Текст книги "Не верь глазам своим"

13

Я хитро улыбнулась, чтобы он принял меня за свою.

– Расскажите, – нежно произнесла я. – Звучит так интригующе.

Джед закинул голову и рассмеялся.

– Не могу. Вы достаточно хороший детектив, чтобы понимать такие вещи. Уверен, вы тотчас сорветесь с места в своих обрубленных штанишках и раструбите обо всем, не успею я погреть руки.

Очевидно, не было смысла объяснять всезнающему Джеду, что на мне капри.

– Бросьте, я же занимаюсь криминалистикой. Мне это нужно только в качестве дополнительных сведений.

– Ничем не могу помочь.

– Тогда зачем вы заставили меня проделать такой длинный путь? – спросила я.

– По телефону вы сказали, что хотите знать, разговаривал ли я с Моной в тот вечер. Я подумал, что с моей стороны будет мило ответить на ваш вопрос. И к тому же, – добавил он, улыбаясь, – надеялся, что вы тоже сможете мне помочь, оказать одну услугу.

Мне хотелось въехать ему в лицо, только чтобы не видеть этой тупой ухмылки, однако я вежливо улыбнулась. Оставался ничтожный шанс вытянуть из него нечто большее, если вести себя мило.

– Конечно, буду рада помочь чем смогу, – сказала я. – Что от меня требуется?

– Мона сразу заинтересовалась моей информацией, – начал он, приняв более удобное положение на кушетке. – Однако она требовала доказательств, и я обещал предоставить их на следующей неделе, прилетев в Нью-Йорк. А теперь она умерла, я же пошел к вашему редактору, то ли Нэшу, то ли Дэшу, черт его побери. Он просто не понимает истинной ценности того, что у меня есть. Вы не можете замолвить за меня словечко?

Сложно представить, что Крэндол считает взрывоопасной информацией. Ева изменяет мужу? Брэндон изменяет Еве? Сегодня читающую публику не просто чем-либо ошеломить. Если уж порнофильм с участием Пэрис Хилтон не нанес решающего удара по ее карьере, то что может представлять угрозу для Евы Андерсон?

– Когда вы встречались с Нэшем? – спросила я. – Вчера он весь день провел на барбекю в Хэмптоне.

– Прошлым вечером. Они с Мэри Кей пришли прямо сюда около девяти. Мэри притащила его ко мне.

– Так она знает, что у вас за информация?

Теперь да. Сначала я не стал посвящать ее в детали, но раз уж она служит мне незаменимым посредником, то имеет право знать. Полицейские, кстати, не в курсе. Я сказал им, что говорил с Моной о фотографиях. Меньше всего мне хочется, чтобы мои сведения появились в «Эксесс Голливуд» благодаря полицейскому управлению Нью-Йорка.

– А вы не думали, что сведения, которые вы сообщили Моне, могли послужить мотивом для убийства?

– Каким образом? На нее напали сразу после разговора. Никто не знал, чем она обладает. Слушайте, вы собираетесь мне помогать или нет?

Я улыбнулась, борясь с раздражением.

– Конечно, попытаюсь, – уверила я. – Было бы проще это сделать, если б я имела хоть какое-то представление, о чем речь. Тогда мое мнение звучало бы доказательнее.

Джед фыркнул.

– Милый ход, дорогая. Вот что я вам скажу. Если убедите Дэша купить мою информацию, я выдам вам все целиком. Ведь тогда мы будем в одной команде.

Стало ясно, что без клещей из него ничего не вытянешь. К сожалению, Джед заказал еще одно пиво, и я не могла сразу сбежать: вдруг в итоге он окажется полезным? Поэтому следующие десять минут я слушала, как он оправдывал использование телеобъектива. Заявил, что звезды нуждаются в папарацци, которые создают их образ. Плюс ко всему общество должно ощущать, что знаменитости реально существуют.

– Когда показываешь, как звезда толкает тележку в бакалейном магазине, без грима, или снимает трусы в туалете, простым людям становится легче на душе, – сообщил Джед.

К тому времени как принесли счет, мне нужен был пакет для рвоты.

