Текст книги "Упрямый ангел"

Когда-то Чад проклинал осторожность и предусмотрительность своего старшего брата, но только не сейчас. Хотя Чад и жаждал отомстить Хедену Римсу, он понимал: убийство ковбоев, перегоняющих стадо Римса, грозило бы серьезными неприятностями.

Оставив для братьев двух мустангов, Маманти вскочил в седло и почти тотчас же исчез во тьме. Уэйд тоже собирался сесть на коня, но Чад его остановил:

– Подожди, мне надо кое-что сказать тебе.

Уэйд обернулся и вопросительно посмотрел на брата. Тот с улыбкой продолжал:

– Я знаю, ты полагаешь, что сентиментальность мне не идет, но я действительно восхищаюсь тобой. И всегда восхищался.

Уэйд нахмурился, и брови его сошлись на переносице.

– Но почему?

Чад подошел к одному из мустангов, запрыгнул в седло и только после этого ответил:

– Я бы не задумываясь ринулся в бой, как сначала хотел поступить и Маманти. А потом кусал бы локти. Я восхищаюсь твоей выдержкой и хладнокровием. Восхищаюсь твоей способностью все продумывать, прежде чем решительно браться за дело.

Молча пожав плечами, Уэйд также уселся в седло. «А Чад изменился», – подумал он с улыбкой. Братья всегда соперничали, и Уэйд редко слышал от Чада комплименты. Но их странным образом сблизила Шианна. Именно она все изменила. И только благодаря ей изменился Чад. Но где она сейчас? Уэйд тяжко вздохнул. Что сделал с ней Хеден в безумном порыве мести?

Уэйд криво усмехнулся. Чад только что похвалил его за выдержку и хладнокровие, но он, Уэйд, сейчас испытывал нестерпимое желание разорвать Римса на части. И если бы брат знал его мысли, то вряд ли бы их одобрил. Уэйд предвкушал сладостную месть. Он поклялся, что когда-нибудь они с Чадом смогут сполна насладиться, глядя, как Хеден Риме умирает мучительной смертью.

– Давай вернемся в лагерь, – предложил Уэйд.

Чад молча кивнул, и братья пустили коней легким галопом. Приблизившись к тому месту, где раньше находился их лагерь, Уэйд спешился и пошел дальше, держа коня под уздцы. К своему величайшему изумлению, он вдруг увидел в лунном свете какого-то человека – тот откидывал в сторону камни, завалившие вход в пещеру. Конь незнакомца был привязан к дереву, росшему неподалеку.

Услышав шум за спиной, незнакомец выпрямился и обернулся. В следующее мгновение на лице его появилась улыбка.

– О, вы живы!

Тут Уэйд наконец-то узнал Хуана Мендеса. На его руке виднелась повязка, а на лице – синяки.

– Что с вами случилось? И что вы здесь делаете? – Мендес тотчас же помрачнел.

– Всем нам, пострадавшим от Римса, надо объединиться. – Здоровой рукой Хуан расстегнул рубашку и показал повязки у себя на животе. – Я попытался заступиться за вашу женщину. Хеден держал ее взаперти, пока готовил стадо в дорогу. Когда я вмешался, Риме спрятался от моего револьвера за ее спиной. – Мендес презрительно усмехнулся. – Этот негодяй изранил меня кинжалом, а потом уехал и забрал сеньору с собой.

– Она не ранена?! – вырвалось у Уэйда. Хуан медлил с ответом. Наконец сказал:

– Когда она бросила ему вызов, он начал избивать ее. Но я помешал ему… по крайней мере на какое-то время. – Хуан кивнул на груду камней у входа в пещеру. – Как только я пришел в себя и перебинтовал раны, я направился на ваше ранчо, чтобы взять ковбоев и попытаться спасти вас и вашего брата. Хеден Риме также оставил в пещере одного из своих. Но как же вы выбрались? Из пещеры есть другой выход?

– Мы выплыли по подземной реке, – объяснил Уэйд. – Правда, чуть не утонули. Если мы в ближайшее время не расчистим вход в пещеру, то никогда не сможем спасти вашего друга.

