, видимо, решила просто замолчать и отойти в сторону. Пока съёмку не остановил Максим:

– Олесь, ты как? Порядок? – озабоченно спрашивает он.

Я вытираю со лба капли пота. Я вся в поту – он катится по спине под футболкой, даже попа мокрая. Киваю Максу в ответ.

– Точно? – переспрашивает он.

Чувствую, как подступают слёзы. Не хочу я устраивать сцен и реветь перед всеми, но сдержаться вряд ли получится. Шмыгаю носом и тянусь, чтобы потереть глаза, но вспоминаю про макияж. Просто отлично! Не хватало ещё, чтобы всё растеклось по моему лицу, как у героини ужастика. Хотя, с другой стороны, я и так уже все испортила, хуже не будет, можно и на мейк забить.

– Да что с тобой такое? – не выдерживает Дианка. Её голос звучит раздражённо и немного обиженно.

Не знаю, на что ей обижаться? Я ведь ничего плохого лично ей не сделала. Неужели она правда не понимает, что со мной происходит? Что все эти люди, зеваки, любопытные взгляды вгоняют меня в состояние паники. Я ощущаю просто сумасшедший дискомфорт и давление со всех сторон, но никому до этого, по ходу, нет дела. Даже моей лучшей подруге.

Я подхожу к ней и шёпотом говорю:

– Мне трудно собраться, когда все эти люди стоят и смотрят.

Дианка оборачивается, оглядывает небольшую толпу человек из пяти и снова смотрит на меня с нескрываемым недоумением:

– Так ты из‐за них, что ли, чудишь? – Не нравится мне её пренебрежительный тон. Напоминает маму и её манипуляции. Сейчас будет пытаться вызвать у меня чувство вины, обесценивая мои переживания. Классический приём, вот только от Дианки я его не ожидала. Слёзы уже готовы сорваться и вместе с тушью оставить на моём лице свои тёмные следы.

– Да, – отвечаю, еле сдерживаясь. – Мне некомфортно, –  сглатываю ком. – И сложно.

Дианка закатывает глаза, будто даже не замечает, что со мной происходит, в каком я состоянии. Это на неё совершенно не похоже, и оттого мне становится ещё обиднее.

– Твоя задача – просто танцевать, а не смотреть по сторонам. Какая разница? Ну пусть они таращатся. Тебе от этого что? Они же тебя не трогают, в конце концов, а просто смотрят.

– Просто смотрят? – переспрашиваю, а голос дрожит. – Но я же говорю, что мне некомфортно, когда на меня просто смотрят. Я начинаю переживать, движения забываю…

– Я заметила, – перебивает Ди. – Сегодня ты совсем не в форме.

Ну зачем же ты так, подруга? Дело ведь не в ней, не в форме. Я же только что тебе всё объяснила!

– Легко тебе говорить, – я практически рычу сквозь стиснутые зубы. – Это не на тебя они все глазеют, а на меня. Не тебе делать вид, что никого не замечаешь. Тут и так камера перед самым носом маячит, не даёт расслабиться, но к ней я хотя бы привыкла. А вдобавок ещё и живые люди. Не могу я так, не могу, понимаешь?

К разговору подключается Макс:

– Эй, девчонки, у вас всё гуд? Олесь, сможешь продолжить?

– Не знаю, – отвечаю честно.

Дианка округляет глаза и чуть ли не подпрыгивает на месте:

– В смысле не знаешь? Нам нужно сегодня закончить!

– Но я…

– Блин, ты же не собираешься сейчас разреветься и сорвать все съёмки из‐за парочки каких‐то зевак? Да им пофиг на тебя, им просто делать нечего, вот они и толпятся!

