Текст книги "Ветер в ивах"

Барсук отложил газету.

– Они навострили ушки и начали переглядываться, – не унимался Крот, – но сержант сказал им: «Не обращайте внимания: она сама не знает, что говорит». – «Это я-то не знаю? – возразил я. – Вот что я вам скажу. Моя дочь стирает для мистера Барсука, и поэтому я знаю, что говорю, да и вы тоже очень скоро узнаете! Сотня кровожадных барсуков, вооружённых до зубов, готовится сегодня ночью напасть на Жаб-холл со стороны загона. Шесть лодок с крысами, вооружёнными пистолетами и саблями, приплывут по реке и высадятся в саду, а в это время отборный отряд жаб-смертников под названием «Победа или смерть» будет штурмовать сад и в жажде мщения сметёт всё на своём пути. Тут уже нечего будет стирать, когда они покончат с вами, если только вы не удерёте отсюда, пока ещё есть время». Потом я убежал, но как только скрылся из их поля зрения, спрятался и чуть позднее по канаве прокрался назад и стал наблюдать за ними из-за изгороди. Они очень занервничали и засуетились, забегали во все стороны, натыкаясь друг на друга и отдавая команды, которые никто не слушал. Сержант рассылал группы солдат в дальние углы поместья, а затем посылал за ними других солдат, и я слышал, как они говорили друг другу: «Эти ласки всегда так – устроились себе прекрасно в банкетном зале, празднуют, тосты говорят, поют, а мы охраняй их в холоде и темноте, пока нас не разорвали на куски кровожадные барсуки».

– Какой же ты глупец, Крот! – воскликнул Жаб. – Ты всё испортил!

– Крот, – как всегда, сухо произнёс Барсук, – я вижу, что в одном твоём мизинце больше ума, чем в толстых туловищах некоторых животных. Ты отлично справился, и я начинаю возлагать на тебя большие надежды. Молодчина, Крот! Умница!

Жаб просто с ума сходил от зависти, особенно потому, что никак не мог понять, что же такое сделал Крот, но, к счастью для него, прежде чем он успел дать волю своим чувствам или ответить на сарказм Барсука, прозвенел колокольчик, приглашающий на обед.

Еда была простой, но сытной: бекон с бобами и макаронная запеканка, – и когда они закончили, Барсук, устроившись в кресле, произнёс:

– Сегодня вечером нам предстоит непростое дело, и когда всё закончится, вероятно, будет уже довольно поздно, поэтому я собираюсь немного вздремнуть.

Он накрыл мордочку носовым платком и вскоре захрапел.

Старательный Крыс вспомнил о своих приготовлениях и вновь деловито засновал между четырьмя маленькими кучками, приговаривая:

– Вот пояс для Крыса, вот для Крота, этот для Жаба, а тот – для Барсука!

Так повторялось с каждой новой вещью, которым, казалось, не будет конца, поэтому Крот взял Жаба под лапку и вывел на свежий воздух, где усадил в плетёное кресло и заставил рассказать свои приключения от начала до конца, что Жабу, собственно, и так не терпелось сделать. Крот был хорошим слушателем, и Жаб, в отсутствие свидетелей и недружелюбных критиков, дал волю фантазии. В действительности изрядная доля рассказанного относилась к тому, «что бы я сделал, если бы подумал об этом вовремя, а не десять минут спустя». По сути, это самые лучшие приключения, и почему бы им не стать нашими вместе с теми, не слишком удачными, которые имели место на самом деле?

Глава 12
Возвращение героя

Когда начало темнеть, взволнованный Крыс с таинственным видом позвал всех в гостиную, поставил каждого перед его кучкой амуниции и стал облачать для предстоящей экспедиции. Он всё делал очень серьёзно и тщательно, и это заняло много времени. Сначала на каждого надевался пояс, за который с одной стороны засовывался меч, а с другой, для равновесия, – сабля. Затем каждому выдавалась пара пистолетов, полицейская дубинка, наручники, бинт, пластырь, фляжка и коробка с сандвичами. Барсук, глядя на всё это, рассмеялся:

– Ладно, Крыс! Тебе это в удовольствие, а мне в тягость. Я собираюсь сделать всё, что надо, этой палкой.

