Текст книги "Где ты, мой незнакомец?"

– Мне очень жаль. Похоже, мое состояние огорчает вас, Малькольм, – равнодушно сказала она. – Мне это тоже не по душе.

– Нисколько не сомневаюсь, дорогая, – тихо прошептал он, склонившись к ней. – Я только не вижу причины, почему бы нам не освежить кое-какие события в твоей памяти?

Его улыбка насторожила Ленору, и она отшатнулась. Глаза его потемнели, в них загорелся опасный огонек, при виде которого у Леноры похолодело внутри, и она впервые по-настоящему испугалась при мысли о том, что ее ждет впереди. Он небрежно, будто раздевая, обвел ее загоревшимся взглядом, и когда глаза их встретились, Ленора поежилась, заметив, как он плотоядно облизнул губы.

– Случается, мужчина нуждается в том, чтобы его успокоили. К тому же мы так давно не были вместе…

Что-то подсказало Леноре, что будет лучше, если она ничем не выдаст своего страха. Она откинулась назад и, сделав вид, что не поняла его, небрежно произнесла:

– О чем это вы, Малькольм? Почему вы хотите, чтобы вас успокоили? Если это опять касается Эштона, то я, по-моему, уже говорила: все это время он был очень любезен со мной, но не более. – Она досадливо вздернула плечи и заговорила, стараясь, чтобы ее слова смягчили недвусмысленный отказ: – Не знаю, но вполне вероятно, доктор Пейдж предупредил Эштона, что в моем тогдашнем состоянии со мной надо было обращаться крайне бережно. Могу себе представить, чем бы все кончилось, если бы совершенно незнакомый мужчина стал меня принуждать, – скорее всего серьезным нервным потрясением. Даже сейчас, когда я чем-то расстроена, у меня бывают какие-то странные видения, галлюцинации. Мне кажется, я вижу какого-то мужчину, которого забивают до смерти…

Брови Малькольма от удивления полезли на лоб.

– До смерти?

– Да, я понимаю, в это трудно поверить, Малькольм, но иногда от сильного волнения у меня бывают галлюцинации. Сама не знаю, что это такое: то ли просто видения, ни с чем особо не связанные, то ли воспоминания о том, что действительно было. А может, просто мое воображение играет со мной злую шутку. Что бы там ни было, в такие минуты мне бывает жутко!

Ленора от души надеялась, что в ней есть хоть капля актерского дарования, которая позволит ей достаточно убедительно уверить Малькольма в ее болезни. Ей было бы куда приятнее оставаться в этом доме, не рискуя подвергнуться грубому насилию!

– Теперь вы понимаете, надеюсь, что принуждение может убить меня!

– Да. Да, конечно, ты права. – Казалось, он рад успокоить ее. – Меньше всего на свете я хочу огорчить тебя, дорогая. Главное – чтобы ты поскорее поправилась.

В коридоре послышался звонкий стук каблучков, который замер возле открытой двери. Они оглянулись и заметили молоденькую служанку, которая нерешительно остановилась в дверях. Девушка была явно смущена под пристальным взглядом двух пар глаз и, похоже, сама не знала, то ли убежать, то ли осмелиться войти.

Ленора приветливо кивнула ей, радуясь, что прервали ее разговор с Малькольмом.

Служанка робко вошла в комнату. Ее пышные черные волосы, ярко-голубые глаза и нежная кожа цвета сливок, в эту минуту покрывшаяся нежным румянцем, удивительно гармонировали друг с другом. Казалось, очаровательная девушка даже не подозревала об этом и нервно теребила кружевную наколку. Несколько длинных локонов упрямо выбивались наружу и кокетливо обрамляли точеное личико. На ней был ослепительно белый, туго накрахмаленный передник, но он совершенно не вязался с темно-синим платьем и придавал этому юному созданию какой-то странный вид.

– Прошу прощения, мэм, – девушка неловко присела. – Я Мери, горничная. Меган послала меня спросить, не хотите ли принять ванну?

Ленора метнула украдкой взгляд в сторону Малькольма – тот рассеянно посмотрел на смущенное лицо девушки, но явно не видел ее, погруженный в свои мысли. То, что он услышал от Леноры, казалось, потрясло его. Возможно, он решил, что у нее до сих пор не все в порядке с головой. Только бы это заставило его держаться от нее подальше, а большего ей и не надо. Ленора устала и мечтала поскорее принять ванну, но говорить об этом при Малькольме не решалась.

Наконец тот почувствовал, что они обе выжидающе смотрят на него, и галантно улыбнулся, глядя прямо в светло-зеленые глаза Леноры.