Рука чесалась позвонить Нэшу сразу на выходе из отеля и расспросить о встрече с Джедом. Я злилась, что он до сих пор не ввел меня в курс дела. Знает же, что я пытаюсь восстановить последовательность предсмертных действий Моны, которые включали телефонный разговор с папарацци. Однако я сдержалась. Не хотелось заставлять его оправдываться. Завтра смогу поднять эту тему как-нибудь деликатно.

Никогда не любила воскресные вечера, а сегодняшний обещал стать полным провалом. Помимо привычного уныния, которое приходит с наступлением сумерек, я ощущала разочарование и страх. Проблема в том, что я даже не знаю, чего именно опасаться. Нападения на темной улице можно избежать, но попасть в ловушку в закрытой сауне – дело случая. Невозможно предугадать, где я уязвима.

Проезжая в такси по Девятой авеню, я решила поднять себе настроение вкусным ужином. В голове всплыло слово, которое сулило утешение: фет-тучини. Я обожала это блюдо, единожды попробовав его в маленьком ресторанчике в Венеции. Вышла из такси у рынка на Шестой авеню, купила моллюсков, макароны, чеснок, свежий пармезан, петрушку и длинную французскую булку. Оставшуюся часть пути дошла пешком. Интересно, вернулся ли Лэндон из графства Бакс? Может, он захочет ко мне присоединиться. Я постучала к нему в дверь, но не дождалась ответа.

Несмотря на облака и духоту на протяжении всего дня, к вечеру небо стало проясняться, воздух посвежел. Я поставила диск Марии Каллас и вышла на балкон насладиться моментом. Затем наполнила водой две кастрюли. Мой ужин будет состоять из пугающего количества калорий, и от одной этой мысли кружилась голова. Когда я была замужем, мы часто обедали в ресторанах. Тогда я не знала, что постоянное передвижение с места на место создавало моему супругу иллюзию, будто он на пару шагов оторвался от кредиторов. После развода я наконец-то заставила себя научиться готовить. Получается сносно. Правда, поначалу я как-то устроила вечеринку и подпалила рыбу-меч так сильно, что никто не поверил, что поданное блюдо некогда плавало в океане. Со временем я освоила с дюжину рецептов.

Пока подогревалась вода, я вышла на балкон. В домах на западе начали зажигаться огни, и я представила, как жильцы этих квартир неспешно бродят по комнатам, готовят ужин и думают о том, какие победы и поражения принесет им следующая неделя. На одном из балконов оживленно разговаривала веселая компания с бокалами в руках, и мне стало одиноко. Отчасти в том виноваты события на Брайтон-Бич и в сауне Дикера, но самое неприятное то, что я разведенная женщина, которая одна проводит воскресный вечер. То голова идет кругом от предвкушения, как будешь поглощать соус из моллюсков, то вдруг сердце щемит от тоски.

Наслаждаясь заходом солнца, лучами, пробивающимися сквозь ленты облаков, я не сразу услышала, что в моей квартире раздается звонок. Я поспешила внутрь, решив, что за дверью Лэндон, но это оказался домофон.

– Привет, Боб, – поздоровалась я с портье.

– Бейли, к тебе гость.

После происшествий последней недели я даже испугалась.

– Кто?!

– Боу Рейган.

У меня чуть сердце не остановилось. Боже, что же он делает у моего дома?

– Гм… Хорошо, пропустите его.

Я огляделась. В квартире чисто, два раза в месяц ко мне приходит уборщица, и ее последний визит был совсем недавно. Однако на разных поверхностях успели заваляться неубранные вещи – «Нью-Йорк таймс» трехдневной давности, пакет с тампонами и зубной пастой, распечатка моей будущей книги, бюстгальтер, который я сняла по возвращении из отеля «Гудзон». Пришлось собрать все на лету и бросить в шкаф, словно выкидываешь за борт мертвое тело. Когда раздался звонок в дверь, я наносила блеск для губ в ванной комнате. Оттенок «Розовый флирт»-интересно, оправдает ли он свое название?

– Привет, – сказал Боу, когда я открыла дверь. Темно-карие глаза озорно улыбались. – Я обещал позвонить, но проходил тут неподалеку – по Бродвею – и решил зайти. Надеюсь, не помешал?

