Текст книги "Завещание ночи"

Михалыча на месте не было. Я поставил ведро на скамью и извлек из него портфель, безобразно замусорив все кругом опилками. Из-под скамьи я достал свой кофр и переложил портфель туда, автоматически отметив, что кофр после этого придется вымыть. Затем я стянул с себя синий халат уборщика и, положив в карман пятьдесят рублей, аккуратно повесил его на гвоздик.

Я покинул территорию зоопарка через калитку, любезно указанную мне Михалычем, прошел уже знакомой дорогой и оказался дома спустя полчаса после выхода из террариума.

Дома я первым делом сварил себе кофе и принялся ждать возвращения остальных рыцарей Чаши. Согласно сценарию, на кольце они должны были «поругаться» и поехать в разные стороны. За каждым из них последовали бы по двое ребят Зурика. И тем, и другим пришлось бы слегка попотеть, перебегая из вагона в вагон и заскакивая в поезд перед самыми захлопывающимися дверями, но в итоге ДД и Наташа должны были встретиться у меня дома, уверенные, что не привели за собой хвост. Конечно, рано или поздно Хромец все равно догадался бы, что Чаша у нас… но так мы получали выигрыш во времени, а это было самое большее, что я мог сделать для ДД. Впрочем, для ДД ли? Этого я не знал.

Я сидел и ждал, борясь с сильным желанием посмотреть, что же находится в портфеле. Желание это достигло апогея, когда в прихожей раздался звонок, и я, сунув на всякий случай в задний карман пистолет, пошел открывать.. Вид у ДД был встревоженный.

– Ким, – сказал он с порога, – по-моему, за мной шли какие-то люди. Мне, кажется, удалось от них оторваться, но боюсь, что вся наша конспирация раскрыта.

– Успокойся и проходи в комнату, – приказал я. – Все нормально, ситуация под контролем.

Только мы зашли в квартиру, на кухне заверещал телефон.

– Салют, Джокер, – сбивчиво заговорил в трубку незнакомый мне грубый голос. – Все путем, твой друган доставлен. Бабы еще нет, но, как появится, Зурик тебе перезвонит.

– Все понял, – сказал я. – Отлично, спасибо, мужики.

– Я тут принял кое-какие меры предосторожности, – объяснил я ДД.

– Те люди, что шли за тобой… они на самом деле тебя страховали. Молодец, что заметил.

ДД шумно вздохнул. Взъерошенные волосы делали его похожим на невероятно вытянувшегося птенца дрозда.

– А я думал, Хромец… Как ты-то добрался, Ким? – спохватился он.

– Как Чаша?

– Как Чаша, не знаю, портфель я не открывал. А сам сверток в порядке, лежит у меня в кофре.

– Господи, – несколько нервно произнес Лопухин, – господи, неужели тот самый Грааль…

– Кофе хочешь? – спросил я, и в эту минуту в дверь позвонили снова. ДД дернулся и побледнел. «Долго он так не протянет, – с сожалением подумал я. – Нервы на пределе».

Но оказалось, что нервы на пределе были не у одного ДД. Когда я открыл дверь в наш коридорчик и, увидев, что на лестничной площадке стоит Наташа, сделал шаг по направлению к ней, сзади громко сказали:

– Паф! Ты убит, Ким!

Прежде чем я понял, кто находится за моей спиной, прошла вечность. Когда эта вечность все же истекла, я громко выдохнул распирающий легкие воздух, утер пот со лба и засунул обратно в задний карман пистолет, только что смотревший в голову малолетнего Пашки, торчавшему на пороге своей квартиры с неизменным скучающим видом. При виде пистолета он несколько оживился.

– Это ты так играешь, Ким? – спросил он.

В руках у него тоже был пистолет, только пластмассовый. При мысли о том, что могло бы произойти, если бы нервы мои оказались все же чуточку послабей, меня замутило.

– Да, – сказал я зло и пошел открывать. – В охоту на маленьких мальчиков, – добавил я через плечо.

– Рад тебя видеть, – поприветствовал я Наташу, закрывая за ней дверь коридорчика. – Как добралась?

– Нормально, – Наташа в отличие от ДД выглядела так, будто ее две минуты назад высадили из шикарного лимузина. – Дима вернулся?

– Привет, Наташа, – сказал Пашка, лишив меня возможности ответить.

