Текст книги "Полный курс уголовного права. Том IV. Преступления против общественной безопасности"

В реальной действительности подобные угрозы воплощаются обычно в высказывание решимости причинить смерть, телесные повреждения членам экипажа или пассажирам угоняемого транспортного средства либо взорвать, поджечь или иным способом уничтожить его. Так, именно под угрозой взрыва самолета, следовавшего рейсом Ленинград – Мурманск, Л. потребовал у членов экипажа изменить маршрут и произвести посадку в Стокгольме. Опасаясь реальной угрозы взрыва, летчики вынуждены были исполнить требование Л. и изменить маршрут полета. Через несколько минут после этого Л. был обезоружен пассажиром В.[141]141
  Демидов Ю. Н. Массовые беспорядки: уголовно-правовой и криминологический аспекты. М., 1994. С. 31.


[Закрыть]

Следует иметь в виду, что как в описанных ситуациях, так и в других подобных случаях применение насилия или угроз его применения как способа угона или захвата транспортного средства полностью охватывается признаками состава преступления, предусмотренного ст. 211 УК, и дополнительной квалификации по статьям о преступлениях против личности по общему правилу не требует.

Понятие оружия, с применением которого может совершаться квалифицированный вид анализируемого преступления, уже раскрывалось выше. Под предметами, используемыми в качестве оружия, понимаются предметы, которыми потерпевшему могут быть причинены телесные повреждения, опасные для жизни и здоровья (бритва, нож, вилка, ножницы и т. д.).

Особо квалифицированным видом преступления признается угон или захват с целью угона, если они совершены организованной группой либо повлекли по неосторожности смерть человека или иные тяжкие последствия.

Понятие организованной группы уже неоднократно давалось ранее при комментировании других составов преступлений.

Под смертью человека понимается гибель хотя бы одного потерпевшего. Иные тяжкие последствия включают в себя причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью многих людей, уничтожение или повреждение транспортных средств или иного ценного имущества как результат аварий, крушений и катастроф, дезорганизацию работы транспорта на длительный срок и т. п.

Указанные последствия могут быть как результатом насилия в процессе захвата, так и следствием нарушения правил безопасности в ходе управления угнанными транспортными средствами. Однако в любом случае наступившие последствия должны находиться в причинной связи с действиями виновного по угону или захвату транспортного средства.

Наступление перечисленных в ч. 3 ст. 211 УК последствий не требует дополнительной квалификации по статьям о преступлениях против личности или собственности, за исключением ситуации, когда виновный в процессе угона совершает убийство. Норма сформулирована таким образом, что предусматривает ответственность лишь за неосторожное причинение смерти потерпевшим, умышленное лишение их жизни требует дополнительной квалификации по ст. 105 УК.

Угон воздушного судна, сопровождающийся наступлением последствий, указанных в различных частях ст. 211 УК, надлежит квалифицировать по той части статьи, которая предусматривает ответственность за наиболее тяжкое из наступивших последствий. По совокупности могут квалифицироваться лишь действия, совершенные в разное время, если наступившие последствия явились результатом нескольких взаимно не связанных между собой преступных актов.

Сложнее ответить на вопрос, возможна ли квалификация угона транспортного средства по совокупности с нарушением правил безопасности его движения и эксплуатации (ст. 263 УК)? В литературе на этот счет высказаны полярные суждения: одни авторы полагают, что такая квалификация возможна, другие считают ее недопустимой. На первый взгляд может показаться, что по аналогии с квалификацией действий угонщиков автотранспортных средств, причиняющих в результате нарушения правил безопасности движения определенные последствия (их действия, как известно, квалифицируются по ст. 166 и 264 УК), так же следует поступать и с лицами, угоняющими другие виды транспортных средств. Однако при ближайшем рассмотрении становится ясно, что эти ситуации несопоставимы и метод аналогии здесь неприменим.

