Текст книги "Исправление повесы"

Глава 11

После сообщения в телевизионных новостях позвонили отец Лаури и Руперт; оба были глубоко потрясены, увидев фотографию Розин. Обоим отвечал Адам. Руперт не удивился, услышав его голос, а Джерент Морган был слишком оглушен случившимся с его внучкой, чтобы расспрашивать Адама Хокриджа о том, как он снова появился в жизни его дочери.

– Папа понял, почему я не могу говорить с ним? – охрипшим от слез голосом спросила Лаури.

– Я объяснил ему, что ты в полном потрясении от случившегося, – ответил Адам, глядя сверху вниз на обессиленную Лаури, в оцепенении сидящую на диване. – Может, приляжешь ненадолго – надо хоть немного отдохнуть.

Она посмотрела на него.

– Отдохнуть? Не говори глупости! – воскликнула она и тут же закусила губу. – Прости…

– Не за что, – он коснулся рукой ее рассыпавшихся волос. – Если не хочешь в постель, прими ванну. Постарайся чуть расслабиться, если сможешь.

Она нехотя согласилась.

– Хорошо. Надо переодеться, пожалуй. – Она испытующе посмотрела ему в глаза. – Позови меня, если…

Адам поставил ее на ноги и направил к двери.

– Ступай. Мне надо сделать пару звонков, а потом приготовлю тебе чай.

Лаури слабо улыбнулась ему и пошла в ванную. Пока она там лежала, до нее доносился голос разговаривающего по телефону Адама, и она подумала, не оттого ли он так настаивал на ее уходе, что ему надо было поговорить с кем-то без нее. Адам сказал, что у него никого нет, но в это трудно было поверить. Для таких мужчин, как Адам, женщины были так же необходимы, как кислород и пища. Вдруг ее пронзила невыносимая боль. Единственное, что ей сейчас нужно, – это чтобы ее дочурка была в ее объятиях.

Надев теплые серые брюки и толстый алый свитер, Лаури вернулась в гостиную, где ее ждал Адам с приготовленным чаем, уже стоящим на подносе на маленьком столике.

– Я звонил в полицию, потом еще раз маме, чтобы держать ее в курсе дела, потом связался с Джимом Уоллесом и дал ему твой телефон, – доложил ей сразу Адам, – это мой секретарь, – добавил он, видя ее недоуменный взгляд.

Значит, это все-таки не женщина.

– Что сказали в полиции?

– После теленовостей было несколько звонков от людей, которые видели хорошо одетую пожилую женщину, сажавшую ребенка в машину около магазинчика.

– В машину, – сглотнула слюну Лаури. – Она, значит, может быть уже где угодно.

– Если ребенок – Рози, да. Описания не совсем совпадают.

– Я сообщила полиции, во что она была одета, но она целый день в яслях. На ней не было пальтишка, так что эта женщина могла завернуть ее в одеяльце или что-нибудь вроде того.

Адам покачал головой.

– Это бы сразу бросилось в глаза. Скорее всего, у нее было что-то приготовлено, чтобы тут же надеть.

Лаури издала глубокий нервный вздох.

– Ты думаешь, что все было продумано?

– Похоже на то. Бывает, женщины хватают из колясок детей импульсивно, но в данном случае все говорит о том, что действовали по заранее подготовленному плану.

Лаури пыталась дрожащей рукой разлить чай.

– Ты не думаешь, что это?.. – Она запнулась, не в силах говорить дальше.

Адам взял чайник из ее трясущейся руки и поставил обратно на поднос, затем присел рядом.

– Не думаю что, Лаури?

– Что эта женщина собирается продать Розин какой-нибудь бездетной чете, отчаявшейся иметь ребенка и предпочитающей не задавать лишних вопросов?

Он крепко сжал ее руку.

– Не будем об этом даже думать. Но, если это и так, мы найдем ее. Обещаю тебе. Во всяком случае, пока что, – добавил он, – никаких требований выкупа не было.

Лаури недоуменно посмотрела на него.

– Откуда ты знаешь?

