Текст книги "Полный курс уголовного права. Том II. Преступления против личности"

В настоящей редакции область применения данного пункта явно расширилась. Если в п. «д» ст. 102 УК РСФСР 1960 г. речь шла об убийстве способом, «опасным для жизни многих людей», и объектом этого преступления выступали лишь жизнь и здоровье потерпевших, то в п. «е» ч. 2 ст. 105 УК РФ 1996 г. говорится об «общеопасном способе» безотносительно к тому, каким общественным отношениям может быть причинен ущерб при использовании данного способа. Отсюда можно предположить, что в качестве дополнительных объектов при совершении рассматриваемого преступления фигурируют отношения в сфере собственности, экологии, транспортной деятельности и т. д.

На этом фоне чрезмерно категоричным выглядит утверждение А. Н. Попова: «Если при убийстве не возникает опасности для жизни иных лиц, то общеопасного способа нет, несмотря на любые материальные последствия»[231]231
  Попов А. Н. Указ. соч. С. 493.


[Закрыть].

Общеопасность как способ убийства предполагает совершение его таким образом, при котором лишение жизни персонифицированного потерпевшего может сопровождаться причинением вреда неопределенно большому кругу других граждан, а также иным объектам. Общеопасным способом убийства следует признать совершение его путем взрыва, поджога, затопления, искусственного устройства схода снежных лавин, селевых потоков; в форме производства выстрелов в местах скопления людей, отравления воды и пищи, которыми, помимо потерпевшего, пользуются другие люди; за счет использования химических, радиоактивных веществ, бактериологических препаратов; за счет применения в качестве орудия преступления транспортных средств или иных источников повышенной опасности.

Поскольку по поводу минимального числа потерпевших от этой разновидности квалифицированного убийства в судебной практике шли споры, Пленум Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. разъяснил, что под общеопасным способом следует понимать такой способ умышленного причинения смерти, который заведомо для виновного представляет опасность для жизни не только потерпевшего, но хотя бы еще одного лица.

Так, по делу Б. Президиум Верховного Суда РФ указал: если умысел виновного был направлен на убийство одного человека, но, стреляя в него, он действовал опасным способом для жизни другого, действия его должны квалифицироваться по п. «д» ст. 102 УК РСФСР[232]232
  См.: Бюллетень Верховного Суда СССР. 1965. № 4. С. 21.


[Закрыть] (п. «е» ч. 2 ст. 102 УК РФ).

Менее удачными выглядят рекомендации Пленума по поводу квалификации убийства, причиненного общеопасным способом в ситуациях, когда результатом применения такого способа стало наступление ряда побочных последствий. Пункт «е» ч. 2 ст. 105 УК сформулирован таким образом, что ответственность по нему наступает независимо от того, причинен ли при убийстве фактический вред другим объектам, или только создана реальная опасность его причинения. Верховный Суд РФ в связи с этим неоднократно подчеркивал, что квалификация деяния как убийства общеопасным способом возможна лишь в случае реальной опасности для жизни многих людей.[233]233
  См.: Там же. № 11. С. 2.


[Закрыть]

Нет сомнения в том, что если в результате примененного виновным общеопасного способа убийства наступила смерть не только намеченной жертвы, но и других лиц (при одновременном создании реальной угрозы причинения вреда и другим объектам), то все содеянное надлежит квалифицировать помимо п. «е» ч. 2 ст. 105 УК еще и по п. «а» ч. 2 той же нормы. Такая квалификация обусловлена тем, что в результате убийства общеопасным способом смерть причиняется не одному потерпевшему, а большему количеству граждан. Ответственность же за этот вид убийства предусмотрена самостоятельным пунктом ч. 2 ст. 105 УК. Налицо, таким образом, идеальная совокупность преступлений.

Лишь в ситуации, когда при применении общеопасного способа погибают все без исключения потерпевшие, смерть которых желал или допускал убийца, и не ставятся под угрозу реального причинения вреда другие общественные отношения, допустима квалификация содеянного только по п. «а» ч. 2 ст. 105 УК. Поскольку при совершении такого убийства не создается реальной опасности для жизни, здоровья других лиц (кроме погибших), иным объектам, то и способ осуществления убийства нельзя признать общеопасным.

