Текст книги "Спецкоманда SEAL. Абордаж"

26
Понедельник, 30 мая

00.15 (21.05 по Гринвичу)

Грузовое судно «Йюдюки Мару».

Гавань Бендер-Э Аббас.

Тецуо Куребаяси не спалось. Несмотря на годы строжайшей самодисциплины и тренировок коммандос «Охтори», возбуждение от успешно завершенной операции, помноженное на ожидание нового, еще не начавшегося этапа, не давало ему сомкнуть глаз.

К тому же в стальном чреве угнанного корабля стало довольно шумно. Стоило им пришвартоваться, как на борт поднялась целая армия – многочисленная охрана и портовые рабочие, пытающиеся прорезать защищавшую трюмы с плутонием броню.

Одевшись, он поднялся на мостик. Иранцы уже убрали выведенные американскими коммандос из строя пулеметы. Вместо них на крыльях мостика дежурили угрюмые пасдаранцы с автоматами наперевес. Ходовая рубка до сих пор хранила следы боя: потолок из шумопоглощающих плиток испещрен сотнями пулевых отверстий, телетайпы и пульты закопчены, почти все стекла в окнах повыбиты. Бурым потеком на палубе обозначалось место, где погиб иранский солдат.

Еще раз окинув взглядом рубку, Куребаяси вышел на левое крыло.

Там уже, облокотившись на перила, стоял Исаму Такэда.

– А, Исамусама, – сказал Куребаяси. – Сумимасен!

– Пожалуйста, Тецуо-сан, – ответил лидер «Охтори». Он тоже говорил по-японски, чтобы поддержать свою обособленность от окружавших их иранцев. – Присоединяйся.

– Хай, Исамусама! – Куребаяси отвесил уважительный ритуальный поклон, не поднимая глаз выше воротника рубашки Такэды. – Вы оказываете мне честь.

– Долгий путь мы прошли от улиц Сасебо, правда?

Похоже, Такэда настроен ностальгически. Куребаяси пробормотал что-то в знак согласия и стал рядом. И правда, немало времени – почти пятнадцать лет прошло с тех пор, как они повстречались впервые; тогда они оба участвовали в уличных беспорядках, протестуя против американского военного присутствия на японских островах. Вот тогда и родилась «Охтори» – на обломках рухнувших идеалов и обещаний Японской Красной Армии.

Столько времени им потребовалось, чтобы найти наконец оружие, способное поставить американских империалистов на колени.

– Генерал говорит, что нам нужно еще немного потерпеть до осуществления наших целей. – Такэда кивнул в сторону передней палубы. Пламя автогенов отбрасывало на стальные поверхности причудливые тени.

– После стольких месяцев ожидания, – ответил Куребаяси, – потерпеть несколько часов – пустяк. Распоряжения насчет нашей доли отданы?

– Да. Завтра вечером ее отправят самолетом в Бангкок, а оттуда – контрабандой на корабле в Йокагаму, – он чуть улыбнулся. – Это весьма поэтично, тебе не кажется? Западные дьяволы побеждены тем же демоном, которого они напустили на наш народ семь седьмиц лет назад.

– Хай, Исамусама! Это справедливость и возмездие.

– Я знаю, что ты думаешь о работе с иранцами, Тецуо-сан, – продолжал Такэда. – Но это верный НАНИВАБУСИ, ведь так?

В Японии словом «нанивабуси» обозначают практику настолько тесных отношений с кем-либо, что тот волей-неволей вынужден соблюдать честность в бизнесе. Терроризм тоже стал бизнесом, иногда даже весьма прибыльным. Во всяком случае, относиться к нему приходилось с той же ответственностью. Рамазани и его заговорщики и так в большом долгу перед «Охтори», разработавшими операцию, преодолевшими принятые владельцами «Йюдюки Мару» меры безопасности и осуществившими захват судна. В качестве платы Рамазани обещал «Охтори» двести килограммов плутония – десятую часть запертого в трюмах груза. Теперь впереди оставалась только заключительная часть операции «Йоаке-Го», намеченная через три месяца в Йокосуке.

