Текст книги "Спецкоманда SEAL. Абордаж"

23

00.25 (21.25 по Гринвичу)

Яхта «Белуга».

Индийский океан, в 230 милях к юго-востоку от Масиры.

Мёрдок сидел за столом из полированного пластика. Раненого пленного посадили напротив, на одном из диванов. Рядом с ним расположился Док – он накладывал шину на сломанную кисть иранца. Пленный назвался полковником Пасдарана Рухоллой Агаси и всячески подчеркивал свою готовность быть полезным.

Пожалуй, Мёрдок склонен был ему верить, хотя и инструкции, и простая логика подсказывали ему не терять бдительность. Старшие офицеры не меняют своих убеждений за просто так, к тому же, в отличие от простых исполнителей – нижних чинов, их не так-то просто сломить болью или угрозами.

Нельзя сказать, чтобы Котики отнеслись к Агаси особенно приветливо. Запинаясь, сбиваясь на немецкий, Гертруда Колер описала захват яхты иранцами, убийство Карла Шмидта, угрозы пыток и изнасилования. Док держал себя наиболее враждебно: перевязывая рану Агаси, он одновременно испепелял его взглядом. Гарсия, сидя в противоположном углу салона, нес вахту со способной устрашить любого мрачной сосредоточенностью. Остальные Котики поднялись с бывшими заложниками на палубу.

Мёрдок как бы ненароком повел стволом своего «смита и вессона».

– Полковник, – негромко произнес он. – Вы говорите, что готовы помочь нам. Совершенно не вижу причин вам верить.

– Дьявол, сдается мне, Шкипер, этому доверять нельзя, – согласился Док. Он как раз заканчивал бинтовать кисть Агаси, и слова его прозвучали странным диссонансом его действиям. – Эти сукины дети застрелили двоих невинных людей!

– Полегче, Док. Давай послушаем, что он нам скажет.

– Я... я сожалею о погибших, – выдавил иранец. – Я не хотел, чтобы страдали гражданские лица. Операция... операция развивалась не совсем по плану.

– А вы расскажите нам об этом подробнее, полковник. Кто убил Карла Шмидта? «Охтори»?

Это совсем доконало полковника. Слово «Охтори» подействовало на него как удар хлыста.

– Н-нет, – пробормотал он. – Его застрелил кто-то из моих, когда он бросился на солдата, схватившего его жену. Я... я не отдавал такого приказа. Как... откуда вам известно про «Охтори»?

– Не ваше дело, полковник. Сейчас моя очередь спрашивать. Как давно вы работаете с японцами?

Агаси судорожно сглотнул.

– Недавно. Честно говоря, эта операция с самого начала была ошибкой. Именно поэтому я хочу помочь вам.

Эллсуорт затянул узел на повязке и подвесил руку на марлевую перевязь.

– Он еще больше нам поможет, лежа на дне. Вот только акулы бы не побрезговали. Ничего, стоит только приказать.

– Почему бы тебе не заняться мистером Брендисом, Док?

– Есть, сэр!

Агаси побледнел, на лбу его выступил пот. От него остро воняло потом и мочой.

– Ваши люди... устрашают, лейтенант.

– Устрашают? Право, вы не знаете, как они могут устрашать на самом деле. Сейчас они вас просто слегка недолюбливают. Молите Бога, чтобы не рассердились всерьез! – он еще раз махнул пистолетом. – Ладно. Так почему вам так не нравится «Охтори»? Кто принял решение сотрудничать с ними?

Иранец глубоко вздохнул.

– Вы слышали об адмирале Сахмане? Или генерале Рамазани?

– Нет. Откуда?

– Да, конечно... Сахман – заместитель командующего военно-морской базой в Бендер-Аббасе. Рамазани – один из высших офицеров Пасдарана, герой войны с Ираком.

«Война с Ираком», насколько знал Мёрдок, означала кровавую бойню с 1980 по 1988 год, унесшую с обеих сторон до миллиона жизней.

– Так получилось, что и Рамазани, и Сахман выступают против режима мулл в Тегеране. Со времени свержения шаха пятнадцать лет назад Иран оказался отброшенным назад, парализованным. Они верят, и я тоже, что исламское государство может оставаться при этом еще и современным.