На это Крыс лишь ответил:

– Пожалуйста, Барсук! Знаешь, я не хочу, чтобы потом ты винил меня в том, что я что-то забыл!

Когда все были готовы, Барсук взял в одну лапу лампу, в другую свою увесистую палку и сказал:

– А теперь за мной! Сначала Крот, потому что я им очень доволен, затем Крыс, последним – Жаб. И смотри, Жаб! Если будешь, по своему обыкновению, много болтать, отошлю тебя назад, будь уверен!

Жабу так не хотелось оставаться дома, что он без возражений смирился с ролью замыкающего, и они двинулись в путь. Сначала Барсук вёл их вдоль реки, затем неожиданно юркнул в нору на берегу, чуть выше воды. Крот и Крыс молча последовали его примеру, но когда очередь дошла до Жаба, он, конечно же, ухитрился поскользнуться и упасть в воду с громким шлепком и истошным воплем. Друзья выловили его, вытерли и отжали, успокоили и поставили на лапы, но Барсук рассердился и заявил, что если Жаб ещё раз сваляет дурака, то будет отправлен назад.

Наконец они вошли в тайный подземный ход, и операция по освобождению Жаб-холла началась!

Было холодно, темно, сыро и тесно, и бедный Жаб начал дрожать – как от страха, так и потому, что промок насквозь. Лампа виднелась далеко впереди, и Жаб, шагая в темноте, постепенно начал отставать. Услышав, как Крыс крикнул: «Не отставай, Жаб!» – и внезапно испугавшись, что его могут оставить одного в темноте, он рванул с такой силой, что сшиб Крыса, тот – Крота, а Крот, в свою очередь, налетел на Барсука, устроив, таким образом, кучу-малу. Барсук, решив, что на них напали сзади, выхватил пистолет, поскольку для палки и сабли было слишком мало места, и чуть не всадил пулю в Жаба, а когда разобрался, что действительно произошло, очень рассердился и заявил:

– Всё, мне это надоело! Пора Жабу назад!

Жаб захныкал, друзья поручились за него, Барсук успокоился, и процессия двинулась дальше, только теперь её замыкал Крыс, который крепко держал Жаба за плечо. Они двигались медленно, на ощупь, навострив уши и опустив лапы на пистолеты, пока наконец Барсук не сказал:

– Теперь мы уже совсем недалеко от Жаб-холла.

Внезапно откуда-то сверху послышался шум – вроде бы крики, смех, топот, стук. Жабом снова овладел ужас, но Барсук лишь спокойно заметил:

– Это ласки веселятся.

Подземный ход потянулся вверх, они прошли ещё немного и вновь услышали шум, теперь уже очень отчётливо и совсем близко.

«Урра, урра!» – донеслось до них вместе с топотом маленьких лап по полу, звоном бокалов и стуком кулачков по столу.

– Веселье в разгаре, – произнёс Барсук. – Пошли!

Друзья поспешили дальше по туннелю, пока не упёрлись в стену и не увидели, что над ними люк, ведущий в кладовую.

В банкетном зале было так шумно, что их вряд ли могли услышать, и Барсук скомандовал:

– Взялись, ребята!

Четверо друзей упёрлись плечами в люк и подняли его. Помогая друг другу, они пробрались в кладовую, и теперь лишь дверь отделяла их от банкетного зала, где веселились ни о чём не подозревавшие враги.

Вдруг сквозь шум прорвался чей-то голос:

– Я не задержу ваше внимание долго (громкие аплодисменты), но, перед тем как занять своё место (радостные возгласы), мне хотелось бы сказать несколько слов о нашем добром хозяине, мистере Жабе. Мы все знаем Жаба (хохот). Хорошего Жаба, скромного Жаба, честного Жаба (восторженные визги).