Йокосука, расположенная на берегу Токийского залива двадцатью восемью милями южнее японской столицы, когда-то одна из первых военно-морских баз японской империи, вот уже пять десятилетий оставалась крупнейшим оплотом американских сил на Дальнем Востоке. Раскинувшись на площади в пятьсот акров, она включала штаб-квартиру Объединенного Командования Флотами, управляющего Военно-Морскими Силами США в западной части Тихого океана. Всего несколько килограммов плутония, распыленных при взрыве начиненного взрывчаткой автомобиля, более чем достаточно для того, чтобы весь район оказался необитаемым на сотни лет. И это будет только начало. Двух центнеров хватит на начинку множества автомобилей-бомб, которые начнут взрываться по всему свету. Взрыв, потрясший Центр международной торговли в Нью-Йорке, будет сразу же забыт: в самом деле, можно ли сравнить его с тем ужасом, кровью, медленной смертью, что последуют за атаками «Охтори»?

Вот это будет... как это называется у американцев? Расплата. Да, это будет достойная плата за ужасы Хиросимы и Нагасаки. Для пущей наглядности атака намечалась на шестое августа – до этого срока оставалось еще шестьдесят восемь дней.

Куребаяси оторвал взгляд от автогенов и уставился в темную воду, мерно вздымающуюся и опадающую у правого борта. Мимо кормы, недосягаемый для бортовых огней «Йюдюки Мару», медленно шел иранский патрульный катер.

Царила тишина, но Куребаяси не мог успокоиться. Коммандос в черных одеждах, едва не сорвавшие операцию «Йоаке». Он не сомневался, что это – американские Котики, хотя в принципе такие же гидрокостюмы могли использовать и морская пехота; и армейский спецназ. Котики давно заслужили у подпольных борцов за свободу во всем мире репутацию безжалостных, чертовски опасных врагов.

Он ни на минуту не допускал мысли о том, что американцы так просто позволят «Охтори» и иранцам уйти, прихватив две тонны плутония. Дабы предотвратить это, они должны действовать сейчас, пока еще не вскрыты бронированные сейфы-трюмы «Йюдюки Мару», пока плутоний не разослали по подпольным ячейкам террористов по всему миру.

При этой мысли по спине Куребаяси пробежал холодок.

– Если вы не против, я проверю посты, – сказал он.

– Конечно, Тецуо-сан.

Он еще раз поклонился и ушел, оставив лидера «Охтори» в одиночестве. По графику на юте сейчас дежурили Хоцуми и Масахико, а Сейто охранял запертый в кормовых каютах экипаж корабля. На протяжении всего перехода в Бендер-Аббас боевики «Охтори» несли вахту независимо от иранцев: солдаты Пасдарана слишком ленивы и недисциплинированны.

Хотя им было что стеречь.

* * *

00.40 (21.40 по Гринвичу)

Гавань Бендер-Э Аббас.

Роселли провел «Богхаммер» через гавань к заброшенному пирсу в дальней темной части порта.

Там они заглушили двигатель и привязали катер к ржавому кнехту. По очереди, так, чтобы кто-то постоянно оставался на вахте, они распаковали гидрокостюмы и водолазное снаряжение, проверили регенераторы и оружие. Ровно в 00.15 они перевалились за борт «Богхаммера», прополоскали и надели маски и ласты и беззвучно заскользили в чернильно-черной воде.

От пирса, где они оставили катер, и до ремонтных доков с «Йюдюки Мару» им предстояло проплыть метров двести. Они ориентировались по компасу и считая гребки ласт.

Где-то на полпути Мёрдок услышал звуки, идущие от цели: лязг железа о железо, тяжелый стук чего-то падающего. Звук распространяется в воде быстрее и отчетливее, чем в воздухе, казалось, что они уже на месте.

Котики не останавливались. Звуки становились все громче, и Мёрдок осторожно подплыл к поверхности и еще осторожнее выглянул. Корма «Йюдюки Мару» возвышалась перед ним стеной, особенно черной на фоне огней пристани. Яркой звездой горел трепещущий язык газового резака.

Нырнув, Мёрдок немного подождал, пока остальные подплывут поближе, чтобы общаться с ними с помощью прикосновений. Они шли точно по курсу, и до цели им оставалось всего тридцать метров.

