Текст книги "Институты конституционного права"

Но необходимо понимать, что сама по себе закрепленная система прав человека не приводит к печальным социально – экономическим последствиям, как считают некоторые авторы. Например, Д. Ш. Пирбудагова считает, что «резкое расслоение общества по имущественному критерию, культивирование исключительно западного понимания прав и свобод человека без учета национально – культурной традиции привело к политическому отчуждению и социальной разобщенности в России»[133]133
  Пирбудагова Д. Ш. К вопросу о влиянии процессов глобализации и регионализации на развитие прав человека // Конституционное и муниципальное право. 2009. № 16.


[Закрыть]. Если в Конституции иным образом сформулируют экономические или социальные права, то это не приведет к социальному единению. Для этого необходимы комплексные меры, в том числе и юридического характера. Соглашаясь с негативной оценкой сложившейся ситуации, все– таки хотелось бы видеть в работах конкретную цель критики и конструктивные предложения автора для обеспечения баланса национального и общечеловеческого.

Думается, что Всеобщая декларация прав человека для развития теории и самого института прав и свобод человека в России имеет непреходящую ценность. Отказ от универсальных международных стандартов для российского законодательства невозможен. Они имеют огромный потенциал развития. А ответы на рассматриваемые вопросы необходимо искать в иных плоскостях. Необходимо учитывать, что глобализация и унификация правовых стандартов в области прав человека не линейные, а очень сложные и многоуровневые процессы. Здесь можно согласиться с теми учеными, которые полагают, что «глобализация ведет к формированию не единого мирового гражданского общества (во всяком случае, не какого – то однородного образования), а более сложного и многосоставного комплекса согласованных или, по меньшей мере, согласуемых правовых систем, точнее, национальных и цивилизационных правовых стандартов и прав человека»[134]134
  Зорькин В. Д. Современный мир и права человека // Журнал российского права. 2008. № 11.


[Закрыть]. А система универсальных стандартов имеет достаточный потенциал для конкретного национального развития. Это позволяет в некоторых случаях изменять нормы о правах довольно значительно, учитывая национальные особенности. Конечно, на этом пути возникают проблемы, связанные с точностью наполнения формулировок Декларации единым смыслом, одинаковым пониманием их сущности. Все эти вопросы решаемы в рамках современных международных организаций и процедур. При этом, развивая национальный институт прав и свобод человека, необходимо опираться на самое важное условие, закрепленное Декларацией, – современное государство должно обеспечить прогресс на пути защиты жизни человека, его стремлению к счастью и свободе.

Но для того чтобы этого достигнуть, необходимо продолжать развивать российскую теорию прав человека в указанном направлении. И главным методологическим принципом дальнейшего развития теории прав человека, как всякой общественной науки, должна быть интегративность. Следует согласиться с Б. С. Эбзеевым, который считает, что «юриспруденция окажется ближе к истине, если откажется от искусственного монизма, неизбежно ведущего к односторонности, и согласится с менее удобным, но более соответствующим многообразию социальной действительности плюрализмом»[135]135
  Эбзеев Б. С. Человек, народ, государство в конституционном строе Российской Федерации. С. 16.


[Закрыть].

Важным является вопрос о месте новых прав в системе прав человека. Новые права появляются постоянно. Это могут быть качественные изменения классических, традиционных прав (например, право на информацию). Иногда возникают абсолютно новые права (например, так называемые «соматические» права). Наука очень быстрыми шагами движется в разных направлениях, особенно бурное развитие в последние десятилетия получила медицина. Для института прав и свобод человека остро стал вопрос о необходимости регулировать новые права человека, связанные с развитием биотехнологий. Речь идет о так называемых «соматических правах», развитие вспомогательных репродуктивных технологий (ВТР) ставит перед правом целый комплекс вопросов, начиная с прав эмбриона до права на клонирование и т. д. Некоторые авторы причисляют их к новому «четвертому» поколению прав[136]136
  Разные авторы по – разному наполняют список прав «четвертого» поколения. Например, А. Б. Венгеров называет четвертое поколение правами человечества (право на мир, на ядерную безопасность, космос, экологические, информационные права и др.). См.: Венгеров А. Б. Теория государства и права: учебник. М., 2004.


[Закрыть]. В частности, к ним относят права в области информационных технологий, право на трансплантацию органов и тканей человека, право на аборт, клонирование, искусственное репродуктирование и, наконец, право на смерть. Эти права вряд ли могут быть размещены в традиционной классификации прав и свобод. Поэтому и предлагается относить их к новейшему, четвертому, поколению прав.

