Текст книги "Уголовное право: стратегия развития в XXI веке. Материалы XIX Международной научно-практической конференции г. Москва, 20–21 января 2022 г."

Зарубежный опыт противодействия киберпреступлениям

Г. В. Пережогина,

канд. юрид. наук

(Тюменский государственный университет)

[email protected]

В условиях быстрого развития информационных технологий каждое государство стремиться урегулировать общественные отношения в рассматриваемой области. Особенность анализируемых нами преступлений заключается в их трансграничном характере. В связи с этим, актуальным является вопрос рассмотрения зарубежного опыта противодействию киберпреступности. Во многом, благодаря международному сотрудничеству, устанавливаются единые основы юрисдикции государств и противодействия киберпреступности. Рассмотрение зарубежного опыта помогает выявить общие тенденции развития противодействия данному виду преступлений в мировом масштабе.

Как указано в актах ООН, «существует две категории киберпреступлений:

1) киберпреступление в узком смысле: любое противоправное деяние, осуществляемое посредством электронных операций, целью которого является преодоление защиты компьютерных систем и обрабатываемых ими данных;

2) киберпреступление в широком смысле: любое противоправное деяние, совершаемое посредством или в связи с компьютерной системой или сетью, включая такие преступления, как незаконное хранение, предложение или распространение информации посредством компьютерной системы или сети»⁴²⁷.

Так или иначе, государства стремятся отразить в национальном законодательстве схожие преступления. Считается, что первыми нормативными актами Совета Европы, которые были посвящены вопросам регулирования киберпреступности, были Рекомендация № R 89 (9) Комитета Министров стран-членов Совета Европы «О преступлениях, связанных с компьютерами»⁴²⁸, а также Отчет Европейского комитета по проблемам преступности о преступлениях, связанных с компьютерами⁴²⁹.

Рассматривая указанные нормативные правовые акты, стоит отметить, что Отчет содержит два перечня преступлений: минимально необходимые к включению в национальное законодательство и дополнительные преступления.

Следующим значимым документом является Конвенция Совета Европы о преступности в сфере компьютерной информации⁴³⁰. Указанный акт содержит составы по четырем основным группам, в соответствии с объектом посягательства:

– Преступления против конфиденциальности, целостности и доступности компьютерных данных и систем;

– Преступления при использовании компьютерных средств;

– Преступления, связанные с содержанием данных;

– Преступления, связанные с нарушением авторских и смежных прав.

Анализ данного акта позволяет сделать вывод о том, что Конвенция содержит только общие положения регламентации ответственности за преступления с использованием информационных технологий. В свою очередь, Российская Федерация отказалась от подписания данного документа. Подобный отказ связан с содержанием пункта о том, что «сторона может без согласия другой стороны получать через компьютерную систему на своей территории доступ к хранящимся на территории другой стороны компьютерным данным или получить их». Указанное положение, как думается, позволяет предоставлять полномочия, которые могут нанести ущерб суверенитету государства.

При этом Россия ратифицировала Соглашение о сотрудничестве государств – участников СНГ в борьбе с преступлениями в сфере компьютерной информации⁴³¹. Данное Соглашение также было подписано рядом государств: Азербайджанской Республикой, Республикой Армения, Республикой Беларусь, Республикой Казахстан, Кыргызской Республикой, Республикой Молдова, Республикой Таджикистан, Республикой Узбекистан и Украиной. В ст. 3 Соглашения содержится перечень деяний, которые должны быть криминализированы странами.