Спустя несколько секунд они поднырнули под осклизлое днище «Йюдюки Мару». Расстегнув один из бесчисленных карманов бронежилета, Мёрдок достал металлическую коробку размером с сигаретную пачку, нажал пальцем на маленькую кнопку и прижал к стальному днищу.

Миниатюрный маяк входил в их снаряжение на случай, если им понадобится пометить «Белугу» для второй попытки захвата. Разумеется, они не услышали ничего: прибор испускал высокочастотный акустический сигнал, не улавливаемый человеческим ухом.

Зато кто-то с нужным оборудованием уловит эти сигналы и будет знать тонное направление. Мёрдок и остальные Котики опустились на илистое дно и стали ждать.

Что-что, а ждать Котики умеют.

* * *

00.52 (21.52 по Гринвичу)

АТП №1

У входа в гавань Бендер-Э Аббас.

Заунывно гудя электромотором, головной АТП шел, прижимаясь ко дну; в кильватере шли два остальных. Осторожно двигаясь в кромешной темноте, Маккензи включил свой регенерационный аппарат, потом отсоединился от централизованной системы подачи воздуха.

Долгий трехчасовой переход прошел без происшествий. Единственный напряженный момент имел место, когда они проходили остров Ларак в нескольких милях восточнее Квесма. Командир АТП сообщил по интеркому, что его сонар засек летящий над ними винтокрылый аппарат, а спустя пару секунд они услышали приближаюшийся шум – над ними проходил иранский патрульный катер.

Трудно сказать, что увидел вертолет – и увидел ли он что-либо вообще. Все три АТП сбавили ход на самый малый, двигаясь в тишине по инерции. Патрульный катер, пройдя над ними, сделал пару кругов и ушел куда-то на запад.

Проверив гидролокатором, нет ли поблизости кого-нибудь еще, три мини-подлодки с Котиками продолжили свой путь. Модель VIII использует совершенную навигационную систему, позволяющую безошибочно ориентироваться даже в мутных водах Залива. Кроме того, они оснащены гидролокационной системой обхода препятствий, позволяющей лодкам знать местонахождение друг друга и избегать подводных препятствий – затонувших судов, кораллов и решетчатых пилонов нефтяных платформ.

В 00.41 командир сообщил по интеркому, что на согласованной частоте прослушивается сигнал ультразвукового маяка. Эта новость чуть успокоила Маккензи: значит, с Мёрдоком и ребятами все в порядке, значит, они вошли в порт, обнаружили «Йюдюки Мару» и установили маяк.

Теперь дело за третьим взводом.

Маккензи откинул люк пассажирского отсека и осторожно вылез наружу. Ему приходилось двигаться почти на ощупь: время – за полночь, а видимость в водах Залива даже в яркий день не превышает нескольких футов. Сверху лился яркий свет, создавая иллюзию твердого потолка. Маккензи решил, что прожектора освещают воды у входа в порт.

В их свете зыбкой пеленой виднелась вертикально висящая в воде сеть.

Светящиеся цифры на его глубиномере показали сорок футов – не так много для его дыхательного аппарата. Из люка в борту АТП уже выплывали остальные Котики. Открыв люк грузового отделения, они вытащили «сани» – подобие плота на двух маленьких понтонах, на которых крепилось все снаряжение и тяжелое оружие. Пара секунд ушла на то, чтобы продуть балластные емкости саней, пока они не обрели нулевую плавучесть. Затем Хольт и Фрейзер заняли места по сторонам саней и плавно погнали их по направлению к сети. Остальные Котики последовали за ними.

Маккензи обозначил сеть двумя красными химическими светильниками – их тусклый свет не достигал поверхности, зато давал Котикам возможность видеть, что они делают. Браун, Косцюшко и Фернандес достали ножницы и взялись за сеть.

За считанные секунды они проделали в ней шестифутовое отверстие, также обозначенное химическими светильниками. Оставив АТП дожидаться у сети, двенадцать Котиков один за другим скользнули в отверстие и оказались в порту.

Маккензи глянул на часы – они показывали 00.58. Они чуть запаздывали и им надо спешить. Интересно, как там Кобурн, впрочем, вид у Старика вроде бы ничего. Маккензи назначил сам себя в напарники капитану, тронул того за плечо и получил одобрительный отклик.

Пока все в порядке.

