Текст книги "Похищенная викингом"

Глава 8

Эльфвина ожидала, что в доме на краю долины придется потрудиться, чтобы он стал чем-то большим, чем просто укрытием, как шатер. Впрочем, неизвестно, каким хотел видеть его Торбранд. О таких вещах она старалась думать меньше, потому что сразу делалась беспокойной.

Торбранд потянул за ручку двери и заглянул внутрь, взявшись за меч, чем вызвал волнение Эльфвины. Неужели он ожидал увидеть здесь врага? Затем воин кивнул ей, позволяя войти. Она сразу обратила внимание, что тростник на полу совсем свежий, его определенно недавно положили. Вдоль одной стены стояла длинная скамья, у другой – небольшой стол. В центре единственной комнаты – очаг. Девушка подняла глаза к отверстию в крыше, через которое выходил дым, чтобы понять, почему его не завалило снегом, и увидела, что оно закрыто. Эльфвина наконец поняла, что на домик они набрели не случайно, его подготовили специально. Сердце забилось часто и глухо, корсаж стал тесен.

Она стояла, не шевелясь, и наблюдала, как Торбранд бросил на пол шкуры и мешки с вещами, а затем принялся убирать доски, защищавшие очаг от осадков. Не сказав ни слова, разжег огонь под котлом. Молчание порадовало Эльфвину.

Вскоре он вышел на улицу, вероятно, чтобы заняться конем, отвести его в небольшую пристройку, снега на крыше которой было чуть меньше. Там его не заметят дикие лошади, которых немало в округе.

Как только дверь за ним закрылась, она занялась делами с неожиданным чувством, близким к радости. Это в любом случае лучше, чем сидеть рядом с Торбрандом и пытаться угадать по его лицу, что ее ждет.

Сначала она решила заняться котлом. Толкнула дверь, и в лицо сразу ударил холодный ветер, заставляя задуматься, смогла бы она преодолеть весь путь до этой долины, не защищай ее широкая спина Торбранда. Внутри его тоже, видимо, горел огонь, который согревал все вокруг. Он может заставить сгореть и ее. И здесь нет никого, кроме носящегося по долине ветра, чтобы стать свидетелем ее превращения в пепел.

Эльфвина содрогнулась и заставила себя спешно отбросить эту мысль.

Она не знала, где находится река, хотя точно должна быть поблизости, ведь никто не станет строить дом далеко от воды. Набирая снег в подол платья, она несколько раз выходила на улицу и возвращалась, наполняя железный котел, – прежде всего было необходимо согреть воду.

К возвращению Торбранда она успела разложить в углу шкуры, организовав постель, стараясь при этом не думать, что не только для него, но и для себя тоже. Не думать, чем они могли бы здесь заниматься. Несмотря на сказанное несколько дней назад, он вполне может нарушить слово и потребовать от нее удовлетворения похоти.

Самым пугающим было не ожидание, а то, что любой его поступок она примет с радостью. Видимо, она очень большая грешница.

Торбранд вошел в дом, огляделся, и его удивленный взгляд заставил польщенную Эльфвину забыть о бессмертной душе. Похоже, он не ожидал, что она способна сделать самостоятельно даже такой пустяк, а ведь этому обучена с детства каждая женщина. Неужели он действительно верил слухам и считал, что от нее нет никакой пользы?

Ее плащ висел на одном из деревянных крючков у двери. В душе что-то шевельнулось, когда она увидела, как Торбранд снимает одежду и вешает рядом.

– Думаю, остальные твои вещи надо проветрить, – смущенно произнесла Эльфвина. – Я хотела сделать это сама, но решила, что тебе не понравится, если я буду рыться в мешках без разрешения.

– И я в твоих не рылся. – Глаза его недобро сверкнули.

Эльфвина несколько раз моргнула. Ей казалось, что он мог осмотреть ее вещи, почему-то это не виделось странным.

– Получается, в этом мы похожи. Вот уж не думала.