Некоторые особо квалифицированные виды угона воздушных, морских, речных судов, подвижного железнодорожного транспорта – составы материальные. В качестве преступных результатов в них фигурируют и гибель людей, и иные тяжкие последствия. Угон, далее, практически всегда связан с нарушением правил безопасности движения или эксплуатации упомянутых видов транспорта, чаще всего – в виде уклонения от установленного маршрута движения Поэтому угон повлек ший наступление указанных в законе последствий, может рассматриваться как особый случай нарушения условий безопасности движения и эксплуатации анализируемых видов транспортных средств и в соответствии с правилами о конкуренции общей и специальной норм должен квалифицироваться только по ст. 211 УК. В данном случае состав угона полностью поглощает деяние, предусмотренное ст. 263 УК, и дополнительной квалификации по этой норме не требуется.

Несколько иначе должна решаться проблема квалификации действий лиц, нарушающих в процессе угона правила международных полетов. Поскольку правила международных полетов нарушаются не во всех случаях угона, а в тех случаях, когда они все же нарушаются, вред причиняется другому объекту (неприкосновенности Государственной границы России), то несоблюдение этих правил в процессе угона воздушного судна требует дополнительной квалификации по ст. 271 УК.

Высокая степень общественной опасности массовых беспорядков определяется рядом обстоятельств: во-первых, самим фактом существования трудно поддающейся внешнему контролю большой массы людей, что уже влечет за собой значительную психологическую напряженность в определенном регионе или районе проживания людей, во-вторых, стихийным характером поведения участников толпы, который сопряжен с массовым уничтожением и повреждением имущества, причинением физического вреда здоровью, а нередко и смерти значительному числу людей, дезорганизацией деятельности органов власти и управления, транспорта, иных жизнеобеспечивающих сфер общества, в-третьих, неблагоприятной тенденцией массовых беспорядков к росту, особенно в условиях общей экономической, политической, социальной и психологической неустойчивости и нестабильности общества.

В УК РФ 1996 г., так же как и в ранее действовавших Уголовных кодексах, не содержится определения понятия массовых беспорядков, что вызывает определенные сложности в правоприменительной деятельности. В связи с этим Ю. Н. Демидов отмечал, что само понятие «массовые беспорядки» довольно неопределенно. Видимо, при формулировании названия рассматриваемого преступления предпочтительнее было бы использование термина «гражданские беспорядки», а в тексте диспозиции соответствующей законодательной нормы – понятия «толпа»[142]142
  См.: Уложение о наказаниях уголовных и исполнительных 1885 года. В редакции Н. С. Таганцева. СПб., 1901. С. 267.


[Закрыть].

Массовые беспорядки – это нарушение установленного порядка в публичных местах, совершаемое множеством лиц (толпой). Соответствующий порядок поведения устанавливается законами РФ и субъектов Федерации, разрабатываемыми местными органами власти и управления правилами поведения в местах массового скопления людей. Массовые беспорядки связаны, прежде всего, с действиями толпы (множества лиц), которая применительно к анализируемому составу в специальной литературе практически не рассматривается.

Понятие массы людей, скопища, толпы достаточно условно. В уголовно-правовой теории XIX в. понятие «скопище», которое после 1917 г. трансформировалось в понятие «массовые беспорядки», связывалось с массой людей. Так, например, Н. С. Таганцев писал: «Понятие скопища означает объединение ради общих действий или ради общей цели более или менее значительного числа лиц, массы людей; причем понятие множества не может быть определено какими-либо признаками, особо указанными в законе, а устанавливается по обстоятельствам каждого случая»[143]143
  См.:Познышев С.В.Очерк основных начал науки уголовного права. Особенная часть. М., 1923. С. 200.


[Закрыть]. Позже, уже в советское время, А. Н. Трайнин при характеристике массовых беспорядков отмечал: «Массы – меняющаяся толпа со свободным доступом и свободным выходом участников»[144]144
  См.:Трайнин А. Н.Уголовное право. Часть Особенная. Преступления против государства и социалистического порядка. М., 1927. С. 110.


[Закрыть]. В русском языке понятие толпы определяется как «скопление людей, сборище»[145]145
  См.: Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1986. С. 695.


[Закрыть]. По мнению А. Соловьева, количество людей при массовых беспорядках должно быть таким, чтобы в любой момент перекрыть движение транспорта, пешеходное движение, сорвать проведение массового мероприятия, нарушить работу различных учреждений и организаций, т. е. контролировать положение на определенной значительной территории[146]146
  См.: Соловьев А. Массовые беспорядки: организация, участие, призывы к неподчинению // Российская юстиция. 2000. № 7. С. 47.


