Текст книги "Возрождение"

ГЛАВА 27

Вассани я не видел до тех пор, пока она не придавила мне руку сундуком. Сразу придя в сознание, я разразился потоком ругательств.

– Ты все утро пользовался моим гостеприимством, а теперь еще чем-то недоволен.

Я с трудом вытащил левую руку из-под сундука, к счастью не слишком тяжелого, и с облегчением обнаружил, что все кости целы, потом попытался освободить голову от лежащих на ней шерстяных тряпок. Едва я успел заметить, что скоро полдень, как мне на лицо свалился кусок грубой серой ткани.

– Надевай это. – В голосе женщины чувствовалось раздражение.

Ее приказу оказалось не так-то легко повиноваться. Я попробовал разобраться с бесконечными складками одеяния, но оказалось, что моя вторая рука крепко привязана к чему-то. Кроме всего прочего, голова болела так отчаянно, что я едва мог смотреть.

Кто-то освободил мою руку. Суета возле моих ног говорила о том, что они тоже были связаны. Неприятное открытие.

– Извини за веревки. Мы сказали, что ты – новый раб Вассани, который плохо себя ведет. – Лицо Малвера вынырнуло из потока света. – У нас не было времени позаботиться о тебе. Держи. – Он сунул мне в руку флягу с водой. – Вассани сейчас взглянет, что с твоей головой.

– А где остальные? – Я смутно помнил о своем падении с лошади, о начавшейся вокруг меня суматохе, о том, как женский голос велел мне молчать, иначе мне зашьют рот.

– Капитан Совари отправился в Танжир договориться о встрече с Беком. Принц сидит впереди. Все хорошо. – Малвер снова исчез в солнечном сиянии.

Я сомневался, что хочу показывать свою голову кому-либо, особенно женщине, которая уронила на меня сундук. Но когда я сел и ощупал голову, стараясь удерживаться и не осушить залпом всю флягу, то понял, что мои проблемы со зрением напрямую связаны с засохшей кровью, покрывающей левую сторону моего лица. Похоже, что там была еще и засохшая грязь. Я был великолепен.

– Атос побери, женщина, ты училась врачеванию у диких шенгаров? – Голос принца звучал весьма бодро. Я заметил краем видящего глаза серый хаффей. Потом я потер глаза, и оказалось, что они еще служат мне.

«Впереди» означало на выставленной под палящими лучами части повозки. Ее задняя часть была прикрыта навесом, под которым я и лежал вместе с тюками тканей. Теперь, когда я различал предметы, я пополз на свет, оставляя за спиной сундуки, корзины, горы тряпья. Меня немного тошнило от жары, головокружения и вони.

Повозка не двигалась. Мне казалось, что мы остановились на краю света. Слева, куда только доставал глаз, тянулись горы и песок. Четыре осла, которые притащили сюда повозку, толкались возле грязной лужи справа от меня. Сюда стекали остатки какого-то жалкого ручейка, сумевшего пробиться через толщу камней. Рядом с лужей возвышались несколько пыльных деревьев и лужайка, поросшая колючими сорняками. Малвера не было видно.

Александр сидел на деревянной скамье для возницы. Расшнурованный башмак для верховой езды лежал на мотках веревок, женщина в белой одежде жителей пустыни склонилась над его ногой. Ее длинные черные волосы были разделены на тысячи тонких прядей, каждую из которых удерживала синяя или красная лента.

– Смотри, – кивнул на меня принц. – Вот человек, раненый так сильно, что он спешивается лицом вниз. Его несчастные кости отказываются повиноваться ему. Почему бы тебе не переключиться на него?

Женщина выпрямилась и указала на пего длинным пальцем.

– Еще одно слово, и вы оба покинете мою повозку. – Ее черные глаза сверкали. Когда я увидел лицо Вассани в ярком солнечном свете, мне сразу же вспомнились обсидиановые фигуры из игры Ниеля. – Вы стоили мне дневной выручки на лучшем рынке к западу от Загада. И вместо того чтобы двигаться в Кессиду, где женщины ценят тонкие ткани, я оказалась посреди Сриф-Нея и еду в Манганар, где жители счастливы, если им удается раздобыть в качестве одежды вонючую козью шкуру. За мной в любой момент могут погнаться проклятые дерзийцы, я смазываю эти раны мазью, которая обошлась мне в пятьдесят зенаров за коробочку, вместо того чтобы заниматься своими делами. Так что, мой дерзийский друг, придержи язык. – Сопроводив свои слова, обращенные не только к принцу, но и ко мне, угрожающим жестом, она вернулась к работе.