Рассматривая законодательство стран-участников, стоит отметить, что наименование рассматриваемых преступлений имеет различные законодательные формулировки. Так, Уголовный кодекс Украины, содержит Раздел 16 «Преступления в сфере использования электронно-вычислительных машин (компьютеров), систем и компьютерных сетей и сетей электросвязи»⁴³². УК Азербайджанской Республики содержит Главу 30 «Киберпреступления»⁴³³. В Республике Армения, рассматриваемые преступления содержатся в Главе 24 «Преступление против безопасности компьютерной информации»⁴³⁴. УК Республики Беларусь именует казанную группу «Преступления против информационной безопасности»⁴³⁵. Уголовный закон Казахстана содержит Главу 7 «Уголовные правонарушения в сфере информатизации и связи»⁴³⁶. Кыргызская Республика объединила рассматриваемые деяния в Главу 42 Уголовного кодекса – «Преступления против информационной безопасности»⁴³⁷. УК Республики Молдова именует деяния «Информационные преступления и преступления в области электросвязи»⁴³⁸. В Уголовном кодексе Таджикистана преступления указанной группы отражены в Главе 28 «Преступления против информационной безопасности»⁴³⁹. В Узбекистане уголовный закон содержит Главу «Преступления в сфере информационных технологий»⁴⁴⁰.

Отметим, что составы преступлений, закрепленные в уголовных законах стран-участников, на наш взгляд, полностью соответствуют указанным требованиям, отражая специфику использования информационных технологий не только в специальных нормах, но и в иных составах преступлений.

В отличие от указанных нами государств (в том числе Российской Федерации) некоторые государства, ввиду высокого уровня развития информационных технологий (США, Япония, страны Евросоюза) начали разработку правовых мер борьбы с компьютерными преступлениями значительно раньше других государств⁴⁴¹.

Передовиком в данной области по праву считается США⁴⁴². Исследователи отмечают, что в законодательстве США закреплены такие деяния, как, например: компьютерный шпионаж; несанкционированный доступ к информации, находящейся в используемом правительством компьютере; повреждение или нарушение правительственного компьютера; мошенничество с использованием компьютера и т.д.⁴⁴³.

Несмотря на столь детальное урегулирование деяний, отмечается, что государство испытывает затруднения (как и иные государства), в случае, когда посягательство осуществляется за пределами страны⁴⁴⁴.

Отметим, что признаки деяний в странах различных правовых систем (романо-германской и англо-саксонской) несколько отличаются по содержащимся в них формулировкам. Особенностью прецедентного права является признание признаков состава в зависимости от конкретного реального случая, что приводит к наличию абстрактных формулировок и возможности широкого толкования признаков деяния. Также, особенностью является полное отсутствие в национальном законодательстве конкретных составов преступления. Так, в отличие от США, в Великобритании ответственность за совершение преступлений данной группы устанавливают различные нормативные правовые акты: Закон о неправомерном использовании компьютера, Закон об электронном сообщении, а также Закон о защите персональных данных и другие⁴⁴⁵. Анализ данных нормативных правовых актов демонстрирует, что компьютерная информация в одних случаях выступает объектом преступления, ряд случаев учитывает информационные технологии в качестве предмета или способа.

Российская Федерация и страны-участники рассматриваемого нами Соглашения, стремятся к закреплению в нормах уголовного закона четких и недвусмысленных формулировок. Вместе с тем все без исключения государства, при формулировании конструкций норм, стремятся к определенной унификации в выделении общих признаков, что позволяет говорить об ответственности за схожие деяния. Это подтверждает факт использования в нормах единообразных формулировок, так, например, ответственность за «компьютерный саботаж», содержится в Уголовных кодексах Республики Беларусь, Республики Армения, Кыргызской Республики.

Однако не все страны романо-германской группы выделяют, собственно, киберпреступления. Так в Уголовном кодексе ФРГ не содержится специальной главы, однако, имеются отдельные составы преступления: «Изменение данных» (§ 303а), «Компьютерный саботаж» (§ 303b), «Компьютерное мошенничество» (§ 203а)⁴⁴⁶. УК Нидерландов также не содержит отдельной специальной главы, отражая преступления, совершенные с помощью информационных технологий, в различных главах, в зависимости от родового объекта преступного посягательства⁴⁴⁷.

Помимо закрепления в законодательстве специальных статей, интересен вопрос об отражении в национальном законе такого квалифицирующего признака, как использование информационных технологий, с целью облегчения достижения преступного результата. Анализ нормативных актов зарубежных стран показывает, что наиболее часто отражение подобного способа имеется в составах деяний, устанавливающих ответственность за хищение.