Воин криво улыбнулся, и Эльфвина ощутила внутри нечто новое и необъяснимое. Возможно, причина в том, что она хорошо помнила вкус его губ, они не раз касались ее собственных, а язык ее языка. Только от одной мысли об этом ее бросило в жар, и следом возникло внезапное томление.

– Нет, мы совсем не похожи. – Голос Торбранда вывел ее из задумчивости.

И потом в комнате повисла тишина.

Торбранд остался стоять у двери, и Эльфвина не могла отвести от него глаз, только сейчас поймав себя на мысли, что ни разу не позволяла себе так долго открыто и прямо смотреть на него. Большую часть времени она провела, сидя к нему спиной на коне. У костра было уже темно, или так ветрено и холодно, что она натягивала капюшон до самого носа. Или Торбранд заводил с ней разговор, ей неприятный, например о рабстве. В такие моменты она была озабочена только тем, чтобы не потерять самообладание. То, что она способна смотреть ему в лицо сейчас, стало удивительным открытием. Внутри помещения он производил иное впечатление – казался еще крупнее. Расправив плечи, точно можно было бы коснуться двух стен одновременно, собой он закрыл всю дверь за спиной. Рост позволил бы с легкостью дотянуться рукой до крыши. Она вспомнила, что на дороге из Тамворда называла его чудовищем, и беззвучно усмехнулась. Сейчас она видела в нем привлекательного мужчину.

На его бороде лежали снежинки и переливались в свете. Погруженный в себя, несомненно, безжалостный, будто выкованный из железа, он, определенно, был красивее всех мужчин, которых ей доводилось видеть раньше. Самым красивым.

По прошествии нескольких дней она стала привыкать к скучным пейзажам, которые наблюдала. Сбросившие листву деревья позволяли увидеть начинающиеся за ними болота или поля, которые так быстро окутывала темнота раннего вечера. Суровая природа и Торбранд – часть этого мира.

Он был таким живым. Громко смеялся, скакал во весь опор. У него была возможность сделать ее своей рабыней, но он так не поступил. По непонятной ей причине он каждый вечер разминал ее уставшее тело мозолистыми руками воина. Тогда огонь охватывал все ее тело, а она испытывала одно желание – отдаться ему. Подарить то, определение чему еще сама не знала. Возможно, потому и возникало такое желание.

– Осторожно, дорогая, – внезапно произнес Торбранд, – я ведь могу и принять предложение, которое вижу в твоем взгляде.

Эльфвина вздрогнула и опустила голову, изо всех сил стараясь выглядеть кроткой, а не взволнованной.

– Я устал, – прогремел он, хотя совсем не выглядел утомленным. – Я проделал долгий путь, хочу вымыться и отдохнуть. Мне надо вымыться.

– Я поставила греться воду, – кивнула Эльфвина в сторону котла, который еще не закипел, но ждать точно уже оставалось недолго. – Здесь нет ванны, но помыться будет несложно.

– Ванна нам не нужна. В отличие от саксов я не люблю лежать в собственной грязи, – произнес он странным голосом.

Она боялась поднять глаза. Они были здесь вдвоем, и он уже высказался о предложении. Девушка чуть приподняла голову и взглянула исподлобья. В его темно-синих глазах вспыхнул огонек, отчего внутри ее словно… все перевернулось.

– Идем, я покажу тебе горячий источник. Искупаемся вместе.

Конечно, она что-то слышала о таком купании воинов. А вообще-то с нетерпением ждала, когда и где сможет помыться в этом лесу. Однако не станет целиком погружаться в воду, лишь настолько, насколько необходимо.

Эльфвина потушила огонь, затем, словно во сне, накинула плащ. Торбранд надел свой и вышел на улицу. Она прошла следом и, к своему удивлению, обнаружила, что он протоптал тропинку от двери куда-то в сторону. Они довольно быстро обошли дом, миновали конюшню, откуда конь приветствовал их громким ржанием, затем направились вниз по склону. Эльфвина посмотрела на следующий склон, уходящий вверх, и задалась вопросом, не собирается ли Торбранд вести ее туда. Разумеется, она ничего не скажет, не посмеет жаловаться, как и прежде.