– Дай мне только до тебя добраться! – процедил Жаб сквозь зубы.

– Потерпи немного, – с трудом успокоил его Барсук и скомандовал: – Всем приготовиться!

– Позвольте спеть вам песенку, – продолжал тот же голос, – которую я сочинил о Жабе (продолжительные аплодисменты).

Затем главный среди ласок, а это был он, затянул писклявым голосом:

 
– Вышел прогуляться
Как-то глупый Жаб…
 

Барсук выпрямился, взял палку обеими лапами, оглядел товарищей и крикнул:

– Час пробил! За мной!

Дверь кладовой широко распахнулась.

Боже!

Какой же поднялся писк, визг и вопли!

В ужасе ныряли ласки под столы и прыгали в окна! Как сумасшедшие бросались хорьки в камин и застревали в трубе. Опрокидывались столы и стулья, летела на пол посуда и фарфор в тот ужасный момент, когда четвёрка героев стремительно ворвалась в зал! Могучий Барсук с торчащими дыбом усами, со свистом размахивавший дубинкой; Крот, чёрный и зловещий, колотивший палкой с воинственным воплем: «Крот! Крот!»; Крыс, отчаянный и решительный, обмотанный поясом, из-за которого торчало оружие всех времён и народов; Жаб, впавший в неистовство от уязвлённого самолюбия, раздувшийся вдвое, летавший по воздуху с бешеными криками, наводившими ужас на врагов. Вот он завопил:

– «Вышел прогуляться!», говоришь? Сейчас я прогуляюсь! – И бросился к главарю ласок.

Их было всего четверо, но объятым ужасом захватчикам казалось, что зал полон чудовищ – серых, чёрных, коричневых и жёлтых, – которые вопили и размахивали гигантскими дубинками. С истошным писком и визгом ласки разбежались в разные стороны: кто в окна, кто в трубу – лишь бы только подальше от этих страшных палок.

Вскоре всё было кончено. Четверо друзей прошлись по залу, каждый раз пуская в ход палку, если показывалась чья-то голова, и через пять минут всё было чисто. Через разбитые окна доносились крики ласок, спасавшихся бегством по лужайкам, на полу валялось с десяток врагов, на которых Крот методично надевал наручники. Барсук отдыхал, опершись о свою палку и вытирая пот со лба.

– Ты молодчина, – сказал он Кроту. – Выйди, пожалуйста, и посмотри, что там делают эти твои горностаи-часовые. Подозреваю, что благодаря тебе сегодня вечером мы можем их не опасаться.

Крот быстренько удалился через окно, а Барсук приказал двум оставшимся друзьям поставить перевёрнутый стол на ножки, подобрать столовые приборы с пола и поискать что-нибудь на ужин, заявив в своей обычной манере:

– Мне нужно подкрепиться. А ты, Жаб, пошевеливайся и не будь таким кислым. Мы вернули тебе дом, а ты нам даже сандвичей не предложишь.

Жаб был немного обижен на Барсука за то, что тот не похвалил его, как Крота, и не сказал, какой он молодец и как здорово дрался. Сам он был очень доволен собой, и в особенности потому, что погнался за главарём ласок и одним ударом палки заставил его перелететь через стол. Но ничего не поделаешь. Вместе с Крысом они взялись за поиски еды и вскоре приготовили вполне приличный ужин. Было здесь желе из гуавы[15]15
  Кисло-сладкий тропический фрукт от зелёного до красного цвета, произрастающий в Мексике и Южной Америке.