Конечно, в этом есть некая доля объективности. Те же репродуктивные права недаром объединяют в единую группу, поскольку они имеют общий предмет регулирования. Репродуктивные права состоят из множества правомочий: право на свободный выбор в осуществлении репродуктивной функции; право на получение информации и услуг по планированию семьи и охране репродуктивного здоровья; право на безопасное материнство, право на лечение бесплодия, право на искусственную инсеминацию, искусственное оплодотворение и имплантацию эмбриона; право на отсроченное право на предупреждение нежелательной беременности, право на искусственное прерывание беременности[137]137
  См.: Рашидханова Д. К. Репродуктивные права личности: сущность и правовая природа // Социальное и пенсионное право. 2007. № 4.


[Закрыть]. Совершенно справедливо они определены как личные неимущественные права, носящие комплексный характер. Но совершенно очевидно и другое, что в структуре репродуктивных прав присутствуют правомочия, составляющие старые, классические права: право на жизнь, охрану здоровья, права на личную неприкосновенность, неприкосновенность частной жизни, личную и медицинскую тайну. То же самое можно сказать о праве эмбриона. Этот вопрос является элементом права на жизнь, уточняющий вопрос о ее начале. Поскольку в науке утверждается мнение, что «эмбрион на всем протяжении его развития должен рассматриваться как человеческое существо, которое обладает безусловной ценностью и правом на жизнь с самого момента зачатия – слияния мужской и женской гамет, благодаря которому образуется зигота с единым ядром, содержащим уникальную, определенную в момент зачатия программу развития будущего человека. Беременность же – это лишь процесс созревания, взросления нового человека, все основные личностные характеристики и пристрастия которого уже предопределены самой природой»[138]138
  Свитнев К. Н. Юридический статус эмбриона в международном праве (правоприменительная практика) // Медицинское право. 2009. № 3.


[Закрыть]. То же самое можно сказать и об уточнении обстоятельств, связанных с моментом смерти – право на достойный уход из жизни. Тем более странно говорить об информационных правах как о чем – то новом с точки зрения теории прав человека.

Думается, мы стоим в каком – то смысле только в начале пути научно – технических открытий в различных сферах, которые напрямую связаны с человеком как биологическим существом, а значит, и с правами человека. Этот процесс бесконечен. Это означает, что аналогичные новые права будут появляться регулярно, и, вводя каждый раз новое поколение прав, мы можем дожить до прав 10 поколения[139]139
  К примеру, О. Ю. Малинова предполагает, что «возможно, на горизонте – пятое или шестое поколение прав…». См.: Поколения прав человека: основные этапы развития правовой идеи и правового института: учеб. пособие / под ред. А. Ю. Сунгурова. СПб., 2003. С. 80–91.


[Закрыть]. Этот процесс нельзя оценивать однозначно. Следует согласиться с мнением, что «с одной стороны, расширение круга признаваемых прав должно усиливать правовую защищенность личности. С другой – каждое поколение приносит с собой новую логику узаконивания притязаний, именуемых правами человека, и неизбежные конфликты новых прав со старыми, в результате чего уровень защищенности может не возрасти, а снизиться»[140]140
  См.: Поколения прав человека: основные этапы развития правовой идеи и правового института. С. 80–91. Цит. по: Головистикова А. Н., Грудцына Л. Ю. Права и свободы человека. Трактовка свободы как важнейшего принципа права // Адвокат. 2006. № 7.


[Закрыть]. Но учитывая очень тонкую грань, позволяющую отнести то или иное правомочие к определенному праву человека (иногда его можно отнести к нескольким правам), взаимозависимости и взаимосвязанности системы прав человека, может быть, следует расширять наши представления о традиционных, классических правах, включая в их состав новые правомочия.

Решая вопрос о новых правах человека, не следует забывать и о том, что многие вопросы теории, относящиеся к традиционному списку прав и свобод, требуют внимания и анализа.