– Ковбои завтра возвратятся, чтобы продолжить работу, – сказал Хуан. – Я отослал их обратно на ранчо, чтобы они поели и отдохнули. Сожалею, что не принял ваше предложение раньше. Деньги, что мне платил Хеден Риме, больше ничего не значат для меня. Я презираю себя за то, что работал на этого ублюдка. С каждым днем он звереет все больше.

– Что Риме сделал с сундуком? – спросил Чад. Хуан неопределенно пожал плечами.

– Должно быть, сундук лежит где-нибудь в доме. Хеден перевез его к себе на ранчо, и больше я о нем не слышал.

– Проклятие! – Уэйд нахмурился. – Если мы не найдем деньги, у нас не будет средств купить припасы, чтобы отправиться на север. Все, что мы скопили для перегона скота, осталось в пещере, и потребуется целая неделя, чтобы пробиться сквозь эту стену.

– Все деньги, что я сэкономил, – ваши, – заявил Хуан. – И я… я тоже в вашем распоряжении, если вы захотите воспользоваться услугами человека с запятнанной репутацией и сломанной рукой, – добавил он с горечью.

Уэйд похлопал Мендеса по плечу.

– Не переживай, амиго. Я ценю твое стремление помочь Шианне. Возможно, все вместе мы сможем положить конец бесчинствам Хедена.

– Когда я доберусь до этого трусливого ублюдка, я все ему припомню, – проворчал Хуан. – Припомню даже те преступления, про которые вы с братом не знаете.

– Вам, Хуан, придется стать в очередь. – Уэйд усмехнулся. – Дело в том, что мы с Чадом все еще спорим, кто из нас первый с ним поквитается.

– Мы могли бы разрезать его на три части. – Хуан презрительно фыркнул. – Тогда никому не пришлось бы ждать своей очереди.

– На четыре, – поправил Уэйд. – Уж я-то знаю свою жену. Уверен, что она очень огорчится, если ей не позволят принять участие.

Хуан молча кивнул, и все трое погрузились в раздумья. «Что же с Шианной? – спрашивал себя Уэйд снова и снова. – И где сейчас сундук с деньгами?» Он решил, что перевернет вверх дном всю асиенду Римса, но непременно найдет его. Что же касается Шианны… Уэйд прекрасно понимал, что дорога каждая минута, потому что каждая минута в плену у Хедена была для нее пыткой.

При мысли о Шианне сердце Уэйда, казалось, разрывалось на части. Прежде он даже не предполагал, что будет так терзаться, если потеряет ее. Она часто обвиняла его, – мол, он женился на ней только потому, что рассчитывал с ее помощью осуществить свои планы. Так и было, но теперь с болью вспоминал каждую минуту, что провел с ней. Мысли о ней не оставляли его даже теперь, когда они выиграли эту, казалось бы, безнадежную битву за жизнь. Ее образ возникал перед ним всякий раз, когда он закрывал глаза и молился, чтобы обрести желанное спокойствие. Шианна связала его не только обязательствами. Она стала для него смыслом жизни, без нее дни казались ночами…

А Шианна тем временем тяжко вздыхала, глядя то на звездное небо, то на бескрайние прерии, залитые лучами солнца. Этот перегон скота казался бесконечным. Дважды она пыталась бежать, но безуспешно, и теперь Хеден постоянно за ней наблюдал. И он все время держал ее подле себя – даже когда они переправлялись через реку Колорадо близ городка Монтополис. Стадо медленно продвигалось на север, и Хеден с каждым днем все больше уверялся в том, что братья Бердетт мертвы и на сей раз никакое чудо их не спасло.

Шианна же с каждым днем все больше мрачнела. Она прекрасно понимала, что теперь, после двух неудачных попыток, ей едва ли удастся бежать. И теперь она все чаще вспоминала Уэйда. После разлуки с ним в ее душе как будто что-то умерло, и свет для нее померк. Шианна не понимала, как дорог был ей смех Бердетта, пока не потеряла его навеки. Увы, сейчас она то и дело ловила на себе взгляды Хедена, ей постоянно приходилось выслушивать его насмешки.