[Закрыть]. В зарубежном уголовном законодательстве подходы к численному определению толпы (если ее рассматривать как количественный синоним массы) различны: либо вообще не указываются (УК ФРГ, Франции и др.), либо колеблются от трех (Примерный Уголовный кодекс США 1962 г.) до двенадцати (Акт об охране общественного порядка Великобритании 1986 г.) человек.

Таким образом, из изложенного можно сделать вывод, что теория российского уголовного права не связывает понятие толпы с каки ми-либо количественными характеристиками. Полагаем, что невозможно формализовать количественные критерии толпы и, соответственно, состава преступления массовых беспорядков. Конечно, в зависимости от того, насколько велика толпа, может быть причинен больший или меньший вред правоохраняемым объектам. Однако с содержательных позиций более важным представляются другие свойства толпы. Во-первых, относительная связанность какой-либо общей идеей, что придает толпе определенную направленность, возможность быстро реагировать на новые призывы и достаточно легко менять свой интерес. Во-вторых, в целом стихийный характер сбора людей, что не исключает наличия и организационных моментов, но они, как правило, касаются не всей толпы, а ее костяка, который по сравнению с толпой может быть весьма немногочисленным. В-третьих, трудноуправляемость большого массива людей, что может привести к потере контроля со стороны ее руководителей над поведением толпы и, соответственно, к стихийному развитию событий, быть может, даже выходящих за пределы первоначально задуманного. Все эти обстоятельства в совокупности и лежат, прежде всего, в основе криминализации массовых беспорядков и определяют их высокую общественную опасность.

Вместе с тем следует иметь в виду, что простое нарушение общественного порядка массой людей еще не составляет преступления, предусмотренного ст. 212 УК. Такого рода действия могут образовывать административное правонарушение, наказуемое в соответствии со ст. 20.2 КоАП РФ. Для применения норм УК РФ необходимо, чтобы массовые беспорядки сопровождались насилием, погромами, поджогами, уничтожением имущества, применением огнестрельного оружия, взрывчатых веществ или взрывных устройств, а также оказанием вооруженного сопротивления представителю власти.

Второй характерной чертой массовых беспорядков является то обстоятельство, что они выступают в качестве реакции на определенные действия органов власти. Следует отметить, что этот признак был выделен уже в ст. 77 УК РСФСР 1922 г. и специально подчеркивался исследователями того периода[147]147
  См.: Бурчак Ф. Г. Соучастие: социальные, криминологические и правовые проблемы. Киев, 1986. С. 142.


[Закрыть]. В последующие годы это обстоятельство как бы ушло в тень и нередко игнорировалось судебной практикой. Статья 212 УК РФ 1996 г. предусматривает в качестве условия ответственности за массовые беспорядки невыполнение законных требований представителей власти. Правда, это положение содержится не в описании традици онного простого состава массовых беспорядков, а в ч. 3, где предусматривается ответственность за призывы к неподчинению власти, массовым беспорядкам и насилию над гражданами. В целях ясного и недвусмысленного понимания массовых беспорядков было бы более предпочтительным предусмотреть этот обязательный признак при описании именно организационной деятельности и участия в массовых беспорядках. Вместе с тем даже такая формулировка закона, на наш взгляд, дает вполне достаточные основания для вывода о привлечении к уголовной ответственности по ст. 212 лишь при условии законного характера действий органов власти. Незаконность предъявляемых требований к участникам и организаторам толпы должна влечь за собой освобождение их от уголовной ответственности по ст. 212 УК.

Объект преступления – совокупность общественных отношений, регламентирующих основы (коренные интересы) обеспечения безопасных условий существования общества.

Объективная сторона массовых беспорядков выполняется только путем активных действий, выражающихся в нарушении множеством лиц (толпой) установленного порядка в публичных местах, сопровождаемых насилием, погромами, поджогами, уничтожением имущества, применением огнестрельного оружия, взрывчатых веществ или взрывных устройств, а также оказанием вооруженного сопротивления представителю власти (ч. 2) либо в организации соответствующих массовых беспорядков (ч. 1), либо в призывах к активному неподчинению законным требованиям представителей власти и к массовым беспорядкам, а равно в призывах к насилию над гражданами (ч. 3).