Оглядевшись, девушка увидела внизу, у подножия, разбросанные валуны. Торбранд повел ее к ним, затем они принялись петлять между ними. Вскоре Эльфвина увидела каменные ворота, прошла в них и ахнула. Перед ней был небольшой пруд, вода в котором, по-видимому, была горячей, поскольку над поверхностью поднимался пар. Близлежащие валуны припорошены снегом, а вода тем не менее будто кипела, точно ее подогревали. В воздухе пахло сырой землей. Эльфвина никогда ничего подобного не видела, хотя слышала немало рассказов о таких чудесах на юге, в Уэссексе.

Она осторожно подошла к краю прудика, сняла перчатку и потянулась к поверхности воды. Ощутить холодным днем тепло было чудом, особенно в таком мрачном затерянном месте. Тепло проникло и растеклось по всему телу напоминанием о лете. Пораженная, Эльфвина подняла руку, потерла мокрые пальцы: вода была совсем не такой, к какой она привыкла – не просто теплая, а еще и шелковистая.

– Надеюсь, ты одобряешь, – раздался рядом голос Торбранда. – Ведь твой народ предпочитает мыться в грязи и угольной пыли.

Конечно, Эльфвина не забыла, что она здесь не одна, но была так очарована, что не могла оторваться, и вздрогнула, вспомнив, что Торбранд стоит за спиной. Все же его слова кольнули, и она собралась возразить, объяснить, что они не моются в грязи и угольной пыли, однако во рту внезапно пересохло.

Дело в том, что Торбранд не просто стоял перед ней, он раздевался.

Эльфвина замерла, не представляя, как реагировать.

Она никогда близко не видела обнаженного мужчину, никогда не имела возможности долго разглядывать тело, лишь наблюдала издалека, опасаясь быть пойманной за неблаговидным занятием. Потому вид Торбранда ее, несомненно, впечатлил. А ведь она несколько ночей спала на его груди.

Несколько раз просыпалась среди ночи, обнаружив, что его нога лежит между ее бедрами. Эльфвина до сих пор помнила вкус его поцелуя. От мысли об этом стало жарко, кожа была чуть ли не горячее воды. Будь она по-настоящему благочестивой, никогда не позволила бы себе стоять вот так, без движения. Если бы она была чиста телом и душой.

С языка не слетели слова возмущения. Для женщины грех смотреть на любого мужчину, кроме мужа, поэтому она понимала, что ею руководит ненависть к собственной грешной натуре и она противится, что следит за Торбрандом, который уже скинул плащ, отвязал меч, вынул нож, которые положил к самой кромке воды. Затем эти темно-синие глаза сверкнули вызовом, и на берег полетела его туника, а следом и остальные одежды.

Эльфвина уже видела обнаженный мужской торс, но не так близко, – это были солдаты, упражнявшиеся во дворе замка, работники в полях. Никогда раньше мужчина не стоял так просто совсем рядом, буквально в шаге, когда до него можно дотянуться. В животе что-то пульсировало – должно быть, то порочное, что зародилось совсем недавно. И еще влага между ног, что можно было бы принять за женское кровотечение, но время было неподходящим.

Ее рот открылся сам собой, когда Торбранд принялся снимать то, что еще оставалось. И через несколько секунд он стоял перед ней совершенно нагой.

Эльфвина была ошарашена тем, что увидела. Каждая часть его тела была огромной. Руки рельефные от выпирающих мускулов. Торс, та стена, на которую она опиралась в дороге, к которой прижималась щекой, погружаясь в сон, был похож на один из валунов у источника. На коже было много шрамов – знаков того, чем он занимался. Некоторые бордовые, красные – совсем свежие, иные побледневшие – застарелые.

Умом она понимала, что этот мужчина – враг, хозяин, как бы ни тяжело было это признавать, но в душе чувствовала влечение и потребность коснуться кончиками пальцев его кожи, пробежать по буграм каждого шрама. Потом покрыть их поцелуями, которым он ее научил.