Я закрываю лицо руками и больше не сдерживаюсь, слёзы текут рекой. Но мне совсем не хочется показывать Дианке свою слабость. Я срываюсь с места, хватаю лежащий на земле рюкзак и убегаю. Именно так, кстати, я и представляла тот день в школе. Самый первый день, с которого всё началось. Когда Жданов пристал ко мне со списком. Я ведь планировала расплакаться и убежать. Вот только не думала, что доведет меня до слёз не Жданов, а Дианка.

Бегу по парку, не замечая ничего и никого вокруг. Вот сейчас мне действительно всё равно, кто там на меня смотрит, а кто нет. Единственное, что меня по‐настоящему волнует, – то, как поступила Дианка. Она – последний человек, от которого я ожидала подобной грубости и жестокости. Это как удар под дых. Ну подумаешь, не досняли мы видео. Не смертельно, переснимем в другой раз. Дружба ведь важнее. Я бы ни за что на свете на стала на неё давить, окажись она на моём месте. Я бы всегда её поддержала, поняла, насколько смогла. В конце концов, разогнала бы эту толпу зевак. Но не стала бы на неё нападать с претензиями и обвинениями. Это не то что не по‐дружески, это не по‐человечески.

Даже Макс проявил больше сочувствия, чем она. Ну как такое вообще возможно? Мне очень хочется с кем‐то поделиться своей болью. Обычно я в таких случаях звонила Дианке, а как быть сейчас, не знаю. Слышу, в рюкзаке звонит телефон. Останавливаюсь, расстёгиваю отделение и достаю его. Это Макс. Сначала подумываю нажать на сброс, но потом до меня доходит – он‐то ни в чём не виноват. Я и так поступила ну совсем не профессионально! Он наверняка подумал, что я какая‐то ненормальная плаксивая девчонка, а ещё и добавит к этому трусиху. Нет уж, раз собиралась взрослеть, вот тебе и тренировочка. Делаю глубокий вдох и выдох и принимаю звонок.

– Олесь, ты куда убежала? – слышу обеспокоенный голос Макса. – С тобой всё хорошо?

– Да, я норм. Извини, что так получилось. Не знаю, что на меня нашло.

– Ничего, бывает. Я и не такое видел, не переживай. Ты где сейчас?

Смотрю по сторонам:

– Не знаю, где‐то в парке.

– Возвращайся назад и поедем отсюда, я отвезу вас домой.

– А Диана там?

– Да.

– Тогда вы езжайте, а я на метро. Или на такси.

– Олесь, не придумывай…

– Мне несложно, всё хорошо. – Я не знаю, насколько можно посвящать своего оператора в личные переживания, но я не готова ехать с Дианкой в одной машине. Да и вообще лучше мне с ней сейчас не пересекаться. – Мне нужно побыть одной, не хочу с ней разговаривать, понимаешь?

Вряд ли он понимает, но я всё равно не вернусь. Макс вздыхает на другом конце:

– Ладно, как скажешь. Но ты уверена, что сама доберёшься?

– Уверена, – отвечаю я. Разве так сложно в наше время вызвать такси и добраться домой? Я, может, и не взрослая тётя, но и не МАЛЭНКИЙ ребёнок. Адрес свой знаю, деньги есть, уж точно не пропаду.

– Ты мне тогда смс черкани, как дома будешь, ок? Просто на всякий случай.

Мои губы непроизвольно расползаются в улыбке, и вдруг чувствую тепло от его слов. Это всё‐таки приятно, когда кто‐то о тебе беспокоится. Пусть даже на всякий случай. Обидно, конечно, что ему не всё равно, а Дианка молчит. Если бы она позвонила, я бы её, наверное, простила, выслушала и постаралась понять. Мы всегда друг друга выслушиваем, с этим никаких проблем. Так непривычно натыкаться на стену молчания с её стороны, я не знаю, почему это происходит.

– Хорошо, спасибо, я напишу. Но всё правда норм. Извини ещё раз, что я всё испортила…

– Нет ничего непоправимого, – отвечает Макс, и я представляю, как он при этом подмигивает, в своём духе. Мне хочется ему верить, что нет ничего непоправимого. Что мы с Дианкой разрулим эту историю и даже посмеёмся вместе. Но пока обида говорит громче голоса разума.