Так, Красноярским краевым судом С., помимо прочего, осужден по ч. 3 ст. 30, п. «а», «д», «е» ч. 2. ст. 105 УК. Он признан виновным в покушении на убийство двух лиц общеопасным способом, с особой жестокостью. Находясь в состоянии опьянения, С. из охотничьего ружья, заряженного картечью, с целью убийства произвел с близкого расстояния выстрел в стоявших рядом К. и К-ву, после чего стал перезаряжать ружье, однако не сумел этого сделать, поскольку потерпевшие оказали ему активное сопротивление.

Президиум Верховного Суда РФ не согласился с такой квалификацией. В своем постановлении он отметил: «По смыслу уголовного закона под общеопасным способом убийства понимается такой способ умышленного причинения смерти, который заведомо для виновного представляет опасность для жизни не только потерпевшего, но хотя бы еще одного лица. Если же умыслом виновного охватывалось убийство лишь двух лиц и при этом реальной опасности подвергались только эти двое потерпевших, действия виновного квалифицируются по п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ и не требуют дополнительной квалификации по п. «е» ч. 2 ст. 105 УК РФ». Нет в действиях осужденного и покушения на убийство с особой жестокостью, поскольку у С. не установлен умысел на причинение каждой из потерпевших особых душевных страданий[234]234
  См.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 1994. № 9. С. 4.


[Закрыть]. Добавим от себя, что для вменения п. «д» ч. 2 ст. 105 УК требовалось бы еще доказать, что С. намеревался убить потерпевших не одновременно, а поочередно.

Столь же очевидна необходимость квалификации убийства путем взрыва, поджога или иным общеопасным способом, сопряженного с уничтожением или повреждением чужого имущества либо с уничтожением или повреждением лесов, а равно насаждений, не входящих в лесной фонд, наряду с п. «е» ч. 2 ст. 105 УК, по совокупности также по ч. 2 ст. 167 или ч. 2 ст. 261 УК. В данном случае имеет место посягательство на разнородные объекты, что должно найти свое отражение в квалификации содеянного.

Предложение Верховного Суда РФ о необходимости дополнительной квалификации причиненного в подобных ситуациях побочного вреда здоровью потерпевших по статьям о преступлениях против здоровья выглядит уже не столь бесспорным. Дело в том, что, признавая общеопасный способ действия виновного квалифицирующим признаком и устанавливая за такое убийство повышенное наказание, закон тем самым допускает возможность причинения вреда здоровью третьих лиц. Реальное причинение такого вреда хотя и является отдельным преступлением, однако в данном случае представляет собой один из возможных элементов объективной стороны состава другого, более тяжкого преступления, в связи с чем утрачивает значение самостоятельного преступления и, следовательно, не требует и самостоятельной квалификации.[235]235
  См.: Там же. 2005. № 11. С. 19.


[Закрыть]

Пленум Верховного Суда РФ по этому вопросу проявляет в известном смысле непоследовательность. Если Верховный Суд (справедливо, как нам кажется) считает нецелесообразным квалифицировать дополнительно по статьям о преступлениях против здоровья действия лица, причиняющего вред здоровью потерпевших в процессе убийства двух лиц, то почему причинение такого вреда должно получать самостоятельную квалификацию в случае совершения убийства общеопасным способом?

К слову сказать, и сам Верховный Суд еще не так давно признавал, что причинение телесных повреждений другим лицам при убийстве, совершенном способом, опасным для жизни многих людей, охватывается диспозицией п. «д» ст. 102 УК РСФСР (п. «е» ч. 2 ст. 105 УК) и дополнительной квалификации не требует.[236]236
  См.: Вопросы уголовного права и процесса в практике прокурорского надзора за соблюдением законности при рассмотрении судами уголовных дел. М., 1976. С. 179.


[Закрыть]

Нелогичность позиции Пленума Верховного Суда РФ, как справедливо отмечается в литературе, заключается еще и в том, что, указывая в качестве общеопасного способа совершения убийства взрыв, поджог, отравление воды, он не требует квалификации по совокупности, например, с загрязнением вод (ст. 250 УК), порчей земли (ст. 254 УК), приведением в негодность транспортных средств или путей сообщения (ст. 267 УК) и др. Получается, что упомянутые деяния поглощаются преступлением, предусмотренным п. «е» ч. 2 ст. 105 УК, являясь необходимым признаком его объективной стороны[237]237
  См.: Маляев К. В. Указ. соч. С. 73.


[Закрыть].