Ноги его были больше, чем она помнила по проведенным вместе ночам. Мышцы – как сталь. Выносливые. Мужское достоинство было напряжено и напоминало те, которые она несколько раз видела у лошадей и других домашних животных, хотя, конечно, она их не разглядывала, боже упаси.

Но все же было в Торбранде нечто, вызывавшее бурление в крови, словно он был для нее источником, как тот, который наполнял этот небольшой горячий пруд.

Воин смотрел на нее, глаза его при этом смеялись, затем он развернулся и прыгнул в воду. Эльфвина невольно отпрянула, ожидая всплеска, но его не было – мужчина погрузился в воду аккуратно. Поверхность вновь стала гладкой, словно лезвие меча, который лежал теперь на берегу перед ней. Он был слишком тяжелым, его не поднять, но вот нож…

– Не хочешь тоже искупаться, Эльфвина? – раздался низкий голос, и она подпрыгнула от неожиданности. Повернувшись, увидела над водой его голову. Он смотрел на нее так, будто знал, что она хочет сделать. – Но не забывай, что я без труда обезоруживаю могучих воинов на полях сражений. Как думаешь, сложно мне будет отобрать у тебя этот нож?

– Скорее всего, проще простого. Но я могла бы успеть оставить отметину, добавить новый шрам к твоей коллекции.

– Эльфвина. Дорогая моя леди. – Ухмылка его была острее лезвия, а ранила еще больнее. – Запомни, ты навсегда останешься со мной.

Она не ожидала такого поворота и растерялась. Ее будущее, все, что ждало впереди, виделось с каждым днем все более мрачным. И этот человек целовал ее каждую ночь, вовлекая в какую-то непонятную игру.

– Отчего так светятся твои глаза, женщина? – Голос прозвучал словно над ухом, хотя Торбранд не двинулся с места. Он положил руки на берег и выглядел так, словно полностью доволен жизнью. – Знаешь, я даже восхищаюсь, что ты думала, что сможешь меня обмануть.

Сердце ее подпрыгнуло и упало. «Какой позор», – подумала она. И еще это волнение. Чувства переплелись и душили.

– И все же я должна попытаться, – прошептала она.

– Ну, раз должна. – Торбранд хмыкнул, всем видом давая понять, что не относится к происходящему серьезно. Будто ему скучно.

Эльфвина сделала рывок вперед, схватила нож, обратив внимание, что рукоятка его украшена драгоценными камнями, что, несомненно, говорило о высоком статусе обладателя, и повернулась лицом к тому месту, где была голова Торбранда, только…

Теперь он стоял перед ней во весь рост. Она опять уткнулась в его грудь, но на этот раз она была мокрая. Он легко взял нож из ее руки, так спокойно, будто она просто принесла его, чтобы ему же отдать.

Эльфвине казалось, она действовала очень быстро, но даже не заметила, как он выбрался из пруда. У него даже не сбилось дыхание, в то время как она сама дышала тяжело и прерывисто.

И все же он играет с ней. Все прошедшие пять дней он демонстрировал силу и власть над ней, каждый день понемногу, а она ничего не понимала. И вот сейчас тоже.

Девушка застыла, не имея возможности пошевелиться. Она не нашла в себе сил сопротивляться, когда он привлек ее к себе и стал стягивать одежду. Он был груб и безжалостен. На глазах выступили слезы, она едва сдерживала рыдания, но Торбранд словно ничего не замечал. Эльфвина подняла голову, посмотрела ему в лицо и не сразу поняла, что он совсем не желает сделать ей больно.

Сердце подпрыгнуло, она уже не понимала, как относиться к происходящему.

Платье упало на землю, она задрожала, но не только от холода, а еще и от стыда и страха, ведь рядом – грозный, безжалостный воин и суровый мужчина.

А еще она испытывала то волнительное возбуждение, от которого становилось не по себе.

Именно оно потушило пламя паники и начало расти, занимая ее место. Они стоят, обнаженные, и ничем хорошим это не кончится.