– Нет. Я только что вернулась с интервью, а теперь вот готовлю ужин. Присоединишься?

– Спасибо.

Он зашел и окинул взглядом квартиру. На Боу были черные брюки и белая льняная рубашка, в меру помятая, значит, он не из дома. Может, стоило задуматься, как он меня нашел, но сработало бы самое нелепое объяснение.

– Как ты узнал, где я живу?

– В наши дни существует изумительная справочная служба – 411. Там тебе скажут любой телефон, адрес, киносеанс…

– Ого, надо будет проверить, – шутливо пригрозила я. – Будешь пиво? К сожалению, у меня только дамское – «Амстел лайт».

– Пойдет, – ответил он. – Не ждешь мужчин?

– Не сегодня.

Боже, Бейли, прекрати строить из себя таинственную женщину. Это не проходит с такими красавчиками.

– Что это за потрясающий запах? – выкрикнул Боу, когда я пошла за пивом к холодильнику.

– Феттучини, то есть макароны с соусом из моллюсков. Мне вдруг так захотелось чего-то вкусного…

Когда я обернулась, он стоял прямо у входа на кухню, в полуметре от меня.

– Так, значит, ты любишь готовить? – спросил он. К чесночному запаху добавился аромат мускуса и еще чего-то экзотичного, и я впервые увидела у Боу небольшой шрам справа, над нежными полными губами.

– О да, немного. Вряд ли смогу удовлетворить вкус гурмана, но неразваренные макароны подам… Хочешь остаться? В смысле на ужин.

– Боже, я уже подумал, что ты не предложишь, – сказал он, довольно улыбаясь.

– Ты же не серийный убийца? – спросила я. – То есть ты не из тех, кто знакомится с девушкой на вечеринке, берет у нее телефон, затем приходит в Квартиру и душит парой чулок?

Нет. Я из тех, кто обычно выжидает пару дней, перед тем как позвонить новой знакомой, но на сей раз не удержался. К тому же вряд ли ты носишь чулки.

– Ладно, – рассмеялась я и открыла шкафчик. – Тогда у меня для тебя задание. Разложи, пожалуйста, эти салфетки на балконном столике.

Мне было неловко превращать Боу в маленького маминого помощника, но надо было подумать. Правильно ли я поступила, пригласив его на ужин? Может, стоило вести себя скромнее? Мечтая о нем с субботы, я представляла, как он позвонит, пригласит в кафе, даст мне достаточно времени, чтобы осторожничать и не идти на необдуманные поступки. Однако Боу показал своим поведением, что робеть не собирается. Так почему я должна вести себя иначе?

Ужин. Мне бы хватило макарон и хлеба, но для мужчины этого недостаточно. Я порылась в холодильнике, нашла два листа салата с ароматными травами. Они слегка подвяли, но их можно освежить приправой из уксуса и оливкового масла. Я также достала изумительное бордо, которое давно хранила, – подарок от друга, фондового брокера, зашедшего как-то на обед. Покидая кухню, я переполнялась предвкушением.

– Так что ты делал в моем районе? – спросила я, ставя перед ним тарелки с салатом. Боу, наслаждавшийся видом с балкона, выдвинул для меня стул и принялся открывать вино. – Кстати, где ты сам живешь?

– Моя квартира в Челси, там же студия. По утрам люблю ходить на работу пешком. Старую студию уже перерос и не могу найти поблизости новую. Вот и решил поискать на Бродвее.

Пока Боу разливал по бокалам вино, я наблюдала за его правой рукой. Она была идеальной формы, слегка покрыта волосами и солнечным загаром. «Интересно, что ощущаешь, когда тебя обнимают такие руки?» – подумала я и покраснела.

– Какие ты снимаешь фильмы?

– Самые разные, – ответил Боу. – Если попытаться подвести их под общий знаменатель, то мне нравится динамика отношений между людьми. Был один фильм про биржевых маклеров. Они очень жадные, наглые, бесстыдные люди, но меня просто очаровали. Еще как-то снимал актеров на репетиции.

– И что ты узнал нового о динамике отношений, что не известно мне?