– Прости меня, дорогая. Увы, пора уезжать, в городе у меня полно дел. – Встав, он осторожно взял ее руку и чуть коснулся поцелуем кончиков пальцев. – Так, значит, до вечера.

Ленора грациозно склонила голову, испытывая невероятное облегчение оттого, что он уходит. Оставалось только надеяться, что ей в конце концов удастся убедить его поселиться отдельно.

Никогда еще Ленора не испытывала такой потребности погрузиться в воду и смыть с себя усталость последних часов, расслабить напряженные мышцы. Переезд из Натчеза стал для нее тяжелым испытанием. Она была уверена, что колеса экипажа находили малейший ухаб или рытвину на дороге да так и норовили попасть туда. И сейчас ей казалось, что все тело у нее покрыто ссадинами и ушибами. Со вздохом облегчения она погрузилась в горячую воду, с наслаждением закрыла глаза и принялась мечтать. Однако, о чем бы она ни думала, все мысли ее устремлялись к Эштону, который безраздельно владел ее воображением. Она вспоминала, как Эштон заходил в ванну, когда она купалась в Бель-Шене, как потом, не в силах сдержать горевшее в нем желание, срывал с себя одежду и прижимал ее к своему обнаженному, мускулистому телу. Она понимала, что подобные воспоминания не доведут ее до добра, но разве можно выкинуть из головы то, что так дорого? Если бы не память о нем, ее давно бы охватило отчаяние.

Ленора слегка задремала, в ее голове одно за другим мелькали какие-то неясные образы, тоже связанные с купанием. Почему-то она была совершенно уверена, что время было позднее, она провела в дороге много часов и собиралась лечь спать. Ей казалось, что она ощупью пробирается в темноте, на ней ночная рубашка, поверх накинут пеньюар. Вокруг царил кромешный мрак. Вдруг ослепительная вспышка света прорезала темноту и леденящий ужас охватил ее: она снова увидела, как кто-то замахнулся каминными щипцами и из темноты выступила неясная фигура мужчины. Его рука в черной перчатке с силой опустила щипцы на чью-то склоненную голову.

Ленора пронзительно вскрикнула, ее страх внезапно рассеялся, и в голове прояснилось.

– Это была не я! Я этого не делала! – с облегчением вздохнула она.

Мир и покой снизошли на нее после этого открытия. Впервые за много недель она почувствовала себя свободной, будто избавилась от маячившей за ее спиной виселицы и адского огня. Слезы облегчения показались на ее глазах. Ей хотелось и рыдать, и кричать от радости, хотя трагедия, только что пережитая заново, все еще стояла перед глазами, не давая покоя. Более чем когда-либо она была убеждена: то, что она только что видела, не плод ее больного воображения. На ее глазах когда-то убили человека. И она это вспомнила. Но кто убийца и кто жертва?!

Не в силах ответить на этот вопрос, она беспомощно затрясла головой. Если то, что рассказывал Малькольм, правда, значит, ее похитили из этого дома, а потом перевезли в Натчез. Скорее всего рассчитывали поживиться деньгами ее отца.

Где-то в глубине подсознания проступило еще одно смутное воспоминание. Откинув голову на край ванны, она прикрыла глаза и попыталась расслабиться в надежде, что видение само всплывет перед ее мысленным взором. И вот постепенно сквозь туман стала вырисовываться группа людей. Это было какое-то отребье, они кричали, перемежая слова грязными ругательствами. Один из этих подонков приблизился к ней вплотную и заглянул прямо в лицо.

– Ого, да ты просто красотка! А ну-ка, тащи нам кошелек, миз! – прошепелявил он, ухмыляясь беззубым ртом. – Только, будь я проклят, почему бы мне для начала не позабавиться с тобой? Да разве я один? Мои дружки тоже ждут не дождутся, когда придет их черед!

К счастью, в этот момент скрипнула дверь за спиной Леноры, и жуткое видение рассеялось. Впрочем, она тут же насторожилась и замерла, прислушиваясь к шороху за дверью. Выйдя из ванны и завернувшись в полотенце, девушка на цыпочках подкралась к двери. На ее голос откликнулась Меган, и Ленора с облегчением вздохнула, отперев дверь, чтобы впустить служанку, после чего вновь заперла ее на ключ, чтобы быть уверенной, что никто не сможет потревожить ее во время купания. Бог знает, что может случиться! Вдруг Малькольма подстегнет любопытство или, того хуже, обычная похоть. Поскольку Сомертон все время пел Синклеру дифирамбы, стало быть, у нее нет ни одного союзника в этом доме. А это означало, что ей следует все время быть начеку.