Законодатель дифференцирует ответственность за массовые беспорядки в зависимости от характера и степени общественной опасности совершаемых виновными лицами действий: организаторы массовых беспорядков привлекаются по ч. 1 ст. 212, участники беспорядков – по ч. 2, а по ч. 3 привлекаются лица, призывающие к активному неподчинению законным требованиям представителей власти, к массовым беспорядкам, а равно к насилию над гражданами.

Подготовительная деятельность к массовым беспорядкам охватывает весьма широкий комплекс действий, направленных на то, чтобы собрать толпу и подготовить программу ее действий. Она включает в себя выбор места и времени совершения беспорядков, определение из числа участников массовых беспорядков лиц, ответственных за отдельные акции, подготовку агитационных плакатов и призывов, разработку планов действий, организацию связи, снабжения оружием, транспортом, другими подручными средствами, созыв участников массовых беспорядков и т. п.

Характерной особенностью этой формы организационной деятельности является то обстоятельство, что действия организаторов связаны с воздействием на неопределенно большой круг людей. В связи с этим возникает принципиально важный вопрос об отграничении организации от подстрекательства и пособничества. В теории уголовного права по этому поводу высказываются различные точки зрения. Согласно первой подстрекатели, пособники (и укрыватели в соответствующих случаях) в совершении погромов и других преступлений, совершенных во время массовых беспорядков, должны нести ответственность по соответствующим статьям за посягательство на личность, имущество и т. д. (М. П. Карпушин). Другие авторы считают, что лица, призывающие группу людей, толпу к совершению противоправных действий (если не установлено иных признаков их организаторской деятельности), должны привлекаться к уголовной ответственности за соучастие в массовых беспорядках в форме подстрекательства. Лица, непосредственно не участвовавшие в погромах, поджогах и иных подобных действиях, но своими усилиями способствовавшие их совершению (например, предоставлением транспортных средств, оружия, сведений о местонахождении объектов посягательств, укрытием орудий, предметов преступлений и т. п.) либо склонявшие путем угроз, просьб отдельных членов толпы к участию в массовых беспорядках, должны признаваться пособниками или подстрекателями (Ю. Н. Демидов).

При решении этого вопроса следует иметь в виду, что новый УК в ч. 3 ст. 212 предусматривает самостоятельную ответственность за призывы к массовым беспорядкам. Подробнее о характеристике этой специфической формы мы будем говорить ниже, сейчас же можно сделать общий вывод, что призывы есть не что иное, как подстрекательство к массовым беспорядкам. В специальной литературе утвердилось мнение, что «организатор первого вида (лицо, организовавшее совершение преступления. – В. К.) всегда действует и как подстрекатель, поскольку инициатива в совершении преступления, как и подыскание соучастников, всегда принадлежит ему»[148]148
  Ожегов С. И. Указ. соч. С. 436.


[Закрыть]. Следовательно, если организационные действия, помимо элементов подстрекательства, включают в себя и действия, направленные на организацию преступления, то содеянное полностью охватывается понятием организации и квалифицируется только по ч. 1 ст. 212 УК. В тех же случаях, когда лицо ограничивается только подстрекательством (призывами к толпе, группе лиц) и не предпринимает усилий для организации массовых беспорядков, оно привлекается к ответственности по ч. 3 ст. 212 УК.

Лицо, которое непосредственно не принимает участия в погромах, поджогах и иных подобных действиях, но содействует участникам массовых беспорядков во время их совершения путем предоставления каких-либо средств совершения преступления (оружие, транспорт, продукты и т. п.), устранения препятствий либо советами или содействует таким же образом руководителям совершения массовых беспорядков, должно привлекаться к ответственности за пособничество массовым беспорядкам. Более сложным представляется решение вопроса о квалификации действий лиц, которые содействовали указанными способами организаторам массовых беспорядков на стадии совершения подготовительных действий. В таких случаях по отношению к организаторам лицо выступает в качестве пособника, но относительно участников массовых беспорядков оно, в силу своих действий, выполняет организующую роль – создает необходимые условия для совершения погромов, поджогов и иных подобных действий. Мы полагаем, что в этом случае действия виновного лица должны квалифицироваться как организация массовых беспорядков.