– Боже, какое чудесное вино… Я не считаю себя экспертом в этом вопросе. Мне просто нравится наблюдать и снимать, как люди общаются, пытаются запудрить друг другу мозги, как они предают близких. В своих криминальных очерках ты пишешь о том же самом, верно?

– О да. Иногда голова идет кругом от того, на что способен человек. Обычно мне приходится писать о психопатах и им подобных. Они не знают угрызений совести, поэтому я в каком-то смысле не имею дела с нормальными людьми.

– Что заставило такую милую девушку обратиться к убийствам и насилию? – спросил Боу, подняв бровь в своей завораживающей манере.

Друзья объясняют это тем, что мой отец умер, когда мне было двенадцать, после чего у меня якобы развилось пристрастие ко всему, что связано со смертью. В то время кто-то начал писать мне жуткие записки и оставлять в школьном шкафчике. Я испугалась не только из-за их содержания, но потому, что понятия не имела, кто это. Каждый день ходила по коридорам школы и думала: он это или она, он или она? Чувствовала себя беспомощной. Затем начала играть в детектива и выследила виновницу. Она завидовала мне по какой-то глупейшей причине, типа того, что у меня раньше начались месячные. Мне понравилось ощущение уверенности и контроля над ситуацией, которое появляется, когда узнаешь правду. Поэтому я и пишу криминальные очерки – пытаюсь докопаться до истины.

– Ты не сопереживаешь жертвам?

– Бывает иногда. На меня находит подавленное настроение, если приходится работать над особо жестоким происшествием. И я сразу отказываюсь от случаев, которые затрагивают издевательство над детьми. Это не по мне. – Я взглянула на часы. – Ой, надо проверить, как там мои макароны.

Нельзя же переварить феттучини после хвастовства, что я мастер по неразваренным макаронам. Все было в порядке, я слила воду, и в лицо мне ударил пар. Скоро самой придется лезть под холодный кран от перегрева.

Перемешивая макароны с соусом и моллюсками, я думала, как продвигаются дела. Я еще не совсем пришла в себя от неожиданного появления мужчины, но, помимо упоминания о менструации за поглощением салата, не сделала ничего самоуничижительного. Мы общаемся с той же легкостью, как и у бассейна в Ист-Хэмптоне.

– Надеюсь, я не переборщила с чесноком, – сказала я, ставя блюдо с макаронами на стол и раскладывая их по тарелкам.

– Ничего страшного, – успокоил меня Боу. – Пахнет потрясающе.

Пока я находилась на кухне, солнце село, осталась только розовая полоса на горизонте. Перед тем как приступить к трапезе, я зажгла фонарь-молнию и несколько свечей по краю балкона.

– А ты? – спросила я, накручивая макароны на вилку. – Ты не переживаешь, когда узнаешь о людях самое плохое?

– Стараюсь работать отстраненно. К тому же я соприкасаюсь не только с пакостями, но и с хорошими проявлениями человеческой сущности. Когда я снимал фильм об актерах, одна актриса – около тридцати лет – безумно влюбилась в коренастого мужчину, который исполнял второстепенную роль. Так приятно было за ними наблюдать. С первой минуты, как она положила на него глаз, было ясно, что ничем хорошим это не закончится. Как у Павла по дороге в Дамаск.

Боу пристально посмотрел мне в глаза. Не себя ли он имел в виду, говоря о Павле, пораженном молнией?

– К сожалению, – с улыбкой сказал он, – она была замужем за звездой «мыльных опер», и получился скандал. Зато фильм вышел содержательный.

Остальную часть ужина мы непринужденно разговаривали. Боу задавал много вопросов и увлеченно слушал, но не так, как мой друг психиатр Джек, а будто мои рассказы его искренне интересовали. Он спрашивал, откуда я, как попала в «Базз», где научилась так хорошо играть в волейбол. Я тоже много о нем узнала. Ему было тридцать четыре, он окончил частную школу в Вашингтоне и факультет искусств в Нью-Йоркском университете, мечтал в ближайшем будущем снять художественный фильм. Женат не был якобы по той причине, что провел четыре года в Азии и настоящая жизнь в Нью-Йорке у него началась только после тридцати.

– Так, значит, твои родители живут в Нью-Йорке? – спросила я.

– Верно.

– И ты вместе с ними?