Косцюшко держал в руках черный приборчик размером с книжку: дисплей на жидких кристаллах показывал направление на установленный Мёрдо-ком маяк.

С наслаждением двигая затекшими после трехчасового сидения ногами, Маккензи с командой поплыли через темную акваторию.

Казалось, уже слышится усиленный водой шум работ на палубе «Йюдюки Мару».

* * *

01.12 (22.12 по Гринвичу)

Под дном грузового судна «Йюдюки Мару».

Гавань Бендер-Э Аббас.

Во Вьетнаме Котики в совершенстве овладели искусством терпеливо ждать, сознательно занимая при этом самые неудобные позы – чтобы не уснуть в засаде.

На этот раз таких отчаянных мер не требовалось, хотя каждый из четверых внимательно следил, не появится ли у него или у соседа ощущение сонливости. Сонливость здесь, в двадцати футах от поверхности, означала отравление углекислотой либо от неисправности генератора воздушной смеси, либо от чрезмерной физической нагрузки.

Теперь их движения отличались этакой неторопливостью и осмотрительностью: дно представляло собой сплошную смертельную ловушку для неосторожных – хаотическое нагромождение илистых бетонных блоков, старых автомобильных покрышек, битого стекла, пустых ящиков и рельсов. Котики расположились спина к спине, чтобы просматривать подходы со всех сторон. Смотреть, правда, было особо не на что. Они сидели под деревянным причалом, у одной из массивных опор. Видимость оказалась практически нулевой.

Мёрдоку ничего не оставалось делать, кроме как внимательно вслушиваться, чему он и предался с большим тщанием. Шум перемещения по палубе тяжелых агрегатов стих, зато теперь с нерегулярными промежутками до них доносились редкие удары и скрежет, да поскрипывал под чьими-то ногами настил пирса.

И тут он услышал нечто другое, заставившее его потянуться и хлопнуть по плечу остальных. Этот звук – металлическое клацанье и булькающие трели – перемежался с паузами.

Регенерирующие дыхательные аппараты Котиков бесшумны, отработанный воздух не выходит из них в воду. Звуки, что они слышали, несомненно, производились клапаном акваланга... нет, судя по звукам, двумя аквалангами.

Иранские водолазы... и они приближаются к Котикам.

* * *

01.15 (22.15 по Гринвичу)

В акватории гавани Бендер-Э Аббас.

Кобурн и не думал, что попал в беду, пока совершенно отчетливо не понял: он забыл, в чем заключается операция.

Он быстро продвигался вперед в соленой воде, время от времени сверяясь с наручным компасом, чтобы соблюдать курс три-два-ноль. Правда, он больше полагался на неясные силуэты плывущих рядом Котиков. Плыть оказалось труднее, чем он ожидал. Нет, мускулы его сохранили былую твердость и выносливость, но вот воздуха почему-то не хватало, и ему приходилось дышать все чаще и чаще, чтобы сохранить темп движения. Это напоминало Чертову неделю, когда, казалось, сил больше не осталось, а инструктор ставит новую непосильную задачу.

Он все еще думал о Чертовой неделе, когда вдруг обнаружил, что не видит остальных. Само по себе это не было удивительно: вода по мере продвижения в глубь гавани становилась все более соленой, что ухудшало видимость до шести футов. Шок наступил, когда он задумался о том, что делать дальше, и обнаружил, что не знает, зачем он здесь. Учебное задание? Да, должно быть... хотя какой-то краешек сознания кричал, что эта операция куда важнее, чем обычный учебный заплыв.

Он встряхнул головой, пытаясь привести мысли в порядок. Как он мог забыть, что он делает, в самый разгар тренировки? Этому должна быть причина, но он никак не мог вспомнить, какая именно.

Голова болела, сердце билось болезненно часто и почему-то заложило уши. Маска на лице отчаянно мешала... мысли текли еле-еле.

Боже, он так устал, так хочет спать...

27

01.15 (22.15 по Гринвичу)

Под дном грузового судна «Йюдюки Мару».

Гавань Бендер-Э Аббас.