– А мы с Кимом играем.

– Привет, Пашка, – Наташа наклонилась к нему, заглянула в глаза и сжала маленькую ручку мальчика в своей. – Неужели ты меня запомнил?

– Конечно, – с достоинством отвечал Пашка, – я таких красивых навсегда запоминаю… А я к вам приходил вечером, а вас не было уже…

– Прости, брат, – сказал я, – это все вот этот длинный виноват, – я показал на ДД, вышедшего из квартиры посмотреть, почему мы здесь так замешкались. – Увел нас к себе в гости, видишь ли…

Пауль с неодобрением посмотрел на Лопухина.

– А у меня живот потом болел, – сообщил он в пространство. – Потому что я клубники немытой налопался…

В квартире снова зазвонил телефон, и я ринулся внутрь, оставив компанию обсуждать последствия поедания немытой клубники. Звонил Зурик.

– Ну что, Джокер, – спросил он, не тратя времени на приветствия, – девчонка у тебя?

– Да, – сказал я, – все в порядке, только что зашла.

– Мы довели ее до подъезда, – сообщил он. – Внутрь заходить не стали, там были какие-то старухи… Все вроде было чисто, никто за нами не вязался.

– Ну и хорошо, – сказал я с искренним облегчением. – Спасибо, Зурик, с меня бутылка.

– На рыло, – уточнил он. Мы посмеялись.

Когда я повесил трубку и обернулся, Пашка стоял в прихожей между Наташей и ДД и держал Наташу за палец.

– Ким, – спросил он, – а что это у тебя в большой сумочке?

– А вам не кажется, юноша, что вы чересчур любопытны? – ответил я вопросом на вопрос и, взяв его за худенькие плечи, начал осторожно подталкивать обратно к двери. – И вообще, фельдмаршал, вам пора к маме и папе, а у нас сейчас дела…

Фельдмаршал бросил пистолет, захныкал и еще крепче вцепился в Наташин палец.

– Это грязный шантаж, Пауль, – строго произнес я.

ДД вдруг весело хмыкнул.

– А, все равно это уже никакая не тайна! Сейчас ты такое увидишь, малыш…

– Я не малыш, – сказал Пауль сердито. – Я мальчик Пашка.

– Мальчик Пашка? – переспросила Наташа. – Ты любишь сказки, мальчик Пашка?

Он подозрительно взглянул на нее.

– Я люблю фильмы по видику, – заявил он. – Про ниндзей, и про пришельцев из космоса тоже. Мы с Кимом смотрим. И еще эротику, – добавил он, вспомнив слово, которое читал у меня в каталоге видеокассет – при всех моих недостатках я все-таки далек от растления малолетних.

– Ладно врать-то, – вздохнул я. – Эротику он любит… Дима, помоги.

Вдвоем мы с ДД извлекли из кофра пакет с портфелем и положили его на расстеленные газеты. Я разрезал целлофан и попытался открыть замки портфеля. Они основательно заржавели и не поддавались.

– Там, внутри, – сказала Наташа, вновь наклоняясь к Пашке, – лежит вещь из сказки. Поэтому я тебя и спросила.

– Сказки, – фыркнул Пашка, – сказки – это для малышей, так не бывает… Я фантастику люблю.

– Ну, фантастика, – легко согласилась Наташа. – Ты лучше смотри.

Мне надоело возиться с замками, и я разрезал ножом кожаные ремни, к которым они крепились. Наташа склонилась над моим плечом и тепло задышала в ухо. Я не без содрогания сунул руку в портфель и обнаружил там обычный газетный сверток. Тяжелый, надо заметить.

Теперь и ДД, сложившись чуть ли не в трое, навис над портфелем. Только Пашка вел себя спокойно и сдержанно – впрочем, он был маленький и все прекрасно видел и так.

– Предлагаю последний раз подумать, – неожиданно охрипшим голосом сказал я, – берем мы на себя эту ответственность или нет. Если нет, то лучше, по-моему, и не доставать…

– Не тяни, – требовательно произнесла Наташа, – доставай скорее. Ужасно интересно, на что же она все-таки похожа…

Я вытащил сверток и размотал газеты. В руках у меня оказалась небольшая – не выше сорока сантиметров – странных очертаний чаша.