– Когда не вывожу их из себя. На мой взгляд, они слишком строги в последнее время, но года два мы очень дружно жили. Мать с отцом оба карьеристы и возлагали на меня, брата и сестру большие надежды. Мое увлечение кино привело их в искреннее замешательство. Они не поняли и мой интерес к буддийским монахам. Ну да слава Богу, брат сейчас делает по два миллиона в год, – с улыбкой сказал Боу. – На меня стали меньше давить.

В его заманчивой личности переплелось несовместимое: общительность, обаяние, притягательная улыбка и задумчивость наблюдателя. Неужели мне в нем понравился именно этот парадокс? Не знаю. А может, меня просто тянет к нему физически – ни одной женщине не устоять перед гипнотической силой его темно-карих глаз.

Мы съели макароны и сидели перед пустыми тарелками, допивая вино и глядя на мерцающий город.

– О чем ты разговаривал с Томом Ликером, если не секрет? – спросила я.

Вряд ли это большая тайна, но на всякий случай никому не говори. Дикер хочет, чтобы я снял для него закулисный документальный фильм. О гонщиках. Он выпускает журнальчик о гонках, и короткометражная лента должна создать рекламу. Дикер посмотрел мою работу о биржевых маклерах и решил, что я ему подхожу.

– Ты собираешься принять предложение?

– Не знаю. Деньги неплохие, но надо выяснить о проекте побольше. А вообще мне не очень-то хочется иметь с ним дело.

– Не тебе одному. Мона тоже не любила с ним контачить… На десерт у меня только голубика. Будешь?

– После таких сказочных макарон нельзя желать большего, от голубики я не откажусь.

– Кофе?

– С удовольствием. Я помогу.

– Не нужно.

– Разве у меня плохо получилось раскладывать салфетки?

– Ты все делаешь замечательно, но сейчас твоя основная задача – сидеть и наслаждаться видом.

Я отнесла тарелки на кухню, поставила кипятиться чайник и высыпала голубику в два кубка. Залила сверху сливками и посыпала желтым сахарным песком – этому рецепту научил меня гурман-гей Лэндон.

– Так скажи мне…

Я развернулась. Боу опять стоял в дверях, прислонившись к косяку, и раскрепощенно смотрел на меня с загадочной улыбкой на лице.

– Что? – спросила я.

– Зачем ты позвонила в офис Дикера и представилась моей помощницей?

– Думаешь, это сделала я?! Зачем мне вытворять такие нелепые вещи?

– Ты сама все объяснила. Тебе нравится играть в детектива. Хотела узнать мое имя?

– А ты за этим сюда пришел? Разрешить маленькую тайну?

– Сама знаешь, зачем пришел.

При последней фразе я затаила дыхание.

– Правда?..

Не успела я произнести и слова, как он притянул меня к себе сильными руками и прильнул губами к моим.

Поцелуй был долгим, но мягким и нежным. Я чувствовала привкус бордо, наслаждаясь моментом, хотя голова не переставала работать. Что значит: «сама знаешь, зачем пришел»? Позвонил ли он в мою дверь потому, что не смог устоять? Ударило ли его как молнией? Или из простой похоти?

Боу отпустил меня и сделал шаг назад, глядя мне в глаза.

– Приступим к голубике? – спросила я, взяв кубки. «Приступим к голубике?» Боже, я говорю, как полоумная нянечка из детсада. Дальше предложу посмотреть «Винни-Пуха».

– Можно, – сказал он. – Но не лучше ли оставить ее на потом?

– Оставить на потом? – переспросила я. – А чем заняться сейчас?

– Я подумал, как бы хорошо было лечь с тобой в постель.

К моим щекам прилила краска. Во время ужина я только об этом и мечтала, но такое наглое заявление привело меня в тупик: надо ли теперь радоваться или обижаться?

– Не слишком ли дерзкий ход? – с улыбкой ответила я.

Боу рассмеялся.

– Действительно. Но ты как-то сказала, что этим летом свободна, как птица. Если я правильно тебя понял, мое предложение не так уж и дерзко.