Александр был так ошеломлен ее вспышкой, что я засмеялся. Эта женщина скорее всего мне понравится.

– Как он? – спросил я Вассани. – Я не имею в виду его язык.

Она как раз оборачивала лодыжку принца куском чистой ткани. Еще два бинта уже обхватывали багровый рубец ниже колена.

– Дурацкий башмак натер его нежную королевскую кожу в одном месте чуть ли не до кости, – ответила она. – Он совсем ничего не соображает?

– Его сообразительность всегда была предметом споров. Но никто никогда не упрекал его за недостаток упорства.

Женщина посмотрела на меня снизу вверх. Она не улыбалась, но я заметил веселье в ее глазах, казалось, что она никогда не смеется иначе.

– Я Вассани. Как твоя голова?

– Сейонн, – представился я. Ее расположение было очевидно, иначе я не стал бы называть имени. – Мне кажется, по ней топтались твои ослы.

– Выглядит она примерно так же, – пробормотал Александр, опуская на лицо белый шарф.

– Забудь о башмаках, пока нога не заживет, о прекраснейший из принцев, не то тебе никогда уже не понадобится обувь. – Вассани отрезала лишнюю ткань маленьким острым ножом и посмотрела на меня. Ее поджатые губы ясно дали мне понять, что напрасно я использовал данную мне одежду, чтобы протереть глаза. – Я думала, эззарийцы опрятные люди… – Прежде чем она успела отчитать и меня, топот копыт и облако красной пыли сообщили о прибытии Малвера.

– Караван! – Закричал он, соскальзывая на землю. Вассани захлопнула крышку сундука.

– Я так и знала, что Кавель пойдет этой дорогой. – Она сунула мне в руки чистое полотенце и небольшую медную коробочку. – Вытирайся этим. Потом приложи немного мази, немного, а не то я заставлю тебя платить. Когда мы остановимся в следующий раз, приготовлю мавро для твоей головы. – Она спрыгнула с повозки, ругаясь на смеси тридского и азеола, общего языка Империи. Малвер сел на место возницы и взялся за вожжи.

– Правь на дорогу! – крикнула Вассани Малверу. – Я съезжу поговорю с ними.

Она ловко перехватила подол лубаха, развила один виток, пропустила его между ногами и завернула конец за другую складку. Через миг она уже скакала на коне Малвера туда, откуда он приехал. Белый балахон развевался за ее спиной, словно огромные крылья.

Я устроился рядом с принцем, привалившись спиной к стенке повозки, и закрыл глаза. Образ Вассани стоял перед глазами.

– У тебя хоть раз была женщина после твоего отъезда из Эззарии? – Мне казалось, он спит. Я ощутил, что краснею под слоем грязи и крови. – Похоже, что не было.

– Ты говорил, что уже разучился читать по моему лицу.

– Даже эти ослы смогли бы прочесть по твоему лицу.

– У меня есть жена…

– …которая хотела убить тебя. И попытается сделать это вновь, если ты окажешься рядом с ней. Настоящие жены не швыряют обручальные кольца в лужу крови, вытекшую из тела собственного мужа.

Наверное, Фиона рассказала ему о кольце.

– Я поклялся хранить верность до смерти, – ответил я. – Не имеет значения, что она сделала.

Александр еще ниже надвинул шарф.

– Ладно, но если ты все-таки передумаешь, не советовал бы тебе связываться с этой тридянкой. Он сожрет тебя, как койот кролика.

Следующий час я просидел, привалившись к покачивающейся стене повозке и мечтая о мытье. Я оттер лицо полотенцем, на котором уже не осталось ни одного чистого кусочка для рук. Но вот в смысле запаха сделать ничего было нельзя. От меня несло еще хуже, чем раньше. Все остальные желания – еда, прохлада, башмаки и прочее, о чем уже догадался принц, – тоже были написаны на моем лице. Но я, не задумываясь, променял бы любое из них на обмылок и корыто с водой, реку или даже болотце.