Следует согласиться с тем утверждением, что конкуренция взглядов на одни и те же явления идет только на пользу развитию всякой науке. Но в результате столкновения противоположных мнений должна вырабатываться общепринятая и непротиворечивая теория. В современной науке о правах человека это происходит, но чрезвычайно медленно. В настоящее время можно сожалеть об отсутствии единого подхода к категориальному аппарату, объяснению функционирования и тенденций развития института прав человека. Это проявляется не только в небольших, частных проблемах теории. Самые основные, краеугольные вопросы в области закрепления и функционирования прав человека в России не находят своего удовлетворительного объяснения или хотя бы однозначного понимания. Например, нет единого понимания и теоретического осмысления особенностей функционирования института естественных прав в современном российском законодательстве. Более того, в литературе часто высказываются сомнения в возможности существования такого института в современном и (по большей части) позитивном праве[141]141
  Например, В. И. Крусс считает, что «неудачной (и нецелесообразной) оказывается сегодня любая характеристика прав человека как естественных, «дарованных природой»… неясностей можно избежать, отказавшись от баснословной метафизики теории естественных прав (уже исчерпавшей свою историческую роль) и придав тем самым гораздо большее (и заслуженное) значение акту национального (общенационального) конституирования». См.: Теория конституционного правопользования. М., 2007. С. 23–25.


[Закрыть]. Идея о естественных, имманентно присущих человеку правах оценивается как определенная, безусловно, важная ступень в процессе развития теории прав человека. Критики естественной теории прав человека утверждают, что на сегодняшнем этапе эта теория устарела и не соответствует современным правовым явлениям. Действительно, правоприменительная и законотворческая практика в области регулирования прав человека в нашей стране долгое время развивалась в соответствии с позитивистской теорией права и по инерции движутся в этом направлении.

Однако в действующем российском законодательстве есть ч. 2 ст. 17 Конституции РФ, которая недвусмысленно закрепляет естественноправовой подход к регулированию основных прав человека, который характерен для либеральной концепции права. В ней говорится о том, что основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения. Из контекста ст. 55 Конституции можно сделать вывод о присутствии в правовой системе России и иных прав человека, которые названы как «другие общепризнанные права человека». Кроме того, совершенно очевидно, что в законодательстве существуют и не указанные в Конституции РФ права человека. Таким образом, Конституция определяет, что в законодательстве Российской Федерации одновременно присутствуют и совместно действуют две группы прав: естественные и позитивные права человека. То есть часть прав человека установлены государством, часть имманентно присущи человеку с рождения, государством признаны и правом гарантированы. Что является, по меньшей мере, странным. Например, В. И. Крусс в отношении соединения в современных правовых конструкциях естественного и позитивного права, справедливо полагает, что «существенно разные явления «соединиться» не могут»[142]142
  Крусс В. И. Теория конституционного правопользования. М., 2007. С. 24.


[Закрыть]. Этой точки зрения придерживается и В. В. Лапаева. Она пишет относительно указанного соединения: «Его распространению также способствует и обстоятельство, что на эмпирическом уровне существует видимость непротиворечивого сочетания этих двух различных типов правопонимания, обусловленная современной тенденцией к позитивации в законодательстве норм естественного права. Однако все юридически значимое содержание естественных прав и свобод человека (в силу их естественной неисчерпаемости и постоянного саморазвития) не может быть в полной мере нормативно преобразовано и выражено в виде соответствующих норм законодательства»[143]143
  Лапаева В. В. Интегральное правопонимание в российской теории права: история и современность // Законодательство и экономика. 2008. № 5.


[Закрыть].

Но если следовать логике фактов, то деление на две группы прав должно иметь какие – либо различия в их правовом статусе, возможностях регулирования, гарантиях и т. д. Однако в литературе указывается на ценность признания прав человека естественными, прежде всего, для развития национальной законодательной стратегии, как на некую «точку невозврата» к разрушенной общественной системе. С. С. Алексеев пишет, что «рассмотрение прав человека в виде института естественного права важно для понимания их социальной силы, роли и места в жизни общества»[144]144
  Права человека. История, теория и практика: учеб. пособие / отв. ред. Б. Н. Назаров. М.,1995. С. 146.


[Закрыть].