Из упомянутых нами стран-участниц Соглашения подобные нормы отражены, например, в ст. 212 УК Республики Беларусь, закрепляющей хищение путем использования компьютерной техники. Данная норма предусматривает ответственность за хищение имущества путем изменения информации, обрабатываемой в компьютерной системе, хранящейся на машинных носителях или передаваемой по сетям передачи данных, либо путем введения в компьютерную систему ложной информации. Уголовный кодекс Республики Армения содержит ст. 181 «Хищение, совершенное с использованием компьютерной техники»: хищение чужого имущества в значительных размерах, совершенное с использованием компьютерной техники. Помимо этого, специальные нормы отражены в законодательстве Германии, например, «Компьютерное мошенничество» (§203а) раскрывается как «действия с целью получения для себя или третьего лица противоправной имущественной выгоды, которыми наносится вред имуществу другого лица посредством воздействия на результат обработки данных компьютера путем составления неправильных программ, использования неправильных или неполных данных, несанкционированного применения данных или иного неправомочного воздействия на процесс обработки данных». Подобные нормы нашли свое отражение в уголовном законодательстве Японии, Швеции, Польши и других государств.

На наш взгляд, самостоятельное отражение подобных норм, где использование информационных технологий выступает в качестве способа совершения преступлений, является вполне обоснованным законодательным решением и отвечает современным реалиям.

В результате рассмотрения норм зарубежного законодательства можно сделать следующие выводы:

Международное сообщество принимает активные меры по противодействию киберпреступности, при этом, достижение положительного результата возможно при наличии единообразного подхода, использовании в национальном законодательстве схожих формулировок. Вместе с тем все без исключения государства, при формулировании конструкций норм, нацелены на определенную унификацию в выделении общих признаков, что позволяет говорить об ответственности за схожие деяния. Однако, на данный момент, законодательство стран имеет разные по содержанию нормы и способы отражения их в уголовном законодательстве.

В странах англо-саксонской правовой системы зачастую используются абстрактные формулировки, особенностью также является отсутствие в национальном законодательстве конкретных составов преступления, а регулирование реализуется путем обращения в каждом конкретном случае к разным нормативным правовым актам.

Страны романо-германской системы чаще отражают во внутреннем законодательстве специальные составы преступления, определяя их по основному объекту преступного посягательства, однако, имеются исключения, когда, общественные отношения в сфере информационных технологий, выступают в качестве дополнительного объекта посягательства, а специальные нормы не имеют отражения в национальном законе.

Законодательство большинства стран помимо специальных глав, содержит отдельные составы преступления, где использование информационных технологий выступает в качестве способа совершения преступлений.

Уголовная политика в сфере спорта в странах Западной Европы⁴⁴⁸

Е. Н. Рахманова,

д-р юрид. наук, доцент

(Северо-Западный филиал СЗФ ФГБОУВО РГУП)

Современный спорт как часть глобального бизнеса поражен коррупцией в форме договорных матчей, незаконных ставок и других манипуляций. Согласно докладу Европола 2020 года, годовой доход преступности от договорных матчей, связанных со ставками, составил около 120 миллионов евро. При этом нерегулируемый (или нелегальный сектор) тотализатора оценивается в 10 раз больший, чем регулируемый.⁴⁴⁹

В условиях глобализации, даже если само соревнование проводится на локальном уровне, в его исходе могут быть заинтересованы в разных концах мира, начиная со зрителей, заканчивая зарубежными операторами ставок. Именно поэтому противодействие договорным матчам невозможно без международного сотрудничества и без гармонизации уголовного законодательства.

В этой связи в Европе была проделана большая работа по исследованию законодательной практики в области борьбы с манипулированием спортивными соревнованиями, итогом которой явилось принятие в 2014 году Конвенции Совета Европы о манипулировании спортивными соревнованиями (Маглинская конвенция») – первое и пока единственное многостороннее соглашение о борьбе с данным явлением⁴⁵⁰

Конвенция, в первую очередь, направлена на защиту добросовестного поведения в спорте от такой формы манипуляций как договорные матчи. Согласно Конвенции, под манипулированием понимаются «преднамеренные договоренности, действие или бездействие, направленные на изменение ненадлежащим образом результата или хода спортивного соревнования для полного или частичного устранения присущей указанному спортивному соревнованию непредсказуемости в целях обеспечения неправомерного преимущества для себя или других лиц⁴⁵¹».