Александр все время ворочался на пестрой подстилке, но не делал попыток возобновить разговор. Он полулежал напротив меня, поглаживая пальцами рукоятку меча.

– Я сказала Кавелю, что наняла слуг. – Вассани подъехала к повозке, заставляя лошадь идти в ногу с ослами. – Он решил, что я теперь работаю с Малвером, а вы – хромой и освобожденный раб – наняты обдирать шкуры и очищать кости. Вам придется проявить себя, а то он не поверит. Когда будет привал, начнете с той корзины. – Она хлестнула лошадь, оставив нас глотать пыль. Я успел заметить насмешку в ее глазах. Александр тоже заметил.

– Проклятая тридская ведьма. Я лучше сдамся Эдеку, чем стану работать на нее.

– Кости? – тупо повторил я. Моей голове стало легче, но я все равно ничего не соображал.

Предмет, на который она кивнула, был похож по форме на гроб, только в два раза выше. Он был сплетен из тростника и толстых веревок. Когда я поднял крышку, то понял, откуда исходит вонь, которую считал своим запахом. Два зверя, уже давно умерших.

– Лисы?

Вассани вывела нас из города через ближайшие ворота, как рассказал мне принц. Очевидно, ей не раз приходилось покидать город таким способом, всегда находились стражники, которые хотели получить часть ее доходов. На этот раз она расплатилась с ними нашими с Александром лошадьми. Стражник заглянул в повозку, чтобы узнать, почему ему так щедро заплатили. Там он нашел только избитого раба, ее обычные корзины и сундуки с тканями, и еще большую смердящую корзину с двумя дохлыми лисами. Лисы были убедительным объяснением.

Украшения из лисьих костей высоко ценили многие народы Империи. Считалось, что они увеличивают мужскую силу. Дерзийцы, бравшие нескольких жен, сузейнийцы, у которых их всегда было не меньше трех, дорого давали за браслеты или кольца из лисьих костей. Особенно ценились кости красных азахстанских лисиц. Лорд Фонтези объявил по всему Карн-Хегесу, что все эти животные являются его собственностью, поэтому стражник не удивился поспешному отъезду Вассани. И он, конечно же, не стал заглядывать в омерзительно пахнущую корзину и не обнаружил в ней второго дна и помазанника Императора.

– Я боялся, что задохнусь в собственной блевотине, – завершил свой рассказ принц. – И если она думает, что я стану принимать участие в очередном представлении…

Разумеется, она так думала. И мы принимали участие. Вассани была очень умна.

Мы ехали с караваном Кавеля, торговца маслом, пряностями и вяленой рыбой из Холленнии. Торговля маслом и пряностями была весьма прибыльным делом, но ее контролировали дерзийцы. Юрраны – специи, а Горуши – оливковое масло. Поэтому, когда Кавель уплачивал все пошлины и налоги, давал взятки тем, от кого зависела судьба его каравана, ему самому оставались только доходы от вяленой рыбы. Он прекрасно понимал, что, если вдруг торговля рыбой станет по-настоящему прибыльной, какой-нибудь дерзиец тут же заберет ее под свой контроль, не оставив ему ничего, возможно даже лишив жизни. Хотя ему не было еще и тридцати, тяготы такой жизни оставили на его лице заметный отпечаток, он всегда был мрачен. Даже его черные усы свисали уныло.

На первом же привале Малвер, М'Алвер, как называла его на тридский манер Вассани, помог мне вынести из повозки корзину с лисами. Когда мы отвернулись на пару минут, чтобы помочь Александру спуститься на землю, на корзину тут же налетели собаки. Вассани кричала на них, швыряла камни, потом схватила один из костылей принца и отогнала их.