Не в силах больше терпеть, Шианна в первый раз попыталась бежать, когда они переходили вброд мутную от красной глины речушку Бразос. Это была непростая переправа, и Шианна воспользовалась тем, что Хеден отвлекся, подгоняя скот и принуждая животных заходить в быструю речку. Когда телята начали рассеиваться на противоположном берегу, Шианна пришпорила коня и поскакала назад. Но Хеден догнал ее и с силой ударил кнутом по спине. Прошло несколько дней, прежде чем она смогла двигаться, не морщась от боли.

Через некоторое время Шианна снова начала обдумывать план побега. Хеден торопился и счел необходимым заранее пополнить запасы провизии для путешествия на север. Для этого он решил ненадолго остановиться в городке Форт-Уэрт. Там он приобрел шестизарядный «винчестер» и другое необходимое-снаряжение. Некоторые из купленных вещей предназначались для Шианны – это были широкие балахоны, которые скрывали ее чудесную фигурку от всех встречных ковбоев, перегонявших стада на рынок в штате Канзас.

Вернувшись из Форт-Уэрта, Хеден потребовал, чтобы Шианна надела именно то, что он купил. Напяливая нелепые мешковатые одежды, Шианна убеждала Хедена поверить ей, говорила, что выбросила из головы мысли о побеге. Риме неохотно соглашался с ней, но более чем на несколько минут без присмотра не оставлял. Как-то раз, улучив момент, Шианна тайком покинула лагерь и попыталась спрятаться в ближайшей роще. Но Хеден поднял на ноги всех своих людей, и вскоре они нашли беглянку; один из ковбоев приметил ее между камнями, где она спряталась.

И тогда Шианна узнала, что никакой ад не сравнится с яростью Хедена Римса. Ее, лишившуюся чувств после нескольких ударов, бросили на спину лошади и привязали к седлу. Уже три дня Шианна была привязана к лошади, и в конце концов она осознала, что потерпела поражение. И теперь каждую ночь, располагаясь на ночлег, Хеден принуждал ее спать около него. Она была благодарна, что он хотя бы не изнасиловал ее… пока по крайней мере. Опасаясь, что пленница снова попытается бежать, Хеден располагался с ней в самом центре лагеря, поскольку был уверен, что она не сможет перебраться через всех спящих мужчин, не разбудив кого-нибудь из них.

Шианна решила, что не стоит лишний раз раздражать Хедена – от побоев у нее и так уже болело все тело. Они проводили долгие часы, глотая пыль, поднимаемую стадом в четыре тысячи голов. Надежда на свободу умерла, и теперь Шианна уже не думала о побеге. Чувство безнадежности усилилось, когда они вошли в долину Красной реки. Постоянно прибывающий уровень воды и болотистые берега делали эту переправу весьма опасной. Но Шианна не испытывала страха; она ринулась в быстрый поток в самом широком месте реки. Ей казалось, что Красная река как бы отделяла ее от тех мест, где она родилась и выросла и где ей были знакомы каждый камень и каждый ручеек. Эта переправа стала еще одним безжалостным напоминанием о том, что она оставляла за спиной все, что любила в жизни.

Сейчас их окружали прерии, поросшие мэрилендским дубом, но этот прекрасный пейзаж не радовал Шианну. Она постоянно вспоминала Уэйда и то и дело задавалась вопросом: о чем он думает, оказавшись в подземной ловушке… если еще жив?

Боже, какой же она была дурой, что не наслаждалась каждой минутой, проведенной рядом с Уэйдом. Если бы все можно было начать сначала, она бы не потратила впустую и секунды того времени, что находилась рядом с ним. Теперь их ссоры казались ей глупыми и совершенно бессмысленными.

Шианна грустно улыбалась, вспоминая, как она, тщеславная, объявляла Уэйду, что ей надо все или ничего. Что ж, теперь у нее не было ничего…

О Господи, зачем она ворошит прошлое? Это только угнетает. Впрочем, Хеден Риме постоянно за ней наблюдавший, угнетал ее еще больше.

Невольно поморщившись, Шианна покосилась на Хедена. Она по-прежнему была привязана к седлу, а ее лошадь – к коню Хедена. Несколько последних недель они провели как сиамские близнецы. Ах, если бы она могла разорвать веревку, соединяющую ее с Хеденом! Теперь она ненавидела этого человека. А ведь прежде в ее присутствии он казался джентльменом…

Снова поморщившись, Шианна отвернулась от Римса. Да, теперь она его ненавидела и презирала. Этого человека интересовало только одно – власть и богатство. И он не стеснялся идти по трупам. Более того, Риме ликовал, когда ему удавалось устрашить тех, кто бросал ему вызов.