Вторая форма организационной деятельности выражается в непосредственном руководстве совершением массовых беспорядков. К ним относятся действия, сопряженные с отдачей конкретных распоряжений по выполнению каких-либо необходимых мероприятий (доставка пищи, воды, медикаментов, спиртного, оружия, перекрытие путей движения для подразделений охраны безопасности, внутренних войск, совершение конкретных актов погромов, поджогов и других подобных действий), вербовка новых лиц в состав участников беспорядков, распределение людей на группы с постановкой им конкретных задач, направление движения толпы в определенное место и тому подобные действия. Виновное лицо при этом может принимать участие и в конкретных актах беспорядков, т. е. быть исполнителем (участником) массовых беспорядков. Однако это обстоятельство не меняет оценки его деятельности как организатора и не может служить основанием для квалификации его действий по совокупности ч. 1 и 2 ст. 212 УК. Вместе с тем это должно учитываться при назначении наказания.

В соответствии с законом массовые беспорядки должны сопровождаться насилием, погромами, поджогами, уничтожением имущества, применением огнестрельного оружия, взрывчатых веществ или взрывных устройств, а также оказанием вооруженного сопротивления представителю власти. При этом совершение всех указанных действий не является обязательным для наличия состава массовых беспорядков. В отличие от УК РСФСР 1960 г. в новом Уголовном кодексе перечень действий, сопровождающих массовые беспорядки, изложен исчерпывающим образом и расширительному толкованию не подлежит.

Насилие как обязательный фактор, сопутствующий нарушению установленного порядка в публичных местах и совершаемый множеством лиц (толпой), может быть как психическим, так и физическим.

Психическое насилие – это угроза применения любого по характеру насилия: причинения вреда здоровью или смерти, изнасилования или совершения мучительных действий, уничтожения или повреждения имущества, воспрепятствования занятию какой-либо деятельностью и т. п. Формы выражения угрозы могут быть различными: словесно, в том числе и в неопределенном виде, например «плохо будет», в демонстрации предметов, которые могут быть использованы для реализации высказанной угрозы, в показе действия едких, ядовитых или легковоспламеняющихся веществ и т. д. Угроза (психическое насилие) должна восприниматься потерпевшими реальной и осуществимой.

Под физическим насилием следует понимать совершение действий, связанных с ограничением свободы передвижения, причинением физической боли либо повлекших за собой последствия, предусмотренные ст. 112 и 115 УК. Относительно причинения смерти или тяжкого вреда здоровью представляется, что они выходят за пределы насилия, предусматриваемого массовыми беспорядками, и должны квалифицироваться по совокупности с соответствующими статьями УК. Такой вывод следует из сопоставления санкций ст. 212 и 105, 111 УК.

Законодатель оставил в числе действий, сопровождающих массовые беспорядки, погромы. Такое решение представляется не вполне уместным. Во-первых, смысловую нагрузку этого слова достаточно сложно определить однозначно. Ни в законодательстве, ни в специальной литературе понятия погромов длительное время не давалось. Использование понятий порчи, уничтожения, приведения в непригодное состояние при характеристике погромов нам кажется не совсем удачным, поскольку по своему содержанию они являются взаимопересекающимися и поэтому не вносят достаточной ясности в вопросе об объеме понятия погромов. В русском языке под погромом понимается «реакционно-шовинистическое выступление против какой-нибудь национальной или иной группы населения, сопровождающееся разорением, грабежом имущества и массовыми убийствами»[149]149
  См.: Там же. С. 25.


[Закрыть]. Следовательно, для погромов характерны, во-первых, уничтожение или повреждение имущества, во-вторых, похищение имущества и, в-третьих, применение насилия. Кроме того, понятие погромов чаще всего ассоциируется с элементами националистических выступлений. И действительно, анализ судебной практики показывает, что погромы достаточно часто совершаются по мотивам национальной вражды или неприязни, однако эти мотивы далеко не исчерпывают тех побуждений, которыми руководствовались организаторы и участники массовых беспорядков. По опубликованным в специальной литературе данным, в 30 % случаев в основе беспорядков лежало недовольство низким уровнем жизни, в 22 – подверженность слухам, в 18 – недовольство работой органов власти и управления и только в 14 % – националистические побуждения[150]150
  См.: Демидов Ю. Н. Указ. соч. С. 34–35.