Я предложил позволить псам сделать самую неприятную часть работы, но Вассани заявила, что она не позволит портить ценный материал следами зубов. Хватит и того, что наш поспешный отъезд не позволил ей заняться лисами вовремя, и теперь ценные шкурки испорчены гниением. Когда шкуры были содраны, нам пришлось срезать мясо и вынимать кишки. За нашей работой пристально наблюдали псы и слетевшиеся стервятники. Когда наступит ночь, мы нагреем горшок с хали, горьким порошком, который солнце пустыни оставляет на месте бывших источников, и сотрем с костей остатки гнилой плоти.

Заниматься подобной работой под полуденным солнцем было нелегко, но я сотни раз выполнял еще более неприятные поручения. Вассани будет кормить, укрывать и везти нас только несколько дней, но еще долго после того, как мы уйдем, она будет скитаться по городам и дорогам, где кто-нибудь может узнать и выдать ее за пару зенаров. Взяв на себя отвратительную работу, мы хоть как-то расплатимся с ней.

Александру лисы давались проще. Он жил в пустыне с младенчества. Кроме того, даже дерзийские принцы сами обдирают свою добычу. То, что данная добыча провела трое суток в повозке, конечно, было неприятно. Но хуже всего для него было получить приказ от женщины, более того, от тридской женщины (тридян презирали все народы Империи), и работать тогда, когда все остальные наслаждались отдыхом. Он представлял, как она потешается, заставляя гнуть на себя спину наследника престола, и едва сдерживался.

– Она сам дьявол. – Его нож уверенно двигался вдоль – лисьей лапы к животу, отделяя шкурку от гниющих мышц. Наверное, ему кажется, что у лисы лицо тридянки. – Она умна.

– Что она сейчас делает? – Александр сидел спиной к повозке, вытянув больную ногу. Он не мог пересесть, чтобы увидеть свою мучительницу.

– Пьет эль вместе с Малвером.

– Боги, я его высеку. Она смеется, да?

– Ничего подобного. Показывает ему свои ткани. Малвер с Вассани подружились. Он не отходил от нее ни на шаг. Я всегда считал его немногословным, но сейчас выяснилось, что ему есть о чем поговорить. Сначала я удивился, что он рассказал ей об Александре, но, пожалуй, так было действительно лучше. Она очень серьезно отнеслась к возложенной на нее обязанности.

– Тебе все это нравится. – Взгляд принца обжигал сильнее солнечных лучей.

– Я могу перечислить множество занятий, которые мне нравятся больше.

Мимо нас прошел Кавель. Он кивнул Вассани.

– Мы тронемся в путь через час, мезонна, – произнес он. Мезонна было почтительным обращением к женщине-купцу. Мрачный холленниец вроде бы поверил рассказанной ему истории о том, как Вассани поссорилась с другим караванщиком, но все время присматривался к нам. Когда девять повозок и два десятка часту останавливались переждать самое жаркое время, он появлялся рядом с нами по нескольку раз за час.

– Она отправит Малвера на охоту, чтобы мы и дальше могли забавляться свежеванием, да? – пробурчал принц, когда Кавель прошел дальше.

– Думаю, да. Кости койота или газели, конечно, стоят не так дорого, но их покупают. Кроме того, нам бы пригодилось свежее мясо. – На самом деле сейчас, когда я сидел, погрузив руки в разлагающийся труп, мне меньше всего хотелось какого бы то ни было мяса.

Продолжая играть свои роли, мы с Александром тряслись в повозке и работали на каждом привале. Вассани ехала на лошади и болтала с Малвером, который правил ее ослами. Она не разговаривала ни с принцем, ни со мной, только отдавала приказы, когда кто-нибудь проходил рядом. Иногда она весь день ехала рядом с Кавелем, а потом весь вечер проводила у его костра. Ее низкий голос разносился по лагерю, пока мы сдирали шкуры и очищали кости, готовили и ели свой ужин.

Я все время искал ее взглядом. Смотрел, как грациозно она движется, держится в седле, как разговаривает, любовался ее темной кожей, представлял, как ее темные волосы упадут ей на плечи… или мне на плечи… если их освободить от лент. Пока Александр строил наши дальнейшие планы, я улыбался самому себе, слушая ее, восхищаясь ее умом, размышляя о ее прежней жизни.