Происхождение основных прав как естественных в научной литературе и теории почти не вызывает споров и вопросов. Последние появляются, когда законами начинают устанавливаться конкретные правоотношения по поводу реализации, гарантирования и защиты этих прав. Их много: имеют ли естественные права одинаковый статус с иными правами человека, может ли и до какой степени государство ограничивать эти права, каким образом гарантировать и защищать эти права, если государство не может этого сделать. Для ответа на все эти вопросы должна существовать теория. Ей необходимо определиться и с ответом на первоначальный вопрос: каков конкретный перечень этих прав? Ответ не столь однозначен. Из ст. 17 Конституции вытекает, что естественными являются все основные права и свободы человека. Это вызывает некоторые сомнения. В современной теории прав существует позиция, в соответствии с которой к естественным правам относятся, как правило, личные и некоторая часть гражданских прав[145]145
  Конюхова И. А. пишет, что «к числу естественных неотчуждаемых прав человека относят обычно право на жизнь, свободу, безопасность, собственность, физическую и психическую неприкосновенность, достоинство личности, личную и семейную тайну и т. п. В последние годы к этому перечню присоединяют и некоторые права «третьего» и «четвертого» поколений, например, право на использование достижений культуры или чистую природную среду, право на смерть и на самоидентификацию личности и т. д.». Конституция Российской Федерации. Научно – практический комментарий / под ред. Ю. А. Дмитриева. Юстицин– форм, 2007. См., например, обзор различных мнений у В. А. Лебедева в его монографии «Констититуционно – правовая охрана и защита прав и свобод человека и гражданина в России». М., 2005. С. 16, 17. Однако точного списка таких прав не существует.


[Закрыть]. Социальные права исключаются из списка естественных прав. В либеральной теории права указанные права вообще не могут рассматриваться как права, это скорее благотворительная деятельность государства, моральный долг общества. Хотя в последнее время, с развитием теории современного государства как социального, такая точка зрения подвергается сомнению. Например, вот что считает В. Д. Зорькин: «Социальные права рассматриваются в современной правовой науке как равные по значимости гражданским и политическим правам, как естественные по своей природе, основанные на принципах солидарности и распределительной справедливости правовые притязания»[146]146
  Зорькин В. Д. Верховенство права и встреча цивилизаций // Журнал конституционного правосудия. 2008. № 1. На это же качество социальных прав указывает С. С. Алексеев. Он пишет, что «в большинстве социальных прав проявляются, «светятся» естественные, прирожденные права человека». Права человека. История, теория и практика: учеб. пособие / отв. ред. Б. Н. Назаров. М.,1995. С.150.


[Закрыть]. Конечно, это не означает признания их естественными, но указывает на однозначную тенденцию понимать их в современной науке прав человека в качестве объективных прав, без соблюдения и уважения которых не может существовать нынешнее государство. А их наличие должно рассматриваться как атрибутивное качество этого государства, поскольку оно несет «юридические обязанности как перед личностью, так и перед их ассоциациями, обществом в целом, от которых оно не может освободиться без риска утраты своей легитимности»[147]147
  Эбзеев Б. С. Человек, народ, государство в конституционном строе Российской Федерации. С. 205.


[Закрыть].

В современной литературе о правах человека часто присутствует и в некотором роде даже утвердился следующий подход к проблеме согласования естественной теории происхождения основных прав с легистско – позитивистской практикой их регулирования: естественными права бывают в сфере конституционной, а в текущем законодательстве (в том числе и конституционном) отдельные правомочия – это уже позитивные права[148]148
  Вот пример подобных объяснений. В комментарии к ст. 17 И. А. Конюхова пишет: «основные естественные права и свободы человека отличаются от производных, приобретенных прав и свобод с точки зрения режима отчуждаемости. Производные от основных «другие» права и свободы, право собственности на определенный объект могут быть отчуждаемы. Так, предусмотренное в ст. 8, 9 и особенно в ст. 34–36 Конституции РФ право иметь в собственности имущество и землю представляет собой основное право. Но основанное на нем конкретное право собственности физического лица на определенный объект представляет собой уже право производное, а не основное». Конституция Российской Федерации. Научно – практический комментарий / под ред. Ю. А. Дмитриева. Юстицинформ, 2007.


[Закрыть], то есть естественное право является источником права позитивного[149]149
  С. С. Алексеев рассматривает естественные права как основу для появления позитивного права, естественные права «проявляются в социальных притязаниях. В условиях цивилизации такие притязания могут выражаться в виде требований правосознания и воплощаться в результате правотворчества в действующей юридической системе, а, следовательно, в позитивном праве». Права человека. История, теория и практика: учеб. пособие / отв. ред. Б. Н. Назаров. М.,1995. С. 147.