Я кладу трубку и вспоминаю вдруг слова Влада:

– А представь, что вы из‐за чего‐нибудь поругаетесь, из‐за какой‐нибудь фигни. И она тебя, допустим, кинет. Что будешь делать?

Нет, я не думаю, что Дианка меня кинет. Но с другой стороны, я и не думала, что мы поругаемся. Из-за фигни. Прям как Влад и предсказывал. Значит ли это, что он был прав? Что мне действительно нужно как‐то подстраховаться и разделить дружбу с бизнесом? Звучит так, как будто я бизнес-леди, зарабатывающая миллионы. У меня вон в кармане три тысячи рублей, тоже мне бизнес! Стоит ли из‐за этого разрывать отношения с одним из самых близких мне людей?

Конечно, я всё это не всерьёз. Просто не люблю я ссориться. Одно дело – с мамой, например. Это уже привычно, вроде как – если не поссорился, то что‐то идёт не так. А вот с бабулей и Дианкой даже думать о ссорах неприятно. Всё внутри переворачивается, в груди сдавливает, ком к горлу подступает. И сразу хочется плакать, как будто я теряю нечто важное, часть себя. Вот и сейчас примерно так себя чувствую – потерянной. Без Дианки я как без рук. Не в том смысле, что она мне за няньку. Хотя отчасти это правда. Но ничего, с делами и задачами я бы и сама как‐нибудь разобралась. Без рук это как без рук, по‐настоящему. Она уже стала частью меня, и сейчас мне её страшно не хватает.

Когда ты почти для всех невидимка, то начинаешь ценить тех, кто всё же тебя замечает. Я практически всю жизнь была невидимкой для одноклассников, даже для своих предков. Но только не для Ди. Она всегда меня видела, смотрела мне в глаза, как будто я есть, я важная, я что‐то значу. Она не считала меня неудачницей или какой‐то ущербной. Она относилась ко мне с уважением, как человек к человеку. Не то что другие ребята в школе. Они на тебя смотрят как на добычу, которую нужно заклевать. Иногда меня это реально пугало – ну почему подростки такие жестокие, такие бесчувственные? Откуда в них столько злости и стремления непременно кого‐нибудь да унизить?

Ди не такая. Она настоящая, добрая, открытая, понимающая. По крайней мере, была, сколько я её знаю, до сегодняшнего дня. А что нашло на неё сегодня? Хотелось бы мне разобраться! Но только не сейчас, возможно, чуть позже. Я надеюсь, она сама мне позвонит и извинится. Я, конечно, тоже повела себя как неадекват, но всё же первой она начала. Нечего было строить из себя Бог знает кого. Как будто она не моя лучшая подруга, а начальница, которая пришла проконтролировать подчинённую. И в итоге осталась недовольна! Нет бы посочувствовать, попробовать меня понять, как Ди всегда и делала. Но на этот раз её словно подменили.

Ничего, она ещё позвонит. Сейчас я слишком зла на неё. Да и она, наверное, на эмоциях. Остынем немного и пообщаемся. Я надеюсь. А пока мне нужно с кем‐то поговорить о ней, поплакать в жилетку. Головой‐то я понимаю, что Ди не со зла, но всё равно обидно. Может, заехать к бабуле? Лучше не надо, она распереживается наверняка. Она ведь Дианку тоже любит и начнёт расспрашивать, что да как. А если узнает, что я убежала, включит домашнего психолога и точно устроит мне промывку мозгов. Я к такому не готова. Мне сейчас не промывка мозгов нужна, а просто уши, которые выслушают. Ну и ещё руки, которые обнимут.

Кажется, я придумала.