– Я потому и звонил Джиму Уоллесу. К нам в офис ничего подобного не поступало. Он как раз сейчас на пути к моей квартире – прослушать автоответчик. Он сразу позвонит.

– А почему секретарь мужчина? – из чистого любопытства спросила Лаури.

– Когда мой отец снял с себя полномочия, его секретарша ушла с работы.

– Она не пожелала работать с тобой?

– Она была замужней женщиной и собиралась родить, – без всякого выражения ответил Адам. – В тот момент я еще зализывал раны, нанесенные тобой, и вообще испытывал неприязнь к женщинам. Вот и взял мужчину. И оказалось все отлично. Джим прекрасный работник, очень квалифицированный и никогда не отказывается задержаться допоздна, если надо.

– Все эти качества бывают и у женщин, – ввернула Лаури.

– Так-то лучше, милая девочка, – заулыбался Адам, – лучше пилить меня, чем плакать. От твоих слез у меня все разрывается внутри.

Значит, мрачно подумала Лаури, напрасно она не обрушила их на него в полную силу, когда узнала, что беременна.

– Это просто невыносимо, – жалобно проговорила она, – сидеть здесь и ничего не знать. Адам притянул ее к себе.

– Понимаю, милая, понимаю.

– У меня так и стоит она перед глазами – плачущая. Та женщина ведь не знает, что она ест, какое молоко я ей даю и… и вообще, – она уткнулась лицом в его плечо, словно забыв, что перед ней мужчина. В данный момент он давал ей утешение, в котором она так нуждалась, она словно забыла, что когда-то он был ее возлюбленным.

Но вскоре Адам беспокойно заерзал, и Лаури быстро отпрянула от него и села, выпрямившись, в уголке дивана.

– Неплохо бы выпить, – вслух подумал Адам. – Жаль, что ты не держишь спиртного.

– Магазинчик, где торгуют спиртным, неподалеку отсюда, еще открыт, если тебе так невтерпеж.

– При чем тут «невтерпеж»? – сердито глянул он. – Уж что-что, а алкоголь никогда не был моим слабым местом.

– В отличие от женщин, – скосив на него глаза, ввернула опять она. – Сначала проблемой было излишество, теперь воздержание.

– И то и другое исключительно по собственной воле, – резко бросил он и тут же поднял вверх руки. – Ах, прости, прости. Я сам не знаю, что несу.

– Мы оба, – со вздохом подтвердила она и вдруг прищурилась. – Ну-ка, подожди, – и, вскочив с дивана, помчалась в свою спальню. Вернулась она, помахивая миниатюрным бочонком коньяка. – А вот это как?

Адам восхищенно глянул на нее.

– Откуда ты это взяла?

– Я положила его в рождественский чулок для папы, – пыталась улыбаться Лаури. – Положу потом что-нибудь другое, если… когда…

– Когда! – воскликнул довольный Адам, вскочил с дивана и взял из ее рук бочонок. – Отлично. Сейчас мы оба выпьем.

В обычное время Лаури терпеть не могла крепкие напитки, но сейчас не отказалась бы от любого средства, какое бы ни подвернулось, чтобы хоть как-то утишить горе и отчаяние, которые удавалось сдерживать лишь неимоверным усилием воли.

– Ну как, лучше? – спросил Адам, когда она сделала осторожный глоток.

– Немного лучше. Результат ничего, а вкус ужасный.

Он улыбнулся и чокнулся с ней.

– От такого количества никто из нас не напьется. Но ожидание станет более терпимым.

Время тянулось с черепашьей скоростью, и Лаури была рада бодрящему теплу коньяка. Позвонил Джим Уоллес и изложил оставленные сообщения, но ничего похожего на требование выкупа там не было. Еще один-единственный звонок был перед полуночью от инспектора Кокса. Он сказал, что поступило несколько сообщений от свидетелей, видевших, как девочку увозили на машине, и добавил, что до утра пока что ничего больше сделать нельзя. В утренних теленовостях еще раз расскажут о похищении, после чего, возможно, поступят новые сведения. Он посоветовал Адаму убедить мисс Морган отдохнуть и обещал связаться сразу же, как только что-нибудь прояснится.

– О каком отдыхе может идти речь? – сказала в отчаянии Лаури.

– Но, может, ты заснешь, если ляжешь в постель.

Она решительно помотала головой.

– Я не могу там одна… – Она густо покраснела, а Адам ехидно усмехнулся.

– Да не волнуйся. Я же понимаю, что это не приглашение. Ну давай, если хочешь, будем сидеть на диване и разговаривать хоть всю ночь. – Он посмотрел ей в глаза. – Я все буду делать, как ты хочешь, Лаури.

Они снова устроились на диване. И на этот раз, когда Адам обнял ее одной рукой, Лаури с благодарностью приникла к нему, наслаждаясь теплом и убаюкивающей нежностью его прикосновения.

– Я забыла поблагодарить тебя за все твои подарки, – вдруг спохватилась она. – Просто выпало из памяти.

– Розин понравилась лошадка-качалка?

– Еще бы! Такой восторг! Это, конечно, очень экстравагантно. Или ты решил прислать что-нибудь такое огромное, чтобы мне в голову не пришло отсылать обратно?

Он рассмеялся негромко.

– Что-то вроде того.

– Вот мишку она еще не видела… – Лаури с трудом проглотила комок в горле; ее душили слезы. Откашлявшись, она продолжала:

– Наряды такие роскошные. Ты сам их выбирал?

– Нет. Я в этом ничего не смыслю. Это все мама.

Лицо у Лаури окаменело.

– Значит, ты… ты рассказал ей о Розин?

– Да.

– Зачем?

– А что ж тут такого?

Лаури хотела отодвинуться, но рука Адама не пустила ее.

– И как она на это реагировала? – немного погодя спросила она.

Адам потер подбородок свободной рукой.

– Сначала не поверила.

– Что Розин твоя?

– Нет. Что у нее есть внучка. Не могла поверить от радости.

Лаури повернула голову так, чтобы пристально посмотреть на него.

– От радости? Я, кажется, ясно дала тебе понять, что никаких прав на Розин ты не имеешь. Адам насупился.

– Я знаю. Но мать все равно смотрит на нее как на свою внучку. Лаури закусила губу.

– В общем, конечно. Если… когда Розин вернут, твоя мама может приехать и посмотреть на нее.

– А я? – живо откликнулся он. Какое-то время царило молчание.

– Пусть сначала вернут Розин, – сердито сказала Лаури. – А до этого я ни о чем не могу думать, ни о чем.

Снова молчание.

Затем тишину нарушил Адам:

– А другую посылку ты получила? Лаури покраснела от смущения.

– О да. Прости. Я должна была тебя поблагодарить и за это.

– Я не напрашиваюсь на благодарность. – Он угрюмо уставился на носки своих ботинок. – Я забирал мамино кольцо, которое она отдавала ювелиру переделать, и на глаза мне попалась эта брошь. Что-то меня толкнуло купить ее.

– Она замечательная. У меня не так много драгоценностей. Спасибо, – сказала Лаури, которая до последнего момента не могла решить, отдать или оставить ее. Но отдать ее Адаму сейчас, в этих обстоятельствах, было, на ее взгляд, невозможно.

– Мне показалось, что она будет напоминать тебе о наших лучших днях, – тихо добавил Адам. Лаури молча кивнула.

– А я ничего тебе не подарила, – задумчиво сказала она.

Он грустно усмехнулся.

– Я как-то и не надеялся на это. Наверное, каждый раз, когда ты смотришь на Розин, ты проклинаешь день, когда увидела меня.

– Да что ты! Нет! – Лаури с изумлением воззрилась на него. – Ты же видел Розин. Как я могу жалеть о чем-либо, связанном с ней! Если я и чувствую враждебность к тебе, Адам, то совсем по другим причинам.

Адам помрачнел.

– Можешь не продолжать, Лаури. И без того ясно, что выйти замуж за меня было настолько невыносимо, что ты предпочла остаться матерью-одиночкой.

Это было совсем не так, но Лаури была не в том настроении, чтобы вдаваться в объяснения.

– Давай не будем об этом, – только и сказала она.

Адам согласился. Молчание затянулось, и, к своему удивлению, отягченному чувством вины, Лаури поймала себя на том, что ее клонит в сон. Веки отяжелели, и она моргала, стараясь держать глаза открытыми; ее ужасала сама мысль о том, что можно спать, когда бедная Розин где-то холодной ночью с чужими людьми. Услышав ее глубокий прерывистый вздох, Адам сильнее прижал ее к себе, свободной рукой он погладил по волосам, утешая как мог, и Лаури расслабилась, прижавшись к нему. Напряжение и боль последних часов взяли свое, и по мере того, как бесконечная ночь медленно, но верно двигалась к утру, сон окончательно сморил ее, даровав час-другой благодатного забвения.

Когда Лаури проснулась, она совсем окоченела от холода. На диване никого не было, Адам куда-то делся. Нахмурившись, она сунулась в ванную комнату и вскрикнула от ужаса, увидев в ванне голое тело. Она пулей вылетела в коридор, вспыхнув до корней волос от его, как она заметила, выбегая, насмешливого взгляда.

Она пошла на кухню и у стойки уронила голову на руки: смущение мигом развеялось при мысли о маленькой Розин. Горе вновь обрушилось на нее. Немного спустя она нашла в себе силы, умылась на кухне и налила чайник. К тому моменту, когда Адам присоединился к ней, она уже приготовила чай и резала хлеб, чтобы поджарить тосты.

– Доброе утро, – произнесла она, не глядя на его мокрые волосы и покрывшую подбородок синюю щетину. – Яйца будешь?

– Доброе утро. Яйца – это то, что надо. Как видно, аппетит не подчиняется мозгу. Мне казалось, что я не смогу даже смотреть на еду, но, кроме твоих сэндвичей, я вчера ничего не ел…

– Значит, ты голоден! Подожди немного, я приведу себя в порядок и сделаю тебе омлет. – В ванной комнате она с досадой рассматривала свое бледное лицо, круги под глазами. Потом расчесала волосы, связала их на затылке и вернулась на кухню, где Адам уже пил кофе. – Мне тоже, пожалуйста, – как бы невзначай уронила она, доставая сковороду для омлета и ставя ее на конфорку.

– Давай позавтракаем в другой комнате, – предложил Адам, передавая ей чашку с кофе. – Сейчас будут последние известия.

Лаури молча кивнула, глотнула кофе, затем разбила яйца в миску. Добавив немного специй и посолив, вылила содержимое на раскаленную сковороду, и уже через несколько минут они с Адамом сидели рядышком на том же диване; на столике перед ними стоял поднос. К счастью, они успели поесть, когда на экране появилась фотография Розин. От одного взгляда на личико дочери у Лаури перехватило дыхание.

– Мы совсем не говорили о ней сегодня ночью, – вдруг сказал Адам. – Расскажи мне про Розин – все про нее.

Лаури с недоумением посмотрела на него, но, подумав, решила, что он прав.

– С чего начать?

– С рождения. Трудные были роды? Лаури пожала плечами.

– Развлечением не назовешь, но в общем нормальные. Это длилось двенадцать часов, так что, сам понимаешь, я по горло была этим сыта, но одного взгляда на нее оказалось достаточно, чтобы понять, что боль и страдания того стоили.

– Сколько она весила?

– Три с половиной килограмма. – Лаури состроила гримасу. – Не хотелось бы мне рожать более крупного ребенка, уж поверь.

– А ты хочешь иметь еще? – быстро ввернул Адам.

Лаури бросила на него раздраженный взгляд.

– Тебя это не касается, – фыркнула она. Наступило молчание.

– Она была хорошей малышкой? – наконец снова подал голос Адам.

– О, просто чудо! С шести недель она ночью почти никогда не просыпалась – только когда резались зубки или болел животик.

– А сколько ей было, когда вы перебрались сюда?

– Три месяца. Первое время я так выматывалась, что уже усомнилась в своих силах, но все-таки справилась. – Лаури печально улыбнулась. – Папа был уверен, что мне это не по плечу, а я решила доказать, что он ошибается. И доказала. Мой бизнес словно специально создан для того, чтобы им заниматься, имея ребенка. Ну и конечно, мне очень пригодился опыт Фран, а потом мы взяли Дженни, и я уже могла выходить на работу попозже и подольше обедать с Розин, а как только ей стукнет два, она пойдет в садик…

– Так рано? – удивился Адам.

– Да. Есть уже договоренность. Немного дороговато, но это детский сад Монтессори, там у них есть французский и балет даже, если хочешь, правда, надо платить дополнительно…

Адам отодвинул столик, чтобы обнять Лаури.

– Мы вернем ее, – чуть хрипло прошептал он ей в макушку. – Только, Бога ради, не смотри так.

Они прижались друг к другу в бессознательном порыве и вдруг отпрянули, когда зазвонил телефон. С этого момента телефон звонил все утро. Сначала был Джерент Морган, затем Сара, затем Элис Хокридж; затем инспектор Кокс сообщил, что полиция опрашивает все дома в районе и показывает фотографию Розин.

Дженни и Фран появились раньше обычного и спросили, чем могут помочь кроме работы в магазинчике.

– Посидите здесь, пока я схожу в магазин, – попросил Адам и улыбнулся, видя удивление на лице Лаури. – Я ведь с собой ничего не захватил, мне нужны рубашки и тому подобное, и еще бритва.

– Недолго, пожалуйста, – искренне попросила Лаури и тут же покраснела, когда он пожал ей руку.

– Скажи, где ближайший магазин, и я обернусь за полчаса.

Как только Адам ушел, практичная Фран тут же принялась за посуду, а Дженни еще раз извинилась за Кей.

– Она просилась пойти сегодня со мной и помочь, но, наверное, тебе это неприятно…

– Почему же? – сказала Лаури. – Я, правда, сомневаюсь, что кто-нибудь обратится в ясли после случившегося. Но если Кей хочет прийти и помочь в магазине, я думаю, это неплохая идея. Сегодня канун Рождества, не забудь. А кроме того, – и она пожала руку Дженни, – Кей будет гораздо лучше, если она возьмется нам помогать. Это ведь не ее вина. Я действительно не виню ее – откуда ей было знать?..

Дженни с благодарностью сжала руку Лаури.

– Ты такая добрая. Я прямо сейчас звоню ей. К тому времени, когда Адам вернулся, магазин уже был открыт, и там командовали Дженни и безмерно благодарная Кей, а Фран осталась с Лаури: ее здравый смысл и практичность помогали Лаури не терять голову.

Фран открыла Адаму дверь, лукаво улыбнувшись при виде множества пакетов:

– Настоящий Дед Мороз! Я иду вниз. Держись, Лаури!

Когда они остались одни, Лаури бросила недоуменный взгляд на пакеты, потом на Адама.

– Ты вроде сказал, что идешь за рубашкой.

– Я купил не одну, а также все для бритья, поскольку твоя ванная не богата бритвенными принадлежностями…

– Вообще-то, у меня есть небольшая электробритва, ты бы мог ею воспользоваться, если б сказал мне. – Лаури уставилась на огромную сумку на колесиках. – А это что, никак еда? – с осуждением спросила она.

– В кухне у тебя почти ничего нет, – отметил Адам.

– Это правда. Я ничего позавчера не покупала, потому что мы… мы сегодня должны были уехать… – Лаури отвернулась, пытаясь сдержать слезы. – Я разберу покупки. А ты можешь переодеться в моей спальне.

– Извини, что так долго, – сказал Адам, поднимая сумку. – В моем излюбленном фирменном магазине было настоящее столпотворение, словно там идет матч по регби. Слава Богу еще, что я пришел к открытию. Но зато все основные покупки удалось сделать под одной крышей.

Лаури выдавила улыбку.

– Ты всегда носишь рубашки из универмага?

– Всегда, – без зазрения совести соврал он. – Как насчет кофейку?

В магазинчике все утро было полно народу; в ясли, правда, как и предполагала Лаури, никто не обращался, но в помещении магазинчика было не протолкнуться. Приходили и любопытные, доложила Фран, жаждущие взглянуть на несчастную мамашу, но в основном магазинчик жужжал от настоящих покупателей, торопящихся сделать последние покупки; немало их постоянных клиенток пришли специально, чтобы выразить сочувствие. Две из них дали ценную информацию о пожилой даме, сажавшей малышку в машину. Одна молодая женщина припомнила марку машины, а другая рассказала, что ребенок был одет в желтое пальтишко с капюшоном и что женщина долго копалась, привязывая девочку к сиденью.

– По крайней мере она позаботилась надежно усадить Розин, – проговорила Лаури, заставляя себя видеть во всем лучшее.

Фран кивнула.

– Это говорит о том, что она не причинит ей вреда. Кстати, – добавила она, входя в дверь, – у меня уже есть пара предложений насчет лошадки-качалки. Я, конечно, отказала.

– И правильно сделала, – согласилась Лаури, стараясь не смотреть на Адама.

Утро тянулось невыносимо, хотя для стороннего наблюдателя сцена показалась бы идиллической: Адам читал принесенные газеты, а Лаури возилась с бельем для глажки, которого всегда хватало с избытком. Они непрерывно глотали кофе, но ни один не притрагивался к печенью и сдобным булочкам, которые купил Адам; только Фран со своей командой по достоинству оценили их в обеденный перерыв, потому что никто не хотел идти домой.

Телефонные звонки не умолкали. Звонили соседи, чтобы сказать теплое слово утешения, звонили Сара и Холли – им не терпелось узнать новости, после полудня еще раз позвонила Элис Хокридж. Поговорив недолго с сыном, она на сей раз позвала к телефону Лаури.

– Я хотела сказать, что я молюсь за тебя – от всей души, – твердым голосом сообщила мать Адама. – И еще я велела Адаму уговорить тебя что-нибудь съесть.

Лаури слабо засмеялась.

– Он только этим и занимается. Можно подумать, что ничего важнее не существует. В трубке помолчали.

– Постарайся не быть с ним слишком суровой, милая.

– Миссис Хокридж, если… нет… когда я снова увижу Розин, я думаю, что уже ни с кем и никогда не буду суровой!

– В таком случае я буду молиться еще усерднее. А теперь я кладу трубку, чтобы не занимать попусту линию.

Время обеда пришло и ушло, а Адам все пытался уговорить Лаури чего-нибудь поесть. Время тянулось невыносимо долго, и она все больше нервничала, уже с трудом поддерживая разговор, а Адам, который и сам чувствовал себя не лучше, не пытался поднять ее настроение. Где-то днем Лаури внезапно прорвало: она уронила голову на руки и горько зарыдала; Адам обнял ее, укачивая как ребенка. Когда она наконец подняла заплаканное лицо, он нежно поцеловал ее трясущиеся губы и смахнул с мокрого лба пряди волос.

– Не сдавайся, Лаури.

Она отодвинулась и села прямо.

– Прости. Что-то на меня вдруг накатило. У меня, должно быть, ужасный вид. Пойду приведу себя в порядок.

Когда она через некоторое время вернулась, лицо ее было немного подкрашено, и Адам с одобрением взглянул на нее.

– Вот это моя девочка, – начал было Адам и тут же запнулся, заметив взгляд Лаури. – Это я так, к слову пришлось, не сердись.

– Нет, ничего, – с решительным видом улыбнулась Лаури. – Никаких больше слез, обещаю. Я ведь не плакса, ты же знаешь.

– Нет, – ответил Адам. – Не знаю. Ты мне ни разу не дала возможности узнать.

– Правда. – Лаури полностью овладела собой. – Я, пожалуй, не откажусь от одной из твоих булочек… – сказала она и тут же прервала себя, потому что затрезвонил телефон. Она бросилась из комнаты, чтобы ответить.

– Мисс Морган, это Кокс.

– Инспектор. Какие новости?

– Прошу не слишком обольщаться, но у меня кое-что есть для вас. Мы сейчас заедем к вам и отвезем по одному адресу, который нам дали.

Лаури чуть не задохнулась.

– Вы нашли Розин? Где она? Кто забрал ее?..

– Мисс Морган, спокойствие! Ничего конкретного мы еще не знаем. Но вы нам нужны, чтобы опознать ребенка.

Лаури вдруг похолодела и оперлась об Адама.

– Опознать? Что вы хотите этим сказать?

– Ничего страшного. Ребенок, о котором мы узнали, жив и здоров. Даю слово. Но еще раз подчеркиваю: никаких гарантий, что это ваш ребенок, нет.

Как только Лаури положила трубку, Адам схватил ее за руки.

– Ну? – резко обратился он к ней. На его изможденном лице лихорадочно блестели глаза.

– Они сейчас приедут за мной…

– Ты же не поедешь без меня? Она нетерпеливо кивнула.

– Ну конечно, нет! – И передала все, что сообщил инспектор Кокс. – Говорил он очень осторожно. Не хотел меня обнадеживать. Ты скажешь девочкам?

Адам бегом спустился вниз и тут же вернулся, перепрыгивая через две ступеньки, и обнял Лаури.

– Не очень на это рассчитывай.

– Как же мне не рассчитывать! – почти выкрикнула она, затем сделала глубокий вдох и овладела собой. – Конечно, ты прав. Но это так трудно, Адам.

– Само собой, трудно. – Он протянул ей пальто. – Надень шарф или что-нибудь теплое. На улице холодина.

Когда сержант Бойс приехал за ними, Лаури и Адам уже ждали его в холле. Лаури стояла, застыв как изваяние. Адам метался из угла в угол, точно тигр в клетке.

– Пришло сообщение из квартиры в богатом квартале в Глочестер-Плейс.

– Вы думаете, это Розин? – настойчиво спросил Адам, не дав Лаури открыть рот.

– Человек, который звонил, полагает, что да. Он был очень взволнован. Просто попросил приехать как можно быстрее. Скоро увидим сами.

Когда машина подъехала к шикарному многоквартирному дому, Адам помог Лаури выйти из машины и, обняв ее одной рукой, повел вслед за инспектором к лифту. В глубоком молчании они вышли на лестничную площадку, и инспектор позвонил в одну из четырех дверей.

Их впустил худощавый мужчина. Вид у него был очень сконфуженный. Инспектор Кокс представился сам и представил всех.

– Меня зовут Чарлз Бланшар, – представился хозяин, впуская их в прекрасно обставленную комнату, выходившую окнами на ухоженные сады. – Позвольте коротко все вам объяснить, прежде чем вы увидите ребенка. Она в полном порядке, клянусь. – Он перевел беспокойный взгляд с Лаури на Адама. – Я понимаю, что трудно извиниться за произошедшее. Я сам никак не могу опомниться – я только что приехал сюда, чтобы забрать к себе на Рождество свою мать. Вчера вечером я увидел по телевизору фотографию пропавшей девочки, так что можете представить мой ужас, когда мама вручила мне этого самого ребенка, заявив, что она нашла прекрасный рождественский подарок для нас.

– Ради Бога, мистер Бланшар, не держите меня в неведении, – взмолилась Лаури, не в силах ждать ни секунды больше. – Где мой ребенок?

– Сейчас, сейчас я отведу вас к ней, – живо откликнулся Чарлз Бланшар. – Она заснула, и я попросил соседку посидеть с ней, пока я вынужден был заниматься с матерью – она в состоянии полной невменяемости. Ее госпитализировали. Врач приехал за ней, и я должен ехать туда же, как только мы все уладим. Простите меня, но последние час-два здесь черт знает что творилось. Пройдите сюда.

Пальцы Адама с силой сжали руку Лаури, когда они последовали за Чарлзом Бланшаром в маленькую комнату. Пожилая женщина мгновенно вскочила с краешка кровати, и это резкое движение разбудило спящего ребенка. Припухшие глазки малышки открылись и тут же засветились, как две звездочки, при виде мамы.

– Мам-мам-мам-мам! – заплакала Розин, протянув к ней ручонки, а Лаури подхватила ее и прижала ее головку к щеке, не в силах поверить, что ее ребенок у нее на руках, цел и невредим. И тут обеих обхватили руки Адама, словно подтверждая, что все действительно так и что кошмар кончился.