Субъективная сторона рассматриваемого преступления допускает умышленную форму вины в обеих ее разновидностях. Причем в судебной практике чаще встречаются случаи убийства общеопасным способом при наличии косвенного умысла к наступлению побочных последствий. Фокусируя основное свое внимание на лишении жизни намеченной жертвы, но прибегая при этом к общеопасному способу претворения преступного замысла в жизнь, виновный, как правило, не желает, а лишь сознательно допускает возможность наступления и иных (кроме смерти потерпевшего) последствий, т. е. действует в отношении них с косвенным умыслом. Нежелательные, но вполне допустимые побочные последствия применения общеопасного способа при убийстве есть своеобразные «накладные расходы», которые убийца согласен понести ради достижения искомой цели.

Не исключен вариант совершения рассматриваемого убийства с косвенным умыслом в чистом виде. Так обычно действуют лица, минирующие «на всякий случай» подходы к своим домам, коттеджам, дачным участкам. Например, по делу А., установившего на своем земельном участке взрывное устройство, от взрыва которого погибли люди, Верховный Суд РФ правильно установил наличие косвенного умысла на убийство общеопасным способом и квалифицировал все содеянное по ч. 1 ст. 218 и п. «д», «з» ст. 102 УК РСФСР (ч. 1 ст. 222 и п. «а», «е» ч. 2 ст. 105 УК РФ).[238]238
  См.: Бородин С. В. Указ. соч. С. 120.


[Закрыть]

В процессе установления субъективной стороны рассматриваемого убийства необходимо доказать, что сознанием виновного охватывалось понимание того, каким способом он осуществляет посягательство на жизнь потерпевшего. Иными словами, для квалификации убийства как совершенного общеопасным способом необходимо установить, сознавал ли виновный, осуществляя умысел на убийство, что он применяет такой способ причинения смерти, который опасен для жизни не только одного человека.[239]239
  См.: Там же. 1996. № 2. С. 9.


[Закрыть]

Данная разновидность квалифицированного убийства выделена в самостоятельный пункт ч. 2 ст. 105 УК Федеральным законом РФ от 24 июля 2007 г.

Убийство по мотиву кровной мести относится к древнейшему виду убийств. Обычай кровной мести зародился в те времена, когда за любое зло, причиненное роду, причинителю такого зла (и не только ему) полагалась смерть.

В традиционных обществах месть могла существовать только между индивидуумами, принадлежащими к разным группам, и заканчивалась она, как правило, после первого убийства, означавшего, что отмщение произведено.[240]240
  См.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 1993. № 5. С. 7.


[Закрыть]

Убийство на почве кровной мести, таким образом, выступало универсальным средством разрешения как межличностных, так и групповых конфликтов в родоплеменном обществе. Со временем этот обычай приобрел те характерные черты, которые мало изменились и по сию пору.

Суть мотива кровной мести в современной интерпретации состоит в обязанности родственников «обиженного» убить обидчика или его родных. Движущим стержнем рассматриваемого мотива является страсть ко мщению, стремление отплатить обидчику или его родным за причиненное зло, искупить тем самым истинную или мнимую обиду.

Поводом для такого убийства чаще всего служит причинение смерти лицу, принадлежащему к тем народностям, среди которых до сих пор культивируется обычай кровной мести. На территории России представителями таких народностей являются: адыги, дагестанцы, ингуши, кабардинцы, балкары, осетины, чеченцы и др.

Поводом для кровной мести может быть не только убийство, но и другие противоправные действия (например, причинение смерти по неосторожности, изнасилование, похищение женщины) или даже аморальные поступки, которые по местным обычаям признаются оскорбительными. Например, по адатам осетин, самой жестокой обидой считалось, если кто-нибудь при свидетелях убъет собаку и скажет, что убил он ее за принадлежность к такому-то роду. Подобная обида отмщалась только кровью.[241]241
  См.: Наумов А. В. Указ. соч. С. 81.


[Закрыть]

В ряде случаев таким поводом может выступать даже законопослушное поведение потерпевшего. Так, на некоторых территориях кровная месть может возникнуть в отношении лица, давшего свидетельские показания, послужившие основанием для вынесения судом обвинительного приговора, осуждающего виновного к смертной казни или к лишению свободы, если при этом осужденный умер или погиб в заключении.[242]242
  См.: Загородников Н.И. Преступления против жизни. М., 1961. С. 138.