Честно говоря, она оказалась совсем не такой, как я ожидал. Она была сделана из какого-то невзрачного темно-серого камня, кое-где вспыхивавшего слюдяными блестками. Я не уверен, можно ли было применять к ней слово «сделано», потому что более всего она напоминала кусок породы, которому игрой воды и ветра было придано случайное сходство с творением рук человека. Потом я понял, в чем дело: Чаша была, безусловно, артефактом, произведением искусства, но искусства, абсолютно чуждого нам. Возможно, руки, высекавшие ее, вовсе не были руками. Впрочем, не знаю.

У нее была массивная ножка со странной вогнутой подставкой, похожей на перевернутый гриб. Края самой чаши, рассеченные грубыми темными полосками, немного изгибались наружу, подобно лепесткам цветка. Больше ничего примечательного в ней не было.

– Да, – разочарованно произнесла Наташа, – так вот ты какой, северный олень…

– Что? – встрепенулся завороженно глядевший на Чашу ДД. – Извини, я не расслышал.

– Старая хохма, – объяснил я. – Да, это, конечно, не ваза эпохи Мин…

ДД снисходительно посмотрел на нас.

– Дед говорил, что сущность ее очень глубоко скрыта… Возьми ее в руки, Наташа!

Наташа неуверенно приняла из его рук Грааль и минуту держала перед собой, будто прикидывая, сколько в нем килограммовв. Потом она вдруг вскрикнула и уронила Чашу на пол. Я инстинктивно бросился ее ловить, но не успел. Грааль с тяжелым стуком грохнулся о паркет и откатился в комнату. ДД спокойно наклонился и поднял его.

– По нему паровым молотом можно бить, – сообщил он, – ему все равно ничего не будет. Почувствовала, Наташа?

Странная гримаса болезненного блаженства скользнула по его худому лицу.

Наташа кивнула и тщательно вытерла ладони`об юбку.

– Противно, – сказала она. – Я больше к ней не прикоснусь.

Я протянул руку и взял Чашу.

С полминуты я ничего не чувствовал – только шершавый холодный камень. Потом я ощутил, как под моими пальцами шевельнулось что-то живое. Я услышал, как Чаша пульсирует у меня в руках.

На короткое, слишком короткое мгновение я испытал неописуемое ощущение космического, неограниченного могущества, сконцентрированного в Граале. Потом все прошло. Я осторожно поставил Чашу на столик.

– А можно я?… – спросил Пауль, и, не дожидаясь разрешения, крепко ухватился за бугорчатую ножку. Секунд через двадцать он отдернул руку.

– Она щекотится, – пожаловался он, – как фанта…

– Ну, и что мы с ней будем делать? – спросил я.

Теперь от Чаши было трудно отвести глаза. Она уже совсем не казалась мне уродливой. Нет, это была Красота – просто какая-то иная, неизвестная нам Красота. И она была древняя, очень древняя. Каким-то образом я понял это, пока держал ее в руках. Она была старше нашей цивилизации, старше нашего мира, старше миллиардов звезд, сияющих нам из глубин неба. «Она пришла из-за занавеса Ночи», – сказал Роман Сергеевич Лопухин. В эти минуты я готов был ему поверить.

Внезапно я ощутил, что мне будет очень тяжело расстаться с Чашей. Ощущение могущества, которое она дарила… Мне хотелось испытывать его снова и снова. Я машинально потянулся к Граалю.

– Давайте хоть цветы в нее поставим, – предложила Наташа. – А то они завяли совсем…

Прежде чем я успел открыть рот, ДД взял со столика Чашу и ушел с ней в кухню. Оттуда донесся шум воды.

– Вы с ума сошли, – сказал я Наташе. ДД вернулся и сунул в Грааль гвоздики. Они больше чем наполовину высовывались за края Чаши, но не ломались и не падали.

– Ты сошел с ума, – повторил я. – Ставить цветы… в это?

– Цветам надо ножки обрезать, – заявила Наташа. – Ким, у тебя есть бритва?

– Какая бритва?! Вы что, не понимаете – это же Чаша!

ДД добродушно засмеялся.

– Что, зацепило? Это коварная штука, Ким. Дед говорил, главное – стараться не обращать на нее внимания, принимать, как есть. Подожди немного, ты увидишь – чары ослабнут.