Когда день заканчивался, а вместе с ним и работа, я лежал, глядя на звезды, и пытался выбросить из головы женщину, думать о которой не имел права. Я женат. Исанна была для меня всем, с тех пор когда мне исполнилось пятнадцать. Она была всем, чего я хотел, всем, о чем мог мечтать. Как я могу думать о близости с кем-то другим? Но когда я думал о жене, единственное, что приходило на ум, ее последние слова, которые я слышал. Найдите демона… уничтожьте его. Рана от этих слов была больнее раны от ножа в боку.

ГЛАВА 28

Караван тащился по дороге, ведущей в Вайяполис, отличной широкой дороге, идущей на юг из Карн-Хегеса через Сриф-Ней к далекому торговому городу, в котором я когда-то встретил Блеза. Но задолго до Вайяполиса Вассани собиралась свернуть на юг и отправиться туда, где простирались тучные нивы Манганара, в земли, которые принц когда-то считал своими. Александр подарил много земель Бекам и другим семьям после своего помазания. Его огорчало уже и то, что ненавистный Дом Рыжки владел теперь его поместьями, но то, что Эдек отнял у людей его подарки, просто выводило его из себя. Правда, это давало надежду, что Беки и другие Дома, возмущенные подобным унижением, поддержат его и помогут сбросить Эдека.

Когда-нибудь я напомню ему, что ни Рыжка, ни Бек, ни Денискары не имеют права на эти земли. У манганарцев когда-то был собственный король.

На третий день путешествия с караваном до нас дошли вести из Карн-Хегеса. Нас догнал отряд сенигаранов, они замедлили ход и по традиции некоторое время двигались рядом с караваном, чтобы обменяться последними новостями. Нагнавшие нас люди были наемниками. Я заключил это по тому, что они не боялись путешествовать совсем маленьким отрядом, кроме того, их оружие было гораздо лучше их одежды.

– Нам повезло, что мы вообще выехали из города, – сказал командир. – Они заперли все ворота и никого не впускают и не выпускают.

– Почему? – удивился Кавель.

– Там видели принца Александра. Причем везде, и в знатных домах, и у ремесленников, и в купеческом квартале. Ходят слухи, будто он появился, чтобы отомстить за смерть друзей, казненных по приказу правителя города. Еще болтают, будто он приехал спасти простых людей от гнета нового Императора. Говорят, будто он собирался убить Фонтези. Ни один человек не смог бы совершить все, о чем болтают, и оказаться одновременно в стольких местах. А вы слышали о его битве с Хамрашами? Как появился крылатый бог и спас его от смерти? Теперь им и этого мало, говорят, будто сам принц умеет превращаться в кого-то другого. Лорды Фонтези вне себя от всех этих разговоров, они приказали обыскивать подряд все дома в городе и клянутся, что выпустят отцеубийце кишки на рыночной площади Загада и посмотрят, прилетит ли тогда какой-нибудь бог, чтобы спасти его.

Я пересказал разговор Александру.

– Все будут ужасно разочарованы, если узнают правду, – заметил он.

Мы действительно представляли собой жалкое зрелище: обожженная солнцем кожа, запыленная, испачканная кровью одежда. Я по-прежнему был без рубахи и башмаков, а мое тело украшали черно-зеленые разводы от заживающих синяков. Нога Александра представляла жуткое зрелище. Ее покрывали молочно-белые пятна новой кожи, появившиеся после того, как отпала короста. Как-то вечером, когда он думал, что его никто не видит, я наблюдал его попытки встать на ногу. Она тут же подогнулась, заставив его ухватиться за борт повозки. Он отшвырнул от себя костыль и прижался лбом к грубым доскам.

На пятый день пути нас нагнал поисковый отряд. Караван стоял в Таине-Дабу, зеленой низине с колодцем, собираясь задержаться здесь дольше обычного. Мы с Александром были счастливы. Не только потому, что для разнообразия сможем работать сегодня днем в тени, – на сей раз это был песчаный олень, – главным было то, что мы сможем немного передохнуть и вымыться. Во всяком случае, лично я собирался вымыться, несмотря ни на что.