Мёрдок напрягся, вслушиваясь в бульканье. Может, Котиков уже обнаружили? Трудно сказать. Иранцы могли наткнуться на ультразвуковые сигналы маяка, хотя в принципе частота сигнала исключала такую возможность. Скорее это обычный патруль, обследующий днище «Йюдюки Мару» на предмет мин, подслушивающих устройств и вражеских водолазов. Похоже, эти засранцы до сих пор побаиваются новой попытки отбить судно.

Бесшумно, жестами и прикосновениями Мёрдок отдал распоряжения: Роселли и Хиггинс – туда... Сойка – за мной! Разделившись на пары, Котики начали заходить на звуки с двух сторон. Под водой трудно определить, откуда звук, но шум клапанов аквалангов достаточно силен, чтобы Котики без труда сориентировались. Скорее всего вражеские ныряльщики движутся вдоль киля «Йюдюки Мару». Мёрдок вытащил нож и знаком приказал Сойке сделать то же самое.

Звуки становились громче, отчетливее. Плывут сюда. Вынырнув из-под пирса. Мёрдок медленно, дюйм за дюймом продвигался вдоль нависшего над ним стального киля. Да, два аквалангиста. И все равно нельзя спешить: что если две группы Котиков по ошибке нападут друг на друга? В нескольких футах перед ними замаячили неясные тени...

Да! Это отнюдь не Котики – в серых гидрокостюмах, с громоздкими баллонами аквалангов на спине. Они осматривали днище «Йюдюки Мару» – один вплотную к корпусу, ведя рукой по обшивке, другой держался в нескольких футах сзади. У обоих в руках по гарпуну – метровому стержню с косо срезанной медной гильзой от дробовика вместо наконечника. Оружие, задуманное для защиты от акул, но не менее эффективное и против человека.

Мёрдок тронул Сойку за руку: видит ли тот неприятеля. Выждав момент, от трижды взмахнул ластами и врезался в первого иранского аквалангиста, левой рукой перехватив гарпун, а правой, с ножом, устремившись к его горлу. Почти одновременно Сойка врезался во второго, опрокинув того на спину и увлекая на дно.

В воде яростно закипели пузыри. Нож Мёрдока вспорол резину гидрокостюма иранца и вонзился в тело. Облако крови, черной в этом полумраке, окутало обоих. Гарпун выскользнул у иранца из рук, хотя сам он еще продолжал биться в железной хватке Мёрдока. Рывки становились слабее, слабее... и, наконец, водолаз повис без движения. Тут из темноты со стороны кормы с ножами наготове выскользнули Роселли и Хиггинс.

Мёрдок огляделся. Сойка уже покончил со своим неприятелем, мастерски перерезав тому горло.

Перевернув тела, Котики закрыли вентили баллонов, перекрыв поток пузырей. Если кто-то следит с пирса за продвижением водолазов по пузырькам... что ж, он может удивиться, куда они подевались. Но непрерывный поток пузырей из одного места встревожит их еще больше. Котики выиграли еще немного времени; люди наверху думают, что водолазы просто переместились к другому борту. Десять или пятнадцать минут... А что потом?

Черт, ну где же парни из АТП?

* * *

01.16 (22.16 по Гринвичу)

В акватории гавани Бендер-Э Аббас.

Кобурн дышал часто и глубоко. Боль в голове казалась нестерпимой, и он еле удерживался, чтобы не зевнуть во весь рот.

Будь она проклята, эта Чертова неделя! Надо же: довести человека до такого состояния, что он не помнит, куда он направляется... засыпает на ходу. Может, пора звонить в этот гребаный колокол?

Азимут... какой азимут? Поднеся компас поближе к маске, он пытался сосредоточить зрение на цифрах. Два-три-ноль... должно быть два-три-ноль. Черт! Он сбился с пути! Следующий маркер на пути должен быть там! Сколько времени он потерял?

Надо двигаться... действовать. Не будет он сдаваться, не будет звонить в чертов колокол. Но Боже, как хочется спать!..

Кто-то схватил его за запястье, дернув в сторону. Кобурн злобно повернулся, чтобы отразить неожиданную атаку со спины. Тот, другой водолаз казался больше его и сильнее. Кобурн потянулся к ножу... и наткнулся на мастерски поставленный блок. Другой Котик придвинул маску на расстояние шести дюймов от его лица. Капитан обнаружил, что смотрит прямо во встревоженные глаза Шефа Маккензи.