Следует отметить, что по мере того, как к Конвенции присоединялось все больше стран, определение «манипулирования спортивными соревнованиями» уточнялось и исправлялось, и сегодня Совет Европы не рекомендует использовать это понятие и «договорные матчи» как синонимы. Термин «манипулирование» охватывает широкий ряд деяний, к которым могут относиться и допинг, и договорные матчи, и использование спортивных клубов в качестве офшорных компаний, и использование инсайдерской информации и т. п. Общим для них является приобретение «несправедливого преимущества» и прямой или косвенной финансовой выгоды. Все эти деяния делают соревнование (или его часть) предсказуемым, что подрывает базовые ценности спорта и интересы честного и этичного соперничества.

Конвенция также рекомендует странам-участникам обеспечить возможность в соответствии с их законодательством уголовного преследования именно за манипулирование спортивными соревнованиями, если оно включает в себя действия по принуждению, коррупции, или мошенничеству (ст. 15 Конвенции).

В то же время нельзя забывать о ст. 22 Конвенции, в которой рекомендуется ввести эффективные, пропорциональные и сдерживающие санкции, включая как денежные, так и в форме лишения свободы, в отношении правонарушителей, с учетом тяжести совершенных ими преступлений.

Тем не менее, при разработке Конвенции был учтен факт разнообразия в подходах европейских стран к квалификации договорных матчей и тому подобных деяний.

Сегодня можно выделить несколько основных подходов стран Европы к квалификации договорных матчей. Два наиболее распространенных варианта – квалификация данного действия как мошенничества, либо как коммерческого подкупа. Также существует вариант с квалификацией в качестве нарушения правил организации азартных игр. Наконец, некоторые страны предпочли выделить отдельный состав преступления, посвященный договорным матчам, хотя и в таком случае он, как правило, строится по образцу уже существующего состава мошенничества или коммерческого подкупа. При этом, в силу сложившейся в стране юридической традиции, состав может быть как включен в существующий уголовный кодекс страны, либо введен в отдельном законе.

Квалификация договорных матчей как коммерческий подкуп.

К странам, которые договорные матчи, как правило, квалифицируют как коммерческий подкуп, можно отнести Бельгию, Чехию, Финляндию и Францию.

До 2012 года к договорным матчам во Франции применялись ст. ст. 445–1 и 445–2 УК Франции, в которых говорится о даче и получении взятки частными лицами. Число возбужденных и рассмотренных уголовных дел по данной статье было невысоко. В 2004 году было вынесено 9 решений по статье о коммерческом подкупе, в 2006 году – 29.⁴⁵² В 2012 году Законом № 2012–158 в Уголовный кодекс Франции были внесены дополнения, имеющие непосредственное отношение к договорным матчам. Целью Закона явилось укрепление этики спорта и защита прав спортсменов⁴⁵³. К тому же включение новых параграфов в статьи о коммерческом подкупе призвано было решить проблему узости охвата классического состава.

Нормы новой статьи 445-1-1 применимы ко всякому лицу, заключающему спортивное пари, если оно предлагает или обещает без законных на то оснований прямо или косвенно подарки, дары или выгоды активному участнику спортивного соревнования с тем, чтобы он изменил своим действием или бездействием нормальный и беспристрастный ход этих соревнований. Аналогично сконструирован и состав получения взятки.

Тем не менее, эти новые статьи все еще касаются только договорных матчей, связанных со спортивными пари. Однако, как отмечают в исследовании Совета Европы 2016 года, манипуляции спортивными соревнованиями могут приводить и к коммерческим последствиям, не связанным с пари. Так что в данном случае французский законодатель все еще узко трактует манипуляции спортивными соревнованиями.⁴⁵⁴

Квалификация договорных матчей как мошенничество.