Так или иначе, они держали свои настроения в тайне, и так же тайно закладывали основы организации, устанавливали контакты с другими оппозиционными группировками, включая НОА.

НОА, народно-освободительная армия, представляла собой группировку иранских революционеров и перебежчиков численностью около 4500 человек, вооруженных трофейным оружием и действующих с баз на юге Ирака. Принимая командование над третьим взводом, Мёрдоку приходилось встречать упоминания о НОА: принимавших участие в операции «Чистое небо» Котиков предупреждали о возможности наткнуться на отряды НОА, скрывавшиеся в болотах.

– Я думаю, Рамазани вышел на «Охтори» через посредничество НОА, – продолжал Агаси. – «Охтори» – это... как это по-английски? Осколок? Обломок?

– Отколовшаяся группа.

– Да, отколовшаяся фракция от старой Красной Армии. Это страшные люди, совершенные фанатики...

Мёрдок достаточно наслушался и о религиозном фанатизме пасдаранцев, но он лишь кивнул.

– Судя по всему, у «Охтори» тесные контакты с НОА в Ираке. У них у обоих в этой стране учебные лагеря. Теперь они снюхались с оппозиционной группировкой иранских военных, разработав совместный план похищения судна с плутонием.

– Но что это дает НОА? «Охтори»?

– Могущество, разумеется. Политическое влияние. Придает мятежникам массу... массу...

– Вес?

– Точно, – лицо Агаси исказилось в болезненной, нервной усмешке. – Плутоний в руках Рамазани – оружие достаточно мощное, чтобы побудить остальную часть иранской армии встать под его знамена.

– Что за оружие? Атомная бомба?

Глаза Агаси расширились.

– На, – от волнения он сбился на фарси. – Нет. Плутоний и сам по себе достаточно опасен. В начинке артиллерийских снарядов или боеголовках ракет «СКАД»...

– Все это я понимаю, – нетерпеливо кивнул Мёрдок. – Но зачем? Военный переворот? Честолюбивые помыслы высших офицеров?

– Больше, лейтенант. Это первая битва в войне за души наших людей.

– Ладно. Допустим, вы получаете плутоний. Армия принимает вашу сторону и свергает мулл. Что потом?

– Они создадут в Тегеране военное правительство во главе с генералом Рамазани. Тогда... тогда у них появится преимущество перед нашими недругами в регионе. Иран, иранский народ будут, наконец, в безопасности.

Мёрдок некоторое время переваривал эту мысль. У него сложилось впечатление, что Агаси говорит искренне, но недоговаривает. Эта фраза насчет того, что Иран будет, наконец, в безопасности... очень уж много пафоса. Мёрдок проиграл в уме возможные последствия сценария Агаси. Новые правители Ирана могут, например, решить нанести превентивный удар по Ираку, используя начиненные плутонием бомбы и «СКАДы».

Ирано-иракский конфликт не прекратился с подписанием перемирия 1988 года. Миром между ними и не пахло. Война стала всего лишь наиболее разрушительным эпизодом в долгой истории конфликта враждующих народов, тянущегося по меньшей мере пятнадцать столетий. Ирак приютил НОА в надежде на то, что те рано или поздно свергнут шиитский режим в Тегеране. Однако Мёрдок сомневался, что новая правящая клика останется благодарной. Что как не священная война сплотит иранский народ и отвлечет его от неизбежных при смене власти трудностей и потрясений?

Но все могло обернуться и еще хуже. Изначальной причиной операции «Чистое небо» являлось то, что наблюдатели ООН обнаружили свидетельства осуществления программы создания ядерного оружия Ираком. А что если Ирак продвинулся в этом направлении гораздо дальше, чем полагала американская разведка? Иранская атака с использованием радиоактивной пыли, даже осознание возможности такой атаки может вызвать ответную ядерную бомбардировку. Ядерная война в Персидском заливе унесет миллионы жизней, не говоря уж о том, что половина мировых источников нефти окажется зараженной на многие поколения.

– Насколько мне показалось, – произнес наконец Мёрдок, – упоминая о заговоре Рамазани, вы все время говорите «они», а не «мы». Какова ваша роль во всем этом? Вы-то почему здесь?