– Я нашла это в вашем дорожном чемодане, мэм. Надеюсь, оно подойдет, – сказала служанка, протянув ей платье из бледно-голубого органди. Она развесила его на спинке постели, чтобы Ленора могла хорошенько рассмотреть наряд, и шагнула в сторону, в свою очередь разглядывая его. – Все ваши красивые платья так долго пролежали в чемодане, мэм, что теперь придется их перегладить. Такое впечатление, что их просто побросали в дорожный чемодан не глядя. Видно, кто-то сильно торопился.

Ленора замерла – на память ей пришел рассказ хозяина гостиницы в Натчезе. Он утверждал, что, уезжая из гостиницы, Малькольм поспешно собрал чемодан жены, погрузил его в коляску и умчался.

У Меган вырвался вздох:

– Ах, какой у вас чемодан, мэм! Новехонький, красивый, просто загляденье! И такой большой, что можно уложить бог знает сколько платьев, да так, что не будет ни малейшей складки. Вот теперь мне ясно, почему хозяин выгнал прежних слуг! Стыд какой, разве можно так обращаться с вещами!

– Какие пустяки, Меган! Спасибо, благодаря тебе платье почти как новое.

И в самом деле, Ленора не нашла на платье ни единой морщинки. Оно было очаровательно: глубокий вырез украшали вышитые шелком листочки и разбросанные тут и там крохотные жемчужины, блестевшие, словно капли росы. Пышные бледно-голубые рукава, обнажавшие руки до локтя, были украшены вышитыми лентами. Широкий шелковый пояс подчеркивал завышенную талию и пышную, в оборках юбку, по широкому подолу которой были тоже разбросаны вышитые шелком листья.

Меган улыбнулась:

– Прелестное платье, мэм! Вы в нем точно невеста перед алтарем.

Ленора покачала головой, пытаясь отогнать нахлынувшее воспоминание: она видела вокруг смеющиеся, радостные лица. Неужели это Малькольм Синклер стоит подле нее, счастливый жених, принимающий поздравления от друзей?!

В отчаянии Ленора опустилась на стул, пытаясь разобраться в своих видениях. Неужели невеста – это и в самом деле она? А Малькольм – жених? Вопросы роились в ее мозгу, но ответить на них она не могла. Тем не менее с той самой минуты, как она вошла в этот дом, ее все время одолевали видения, впрочем, скорее воспоминания о реальных событиях в ее прошлом. Кое-что виделось еще смутно, неясно, но многое она узнавала. Увы, на ее несчастье, это было совсем не то, чего бы она желала всем сердцем.

Совсем сбитая с толку, она подперла подбородок рукой и прикрыла глаза, желая только одного – чтобы память никогда не вернулась к ней. То, что в ее воспоминаниях не находилось места Эштону, повергало ее в отчаяние, унося с собой всякую надежду на то, что она благополучно избавится от своей болезни. Ленора чувствовала себя слабой и опустошенной. Конечно, она понимала: рано или поздно, ей придется взглянуть жестокой правде в глаза, но ее бедное сердце истекало кровавыми слезами. Чем дольше длилась разлука с Эштоном, тем слаще казались ей минуты, которые они провели вместе.

– Мэм? – Меган осторожно дотронулась до ее плеча. – С вами все в порядке, мэм?

Слабый вздох вырвался из груди Леноры. Она устало откинулась на спинку стула.

– Не знаю. Мне что-то сегодня весь день не по себе.

– Может быть, вам лучше прилечь, мэм? – предложила служанка. – Я намочу салфетку в холодной воде и положу вам на лоб.

– Разве еще не пора переодеваться к обеду? – Ленора плотнее запахнула полотенце на груди. Мысль о том, что нужно переодеваться, была ей невыносима.

– У вас есть время, мэм. Не думайте ни о чем. Лягте и укройтесь одеялом – и вам сразу станет лучше. Ведь вы так долго были в дороге, ехали от самого Натчеза, вам надо немного отдохнуть.