Я поставила кубки, не зная, что делать дальше. Стою тут на кухне с умопомрачительно красивым мужчиной, который хочет заняться со мной любовью Мои инстинкты жаждут того же. У нас даже свидания не было, но почему не поддаться порыву? Как я сама недавно твердила Лэндону, мне нужны отношения с противоположным полом.

– Что ж, – наконец-то произнесла я, – тебе удалось миновать одну формальность. Обычно я не сплю с мужчинами после первого свидания, но у нас его и не было.

– Ах, как же мне повезло в этом плане, – сказал он. – Я все испорчу, если приглашу тебя завтра в ресторан?

– Нет, не испортишь, – уверила я.

Он притянул меня к себе и снова поцеловал, на сей раз тверже и дольше. Язык проник мне в рот сладостно медленно. В поцелуе чувствовалась невероятная изысканность и загадочность, видимо, из-за запаха и вкуса или потому, что Боу был чертовски уверен в себе. Он держал меня за талию и постепенно поднимал руку вверх, пока краем ладони не коснулся груди.

Всего минуту назад я терзалась в нерешительности, но теперь страстно целовала его в ответ. Рука переместилась на грудь. Потом скользнула под блузку и обхватила ее целиком. Я ощутила прохладу шершавых ладоней. Прильнув ближе, почувствовала его эрекцию.

– Послушай, – сказала я, отстраняя его, – я не знала, что сегодня меня ждет бурная ночь. Дай мне десять секунд подготовить спальню.

– Там есть кровать, все остальное не важно, – улыбнулся Боу.

Закрыв за собой дверь, я так вздохнула, что задрожали стекла. Не сошла ли я с ума? Так хочется поддаться страсти, однако мужчины часто становятся неумолимы, если отказываешься играть в игру третьего свидания. Вдруг мне вспомнилась моя первая реакция при виде Боу в офисе Дикера – я подумала, что когда-нибудь выйду за него замуж. Теперь это казалось глупым и излишне романтичным, но меня ни к кому так не влекло после разрыва с Джеком. Останавливаться нельзя. С другой стороны, если я просто пойду на поводу желаний, возможно, мысли прояснятся.

Я оглядела комнату. Приличный вид. Встряхнула одеяло и открыла два окна, чтобы впустить летний бриз.

Когда вернулась в зал, Боу стоял у балкона и смотрел на темнеющее небо.

– Ну что, – повернулся он ко мне, – убрала все фотографии с бывшими возлюбленными?

– Вообще-то я прятала игру «Эрудит». Порой развлекаюсь одна воскресными вечерами.

– Я догадывался, что отрываю тебя от приятного занятия. Надеюсь, смогу доставить тебе не меньше удовольствия, чем «Эрудит».

Когда он произнес последнюю фразу, у меня едва не подкосились ноги. Не успела я ответить, как Боу приблизился и поцеловал меня. Я обняла его и погладила спину. Через рубашку чувствовалось сильное тело.

Боу взялся обеими руками за край блузы и снял ее через голову, прервав поцелуй лишь на ту долю секунды, пока лицо преградила ткань. Он нежно ласкал мои груди. Обвел соски сначала пальцем, затем языком. Потом прижал меня к себе и снова прильнул к губам, я ощутила твердость меж его ног.

– В спальне приятный вечерний бриз, – прошептала я.

– Веди, – сказал он.

Секс отражал его сущность: то быстрый, ревностный, страстный (а чего еще ожидать от человека, который пришел к тебе домой после мимолетного знакомства?), то неспешный, размеренный и невыносимо сладостный (не дзэн ли его вдохновил?). Ничего подобного я никогда не испытывала.

Он не хотел останавливаться. Я погружалась в дремоту и, просыпаясь, ощущала его пальцы внутри меня или медленное движение губ по бедрам.

Около семи, когда через окна проникли первые лучи солнца, я открыла глаза и увидела, что он сидит одетый рядом, обхватив мое лицо руками.

– Бейли, – прошептал он, – мне надо идти. У меня назначена встреча на полвосьмого.

– Завтракать не будешь?

Боу улыбнулся:

– Если ты готовишь завтрак так же вкусно, как ужин, то мне обидно говорить «нет». Опаздываю.

– Хорошо, – не стала упрашивать я, подозревая, что мои волосы сбились в гнездо. – Пойдем, выпущу тебя.