Шианна всей душой разделяла устремления Уэйда и Чада. Хеден превратил ее жизнь в ад, и она с величайшим удовольствием наблюдала бы, как этот ублюдок умирает мучительной смертью. Всякий раз, глядя на него, она чувствовала, как ее переполняет ненависть, и ей ужасно хотелось вцепиться ногтями в его отвратительную физиономию.

«Когда-нибудь он получит по заслугам», – говорила себе Шианна. Да, она непременно отомстит этому негодяю, и Бог простит ее. О Хедене Римсе не будет плакать ни одна живая душа. Он порочный и злой. Она всем существом ненавидела его. Но наблюдать, как он умирает, – это слишком слабое утешение. Ведь Хеден убил человека, которого она любила. Шианна мечтала о возмездии. И она поклялась, что если он совершит даже самую незначительную ошибку, то она выхватит у него из-за пояса нож и вонзит ему в грудь по самую рукоять – только бы у нее появилась такая возможность.

В очередной раз посмотрев на свою пленницу, Хеден невольно нахмурился. На ее лице все явственнее проступала ненависть, и ему сделалось не по себе.

– Не думай, что сумеешь ударить меня в спину, – проворчал Хеден.

– Все когда-нибудь совершают ошибку, – ответила Шианна с убийственным спокойствием. – Даже вы… – Пристально взглянув на Римса, она продолжала: – Возможно, вы заставили замолчать моего мужа, убив его, но я припомню вам все ваши преступления. Когда-нибудь вы непременно совершите ошибку, ведь у вас всегда множество дел. Кому-нибудь эта ошибка покажется несущественной, но для вас она станет роковой.

Разозлившись – она посмела ему угрожать! – Хеден вскинул руку и с силой ударил Шианну по щеке. Но на сей раз она не вскрикнула и даже не отвела глаз. Хотя вся ее щека горела от его удара, Шианна смотрела на него все так же пристально, и во взгляде ее была все та же ненависть.

– Вы, конечно, можете скрыться за спинами своих людей и можете привязать меня к лошади, чтобы я не сбежала, но на большее вы не способны. – Шианна презрительно усмехнулась. – Какой же вы ничтожный человек, Хеден Риме. Да, ничтожный и отвратительный… Поверьте, ничего более отвратительного я в жизни не знала!

Хеден выругался сквозь зубы. Он решил, что будет при каждом удобном случае оскорблять Шианну и насмехаться над ней. Тогда она потеряет то чувство собственного достоинства, которое выводило его из себя. Хеден поклялся, что эта девица никогда не увидит от него нежности. В конце концов он овладеет ею и будет пользоваться ее услугами только ради собственного удовольствия, и она пожалеет о том дне, когда бросила ему вызов. Он раз и навсегда докажет, что она принадлежит только ему. Пусть ненавидит его, сколько ей вздумается, но он, Хеден, получит то, что захочет.

Оставив кобылу Шианны за спиной, Хеден бросил через плечо:

– Посмотрим, кто победит!

Шианна язвительно рассмеялась:

– Да-да, посмотрим! Но не жди, что я поставлю памятник на твоей могиле. Ни одна душа не прольет по тебе слез.

– Замолчи! – в ярости прошипел Хеден.

Хотя Шианна и замолчала, это был уже ее выбор, но никак не покорность. Она сказала ему все, что намеревалась ска зать. Возможно, ее положение ничуть не улучшилось, но она, наконец-то высказавшись, почувствовала невыразимое облегчение. Теперь Хеден помучается, гадая, где и когда она нане сет удар.

Глава 18

Накрапывал холодный дождь, и Шианна зябко поеживалась. Ее руки по-прежнему были привязаны к седлу, и она не могла поднять ворот рубашки, чтобы прикрыть шею. Они приближались к Ручью Бобра, и вскоре Хеден громко прокричал:

– Всем готовиться к переправе!