Маккензи? Какого черта он делает здесь? Он же должен быть в Персидском заливе, отбивать этот чертов японский транспорт.

И тут Кобурн вспомнил, где он. Эта мысль напугала его и вогнала в краску. Почти безвольной куклой он поплыл, увлекаемый Маккензи. Тот вытянул руку и коснулся еще одного водолаза.

Эллсуорт, взводный санитар. Свободной рукой Маккензи нарисовал в воде две буквы: "С", потом "О" и поднял вверх два пальца.

СО2. Этим и объяснялось происходящее с Кобурном. Он слишком часто дышал с момента, когда они вышли из АТП, – отчасти из-за того, что заплыв оказался для него тяжел, отчасти (он заставил себя честно признаться) – от возбуждения. Он начал дышать так часто, что легким уже не хватало кислорода... или он просто не давал регенератору время собрать всю двуокись углерода из-под маски. Господи, ну и болван!

Маккензи поднял палец вверх, и Док согласно кивнул. Единственное средство от отравления двуокисью углерода – немедленно прервать погружение. Кобурн почувствовал, что Маккензи передает его с рук на руки Эллсуорту.

И они вдвоем с Доком начали подъем.

* * *

01.18 (22.18 по Гринвичу)

Под дном грузового судна «Йюдюки Мару».

Гавань Бендер-Э Аббас.

Мёрдок с Котиками утащили тела убитых иранцев на дно, надежно спрятали среди бетонных обломков и облысевших автопокрышек под пирсом, после чего продолжили ожидание. Сколько времени пройдет, прежде чем парни там, наверху, спохватятся, вспомнят о своих водолазах?

Если группа из АТП не поспешит, Мёрдоку придется поразмыслить, на что способны они четверо.

Можно, конечно, попытаться атаковать в духе Рэмбо – вчетвером. Но вряд ли из этого выйдет что-то путное. Котики добиваются результатов, действуя согласованно, по тщательно продуманному плану, а не врываясь и паля во все стороны с горящими глазами. К тому же у них нет ни гранат, ни взрывчатки; попади они на борт, их окажется как минимум в десять раз меньше. Позволить просто так себя застрелить – какой смысл?

Разумнее всего вернуться на «Богхаммер» и попробовать связаться через спутник с «Домом Прерий». Возможно, воздушный десант уже в пути, даже если атака Котиков с АТП и отменена.

В пути? Уже не раз Пентагон и нерешительная администрация, сдрейфив, отменяли решающую атаку в самый последний момент. Может быть, и воздушную, и подводную часть операции отменили, не позаботившись уведомить об этом четверку Котиков в порту?

Перспектива не из приятных. И тут из подводной тьмы материализовались знакомые фигуры в черных гидрокостюмах, с баллонами регенераторов на спине. Было слишком темно, чтобы распознать под прозрачными масками лица, но очертания огромной фигуры Маккензи уже радовали глаз.

Мёрдок быстро пересчитал прибывших. Результат его встревожил: в группе оказалось десять человек, а с «Нассау» ему передали, что отправляются двенадцать. Кого не хватает?

Однако выяснять было некогда. В молчании Котики быстро поделились на две группы. Как и при первой попытке, они поднимутся на борт раздельно, но на этот раз с одного – правого – борта, чтобы их не заметили с причала.

Распаковав лежавшее на «санях» снаряжение, прибывшие Котики раздвинули штурмовые шесты и приготовили оружие. Еще несколько секунд – и двое первых уже карабкаются наверх по борту «Йюдюки Мару».

* * *

01.21 (22.21 по Гринвичу)

В акватории гавани Бендер-Э Аббас.

Док Эллсуорт вынырнул на поверхность под бетонным пирсом с деревянным настилом, тянувшимся на запад от каменного мола. Секундой спустя рядом вынырнул Кобурн, и Док помог ему добраться до скользкого от тины кнехта.

Как выяснилось, они оказались под заправочным пирсом. На пришвартованный к нему сторожевик класса «Комбаггант-2» матросы тянули топливные шланги.