К удивлению, закончив ее раздевать, Торбранд подхватил девушку на руки, да так легко, словно она весила не больше плаща. Она вглядывалась в его лицо, будто высеченное из камня, и размышляла, что ее ждет…

Потом она ощутила телом прикосновение воды, стала падать и тонуть. Ей даже не приходило в голову, что Торбранд бросит ее в пруд. К счастью, она выплыла. И сразу поняла, что он рядом. Руки удерживали ее, не пытаясь поднять над поверхностью.

Эльфвина отплевывалась, кашляла – вода затекла в глаза, нос и уши. Наконец она все же пришла в себя, огляделась и поняла, что держится за широкое плечо.

– Ты хотел меня утопить? – прохрипела она и от отчаяния ударила его в грудь, чего он, кажется, даже не заметил.

Внезапно внутри вспыхнула ярость. Она знала, что подобное недостойно леди, однако она уже простая пленница, рабыня.

– Ты забываешься, Эльфвина, – прозвучал грозный голос.

Его ладонь легла на затылок девушки и встряхнула ее. Угрожающий звук, нарастая, закружился вихрем и проник внутрь, в каждую клеточку тела. Эльфвина не совсем поняла, что это было. Затем коса ее упала с головы и разлетелась на пряди. Распущенные волосы разметались по поверхности воды. Она затаила дыхание, понимая, что не может сопротивляться.

– Ты забываешься, – повторил он, будто слышал ее мысли. – Я тебе напомню.

Он впился в ее губы – и мир рухнул.

Слишком много эмоций одновременно. Она ощущала тепло воды, грудь ее прижималась к его обнаженному торсу, и это было опаснее, чем в те ночи, когда на них была одежда. Он подхватил ее и прижал к себе, от чего она животом ощущала его твердую плоть.

Он зарылся ладонями в ее волосы, удерживая голову и направляя так, как хотел. И он целовал ее страстно, словно желая дать понять, что игра, если таковую он и вел в предыдущие ночи, закончена.

Все эти годы она лелеяла и берегла чистоту и целомудрие, зная, какова цена ее невинности, понимала, что отдать ее надо будет лишь самому достойному, как она полагала, это произойдет после длительных размышлений и обсуждений кандидата. Ей и в голову не могло прийти, что в жизни все случится так быстро. Как ураган.

Она не могла думать ни о чем, кроме происходящего.

Вода была горячей, но прохладнее разгоряченных тел. Торбранд оторвался от ее губ и стал покрывать поцелуями шею, издавая глухие звуки, от которых охватывала дрожь. Чувства обострились, каждое прикосновение вызывало острые эмоции. Возникло ощущение, что она переносится в другой мир – безумия, неистовства. Оно захватывает ее, она сама становится им.

Руки Торбранда подхватили ее под ягодицы, приподняли так, чтобы его плоть вошла в ее лоно. Она не вполне понимала, что происходит: вспышка, нечто острое, как боль, пронзило тело. Но, как странно, ей не было больно в привычном смысле, а вскоре на смену этому чувству пришло новое, более полное, глубокое. Оно пробудило спавшую страсть.

Она не сразу осознала, что двигается вперед-назад в бешеном ритме, руководимая умелыми руками Торбранда, которому путь этот был, повидимому, отлично знаком.

Он склонился к ее шее и стал нашептывать нечто неразборчивое, тем не менее они все же достигали цели, соединив то, что еще не слилось в них воедино.

Медленно, но уверенно ее захватила волна, поднимающаяся снизу, оттуда, где пульсировала плоть. Она захватила все тело. Эльфвине казалось, что она вознеслась до самого неба, а потом полетела вниз, в самую глубокую пропасть. И там распалась на тысячи мельчайших частиц.

Издалека до нее донесся приглушенный мужской смех, следом кто-то громко вскрикнул ее голосом. Буря внутри еще не улеглась. Но этот стержень, заполнявший ее изнутри, вновь стал двигаться.