Шианна с тоской посмотрела на противоположный берег. Там, словно в тумане, высилась Столовая гора, усеянная камнями и валунами из песчаника. Когда же Шианна увидела индейцев, неожиданно появившихся на вершине холма в Долине Монументов, с ее губ сорвался возглас удивления. А затем она увидела Маманти – и сердце ее чуть не выпрыгнуло из груди. Разумеется, он не мог узнать ее в мешковатом наряде, но все же Шианна почувствовала, что в душе возродилась надежда на спасение.

Увидев индейских воинов, Хеден громко выругался. До сих пор ему сопутствовала удача, но теперь она, похоже, изменила ему. Переправившись через протоку, Риме оставил радом со своей пленницей Педро Тековаса, а сам направился к индейцам.

Маманти пристально смотрел на приближавшегося Хедена. Ему ужасно хотелось прямо сейчас снять скальп с этого бледнолицего, и лишь слово, данное Уэйду Бердетту, удерживало его от этого. Маманти уже успел рассмотреть всех наездников, сопровождавших стадо Римса, но Шианны среди них не было, и он решил, что Хеден оставил ее в Техасе.

– А у вас большое стадо, – сказал Маманти, когда Хеден наконец-то подъехал к нему. – Вы должны заплатить налог за то, что гоните его по индейской территории.

– И сколько вы хотите? – с раздражением спросил Риме. У него не было времени торговаться из-за налога.

Маманти с глубокомысленным видом нахмурился. Хеден же разглядывал лошадь под ним – она казалась подозрительно знакомой. Если бы не щекотливая ситуация, Хеден обвинил бы индейца в краже лошадей и скота.

– Полагаю, доллар и семьдесят пять центов за голову. Да, этого будет достаточно, – с почтительным поклоном ответил Маманти.

Хеден чуть не выпрыгнул из седла.

– Доллар и… – Он ожидал, что индеец потребует гораздо меньше, примерно сорок – пятьдесят центов за голову. А это… Это просто грабеж! К тому же краснокожие бандиты уже совершили набег на его ранчо. Нет-нет, он не собирался платить им такой непомерный налог. – Я дам вам сорок центов за голову и ни центом больше.

Губы Маманти дрогнули в улыбке.

– Это крупный скот, бледнолицый, и стадо большое. Оно съест много травы и вытопчет много земли. Так что я от своего слова не отступлю.

Хеден с ненавистью смотрел на краснокожего. Ведь в его глазах все индейцы были грабителями и убийцами, которые совершали набеги в Техасе, а затем возвращались обратно на свои земли, где были сами себе хозяевами.

– Пятьдесят центов, – торговался Хеден. Маманти снова улыбнулся.

– Один доллар и семьдесят пять центов. И имейте в виду: если вы не заплатите налог, нам придется забрать у вас все стадо. – Кивнув в сторону своих воинов, Маманти добавил: – У меня гораздо больше людей. Так что делайте выбор. Мы берем налог – или забираем все стадо.

Хеден в ярости выругался. Как он мог получить прибыль, если за пересечение границ индейской территории должен платить такую дань? Сокрушенно вздохнув, Риме наконец кивнул в знак согласия.

– Хорошо, мы заплатим. Выбирайте бычков – это в счет налога.

Маманти отрицательно покачал головой:

– Нам не нужна говядина. У нашего племени собственное стадо.

Хеден нисколько в этом не сомневался. Еще бы, ведь индейцы совершали набеги на ранчо по всему Техасу. Он мог бы поклясться, что добрая половина индейских бычков – с его, Хедена, ранчо.

– В каком виде вы хотите получить оплату? – осведомился Хеден.

– Только наличными, – ответил Маманти. – На них можно купить много продуктов.

– Наличные?! – в ужасе воскликнул Хеден.

Но он тотчас же понял, что выбора у него не было – не отдавать же краснокожим бандитам все стадо. Снова вздохнув, Хеден отсчитал нужную сумму и передал деньги Маманти.

Когда Хеден уже развернул коня и направился к своему стаду, он услышал насмешливый голос Пророка Совы:

– Это только первый налог, бледнолицый. Чикасо также потребуют оплаты, когда вы достигнете границы их земель.