– Я всего лишь винтик этого механизма. Наверное, и сейчас тоже. Но... во мне нет уже той веры.

– Что же случилось?

Иранец пожал плечами.

– Лейтенант, вам, наверное, не надо говорить, сколько пережил мой народ за последние пятнадцать лет. Я религиозный человек, но мне отвратительны религиозные фанатики, отбросившие нас в прошлый век, – он потер лоб здоровой рукой. – Я своими глазами видел последствия их фанатизма. Мой сын, мой Амин попал в число тех тысяч иранских детей, что с пением шли на иракские минные поля, на пулеметы, под горчичный газ. Это было восемь лет назад. Ему только что минуло тринадцать. И это муллы послали его на верную гибель в их войне. Вот тогда я и решил отдать все силы на борьбу с муллами, с диктатурой. Но...

– Но что?

Агаси устало ссутулился, и Мёрдок уловил в его глазах полную безнадежность.

– Я понял, лейтенант, что снова имею дело с фанатиками. Я, наверное, никогда от них не отделаюсь.

– С кем? С «Охтори»?

Тот кивнул.

– Да. Эти люди. Я не до конца все понимаю, но я слышал, они верят в то, что после смерти превратятся в звезды на небе. Пророк обещал место в раю каждому, кто падет в джихаде, но эти люди... это... это чудовища. Как это вы говорите, цель искупает...

– Цель оправдывает средства.

– Вот-вот. Для этих людей годится все; что приближает их к конечной цели. Командир «Охтори», осуществлявший захват этого парусника, готов был уничтожить всех – мужчин, женщин. Он хотел, чтобы мои люди насиловали женщин, даже пытали, если это ему понадобится. Я думал об этом почти всю ночь: здесь ли мое место? На чьей стороне Аллах?

– И что же вы надумали?

Снова неуверенный жест плечами.

– Ничего лейтенант. Не считая того, что лишь разобрался, как трудно найти ответ. И еще я задумался, достоин ли я обещанной Аллахом участи погибшего в джихаде? Он не дал мне погибнуть сегодня, значит, на то есть Его воля.

Мёрдок отодвинулся от стола.

– Я, полковник, ничего не могу сказать про Аллаха, но уверен, что на сегодня смертей и так слишком много.

– Иншалла.

Мёрдок знал это выражение, общее в той или иной форме во всем мусульманском мире. На все Божья воля.

– Скажите, полковник, вам был установлен график радиообмена? Как часто вы должны выходить на связь?

Агаси облизнул пересохшие губы.

– Никакого графика, лейтенант. Нам приказано соблюдать радиомолчание. Если, конечно, на нас не нападут. Тогда мы должны дать сигнал на частоте 440 мегагерц, и к нам на помощь подойдет патрульный катер.

– И вы послали этот сигнал?

– Нет, лейтенант. Вы напали так быстро...

Мёрдок встал.

– Спасибо, полковник. Вы нам очень помогли.

– Что со мной будет?

– Вас переправят на один из наших кораблей. Не беспокойтесь, с вами будут обращаться хорошо.

Еще не закончив фразу, Мёрдок в уме уже оценивал ситуацию. Если то, что рассказал полковник, правда, у американцев есть возможность... если они сработают вовремя. Оставив Агаси на попечении Гарсии, Мёрдок вышел из салона.

Надо срочно связаться с «Домом Прерий» и через него с Пентагоном.

* * *

10.45 (15.45 по Гринвичу)

Кабинет оперативных совещаний штаб-квартиры МорСпецБоГр-2.

Литтл-Крик, штат Вирджиния.

– Какой элемент чаще всего срывает операции такого рода? – спросил капитан Кобурн, переводя взгляд с одного лица на другое. – Разведка. Или скорее отсутствие надежных разведданных. Позвольте напомнить, что последний раз, когда мы пытались проникнуть в Иран в 1980 году, у нас вообще не было в стране ни одного разведывательного источника.

– Вряд ли это удачный пример, капитан, – возразил адмирал Керриген. – В конце концов операцию «Орлиный Коготь» провалило столкновение вертолета с самолетом-заправщиком.