Указанная квалификация принята в таких странах как Австрия, Дания, Эстония, Финляндия, Германия и других. Статья 263 УК Германии гласит: «Кто, намереваясь получить для себя или третьего лица противоправную имущественную выгоду, причиняет вред имуществу другого лица тем, что вводит в заблуждение или поддерживает это заблуждение, утверждая заведомо ложные факты или искажая, или скрывая подлинные факты, наказывается лишением свободы на срок до пяти лет или денежным штрафом».⁴⁵⁵

Первая попытка применить ст. 263 УК Германии в отношении манипуляции результатами спортивных соревнований была еще в 70-е годы прошлого столетия в связи с крупным скандалом в Бундеслиге во время сезона 1970–1971. По результатам расследования были дисквалифицированы 52 игрока, 2 тренера и функционеры трех клубов. Немецкая футбольная ассоциация обязала их выплатить штрафы. Уголовное дело дошло до Федерального суда Германии, но в итоге все обвиняемые были оправданы, поскольку суд пришел к выводу, что Федерация не потерпела имущественного ущерба, что является необходимым условием квалификации деяния как мошенничества.

Важная трактовка данной статьи была сделана в 2000 году во время разбирательства по делу Хойцера. Футбольный судья Роберт Хойцер признался, что повлиял или пытался повлиять на результаты девяти игр в сговоре с организатором подпольной букмекерской сети, Анте Сапиной. Федеральный суд Германии в процессе разбирательства сформулировал особую категорию ущерба – «Quotenschaden» – что можно перевести с немецкого как «последствия, вызванные изменением вероятности». Это понятие помогает определить, был ли причинен ущерб операторам ставок. Независимо от того, какие манипуляции влияли на ход соревнования, важно установить, что оператор не заключил бы контракт, если бы знал об этих манипуляциях. Сапина и Хойцер были приговорены к лишению свободы на сроки в 35 и 25 месяцев, соответственно.⁴⁵⁶

В 2017 Уголовный кодекс был дополнен ст. ст. 265с («Мошенничество со ставками в спорте») и 265d («Манипуляции профессиональными спортивными соревнованиями»). Целью данных новелл явилась защита репутации спортивных соревнований и экономических интересов клубов и спортсменов, а также организаторов и участников ставок.

Субъектами ст. 265с УК Германии могут быть профессиональные спортсмены и любители, а также тренеры, судьи и лица, принимающие решения, связанные с соревнованиями и обладающие значительным влиянием на спортсмена. К последним относятся врачи, владельцы клубов и т. п. В то же законодатель не раскрывает, что следует понимать «под значительным влиянием».

Статья 265с УК Германии запрещает требовать, обещать или принимать некие блага с целью повлиять на результаты соревнований ради получения выгоды через ставки. При этом не важно, состоялась ли в итоге манипуляция и были ли она успешной. Поскольку факты манипуляций всегда трудно установить, законодатель предпочел криминализировать само согласие на проведение такой манипуляции, но при этом необходимо установить, что ее целью было создать преимущества для противника. Наконец, ставка для целей квалификации должна быть частью соглашения о манипуляции и должна быть публичной, то есть открытой большому количеству потенциальных участников.

Положения ст. 265d УК Германии призваны решить проблему квалификации манипуляций спортивными соревнованиями, не связанных со ставками. В целом она аналогична статье 265с. Но ее можно применить, если договорной матч проводят для того, чтобы не допустить переход команды в низший дивизион или для победы в матче. Также она касается только профессионального спорта.

У рассматриваемой статьи есть еще одна интересная особенность, сужающая сферу ее применения, которая заключается в том, что влияние субъекта преступления должно «нарушать дух соревнования» («wettbewerbswidrig»). Таким образом, уголовный закон Германии не наказывает соглашения, приводящие к достижению преимуществ для обеих сторон. Если две команды договорятся о том, как провести матч, чтобы обе прошли квалификацию в следующий раунд соревнований, такое деяние не будет квалифицироваться по ст. 265d УК.

Квалификация договорных матчей как мошенничество в азартных играх.