Нехорошее предчувствие кольнуло Римса. Он подозревал, что эти команчи последуют впереди них, чтобы предупредить своих краснокожих кузенов о возможности поживиться за его, Хедена, счет. Конечно же, слухи о таком большом стаде будут распространяться подобно пожару, так что к тому времени, когда они доберутся до Канзаса, он останется без цента в кармане.

Глядя на озадаченного Хедена, Шианна расплылась в улыбке. Риме выдернул поводья из руки Педро и с негодованием посмотрел на свою пленницу.

– Приятно смотреть, как меня обирают, не так ли? – Шианна с усмешкой ответила:

– Вы обирали каждого, кто пересекал границы вашего ранчо. И теперь мое сердце ликует, теперь я знаю, что в мире есть справедливость. Вы раскрашивали своих мексиканцев под индейцев, чтобы они совершали набеги на другие ранчо. Так что индейцы получат всего лишь небольшую компенсацию за то, что все эти годы их несправедливо обвиняли в краже скота.

Хеден вскинул руку, чтобы ударить Шианну, но вовремя спохватился – ведь индейцы могли бы услышать женский крик.

Нет-нет, он не собирается рисковать. Шианна была ему нужна для торговли с Блейком Кимбаллом. Проклиная все на свете, Хеден опустил руку и приказал своим ковбоям поворачивать на север.

Маманти долго смотрел вслед удалявшемуся стаду. Он видел, как Хеден Риме поднял руку, чтобы ударить юношу, привязанного к седлу. Но почему он хотел его ударить? Чем этот мальчишка мог вызвать гнев Хедена Римса?

Тут юноша вдруг оглянулся, и Маманти почувствовал, что его переполняет гнев – он наконец-то узнал Шианну. Более того, он даже заметил на ее лице отвратительные синяки.

– Негодяй, – процедил Маманти сквозь зубы. Ему ужасно хотелось догнать Хедена и прямо сейчас снять с него скальп. Однако он сдержался. Пророк Совы помнил, что дал слово Уэйду Бердетту, и знал, что еще не время.

Но Маманти твердо решил: этот бледнолицый заплатит жизнью за все свои злодеяния. Ведь он посмел захватить в плен кузину Черного Котла, вождя южных шайенов. Он посмел поднять руку на женщину, которую Пророк Совы считал своей.

Какое-то время Маманти сидел в седле подобно каменному изваянию. Когда же стадо исчезло за склоном холма, он поскакал к вождю чикасо, чтобы сообщить о приближении Хедена Римса. Маманти сказал себе, что будет преследовать Хедена день и ночь. К сожалению, он не мог убить этого бледнолицего и ему оставалось лишь следить за ним, пока Уэйд не доберется до индейской территории.

Печать разочарования легла на прекрасное лицо Шианны. Она же ясно видела, что Маманти узнал ее, когда она обернулась. Хотя Шианна знала, что руки Маманти были связаны обстоятельствами, она все равно молилась, чтобы он хоть как-нибудь помог ей.

Ее плечи поникли, а взгляд замер на кожаных ремнях, которыми были стянуты ее запястья. Она снова и снова клялась, что отомстит Хедену за это унижение. Когда-нибудь непременно отомстит.

Вскоре снова пошел дождь, превратившийся в настоящий ливень, но Хеден не предложил ей никакой накидки. У Шианны возникло ощущение, что ее окунули в реку с головой, и временами ей казалось, что она вот-вот захлебнется.

К вечеру они приблизились к реке Уошито, стремительно несущей свои воды вдоль поросших ивами невысоких берегов из красной глины. Все расположились на ночлег, но Шианна никак не могла заснуть, все время ворочалась с боку на бок. Все ее тело ныло и болело, и она мечтала о чем-нибудь мягком и теплом.

Когда же Шианна наконец-то начала погружаться в сон, она услышала в отдалении крик совы, и теперь уже стало ясно: Маманти ее не покинул. Возможно, он не мог вызволить ее из плена, но он следил за ней, оберегая от еще больших бед (крики совы раздавались уже не первую ночь, но Шианна никак не могла поверить, что это ее друг).

– Черт возьми, что это? – проворчал Хеден, когда крики совы снова нарушили ночную тишину.

– Полагаю, индейцы, – ответила Шианна. – Без сомнения, они наблюдают за нами. Возможно, они решили отобрать стадо.