[Закрыть]. Но тогда не имеет объяснения сам момент превращения естественных прав в позитивные, учитывая положения ст. 18 Конституции РФ, в соответствии с которой права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. В Конституции установлен открытый список основных прав и свобод человека и гражданина, что вытекает из ч. 1 ст. 55 Конституции РФ. Это позволяет некоторым авторам утверждать, что в список основных прав, защищаемых государством на основании ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, на которые распространяется режим ее прямого действия, входят и все права, указанные в общепризнанных нормах международного права. Что также является следствием теории естественных прав человека, основной постулат которой гласит, что права человека существуют независимо от их закрепления в юридической норме.

Следует, однако, отметить, что сам принцип прямого действия Конституции[150]150
  В этом смысле интересно замечание В. И. Крусса о том, что Россия – единственная страна, за исключением Словении (имеет оговорку), которая установила в Конституции непосредственное на основании Конституции действие основных прав и свобод человека. См.: Крусс В. И. Теория конституционного правопользования. М., 2007. С. 16.


[Закрыть] является еще одним неоднозначным местом в теории прав человека. В литературе его действие определяется слишком декларативно. На практике возникают вопросы. Например, каким образом Конституция может регулировать права напрямую, если учесть, что конституционные нормы о правах человека сформулированы самым общим образом. Конституционный Суд РФ во многих своих решениях указывал, что если основное право или свобода буквально закреплены в конституционной норме и не нуждаются в конкретизации, то каждый может ими пользоваться любым, не запрещенным законом способом, как непосредственно действующим. Но таких норм почти нет. Как относиться к наличию конституционных норм, которые не действуют? В частности, можно привести пример с ч. 2. ст. 18, в которой сказано, что судебная власть осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства. Но административной юстиции у нас нет. Этот факт тоже говорит не в пользу прямого действия Конституции. Но самый главный аргумент заключается в том, что суды общей юрисдикции при решении дел не могут ссылаться на противоречие какого – либо закона Конституции Российской Федерации. Это может сделать только Конституционный Суд РФ. Кроме того, практика идет по пути того, что признаются и защищаются не права человека, указанные в Конституции, а нормы законов, призванных регламентировать данное право[151]151
  Об этом верно подмечено в статье М. В. Мархгейма и Д. В. Гавришова «Проблемы развития юридического содержания права граждан на информацию»: обсуждался проект федерального закона «Об обращениях граждан», а принят – «О порядке рассмотрения обращений граждан РФ». Следует согласиться с авторами, что «смещение в названии акта акцентов с конкретного конституционного права на порядок деятельности уполномоченных структур в связи с данным правом усиливает ощущение производности первого от второго». История государства и права. 2008. № 10.


[Закрыть]. И, к сожалению, не всегда право, зафиксированное в Конституции, соответствует праву, регулируемому законом, и уж тем более практике его применения. Ярким примером может служить ст. 31 Конституции РФ, признающая свободу собраний, митингов, демонстраций, шествий и пикетирования. В соответствии с Федеральным законом от 19.06.2004 № 54–ФЗ «О собраниях, митингах, шествиях и пикетированиях» предусмотрен уведомительный порядок проведения публичных мероприятий. Это соответствует международным стандартам и сущности самого права. Однако общеизвестна практика его применения. В Докладе Уполномоченного по правам человека в РФ сказано, что «на деле же от организаторов публичных мероприятий власти разных уровней требуют не только уведомить их об этом, но и согласовать поданное ими уведомление. То есть явочным порядком было присвоено право его не согласовывать»[152]152
  Доклад Уполномоченного по правам человека в РФ за 2009 г. URL: http://www.ombudsman.gov.ru.


[Закрыть].

Признание прав человека естественными может оказаться решающим условием для решения проблемы ограничения прав. В теории прав человека принято считать, что одним из самых главных следствий признания права человека естественным, наряду с особым моментом его появления – с рождением человека, является невозможность его отчуждения (ограничения) государством. Однако практика законодательного регулирования, а уж тем более правоприменительная практика никоим образом не делает отличий для естественных прав.

В науке не сложилось строгого требования к определению категорий прав человека. Речь идет о таких понятиях, как «конституционные права», «общепризнанные права», «основные права», «фундаментальные права», «абсолютные права», «производные права» или «относительные». В том числе есть некая путаница и в конституционных терминах. Конституция упоминает об «основных» и «общепризнанных» и просто правах и свободах человека и гражданина, к которым, вероятно, относятся все остальные права, не упомянутые в ее второй главе. Но из контекста некоторых статей Конституции термину «права и свободы человека» соответствует, скорее, термин «основные права и свободы человека». Совершенно очевидно, что основные права и свободы человека являются все же частью всех прав и свобод, закрепленных в различных правовых актах.