[Закрыть], холодный цыплёнок, почти нетронутый язык, пирожные, салат из омаров, а в кладовой обнаружились французские булочки, сыр, масло и сельдерей. Они уже сели было за стол, когда в окне появился ухмыляющийся Крот с охапкой ружей и сообщил:

– Всё кончено. Насколько я понял, стоило только горностаям, которые и без того сильно нервничали, услышать визг и крики в банкетном зале, как они побросали ружья и разбежались. Те, кто остался, увидев в панике спасавшихся ласок, поняли, что их предали, и сцепились с ними. Те же, стремясь освободиться, извивались, толкались и катались по земле, пока не попадали в реку. Сейчас там никого не осталось, так что я забрал их ружья. Всё в порядке!

– Отважное и достойное ты животное, Крот! – похвалил Барсук с набитым цыплёнком и пирожными ртом. – Но я хотел бы попросить тебя ещё об одном одолжении, до того как присоединишься к нам за столом. Я бы не беспокоил тебя, но ты единственный, на кого можно положиться. Я бы послал Крыса, не будь он поэтом. Будь добр, возьми этих ребят, что лежат на полу, наверх, пусть приберутся там в спальнях и устроят всё как надо. Проследи, чтобы они подмели под кроватями, постелили чистое постельное бельё, причём загнули уголки одеял, как полагается, а ещё принесли горячую воду, полотенца и новое мыло в каждую комнату. А затем, если сочтёшь нужным, дай им по хорошему пинку и выпроводи через чёрный ход. Надеюсь, больше мы их не увидим. А потом приходи полакомиться холодным языком. Он того стоит. И знай: я очень тобой доволен!

Добродушный Крот взял палку, построил пленников и, скомандовав им «шагом марш!», повёл свой отряд на второй этаж. Через некоторое время он вернулся и с улыбкой сообщил, что комнаты выглядят как новенькие, и добавил:

– Кстати, обошлось без пинков. Я решил, что они и так получили их в избытке для одной-то ночи, и ласки вполне согласились со мной, пообещав, что никогда больше меня не побеспокоят. Они выглядели виноватыми и говорили, что очень сожалеют о содеянном, но это всё вина их главаря и горностаев, и если нам когда-либо что-нибудь от них понадобится, то стоит только свистнуть. Я дал каждому по булочке и выпустил всех через чёрный ход. Ну и драпали же они!

Затем Крот придвинулся к столу и взялся за холодный язык, а Жаб, как и подобает джентльмену, подавил в себе чувство ревности и от всего сердца сказал:

– Большое тебе спасибо, дорогой Крот, за все твои сегодняшние старания и заботы, а особенно за то, что проявил такую находчивость сегодня утром!

– Вот достойные слова нашего храброго Жаба! – похвалил его Барсук.

Ужин прошёл весело и в согласии, после чего вся компания отправилась спать на чистых простынях в старинном доме Жаба, который отвоевали благодаря мужеству, безупречной стратегии и надлежащему использованию палок.

На следующее утро Жаб, как обычно, всё проспал и спустился к завтраку непозволительно поздно, когда на столе осталась яичная скорлупа, куски холодных жёстких гренков и кофе на дне кофейника, что не улучшило его настроения: ведь это всё-таки его дом. Через большое окно столовой он увидел сидевших в плетёных креслах на лужайке Крота и Речного Крыса, которые, по всей видимости, развлекали друг друга забавными историями, судя по тому, что хохотали и дрыгали короткими лапками. Барсук сидел в кресле, погрузившись в утреннюю газету, и при появлении Жаба лишь поднял глаза и кивнул. Жабу ничего не оставалось, как сесть за стол и довольствоваться тем, что не доели другие, при этом отметив про себя, что рано или поздно он им это припомнит. Когда он почти позавтракал, Барсук оторвался от газеты и бросил:

– Извини, Жаб, но боюсь, что сегодня утром тебя ждёт тяжёлая работёнка. Видишь ли, нам нужно побыстрее устроить банкет, чтобы отметить это событие. Все этого ждут. Так принято.

– Хорошо, – быстро согласился Жаб. – Надо – значит, надо. Только, убей, не понимаю, почему ты хочешь устроить банкет утром. Что ж, тебе хорошо известно, что я на всё готов для друзей, мой дорогой Барсук!