Я хмыкнул, взял Чашу и цветы и пошел отрезать кончики. Вода в Чаше приобрела странный золотистый цвет, ножки гвоздик причудливо преломлялись в ней.

– Ким, – потянул меня за рубашку Пауль, проследовавший за мной в ванную, – а этот, длинный… он кто?

– Ученый, археолог… – буркнул я, расправляясь с очередным цветком.

– Вроде Индианы Джонса?

Я от души рассмеялся.

– Ну, ты скажешь тоже, старик… Он вроде профессора из «Назад в будущее», только занимается раскопками. Понял?

– Не-а, – равнодушно признался Пашка. – А эту штуку он выкопал?

– Выкопал, – подтвердил я. – Но лучше бы не выкапывал.

Я торжественно пронес Чашу с гвоздиками в комнату и поставил ее на низкий столик между креслами. Получилось очень красиво.

– Ну что, – сказал я, – господа компаньоны? По сто грамм за успех нашего безнадежного дела?

– Нет уж, – заявила Наташа, поднимаясь. – Хватит с меня этих бесконечных выпивок. В конце концов, я уже третий день торчу в Москве, а к тетке еще не заглянула. Так что вы как хотите, а я поехала.

– Я провожу тебя, – подскочил ДД, но я скомандовал «Сядь!», и он сел.

– Никто и никуда отсюда не уедет, по крайней мере пока мы не выясним, что нам дальше делать с этим сокровищем. Вы неплохо устроились: забрали из тайника Чашу, отдали ее мне и разбежались, кто куда, так, что ли? – Я приложил максимум усилий к тому, чтобы в голосе моем звенело побольше металла. – Нет уж, милые мои, персональной ответственности за ваш, Дмитрий Дмитриевич, раритет я нести не собираюсь.

Тонкое лицо Дмитрия Дмитриевича побледнело.

– Да, разумеется, Ким, мы все втроем должны решить, что делать с Чашей. Однако, если ты не хочешь участвовать в этом дальше…

– Не пори чушь, – оборвал я. – Просто ситуация изменилась.

– Естественно, – он посмотрел на меня, как на дурака. – Ведь Чаша теперь у нас.

– Дело не в этом, – терпеливо сказал я, удивившись тому, что Наташа не рассказала ему о предложении Косталевского. – Боюсь, что Хромец уже знает о том, что Грааль у нас. Или, по крайней мере, догадывается. Сегодня он предложил мне продать Чашу ему. И назначил цену.

Я коротко рассказал о разговоре в «Мэйхоа». Реакция Лопухина была неожиданной.

– Но ты же не будешь продавать ему Чашу, правда? – спросил он, как-то затравленно оглядевшись по сторонам. – Или ты решил…

– Заманить вас сюда и отдать в руки Хромца, – закончил я. – Да, Дима, интуиция не подвела тебя и на этот раз.

Наташа скорчила недовольную гримаску.

– Ой, Димуля, ты такой милый! Ты что же, всерьез думаешь, что Ким может отдать Чашу убийце твоего деда?

«Спасибо, родная», – подумал я и флегматично уточнил:

– Не отдать, а продать. За миллион.

– Извини, Ким, – ДД виновато улыбнулся. – Правда, прости. Я уже сам не соображаю, что говорю…

– Почему же, – любезно возразил я. – Вполне хорошо соображаешь. Я действительно предлагаю продать Чашу, как того и добивался Хромец. Но не ему.

– Это становится интересным, – глаза Наташи моментально похолодели. – Кому же, если не секрет? Президенту США?

– В Москве есть несколько крупных коллекционеров, – объяснил я.

– Они в принципе могут купить наш раритет за очень большие деньги, поскольку каждому ясно, что истинная ее цена исчисляется совершенно астрономической суммой. Это ведь не просто раритет, это уникум. А отдать за Чашу такие деньги сможет только человек, уверенный в том, что в его силах обеспечить подобному приобретению надлежащую охрану. Я не хочу сказать, что ее будут сторожить автоматчики с овчарками, но Хромцу, во всяком случае, придется сильно попотеть, чтобы выцарапать ее оттуда…

– Ты думаешь, это его остановит? – в голосе ДД была злость.