– Вы недоговариваете, адмирал, и сами прекрасно знаете это, – улыбнулся Брайан Хэдли. – В восьмидесятом я находился в Лэнгли, так что помню хорошо. Нашу лавочку вытурили из Ирана с момента свержения шаха, и нам чертовски не хватало глаз и ушей на земле. Если какой-то юный офицер предлагает мне отправиться в Тегеран и сообщить все, что там творится, я готов облобызать его ботинки.

– Тьфу! Неужели никто из вас не допускает возможности, что этот Мёрдок предложил вам сие сгоряча? – не успокаивался Керриген. – Боже, капитан, да вся эта идея отдает дешевым вестерном! Шпионы, предатели и вовремя подоспевшая конница!

– Возможно, адмирал, – подал голос с другого конца стола капитан Мейсон. – Но, как вы сказали, конница – в нашем случае морская пехота – появляется на сцене вне зависимости от того, примем мы план Мёрдока или нет. И этот план дает ей куда больше шансов на успех.

– И я настаиваю на том, – твердо заявил Кобурн, – что мои люди выполнят предложенную операцию. Это профессионалы, адмирал. У меня в Отряде не принимают решения сгоряча.

– Может, я выразился слишком сильно, капитан, – сдался Керриген. – Но как вы собираетесь координировать планы, которые ваш человек меняет на месте?

– Уж не считаете ли вы, сэр, – улыбнулся Кобурн, – что один лейтенант в парусной скорлупке способен сорвать такую грандиозную операцию, как «Смертельное оружие»?

– Право, капитан, я не уверен, что ваши люди даже при желании могут сделать... или сорвать что-то, – Керриген произнес это с кривой улыбкой, и все остальные рассмеялись.

Кобурн почувствовал себя лучше. Он ожидал более ожесточенных дебатов с адмиралом, но, похоже, извечной неприязни к спецотрядам флота у Керригена со времени их предыдущей встречи поубавилось. Он по-прежнему не скрывал своего прохладного отношения к концепции спецназа, но по крайней мере свыкся с мыслью о том, что в операции примут участие люди из МорСпецБоГр-2. Похоже, сейчас его больше беспокоила перспектива того, что переданные группой Мёрдока разведданные в последний момент как-то отразятся на уже утвержденном плане операции морской пехоты.

Сегодняшний совет был созван Брайаном Хэдли, который позже собирался встретиться с председателем Совета Национальной Безопасности. Ему необходимо было получить заключение командования МорСпецБоГр-2 насчет предложения Мёрдока.

За исключением Керригена и его людей все в кабинете считали план Мёрдока волшебной палочкой. И мнение Керригена в данном случае не имело особого веса. Его отношение к спецназу ни для кого не было секретом, и его пригласили только потому, что операция «Смертельное оружие» проводилась на подведомственной ему территории.

Но Котики сыграли свою роль, хочет того Керриген или нет.

– Поясню, – продолжал Керриген, – больше всего меня во всем этом беспокоит тенденция импровизировать на ходу. Современную войну нельзя вести таким образом.

– Напротив, адмирал, – возразил Хэдли. – Вьетнам продемонстрировал необходимость гибкого подхода к ведению боевых действий, да и последующие наши военные операции свидетельствуют в пользу большей гибкости. В конце концов нам позарез необходимо знать, с чем там придется столкнуться.

– Мне кажется, что объединенных разведслужб морской пехоты и Котиков вполне достаточно.

– Возможно, – сказал Кобурн. – Надеюсь, что вы правы. Но, похоже, Мёрдок – нужный человек, оказавшийся в нужное время и в нужном месте, и надо быть идиотом, чтобы отозвать его. Слишком уж заманчиво, чтобы отбрасывать такую возможность.

Прокатился одобрительный ропот собравшихся. Как и для всех остальных в Литтл-Крик, радиограмма Мёрдока, поступившая около семнадцати часов назад и предлагавшая поправки к плану операции «Смертельное оружие», стала для Кобурна полным сюрпризом. Освобожденные заложники, пленный иранец и все Котики, за исключением четверых, были доставлены вертолетом на борт «Нассау».

Мёрдок и трое его людей оставались на борту «Белуги» и вслед за иранской эскадрой направились в Бендер-Аббас.