Почти все повозки остановились прямо у колодца, чтобы сразу напоить животных и наполнить фляги. Повозку Вассани мы поставили подальше от остальных на краю оазиса, чтобы наша грязная работа не испортила воду. Я работал ножом, используя простое заклятие, чтобы нам не надоедали псы и стервятники, по привычке прислушиваясь к происходящему в лагере. Я делал это почти все время, желая точно знать, что ни у кого не зародилось никаких подозрений. Все было как всегда. Частуйяне проклинали своих обожаемых животных. Торговец кожами бил раба, пролившего на его новую одежду чашку назрила. Вассани рассказывала Кавелю, как однажды на спор вывезла контрабандой из Загада груз назрила. Эти двое сидели под нагерами у колодца, я с удовольствием послушал их разговор. Старая Талар, поборница чистоты нравов среди эззарийцев, пришла бы в ужас от такого использования моих способностей. Но именно благодаря этому я услышал дерзийцев задолго до их приближения к Таине-Дабу.

– Всадники! – сказал я принцу, а потом издал долгий громкий свист, который мы с Вассани и Малвером договорились использовать в качестве сигнала тревоги. Я заглянул в повозку, убедился, что перевязь, меч и сапог принца надежно спрятаны под фальшивым дном корзины, потом вернулся к Александру. Принц обвязал рыжую голову широким шарфом. Я сделал то же самое, позаботившись, чтобы шарф прикрыл мое клеймо. Больше все равно ничего нельзя сделать. Мы вернулись к работе.

– Кто здесь гоней? – спросил один из подъехавших дерзийцев. Их кони били копытами, забрасывая песком наше свежее мясо.

Я поклонился и указал в сторону колодца.

– Господин Кавель из Холленнии, ваша честь.

Александр не поднимал головы от оленя, но его руки, сжимающие нож, не двигались.

Всадники направились к колодцу.

– Какого…

Я махнул рукой, чтобы он молчал и дал мне послушать. Дерзийцы сказали, что отцеубийцу вывезли из Карн-Хегеса. Все дороги охраняются. Каждая телега или повозка должна быть обыскана. С принцем едут еще трое. Один дерзиец и два человека неизвестной национальности. Глава Дома Фонтези прибавит к обещанной награде еще пять тысяч зенаров, если отцеубийцу схватят, но только если его привезут живым. Да, еще. Принц ранен. Он носит высокий кожаный сапог, какой надевают дворяне при переломах ноги.

– Ничего нового, – объявил я. – Они собираются обыскивать караван. – Я швырнул окровавленную шкуру на ногу принца, ругая себя, что не сделал этого раньше. А вдруг кто-нибудь из солдат заметил?

Александр неловко поерзал.

– Не нравится мне это.

Мне тоже не нравилось. Мы сидим на виду у всех. Бежать некуда. Сражаться невозможно. Я мог бы уложить пятерых, если бы у меня был меч, но только если кто-нибудь из них не догадался бы ударить меня в правый бок. С нами ехало человек двадцать крепких мужчин, а пятнадцать тысяч – это та сумма, которая сделала бы любого из них богачом. Если бы я решился бросить Вассани и Малвера на растерзание и бежать с принцем, у меня не хватило бы сил унести его достаточно далеко. Если бы мы украли лошадей, он не смог бы скакать долго, кроме того, в караване не было ни одной лошади, способной уйти от тех, на которых приехали дерзийцы. Поэтому мы просто сидели. Ждали. Срезали с костей окровавленные мышцы, словно это было самое важное дело в жизни.

Прошло полчаса. Я вспоминал доступные мне заклятия. Парайво и стены огня не годятся. Они требуют времени и особой подготовки. Я попробую что-нибудь попроще, но только если другого выхода не останется. Лучше переждать.

– Ты портишь мои ткани, тупоумный, – закричала Вассани, залезая в повозку вслед за дерзийцем, который расшвыривал ее корзины и сундуки. Послышался звук удара.

Я отбросил полуободранную оленью ногу и вскочил. Александр вцепился мне в лодыжку мертвой хваткой.

– Сядь, – прошипел он.

– Да ты ведьма! – Дерзиец выскочил из повозки с пригоршней костей. – Капитан! У тридянки тут полно окровавленных костей! Кажется, кости животных.