Обидно, когда тебя обманывают. Еще обиднее, когда лжет тот, кому хочется верить больше всех. Да, мне тоже приходилось пару раз обманывать родителей и учителей, но я чувствовала себя после этого ужасно мерзко и все время боялась, что правда откроется. От одной мысли готова была провалиться сквозь землю. Поэтому в какой‐то момент решила, что лучше говорить все так, как есть. Даже если за этим последует наказание.

Мы договорились встретиться на стадионе возле школы. Там есть лавочки, где мы иногда сидим после занятий. Да и от школы до моего дома недалеко, успею вернуться к девяти. Мама психует, если я прихожу позже, особенно без предупреждения. Но обычно мы сидим у Дианки и продумываем видео или что‐то ещё для блога. А тут другое дело.

Я расплачиваюсь с таксистом и иду к стадиону. Влада ещё нет. Он часто опаздывает, говорит, что долго собирается, потому что хорошо выглядеть – это важно. Внешность – твоя визитная карточка – его любимая фраза. Для меня он всегда хорошо выглядит, даже замечательно. Хоть с уложенными волосами, хоть нет. Хоть даже в домашних тапочках и рваной футболке.

Я направляюсь сразу к скамейкам. На стадионе почти никого, только пара ребят гоняют мяч возле дальних ворот. Это хорошо, значит, мы с Владом сможем спокойно поговорить. Сажусь на скамейку, достаю из рюкзака телефон – ни одного пропущенного звонка, и только смс от Влада:

– Опаздываю минут на 10. Чмоки.

Меня его опоздания немного напрягают, конечно, но я молчу. Не хочется его расстраивать, да и вряд ли что‐то изменится, даже если я закачу ему истерику. Влад из тех, кто ни под кого не подстраивается. Это классно и привлекательно. Бабушка говорит, что у мужчины должен быть внутренний стержень, не то что у папы – по её же словам. У Влада стержень как раз есть, мне кажется. Он с характером, со своим мнением. Иногда, правда, я с ним не согласна, но не спорю. А зачем? Когда мы вместе, мне хочется просто кайфовать, смотреть на него, прикасаться, слушать. Мне совсем не хочется ругаться или выяснять отношения. Возможно, если мы поженимся и проживём вместе двадцать лет, как мои предки, тоже начнём придираться друг к другу по пустякам. Но до этого ещё далеко.

Я зависаю в телефоне, просматриваю инсту Влада –  в последнее время он выкладывает много наших с ним фото и везде меня отмечает. Я не люблю фоткаться, а ему нравится, поэтому соглашаюсь, ради него. Он просит, чтобы и я его всегда отмечала, но у меня до инсты всё никак не доходят руки, до своей официальной. Пару постов в месяц могу выложить, если есть настроение. Зато чаще публикую сторис. Обычно с Владом. Он говорит, что благодаря моим отметкам у него растут подписчики. А это очень важно, это поможет ему продвинуться к мечте – сниматься в шоу о путешествиях. Мне ведь и правда совсем нетрудно отмечать его аккаунт и нравится думать, что я хоть немного, но помогаю ему стать ближе к мечте.

А насчёт инсты… у меня уже давно есть второй аккаунт, только о нём никто не знает. Что‐то вроде личного электронного дневника. Иногда я выкладываю там посты сама для себя. Вроде как на память, чтобы можно было как‐нибудь через много лет отмотать назад и прочитать, кем я была, что думала, какие события происходили в моей жизни. Это не для чужих глаз, а исключительно для меня. Делюсь сокровенными мыслями и переживаниями. Всем тем, что даже Дианке не могу рассказать.

Не знаю точно, сколько проходит времени, но Влад наконец появляется. Садится рядом со мной, наклоняется и целует в щёку. Как‐то странно смотрит на меня. Я начинаю краснеть и отвожу взгляд в сторону – неужели у меня на лице остались подтёки от туши? Я же всё стёрла!

– Ты плакала, что ли? – спрашивает он.