Их прибытие туда ожидалось – Кобурн посмотрел на часы – спустя еще восемнадцать часов.

Всего за несколько часов до начала вторжения морской пехоты.

– Насколько можно положиться на Мёрдока? – поинтересовался один из штабистов Керригена, когда шум за столом утих. – Согласно его докладу, он узнал все это от пленного иранского полковника. Нет ли здесь хитро расставленной ловушки?

– У нас в Лэнгли, – ответил Хэдли, – эта информация оценивается по классу Б-3.

– То есть?

– По этой классификации ЦРУ оценивает достоверность полученной из разных источников информации. Буква характеризует степень доверия к источнику, цифра – то, как Лэнгли оценивает степень точности. "Б" означает «как правило, достоверный». Это вовсе не означает недоверия к вашему человеку, капитан Кобурн. Думаю, даже ни один из тех, кто проходит у нас под буквой "А", не может считаться стопроцентно достоверным. Цифра «три» означает, что информация, возможно, точна. Она не подтверждена пока другими источниками, так что это не «единица», да и «скорее всего верной», то есть «двойкой», ее тоже не назовешь. Суть, джентльмены, в том, что у нас имеется заслуживающий доверия источник информации, готовый предоставить нам возможно точные разведданные. Нельзя позволить себе роскошь игнорировать их.

– Думал ли кто-нибудь связаться на этот счет с конгрессменом Мёрдоком? – спросил Керриген. – В конце концов это ведь его сын. Меня, например, шокирует то, что его допустили командовать двумя опаснейшими рейдами подряд – сначала на «Йюдюки Мару», потом на «Белугу» – а теперь он вон что творит.

– Лейтенант Мёрдок, – медленно произнес Кобурн, – отличный офицер. Он не позволит соображениям политического, личного и, скажем так, семейного порядка отвлечь его от того, что он считает своим долгом. Мне известен интерес конгрессмена Мёрдока к деятельности своего сына. Мне известно также, что ни лейтенант Мёрдок, ни я, ни сам президент Соединенных Штатов не могут позволить личным эмоциям влиять на эту операцию. Я не сомневаюсь, сэр, что конгрессмен, будь он здесь, первым дал бы «добро».

– Из ваших слов, – заключил Брайан Хэдли, – следует, что лейтенант подал неплохую идею. Значит, надо планировать всю кампанию, исходя из того, что там, куда мы пошлем морскую пехоту, уже на месте – точнее, в воде – Котики.

– Вот именно, – сказал Кобурн. – Эти ребята могут рассказать нам то, что спутникам-шпионам и не снилось.

– Надеюсь, капитан, – улыбнулся Хэдли. – Не могу не согласиться с вами. Слишком заманчиво, чтобы отказываться, – он принялся собирать со стола свои бумаги и карты, за ним стали собираться и другие офицеры.

– Капитан Кобурн? – поднял глаза Хэдли.

– Сэр?

– Не уделите мне пару минут?

– Конечно, сэр, – Кобурн посмотрел на часы. – Только времени у меня в обрез.

– Насколько я понимаю, вы летите туда?

– Да, сэр. Первый и второй взводы тоже примут участие в высадке.

– Мне хотелось выслушать ваше мнение о молодом Мёрдоке. Ему здорово досталось. Вправе ли мы требовать от него еще большего?

Кобурн обдумал вопрос.

– Я думаю, мистер Хэдли, он не стал бы предлагать такой вариант, если бы не хотел этого сам. У Мёрдока на первом месте всегда интересы Отряда.

– Гм. После всего, что я слышал, мне тоже так показалось. Полагаю, вам понятно, что от успеха этой операции во многом зависит будущее Отрядов?

– Лучше скажите, чего я не знаю, – улыбнулся Кобурн.

– Вот в эту самую минуту сенатский комитет по расследованиям разбирает по косточкам отчет вашего Мёрдока об операции по захвату «Йюдюки Мару». Они там объясняют друг другу, как бы они сделали все лучше, и думают, правильно ли потрачены выделяемые МорСпецБоГр-2 деньги. Всерьез поговаривают о расформировании Котиков, отрядов «Рекон» морской пехоты, «Рейнджеров» и всех других спецподразделений, за исключением разве что «зеленых беретов».