[Закрыть]

Местом совершения этого преступления может быть любая географическая точка на территории России, а не только те местности, где компактно проживают представители вышеупомянутых народностей. Неограничен и круг потерпевших от этого преступления: ими могут быть любые граждане, в том числе и не являющиеся представителями указанного этноса.

Что касается субъекта убийства по мотивам кровной мести, то его не во всех случаях можно относить к категории специальных. Между тем некоторые криминалисты убеждены, что убийца всегда должен принадлежать к той национальности, которая до сих пор признает обычай кровной мести.[243]243
  См.: Рулан Н. Юридическая антропология. М., 1999. С. 172.


[Закрыть] Первоначально и мы склонялись к такому же выводу.[244]244
  См.: Российское уголовное право. Курс лекций. Т. 3: Преступления против личности. Владивосток, 2000. С. 123.


[Закрыть] Сейчас нам такая позиция не представляется абсолютно корректной.

Как правило, убийцей при совершении рассматриваемого преступления действительно является лицо, принадлежащее к народностям и этническим группам, у которых еще культивируется обычай кровной мести. Однако, признавая справедливой критику в свой адрес, необходимо согласиться с теми правоведами, которые полагают, что субъектом данного преступления необязательно должен быть человек соответствующей национальности.

Действительно, следование обычаю кровной мести определяется не генами и кровью, а окружением и условиями воспитания. Поэтому русский, проживший много лет в ингушском ауле и усвоивший горские обычаи, может придерживаться кровной мести, а ингуш, проживший всю жизнь на Дальнем Востоке, кровную месть может и не признавать.[245]245
  См.: Красиков А. Н. Ответственность за убийство по российскому уголовному праву. Саратов, 1999. С. 89.


[Закрыть]

Такой подход, помимо прочего, исключает нарушение принципа равенства прав и свобод человека и гражданина независимо от национальности (ст. 19 Конституции РФ), ибо распространяет повышенную уголовную ответственность не только на представителей определенного этноса, сохранившего обычаи кровной мести, но и на лиц любой другой национальности, если они в силу тех или иных обстоятельств усвоили этот обычай и придерживаются его в своем поведении.

В теории уголовного права мы обнаруживаем мнение, согласно которому субъектом убийства, совершенного по мотиву кровной мести (а также и потерпевшим от него), могут быть исключительно лица мужского пола.[246]246
  См.:Зубова В. И.Ответственность за преступления против личности по законодательству России. М., 2005. С. 42–43; Шнайдер Л. Г. Преступления по мотиву национальности, расовой, религиозной ненависти или вражды либо кровной мести в уголовном праве Российской Федерации. Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2006. С. 22.


[Закрыть] Даже если в реальной действительности «мстителями» и их объектами чаще всего выступают мужчины (а не женщины), в самом уголовном законе оснований для такого умозаключения нет.

Данный пункт существенно расширил трактовку понятия группового убийства по сравнению с УК РСФСР 1960 г. В п. «н» ст. 102 УК РСФСР была предусмотрена ответственность лишь за умышленное убийство группой лиц по предварительному сговору. Столь узкая интерпретация понятия группового убийства в законе приводила к многочисленным ошибкам в судебной практике.

Так, Челябинский областной суд осудил Д. и П. за групповое корыстное убийство. Судом установлено, что Д. и П. с целью кражи проникли в квартиру Х., где неожиданно для себя обнаружили П-ву. Осужденные убили потерпевшую, а затем похитили вещи и деньги. Присутствие П-вой в квартире было для осужденных неожиданным, данных о том, что Д. и П. заранее договорились о совместном совершении ее убийства, не имеется, поэтому осуждение их по п. «н» ст. 102 УК РСФСР Верховный Суд РФ был вынужден из приговора исключить.[247]247
  См.: Там же. 1999. № 11. С. 19.


[Закрыть]

В другом случае из приговора Челябинского областного суда в отношении У. и Я. Верховный Суд РФ исключил осуждение их за групповое убийство. Суд пришел к выводу, что между осужденными и потерпевшими произошла ссора и драка при случайной встрече на улице, следовательно, факт предварительного сговора отсутствовал.[248]248
  См.: Там же. 1998. № 11. С. 22.