Услышав такое, Хеден вскочил на ноги, пытаясь разглядеть во тьме разбойников, пытающихся увести его стадо. Опасаясь за сохранность скота, Риме растолкал нескольких ковбоев и потребовал, чтобы они дополнительно вышли в дозор. Ковбои понимали, что спорить бесполезно, – они сворачивали свои одеяла и седлали лошадей.

События этой ночи были продолжением предыдущих ночей – Маманти, действовавший по плану Уэйда, хотел довести Хедена до исступления. Оставаясь в отдалении, индейцы непрерывно следили за стадом и нарушали сон Хедена криками сов и койотов. Через несколько дней все люди Хедена Римса были измучены постоянным недосыпанием и ночными дежурствами.

Назревал бунт, не говоря уже о неприятном соседстве с индейским «эскортом». Ковбои жаловались, что не получают оплату за дополнительные часы, которые вынуждены проводить в дозоре. Даже предполагаемая прибыль от продажи скота Бердетта не удовлетворяла их. Пытаясь успокоить своих людей, Хеден пообещал им еще более высокое вознаграждение.

Чтобы подлить масла в огонь, команчи пробирались по ночам в лагерь Хедена и уводили у ковбоев лошадей. А днем появлялся Маманти со своим отрядом и предлагал Хедену купить этих лошадей. К тому же Пророк Совы, невозмутимо улыбаясь, предлагал Хедену помериться с ним силами, если тот хочет. Хеден не хотел, поскольку знал, что не сможет победить; он с проклятиями покупал у индейца своих же собственных лошадей.

Раздражение Хедена росло; Шианна же откровенно злорадствовала. А накануне к Хедену явились представители племени чикасо и потребовали непомерную плату за пересечение их земель. Хеден был вынужден заплатить. В противном случае он потерял бы все стадо.

– Сдается мне, что если бы вы остались на ранчо, то были бы гораздо богаче, – с усмешкой сказала Шианна, хотя каждое слово давалось ей сейчас с трудом – от простуды у нее нестерпимо саднило горло. – Вы могли бы продолжать грабить поселенцев. Это намного выгоднее, чем раздавать деньги индейцам и попусту кормить лошадей.

Не в силах более сдерживаться, Хеден размахнулся и с силой ударил свою пленницу. Шианна и так была больна, поэтому удар Хедена стал последней каплей. Привязанная к седлу, она без чувств привалилась к шее лошади. А Хеден лишь в раздражении пожал плечами. От этой девицы одни неприятности!

И все же Хеден не хотел с ней расставаться, ведь он еще не овладел ею. Но если он все же захочет от нее избавиться, то отдаст ее краснокожим дикарям – и пусть делают с ней что хотят.

Отвернувшись от Шианны, Хеден окинул взглядом стадо и вдруг увидел троих всадников, появившихся на ближайшем холме. Хеден глазам своим не верил – перед ним были Чад, Уэйд и Хуан. И почти тотчас из-за другого холма выехали ковбои, преграждавшие дорогу стаду. Уэйд же в одной руке держал винтовку, а в другой – поводья черного жеребца, принадлежавшего Шианне.

Выходит, братья Бердетт каким-то непостижимым образом выбрались из подземной темницы. И Уэйд наверняка приехал, чтобы забрать жену и отомстить. Да, от братьев Бердетт пощады не будет…

Уэйд невольно вздрогнул, когда увидел, как Хеден ударил его жену. Маманти уже рассказал ему, что Хеден Риме держал ее в плену и привязывал к седлу. Увидев, что Шианна лишилась чувств, Уэйд в ярости пришпорил коня; в глазах его пылала месть – сейчас он думал только о мести.

Хеден понял намерение Уэйда и судорожно сжал рукоять пистолета, который висел у него на поясе. Внезапно из ближайших зарослей выехал отряд индейцев, и Хеден в отчаянии приказал своим людям распугать все стадо – он надеялся, что обезумевшие от страха животные растопчут его врагов. Ковбои тотчас исполнили приказ. Прогремели выстрелы, и могучие быки рванулись в сторону Уэйда. Тот заметался перед стадом, пытаясь повернуть его к Хедену и его людям.