Я накинула халат и проводила его до входной Двери.

– Спасибо тебе за эту чудную ночь, – сказал он, улыбаясь. – Отдельная благодарность за макароны, вино, за все.

– Тебе тоже спасибо. Очень милый воскресный сюрприз получился.

– Лучше, чем «Эрудит»?

– Это еще впереди.

– Я позвоню тебе позже, ладно? Насчет ужина. – Он наклонился и нежно поцеловал меня в губы.

Заснуть после такого невозможно, но я все же забралась в постель под простыню. Нет сомнения – я без ума от Боу Рейгана. Меня обдувал бриз, и я упивалась своим чувством, избавившись от всяких сомнений.

Наконец-то я пошла в душ, по телу заструилась горячая вода, и я заставила себя переключить внимание на очерк. Не терпелось поговорить с Нэшем и выяснить, что за информацию припас Джед. Вот бы еще дозвониться до Кики. Главное, не забывать об осторожности. Пока в моей постели был Боу, тревога улетучилась, но теперь вернулась с прежней силой.

Я пришла в «Базз» в полдесятого, и там уже было порядочно народу. Скоро редакцию накроет маниакальная паника – надо сдавать работу, – так бывает каждый понедельник: сотрудники начнут лихорадочно дописывать статьи, переделывать разметку, придумывать яркие заголовки о Брэде, Джессике, Анджеле и Колине. Ходил слух, что передовица на этой неделе посвящена Казановам – знаменитостям, которые изменяют подругам или разрывают отношения без объяснений. Как и «Капризы звезд в салонах красоты», она была припасена на тот случай, если за неделю не случится ничего скандального.

Джесси уже стучала по клавиатуре. Она вопросительно подняла голову:

– Как дела?

– Пока не пришла в себя, – ответила я. – Спасибо, что позвонила вчера. Вот бы вычислить, кто это сделал.

– Попытаюсь что-нибудь разнюхать, – пообещала она полушепотом. – Буду держать тебя в курсе.

– Спасибо. Нэш уже пришел?

– Гм. Хиллари заходила к нему. Такая измученная. Наверное, ей позвонила Линдси Лохан и накричала за унизительные намеки на ее распущенность.

Я поспешила в кабинет к нашему новому редактору. Помощница Ли куда-то вышла, но Нэш работал за компьютером. Я просунула голову сквозь дверную щель.

– У тебя есть пара секунд? – спросила я, когда он оторвал взгляд от чтения.

– Конечно. Какие продвижения?

– Ничего стоящего, – ответила я, заходя в кабинет. Поделиться ли с Нэшем инцидентом в сауне? Пока рано. – Собираюсь выслать тебе последний набросок. Есть опасения, что нам достанется после выхода журнала, хотя я старалась как могла.

– Придется рисковать, как это часто бывает в жизни.

– Есть один момент, который, надеюсь, ты сможешь разрешить.

До моей последней фразы Нэш играл с желтым карандашом, постукивал им о резинку, переворачивал и впивался острием, но тут бросил его на стол и внимательно посмотрел на меня.

– Валяй.

– Вчера вечером я расспрашивала Джеда Крэндола. Того самого, который звонил Моне в день убийства. Он сказал, что встречался с тобой в субботу и выдал, о чем был тот телефонный разговор.

Нэш сложил губы в трубочку: явно обдумывал, стоит ли посвящать меня в их тайну. Через несколько секунд он поднял подбородок и указал на дверь:

– Закрой ее поплотнее, пожалуйста.

Я выполнила просьбу. Ли уже сидела за столом, она рассеянно мне улыбнулась.

– Послушай, Бейли, – произнес Нэш, когда я к нему повернулась. – Не хотел тебя втягивать в эти вещи, впрочем, надо было предвидеть, что ты сама до всего докопаешься. Буду с тобой откровенен, но никому не слова, ладно? И в твою статью это тоже не должно войти.

– Хорошо, – ответила я и замерла в ожидании.

– Этот Джед не подарок, но у него действительно была любопытная информация для Моны.

– О Еве Андерсон, верно?

– Да, и ты не поверишь: он утверждает, что Ева Андерсон родилась гермафродитом.