Не может быть! Я протёрла вокруг глаз влажной салфеткой! Там точно не должно было остаться следов…

– Немного, – отвечаю. Отпираться бессмысленно. Тем более что я сама хотела рассказать ему про ссору с Дианкой.

Влад кладёт руку мне на спину и начинает медленно поглаживать. На нём тёмно-зелёная спортивная ветровка и под ней белая водолазка с горлом. Ему очень идёт. Я на мгновение засматриваюсь и даже забываю, что хотела сказать. А ещё от него вкусно пахнет. Его любимые духи Calvin Klein. Он мне даже упаковку в интернете показывал, на случай, чтобы я не мучилась с выбором подарка ему на день рождения.

– Что‐то случилось?

– С Дианкой… немного поссорились вроде. – Почему‐то мне становится стыдно и неловко обсуждать эту тему с Владом. Такое чувство, что сейчас откуда‐нибудь из кустов выпрыгнет Ди со словами: «Я так и знала, что ты побежишь жаловаться на меня своему бойфренду!»

Влад придвигается ближе, облизывает губы:

– Из-за работы? Не говори только, что я тебя не предупреждал.

– Я помню…

– Я ведь знал, что так и будет. Вы, девчонки, постоянно цапаетесь друг с другом.

– Но мы не…

– Особенно сейчас, когда у тебя свой канал, куча фанатов и возможностей. Дай угадаю, она начала тебе завидовать и вставлять палки в колёса?

Я снова не успеваю ответить, как Влад делает это за меня:

– Расскажи‐ка подробнее, мне очень интересно. Или можешь не рассказывать, всё и так понятно. Я всегда чувствовал, что эта девчонка себе на уме, своего не упустит. Не понимаю, как ты могла с ней дружить? Что в ней нашла?

Я хотела было спросить то же самое про него и Жданова, но промолчала. Дружба, как и любовь, странная штука. Может, я вижу Жданова только с одной стороны, как засранца. А на самом деле в глубине души или с близкими он просто лапушка и божий одуванчик. Как знать?

– У нас небольшое недоразумение произошло. Ничего серьёзного, – всё‐таки отвечаю я, пытаясь изобразить улыбку. Странно, что, собираясь встретиться с Владом, я очень хотела поговорить о нас с Дианкой и о том, что случилось. Но вот мы встретились, а говорить мне уже не хочется. Наоборот, только и думаю, как бы этот разговор перевести на другую тему. Мне ведь казалось, что всё пройдёт иначе – говорить буду я, а не он. И не тупо гнать на Ди, а просто поделюсь своими чувствами. Только получается всё как‐то наперекосяк.

– Если бы ничего серьёзного, ты бы не плакала, – говорит он.

– Слушай, я понимаю, что ты за меня волнуешься, но… –  Пытаюсь сменить тему, но Влад в очередной раз перебивает, резво кивая.

– Конечно, волнуюсь! Я бы не стал тут с тобой сидеть и выслушивать, если б не волновался. Мне, вообще‐то, не пофиг. Ты ж моя девушка. – На этих словах он убирает руку с моей спины и касается моих волос, заправляет прядь за ухо. – И я тебе давно говорил, что эта твоя подружка мутная.

– Влад, пожалуйста…

– Погоди, послушай меня. Со стороны виднее. Я сразу заметил, как она в тебя вцепилась. Чтобы за твой счёт прославиться и бабла срубить. А ты, как дурочка, ей веришь.

Но ведь Дианка была со мной ещё до YouTube и всей этой популярности. Не могла же она заранее знать, что так будет, и подружиться со мной ради этого ещё в первом классе? Мне очень хочется рассказать об этом Владу, но он продолжает говорить:

– Может, раньше она и дружила с тобой просто так, но сейчас всё изменилось. У неё на лице написано, что она тебя использует. И считает своей собственностью, кстати. Я эту тему не хотел поднимать, но раз уж мы тут типа по душам, то… я ведь ей тоже не нравлюсь, да?