– А ты думаешь, его остановим мы? Я не хочу, чтобы мы взваливали на себя такую ответственность, понятно? Я не хочу всю жизнь трястись, как сегодня в зоопарке! Я не…

– Ким, – сказала Наташа, – но ты же обещал…

Это меня взбесило.

– Во-первых, я никому ничего не обещал! Мне с самого начала не нравилась вся эта затея с террариумом! Я пошел туда только потому, что без меня вы потеряли бы и Чашу, и свои жизни, еще не выйдя из зоопарка! Но если уж я пошел у вас на поводу один раз, то это не значит, что я буду делать это вечно. Чаша – наш смертный приговор, неужели неясно? Если кто-то обязательно должен быть хранителем Чаши, то пусть это будем по крайней мере не мы! В конце концов, Роман Сергеевич просил меня помочь уберечь Чашу от Хромца и ни словом не обмолвился насчет того, чтобы я хранил ее у себя под подушкой! А что такое это мое предложение, как не помощь в сокрытии Чаши?

Пашка, о существовании которого я успел забыть, тихонько захныкал.

– Ким, – жалобным голосом протянул он, – а можно мы видик посмотрим?

– Все понятно, – сказал ДД и встал. – Ты испугался. Это естественно. Я забираю Чашу и освобождаю тебя от ответственности. Спасибо, Ким.

Он потянулся к Граалю. Я перехватил его длинную руку и толчком швырнул обратно в кресло.

– Катись в задницу со своим благородством! – заорал я. – Хватит с меня смертей! Я не отдам тебе Чашу, Дима! Я сам решу, что с ней делать.

Он побледнел еще сильнее. Наташа шагнула ко мне, глаза ее потемнели.

– Ты не можешь… – произнесла она с угрозой. Я заставил себя усмехнуться.

– Могу! Я не хочу рисковать твоей жизнью из-за какой-то древней хреновины! Мне наплевать, что за тайны в ней скрыты, но я не позволю делать из тебя пешку в чужой игре! Я испугался не за себя, пойми это! Я хочу только отдать Чашу кому-нибудь другому, и я готов сделать это сам, без вашего ведома, потому что, если Хромец сунется за этим ко мне, я убью его!

И в этот момент раздался телефонный звонок.

Наташа вздрогнула. Пальцы ДД сжали подлокотники кресла. Маленький Пашка, воспользовавшись всеобщим замешательством, включил, наконец, свой видик.

– Выключи, – приказал я и на негнущихся ногах прошел в прихожую.

Больше всего я боялся услышать в трубке знакомое зловещее шипение и потому подносил ее к уху осторожно, словно готовую ужалить змею. Незнакомый энергичный голос сказал:

– Кима, пожалуйста.

– Ким у телефона, – ответил я.

– Меня зовут Олег, – сообщил голос. – Я представляю человека, интересующегося антиквариатом. Мне хотелось бы встретиться с вами, чтобы обговорить вопрос об имеющейся у вас коллекционной вещи. Вы ведь хотели что-то продать, я не ошибаюсь?

Я взглянул на часы. Было пятнадцать минут девятого. Разговор с Косталевичем состоялся не многим более четырех часов назад. Оперативность этих людей – кто бы они ни были – выглядела совершенно фантастической.

Я промедлил с ответом достаточно долго, чтобы он спросил:

– Вы меня слышите?

– Слышу, – сказал я. – Кого конкретно вы представляете?

– Этот вопрос я предпочел бы обсудить позже. Скажем, после заключения принципиальной договоренности.

Я подумал. Хромец, разумеется, мог действовать через нескольких посредников, но мне почему-то казалось, что такая суетливость ему не свойственна.

– Ладно, – согласился я. – Где мы встретимся?

– Завтра в пятнадцать ноль-ноль, ресторан «Джалтаранг», открытая терраса, – по-военному четко доложил Олег. – Я буду в сером костюме-тройке, белой рубашке и красном галстуке, в руках – журнал «Пентхауз». Устраивает?

– Четырнадцать ноль-ноль, – сказал я. – И не «Пентхауз», а «Плейбой».

Он коротко хохотнул.

– Договорились. До завтра, Ким.

Я положил трубку и вернулся к веселым гостям.