В Великобритании, в отличие от других европейских стран, сформировался особый подход к квалификации договорных матчей, связанных со ставками. В принципе, суд может квалифицировать манипуляции результатами спортивных соревнований как мошенничество, либо как взяточничество, согласно Закону «О взятках», 2010 г.⁴⁵⁷ и Закону 2006 года о мошенничестве⁴⁵⁸. Но в 2005 году был принят Закон Великобритании об азартных играх. В ст. 42 последнего Закона лицо, совершающее мошенничество в азартных играх или делающее что-либо, с целью помочь или облегчить мошеннические действия другого лица, подлежит лишению свободы на срок не более 2 лет и (или) штрафу. При этом в комментариях к закону разъясняется, что «мошенничество» следует понимать в «нормальном, обыденном смысле» слова.⁴⁵⁹

В ч. 2 ст. 42 Закона указывается, что преступление считается оконченным независимо от того, удалось ли лицу выиграть что-либо в результате своего деяния, и улучшило ли вообще его деяние шансы на победу. В ч. 3 статьи квалифицируется как оконченное преступление либо как покушение вмешательство в процесс, связанный с азартными играми, или любыми другими играми, гонками, мероприятиями или процессами, которые можно связать с азартной игрой. Речь может идти как о реальных событиях, так и о виртуальных.

Квалификация договорных матчей как нарушение правил проведения азартных игр.

С 1989 г. договорные матчи в Италии запрещены законом 401/1989 «Борьба с незаконными азартными играми и ставками и защита справедливости в проведении спортивных мероприятий». В его ст. 1 говорится, что «всякий, кто передает или обещает деньги, иные средства или выгоды участникам организованных спортивных мероприятий, проводимых федерациями, признанными Национальным олимпийским комитетом Италии (CONI), Национальным союзом коневодства (UNIRE) или иными спортивными организациями, признанными государством… с целью достичь результата, отличного от того, к которому бы привело корректное и честное проведение соревнования или участие в иных обманных деяниях с той же целью, наказывается лишением свободы на срок от одного месяца до одного года и штрафом от двухсот пятидесяти до тысячи евро» ⁴⁶⁰. Те же санкции распространяются и на участников соревнований, которые принимают предложенное или соглашаются выполнить предложение. Выражения «иные обманные деяния» и «иные выгоды» позволяют трактовать статью достаточно широко и применять также и в случаях допинга. К тому же не обязательно, чтобы преступление было оконченным (то есть результаты соревнования изменились): достаточно принятия спортсменом предложения. С другой стороны, закон устанавливает закрытый список спортивных мероприятий, которые защищены уголовным правом. Предположительно, законодатель тем самым хотел дать понять, что более важным объектом преступления являются интересы организаторов избранных публичных мероприятий, а не общественные отношения по поводу соблюдения правил честной игры в спорте. Также закон не уточняет, кто именно является «участником мероприятий»: могут ли ими быть только, например, игроки и судьи, или к ним относятся также тренеры, менеджеры, доктора и так далее.

Законом Италии 1989 года (ч. 3 ст. 1) предусмотрена повышенная ответственность лиц, чьи действия нарушают течение регулярно организуемой спортивной активности. Им может быть назначено наказание в виде лишения свободы на срок от трех месяцев до двух и лет и (или) штраф до 25 тысяч евро. Согласно ст. 4 организаторы незаконных ставок на спорт подлежат лишению свободы на срок от трех до шести лет или штрафу от 20 до 50 тысяч евро. Но опять-таки, эта статья касается только соревнований, организуемых CONI или UNIRE, в отношении тотализатора на иные спортивные состязания, санкции ниже. Это решение итальянского законодателя вновь подчеркивает важность защиты интересов закрытого списка организаторов спортивных соревнований.

Законом 1989 года (ст. 3) также установлена обязанность президентов национальных спортивных федераций сообщать о фактах нарушений, описанных в ст. 1 рассматриваемого Закона. Таким образом, закон обеспечивает сотрудничество между спортивными организациями и правоохранительными органами. В ст. 5 установлены дополнительные санкции, например, запрет на допуск в места проведения спортивных соревнований или к разрешенным ставкам, а также запрет на занятие руководящих позиций в спортивных организациях.