[Закрыть].

Таким образом, в содержание погромов, если иметь в виду, что законодатель выделил насилие и уничтожение имущества наряду с погромами, входит лишь похищение имущества. Однако и в этом случае полной ясности нет, поскольку хищение не всегда включается в понятие погромов. Например, Ю. Н. Демидов считает, что преступное завладение имуществом в процессе погрома целесообразно рассматривать как часть единого преступного деяния, без дополнительной квалификации по статьям, предусматривающим ответственность за совершение имущественных преступлений, если при этом не было противоправных действий в отношении жизни и здоровья собственников. Если же в ходе учиненного погрома отдельные участники массовых беспорядков тайно или открыто с насилием над личностью присваивают себе имущество разграбляемого жилища, то в таких случаях их действия следует квалифицировать по совокупности преступлений[151]151
  См.: СЗ РФ. 1997. № 6. Ст. 711.


[Закрыть]. По нашему мнению, сущность погромов связана с применением насилия и причинением имущественного вреда в процессе массовых беспорядков. Но эти признаки уже указаны законодателем в диспозиции ст. 212 в качестве самостоятельных, поэтому выделение погромов как еще одного самостоятельного признака теряет смысл и ничего не добавляет к пониманию сущности массовых беспорядков.

Поджоги как характеризующий массовые беспорядки признак – это совершение различных действий, приведших к возгоранию строений, транспортных средств, имущества, иных материальных ценностей. Под уничтожением имущества понимается приведение полностью в непригодное состояние сооружений, транспорта, коммуникаций, жилищ, предметов обихода и т. п. Под применением огнестрельного оружия, взрывчатых веществ или взрывных устройств в уголовном праве понимается использование их поражающих свойств для причинения физического вреда потерпевшим, разрушения различных объектов либо создания реальной возможности наступления таких последствий или устрашения населения. О понятии огнестрельного оружия, взрывчатых веществ и взрывных устройств говорилось выше при анализе терроризма и бандитизма.

Оказание вооруженного сопротивления представителю власти выражается в активном противодействии законной деятельности представителей власти по поддержанию общественного порядка и обеспечению общественной безопасности либо в принуждении этих лиц к выполнению явно незаконных действий, совершаемом с применением оружия, когда создается угроза их жизни или здоровью. Вооруженность означает наличие любого оружия (огнестрельного, холодного, метательного либо газового).

В соответствии с примечанием к ст. 318 УК представителями власти признаются должностные лица правоохранительного или контролирующего органа, а также иные должностные лица, наделенные в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от них в служебной зависимости. Таким образом, к данной категории лиц следует относить депутатов законода тельных органов всех уровней и их помощников, должностных лиц исполнительных и контролирующих органов (контрольные органы Президента РФ, глав администраций субъектов РФ) различных уровней, работников правоохранительных органов (прокуратуры, МВД, суда, ФСБ, федеральных органов таможенной службы). Представителями власти следует признавать также и сотрудников различных общественных организаций и объединений, которые по специальному полномочию наделяются на время осуществления своих функций правомочиями представителя власти (народные дружинники, общественные помощники и инспектора и т. п.), а также военнослужащих, привлекаемых в соответствии с Законом РФ от 24 сентября 1992 г. «О внутренних войсках Министерства внутренних дел Российской Федерации» и Законом РФ от 22 января 1993 г. «О статусе военнослужащих»[152]152
  См.: Абдульманов А. Ответственность за массовые беспорядки // Российская юстиция. 1996. № 1. С. 43.


[Закрыть] к обеспечению общественной безопасности и общественного порядка.