Они, похоже, о чем-то крупно поспорили. Наташа сидела с закушенной губой, закинув одну красивую ногу на другую, и смотрела не на ДД, а в беззвучно полыхающий взрывами и выстрелами экран. ДД, красный и взъерошенный, возвышался в кресле, как монумент оскорбленной добродетели. Пашка с раскрытым ртом наблюдал за прихотливыми перипетиями сюжета фильма «Большой переполох в Маленьком Китае» – в двадцать пятый раз. Грааль по-прежнему стоял на столике, гвоздики в нем ожили и стали как будто больше.

– Ну вот, – сказал я, входя. – Спешу вас обрадовать: на Чашу нашлись первые покупатели.

Никто из них даже не повернулся. Хотя нет, вру, друг мой Паулюс бросил на меня восторженный взгляд, удостоверился, что я уже не разговариваю по телефону, и спросил ангельским голосом:

– Ким, а можно, я теперь звук включу?…

12. МОСКВА, 1991 год. ГРОЗА.

Перед тем, как выйти на повисшую над Чистыми Прудами открытую террасу «Джалтаранга», я проверился – помедлил минуту у стеклянной стены, изучая сидевших за ажурными белыми столиками. Лысого не было – правда, я не сомневался, что сам он сюда не заявится, но и остальные посетители ресторана особых подозрений не вызывали. Группа индусов, две толстые тетки с огромными золотыми перстнями на красных пальцах… У самого края террасы расположились знакомые ребята из «Националя», а в углу, отгороженный от них компанией девиц в супер-мини, одиноко сидел человек в стального цвета костюме, рассеянно листавший «Плeйбой». Я не заметил, чтобы он с кем-то переглядывался и вообще проявлял беспокойство. Это мне понравилось, и, проверив на всякий случай висевший в кобуре под мышкой пистолет, я вышел на террасу.

– Добрый день, – сказал я, подходя. – Олег, если не ошибаюсь?

Он поднял голову и посмотрел на меня. В лице у него было что-то рысье – густые брови над слегка раскосыми ореховыми глазами, резкие скулы, жесткая линия губ. Мне он сразу показался смутно знакомым, и в конце концов я понял, почему: был он похож на поэта Брюсова, если только можно представить себе Брюсова с глазами профессионального убийцы.

– Ким? – спросил он, глядя на меня этими страшноватыми глазами.

– Присаживайтесь. Вы молодец – страховались, прежде чем войти. Это похвально.

Я терпеть не могу, когда со мной начинают разговаривать в этаком покровительственном тоне, но, во-первых, он казался старше меня – на вид ему было лет тридцать – тридцать пять, а во-вторых, удивительно было то, что он заметил, как я проверяюсь. Я ведь тоже не мальчик, надо заметить.

– Я не страховался, – соврал я. – Просто смотрел, где вы сидите. Не люблю, знаете ли, вертеть головой, как сова, – глупо выглядишь.

Он кивнул. Отложил журнал и накрыл его ладонью, на которой не хватало мизинца.

– К делу, – сказал Олег. – Вы уже, очевидно, поняли, что я действую не по собственной инициативе.

– Вы посредник?

– Нет, – он слегка поморщился, от чего загорелая жесткая кожа на его лице пошла твердыми складками. – Я – доверенное лицо того человека, которого заинтересовало сообщение о том, что вы продаете некую вещь.

– Откуда вы знаете о том, что я что-то продаю? – спросил я.

Его ответ был выдержан в лучших традициях европейской дипломатии.

– Мне не кажется, что эта информация может повлиять на ход наших дальнейших переговоров.

Подошел официант и забрал стоявшую перед Олегом пустую чашечку из-под кофе.

– Повторите заказ, – распорядился Олег. – Вы будете кофе?

– Я буду есть, – сказал я. В волнениях и хлопотах первой половины дня я не успел не то что пообедать, а даже и позавтракать, и теперь действительно чувствовал жуткий голод.

– Баранину, пожалуйста. Кофе. И что-нибудь на сладкое.

Олег удивленно посмотрел на меня. За это время я успел обдумать, что я ему отвечу.

– Видите ли, – как бы в раздумье произнес я, когда официант отошел, – вы, очевидно, не вполне информированы о моих обстоятельствах. Вещь, владельцем которой я являюсь, обладает исключительной ценностью. Строго говоря, она бесценна.

Я на секунду остановился, потому что меня вновь посетило воспоминание о том невыразимом ощущении могущества, которое я испытал, впервые взяв в руки Чашу. Олег терпеливо ждал.