– Дайте нам хоть полшанса, мистер Хэдли. Мы покажем, что их баксы вложены не впустую.

– Да. Насколько я знаю ваших ребят, вы правы.

В дверь постучали. Кобурн обернулся – в проеме застыл молодой старшина-электрик второго класса с ярко сверкающим под лампами дневного света «Будвейзером».

– Эй, Чаккер, заходи!

– Вертолет уже на площадке, сэр, – доложил Уилсон, махнув зажатой в кулаке белой пилоткой. – Если вы готовы, конечно.

– Тогда двигай задницей. Простите, мистер Хэдли.

– Ничего, – Хэдли кивнул в сторону молодого Котика. – Из ваших, капитан?

– А как же? Свежеиспеченный Котик, назначен на вакантное место в первом взводе. Так, Уилсон?

– Так точно, сэр! С вашего позволения, сэр, кучер этой вертушки сказал мне, что, если через пять минут наших задниц не будет у него на борту, нам придется брать такси до Ошейны.

– Тогда действительно пора. Мистер Хэдли?

– Вы ответили на все мои вопросы, капитан, – Хэдли хлопнул Кобурна по плечу. – Удачи!

– Спасибо, сэр. Только поверьте мне, в наших делах не все решает удача, – он указал пальцем через плечо в сторону СЭ-2 Уилсона. – Не удача, а такие вот парни.

Взял свой кейс и вышел.

24
Воскресенье, 29 мая

16.12 (13.12 по Гринвичу)

Яхта «Белуга».

На подходах к Бендер-Э Аббасу.

Солнце совершенно немилосердно палило с безоблачных небес. Яхта «Белуга» все еще следовала за иранской флотилией, но постепенно стала отставать. Теперь их отделяло от «Йюдюки Мару» почти пять миль – достаточно, чтобы любопытные глаза не могли разглядеть судно как следует, но и не слишком много, чтобы кто-нибудь заподозрил его в желании повернуть назад.

За время плавания – сначала на север мимо Аль-Масиры, потом зигзагом через Оманский залив, потом снова на север по покрытым нефтяными разводами водам Ормузского пролива – Мёрдок убедился в том, что какой-либо порядок следования конвоем у иранцев практически отсутствует. «Дамаванд» медленно шел вперед, волоча за собой на буксире тушу японского корабля, то один, то другой эсминцы находились в пределах видимости, а вот патрульные катера плыли как хотели, и к утру воскресенья два из них вообще исчезли, скорее всего вернувшись на базу.

Порядок конвоя еще сильнее нарушался присутствием огромного количества гражданских судов. Ормузский пролив вообще место оживленного судоходства, большую часть которого составляют огромные нефтеналивные суда под флагами десятка стран. Самые большие из них, супертанкеры – стальные острова размерами в четыре футбольных поля, водоизмещением в полмиллиона тонн, если не больше. Минуты не проходило, чтобы на горизонте не маячил хотя бы один из них, следующий в Залив порожняком или покидающий его, погрузившись в воду почти по верхнюю палубу.

Своей стратегической ценностью Ормузский пролив обязан именно судоходству. Только за последние годы Иран не раз и не два угрожал закрыть пролив для иностранных судов, нацелившись на него китайскими ракетами «Силкуорм» – «Шелковичный Червь». Судоходство через пролив тем не менее не прерывалось. Иран и сам использовал пролив для выхода на международный нефтяной рынок. Однако, когда речь заходила о группировках вроде НОА или решительно настроенных военных, для которых экономические трудности и следующий за ними политический хаос являлись лишь средством достижения цели, можно было ожидать чего угодно. Генерал Рамазани со своими дружками-заговорщиками вполне мог надумать окончательно перекрыть пролив, развязав себе тем самым руки для проведения военных операций, не опасаясь интервенции в Заливе. Для этого ему вполне хватило бы пары тонн радиоактивного плутония, распыленного над водами пролива с островов Абу Муса и Тунб; при этом Бендер-Аббас остался бы открытым.