К повозке подъезжал еще один всадник.

– Отвечай, зачем тебе эти кости?

– Украшения из кости так же важны, как и одежда, мой господин, – ответила Вассани, растирая щеку и показывая им свои ожерелья, браслеты и кольца. Она прекрасно разыгрывала испуг и смущение… пока снова не заговорила. – Мои работники чистят кости, но даже им хватает ума делать это подальше от моих тканей.

– Нам нет дела до твоего тряпья, ведьма, – бросил подъехавший всадник, дворянин, судя по его одежде. – Нам нужен Александр. Я содрал бы черную кожу с твоих собственных костей, если бы это помогло его найти. – Голос всадника казался мне странно знакомым, но я никак не мог рассмотреть его из-за яркого солнца, бьющего в глаза.

– Если это, по-вашему, кости вашего знатного отцеубийцы, можете забирать их и счастливого пути, – заявила Вассани. – Даже тридские дикари не убивают родителей.

Дерзиец, обыскивавший повозку, схватил Вассани за волосы и заорал:

– Придержи свой грязный язык, ведьма!

Дворянин тронул поводья.

– Едем дальше, Дурн. Здесь мы никого не найдем. Дерзийцы проехали обратно к дороге мимо нас. Я уже собирался вздохнуть с облегчением, но тут последний всадник придержал коня, развернулся и объехал вокруг нас еще раз. Я работал, не поднимая головы. Александр тоже орудовал ножом. Через минуту белокурый молодой дворянин пустился догонять своих воинов. Мы оба посмотрели ему вслед, теперь его было видно.

– Хадеон, – выдохнули мы разом.

– Необходимо расстаться с караваном, – заявил я. – Этот господинчик совсем не глуп. Он видел ногу принца и костыли, он вспомнит увиденное, подумает и вернется. И тогда ты умрешь, Вассани. Если он решит, что ты знаешь, где принц, он заставит тебя сказать ему. – В довершение всем несчастьям, именно юный Мардек увидел ногу Александра.

– И куда мы поедем? – спросила женщина, прижимая мокрый платок к разбитой губе. – Вы заплатили мне, чтобы я вывезла вас из города, а не для того, чтобы я погибла из-за вас и лишилась всех своих товаров.

Все в повозке было перевернуто вверх дном. По крайней мере половина тканей оказалась помята, разорвана, испачкана кровью. Ободранные кости не представляли никакой ценности, за исключением лисьих костей, которые вместе с хвостами были предусмотрительно спрятаны в корзину с двойным дном. Хвосты были нужны Вассани для доказательства, что это действительно лисьи кости. И ей нужна была ее жизнь, чтобы получить удовольствие от вырученных денег.

– Мы едем к Беку, – сказал принц. – Совари ждет в Танжире. Мы просто оставим караван немного раньше, чем собирались. Ночью, а не утром.

– Мы должны спешить. – Я не мог объяснить, что так беспокоит меня. Хадеон видел ногу Александра. Он догадается. И у Мардеков, и у Фонтези есть почтовые птицы.

Малвер кивнул:

– Кавель собирается тронуться ближе к вечеру. Его часту слишком устали. Но все остановились у колодца, и мы можем уехать прямо сейчас, никто не заметит, как мы улизнем. Если бы мы смогли замести следы…

– Беру это на себя, – обрадовался я возможности сделать хоть что-то полезное.

Вассани засомневалась в моих способностях. Она стояла в повозке, уперевшись руками в бока, и хмурила брови.

– Ты не сможешь скрывать следы на протяжении десяти лиг, а ветра сегодня нет. Летом следы держатся на песке по месяцу. Значит, они поймут, что мы сбежали, и легко нас найдут. Лучше давайте останемся с караваном. Императора можно спрятать в корзине.

– Раз Сейонн сказал, что позаботится о следах, – произнес принц, – значит, об этом можно не беспокоиться. – И тут он изумил меня, хотя мне казалось, что я неплохо знаю принца. Он низко поклонился Вассани. – Я сожалею, что мы нарушаем твои планы, госпожа. В один прекрасный день, когда я опять буду в силе, я достойно отблагодарю тебя. А пока что могу лишь сказать, что ты достигла совершенства в искусстве обмана. В самом деле, – он выпрямился и подсунул под мышки костыли, – тебе следовало бы дать несколько уроков Сейонну.