– Но существуют люди, которые хотят эту вещь получить. Любой ценой. Вы понимаете, что в подобных условиях значит – любой ценой?

Он молча кивнул.

– Так вот, я хотел бы четко знать, кто желает приобрести эту вещь. Но пока…

– Я смогу сказать вам это только по достижении предварительной договоренности, – перебил Олег.

– Пока мне нужно знать только, откуда вы или тот, кого вы здесь представляете, получили информацию об этой вещи. От вашего ответа будет зависеть, станем мы разговаривать дальше или нет.

– Ну что ж, – сказал он, – я думаю, что могу сообщить вам это. Известный вам Саша Косталевский вчера вечером предлагал в Клубе некую сделку на совершенно фантастическую сумму одному коллекционеру…

– Этот коллекционер – ваш патрон?

– Этот коллекционер отказался – сумма, повторяю, была абсолютно нереальной. Но информация пошла дальше…

«Быстро же она пришла по назначению», – мельком подумал я, разглядывая начинающее темнеть небо над «Джалтарангом».

– Ваш патрон готов приобрести у меня эту вещь за названную сумму?

– Человек, которого я представляю, готов обсудить с вами условия подобной сделки.

– Прежде чем я дам вам ответ, – сказал я, – я хотел бы узнать о вашем патроне одну вещь… Его имя не Роман Сергеевич Лопухин?

– Нет, – сказал Олег совершенно равнодушно. – Это все?

– Да, – кивнул я. Мысли разбегались, и я вдруг запаниковал. Это могла быть чрезвычайно хитрая ловушка, подстроенная Хромцом, а мог быть чрезвычайно удачный шанс избавиться от Чаши, но я не в состоянии был понять, как же именно обстояло дело. К счастью, появившийся официант несколько облегчил мою задачу. Я набросился на дымящуюся баранину, лихорадочно прокручивая в голове варианты выбора.

– Ну так что же, – спросил Олег, дождавшись, пока я расправлюсь с первым куском мяса. – Мы будем обсуждать вашу проблему?

И тут я решился. Я вытер губы куском лепешки и сказал:

– Будем.

– Тогда мы должны выяснить следующие вопросы. Что за вещь вы предлагаете на продажу? Какую цену вы за нее хотите? И когда вы собираетесь осуществить сделку?

Я внезапно почувствовал облегчение. В конце концов, я уже больше ничего не решал.

– Это чаша, – сообщил я, примеряясь ко второму куску баранины.

– Известная в традиции как Грааль. По христианской легенде, в нее была собрана кровь распятого на кресте Спасителя, но на самом деле она намного древнее.

– Подождите, – сказал Олег. Он вытащил из внутреннего кармана пиджака небольшой блокнотик и элегантный «Паркер». – Как вы говорите – Грааль?

– Да, – подтвердил я. – С двумя «а».

Он аккуратно записывал. Мне стало смешно.

– Эта вещь – уникум. Это значит, что подобных ей не существует в мире вообще.

Олег уважительно взглянул на меня. Примерно так я смотрел бы на физика, если бы тот пытался всучить мне синхрофазотрон.

– Ее возраст – более пяти тысяч лет. Точнее я затрудняюсь определить, но то, что больше – несомненно.

В ореховых глазах впервые мелькнуло сомнение.

– А разве тогда делали… такие вещи? Это же каменный век, по-моему, дикость…

– Делали, – успокоил я его. – Вы записывайте, ваш патрон должен разбираться в таких вещах.

Он хмыкнул и записал. Я добил, наконец, баранину. Во рту полыхал пожар – блюда в «Джалтаранге» острее острого.

– Все? – спросил он.

– Пожалуй, да, – сказал я. – Вам нужно что-нибудь еще?

– Неплохо было бы взглянуть на саму вещь.

Я снова кивнул и полез за фотографиями в карман куртки. Он моментально напрягся, собрался, лицо застыло, мне даже показалось, что на ушах нервно подрагивают пушистые рысьи кисточки. Я достал фотографии и положил на глянцевую обложку «Плейбоя».