Абсолютными правами, как правило, называют права, не подлежащие ограничению или отмене даже в случае чрезвычайного положения, об этом еще писал Ф. Люшер, что во французском праве сложилась двухзвенная градация прав, которые делятся на основные (фундаментальные) и неосновные (производные)[153]153
  См.: Люшер Ф. Конституционная защита прав и свобод личности / пер. с фр.; под ред. С. В. Боботова. М., 1993. С. 10, 11; Эбзеев Б. С. Человек, народ, государство в конституционном строе Российской Федерации. С. 225; См. также: Гасанов К. К. Конституционный механизм защиты основных прав человека. М., 2004. С. 12.


[Закрыть].

Существует точка зрения, согласно которой к абсолютным правам относятся те, которые перечислены в ч. 3 ст. 56 Конституции. Однако это не так. Аргументом может служить анализ перечня прав указанной нормы. Например, безусловно абсолютные права ст. 23 и 28 упоминаются в нем, а свободы, закрепленные ст. 22, ч. 3 ст. 29 отсутствуют (как можно ограничить свободу мысли?), или наличие права ст. 34 (свобода предпринимательской деятельности), при всей его ценности в условии чрезвычайного положения не самая первая необходимость.

Есть точка зрения, согласно которой права человека нельзя ограничить, а права гражданина можно, поскольку они «обусловлены связью человека с государством, исходят от государства и потому в интересах государства могут быть ограничены»[154]154
  Лазарев В. В. Ограничение прав и свобод как теоретическая и практическая проблема // Журнал российского права. 2009. № 9.


[Закрыть]. Она не получила распространения по многим причинам. Во – первых, в силу международного признания прав человека различия между правами человека и гражданина минимальны и имеют скорее политическое значение, чем практическое. Во – вторых, очевидно, что государство осуществляет ограничение не только прав гражданина.

Принятие системы прав как единой ценности, четкая терминология и современное понимание концепции естественных прав человека являются насущной необходимостью для развития теории прав человека. Потому что теоретический анализ указанных проблем позволит определиться с вопросами ограничения прав человека. Так случилось, что современный этап развития науки о правах человека остро нуждается в создании и развитии этой части теории, поскольку «правомерное» ограничение прав человека в России стало носить повсеместный характер. Без создания фундаментальной теории ограничения прав человека законодательная и правоприменительная практика в этой области не имеет шансов на развитие в общецивилизационном русле.

Этот вопрос стал наиболее актуален в последние несколько лет. Первоначально законодательное развитие института прав человека шло по пути максимально демократического закрепления личных и политических прав. Однако вскоре появилась тенденция на внесение изменений в законодательство с целью усиления контрольных функций государственных органов в области реализации гражданами ряда личных и особенно политических прав. Это объяснялось возникновением угроз государственной и общественной безопасности. Действительно, в мире возросла степень террористической, экстремистской опасности. Но слабость гражданского общества, неразвитость институтов «обратной связи» властных структур, нетранспарентные механизмы принятия ими решений очень сильно повлияли на указанную законодательную тенденцию.

Конечно, спорить с объективностью общемировых террористических угроз бессмысленно. В России действительно есть достаточно организаций, занимающихся экстремистской деятельностью. Террористические акты происходят с печальной регулярностью. Но надо понимать, что таковы негативные реалии современного мира и изменить их человечество пока не в состоянии. Поэтому, к великому сожалению, их необходимо рассматривать не как «форс – мажорные» обстоятельства, а как некие сложившиеся и долговременные характеристики современной среды обитания человека. Более того, аналитики утверждают, что «в ближайшие десятилетия мир будет жить в условиях постоянной угрозы ядерной войны, возрастающей вероятности возникновения конфликтов из – за энергоресурсов, продовольствия и воды, в условиях стратегического соперничества, связанного с торговлей, инвестициями, техническими инновациями, в условиях непрекращающейся военной конкуренции. На этом фоне терроризм все чаще будет выступать как инструмент ведения новых форм войны и разрешения конфликтов»[155]155
  Зорькин В. Д. Права человека в контексте глобальной юриспруденции // Журнал конституционного правосудия. 2009. № 2.


[Закрыть]. Поэтому главной задачей теории прав человека в этих условиях является нахождение и обоснование оптимального баланса между соблюдением прав человека и защитой государственной безопасности.