Ситуация позволила бы новым правителям Ирана просто-напросто шантажировать соседей: угрожать отравить пролив или саудовские нефтепромыслы в случае, если не будут выполнены их требования. Мёрдок достаточно разбирался в международной политике, чтобы понимать: шансы совместно противостоять таким угрозам равны нулю. Япония, да и значительная часть европейских государств слишком зависят от импорта нефти из стран Залива. Черт, да даже Соединенные Штаты с учетом нового внешнеполитического курса могут сдаться и заплатить, только бы избежать риска закрытия пролива. Собственно говоря, Мёрдок удивлялся уже тому, что Штаты вообще пошли на проведение операции «Смертельное оружие».

Тем временем яхта с Котиками на борту потихоньку продвигалась на север следом за «Йюдюки Мару». Установленный иранцами режим радиомолчания работал сейчас на Котиков. Если повезет, им удастся дойти на «Белуге» до самого Бендер-Аббаса, обеспечивая американцев свежей информацией об обороне военной базы.

У штурвала вновь стоял Сойка-Стирлинг. Свежеиспеченный Котик и впрямь умел ходить под парусом, так что вели яхту они попеременно с Мёрдоком. Двумя другими добровольцами, оставшимися на «Белуге», стали Клинок-Роселли и Профессор-Хиггинс. Рано утром в субботу бывших заложников, для безопасности одетых в спасательные жилеты, попарно доставили на одном из БНСов в точку, достаточно удаленную от «Белуги», чтобы там их подобрал вертолет с «Нассау». Туда же отправились полковник Агаси и восемь оставшихся Котиков.

Мёрдок, Роселли, Хиггинс и Стирлинг остались на борту. Конечно, при необходимости они в любой момент готовы схватить свое водолазное снаряжение и прыгнуть за борт, но до сих пор ими никто особенно не интересовался, так что последние тридцать шесть часов они исправно поставляли на «Нассау» сведения о местонахождении и состоянии иранской эскадры. Хиггинс перепрограммировал радиосистемы «Белуги» на военный спутник МИЛСТАР, что обеспечивало им надежный канал связи с «Нассау» и Пентагоном.

Мёрдок поднялся на палубу, под палящее солнце, и направился к штурвалу. В небе сделалось непривычно пусто: американские вертолеты, кружившие над иранской эскадрой день и ночь, отстали от нее около часа назад, когда та вошла в иранские территориальные воды.

Теперь Котики остались одни.

– Похоже, мы приближаемся, – сказал Мёрдок Сойке.

– Точно, Шкипер. Наверное, нам стоит припудриться и приготовиться к визиту, а?

– Заткнись, Сойка! – крикнул загоравший на крыше рубки Роселли. – На мой взгляд, ты выглядишь что надо.

– Вам обоим давно пора постричься, – заметил Мёрдок, и все рассмеялись. Нельзя сказать, чтобы в данный момент Котики выглядели особенно по-военному. Они сняли гидрокостюмы и напялили вместо них иранскую форму, вернее, ее фрагменты, позаимствованные у убитых, прежде чем тех скинули за борт. У голого по пояс Сойки калифорнийский загар потемнел за вчерашний день до кондиции, сделавшей бы честь любому иранцу. Светлые волосы он убрал под черную флотскую фуражку. Роселли и Хиггинс щеголяли иранскими форменными куртками, которые в незастегнутом виде придавали им несколько пиратский вид. Впрочем, это вполне могло сойти и за пасдаранскую абордажную группу. Мёрдок освободил Агаси от его офицерской фуражки и в дополнение к этому позаимствовал у прилетевшего вертолетчика солнцезащитные очки. Он не успел отрастить пышные полковничьи усы, но постарался возместить их отсутствие, проведя по верхней губе вымазанным черной камуфляжной краской пальцем. При ближайшем рассмотрении это вряд ли кого-то обмануло бы, но с расстояния в двадцать метров, даже с биноклем, должно сойти. В общем, Котики исходили из особенности человеческой психологии, согласно которой каждый имеет обыкновение видеть то, что он ожидает, а совсем не то, что есть на самом деле.

Поднеся к глазам бинокль, Мёрдок долго осматривал горизонт.