[Закрыть]

С принятием УК РФ 1996 г. подобные действия охватываются п. «ж» ч. 2 ст. 105. Но означает ли предусмотренный данным пунктом квалифицирующий признак, что лишение жизни потерпевшего осуществляется в любой форме соучастия, предусмотренной ст. 35 УК? Многие юристы отвечают на поставленный вопрос утвердительно.[249]249
  См.: Андреева Л. А. Указ. соч. С. 25.


[Закрыть] Нам такая позиция представляется ошибочной.

В ч. 4 ст. 35 УК речь идет о совершении преступления преступным сообществом (преступной организацией), однако в п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК эта разновидность соучастия не упоминается. И сделано это законодателем, по-видимому, не случайно.

Дело в том, что само по себе преступное сообщество убийств не совершает. Деятельность его членов ограничивается, как правило, вынесением «вердикта» о лишении жизни того или иного потерпевшего, поручением определенному участнику сообщества привести «приговор» в исполнение или использовать в этих целях наемного убийцу.

Только такого рода действия подлежат квалификации по п. «ж» ч. 2 ст. 105 и ст. 210 УК, поскольку в данном случае участники этих действий выполняют по сути различные роли членов организованной группы. Иные персонажи преступного сообщества, которым не отводилась роль организаторов, исполнителей, подстрекателей или пособников убийства, не могут нести ответственность по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК. Первым обратил внимание на эту сторону проблемы и дал правильные рекомендации по квалификации данного вида убийств С. В. Бородин.[250]250
  См.: Сарыев Б. Ответственность за преступления против жизни. Ашхабад, 1973. С. 74.


[Закрыть]

Но и с учетом сделанного уточнения совершение убийства группой лиц всегда свидетельствует о более высокой степени общественной опасности этой разновидности преступных посягательств на жизнь. Групповое убийство резко повышает его «эффективность», расширяя возможности соучастников в реализации намеченного плана убийства, сокрытия его следов, обеспечения алиби и т. п., с одной стороны, и ограничивая или полностью нейтрализуя способность жертвы к адекватному сопротивлению – с другой.

При квалификации рассматриваемого вида убийства необходимо учитывать содержащееся в ст. 35 УК определение понятия преступления, совершенного группой лиц, группой лиц по предварительному сговору и организованной группой лиц, а также все те положения уголовного закона и теории уголовного права, которые касаются института соучастия.

В связи с этим, прежде всего, возникает вопрос: можно ли квалифицировать как групповое убийство действия лица, причинившего смерть потерпевшему совместно с лицами, которые не могут быть признаны субъектами уголовной ответственности?

При ответе на поставленный вопрос мнения правоведов разделились. О дни из них (Ю. А. Красиков, Н. Ф. Кузнецова, В. С. Комиссаров) полагают, что для привлечения к ответственности за совершение груп пового убийства необходимо установить не только наличие двух или более лиц, но и вменяемость и достижение возраста уголовной ответственности для каждого из соучастников.

Другие криминалисты (Р. Р. Галиакбаров, А. Н. Попов, Т. В. Кондрашова) утверждают, что для квалификации убийства как совершенного группой лиц совсем не обязательно, чтобы все участники отвечали требованиям субъекта преступления. Достаточно установить сам факт совместности действий нескольких лиц при совершении конкретного убийства, безотносительно к тому, что к уголовной ответственности может быть привлечен только один из них.

Мнение последней группы ученых нашло поддержку у правоприменителя. Президиум Верховного Суда РФ в одном из обзоров судебной практики прямо указал: «Преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном его совершении, независимо от того, что некоторые из участвовавших не были привлечены к уголовной ответственности в силу недостижения возраста уголовной ответственности или ввиду невменяемости»[251]251
  См.: Бородин С. В. Указ. соч. С. 131–132.


[Закрыть].

На наш взгляд, такая позиция входит в резкое противоречие с законодательной формулировкой института соучастия в российском уголовном праве, поэтому не может считаться основанной на законе.

Убийство, совершенное группой лиц. Таковым оно признается, когда два или более лица, действуя совместно с умыслом, направленным на совершение убийства, непосредственно участвовали в процессе лишения жизни потерпевшего, применяя к нему насилие, причем необязательно, чтобы повреждения, повлекшие смерть, были причинены каждым из них (например, один подавлял сопротивление потерпевшего, лишал его возможности защищаться, а другой причинял ему смертельные повреждения).