Я не знаю, что и ответить. Опускаю голову, делая вид, что стряхиваю с джинсов невидимые пылинки:

– Нравишься вроде, – робко говорю.

Влад усмехается:

– Ну-ну, только я не слепой. Она меня взглядом убить готова, как только я к тебе подхожу. Как думаешь, почему? Потому что завидует. Что у тебя и поклонники, и канал свой, и парень, а у неё что? Только ты. Своего у неё ничего нет, вот она и пытается твоё прибрать к рукам.

Я вздыхаю, а Влад продолжает:

– Посмотри на меня, ну? – Аккуратно берёт меня за подбородок и приподнимает голову, пока я не упираюсь взглядом в его лицо. – Что у неё есть, кроме тебя и твоего проекта?

Фанфики, но она их, кстати, давно уже не писала. Я даже как‐то спросила, а она сказала, что мой канал сейчас важнее.

– Ничего, я угадал? Вот она и пытается тебя к себе привязать, как будто ты в её собственности. Разве я не прав?

Вспоминаю сегодняшние Дианкины слова:

– Твоя задача – просто танцевать, а не по сторонам смотреть.

– Да уж, сегодня ты не в форме.

Как будто мы не подруги, а фиг знает кто. Действительно, складывается впечатление, что я её собственность. Робот, которого она программирует на задачи. И как только робот посмел ослушаться? «Твоя задача – просто танцевать». На меня вдруг накатывает волна злости – и кто дал ей право мною командовать? А что, если Влад прав? Мой канал и моё творчество не должно зависеть от того, поссорились мы с Дианкой или помирились. Вот даже сейчас я в подвешенном состоянии – видео‐то осталось незаконченным! Теперь придётся заново договариваться с визажистом, с Максом, ехать в парк, а всеми этими делами, между прочим, Ди занимается. Получается, что мне без неё никак.

– Влад, – осторожно спрашиваю я, – и что же мне теперь делать?

Он расплывается в широкой улыбке, прям как Чешир из Алисы. Улыбка у Влада, конечно, красивая, гипнотизирующая, и чары её действуют безотказно.

– Не волнуйся, я со всем разберусь. У меня есть на примете парочка продюсеров, которые нами заинтересуются.

– Нами? – переспрашиваю.

– Да, в смысле, мы ведь оба хотим снимать видео и развиваться на YouTube.

Хочет, вообще‐то, только он, а я уже снимаю и развиваюсь. Но это неважно. Не буду его перебивать.

– Поэтому я считаю, нам стоит объединиться. Вместе вести блог. Я даже готов взять пару уроков танцев и сняться в совместных клипах. – Влад игриво мне подмигивает.

Идея, конечно, заманчивая. Я тут же представляю, как мы кружимся в танце, только он и я. На сцене, освещаемые единственным прожектором. Это было бы удивительным сочетанием нежности и силы, хип-хопа и классики. Что‐то уникальное, свежее, чувственное. Он бы подбрасывал меня вверх, а я бы крутилась в воздухе. Он – чёрное, я –  белое. Переходы музыки, как грани нашей любви. Мы то далеки, то сближаемся. То похожи, то совсем разные. Мы могли бы изобразить нечто действительно красивое и трогательное. Танец, который я проигрывала в своей голове не один раз, когда Влад меня даже не замечал.

Воображение уносит меня в мир грёз и фантазий. Или же будущего, о котором я осмеливалась лишь мечтать. Закрываю глаза и чувствую тёплое дыхание Влада на своём лице.

Ах, какое облегчение испытываешь, когда проблема, над выходом из которой ты билась несколько дней, решается сама собой. Вдруг человек начинает делать и говорить именно то, что тебе было надо. И ты сама не веришь своей удаче и громко выдыхаешь…

Фух…