Эти обстоятельства влияют на правовые системы и законодательство во всех странах мира. Каждое государство ищет свой сбалансированный выход из сложившейся ситуации. Для России чрезвычайно сложно решить указанную проблему по многим причинам. В том числе из – за недостаточной традиции уважения ценности прав и свобод человека. Самый легкий и быстрый способ – максимально ограничить права человека. Некоторые авторы так и предлагают решить вопрос, поскольку «действительность диктует необходимость по – новому взглянуть на проблему защиты прав и свобод человека и гражданина: на сегодняшний момент главным приоритетом государства должно стать обеспечение оптимального (не максимального) объема прав и свобод человека в целях гарантирования безопасной жизнедеятельности общества в целом»[156]156
  Волкова Н. С. Общественная безопасность и законодательство о правах человека // Журнал российского права. 2005. № 2.


[Закрыть]. С этим можно согласиться как с жесткой, но временной и краткосрочной мерой. Но проблема соотношения интересов, исходя из действия рассматриваемого фактора как постоянного, должна решаться на длительную перспективу. И если следовать логике автора, то международному сообществу вообще следует пересмотреть современные стандарты прав человека в пользу выживания общества. Но вот вопрос, захочет ли общество оптимального уровня прав, когда основной целью развития человечества всегда была свобода. И конкретного человека всегда интересует немаловажный вопрос, а какой он, оптимальный уровень? Кроме того, в литературе справедливо указывается, что отказ от демократических завоеваний, тотальные ограничения прав граждан являются одной из целей террористов. Следовательно, государство, принимающее излишне жесткие меры безопасности, фактически способствует достижению этих целей[157]157
  См.: Марлухина Е. О., Рождествина А. А. Комментарий к Федеральному закону № 35–ФЗ от 26 февраля 2006 года «О противодействии терроризму» (постатейный) (Подготовлен для системы «КонсультантПлюс», 2007).


[Закрыть].

В вопросе приоритетности мер безопасности, помимо технической стороны, присутствует и такой важный критерий, как справедливость, понимание и принятие населением ограничения их реальных прав в пользу не абстрактной цели и не светлого будущего, а действительно улучшение качества жизни в сфере охраны и защиты основных прав человека, в том числе на жизнь, здоровье и личную неприкосновенность. Поэтому должен быть высокий уровень согласия населения для осуществления некоторых мер. Но практика введения законодательных усилений возможностей силовых структур для борьбы с терроризмом и экстремизмом зачастую не обладает указанными выше критериями. Это происходит по ряду причин. В их число входит и тот факт, что вводимые изменения законодательства не приносят видимых результатов по борьбе с указанными явлениями, а используются в борьбе властных структур с политической оппозицией или за свои корыстные интересы. В научной литературе уже высказывались сомнения по поводу введения в законодательство слишком широкого понятия экстремизм и экстремистская деятельность. Помимо чисто уголовных составов, под определение, данное в Федеральном законе «О противодействии экстремистской деятельности» в ст. 1, легко (при определенной трактовке и желании) попадают и действия политической оппозиции[158]158
  Например, вот что пишут А. Ф. Истомин и Д. А. Лопаткин по поводу определения понятия экстремизм, данного еще в проекте действующего сейчас ФЗ: «бросается в глаза явная политическая направленность, просматривается его двоякое предназначение: борьба с экстремизмом как таковым и борьба с массовыми политическими, экономическими и социальными акциями путем привлечения к ответственности конкретных лиц – сторонников взглядов, противоположных взглядам правящей элиты, которые не призывают к активной насильственной борьбе с властью, а критикуют ее (порой в резких формах). При желании под экстремизм можно подвести любую группу и ликвидировать тех, кто не устраивает правящую партию». К вопросу об экстремизме // Современное право. 2005. № 7.


[Закрыть].

Существует опасность использования терроризма спецслужбами для воздействия на общественное мнение с целью получения одобрения населения в отношении определенных действий власти или как повода для внедрения крайне жестких правовых ограничений и запретов[159]159
  См.: Варчук Т. В. Криминология: учеб. пособие. М., 2002. С. 210.


[Закрыть]. Кроме того, следует согласиться с мнением, что терроризм во многих случаях обусловлен не отсутствием в законодательстве тех или иных ограничений и запретов, а неэффективностью использования существующих антитеррористических мер безопасности[160]160
  См.: Марлухина Е. О., Рождествина А. А. Комментарий к Федеральному закону № 35–ФЗ от 26 февраля 2006 года «О противодействии терроризму» (постатейный) (Подготовлен для системы «КонсультантПлюс», 2007).