Первый раз за все эти дни Вассани не нашлась, что ответить. Случай был из ряда вон выходящий. Пока Малвер запрягал ослов и привязывал к повозке лошадь, Александр закинул внутрь костыли, потом забрался сам. Я стащил с себя балахон и побежал к колодцу. Вежливо поклонившись Кавелю, наблюдавшему за водопоем своих часту, я опустил в воду одежду, следя, чтобы кровь с рук не испортила воду. Повозка уже тронулась, когда я выбежал на тропинку. Я догнал их и ввалился внутрь.

– Мы можем хотя бы обтереться, – сказал я, бросая принцу мокрый балахон. Больше всего меня расстраивало то, что я так и не успел вымыться в благословенных водах Таине-Дабу.

Мы ехали весь изнуряюще жаркий день, щедро давая воду ослам из наполненных у колодца бочек и сменяя друг друга на козлах. То есть они втроем сменяли друг друга на козлах, а я сидел под пологом в задней части повозки и вызывал ветер. Легкий ветерок. Достаточный для того, чтобы немного потревожить песок и замести наши следы. Малвер ориентировался по солнцу, время от времени справляясь у Александра, который знал географию своей Империи лучше любого картографа. Вассани правила первой. Когда ее сменили, она принялась разбирать ткани, заталкивая безнадежно испорченные в одну корзину и заботливо расправляя и складывая оставшиеся.

– А ты что, не умеешь править ослами? – Она отдернула занавеску и, прежде чем я успел ответить, шагнула из передней части повозки ко мне. Освещение уже сменилось, вместо плоского серебристого света полудня нас окружал пурпурный вечерний свет. Небо на востоке начало темнеть. За нами оставались дюны, аккуратные, ничем не потревоженные волны песка.

– У меня есть чем заняться. – Я немного подвинулся, она села рядом и тоже уперлась ногами в борт повозки.

Некоторое время она молчала, глядя на песок. Ее тело Раскачивалось в такт движениям повозки. Спустя некоторое время я заметил ее недоуменно приподнятые брови. Я улыбнулся про себя и продолжил свою работу. Еще несколько минут, и Вассани приоткрыла рот от изумления, но ничего не сказала. Она закрыла глаза, потом снова открыла. Наконец, когда я решил, что сейчас она все-таки заговорит, она откинулась на ящик и положила ноги на какой-то тюк, словно собираясь сидеть так до скончания века.

– Ты не боишься? – спросил я.

– А нужно?

Я покачал головой:

– Не меня.

– А того, кто спит? – Александр звучно храпел посреди повозки.

– И не его.

– Отлично. Я не хотела бы, чтобы моя жизнь оказалась вывернутой наизнанку из-за злых духов или сумасшедших принцев.

Появились первые звезды. Мы ехали молча.

Прошло еще некоторое время, Вассани ушла внутрь поспать, а я решил, что на сегодня достаточно. Мы выезжали из песков в более высокую местность, впереди лежали луга и пшеничные поля. Никто не сможет проследить наш путь из Тайне-Дабу. Я перешагнул через спящего Александра и Вассани и сел на козлы. Малвер отдал мне вожжи, но остался рядом, глядя на звезды, ведущие нас в Танжир.

– Она твоя сестра или кузина, М'Алвер? – поинтересовался я, произнося его имя на тридский манер.

– Мать-земля… – Солдат посмотрел на меня с ужасом.

– Не беспокойся. Я никому не скажу. Да и какое это имеет значение, особенно после всего, что ты сделал.

Тридян нанимали погибать в дерзийских войнах. Они были хорошими воинами, но им никогда не доверяли. Не уважали их. Никогда не замечали, разве что тогда, когда наступало время платить им за службу. Никогда, ни при каких условиях тридянин не мог служить в дерзийском войске как равный, и уж тем более командовать дерзийцами. Считалось, что скорее дерзиец из низов станет императором, чем случится подобное. И оно случилось.