«Комбаттант-2» – французское судно водоизмещением 249 тонн с экипажем около тридцати человек. Изначально оснащавшиеся противокорабельными ракетами «Гарпун», иранские «Комбаттанты» вооружены только скорострельной 76-миллиметровой пушкой в носовой башне и 40-миллиметровым зенитным орудием на корме. Впрочем, Дока беспокоили не столько орудия, сколько люди на юте.

Но в первую очередь Док думал о своем подопечном. Стоило Кобурну уцепиться за кнехт, как Эллсуорт сорвал с него маску и, насколько позволяло освещение, осмотрел лицо. У ноздрей Кобурна запеклась кровь... возможно, из лопнувшего сосуда. Слава Богу, нет пены ни из носа, ни изо рта: значит, легкие не повреждены. Скорее всего сосуд лопнул от учащенного дыхания.

Однако это почти наверняка означало отравление углекислым газом. Симптомов такого отравления несколько, и основные – сонливость, помутнение сознания и иногда головная боль как следствие сужения сосудов мозга.

– Как самочувствие? – прошептал он на ухо Кобурну. – Голова?

– Голова трещала, как с похмелья, – признался Кобурн. – Сейчас полегче.

– Дрожь в руках? Тошнота? Боль в груди?

– Ничего такого. – Кобурн мотнул головой.

Говорил он внятно и спокойно. Маккензи вовремя распознал беду. Все коварство отравления углекислым газом заключается в том, что оно подкрадывается незаметно, сбивая с толку, замутняя сознание, заставляя дышать чаще и глубже... что еще усугубляет ситуацию. Всего два лишних процента углекислого газа в дыхательной смеси заставляют человека задыхаться. Десять процентов лишают движения, пятнадцать – спазм и паралич. Смерть наступает отнюдь не от газа: человек просто тонет.

Ясно только одно: им нельзя больше рисковать, позволяя Кобурну погружаться. Док махнул рукой в сторону мола. Там, на наваленных под пирсом камнях и бетонных блоках они смогут укрыться и, на всякий случай, приготовить свои автоматы.

Хоронясь в тени, они стали пробираться к берегу.

* * *

01.21 (22.21 по Гринвичу)

Грузовое судно «Йюдюки Мару».

Гавань Бендер-Э Аббас.

Маккензи лез по шесту первым. Последний раз он делал это в открытом море, под покровом ночной темноты. Сейчас тоже ночь... но света фонарей на берегу и на палубе «Йюдюки Мару» вполне достаточно, чтобы разглядеть его фигуру на борту корабля.

На деле, однако, черная одежда неплохо маскировала его на фоне черной обшивки, да и сами места подъема Котики выбрали продуманно, чтобы их труднее всего было заметить с берега. И все же патруль с проходящего катера или матросы с соседних судов могли глянуть не туда и не вовремя. Что тогда? Они могут решить, что поднимающийся на борт водолаз – участник «спасательных работ» на японском судне... а могут поднять тревогу. Безопасность заключалась в быстром, без задержек на открытых местах подъеме.

Добравшись почти до самого верха и уцепившись за клюз, он услышал голоса с палубы над его головой.

– Дококара кимасита ка?

– А, Осака кара кимасита.

Удерживаясь одной рукой за шест, Маккензи вытащил свой «хаш паппи». На этот раз они не связывались с лазерными прицелами: устройства были слишком чувствительны к морской воде, чтобы выдержать подводный переход в АТП.

К черту хирургическую точность. Действовать предстояло быстро и жестоко.

* * *

01.21 (22.21 по Гринвичу)

Заправочный пирс.

Гавань Бендер-Э Аббас.

Док поддерживал Кобурна за локоть всю дорогу вдоль пирса к земле. Пробираясь мимо сторожевика, они слышали гортанные голоса иранцев на палубе. От сторожевика до берега им оставалось преодолеть не больше десяти ярдов.

В ста ярдах к северу от них у ремонтной стенки стоял ярко освещенный «Йюдюки Мару». Высунув голову из воды, Док видел участок правого борта... и две маленькие черные фигурки, карабкающиеся наверх.

Черт! Если кто-нибудь с заправочного пирса посмотрит в ту сторону...

* * *

01.21 (22.21 по Гринвичу)

Грузовое судно «Йюдюки Мару».

Гавань Бендер-Э Аббас.