Тут Маманти приказал своим воинам остановить стадо, и Хедена охватил ужас: индейцев было слишком много, и им без труда удалось развернуть быков. Стадо начало рассеиваться, но самые огромные быки понеслись прямо на Хедена. Схватив поводья лошади, на которой сидела Шианна, Хеден стал пробиваться к роще.

Оглянувшись, Риме увидел, как двое его ковбоев погибли под копытами быков; еще двое рухнули наземь, сраженные стрелами и ружейным огнем. В отчаянии пришпоривая коня, Хеден гнал его к подлеску. Рядом, на привязи, скакала лошадь Шианны.

Тут Уэйд наконец заметил убегающего врага, но заметил слишком поздно – теперь ему оставалось только сыпать проклятиями. Увы, он был отрезан от Хедена и Шианны обезумевшим стадом. Уэйд с надеждой взглянул на Маманти – ведь тот наверняка заметил Хедена. К сожалению, индеец находился слишком далеко и не мог начать преследование. Уэйд повернулся в седле, чтобы отыскать Чада и Хуана. Но их положение было ничуть не лучше; стадо оттеснило обоих обратно к холму, и они ничем не могли помочь Уэйду.

Стиснув зубы, Уэйд вскинул револьвер, чтобы вести огонь поверх стада. Он был готов на все – только бы не позволить Хедену ускользнуть вместе с Шианной. Да, он твердо решил вызволить ее. Она достаточно натерпелась от Хедена Римса.

Стадо же тем временем разбилось на две группы – одна двигалась на север, другая повернула на юг. Внезапно Уэйд почувствовал, как по его ноге каленым железом прошелся кривой рог быка, но он даже не наклонился, чтобы осмотреть рану. Повернув коня, Уэйд направил его в сторону зарослей, где только что исчез Риме. Галаад стал упрямиться, но Уэйд заставил его повиноваться.

Обернувшись и заметив Уэйда, появившегося неподалеку от берега ручья, Хеден в ярости выругался и подстегнул кобылу, к которой была привязана Шианна. Но кобыла уже и так сильно хромала и никак не хотела скакать быстрее. Риме окинул взглядом высокие берега ручья, поросшие густым лесом. Если бы только он смог подняться на этот крутой берег… Тогда бы он без труда ушел от Бердетта.

Снова обернувшись, Хеден увидел, что Уэйд его нагоняет, он был уже совсем близко. Мерцающие в полутьме зеленые глаза неотрывно смотрели на него. Хеден отчаянно хлестал своего коня, принуждая его подниматься по крутому склону, но ему чертовски мешала кобыла, к которой была привязана Шианна. Он изо всех сил дернул за веревку, накинутую на шею кобыле, и та вроде бы пошла быстрее. Но тут вдруг ноги кобылы подогнулись, и она с громким ржанием повалилась на бок.

Риме понял, что у него уже нет времени поднимать кобылу. Оставив Шианну, он пришпорил коня, снова погнал его вверх по склону. Преодолев склон, Хеден обернулся, чтобы выстрелить в преследователя, но оказалось, что в его пистолете кончились патроны. Сунув пистолет в кобуру, Хеден вновь пришпорил коня и, перебравшись через ручей, понесся в сторону прерий.

Поравнявшись с упавшей кобылой, Уэйд спешился и склонился над Шианной. Его охватила паника, когда он увидел, что та без сознания. Затаив дыхание, Уэйд приложил ухо к ее груди. Услышав слабое биение сердца, он вздохнул с облегчением. Выпрямившись, Уэйд ухватился за поводья и попытался поднять кобылу на ноги. Однако у него ничего не получилось – видимо, у лошади была сломана нога.

Сыпля проклятиями, Уэйд выхватил из-за пояса нож и освободил руки Шианны. Затем перерезал кожаный ремень, которым была стянута ее левая нога. Но правая нога Шианны была придавлена кобылой, и Уэйду никак не удавалось высвободить ее из стремени. Он снова попытался поднять лошадь, и снова у него ничего не получилось. Ситуация казалась безвыходной; Уэйд не знал, что еще можно предпринять.

Тут вдруг послышался стук копыт, и Уэйд тотчас же обернулся. Из груди его вырвался вздох облегчения, когда он увидел Маманти. Индеец приблизился, и Уэйд сказал: