Текст книги "Объятия дьявола"

– Вероятнее всего, Эдвард, мы никогда больше не увидим графа Клер. Если он когда-нибудь и вернется в Англию, ты должен пообещать, что не сделаешь ничего сгоряча.

Касси поспешно отвела глаза, не желая, чтобы он увидел в них отчаяние. Мысль, что она никогда больше не увидит графа, была невыносима. Девушка вспомнила графиню Джиусти и сжала кулаки.

– Я сам прекрасно могу позаботиться о себе, Касс, – сдержанно бросил Эдвард. – И о тебе тоже.

Эдвард.., ее защитник.., рыцарь, все эти годы. Касси улыбнулась, вспомнив, сколько всего их связывает!

– Чем ты был занят, когда не дрался с неприятелем и не получал рану за раной?

Эдвард пожал плечами, и Касси заметила, как цинично блеснули его глаза.

– Ничем особенным… Бывал на балах и ужинах, которые давали нью-йоркские тори.

Перед его мысленным взором снова встала Дженни, и Эдвард тряхнул головой, прогоняя ее образ.

– Время летело незаметно, Касс. Рассказ Эдварда о долгих месяцах разлуки был таким же немногословным и коротким, как ее собственный. Глядя на его стройную, подтянутую фигуру, девушка невольно гадала, уж не умолчал ли он о главном.., как и она сама.

Глава 24

Касси доела яблочный пирог миссис Битти и откинулась на спинку стула с удовлетворенным вздохом. Час назад хозяйка появилась в дверях, нагруженная прикрытыми салфетками блюдами. Она оказалась достаточно предусмотрительной, чтобы понять, как им хочется побыть наедине хотя бы первый вечер и не спускаться в общий зал гостиницы. Говоря по правде, не принеси им миссис Битти ужин, они, вероятно, забыли бы о еде.

Девушка наблюдала за Эдвардом поверх чашки с кофе. Во время ужина он с каждой минутой держался все более принужденно, и она легко предположила причину. Близилась ночь, и они были одни, всего в нескольких шагах от спальни, как муж и жена.

К счастью, их жизни так тесно переплетались, что можно было проводить время, припоминая веселые и грустные события юности. Днем они постарались забыть о происшествии, разлучившем их почти на год. Эдвард снова рассказывал о том случае, когда он сбил с ног Эдмонда Денверса за то, что тот обозвал Касси надоедливой соплячкой, у которой в голове больше колтунов, чем в воробьином гнезде. Ее веселый смех и сейчас стоял у него в ушах. Но настал вечер, и они больше не могли позволить себе оставаться беззаботными детьми.

За последние несколько недель на борту “Йорка” Касси часами спорила с собой, как должна вести себя в столь щекотливой ситуации. Она понимала, что уважение к ее чувствам так же естественно и присуще Эдварду, как долг и честь. И учитывая все, рассказанное ему, Касси не сомневалась, что Эдвард так же, как и она, мучится неизвестностью. Проведут ли они нынешнюю ночь вместе? Но Касси твердо верила, что он горячо любит ее, и это придавало ей решимости. И во имя этой любви она готова отдать ему все. Эдвард ее друг, друг на всю жизнь, человек, за которого она должна была выйти замуж, женой которого станет – Я бы хотела принять ванну, Эдвард. Эдвард удивленно моргнул – Ванну? Конечно, Касс. Я сейчас прикажу принести, – облегченно выдохнул он и, поднявшись, устремился к двери.

Через четверть часа он снова появился в сопровождении Уилла. Оба несли ведра с горячей водой.

– В спальне есть сидячая ванна, – сообщил Эдвард, отводя глаза.

Касси обязательно улыбнулась бы его очевидному замешательству, не нервничай она сама так сильно. Поднявшись, она последовала за ним в спальню, маленькую, квадратную, тоже очень просто обставленную комнатку, и заметила, что Эдвард украдкой поглядывает на кровать. Касси подошла к ванне.

– По-моему, ты в ней не помещаешься, Эдвард.

– Напротив, – сухо пробормотал он. – Я пока оставлю тебя, Касс. Если что-нибудь понадобится, позови.

– Спасибо, вряд ли.

Эдвард проводил Уилла, и, усевшись в свое любимое кресло с высокой спинкой красного дерева и широкими деревянными подлокотниками, запрокинул голову и закрыл глаза.

Всякий раз, когда он пытался увидеть события прошедшего дня в спокойном, разумном свете, пульсирующая боль в чреслах мгновенно пробуждала к жизни его плоть. Касси у него в спальне, обнаженная!

Эдвард нахмурился при виде плотного бугра, распиравшего лосины, и с сомнением оглядел неудобный жесткий диван. Вероятно, он и будет служить ему кроватью до того, как они поженятся.

Представив, с какой просьбой он обратится к единственному известному ему священнику англиканской церкви, Эдвард покачал головой. Краснолицый толстяк мистер Денвере никогда не мог держать язык за зубами Ярость, необузданная и свирепая, овладела им при мысли о графе Клер и словно ледяной водой погасила огонь страсти.

– Грязный ублюдок, – процедил Эдвард сквозь стиснутые зубы. Он прикончил бы негодяя, не задумываясь, лишь за то, что тот изнасиловал любую английскую дворянку. Но именно Касси стала его жертвой, и все эти долгие месяцы, когда Эдвард считал ее погибшей, граф принуждал ее ложиться с ним в постель!

Эдвард поднялся и медленно снял мундир и сапоги. Они с Касси весь вечер проговорили о чем угодно, старательно избегая болезненных тем. Эдвард улыбнулся, вспомнив, как задорно смеялась Касси, совсем как в прежние времена. Однако он крайне мало узнал о том, как она жила последние несколько месяцев. Касси совсем не упоминала о графе, а Эдвард из деликатности не расспрашивал.

– Эдвард, – тихо окликнула Касси. Эдвард поспешно обернулся. Она стояла в дверях спальни, одетая в легкий муслиновый пеньюар. У Эдварда перехватило дыхание. В эту минуту Касси была невероятно, неотразимо прекрасна, точь-в-точь как тот идеальный образ, который он хранил в душе все эти бесконечные дни и ночи одиночества. Эдвард с трудом подавил порыв броситься к ней и сжать в объятиях.

– Надеюсь, тебе удалось вымыться, хотя ванна действительно мала? – осведомился он, стараясь говорить как можно спокойнее. Касси поняла, что он едва сдерживается, и улыбнулась. К величайшему смущению Эдварда, плоть его мгновенно отозвалась.

– Вода все еще теплая, Эдвард. Хочешь, я потру тебе спину?

– Касси, ради Бога!

Касси опустила глаза под его перепуганным взором и тихо всхлипнула, закрыв лицо ладонями. Эдвард, бесшумно ступая, подошел к ней и прижал к себе, хотя девушка по-прежнему не отнимала рук от лица.

– Пожалуйста, не плачь, любимая.

Он прижался щекой к шелковистым волосам, наслаждаясь легким ароматом сандалового дерева, и, почувствовав, как велико напряжение Касси, как неподатливо ее тело, попытался успокоить девушку, что-то тихо забормотав ей на ухо.

– Больше никто не посмеет обидеть тебя. Касс, клянусь. Ты в безопасности, и на сей раз я сумею тебя защитить.

Касси опустила руки и безмолвно подняла лицо. Отныне ни один человек в мире не сможет ее защитить.

Тебе не удастся уберечь меня от меня самой, Эдвард.

– Ты даже в слезах прекрасна, – хрипло прошептал он, осторожно смахивая слезы с ее щек.

– Прости, Эдвард, не в моих привычках быть такой плаксой. – Руки девушки скользнули по его плечам, обвили шею. – Пожалуйста, останься со мной сегодня.

Эдвард взглянул в синие глаза и понял, что безвозвратно пропал.

– Если ты хочешь, Касси.

Я должна хотеть именно этого.

– Да…

– В таком случае мы опередим священника на несколько дней.

Эдвард подхватил ее на руки и бережно уложил в постель. Касси утонула в мягкой пуховой перине и весело рассмеялась.

– Боюсь, дорогой, мы будем барахтаться здесь, как в море!

Но у Эдварда хватило сил лишь на слабую ответную улыбку. Он сбрасывал с себя одежду с быстротой, которая повергла бы в изумление его денщика Грумена.

Девушка неотрывно наблюдала за ним. Эдвард, более худощавый, чем граф, обладал, однако, жилистым, выносливым телом, натренированным годами военной службы. Девушка поспешно отвела глаза от гордо вздымавшегося из поросли волос внизу живота могучего отростка и глубоко вздохнула, пытаясь успокоить разгулявшиеся нервы.

Не будь дурочкой, Касси. Наконец, твоя жизнь вернулась в прежнее русло. Ты с Эдвардом. Именно он предназначен тебе в мужья.

Касси перевела взгляд на его лицо и протянула руки.

– Позволь мне снять с тебя пеньюар, Касси. На мгновение зажмурившись, она рывком развязала пояс и ощутила прикосновение рук Эдварда, стягивающих пеньюар с ее плеч.

– Боже, – с трудом выговорил он, – как ты прекрасна!

– Ты уже видел меня.., такой, не помнишь, Эдвард?

– Да, – выдохнул он, ложась рядом. – Но я пытался забыть, Касс.

Продолжай он думать о ней, вспоминать о том дне и пещере на берегу, наверняка бы сошел с ума.

Эдвард впился взглядом в нежные груди с шелковистыми розовыми сосками и непроизвольно сглотнул. При одной мысли о графе Клер, касавшемся этого роскошного тела, владевшего им, в глазах темнело от бешенства.

Заметив, как заледенели карие глаза, Касси нерешительно дотронулась до него, и Эдвард со вздохом прильнул к ее губам, сознавая, что хотя Касси больше не девственна, он должен обращаться с ней так же бережно, как в тот далекий день на берегу. Гладя ее упругую плоть, он не мог не вспоминать о человеке, укравшем ее невинность, тоже ласкавшем это тело по праву хозяина, владельца, собственника. И Эдвард против воли снова подумал о бесконечных наполненных болью днях, горестных ночах, жестокости судьбы. Мучительное, невыносимое одиночество заживо пожирало Эдварда. Касси покинула его, и жизнь потеряла смысл.

Его язык раздвинул ее губы, проникая внутрь, и Эдвард лег на нее, ощущая под собой мягкое податливое белое тело. Касси оцепенела от стыда и смущения. Всякий раз, представляя эти мгновения с Эдвардом, она вспоминала только его нежность и доброту.

«Ты любишь меня, – хотелось ей кричать. – Почему же так груб со мной?!»

Он припал губами к ее груди. Касси слышала его прерывистое, тяжелое дыхание и понимала: он хочет ее, хочет так сильно, что сама она, ее чувства не имеют для него ни малейшего значения. Девушка мысленно взмолилась о том, чтобы хоть на минуту ощутить искру желания. Запустив пальцы в его вьющиеся каштановые волосы, она вынудила себя скользнуть ладонями по его спине.

– О Боже, Касс!

Он привстал и раздвинул ей бедра. Касси снова застыла, едва его плоть коснулась ее.

"Но я не готова для тебя”, – молчаливо запротестовала Касси и с трудом подавила крик, когда он ворвался в ее стиснутые судорогой глубины. Девушка тихо застонала – каждый толчок причинял невыносимую боль. Но Эдвард продолжал безоглядно вонзаться в нее, пока его тело не сжалось в предвестии освобождения. Ему казалось, что он сейчас взорвется, разлетится на миллион мельчайших осколков, и каждый спазм все дальше уносил его от действительности, в волшебное царство, где нет ни доводов разума, ни серых будней. Бессвязные стоны вырывались из его глотки. Он замер на мгновение и, тяжело упав на нее, прижался щекой к подушке.

Прошло несколько минут, прежде чем он пришел в себя и понял, что Касси неподвижно лежит, придавленная его тяжестью.

– Прости, Эдвард, – чуть слышно, печально вымолвила она.

Подняв голову, он заметил, что ее глаза наполнились слезами. Иисусе, он вел себя, как настоящий негодяй! И после всего, что стряслось, едва ли не изнасиловал ее сам! Но она приняла его, ласкала и старалась вобрать в себя как можно глубже.

Перед глазами всплыло смуглое красивое лицо графа, и Эдвард увидел, как он нависает над ней, разводит ее стройные ноги, погружается в узкую трепещущую расселину.

Он поспешно тряхнул головой, пытаясь отрешиться от страшной картины.

– Это я должен просить прощения, Касси. В следующий раз все будет по-другому, вот увидишь. Но я не хочу никакого следующего раза!

– Конечно, Эдвард, – прошептала она. Эдвард откатился от нее и растянулся рядом, пытаясь найти слова, которыми можно было бы утешить девушку, но только что пережитые бурные эмоции и угрызения совести опустошили мозг Нет, необходимо, чтобы время, великий целитель, залечило раны.

– День был долгим, Касс, – только и сказал он. – Тебе нужно поспать.

Касси прижалась щекой к его плечу. Сон долго бежал ее, даже после того как дыхание Эдварда стало ровным. Да что это с ней такое? Девушка не могла забыть, как страсть охватывала ее при малейшем прикосновении графа. И когда-то, не слишком давно, она желала Эдварда. Что же случилось? Возможно, он прав. Напряжение, не отпускавшее ее все дни, неловкость первой встречи…

Но тело Касси протестующе напряглось. Она тяжело вздохнула и заставила себя ни о чем не думать.

* * *

Касси взглянула на пышную поджаристую яичницу, и у нее неприятно сжался желудок.

– Может, вам приготовить что-нибудь еще, миледи?

– Нет, миссис Битти. Завтрак прекрасный, благодарю вас.

– Позже я пришлю Уилла за посудой, миледи. Касси кивнула, и хозяйка почтительно присела.

– Майор, кажется, очень счастлив вашим приездом.

– Очевидно Сквозь закрытые двери доносился громкий свист Эдварда.

После ухода миссис Битти Касси отодвинула тарелку подальше и поднесла к губам чашку кофе Нужно сказать ему, и сейчас же Она призналась бы во всем прошлой ночью, но слова почему-то не шли с языка. Столько всего случилось, и они еще не привыкли друг к другу.

Но Касси тут же отругала себя за трусость.

Однако она ошибалась, думая, что Эдвард не заметит отсутствие у нее аппетита.

– Если хочешь осмотреть Нью-Йорк, Касс, ты должна съесть хоть что-то.

– Моя энергия безгранична, Эдвард, и тебе это известно лучше, чем другим. Просто я не голодна.

– Но мне не нужна костлявая жена. Касс. Касси ощутила, что краснеет под его пристальным взглядом.

Эдвард постарался не показывать Касси все подряд. Многие кварталы Нью-Йорка были совершенными трущобами, весьма напоминавшими лондонские, и, конечно, туда нельзя было вести молодую даму из хорошей семьи. День был прохладнее, чем ожидал Эдвард. С залива дул легкий ветерок, студивший щеки.

– Что за странное нагромождение зданий!

– Да, смесь нового и старого. Пожар почему-то щадил одни постройки и уничтожал другие. Видишь тот дом с остроконечной крышей? Построен в 1698 году каким-то голландцем, но теперь здесь живут Джеймс Брайсон и Мозес Смит. Шпиль направо от старой ратуши – это церковь Святого Павла, на Бродвее. Мы пойдем по Уолл-стрит, и я покажу, что осталось от церкви Троицы. Деревянный потолок сгорел и провалился внутрь.

Они добрались до конца Бродвея, и Эдвард повел ее по Боулинг-стрит.

– А здесь раньше стояла статуя Георга III. Мятежники сбросили ее и перелили на пули и пистолеты.

– Но все здесь кажутся верными Англии, Эдвард. Где же эти таинственные мятежники?

– Их не так уж много. В Нью-Йорке это в основном сброд, шайка злобных горлопанов. Прежде чем генерал Хау захватил Нью-Йорк, одна из таких, называющих себя “Дети Свободы”, громила магазины и дома тори. Многим семьям лоялистов пришлось покинуть Нью-Йорк. Они вернулись только после того, как мы взяли город. Мятеж – не что иное, как бесконечные стычки во всех уголках этой огромной страны. – Эдвард пожал плечами. – Всякому понятно, что из этого выйдет.

Касси задумчиво покачала головой:

– По твоим словам, Эдвард, это огромная страна. Как же Англия, которая находится в тысячах миль отсюда, надеется сохранить власть?

Эдвард с сожалением улыбнулся.

– Ты говоришь в точности, как Джен.., мои друзья-тори. – Он отвел глаза.

– Иногда мне кажется, – продолжала Касси, пристально глядя на него, – что все попросту должны оставить друг друга в покое. Война – это такая бессмысленная расточительность.

– Верно. Но ты подумала, что в этом случае станется с лоялистами? Их судьба вряд ли будет завидной.

– Но ведь простых решений не бывает, не так ли?

– Вот именно.

Эдвард, как и Касси, думал о собственной жизни. Да, простых решений никогда не бывает…

– Вон та молодая леди, по-видимому, знает тебя, Эдвард.

Эдвард постарался отогнать мрачные мысли и поднял глаза. В нескольких шагах от них стояла Дженнифер, такая напряженно-неподвижная, что казалась высеченной из камня.

– Дженни! – окликнул он, пытаясь изобразить спокойствие, которого не чувствовал. – Мисс Лейси! Касси, позволь познакомить тебя с.., моим другом.

Дженни хотела лишь одного – повернуться и уйти, но не могла. Она униженно стояла, пока Эдвард под руку с необыкновенно красивой девушкой подходили ближе. Спутница Эдварда никак не походила на одну из соблазнительных девиц мадам Харпер, предназначенных исключительно для услад господ офицеров. Нет, перед ней, несомненно, леди.

У Дженни болезненно сжалось все внутри. Неожиданно она поняла! Элегантно одетая девушка с копной блестящих золотистых волос, несомненно, Кассандра.., нет, этого не может быть!

Но какое-то шестое чувство подсказывало ей: это пропавшая невеста Эдварда, которую считали погибшей. Она здесь, в Нью-Йорке, вернулась к жениху!

Дженни выпрямилась, призывая на помощь остатки гордости. К собственному изумлению, она смогла выговорить, причем довольно спокойно:

– Доброе утро, майор Линдхерст.

– Дженни.., мисс Лейси, представляю вам Кассандру Броум. Касс, мисс Лейси.

Касси приветливо кивнула молодой женщине, удивляясь неожиданно напряженному голосу Эдварда.

– Очень рада, мисс Лейси. “Даже голос ее прекрасен”, – думала Дженни, вынуждая себя сказать что-то вежливо-тривиальное.

– Вы только сейчас приехали?

– Да, вчера. Эдвард показывает мне город. Дженни внезапно почувствовала, что ее вот-вот вырвет. Мощенная брусчаткой мостовая, казалось, поднялась, чтобы ударить ее в лицо, и девушка покачнулась.

– Дженни, вам плохо? – встревожился Эдвард. И снова этот напряженный тон! Касси присмотрелась к молодой даме. Великолепная, высокая фигура, полные бедра и грудь, прекрасные манеры, грациозная посадка головы. Густая копна рыжеватых волос уложена в модную прическу, мягкие локоны обрамляют лицо с классическими чертами. Широко раскрытые зеленые глаза умоляюще устремлены на Эдварда.

– Нет, все в порядке. Это.., запах смерти… Когда ветер дует с юга, мне становится не по себе.

Эдвард протянул было к ней руку, но тут же беспомощно уронил и сухо осведомился:

– Может, проводить вас домой, Дженни?

– Нет, благодарю, Эдвард. Уверяю вас, мне уже лучше. Мисс Броум, до свиданья.

Она резко кивнула, подобрала зеленую бархатную юбку и поспешила через улицу с высоко поднятой головой.

– Кто эта мисс Лейси, Эдвард? – поинтересовалась Касси, стараясь говорить как можно равнодушнее.

– Дженни и ее отец, Бенджамин Лейси, мои добрые друзья, – с деланной беспечностью ответил Эдвард. – Ее отец – писатель и партнер Эмброза Сирла, издателя “Нью-Йорк меркьюри”, газеты заядлых тори. Дженни плохо выглядит, – добавил он, словно эта мысль только пришла ему в голову.

– Возможно, тебе следовало настоять на том, чтобы проводить ее. И поговорить.

– Нет, с ней все будет хорошо, – твердо заявил Эдвард, немного помолчав.

Но Касси не была ни слепа, ни глуха. Дженнифер Лейси была явно влюблена в Эдварда. От нее не укрылось, как скованно он держится, и девушка не стала задавать лишних вопросов. Поскольку сама Касси умолчала о многом, нечестно допрашивать его или требовать большего.

– О каком запахе она говорила? – беззаботно осведомилась Касси, желая поскорее избавить его от смущения.

– Вонь из тюрем. По всему Нью-Йорку военнопленные содержатся в ужасающих условиях, в церквях и на сахарных заводах без окон, где невыносимо душно летом и холодно зимой. Мне говорили, что умершие часто лежат среди живых целыми днями, прежде чем их вынесут.

– Но это ужасно!

– Пленные мятежники содержатся и в трюме британской плавучей тюрьмы “Джерси”, пришвартованной в Уоллэбаут-Бей, и участь их не менее тяжела. Такой жизни не вынесли бы даже крысы, не говоря уже о людях. – Эдвард вздохнул. – Наше командование, как нетрудно догадаться, остается глухо к этой проблеме… – И, увидев, как побелело лицо Касси, спохватился:

– Пожалуйста, прости меня, Касс. Это не слишком приятная тема.

– И ты ничего не можешь сделать, Эдвард?

– Нет. После пожара в городе не хватает жилья, не говоря уже о тюрьмах. Пленных нужно где-то держать: если их освободить, они немедленно присоединятся к армии мятежников. Меня бесит лишь их положение. Люди, невзирая на свои убеждения, все-таки люди, а не животные. Но генерал Хау и слышать ничего не желает.

Касси втянула носом воздух. Если запах и был, она его не чувствовала. Мысленно она продолжала возвращаться к мисс Лейси. В живых зеленых глазах девушки застыла такая боль!

Когда они вернулись в гостиницу, Эдвард на мгновение стиснул руки Касси.

– Я должен разыскать священника. Касс. Пожалуйста, не выходи одна. Я боюсь за тебя.

– Эдвард, мне нужно поговорить с тобой. Но Эдвард был до того погружен в собственные мысли, что не заметил умоляющих ноток в голосе Касси.

– Поговорим, когда я вернусь. Я недолго, Касси. Он приложился к ее щеке целомудренным поцелуем и ушел. Касси беспомощно смотрела ему вслед.

Сегодня вечером она во всем признается. И если Эдвард передумает, всегда может объяснить священнику, что это ошибка.

Эдвард вернулся с известием, что нашел мистера Джона Моррисона, пресвитерианского священника, который, по его мнению, был достаточно скрытен и осмотрителен.

– Он обвенчает нас, когда ты захочешь, Касси. Думаю, он тебе понравится, несмотря на чудовищный нос. Я не вдавался в подробности, но он, вероятно, уже успел дать волю воображению.

Когда я захочу.

– Полагаю, мы не станем медлить, Эдвард.

– На следующей неделе в Англию отплывает судно. К сожалению, вряд ли я успею так быстро уладить здесь все дела и получить отставку. Завтра придется поговорить с генералом Хау. Возможно, мы сумеем вернуться через месяц. На этот раз тебе уготован дома поистине королевский прием. – Он запнулся, пристально глядя на Касси. – Решай, что ты собираешься предпринять насчет Бекки Питершем. Сомневаюсь, чтобы тебе захотелось вообще встречаться с ней.

– Ты прав, Эдвард. Я этого не вынесу.

– Лорд Энтони был жесток с тобой? – резко спросил он.

Горло Касси перехватило, и на несколько мгновений она лишилась дара речи.

– Нет, Эдвард.., вовсе нет.

Он словно поощрял ее продолжать дальше, но Касси отвернулась. Да, Эдвард хочет, чтобы она подробно рассказала обо всем, что случилось, но из благородства не настаивает.

А я – слишком большая трусиха…

Они поужинали внизу, в маленькой столовой, где им прислуживал сам хозяин, мистер Битти. После плотного ужина, состоявшего из жареной баранины, вареного картофеля с зелеными бобами и густого рисового пудинга, Касси решила, что миссис Битти, должно быть, весь день провела на кухне.

– Все было очень вкусно, мистер Битти, – заметила она, когда хозяин поспешил наполнить вином ее бокал. Он, казалось, уже хотел отойти, но тут, видя, что Эдвард лукаво подмигнул ей, Касси спросила, не желает ли хозяин присоединиться к ним.

– Охотно, миледи, – с готовностью согласился он и подсел к их столу.

Касси изумленно подняла брови, застигнутая врасплох, – ей никогда еще не доводилось видеть, чтобы хозяин гостиницы желал разделить общество с постояльцами. Но Эдварду, судя по всему, это нравилось.

– Вот что я вам скажу, милорд, – начал мистер Битти, рассеянно поворачивая бокал в пальцах. – Этот парень, Пейн, по-прежнему имеет огромное влияние на американцев. Вы знаете, что его проклятый памфлет, прошу прощения, миледи, продается сотнями экземпляров?!

Касси показалось, что она участвует в разговоре, предмет которого был так же непонятен и чужд, как этот странный, недостроенный город. Она зачарованно уставилась на мистера Битти.

– Да, сэр, – весело ответил Эдвард, – но, помнится, на прошлой неделе вы его не проклинали!

– Я дал вам экземпляр “Здравого смысла”, милорд, – продолжал хозяин, нисколько не обескураженный неуместной веселостью Эдварда. – Надеюсь, вы прочли его, как обещали?

– Не до конца, сэр. Вряд ли в нем имеется что-то “здравое”. Что же касается “смысла”, уверяю вас, Пейн упражняется в напыщенном стиле, и его риторика поистине раздражает, не говоря уже о том, что неприятно бросается в глаза.

– “О, примите беглеца и с течением времени готовьте убежище для всего человечества”, – процитировал мистер Битти, потирая пухлые ладони. – В этом что-то есть. И боюсь, он прав. В отличие от нашего убогого островка, Британии, эта земля действительно открывает безграничные возможности для человека любой национальности.

– Вряд ли Англию можно назвать “убогой”, – вмешалась Касси, пылая оскорбленным патриотизмом.

– Ты права, – мягко добавил Эдвард. – Но, признаться, жизнь здесь совершенно иная. Мне кажется, Англия просто не справится с многочисленными народами стольких верований и не сможет держать их под контролем.

– Но Нью-Йорк, по крайней мере сейчас, находится в безопасности, – заявила Касси.

– Да, – согласился мистер Битти. – Нью-Йорк снова в безопасности благодаря таким людям, как вы и генерал Хау, милорд.

– Генерал Хау как-то упоминал о Пейне, – заметил Эдвард. – По его мнению, подстрекательские речи Пейна лишь ускорят конец мятежа. Я слышал, что этот человек прибыл в Филадельфию, не имея ничего, кроме той одежды, что была на нем, и письма Бенджамина Франклина в кармане.

Мистер Битти громко фыркнул.

– Совершенно верно! Вижу, вы успели поговорить с мистером Лейси! Этот Пейн отнес письмо мистеру Бенджамину Рашу, известному врачу и старому другу Лейси. И тот посоветовал Тому Пейну изложить свои радикальные предложения на бумаге. “Те, кто осмелился бросить вызов не только тирании, но и тирану, выступите вперед!” Да, этот парень настоящий мастак! Умеет обращаться со словами и тронуть душу!

Пока Касси пыталась оправиться от изумления, столкнувшись со столь непривычным красноречием хозяина гостиницы, мистер Битти поднялся и похлопал Эдварда по руке:

– Теперь я оставлю вас, милорд. Думаю, вам нужно о многом поговорить с миледи.

– Да, сэр, – кивнул Эдвард, глядя на Касси. Мистер Битти низко поклонился и направился к выходу, но у самой двери остановился:

– А знаете ли вы, что до тех пор, пока он не начал писать. Том Пейн был жалким неудачником? Этот чертов парень… – прошу прощения, миледи, – испробовал ремесло матроса, бакалейщика, владельца табачной лавки и сборщика налогов. Его и жена бросила! – Хозяин весело тряхнул головой:

– Вы не поверите, сэр, но он даже не смог заработать на жизнь шитьем корсетов, – прошу прощения, миледи!

Касси поспешно закрыла рот ладонью, но смех все же прорвался сквозь преграду.

– Не смей подшучивать над местными жителями, Касси, – с притворным негодованием упрекнул ее Эдвард. – Ты увидишь, что у каждого обитателя Нью-Йорка по каждому вопросу имеется твердое собственное мнение, хотя мне кажется, что в голосе неколебимого тори мистера Битти в последнее время появились мятежные нотки.

– Но корсетник, Эдвард!.. Подумай только! В комнате Эдварда улыбка Касси померкла. Она должна сказать ему! И поскольку ей никак не удавалось сочинить подходящего предисловия, вымолвила только:

– Не могли бы мы в самом деле поговорить, Эдвард?

– Конечно.

Она неожиданно показалась ему очень бледной.

– Садись, – мягко попросил Эдвард и подвел ее к дивану.

– Что случилось, Касс?

– Я должна кое-что сказать тебе. Прости за малодушие, но теперь я решилась.

Эдвард молча, неотрывно смотрел на нее.

– Эдвард, у меня будет ребенок, – выпалила в отчаянии Касси.

– Что?!

– Я беременна.

– Не может быть!

Эдвард, сам того не сознавая, оглядел ее с головы до ног. От Касси не укрылось, как он потрясен и оскорблен. Она опустила голову, не в силах вынести его полубезумный взгляд.

– Это ребенок графа?

Она съежилась, услышав этот резкий, неузнаваемый голос.

– Да…

Эдвард вскочил с места, отбросив стул.

– Проклятый ублюдок! О Боже, Касси! Ты уверена?

Касси кивнула. Как она была глупа, считая, что Эдвард воспримет по-другому это ошеломляющее известие.., но она отчетливо помнила, как вел себя граф, когда в самую первую ночь Касси призналась, что беременна от Эдварда.

– Я пойду за доктором. Вероятно, ты ошибаешься.

– Нет. Прости, Эдвард, но тут уж ничего не поделаешь.

Его сын, наследник – ублюдок! Семя графа! Убийственные, несвязные мысли проносились в голове Эдварда.

– Господи, нет, – прохрипел он, не в состоянии взглянуть на нее в эту минуту. Наконец, он все-таки заставил себя поднять глаза. Смертельно белая Касси сидела, выпрямившись, с губами, плотно сжатыми в тонкую линию, но плечи гордо распрямлены.

– Я сделаю все, как ты пожелаешь, Эдвард.

– Будь проклят этот подлец! – с такой нескрываемой яростью произнес он, что Касси отвернулась. Эдвард попытался успокоиться. Касси не виновата. Иисусе, не может же он осуждать ее!

Ему все же удалось выговорить отчетливо и громко:

– Мы поженимся в пятницу и отплывем в Англию, как только я получу отставку.

– Хорошо, Эдвард, – послушно кивнула Касси, стараясь не обращать внимания на горечь во рту. Граф никогда не узнает, что она носит его ребенка. – Прошу, Эдвард, никому не говори.

– Конечно, – медленно заверил ее тот, качая головой, и, слепо шагнув к ней, неловко погладил по плечу. – Все будет хорошо, Касс. Я.., мне хотелось бы побыть одному. Все обдумать хорошенько.., привести мысли в порядок. Ложись, отдыхай. Я скоро вернусь.

– Да, – выдохнула она, – быстрее. Она смотрела ему в спину, такую напряженно-прямую, что ей захотелось заплакать от жалости к этому человеку.

Касси лежала без сна в темной спальне, когда заслышала шаги Эдварда в гостиной. Она почувствовала, как он колеблется, прежде чем зайти в комнату. Но по крайней мере между ними больше нет тайн. Сердце Касси сжалось. Действительно, нет.., во всяком случае, таких, которые они могли бы разделить друг с другом.

– Касси, ты не спишь?

– Нет, Эдвард.

Он уселся рядом и, нежно прижав ее к груди, стал укачивать, как ребенка.

– Прости за то, что оставил тебя, но… Касси приложила палец к его губам.

– Не мучай себя, Эдвард. – “И меня тоже”, – добавила она про себя. – Ты уже решил, что собираешься делать?

– Я объявил о своем решении перед уходом, Касси. И хочу, чтобы ты стала моей женой.

Касси почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, и спрятала лицо у него на груди.

– Я была так невероятно несчастна, скрывая.., это.., от тебя. Пожалуйста, прости мою трусость.

– Это я трус, бросивший тебя одну.

– О нет, не говори так! Боже, мне вообще не стоило приезжать!

Эдвард погладил ее мягкие волосы.

– Замолчи, Касси, – нежно пробормотал он. – Я не позволю тебе упрекать себя Он ощутил, как вздымаются ее мягкие груди, и, нагнувшись, поцеловал розовые губы. Касси с каким-то отчаянием подалась к нему и исступленно ответила на поцелуй. Эдвард вспомнил, что так и не спросил, когда должен родиться ребенок, но, чувствуя, как велика ее потребность в нем, понял, что все вопросы могут подождать.

– Ты позволишь любить себя, Касси? Он отстранился, чтобы лучше увидеть ее лицо в полумраке. Касси облегченно встрепенулась:

– Да, Эдвард, я очень этого хочу.