– Не притворяйся более глупым, чем ты есть! – сердито сказал Барсук. – Не фыркай над чашкой кофе и не брызгайся – это дурной тон. Разумеется, банкет состоится вечером, но приглашения следует написать и разослать сейчас, и сделать это должен ты. Садись-ка за стол, там приготовлена пачка почтовой бумаги с золотисто-синей надписью «Жаб-холл» поверху, и пиши приглашения всем нашим друзьям. И если постараешься, то до обеда мы их разошлём. Я не останусь в стороне и разделю с тобой эту ношу: закажу банкет.

– Что? – воскликнул Жаб. – Сидеть в четырёх стенах и писать кучу каких-то приглашений в такое прелестное утро, когда мне хочется обойти свои владения, поправить что нужно и насладиться жизнью! Ни за что! Я… я вижу, что ты… Впрочем, секунду! Да, конечно, дорогой Барсук! Что значат мои потребности по сравнению с потребностями моих друзей! Ты хочешь, чтобы это было сделано, так и будет! Давай, Барсук, заказывай банкет, заказывай что хочешь, а потом иди к нашим юным друзьям, к их невинным развлечениям, ведь вам нет дела до меня, моих забот и дел. Я кладу это чудесное утро на алтарь долга и дружбы!

Барсук с подозрением смотрел на него, но честная и открытая мордочка Жаба не оставляла сомнений в том, что он именно так и думает. Барсук вышел на кухню, и стоило двери закрыться за ним, как Жаб бросился к письменному столу. Во время разговора ему пришла в голову блестящая идея. Он напишет приглашения и постарается подчеркнуть свою главенствующую роль в сражении, а также намекнёт на свои приключения, о которых непременно следует рассказать. На первой странице приглашения он поместит краткую программу развлечений на предстоящий вечер – что-нибудь наподобие:

Речь ЖАБА

(В течение вечера будут и другие речи Жаба)

Официальное выступление ЖАБА

(Краткое содержание: «Наша тюремная система»; «Водные пути старой Англии»; «Торговля лошадьми»; «Собственность: права и обязанности»; «Назад в деревню»; «Типичный английский помещик»)

Песня ЖАБА

(Его собственного сочинения)

Другие сочинения ЖАБА

(Будут исполнены по ходу вечера Композитором)

Увлечённый этой идеей, Жаб усердно потрудился и закончил писать приглашения к полудню, когда ему доложили, что у дверей маленький чумазый горностай робко интересуется, может ли быть чем-нибудь полезен господам. Жаб важно вышел и увидел, что это один из тех зверей, что были захвачены в плен вчера вечером, очень почтительный и готовый услужить. Жаб погладил его по голове, вложил пачку приглашений ему в лапу и приказал как можно быстрее разнести их по адресам, а вечером, если захочет, зайти получить шиллинг, а может, и не получить. Бедный горностай, казавшийся действительно благодарным, бросился выполнять поручение.

Когда друзья собрались к обеду, весёлые и оживлённые после утра, проведённого на реке, Крот, испытывавший угрызения совести, робко посмотрел на Жаба, опасаясь увидеть его мрачным и расстроенным. Однако Жаб пребывал в таком приподнятом и радостном настроении, что у Крота возникли подозрения, а Крыс и Барсук многозначительно переглянулись.

Когда с едой было покончено, Жаб засунул лапы в карманы брюк и небрежно произнёс:

– Ну, ребята, располагайтесь как вам удобно. Здесь всё к вашим услугам.

С важным видом он направился в сад, где хотел обдумать кое-что из будущих речей, но Крыс схватил его за лапу.

Жаб подозревал, что последует за этим, и постарался вырваться, однако, когда Барсук взял его за другую лапу, понял, что попался. Друзья повели его в маленькую комнату, выходившую в прихожую, захлопнули дверь и усадили в кресло. Когда они встали перед ним, в душу Жаба закрались подозрения и дурные предчувствия.