Послушавшись совета служанки, Ленора откинула легкое одеяло и вытянулась на постели. Простыни были прохладные, благоухали свежестью, и, убаюканная мерным тиканьем часов, Ленора очень скоро погрузилась в сон. Некоторое время она плыла в океане грез, где реальность незаметно переходила в мечты, подернутые легкой дымкой. Сны, один прекраснее другого, наплывали на нее, и она свободно летала в своих видениях. Вскоре темный занавес незаметно сомкнулся вокруг нее, чтобы через мгновение озариться особым светом. Перед ней возникла чья-то фигура, вначале смутная и расплывчатая. Вдруг ее сердце радостно забилось, когда из темноты выплыло загорелое лицо Эштона. Голова его склонилась к ее обнаженной груди, и он приник к ней жадным поцелуем. Но вдруг его черты заколебались и расплылись, неуловимо меняясь на глазах. Над тонкими губами появились усы, и Ленора с ужасом обнаружила, что смотрит прямо в горящие страстью глаза Малькольма Синклера. Полог, окружавший ее кровать, превратился в пылающий костер, и она извивалась, когда огненные языки пламени тянулись к ней, обжигая обнаженное тело. Потом вдруг из бушующего пламени появились человеческие фигуры и сомкнулись кольцом вокруг нее так тесно, что ей нечем стало дышать. Куда бы она ни повернулась, на нее смотрели глумливые лица. Приветственно звенели поднятые бокалы, как будто призраки слетелись отпраздновать ее смерть в этом огненном аду: все ликовали, кроме одного человека, который держался в стороне от толпы. Он метался из стороны в сторону, все ближе придвигаясь к ней, пока не подобрался почти вплотную. Вдруг он оказался прямо перед ней. Его крик острием кинжала пронзил ее измученный мозг.

Ленора отчаянно вскрикнула и проснулась. Она обвела диким взглядом комнату, не узнавая ее и все еще не в силах прийти в себя после кошмара. Она боялась, что искаженное криком лицо появится перед ней снова, возникнув, подобно привидению, из любого темного угла, из любой щели. Сердце ее от страха готово было выпрыгнуть из груди. Ей показалось, что какая-то темная тень склонилась над постелью, и она с трудом удержалась от крика, не сразу узнав Меган. Глядя с жалостью на испуганное лицо своей госпожи, служанка протянула руку и откинула с лица спутанные, мокрые от пота волосы.

– Вы стонали и плакали, будто вам снился страшный сон, мэм. Похоже, у вас лихорадка.

Все еще не придя в себя, Ленора окинула беспокойным взглядом комнату.

– Здесь кто-нибудь есть, кроме тебя?

Меган удивленно нахмурилась.

– Только вы и я, больше никого, мэм.

С потрескавшихся губ Леноры сорвался прерывистый вздох, и она откинулась на подушки.

– Да, должно быть, мне что-то приснилось.

– Точно, мэм. Так оно и было, – согласилась Меган и положила ей мокрую салфетку на лоб. – Вы еще поспите. А когда придет время переодеваться к обеду, я вас разбужу. Если вам не станет легче, я предупрежу вашего папеньку, что вы останетесь у себя.

– Я так устала, – призналась Ленора.

– Конечно, устали, мэм, да и кто бы не устал?

Ленора вздохнула, снова погружаясь в сон. На этот раз она спала спокойно, лишь только раз ненадолго отчаяние вновь охватило ее, когда в спутанном клубке видений на нее нахлынула волна неясных голосов, в которой отчетливо слышались сердитые ругательства, тоненький женский плач, да еще что-то, смутно похожее на пьяное бормотание.

Ленора рывком села в кровати, протирая глаза и пытаясь сообразить, где это она. Моментально вспомнив, она поднялась и неохотно оделась в приготовленное Меган платье. Бесшумно приоткрыв дверь, она вышла в коридор и тихо спустилась по лестнице.

Сквозь открытые настежь окна доносились звуки ночи, среди которых отчетливо выделялся мерный шорох набегающих на берег волн. Широкие двери в гостиную были распахнуты настежь, чтобы впустить в дом соленый морской воздух, но, несмотря на жару, Ленора почувствовала, как по спине пробежала дрожь, и она помедлила, страшась переступить порог. Волнение придало нежный румянец ее бледным щекам, глаза Леноры ярко блестели, а бледно-голубое платье выгодно оттеняло гладкую матовую кожу.

Стоя на пороге гостиной, она чуть помедлила, и тут же до нее долетел приглушенный голос Сомертона:

– Чем ты недоволен, собственно говоря? Разве я плохо потрудился? Да и Бард уверил меня, что все отлично. Любящий отец должен хорошо знать собственное дитя.

Ответ Малькольма поразил ее:

– Счастливо только то дитя, чей любящий отец убрался к черту на рога!

– Тихо, тихо! – пристыдил его Роберт. – Тебя что, не учили в детстве, что старших надо уважать, а, молодой человек?! – Последовавшее за этим долгое молчание, а затем глубокий, удовлетворенный вздох свидетельствовали о том, что Сомертон осушил бокал своего любимого напитка. Усмехнувшись, он продолжал: – Теперь будь осторожен. Не то оставлю денежки кому-то еще, а тебе придется постараться, чтобы отыскать их.