Двенадцатью футами левее Маккензи на борт по второму шесту поднимался Косцюшко с пистолетом в руке. Маккензи бесшумно обменялся с ним условными знаками: три... два... один... Ну!

Выпрямившись во весь рост, Маккензи и Косцюшко одновременно выросли над фальшбортом, откинулись назад и, стремительно прицелившись, одновременно открыли огонь. Хлопки выстрелов прозвучали не громче, чем проникновение пули в тело. Двое японских часовых оказались под перекрестным огнем, дергаясь от все новых и новых попаданий. Автоматы выпали из рук и грохнулись на палубу; один часовой рухнул на месте, второй сделал три шага назад, чуть не упав за фальшборт, но удержался, упал на колени и только после этого опрокинулся на спину в лужу крови.

Маккензи перекинулся через фальшборт и, пригнувшись, прикрывал Косцюшко, привязавшего и раскатавшего вниз две веревочные лестницы. Спустя мгновения на палубу поднялись еще двое Котиков, потом еще двое... Косцюшко и Николсон в четыре руки вытащили трос со связкой взводного тяжелого вооружения. Спустя еще пару секунд Маккензи уже держал ручной пулемет с магазином на сто патронов, из которых первый уже находился в казеннике. Такая же игрушка покоилась и з руках Косцюшко; он поигрывал с ней, как с легким карабином.

Поднявшись на палубу, Котики мгновенно рассредоточивались по заранее отработанному плану.

Фернандес и Гарсия задержались забрать свои М16/М203 и набить карманы бронежилетов гранатами. Мэджик Браун получил свою винтовку М21 с ночным прицелом, а Скотт Фрейзер – дробовик. Любимый «Ремингтон» Дока остался на палубе невостребованным.

Остальные Котики несли стандартное вооружение: «хеклер и кох» в сочетании с «хаш паппи». Маккензи молча, жестами поторапливал Котиков. Времени оставалось в обрез.

* * *

01.22 (22.22 по Гринвичу)

Грузовое судно «Йюдюки Мару».

Гавань Бендер-Э Аббас.

Перевалившись через фальшборт, на палубу рядом с Маккензи спрыгнул Мёрдок.

– Что скажете, Шеф? – его шепот показался оглушительно громким.

– Эй, Эл-Ти! – в первый раз с прихода в Седьмой Отряд Мёрдока так назвали. – Добро пожаловать на борт!

Мёрдок оглядел бесшумно передвигающихся Котиков.

– Кто командует? Де Витт?

– Вы, я полагаю. Нас вел Кобурн, но он выбыл из игры. Неудачное погружение.

– Вот черт! Что с ним?

– Кажется, отравление СО2. С ним Док.

Рядом, прижав к груди свой «хеклер и кох», оказался Де Витт.

– Эй, лейтенант! Чертовски рад вас видеть.

– Взаимно. Мак сказал, что Кобурн получил травму. Я не знаю вашего плана. Командуйте-ка лучше вы.

Маккензи, чуть подумав, кивнул.

– Пожалуй, верно, – он глянул на Де Витта. – Лейтенант?

– Понял. Но оставайтесь рядом, Эл-Ти, угу? Так мне куда спокойнее.

– Все будет в порядке, лейтенант. Куда вам по плану?

– На мостик.

– Значит, снова на мостик, – кивнул Мёрдок. – Ну что ж, идем!

Еще несколько секунд ушло на согласование деталей. Роселли с Хиггинсом остались на корме – прикрывать пути отхода, обеспечивать связь через спутник и так, в качестве резерва. Сойка шел с Мёрдоком. Согласовав частоту тактического радиообмена, они приготовились выступать; к этому времени все остальные уже рассредоточились, и на корме остались только Мёрдок, трое Котиков с «Белуги», младший лейтенант Де Витт и Чаккер Уилсон.

Де Витт махнул рукой:

– Сюда!

* * *

01.25 (22.24 по Гринвичу)

Лестница на мостик.

Грузовое судно «Йюдюки Мару».

Перекинув АКМ через плечо, Куребаяси спускался по лестнице. Он обошел все посты, но тревога все не проходила. В атмосфере физически ощущалось предгрозовое напряжение, хотя воздух был сух, а небо – чисто. Возможно, сказал себе Куребаяси, это просто нервы.