– Послушай, Жаб, – начал Крыс, – это касается банкета, и прости, что мне приходится разговаривать с тобой в таком тоне. Мы хотим, чтобы ты понял раз и навсегда: никаких речей и песен там не будет. И это не обсуждается.

Жаб понял, что попался. Они раскусили его, потому что видели его насквозь и всё знали наперёд. Его голубая мечта разбилась вдребезги.

– Ну хоть одну, самую маленькую песенку? – взмолился несчастный.

– Никаких песенок! – отрезал Крыс, хотя сердце его кровью обливалось при виде дрожащих губ Жаба. – Это нехорошо, Жабчик, потому что ты прекрасно знаешь, что все твои песни – это дифирамбы себе, любимому, а речи – одно сплошное самовосхваление и… одни преувеличения…

– И бахвальство, – вставил Барсук в своей манере.

– Это для твоей же пользы, Жабчик, – продолжил Крыс. – Ты знаешь, что рано или поздно должен начать новую жизнь, и сейчас для этого самое время, поворотный пункт. Пожалуйста, знай, что мне говорить это тебе так же больно, как тебе – слушать.

Жаб погрузился в раздумья, а когда наконец поднял голову, было видно, что внутри у него происходит борьба.

– Ваша взяла, друзья мои, – произнёс он срывающимся голосом. – Всё правильно, но я просил вас о пустяке – всего разок позволить выступить, услышать бурные аплодисменты, которые всегда, как мне казалось, пробуждают во мне всё самое лучшее.

Однако я знаю, что правы вы, а не я. Отныне я стану совершенно другим Жабом. Друзья мои, вам никогда не придётся за меня краснеть. Но, боже, как же жесток мир!

И, прижав к мордочке носовой платок, он заковылял прочь из комнаты.

– Барсук, я чувствую себя последней скотиной, а ты?

– Знаю, знаю, – мрачно отозвался тот. – Но это нужно было сделать. Ему тут жить, и его должны уважать. Не хочешь же ты, чтобы он сделался посмешищем для ласок и горностаев.

– Конечно, не хочу, – согласился Крыс. – Кстати, о горностаях. Нам повезло перехватить этого маленького посыльного с приглашениями Жаба. Я заподозрил неладное после твоих слов и раскрыл пару. Они оказались ужасными, так что пришлось забрать все. Теперь бедный Крот сидит в голубом будуаре и надписывает простые пригласительные открытки.

Приближалось начало банкета, но после разговора с друзьями Жаб ушёл прямиком в свою спальню, где и сидел, грустный и задумчивый, подперев лапой голову. Постепенно его мордочка просветлела, на губах заиграла неуверенная улыбка, а затем он и вовсе робко захихикал над чем-то, ему одному понятным. Наконец Жаб поднялся, запер дверь, задёрнул шторы на окнах, расположил стулья полукругом и встал перед ними, заметно раздувшись.

Выслушав воображаемые аплодисменты воображаемой публики, Жаб с достоинством поклонился, откашлялся и вдохновенно запел о том, что видел в своём воображении.

 

ПОСЛЕДНЯЯ ПЕСЕНКА ЖАБА

Вернулся Жаб домой!
В гостиной паника и бой,
А в зале визг и стон.
Вокруг смятение и вой,
Бегут пришельцы вон!
Вернулся Жаб домой!
Вернулся Жаб домой!
Разбито вдребезги окно,
И выставлена дверь.
Шкур на полу полным-полно:
Лежит убитый зверь.
Вернулся Жаб домой!
Салюты яркие гремят,
И пушки громкие палят,
Машины встали и гудят,
Грохочет барабан!
Домой вернулся наш герой!
Он умница, боец, храбрец!
Страданиям настал конец!
Вернулся Жаб домой!
 

Он распевал во всю глотку, с большим энтузиазмом и очень выразительно, а закончив, затягивал снова.

Наконец, тяжело вздохнув, Жаб окунул расчёску в кувшин с водой, причесался на прямой пробор, так чтобы волосы лежали по обе стороны мордочки, затем открыл дверь и спустился к гостям, которые должны были уже собраться в гостиной.

Звери радостно приветствовали хозяина дома, обступив со всех сторон, поздравляли и восхищались его смелостью, умом, находчивостью и боевым духом, но Жаб лишь слабо улыбался и бормотал:

– Да ладно вам!

Или возражал для разнообразия:

– Совсем не так это было!

Выдр, стоявший на коврике перед камином и рассказывавший восхищённым друзьям, что сделал бы он, если бы участвовал в освобождении Жаб-холла, бросился к Жабу, обнял за плечо и попытался провести по комнате в некоем подобии круга почёта, но тот воспротивился и скромно заметил, освобождаясь:

– Барсук командовал операцией, на плечи Крота и Крыса легла основная тяжесть битвы, а мне, как рядовому, досталось очень мало, да почти ничего.

Собравшиеся были явно обескуражены столь нетипичным для Жаба поведением, а хозяин дома, переходя от гостя к гостю, чувствовал себя объектом всеобщего внимания.

Барсук заказал всё самое лучшее, и банкет удался на славу. Звери оживлённо беседовали и много смеялись, а Жаб посреди этого веселья сидел на своём месте и, глядя перед собой, бормотал комплименты своим соседям. Время от времени он украдкой бросал взгляды на Барсука и Крыса и, наблюдая, как друзья смотрят друг на друга, открыв рты, получал большое удовольствие. Среди молодёжи слышались перешёптывания, мол, раньше было веселее, а кто-то уже начал стучать по столу и требовать: «Жаб! Речь! Жаб, скажи речь! Песню! Песню мистера Жаба!» – однако в ответ Жаб лишь слегка покачивал головой, махал лапой в знак протеста, потчевал гостей деликатесами, вёл светскую беседу, живо интересовался членами их семей, которые по возрасту ещё не могли выходить в свет, и, в конце концов, смог убедить всех присутствующих, что этот банкет проводится в строгом соответствии с правилами этикета.

Жаб стал совсем-совсем другим!

После всех этих драматических событий жизнь четырёх друзей, столь грубо прерванная междоусобицей, снова наполнилась радостью и согласием, и её уже не могли испортить ни мятежи, ни чьи-либо вторжения. Посоветовавшись с друзьями, Жаб выбрал красивую золотую цепочку с медальоном, украшенным жемчужинами, и отослал дочери тюремщика, сопроводив письмом, которое даже Барсук признал весьма достойным и почтительным. Машинист тоже получил благодарность и награду за все хлопоты и неприятности. Под жёстким давлением Барсука, с некоторыми трудностями удалось разыскать женщину с баржи, которой возместили стоимость её лошади, хотя Жаб противился этому как мог, называя себя орудием судьбы, посланным наказать тётку с пятнистыми руками, которая не смогла при встрече узнать подлинного джентльмена. Надо сказать, что переданная ей сумма была не слишком значительной – оценку цыгана местные знатоки признали более-менее верной.

Иногда длинными летними вечерами друзья наведывались в Дикий лес, теперь никому не внушавший страха, наслаждались уважительным отношением к ним лесных обитателей и с удовольствием слушали, как матери-ласки подводят своих детёнышей ко входу в норы и говорят:

– Смотри, малыш: вот идёт великий мистер Жаб, а рядом с ним – отважный Речной Крыс, доблестный воин! Вместе с ними следует знаменитый мистер Крот, о котором так много рассказывал тебе отец.

Теперь, стоило детям расшалиться или ослушаться родителей, их быстро утихомиривали, лишь намекнув на то, что придёт страшный серый Барсук и заберёт их. Это было, конечно же, неправдой, поскольку Барсук хоть и избегал общества, но детей любил. Тем не менее такие угрозы неизменно приводили шалунов в чувство.