– Ты пьян, – глухо прозвучал голос Малькольма.

– Неужели? – процедил Роберт сквозь стиснутые зубы и уже собирался ответить, как вдруг в коридоре появилась Мери с подносом в руках и окликнула хозяйку:

– Добрый вечер, мэм. Слава Богу, вы оправились.

Ленора слабо улыбнулась, у нее не было желания спорить с девушкой. Увидев, что Мери скромно отошла в сторону, Ленора вошла в гостиную. Увидев ее, Малькольм встал и стремительно двинулся ей навстречу. На губах его играла странная улыбка, он окинул ее нежным взглядом. Представив на минуту, как его руки смыкаются у нее на талии, Ленора стиснула кулаки и сделала движение, словно собираясь убежать из гостиной.

– Присоединяйтесь к нам, дорогая. Мы уже истосковались без созерцания вашей красоты, а теперь вы с нами, и это радость для нас. Ты же не будешь так жестока, чтобы лишить нас этого наслаждения. Позволь нам только полюбоваться тобой.

Роберт с видимым трудом поднялся с кресла. В руке он держал свой неизменный бокал.

– Присоединяюсь к словам Малькольма! Ты самая очаровательная дочь, которую только может пожелать отец! – Сделав огромный глоток в подтверждение своих слов, он молодецки подкрутил усы. Откашлявшись, Сомертон удивленно заглянул в пустой бокал и протянул его Мери: – Будь хорошей девочкой и принеси мне виски.

Лоб Малькольма избороздили глубокие морщины. Провожая Ленору к креслу, он сказал недовольно:

– Разве так трудно потерпеть до ужина?

Небрежно отмахнувшись от Синклера, Сомертон повернулся к горничной:

– Глоток-другой виски мне не повредит, милочка.

Не зная, что делать, девушка растерянно взглянула на Малькольма. Заметив, что тот неохотно кивнул, она наполнила бокал. Потирая руки с довольным видом, Сомертон подавил смешок, нетерпеливо дожидаясь, пока служанка принесет бокал, и, будучи в приподнятом настроении, принялся весело декламировать:

– Были у королевы четыре Мери, сегодня только три. Была там Мери Битон, а также Мери Ситон, и Мери Чермишель, и… – подмигнув смущенной служанке, он закончил по-своему: – И ты, моя милая Мери Мерфи.

Горничная прикрыла рот ладонью, чтобы не рассмеяться, и стремглав выскочила из комнаты. Малькольм проводил ее взглядом и укоризненно покачал головой, а потом устроился рядом с Ленорой на диване. Его взгляд потеплел, остановившись на девушке.

– Как странно, что ты выбрала именно это платье для сегодняшнего вечера, милая, – сказал он, погладив пальцем мягкую ткань.

– Странно? Но почему? – На виске Леноры слабо забилась жилка. Ей и самой приходило в голову, что она когда-то уже надевала этот наряд.

По губам его скользнула нежная улыбка.

– Да что с вами, мадам?! Ведь именно это платье вы выбрали, чтобы обвенчаться со мной!

Его слова, как нож, вонзились ей в сердце, разрушив все ее светлые мечты. В ответ с ее губ сорвался лишь слабый шепот:

– Мне и в голову не приходило, что платье такое старое. Или, может быть, я что-то путаю? Когда, вы сказали, мы…

– Мы обвенчались почти сразу же после того, как познакомились. После этого вы его почти не надевали.

– Меган сказала, что оно лежало в чемодане и сильно помялось, – внезапно сказала она, лихорадочно пытаясь припомнить, не говорил ли он, когда они познакомились.

Он накрыл своей ладонью ее руку жестом любящего мужа.

– Мне было не до того, чтобы заботиться о платьях. Ведь я сходил с ума, не зная, что с тобой. Этот сумасшедший, что похитил тебя, – ведь он бог знает куда мог тебя увезти!

Ее взгляд равнодушно скользил по комнате. Одну стену занимал огромный камин, по обе стороны от него были окна, а над ним висел на первый взгляд ничем не примечательный пейзаж. Картина была довольно посредственная и странно не вязалась со всей обстановкой комнаты. Неожиданно Ленора подумала, что присутствие в этой комнате картины так же нелепо, как присутствие в ее жизни двух малознакомых мужчин. Как бы они ни уверяли ее в обратном, она чувствовала, что не имеет ничего общего с ними. Ей нужен был Эштон!