Главное отличие этой разновидности группового убийства от двух последующих состоит в том, что здесь еще нет сговора, четкого распределения ролей, устойчивости, сплоченности и скоординированности действий всех участников группы. Имеет место лишь элементарное объединение усилий (нередко в форме конклюдентных действий), направленных на достижение единого для всех преступного результата. В этом смысле, как правильно отметил Пленум Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г., убийство следует признавать совершенным группой лиц и в том случае, когда в процессе совершения одним лицом действий, на правленных на умышленное причинение смерти, к нему с той же целью присоединилось другое лицо (другие лица).

Убийство, совершенное группой лиц по предварительному сговору. Предварительный сговор на убийство предполагает выраженную в любой форме договоренность двух и более лиц, состоявшуюся до начала совершения действий, непосредственно направленных на лишение жизни потерпевшего. Здесь уже может иметь место не только заурядное соисполнительство, но и гораздо более сложное распределение ролей между соучастниками. При этом, наряду с соисполнителями преступления, другие участники преступной группы могут выступать в роли организаторов, подстрекателей или пособников убийства, и их действия надлежит квалифицировать по соответствующей части ст. 33 и п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК.[252]252
  См.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 2001. № 8.


[Закрыть]

В литературе отмечается, что если убийство непосредственно совершено двумя и более лицами, вопрос о правильности применения п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК сомнений не вызывает. А если кто-то из соучастников отсутствует на месте убийства?

С. В. Бородин полагал, что само по себе наличие сговора на совершение убийства нельзя признать достаточным для квалификации преступления по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК. По смыслу закона преследуется лишение жизни человека, совершенное группой лиц, а не имеется в виду группа лиц, которая после сговора об убийстве «поручила» совершить преступление одному человеку.[253]253
  См.: Бородин С. В. Указ. соч. С. 130.


[Закрыть]

Можно, конечно, и так истолковать слова закона об ответственности за групповое убийство. Но «впишется» ли в такую интерпретацию институт соучастия, на котором базируется спорный пункт? Если следовать логике автора, то получается, что организатор убийства, присутствующий на месте преступления и участвующий в нем, будет отвечать по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК, но тот же самый соучастник, наблюдающий за организованным им убийством из окна автомобиля и дающий указания исполнителям, к ответственности по этому пункту привлечен быть не может. При таком подходе соучастие в групповом убийстве сводится, по сути, к одному соисполнительству. Не совсем ясно поэтому, в каких же случаях судебная практика может воспользоваться рекомендациями Пленума Верховного Суда РФ и квалифицировать действия соучастников в убийстве не только по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК, но и по ст. 33 УК. Что касается существа проблемы, то едва ли оправданным в условиях вспле ска в современной России групповой насильственной преступности станет ограничение сферы применения в судебной практике п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК.

Надо признать, что правоприменитель безоговорочно поддерживает оспариваемую выше позицию. Так, Верховный Суд РФ по делу Г. и Г-вой указал: действия лица не образуют квалифицирующий признак убийства (совершение группой лиц по предварительному сговору), если это лицо не было соисполнителем убийства, а являлось пособником[254]254
  См.: Там же. 1999. № 3. С. 4.


[Закрыть].

По другому делу Верховный Суд РФ разъяснил, что само по себе наличие сговора на совершение убийства при осуществлении преступного умысла одним лицом нельзя признать достаточным для осуждения за убийство как совершенное группой лиц.[255]255
  См.: Там же. 1998. № 1. С. 6.


[Закрыть]

Еще в одном случае было отмечено: действия организаторов убийства, нанявших исполнителя этого преступления, не могут быть квалифицированы как групповое убийство, поскольку сами они в лишении жизни потерпевшего не участвовали.[256]256
  См.: Там же. 1997. № 4. С. 10–11; см. также: Там же. 2004. № 4. С. 17; № 11. С. 16.


[Закрыть]

Но особенно показательно следующее дело. За покушение на убийство по предварительному сговору группой лиц Московским городским судом осуждены М., Б. и К. Суд признал установленным, что все трое договорились убить потерпевшего. В присутствии остальных соучастников выстрел из пистолета произвел М., причинив жертве сквозное огнестрельное ранение. После этого все соучастники с места происшествия скрылись. Верховный Суд РФ признал квалификацию этих действий как групповых ошибочной, поскольку Б. и К. никаких действий, непосредственно направленных на лишение жизни потерпевшего, не совершили.[257]257
  См.: Там же. 1998. № 1. С. 22.