[Закрыть]. Конечно, гораздо проще было бы работать силовым структурам, имея максимум полномочий. Но это не приведет к большей эффективности их действий, а скажется, скорее, на увеличении стоимости расходов. В том и заключается задача, как справедливо указывает В. Д. Зорькин, что «демократичное и правовое государство должно защищаться от неправовых (антиправовых) и недемократических (антидемократических) действий исключительно правовыми и демократическими методами. Иное ведет к разрушению правопорядка и демократии. В частности, современная борьба с терроризмом должна осуществляться на основе права и не вести к умалению и уничтожению прав и свобод»[161]161
  Зорькин В. Д. Ценностный подход в конституционном регулировании прав и свобод // Журнал российского права. 2008. № 12.


[Закрыть].

Думается, решение этого вопроса лежит в сфере разработки теории ограничения прав человека. В настоящее время понимание остроты и важности проблемы привело к повышению внимания конституционалистов к указанной теме. В литературе[162]162
  Можно отметить работы таких авторов, как: Теория и практика ограничения прав человека по российскому законодательству и международному праву: сб. научных трудов / под ред. М. В. Баранова. Н. Новгород,1998. Ч. 1.2; Беломестных Л. Л. Ограничения прав человека. М., 2003; Лазарев В. В. Ограничение прав и свобод как теоретическая и практическая проблема // Журнал российского права. 2009. № 9; Лапаева В. В. Проблема ограничения прав и свобод человека и гражданина в Конституции РФ (опыт доктринального осмысления) // Журнал российского права. 2005. № 7; Она же. Критерии ограничения прав человека с позиций либертарной концепции правопонимания // Журнал российского права. 2006. № 4; и др.


[Закрыть] регулярно стали появляться научные работы, связанные с анализом проблем ограничения прав человека. Но до создания непротиворечивой и всеобъемлющей теории вопроса еще далеко.

Конституционная теория и практика до 1993 г. не располагала в своем арсенале таким институтом, как ограничение прав человека. Этот институт присутствовал в гражданском и ином законодательстве. Само собою, имелась обширная практика его применения в уголовном, административном и уголовно – исправительном праве. Теоретические его аспекты анализировались в конституционном праве буржуазных государств, творчески воспринимая фразу К. Маркса, сказанную им о французской Конституции 1852 г.: «каждый параграф Конституции содержит в самом себе свою собственную противоположность, свою собственную верхнюю и нижнюю палату: свободу – в общей фразе, упразднение свободы – в оговорке».

Существующий современный подход к проблеме, который можно встретить в большинстве работ на данную тему, заключается в следующем: абсолютной свободы быть не может, поэтому существуют ее пределы. Как подчеркивают Т. Я. Хабриева и В. Е. Чиркин, «не существует абсолютных прав и свобод, все они могут быть ограничены»[163]163
  Хабриева Т. Я., Чиркин В. Е. Теория современной конституции. М.: Норма, 2005. С. 133.


[Закрыть]. Нормы права сами по себе являются некими рамками (ограничениями) и составляют ограничение права, в том числе и прав человека, в широком смысле слова. Таким образом, при формулировании статей Конституции формируются конституционные ограничения[164]164
  См.: Эбзеев Б. С. Человек, народ, государство в конституционном строе Российской Федерации. С. 230.


[Закрыть] прав человека. Далее, всякое право может и должно быть ограничено, исходя из кантовского императива, закрепленного в ч. 3 ст. 17 Конституции: «Осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц». И, наконец, формулирование собственно ограничений конституционных прав (в узком смысле этого термина):

– в соответствии с международными документами ограничение прав может быть временно осуществлено в военное время и при чрезвычайных ситуациях.

– и основная и знаменитая ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, которая гласит: «Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства».

Следует согласиться, что указанное конституционное положение в полной мере отвечает общепризнанным международным нормам, отраженным, в частности, в ст. 29 Всеобщей декларации прав человека: «При осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только таким ограничениям, какие установлены законом исключительно с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе». Но единственный вывод, который вынесла из этих норм современная теория и законодатель, это то, что можно ограничить как угодно любое право человека, главное – нормами федерального закона. Такое понимание теории ограничения права можно признать односторонним и упрощенным, которое приводит к существенному снижению гарантий прав и свобод человека. Что и стало происходить в законодательном поле России.