– Торбранд… – прошептала она, хотя не понимала, о чем собирается просить.

– Будет больно, – прорычал он ей на ухо и прижал к своей груди. – Но послушай, Эльфвина, ты не будешь ныть и плакать. Ты дочь королей и королев, ты должна вести себя достойно, даже в минуты страданий. Для меня.

Это было резко, грубо, сильно. Ново и слишком напористо. Но только сейчас она поняла, что эти чувства были тем, что долго присутствовало внутри ее, не находя выхода.

Торбранд застонал.

– Мне нельзя даже вскрикнуть? – спросила Эльфвина, ощущая, как новая волна охватывает ее тело.

– Нет, – твердо ответил он. – Если хочешь что-то сделать, можешь укусить меня. И поблагодарить за оказанную честь.

– Спасибо, – прошептала Эльфвина, – хотя совсем не чувствовала благодарности.

Торбранд неожиданно улыбнулся. Темные, как полночное небо, глаза сверкнули россыпью сотен звезд. Затем он подхватил ее под ягодицы и вошел так резко и глубоко, что ей показалось, что тело разорвет на две части. Он не сводил с нее глаз, продолжая двигаться в ускоряющемся ритме. Его плоть была внутри. Внутри ее.

Было больно, но Торбранд не отступал, и каждая часть ее тела подчинилась ему. Напряжение нарастало, она попыталась пошевелить бедрами, приспособиться, но руки держали ее крепко. Он вонзал в нее свой член, и после каждого толчка казалось, что вот теперь тело точно разорвет на части. Она сжала зубы, не смея ни издать хоть звук, ни оттолкнуть его, сказать, как ей больно. Впрочем, этим словом не описать все, что с ней происходило. Ее медленно разрывает на части, а норманн смотрит так, будто испытывает при этом радость. Она ощущала его огромный член, заполняющий ее изнутри. Внезапно почувствовала порыв сделать что-то, прижаться к нему, сильнее обхватить бедрами или оттолкнуть – она не понимала.

– Помни, что я сказал, – послышался голос сверху. – Ни звука.

Ощущения в теле стали другими, каждым пальчиком она ощущала что-то новое, не говоря уже о том месте, в глубине ее лона. Она положила голову ему на плечо, с удивлением обнаружив, что рот ее открыт, а она сама извивается, бедра двигаются, ее наполняет жар, исходящий от мужского органа в ее теле, он вонзается с прежней силой. И появившееся в груди давление тоже связано с этим.

Эльфвина прижалась грудью к широкому торсу. Вся она и каждая часть ее связана с этим могучим мужчиной. Она поддалась необъяснимому внутреннему порыву и сильнее сжала бедра вокруг его талии, откинулась назад, предоставляя ему проникнуть в нее еще глубже.

Через несколько секунд она поняла, что не ощущает боли, остался лишь огонь, и он разгорается сильнее.

– Молодец, милая, – пробормотал Торбранд, и она задрожала, польщенная тем, что доставила ему удовольствие.

Затем он сделал нечто необычное: отодвинул ее, и член его выскользнул, затем вошел в нее вновь. Сделав так несколько раз, он произнес:

– Теперь, Эльфвина, можешь кричать, как угодно громко.

Тогда она запрокинула голову и закричала, потому что ее охватило огромное наслаждение и радость.

Торбранд резко вошел в нее, она сильнее прижалась к нему, обхватив ногами. Затем он легко поднял ее, привлек к себе и поцеловал в губы. Его язык и твердая мужская плоть творили чудеса, заставляя ее забыть обо всем на свете. И вновь ей стало казаться, что ее разрывает на части, но теперь она впилась в его губы и громко застонала. В следующую секунду хриплый стон сорвался с его губ, и звуки слились в воздухе. Вода будто стала холоднее. Эльфвину поразила мысль, что она умирает, и она ослабла в его руках. Она, Эльфвина, дочь Этельфледы, внучка Альфреда, летела в пропасть, готова была погибнуть, чтобы потом возродиться вновь, и вновь испытать подобное.