[Закрыть] Из приведенного примера наглядно видно, сколь эфемерна грань, которую пытается провести высшая судебная инстанция страны между групповым убийством и обычным соучастием в нем. Выходит, что если бы на курок пистолета одновременно нажали все трое, то было бы групповое убийство, но поскольку выстрелить они доверили одному М., содеянное ими не идет дальше рядового соучастия в обычном (негрупповом) убийстве.

Убийство, совершенное организованной группой. Организованной группой в соответствии с ч. 3 ст. 35 УК признается устойчивая группа лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений (в нашем случае – убийств).

Как правило, такая группа тщательно планирует преступление, заранее подготавливает орудия убийства, распределяет роли между участниками группы, изыскивает способы сокрытия следов убийства, обеспечивает алиби исполнителям и т. д. Поэтому при признании убийства совершенным организованной группой действия всех участников, независимо от их роли в преступлении, по рекомендации высшей судебной инстанции следует квалифицировать как соисполнительство без ссылки на ст. 33 УК.[258]258
  См.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 2002. № 2. С. 16.


[Закрыть]

Степень устойчивости, сплоченности, скоординированности участников организованной группы и их «нацеленности» на совершение одного или серии убийств столь высока, что действия всех таких соучастников, по мнению Верховного Суда РФ, уподобляются соисполнительству.

Иного мнения придерживается Р. Р. Галиакбаров. Комментируя вышеприведенное разъяснение Пленума Верховного Суда, он считает, что фраза «независимо от их роли» должна толковаться ограничительно. Это не пособничество, а именно участие непосредственно в выполнении убийства[259]259
  Галиакбаров Р. Р. Борьба с групповыми преступлениями. Вопросы квалификации. Краснодар, 2000. С. 106.


[Закрыть].

Несколько иначе решал эту проблему А. Н. Красиков: он предлагал в данном случае квалифицировать действия виновных со ссылкой на ст. 33 УК[260]260
  См.: Красиков А. Н. Указ. соч. С. 99–100.


[Закрыть]. Его позиция поддержана Т. В. Кондрашовой[261]261
  См.: Кондрашова Т. В. Указ. соч. С. 71; см. также: Гордеев Р. Н. Групповое преступление в уголовном праве России. Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Красноярск, 2003. С. 9.


[Закрыть].

В самом деле, имеются ли веские основания для использования правоприменителем при оценке схожих ситуаций «двойных стандартов»? С одной стороны, при убийстве группой лиц (группой лиц по предварительному сговору) Верховный Суд РФ проводит жесткую линию на квалификацию таких деяний по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК только при наличии соисполнительства. С другой стороны, при совершении убийства организованной группой лиц та же самая судебная инстанция настоятельно рекомендует «либерализовать» процесс квалификации, вплоть до приравнивания к исполнителям всех остальных соучастников такого убийства, включая пособников и подстрекателей.

На наш взгляд, такой подход не основан ни на самом законе, ни на его логике, ни на здравом смысле. Одно из двух: либо групповым убийством действительно необходимо признавать лишь непосредственное участие двух или более лиц в выполнении объективной стороны данного преступления (но тогда придется распространить это правило и на организованную группу), либо и в групповом убийстве следует допускать возможность соучастия в любой его форме (но тогда необходимо будет отражать роль каждого соучастника в соответствующей квалификации).

Нам представляется верной, основанной на законе и теории соучастия вторая из упомянутых альтернатив. Реализация такого подхода в практическом плане приводит к необходимости при оценке действий участников групп, непосредственно не выполнявших объективную сторону совершаемого убийства, квалифицировать все случаи соучастия (в том числе и при совершении убийства организованной группой лиц) по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК с обязательной ссылкой на соответствующий пункт ст. 33 УК.

В литературе высказано предложение (А. Н. Красиковым) о целесообразности разъединения различных форм группового убийства и размещения их в разных пунктах ч. 2 ст. 105 УК. Приведенную рекомендацию нельзя признать убедительной, тем более что ее автор не поясняет, как за счет такого законотворческого приема можно добиться «дифференцированной ответственности». Между тем п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК, с точки зрения словесного оформления, действительно выглядит чрезмерно громоздким. И если уж исходить из экономии языковых средств законодательной техники, то целесообразнее было бы все изложенное в данном пункте заменить формулой «убийство, совершенное в группе».