Вчера, после того как мне все же удалось убедить ДД и Наташу в том, что от Чаши необходимо избавиться, и чем скорее, тем лучше, было принято решение сделать несколько фотоснимков Чаши – в качестве рекламы для будущих покупателей. Мы делали их в тягостном молчании, потому что ценой одержанной мною победы оказалось переменившееся отношение ко мне остальных участников триумвирата. Кроме того, ДД и Наташа поссорились еще и между собой, но из-за чего – мне так и не удалось выяснить. Когда мы извели на Чашу целую кассету для «Поляроида», присутствующий при этом Пашка, по своему обыкновению, захныкал и потребовал, чтобы его сняли тоже. Понаблюдав, как медленно проступают из серой пустоты снимка черты его лица, он пришел в безумный восторг и захотел сфотографировать нас. Все согласились, по-моему, только потому, что ударяться в амбицию перед ребенком было попросту глупо. В результате на свет явился групповой портрет благородных рыцарей Святого Грааля: Наташа, с отсутствующим видом глядящая куда-то мимо объектива, ДД, похожий на злого Дон Кихота после очередной встречи с мельницами, и некто Ким, изображающий неандертальца, которому только что врезал дубиной по башке другой неандерталец. Олегу я, разумеется, эти снимки не показал.

Олег протянул искалеченную руку и взял одну из карточек. Посмотрел и взял другую. Отложил. На губах его появилась полупрезрительная усмешка.

Девочки за соседним столиком заинтересованно поглядывали в нашу сторону. Две из них были очень даже приличными, и в другое время я бы непременно воспользовался их интересом, но, увы, сейчас у меня были иные заботы. Я улыбнулся девочкам и, сохраняя ту же улыбку, повернулся к Олегу.

– Сколько вы хотите за эту вещь? – спросил он, собирая фотографии аккуратной стопочкой.

– Полтора миллиона, – сказал я, удивляясь собственной наглости. Сумму мы, правда, оговорили еще вчера, но я до последнего сомневался, смогу ли я спокойно назвать такую цифру. – Долларов.

– Вы, надеюсь, понимаете, что я не могу вам ничего ответить сразу,

– Олег отставил чашечку и положил на стол обе руки. Костяшки пальцев у него были плоские и белые, как у любого человека, серьезно занимающегося рукопашным боем.

– Я должен буду передать ваши условия и показать фотографии своему, как вы выражаетесь, патрону. Поэтому я хотел бы узнать, когда именно вы предполагаете провести сделку?

Я улыбнулся. Кажется, Грааль действительно удастся спихнуть.

– В ваших интересах сделать это как можно быстрее. Те, другие… ваши конкуренты… могут пойти на крайние меры в любое время. Кстати, вам бы стоило предупредить вашего патрона о том, что опасность, которой в данный момент подвергаюсь я, будет угрожать и ему, если он станет владельцем Чаши. За теми людьми – серьезная сила.

– У нас достаточно возможностей обезопасить себя, – сказал Олег. Его руки сжались в кулаки. – Запомните это: мы не боимся ничьих угроз.

– Я вам не угрожаю, – сказал я равнодушно. – Я просто предупреждаю. Поэтому, чем раньше вы примете решение, тем лучше. Мой телефон дал вам Косталевский?

Он слегка расслабился и убрал руки со стола.

– Неужели вы полагаете, Ким, что у нас нет иных возможностей определить ваши координаты?

На секунду я усомнился – в интонации его фразы было что-то, напомнившее мне Хромца, – но заставил себя успокоиться. Просто это был крутой вышибала на службе у крутых дельцов. За внешним лоском и хорошими манерами прятался обыкновенный гангстер. Знакомый и достаточно неприятный типаж.

– Хорошо, – сказал я и поднялся, поправляя на плече ремень сумки.

– В таком случае я буду ждать вашего звонка.

Я положил на тарелку сотенную бумажку и пошел к выходу. Не успел я миновать девиц, загородивших своими ослепительными ножками все пространство между столиками, как он меня окликнул.

– Ким, еще один вопрос.

Я вернулся, сопровождаемый неодобрительными взглядами девиц. Олег задумчиво вертел в руках мою сотню.

– Ким, я, естественно, понимаю, что вы не носите эту вещь с собой…

– Я кивнул. – Но мне все же хотелось бы знать, в течение какого времени вы могли бы доставить ее нам… в случае, если соглашение будет достигнуто?

– Быстро, – сказал я. – Очень быстро. Эта вещь в Москве.