Они находились уже в северной части Ормузского пролива. Бледно-серый горный массив на севере обозначал иранскую территорию. С запада раскинулся гористый остров Квесм, крупнейший в Заливе, отличаясь на первый взгляд разве что причудливыми воронкообразными резервуарами для дождевой воды да нищими прибрежными деревеньками. Однако в бинокль Мёрдок видел и другое: казавшиеся пришельцами космических миров тарелки радаров, пусковые установки иранских «Силкуормов», на изъеденном эрозией склоне холма... Маскировочные сети над батареями зенитных ракет и стоянками транспортеров защищали их от палящего солнца... и любопытных американских спутников.

В пятнадцати милях прямо по курсу лежал порт Бендер-Э Аббас или просто Бендер для местных. Порождение торговых и военных конфликтов восьмидесятых годов, Бендер – большой современный город с населением за двести тысяч. Сквозь кольцо обычных для ближневосточных городов палаточных поселков и трущоб Мёрдок видел фасады нескольких современных небоскребов, возвышавшихся над кварталами жилых многоэтажек. Впрочем, здания откровенно нуждались в покраске. Традиционные рыбацкие лодки с забавной высокой кормой – доу и небольшие сейнеры у причала были до странности одинаково покрыты грязью, ржавчиной и тиной.

Восточнее виднелись нечеткие в мареве пустыни очертания аэропорта. Мёрдок насчитал на стоянках и полосах несколько военных самолетов – в основном американских Ф-4 «Фантом» и Ф-5Е «Тайгер-Н», проданный Ирану еще до революции, – и одинокую тушу «Боинга-727» иранской авиакомпании.

Переведя бинокль обратно на городские причалы, Мёрдок занялся изучением порта. Половина его, напротив центра города, представляла собой торговую гавань, причалы другой – рыбацкой – половины уставлены были доу и рыболовными катерами. Основные военные причалы располагались севернее, за островом Квесм.

Вот туда-то и вел «Дамаванд» на буксире японское судно. Мёрдок разглядел небольшую гавань между Бендер-Аббасом и портом Догерадан на востоке – гавань с сухими доками, скособоченными скелетами портовых кранов, приземистыми цилиндрами резервуаров с дизельным топливом и длинными рядами похожих издалека на палатки складов. У выгоревших на солнце причалов стояли многочисленные буксиры и прочие вспомогательные суда; у заправочного пирса стояли суда побольше: крейсер и пара эсминцев. Что же до патрульных катеров и десантных барж, их, похоже, не сосчитать.

Еще раз поведя биноклем, Мёрдок посмотрел на корму «Йюдюки Мару». На верхнюю палубу высыпала толпа иранских солдат, и над водой разнеслось эхо стрельбы – одиночных выстрелов, очередей... Многие разряжали в небо полные магазины в честь победы над Великим Сатаной и его сатрапами. Вряд ли их посвящали в политические хитросплетения вокруг их миссии, за исключением того, что это будет ударом по ненавистным янки.

– Ну что ж, сукины дети, гуляйте, – тихо произнес Мёрдок. – Позже вам, возможно, будет не до смеха.

– Эй, Шкипер! – окликнул его сверху Роселли. – Что там законы войны говорят насчет вашего переодевания в форму полковника Пасдарана?

– Ничего особенного, Шеф. Обычная такая чушь насчет пиратства, виселицы, четвертования, колесования.

– Йо-хо-хо! – вскричал Роселли. – Мы будем пиратами!

– Да, гром и молния! – отозвался выползший из радиорубки Хиггинс. – Где там наш «Веселый Роджер»?

– Вы, парни, и так типичные пираты, – буркнул Мёрдок, не отрываясь от бинокля. Похоже, швартовая команда обрубила буксир с «Дамаванда», хотя с такого расстояния и при таком ракурсе вряд ли скажешь что-либо наверняка. Они, несомненно, решили, что прибытие в порт своим ходом – пусть даже на одном винте – послужит поднятию боевого духа солдат.

– Шкипер?

– Да, Проф. Что у тебя?

– Я не уверен, – ответил Хиггинс, – но, кажется, это относится к нам, – с момента захвата «Белуги» Хиггинс почти не покидал радиорубки. При этом он не только передавал разведданные, но и прослушивал на всякий случай переговоры иранцев. Приказ соблюдать радиомолчание распространялся на всю эскадру, но Бендер-Аббас постоянно передавал что-то, шли сигналы и с других военных судов.