Ответственность за непосредственное участие в массовых беспорядках предусматривается в ч. 2 ст. 212 УК. Таким образом, законодатель дифференцированно подходит к оценке характера и степени общественной опасности, учитывая различную функциональную роль организаторов и участников массовых беспорядков. Под участием в массовых беспорядках следует понимать непосредственное совершение участниками толпы во время нарушения установленного порядка актов насилия, погромов, поджогов, уничтожения имущества, применения оружия, взрывчатых веществ или взрывных устройств, а также вооруженного сопротивления представителям власти. Совершение перечисленных действий вне нарушения толпой установленного порядка исключает наличие массовых беспорядков, и виновные лица в таких случаях должны привлекаться к ответственности за совершение соответствующих преступлений (против личности, собственности, порядка управления и т. д.). С другой стороны, не могут квалифицироваться по ст. 212 УК и действия лиц (участников толпы), которые находились в районе совершения массовых беспорядков, но не выполняли вышеуказанных действий. Они могут привлекаться к ответственности только на общих основаниях, т. е. когда в их действиях есть признаки иных, помимо массовых беспорядков, составов преступлений.

В ч. 3 ст. 212 УК предусматривается специфическая форма массовых беспорядков: призывы к активному неподчинению законным требованиям представителей власти и к массовым беспорядкам, а равно призывы к насилию над гражданами. Строго говоря, к массовым беспорядкам относится только лишь один вид действий, названных в этой части статьи, – призывы к массовым беспорядкам. Что же касается призывов к активному неподчинению законным требованиям представителей власти и призывов к насилию над гражданами, то они по существу являются конкретными видами призывов к массовым беспорядкам. Вместе с тем следует отметить, что они могут быть и не сопряжены с массовыми беспорядками, поэтому законодатель и выделил их наряду с призывами к массовым беспорядкам. Как уже ранее отмечалось, по своим существенным свойствам данные действия есть не что иное, как подстрекательство к массовым беспорядкам.

Призывы – это «обращение, в лаконичной форме выражающее руководящую идею, политическое требование, лозунг»[153]153
  См.: Галенская Л. Н. Международная борьба с преступностью. М., 1972; Бондаренко Н. А. Ответственность по советскому законодательству за особо опасные нарушения международных конвенций в области мореплавания. М., 1973;Карпец И. И. Преступления международного характера. М., 1979; Коробеев А. И. Уголовно-правовая охрана безопасности мореплавания в СССР. Владивосток, 1984.


[Закрыть]. Таким образом, призывы образуют публичное обращение в целях возбуждения желания совершения определенных действий у части населения. Они могут совершаться с помощью средств массовой информации, путем подачи сигналов, составления и оглашения требований, программ, петиций и т. п., а также непосредственно через микрофоны на собраниях, митингах и т. д. Обязательным условием ответственности по ч. 3 ст. 212 УК является направленность призывов на совершение определенных, прямо указанных в законе действий. Призывы к совершению иных действий квалифицируются как подстрекательство к другим преступлениям (терроризму, убийству и т. д.).

Законодатель сформулировал ч. 1 и 3 ст. 212 по принципу формальных составов, и поэтому эти преступления будут окончены с момента организации беспорядков либо с момента оглашения призывов. В отличие от сказанного преступление, предусмотренное ч. 2 рассматриваемой нормы, будет окончено с момента совершения указанных в ней действий – применения насилия, совершения погромов, поджогов и т. д.

Субъективная сторона анализируемого преступления характеризуется умышленной формой вины. Однако содержание умысла у виновных лиц может быть различным. Организатор и подстрекатель всегда действуют только с прямым умыслом. В специальной литературе было высказано мнение, что организатор может руководствоваться и косвенным умыслом (Ю. Н. Демидов). Нам представляется, что такая позиция противоречит общей теории соучастия. Законодателем организационная и подстрекательская деятельность признается оконченным преступлением с момента организации массовых беспорядков или подстрекательства к ним. Волевое отношение виновного лица к факту организации массовых беспорядков при этом выражается только в желании их организации. Совершение в процессе массовых беспорядков актов насилия, погромов, поджогов и иных подобных действий находится за пределами состава этого преступления и, следовательно, не может влиять на оценку субъективного отношения виновных лиц. Однако для вменения в вину организаторам последующих актов насилия, погромов и т. д. необходимо установить, что они охватывались их умыслом. Таково требование ч. 5 ст. 35 УК. Волевое отношение в этом случае может выражаться как в желании, так и в сознательном допущении таких последствий или в безразличном отношении к ним.